Текст книги "Псы войны"

Автор книги: Иван Стрельцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

– Не любишь ты их? – спросил Олег, поправляя воротник пиджака.

– Не люблю уродов, – согласился Глеб, – но уважаю за количество денег, которыми они иногда делятся со мной.

Наконец они собрались и двинулись к выходу. Глеб заглянул в зал и на прощание бросил сэнсею:

– Пока, Серега.

– До встречи, Глеб, – ответил сэнсей. – Жду на следующую тренировку.

– Это уж как получится.

Недавние соперники спустились на первый этаж. Крепыш привратник с улыбочкой попрощался, услужливо распахнув дверь.

Выйдя из здания клуба, Олег указал на свою «восьмерку».

– Я на колесах, может, поедим где-нибудь, кофе выпьем?

– После тренировки предпочитаю минеральную воду, так сказать, восстанавливаю баланс жидкости в организме. Можем взять нарзана пару бутылок и на природе отметить наше знакомство.

Глеб с полуслова уловил, что новый знакомый хочет поговорить. Хотя и понятия не имел, о чем будет разговор.

– Мне подходит, – кивнул Олег, доставая из кармана связку ключей…

Весна доживала последние дни, украшая свой уход свежей зеленью и цветением садов. Крылатые трудяги пчелы своим натужным жужжанием звали лето.

На пляже в «Сосновом бору» уже появились первые отдыхающие; развалившись на деревянных топчанах, они подставляли солнцу белые тела.

– Благодать, – потягивая прямо из горлышка минеральную воду, проговорил Глеб.

– Да, хорошо, – согласился Донцов, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида. Несмотря на то что он неоднократно проверил, нет ли «хвоста», страх перед всесильностью мафии после чеченского плена не проходил.

– Эх, так и сидел бы сиднем, ничего не делая, – промурлыкал размякший Кольцов.

– А что, много работы?

– Да всяко бывает. Но как теплеет, так и у меня больше работы. Народ просыпается после зимней спячки и начинает развязывать узелки, что затянули на память. Я частный детектив, хоть и зимой есть работа, но весной – летом всегда наплыв.

– А я в милиции работаю, – вздохнув, сказал Донцов.

– Так, так, – задумчиво проговорил Глеб. – Значит, наша встреча не случайна?

– Я был в твоем офисе. Секретарша сказала, что ты на тренировке. Дала адрес. Привратник в клубе заявил, что в борцовский зал без формы не войдешь. Пришлось вспомнить, что когда-то был чемпионом Москвы по карате.

– Ясненько, оперативная разработка, – выбрасывая в окно пустую бутылку, бурчал себе под нос частный детектив. Достав из пачки сигарету, закурил, дыхнул в лицо Олега едким табачным дымом, зло спросил: – В чем на этот раз меня подозревают доблестные органы МВД?

– Я не по службе, – признался Донцов.

– А это уже интереснее. Государственная криминально-правоохранительная система не может сама справиться, за помощью обращаются к кустарю-частнику. Я польщен, но вряд ли смогу чем-либо помочь.

В каждом слове сквозило неприкрытое раздражение.

«Видимо, с милицией не очень хорошие отношения у Каскадера. Впрочем, ничего удивительного, если парень сует нос не в свои дела», – подумал Олег, но вслух сказал совсем другое:

– В начале мая я вернулся из Чечни. Был в плену… Эти слова не вызвали у Кольцова никакой реакции. Олег продолжил:

– Направлен я был для работы в многоведомственной комиссии по расследованию чеченского транзита наркотиков. Но едва мы прибыли в Грозный, было совершено нападение и наш эскорт, меня и председателя комиссии похитили. На одной из баз боевиков полковника ФСК Клочкова чеченцы казнили, он должен был возглавить комиссию.

При упоминании полковника лицо Глеба оставалось бесстрастным, как будто это его не касалось, Донцов даже подумал: может, он ошибся и это не тот человек? Но отступать было поздно, и оперативник решил идти до конца.

– Незадолго до казни полковник попросил меня найти Глеба Кольцова по прозвищу Каскадер и передать ему одну фразу: «Собака укусила».

