Текст книги "Псы войны"
Автор книги: Иван Стрельцов
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
В девяностом году Василий Леонидович, почувствовав приближение «курносой», аннулировал «Буренку», все вырученные деньги положил на счет в банк и призвал сыновей. Но вместо того чтобы помирать, старик увел сыновей в тайгу и показал им места, где золотоносная жила выходила на поверхность. Это были те самые два «неперспективных» месторождения. Кроме того, старик отвел своих чад в сопки, где еще тогда он приметил в пещерах местечко для подпольной плавильни. Никто ни в жизнь не нашел бы ее здесь. Выслушав наставления отца, сыновья согласно кивали и уже через неделю после возвращения в Хабаровск оформили аренду огромного куска таежной земли между реками Кур и Амур.
Но вечером, когда семья собралась на совещание по поводу нового дела, младший из братьев, инженер-химик Василий, произнес речь, из которой следовало, что есть товар дороже золота, и предложил вместо плавильни построить в сопках лабораторию по производству наркотиков.
Некоторое время царила тишина. Блеск золота затмевает мозг человека, а прибыль больше, чем от золота…
Через неделю в тайгу была доставлена первая партия рабочих, прибывших из Северной Кореи на заработки. Корейцы безропотно рубили в тайге лес, строили срубы, рыли землю под карьеры для приисков, возводили плотину в болотах, долбили в горных пластах галереи под будущую перегонную фабрику. Руководил строительными работами корейский инженер Ким Ли. Ему единственному было известно о цели строительства, братья Шаблины взяли его в долю.
В девяносто первом году трое из четырех братьев Шаблиных ушли с комсомольской работы в частный бизнес, на отцовские деньги создав три малых предприятия: «Шаблин-рыба», «Шаблин-строй» и «Шаблин-тур». Андрей занимался закупкой ценных пород промысловой рыбы и изготовлением консервов из них на арендованной консервной фабрике. Сергей под заказ брата строил в Находке большой консервный комбинат. Младший же, Василий, осваивал туристические маршруты: Япония, Китай, Гонконг. Позже появились новые маршруты – Корея, Малайзия, Индонезия, Сингапур, и вот щупальца «Шаблин-тур» уже дотягивались к Таиланду и «золотому треугольнику».
Бизнес троих братьев быстро набирал обороты, и неудивительно, пока старший брат был парторгом пароходства.
Черным днем в семье Шаблиных стало девятнадцатое августа девяносто первого года. Узнав о введении в Москве чрезвычайного положения, отдыхающий на даче Василий Леонидович неожиданно почувствовал жжение в груди и, прежде чем покинуть этот мир, успел прошептать: «Все по новой».
Кончина отца не сильно заботила его наследников, больше пугало трех братьев другое: арест, суд, конфискация и отправка выше по побережью, в сторону Магадана. Старшего же страшило то, что наверняка ему припомнят и продажу по заниженной цене рыбы для «Шаблин-рыбы», и оплату некоторых счетов «Шаблин-строя», и выделение судов для круизов «Шаблин-тура».
Три дня братья находились в шоковом состоянии, понимая, что бежать за границу у них нет никакой возможности. Погранвойска находятся в боевой готовности, не выпустят. На четвертый день стало известно о победе демократии в Москве. Братья на радостях напились до поросячьего визга.
В день похорон в Москве героев демократии, павших в борьбе с тоталитаризмом, сыновья Шаблины хоронили своего отца, Шаблина Василия Леонидовича, тем самым отдавая долг памяти его борьбе с советской властью.
Жизнь закипела с новой силой, победа демократии не могла не сказаться и на братьях Шаблиных. Анатолию пришлось уйти из пароходства, его должность была сокращена за ненадобностью. Но Анатолий Васильевич не хлопнул дверью, а ушел с улыбкой. Еще бы не улыбаться, оформил на свое имя долгосрочную аренду с последующим правом выкупа двух десятков судов различного класса.
Младшие братья приняли в свою ватагу новоиспеченного судовладельца, и с этого момента три разные фирмы объединились в концерн «Шаблин-Даль». Пост президента занял старший брат, два средних получили места вице-президентов, а младший стал генеральным директором.
Пока старшие братья пытались заниматься легальным бизнесом, младший, Василий Васильевич, нашел в Китае продавцов опиума и оптового покупателя героина в Японии.