Глеб внимательно посмотрел на Олега, потом спросил обыденным тоном:

– Когда Клочкова казнили, кто-то из русских был?

– Тебя интересует Александр Васильевич Логинов? – Не дожидаясь ответа, Донцов сказал: – Он был. Именно он руководил казнью.

– Ясно, – глухим голосом произнес Глеб.

– Что ты задумал?

Бросив окурок в окно, Глеб хищно оскалился и подмигнул Олегу:

– Фильм «Рэмбо» смотрел?

– Ну.

– Вот в этом самом фильме и кроется ответ.

Аналитический мозг сыщика прокрутил все сцены, отрывки фильма и выдал:

– «Они хотят войны. Они ее получат».

– Вот именно, – подтвердил Глеб. – А теперь поехали в центр.

– Нет, друг, подожди, – остудил пыл частного сыщика милицейский опер. – Это только присказка, сказка впереди.

– Что еще?

– Перед самой смертью Клочков жалел, что не послушал Каскадера и не грохнул тогда Логинова, дескать, не было бы теперь проблем. Услышав эту фразу, Логинов приказал кончить полковника.

– Ну? – По тону чувствовалось, что Глеба раздражает подобный пересказ, но Донцов продолжал:

– Я не могу понять, почему бандиты казнили полковника. А не попытались узнать, где Каскадер, хотя бы под пытками.

– Есть категория людей, которых нельзя сломать физической болью. Клочков как раз был из такой породы. Упертых и непреклонных.

– Ну а «сыворотка правды»?

– Развлечение для лохов, – улыбнулся Глеб. – Для знающих людей все эти «правдоделы» не более чем кайф. Главное – перед инъекцией забить себе мозги какой-нибудь белибердой, а потом балдей и «мели Емеля, твоя неделя». Хрен они тебе что сделают, когда ты в плену Морфея. Такими препаратами можно «колоть» людей несведущих, одним словом, лохов. Ни Логинов, ни тем более Клочков такими не являлись.

– Тогда все ясно, – доставая сигарету, сказал Донцов.

– Что ясно?

– На следующий день после убийства Клочкова у меня состоялась встреча с Логиновым. После сытного обеда мне было сделано недвусмысленное предложение. Вернувшись в Москву, я должен найти Каскадера и доложить главе концерна «Свой путь». После этого получу хорошую премию и буду свободен. Если я заартачусь, то присоединюсь к покойному полковнику. Это было сказано открытым текстом. К тому же если я, попав к своим, начну «рыть» под концерн, они меня достанут. Судя по тому, как нас встретили в Грозном, свои люди у Логинова везде. Любое дело он спустит на тормозах, а самого возмутителя спокойствия надежно утрамбует в асфальт. Я знаю, что он не шутил и не блефовал.

– Это точно, – кивнул Глеб, потом настороженно взглянул на Олега: – А к чему ты мне все это рассказал?

– Чтобы ты понял, что у меня два выхода. Либо с Логиновым, либо против него. Ты предлагал Клочкову грохнуть главу синдиката, теперь я тебе говорю: его надо урыть. То, что он мне рассказал, тянет не на одну «вышку».

– Что несложно было сделать в девяносто втором, сейчас почти невозможно. Александр Васильевич бережет свою персону не хуже главы приличного государства.

– Так что, лапки задрать перед этим бандитом? – не сдавался Донцов.

– Знаешь, Олежа, как говорят молодым бойцам в армии: «Служи, как „дед“ служил, а „дед“ на службу…» Сам знаешь, что на службу кладут. В общем, служи в своем МВД, как и прежде, только обходи стороной «горячие точки». Может, все и уладится.

– Ты что задумал? – спросил Олег.

– Не забивай себе голову ерундой, – отмахнулся Глеб. Несмотря на его бесшабашный вид, глаза частного детектива были задумчивы.

– Глеб, не толкай меня на стезю стукачества.

– Это угроза или шантаж? – спросил Глеб.

– Понимай как хочешь, но у меня свой счет. И я его намерен предъявить, – с запалом произнес Донцов.

– Ты был на войне?

– Я четырнадцать лет в ментовке. И не бумажки там раскладывал. У меня десятки задержаний особо опасных преступников, я шел на ножи и стволы. И ничего, справлялся.

– Война немного отличается от твоих ментовских захватов. Война – это постоянное напряжение, а не в момент броска на нож или ствол.

– Кроме того, что у меня черный пояс по карате, я еще мастер спорта по стрельбе из винтовки по «бегущему кабану». На войне я могу быть снайпером.

– Хочешь повоевать?

– В гробу я видел эту войну, – вспыхнул Олег. Правый угол рта искривился в свирепой гримасе. – Но и никому не позволю делать из меня «жертвенного барана». Я бандюков щемил и буду щемить. Независимо от их положения в табели о рангах. Раз не могу по закону, буду делать это вне закона.

– Ну, смотри, сыщик. Сам напросился.

Глава 3

Глеб Кольцов вошел в узкое купе вагона, поставил на пол чемодан, опустился на нижнюю полку. Снял куртку и повесил на вешалку у изголовья. В коридоре вагона толклись пассажиры и провожающие. Глеба никто не провожал, единственный человек, которому он доверял, была Натаха, его секретарша. Но, уезжая в Питер, он оставил девушку в неведении. Когда не знаешь, нельзя проболтаться. Тот, к кому ехал Глеб, очень ценный человек. Возможно, последний из плеяды бойцов кабульского «Каскада» и к тому же кладезь разной информации.

– Граждане провожающие, прошу выйти из вагона. Через минуту отправляемся, – загремел в коридоре голос проводницы.

Снова суета в вагоне, торопливые слова напутствий. Провожающие покидали вагон.

Из окна купе виднелась лента перрона. Глеб посмотрел в сторону здания вокзала, ничего подозрительного. После разговора с Донцовым стало ясно, что Логинов начал охоту и его люди неизбежно выйдут на Каскадера, это только вопрос времени. До этого надо успеть попортить крови Александру Васильевичу.

Состав дернулся, и, медленно покачиваясь, вагоны поплыли вдоль перрона, постепенно набирая скорость. Толпа провожающих осталась позади…

«Олег Донцов, старший оперуполномоченный МВД, был в Чечне с Клочковым, потом общался с Логиновым. В Москве вышел на меня. Хочет поучаствовать в борьбе с мафией незаконными методами. Почему? Действительно Логинов достал его?.. А может, все проще: действует по приказу ментовского начальства, которое хочет чужими руками устранить набирающего силу мафиози. Нет, это вряд ли. Менты не могут просчитать, что я задумал, поскольку не знают о карте. А для элементарной ликвидации у них есть свои классные киллеры… Может, это игра самого Логинова: хочет выяснить, уничтожена карта-схема или его „инкассатор“ видел представление в духе Копперфилда. Это исключить нельзя, – думал Глеб, наблюдая, как за окном мелькают фонари. – Как бы то ни было, Донцов не знает о моей поездке в Питер. И уже тем более зачем я туда отправился».

– Билетики ваши, – раздался голос проводницы.

На Глеба смотрела неопределенного возраста женщина в синем форменном костюме. Он протянул ей билеты на все четыре места, добавил еще десятидолларовую банкноту и попросил:

– Пожалуйста, в мое купе никого не подсаживайте.

Проводница сунула билеты в карман и, уходя, бросила:

– Развелись, понимаешь, буржуи, один хочет ехать.

Кольцов пропустил мимо ушей бурчание проводницы, задвинул дверь купе. Потом поставил на полку свой чемодан, открыл его. Кроме смены белья, там лежала бутылка водки и закуска: колбаса, паштеты, какие-то салаты, купленные в кулинарии. Глеб разложил все это на столике. Налил в походный стаканчик водки, взял его в руку и тихо сказал:

– Не думал я, Владимир Константинович, что так все получится. Не думал, не гадал, а вот как вышло… Ничего, ничего, эти суки еще будут кровью харкать, вспоминая тебя. Спи спокойно, дорогой друг. Вечная память и вечный покой.