В подпольной лаборатории поселились два десятка химиков – бывших однокурсников Василия, не таких удачливых, как он. Из Китая рыболовецкие сейнеры доставляли вместе с рыбой тюки с опием во Владивосток. Там опий грузили на лесовоз, который доставлял его в Комсомольск-на-Амуре. Дальше по железной дороге до небольшого полустанка, где груз забирал Ким Ли с вооруженной охраной и сопровождал его в таежную лабораторию.
Переработанный из опия героин возвращался тем же путем во Владивосток. Там его фасовали и закатывали в банки с этикеткой «Икра лососевая». Бизнес расцветал, принося десятки тысяч долларов прибыли в «черную казну» концерна.
Прибыль от товарооборота наркотиков заставила отвлечься от добычи золота. То немногое, что добывали прииски под руководством Кима Ли, Шаблины отправляли в Москву без переплавки, сдавая практически по бросовым ценам. Так они впервые попали в поле зрения Александра Логинова.
Во второй раз президенту концерна «Свой путь» пришлось столкнуться с Шаблиными во Владивостоке, когда через подставных лиц он приобретал деревообрабатывающий комбинат. «Комсомольцы» имели большую армию боевиков, где, кроме обычных «быков», было несколько «зондеркоманд», состоящих из бывших десантников, морских пехотинцев и спецназовцев. Они были хорошо вооружены, благодаря им «комсомольцы» главенствовали над всеми группировками в городе, снимая проценты с любой сделки в пределах Владивостока.
Положенную мзду выплатил и Логинов, по-прежнему собирая информацию о «Шаблин-Даль».
Последний раз Александр Васильевич столкнулся с «комсомольцами» в Лос-Анджелесе, когда полиция на одном из складов в порту нашла большую партию наркотиков, идущих транзитом из Мексики во Владивосток. Полиция и ФБР искали героин, предназначенный для Штатов, но так как герметично запечатанный в консервные банки героин обнаружить нельзя, ищейки нашли кокаин.
Через несколько дней в кабинет к Логинову вошел его советник, бывший полковник КГБ, аналитик ЦК КПСС Махмуд Джасанов, и показал отчет ФБР в конгрессе США. Там было написано черным по белому, что со стороны российского Дальнего Востока огромным валовым потоком идут поставки героина и необходимо не только усилить борьбу ФБР, но и объединить ее с ФСК, а также привлечь Интерпол и спецслужбы данного региона.
Это было уже слишком. «Отморозки» Шаблины настроили против себя всех. Ответная реакция спецслужб могла не только уничтожить их самих, но и вскрыть теневую сторону бизнеса корпорации «Свой путь». Необходимо было предпринять контрмеры. Но устраивать большую войну на отшибе не хотелось, так же как и сворачивать там свои дела. Поэтому Александр Васильевич выбрал третий вариант. Через неделю во Владивосток приехали отдельно друг от друга несколько групп. Еще через неделю эти группы нанесли одновременный удар. Были похищены «черная касса» и семьи всех четырех братьев. После этого в центральный офис «Шаблин-Даль» приехал Давид Гольберг, который сообщил, что и касса, и семьи в надежном месте. Затем, спокойно глядя в налитые кровью глаза Анатолия Васильевича, добавил:
– Если со мной что-то произойдет, то уже через десять минут будут арестованы ваши счета не только в наших банках, но и в Гонконге, и в Сингапуре, и даже в Цюрихе. – Гольберг на память назвал номера этих счетов. – Да, – как бы невзначай сказал он напоследок, – уже к обеду ФСК и МВД получат досье с фотографиями и адресами всех ваших боевиков. «Зондеркоманды» туда тоже входят.
– Что вы хотите? – совладав с собой, наконец спросил старший Шаблин.
– Вам и вашим братьям, то есть всем четверым, нужно вылететь в Москву на переговоры с одним очень влиятельным человеком.
– Нас там ликвидируют? – задумчиво спросил Анатолий.
– Ну что вы, это можно было бы сделать и здесь. Нет, речь пойдет о взаимовыгодном сотрудничестве.
Через сутки на неприметной даче в Переделкине состоялось совещание. С одной стороны были четыре брата Шаблины, с другой – Александр Васильевич Логинов, его советник Махмуд Джасанов и юрисконсульт Давид Гольберг.
Чтобы не устраивать «базара» из обоюдных обвинений, Логинов сразу посвятил братьев в отчет ФБР. Потом сказал:
– Необходимо, чтобы «Шаблин-Даль» прекратило героиновое наступление на Америку. Я понимаю ваше недовольство и хочу сделать несколько предложений. Выгодных предложений. Первое: мы возвращаем вам вашу «черную кассу» и, более того, выплачиваем еще пять миллионов долларов наличными за приобретение лаборатории и приисков. Но это еще не все. Вы по-прежнему будете доставлять опиум в Комсомольск, получая при этом тридцать процентов от реализации героина. Чтобы не было вопросов, поясню сразу: героин мы будем экспортировать не на Восток в США, а, наоборот, на Запад. И это еще не все. Мы имеем контракт на строительство большого фешенебельного поселка в Подмосковье с дальнейшей продажей. Этот контракт мы бесплатно передадим вашей строительной компании и обеспечим ей поддержку на всех уровнях.
Пожалуй, самым замечательным было последнее предложение. Москва для периферийных мафиози была чем-то далеким и несбыточным. Здесь было собрано все: Кремль, правительство, банки, посольства. Любой авторитет, сидя у себя в глубинке, хоть раз в жизни, но думал: «Вот бы мне в Москву, я бы там развернулся», – и эмоции затмили для братьев главное: отдавая им контракт, Логинов брал в заложники того из братьев, кто будет руководить фирмой; залогом становились и деньги, что будут вложены в строительство.
– Вы хотите еще что-то, кроме приисков и лаборатории? – спросил на правах старшего Анатолий.
– Если можно, оставьте нам обслуживающий персонал вашего подпольного филиала, – сразу ответил Логинов, он как будто ждал этого вопроса, – а то нам придется везти из Москвы целый батальон. И еще: хотелось бы, чтобы вы оказали помощь нашему представителю в Приморье.
– С удовольствием будем сотрудничать, – пообещал Шаблин-старший…
Навстречу Логинову вышел старший брат, Анатолий Шаблин. Протягивая обе руки, приветствовал его:
– Добрый день, Александр Васильевич, мы счастливы, что вы посетили нас.
Пропустив мимо ушей этот традиционный треп, Логинов сказал:
– Я приехал, Анатолий, по очень важному делу, чрезвычайно важному.
Указав рукой на распахнутую дверь, хозяин пригласил гостей внутрь. Они вошли в огромную комнату, пышно обставленную. Шаблин повернулся к Логинову:
– У нас принято после дальней дороги поить гостей чаем…
– Не до чая нам сейчас, – резко оборвал его тот. – Слишком важное дело.
Анатолий пожал плечами:
– Тогда прошу в кабинет.
Они поднялись на второй этаж. Кабинет Шаблина был небольшой, оформленный в английском стиле: мебель из красного дерева и стеллажи книг в тисненых переплетах до самого потолка. Сев за письменный стол, Шаблин указал на стулья:
– Прошу, Александр Васильевич. И я вас внимательно слушаю. В чем дело?
– Дело очень серьезное. Кто-то умудрился за две недели разгромить наши прииски и лабораторию и перебить охрану. Я уж не говорю о том, что перехватили караван с сырцом. Вот такие дела, – закончил Логинов, глядя прямо в глаза хозяину.
– Не может быть, – прошептал Шаблин. – Кто это, вы установили?
– Заминированные руины и трупы охраны говорят сами за себя, – ответил за босса Давид Гольберг.
– Вы подозреваете… – голос Анатолия срывался. Но Логинов его пожалел.
– Если бы заподозрили вашу организацию, неужели я лично приехал бы сюда? Но все же хотелось бы получить объяснение: почему уцелела только одна база, и именно та, которая была оборудована нами после купли-продажи?
– Насколько мне известно, ваша новая база не перерабатывала наркотики и не производила золото. Эта база – ваш административный центр, не так ли? – проговорил Шаблин, уже овладевший собой.
– Поражаюсь вашей осведомленности, – проговорил Логинов.
– Что вы хотите, Азия, – ответил «комсомолец».