Он осушил залпом стакан, занюхал корочкой, выдохнул. Да, не думал он, что все так получится, хотя и чувствовал: этого им никто не простит…

* * *

Последний раз Глеб виделся с Клочковым в конце прошлого года. Он только взял офис в аренду и вел переговоры с банком насчет кредита. Работы не было, поэтому в свободное от переговоров время Глеб приезжал в бывший пункт правопорядка и занимался уборкой мусора.

Ободрав обои в дальнем кабинете, которому предназначалось стать «комнатой отдыха», Глеб присел перекурить. Но едва он щелкнул зажигалкой, как услышал знакомый голос:

– Есть кто живой?

В дверном проеме стоял Владимир Клочков, на нем было длинное черное драповое пальто, дорогие ботинки на толстой подошве и норковая шапка. Глеба всегда поражало, что неряшливый в военной форме, Клочков одевался в гражданское с подчеркнутой изысканностью и аккуратностью.

– Какие люди, – невольно вырвалось у Кольцова. Предыдущая их встреча произошла год назад, когда Клочкову присвоили звание полковника. Ох и хорошо они тогда обмыли новые погоны. Мужчины обменялись рукопожатиями, похлопали друг друга по плечам.

– Смотрю, Глебушка, растешь, заводишь свой офис. Так сказать, входишь в русло рыночной экономики, – смеясь, говорил Клочков.

– Да и ты, я гляжу, Владимир Константинович, тоже не бедствуешь. Но, если что, могу взять в компаньоны, – в тон ему отвечал Глеб.

– Нет, спасибо, я пока на государевой службе.

– Давненько же мы не виделись.

– Дела, все дела, – невесело улыбнулся Клочков, осматривая разоренную комнату. – Вроде начальник отдела мог бы сидеть в кабинете и шугать подчиненных. Так нет, не могу, должен везде нос сунуть.

– Нужна помощь? – поняв друга с полуслова, спросил Глеб.

Полковник ответил не сразу. Оглядевшись по сторонам, спросил:

– Здесь есть какое-нибудь приличное, но тихое место, чтобы мы могли поговорить?

Кольцов пожал плечами.

– Да вроде в двух кварталах отсюда есть частный ресторан «Белоснежка». Но я там еще не был.

– Закрывай свою богадельню и пошли.

Ресторан «Белоснежка» располагался на первом этаже девятиэтажного дома. Там был интимный полумрак, столики расставлены в шахматном порядке, застелены нейлоновыми скатертями и сервированы на четыре персоны. Ярко освещенная эстрада в дальнем углу зала, где суетились трое музыкантов. Перед эстрадой несколько столиков было занято.

Едва друзья, раздевшись в гардеробе, переступили порог ресторана, как появился метрдотель. В черном смокинге, белой шелковой рубашке и галстуке-бабочке. От него исходил запах дорогого парфюма, а лицо излучало профессиональную улыбку.

– Что желают господа? – спросил метрдотель.

– Нам бы, милейший, поужинать, – в тон ему проговорил элегантно одетый Клочков.

– Желаете кабинет или столик в зале? – Улыбка метрдотеля стала еще шире.

– Лучше столик, так сказать, ближе к народу, – добродушно ответил Клочков, изображая из себя сановника последнего розлива.

– Прошу-с, – вырвалось из губ метрдотеля. Указывая в направлении зала, он едва не согнулся пополам.

Не успели сесть, перед столиком появился официант, такой же лощеный, как и мэтр. Положив перед Клочковым меню в кожаной папке с золотым тиснением, вытянулся по стойке «смирно» в ожидании заказа.

Быстро пробежав глазами меню, Владимир Константинович распорядился:

– Триста граммов смородинового «Абсолюта», два салата из свежих овощей, мясное ассорти, две порции каспийской селедки с маслинами. На горячее две порции куропаток под соусом манго.

– Десерт заказывать будете? – не отрываясь от блокнота, спросил официант и тут же начал перечислять: – Пирожные, кофе, мороженое двенадцати видов, пудинг.

– Мне шоколадное мороженое, – распорядился Клочков и, посмотрев на спутника, спросил: – А тебе?

– А мне бутылку боржоми сейчас, а на десерт кофе и пару эклеров, – сказал Глеб.

Как только официант удалился, Клочков вынул из кармана пиджака длинную пачку сигарет «More», достал себе одну, предложил Глебу, тот отрицательно покачал головой.