– Итак, Шаблин, что вы думаете по этому поводу? – спросил Гольберг. Анатолий скосил на него глаза и подумал, что это очень хваткий парень.
– Если вас интересует мое мнение, – заговорил он, – то могу сказать, что коли нет утечки информации (у вас или у нас), то вырисовываются две версии. Либо о приисках стало известно Корейцу, а он там самый главный человек. «Император» – так называют его у нас. И он решил расправиться с конкурентами. Либо это клан Шаблиных решил вас вытеснить из Приморья, не так ли?
– Не скрою, у нас те же версии, – ответил Логинов. – Тем более что правоохранительные органы к этому не имеют отношения.
– Хорошо, – согласился Шаблин, – я попробую вам доказать непричастность нашего клана к вашему горю. Во-первых, мы получаем хорошую долю от транспортировки ваших наркотиков в глубь России. Во-вторых, по условиям договора вы передали нам землю в Подмосковье, где строится комплекс гостиниц и казино. В это строительство вложены огромные деньги, и руководит там наш брат. Неужели мы будем рисковать из-за таежного филиала, который, в сущности, толком и не использовали? Может, Александр Васильевич, вы думаете, что мы вступили в союз с кем-то из ваших оппонентов? То есть получили защиту в Москве и поэтому обнаглели в Азии. Хочу вас успокоить и уверить, что, прежде чем вступить с вами в переговоры, мы кое-что разузнали о вас. Нам известно, что после смерти Дмитрия Прохорова, вора в законе по кличке Прохор, ваша организация вела политику самостоятельности, авторитеты старой и новой формации остерегались с вами связываться; несмотря на обширную теневую деятельность, вы стараетесь расширять легальный бизнес. Это нам импонировало в вас. К тому же вступить в союз с кем-то из ваших врагов – значит подставиться. Любая из группировок, чтобы объединиться с вами, с большим удовольствием передаст организации Логинова банду периферийных «комсомольцев». Здравый смысл требует от нас держаться за вас.
Логинов и Гольберг внимательно слушали объяснения Анатолия. И когда бывший комсомольский лидер закончил, Гольберг сказал:
– Это, конечно, хорошо. Но вернемся к нашим баранам. Если не вы, то кто?
– Откуда я могу знать! – возмутился Шаблин. – Мы здесь ни при чем. Если это не ментовка и не личные ваши враги, то остается Кореец. Но, если это его проделки, Александр Васильевич, я готов вам поклясться собственной жизнью, что его будут ждать крупные неприятности во Владивостоке и Находке. В этом я могу вас заверить. Пусть в тайге у него хоть тысяча боевиков, но все легальные и нелегальные сделки идут через Находку, и здесь мы можем ему хорошо навредить.
– Мы еще не уверены, что это работа Корейца, – проговорил Гольберг, невинно глядя на Анатолия Шаблина из-под больших затемненных очков.
– Хорошо, я понял, – как бы смутившись, сказал «комсомолец». – Чтобы узнать, кто стоит за спиной террористов, надо взять живьем кого-то из них? А после разгрома приисков и баз у вас наверняка нехватка профессионалов в таком деле, как война в условиях тайги. Поэтому я завтра же направлю в ваше распоряжение сотню парней, прошедших специальную подготовку. Это в подтверждение нашего доброго сотрудничества, – поспешно добавил Анатолий, увидев в глазах Логинова отказ.
– Хорошо, – согласился тот, – Ахмед-ага найдет им применение.
После этих слов он поднялся, вслед за ним оторвался от удобного кресла Гольберг.
– Нам пора, господин Шаблин, – проговорил Давид, глядя на своего босса.
– Но как же… – недовольно залепетал Шаблин.
– Через час у нас вылет во Владивосток, а оттуда в Ростов, – властно сказал Логинов. – Необходимо заниматься делами, отдыхать будем потом.
– Да, на первом месте у нас дела, – согласился бывший комсомолец. – Я сейчас распоряжусь насчет автомобиля.
Проведя гостей до своего «Мерседеса», Анатолий на прощание помахал рукой вслед отъезжающей машине. Едва за гостями из Москвы закрылись ворота, возле Анатолия появился маленький сгорбленный старикашка.
– Скажи Андрею, чтобы завтра отправил во Владивосток последнюю сотню из «зондеркомандовцев», – распорядился Шаблин.