– Нет, я курю более крепкие.

– А мне крепкие уже нельзя, врачи запретили. Балуюсь этой ерундой.

– Ты вообще, Володя, изменился. Водку так в графине, на закусь не отбивную или пельмени, а куропаток под соусом манго. Прямо лондонский денди. Небось уже и забыл, как в Кабуле разведенный спирт пили из алюминиевых кружек и заедали сухарями и маринованными огурцами из трехлитровой банки.

– Ни черта я не забыл, Глеб, – отмахнулся Клочков, с раздражением гася едва дотлевшую до трети сигарету. – Сильно жизнь изменилась. Раньше контрразведка в основном боролась со шпионами. Изредка брали за жопу контрабандистов, но то, как говорится, была проза. Главным же образом борьба с вражескими происками. Сейчас все наоборот, основная прерогатива контрразведки – борьба с организованной преступностью, транспортировкой и незаконным оборотом наркотиков и фальшивых дензнаков, а уже после всего идет борьба со шпионажем. Не поэтому ли сейчас сюда агентуру засылают со всего мира. Не то что американцы, евреи или европейцы – уже всякие гондурасы зачастили.

– А что ты на меня смотришь, – возмутился Глеб, – как будто я их должен ловить. Я, между прочим, частный сыщик и работаю с сугубо частными лицами и по договоренностям.

– Да ничего я к тебе не имею, – проговорил Клочков, – только хочу заметить, что шпионы сейчас для государства куда меньшее зло…

Тут с подносом появился официант, он быстро поставил на стол хрустальный графин с водкой, пиалы с салатом, блюдо с мясным ассорти, две маленькие селедочницы с филе селедки, обложенной кольцами репчатого лука и маслинами. Пожелав приятного аппетита, бесшумно удалился.

– Шпионаж куда меньшее зло хотя бы потому, что секретов сейчас и не осталось. Любой политик может ляпнуть перед телекамерой такое, за что еще пять лет назад коллегия военного трибунала, не задумываясь, дала бы «вышку», без всякого там обжалования. А журналисты нынче – «затычка во все дырки», им хоть шахта стратегической ракеты, хоть хранилище ядерных боеприпасов или реактор атомной подлодки – везде лезут, все выпытывают, да еще снимают и транслируют на весь мир. Так что современный шпионаж заключается в перелопачивании прессы и ее анализе. Ну, в крайнем случае шпион может попытаться украсть какую-то передовую технологию. Но в последнее время таких технологий все меньше и меньше, притом большинство предприятий стали акционерными обществами и принадлежат в основном тем, у кого контрольный пакет акций. И как правило, эти хозяева – западные инвесторы, естественно, через подставных дурачков.

– Зачем ты мне это все говоришь? – спросил Глеб.

Клочков разлил водку по рюмкам, поднял свою:

– За встречу.

Выпили, не спеша стали закусывать. Хрустя молодой капустой, Глеб чувствовал, как выпитая водка приятным теплом разливается по телу.

– Самое большое зло, – прожевав, снова заговорил полковник, – даже не терроризм. При желании его можно локализовать, лишить террористов финансирования и возможности передвижения. Во всем мире накоплен огромный опыт противостояния терроризму, от политического компромисса до банальной ликвидации. Это достаточно просто, поэтому никто не хочет этим заниматься. Тем более что на борьбу с терроризмом спецслужбам каждый год увеличивают финансирование. Как говорится, «если бы терроризма не было, его следовало бы выдумать».

– При чем тут терроризм? – не понял Глеб, берясь за свою рюмку.

Мужчины снова выпили, а Клочков продолжал:

– Терроризм ни при чем. Самое большое зло – это наркомания. Я бы сказал, вселенское зло. С одной стороны, это многомиллиардные прибыли, с другой – миллионы людей, деградирующих и постепенно умирающих в страшных муках. И большая часть из этих умирающих могла бы стать цветом общества – учеными, художниками, поэтами, артистами. К несчастью, часто талантливые люди не могут обойтись без наркотических стимуляторов.

– Ну а я здесь при чем? – спросил Кольцов, натыкая на вилку маслину.

– Это я к тому, что замашки обращения с обслугой в ресторанах я приобрел, разъезжая по заграницам. После крушения «железного занавеса» политический очаг напряженности превратился в криминальный. Если раньше был лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», то теперь актуален другой: «Мафиози всех стран, объединяйтесь!» И у вторых сейчас больше шансов объединиться, чем раньше было у первых. Нас это настораживает, а Запад по-настоящему пугает. Уже действуют международные синдикаты по угону машин, их транспортировке и продаже. Есть синдикаты по подделке денег…

– Володя, это все я знаю, смотрю «Новости», читаю газеты, – перебил Клочкова Глеб. – Или ты решил просветить меня о международном положении?

– Нет, все намного сложнее и мне нужна твоя помощь. – Полковник вытащил из пачки новую сигарету и закурил. – Мой отдел занимается наркотиками. По сравнению с девяностым годом наплыв наркотиков увеличился в десятки раз. И если раньше в Москве преобладали гашиш, самодельные растворы опия и медицинские психотропы, то теперь есть все, от героина и кокаина до ЛСД и крэка. И при всех наших усилиях поток увеличивается, а не уменьшается.

Глеб достал свою пачку «L&М», закурил, потом сказал:

– Ну, насколько я помню по политзанятиям, наркомания – это родимое пятно капитализма. Рабочие, не имеющие работы, впадают в наркотический бред. А наша страна поменяла курс на сто восемьдесят градусов, вот и начался наркотический бум. Как учил нас Вэ И Ленин, это диалектика, батенька.

– Да ну тебя к черту, Каскадер, – возмутился Клочков. – Какая, к матери такой, диалектика? Какие рабочие? На иглу садятся проститутки, бандюки, я уже говорил – творческая богема, студенты, а теперь и школьники. Наркомания стремительно молодеет. И в свете нынешних законов ничего нельзя сделать, наркомания – это неподсудно, это болезнь. И, как всякую болезнь, ее лечат в добровольном порядке. А кто же из них хочет? Но и Западу нечему радоваться, наркотический червь с еще большей силой набросился на них. Упрощенные границы СНГ теперь, как швейцарский сыр в дырках, в каналах транспортировки наркотиков. Сейчас никто не брезгует заработать «дурных денег». А это, как я тебе говорил, миллиарды, перед такими суммами кто же устоит. У наркодельцов все схвачено и налажено. В борьбе с ними помогает «внедренка» или противоборство между группировками. Но если они объединятся в общую организацию, то для человечества наступит черная полоса.

– Так уж для человечества, – усмехнулся Глеб, снова наполняя рюмки.

Но полковник был серьезен. Взяв свою рюмку, он опрокинул ее в рот, затянулся сигаретой и снова заговорил:

– Мне приходится часто ездить за границу, в основном на координационные совещания спецслужб по линии Интерпола или конкретных служб типа ФСК – ФБР. Так вот, на этих совещаниях все чаще речь заходит о неофициальных методах работы. Вслух говорится о внедрении агентов в синдикаты и выходе их на главных лиц в организациях, а также о провокациях, ставящих своей целью возникновение междуусобиц между организациями. А подразумевается совсем другое. Довольно смазанное законодательство и мощная адвокатская защита позволяют дельцам наркобизнеса уходить от правосудия и продолжать торговлю наркотиками. Неофициальные методы работы подразумевают физическое устранение лидеров наркокланов и стравливание между собой преемников. Только путем разрушения организации изнутри возможно их выхолащивание с последующей ликвидацией. И главное, эти мероприятия надо в основном осуществлять в странах «третьего мира». Беспредел, творящийся там в законодательной и исполнительной власти, позволяет, с одной стороны, наркобаронам вести себя вседозволенно и укорачивает поводки правоохранительным органам; но, с другой стороны, этот же беспредел позволяет действовать и спецслужбам: вести несанкционированную слежку, прослушивание и, наконец, проводить ликвидацию, маскируя это под очередную разборку.

– Что-то вроде «эскадронов смерти»? – спросил Глеб, теперь и он стал серьезным.

– Да, только задачи ставятся не политические, а криминальные, вернее, антикриминальные, – ответил Клочков.

– И когда ты думаешь этим заняться?

– Я уже год этим занимаюсь. Помнишь, я тебе рассказывал о бывшем депутате Верховного Совета СССР, которого взял на разработку КГБ. Когда он, будучи с депутатской комиссией в Азербайджане, попал в поле зрения «конторы», оказалось, что этот политический деятель не только интересовался азербайджано-армянским конфликтом, но и встречался с людьми, имевшими прямое отношение к поставкам наркотиков в Москву. В самой Москве Александр Васильевич Логинов общался с крупным преступным авторитетом по кличке Прохор. Очень серьезный мужик. В общем, все сводилось к тому, что депутат был у Прохора как та золотая рыбка на посылках. В «конторе» на него собирали досье, но сделать ничего не смогли. Логинов уже тогда вырядился в тогу демократа и стал неприкасаемым. Потом путч, и все насмарку. После развала Союза Логинов отошел от политики и стал заниматься бизнесом, создал концерн «Свой путь», стал президентом. Хотя точно знаем, концерн был организован на деньги Прохора. Но вскоре Прохор отошел от дел и затем ушел в мир иной. Сам или кто помог, теперь уже не узнать, тело кремировали. Логиновский концерн рос как на дрожжах, а отчего бы нет, у бывшего депутата было все схвачено и среди коммунистов, и среди демократов, среди преступников и в министерских кабинетах. Несмотря на то что концерн работал полным ходом, основной доход поступал от оборота наркотиков. Я уже тогда был начальником отдела и говорил тебе об этом Логинове. Вспомни, Каскадер, я говорил: знаем, что преступник, а доказательств нет. А ты сказал: если нет доказательств, но есть опасность разрастания чумы, надо грохнуть источник заболевания. Помнишь?

– Помню, – спокойно ответил Глеб.

– Так вот, зря я тебя не послушал тогда. С тех пор Логинов мутировал, и очень сильно. Поставка наркотиков в Москву, Питер и другие города средней полосы России меньший из его грехов. Логинов создал в Чечне «Химико-медицинский научно-исследовательский институт», который занимался концентрацией наркотика, то есть уменьшением его объема в сотни раз. Опыты ученых удались, вслед за этим начались переговоры с представителями зарубежных синдикатов. Наркотик становился неуловим для спецслужб.

– Значит, заварушка в Чечне – твоя работа? – прищурив левый глаз, спросил Кольцов.

– Штурм оппозиции провалился, – не отвлекаясь на ответ, продолжал полковник. – Главная задача не была выполнена. Теперь в Чечню войдут войска регулярной армии, но то, ради чего все это затевалось, уже не получится, время упущено.

– Владимир Константинович, ты что, вербуешь меня на чеченскую войну? – спросил Глеб.

– Нет, Каскадер, на Кавказ никто тебя не зовет. У меня в отделе хорошие ребята, они негласно без всяких ордеров и предписаний следили за Логиновым. Проникали в его квартиры, ставили «клопов», вели съемку, раскалывали его ближнее окружение, пытаясь кого-то вербануть. В общем, работали на совесть, не за деньги и звания. Но сейчас другая ситуация, сейчас надо проводить хирургическую операцию, и еще неизвестно, чем она закончится. Так что дело вполне может дойти до внутреннего расследования, сам знаешь, внутренней службе только дай зацепиться, вывернут все наружу. Короче, для предстоящего мероприятия мне нужна помощь человека со стороны. Пойдешь, Глеб, со мной?

– Риск большой? – спросил Кольцов, разливая остаток водки по рюмкам.

– Сначала большой, – проговорил Клочков, затем, понизив голос, добавил: – А потом будет вдвое больше. И все за одну ночь. Если в чем-то ошиблись, то мгновенная смерть для нас будет вроде манны небесной.

– Такие страсти.

– Ну так что?

– А если я откажусь, что будешь делать? – спросил Глеб.

– Тогда попытаюсь это сделать сам, хотя без подстраховки будет очень сложно. Ну да ничего, думаю, справлюсь.

Клочков взял со стола свою рюмку. Кольцов тоже поднял рюмку и сказал:

– Давай выпьем, Владимир Константинович, за успех будущего предприятия. Ведь недаром меня называли Каскадером, прорвемся всем чертям назло.

Чокнувшись, они выпили, и тут же перед столиком, как черт из табакерки, выпрыгнул официант.

– Горячее подавать? – осведомился он.

– Подавать, – кивнул Клочков, – и еще триста граммов водки.

– И боржоми. Вы не на десерт приберегаете? – угрожающе спросил Кольцов.

* * *

За окном купе непроглядная ночь, время от времени пролетают освещенные платформы пригородных станций, и снова черное покрывало ночи.

– Оружие взял? – глядя в окно, спросил Клочков.

Глеб молча вытащил из-под куртки длинноствольный пистолет «ТТ».

– Это еще тот самый «египтянин»? – удивленно спросил полковник, разглядывая египетскую модель знаменитого советского пистолета. Добыл его Кольцов в Афганистане, в горячем восемьдесят восьмом.

– Да, он самый, «Тимофей Тимофеевич», – хмыкнул Глеб, поглаживая вороненый ствол пистолета. – Когда я увольнялся из комитета, мне напомнили, что неучтенный ствол тоже надо сдать. Как же, щас.

– Ладно, оружие пока спрячь и слушай. Наши клиенты едут в соседнем вагоне. Два купе. В одном четверо боевиков, в другом эмиссар Логинова и приставленный к нему телохранитель. Это жесткий мужик. Алик Джасанов – бывший чемпион Союза по боксу в полутяжелом весе. За последнее время много тренировался, так что смотри. Опасный тип.

– Ясно. – Кольцов спрятал пистолет в подмышечную кобуру.

– Тебе придется нейтрализовать Джасанова.

– Как нейтрализовать? Коли он сидит в купе, а за стенкой четыре «быка». Стоит ему рот раскрыть громче положенного, и получится вторая серия фильма «Красные дипкурьеры».

– В купе тебе врываться не придется, – почти шепотом сказал Клочков. – Он уже час как бегает в сортир.

Видя недоверие в глазах Глеба, полковник объяснил:

– В его стакан с чаем попали несколько таблеток фурасемида, и поэтому у Джасанова проблема с мочевым пузырем. Тебе надо будет только дождаться, когда он выбежит из купе… Проводницы мешать не будут. Кто-то их угостил водкой с клофелином, так что они сейчас на тормозе. «Быков» тоже не опасайся, спят все четверо, как суслики зимой, нам они не помешают.

– Ну хорошо, – кивнул Глеб, – проводниц ты клофелином напоил, «быкам» снотворного в чай подсыпал, но как тебе удалось зарядить фурасемидом этого телохранителя?

– Проводниц действительно я подпоил, – подтвердил полковник. – А вот «быки» чай у проводниц не заказывали, они пили свой кофе. Другое дело, что среди них есть мой стукачок, хороший парень, попался за изнасилование. И было у него два варианта: либо в зону отправляться и получить почетное звание «петух» (об этом компетентные люди позаботились бы), либо обзавестись другим почетным званием – «сексот» и трудиться на невидимом фронте в борьбе с организованной преступностью. Юноша сразу понял, что с ним не шутят, сник и согласился работать. И вот в течение года я имею необходимую информацию о низовых звеньях службы безопасности концерна «Свой путь», а в сочетании с информацией, полученной и из других источников, складывается почти полная картина. Да, а насчет Джасанова? Так его погубила брезгливость, видите ли, чай в поезде он пьет из своего стакана.

Клочков взглянул на наручные часы и тихо сказал:

– Пора.

Поезд шел все дальше и дальше на север. В пустом коридоре купейного вагона едва тлело дежурное освещение, пассажиры спали.

Глеб Кольцов, зажав зубами незажженную сигарету, стоял в тамбуре, приоткрыв ногой тамбурную дверь, следил за коридором. Наконец из купе показалась широкоплечая фигура атлета.

Глеб убрал ногу, снабженная пружиной дверь тут же закрылась. Сыщик выплюнул сигарету, теперь ни к чему изображать из себя полуночного курильщика, запустил правую руку под пиджак, извлекая оттуда пистолет.