– Не много ли?
– Я не спрашиваю твоего совета, – рявкнул Анатолий. – Исполняй что велено…
До самого аэропорта Логинов и Гольберг молчали, опасаясь, что в машине Шаблина есть подслушивающие устройства. В здании аэровокзала Логинов обратился к своему секретарю:
– Что ты думаешь, Давид, по поводу этих «комсомольцев»?
– Мне кажется, Шаблин был откровенен с нами. Вы видели, как он испугался, когда услышал о нападении на наш филиал. Вероятно, они к этому не имеют отношения.
– Все-таки ты думаешь, что это Кореец?
– Очевидно, он. Но пока мы точно решить не можем. Нужны пленные…
Посмотрев на часы, Александр Васильевич отметил про себя, что до посадки на самолет еще двадцать минут. Затем спросил у секретаря:
– Если же это Кореец, что тогда? Войну против него нам не выиграть.
– Александр Васильевич, – заговорил на испанском Гольберг, он всегда говорил на этом языке, если хотел сообщить шефу свои соображения. – Вы же знаете мое основное правило: из большого поражения делать маленькую победу.
– Объясни подробнее, – предложил Логинов, тоже на испанском.
– Пожалуйста. Если это Кореец, нам придется вступить с ним в переговоры. Он потребует, чтобы мы убрались вон из его империи. И ничего другого не остается… но этого косоглазого императора наверняка заинтересует выход на европейский рынок России. Ведь, как рассказал Шаблин, весь свой товар он продает перекупщикам в Магадане для подогрева золотых приисков. А здесь возможность продавать героин не партиями неизвестно кому, а оптом и сразу.
– Как же ты думаешь переправлять наркотики в центр? – поинтересовался Логинов.
– Как и раньше. Клан братьев переправляет наркотики для нас за тридцать процентов, будет переправлять наркотики Корейца за двадцать. А тридцать мы возьмем себе за реализацию. К тому же потребуем с этих обезьяньих царей компенсацию за потерянный филиал. Правда, это меньше, чем вложили, но с реализованными наркотиками выходит одно на одно. Так что есть смысл.
– Да, – как бы согласился Логинов, потом, посмотрев на Гольберга исподлобья, спросил: – У Корейца огромные партии героина, и клану Шаблиных просто физически не переварить весь товар, что делать?
– Александр Васильевич, вы прекрасно знаете, что у нас почти готов план транспортировки наркотиков в центральную часть России. Вы ведь договорились обо всем с господином Мастюгой. И он с удовольствием будет накачивать туалетные контейнеры авиалайнеров своей авиакомпании «Мастюга эйр» пакетами с героином. Запах дерьма отобьет нюх у собак и желание людей туда лезть. Практически в цепи транспортировки наркотиков Хабаровск – Санкт-Петербург эта линия – самая безопасная. Уже на месте будет труднее, но, опять же, продумана целая система подстраховок и прикрытий, так что выйти на Мастюгу, а соответственно на нас невозможно. В общем, Мастюга, ничем не рискуя, будет получать тридцать процентов за реализацию. А мы, ничего не делая, будем срезать по двадцать процентов за транспортировку. С минимальными затратами мы получили почти равную долю дохода с Корейцем. А деньги, полученные за компенсацию, можно будет вложить в центральноазиатскую компанию. Ведь нам как раз не хватает десяти миллионов для заключения тройственного союза: Ирак, Азербайджан, мы. Именно эта сумма нам нужна, не правда ли, сеньор?
Логинов кивнул головой в знак согласия, потом, посмотрев по сторонам, сказал:
– Ты прекрасный оратор, Давид, возможно, из тебя бы получился неплохой писатель, если бы не один большой недостаток. Говоря о международной корпорации торговцев наркотиками и описывая баснословные доходы, ты ни разу не упомянул ни наших легавых, ни Интерпол, ни парней из ФБР, которые могут нас лишить всего. Вот этого ты не учел, мальчик.
– Вы правы, сеньор, – согласился Гольберг, – но это не подлежит учету, как, например, землетрясение или пожар. Об этом все знают и нельзя застраховаться, но все-таки можно будет разработать общую систему безопасности.
– Да?
– Да. – Гольберг хотел еще что-то добавить, но в этот момент объявили посадку на самолет, следующий до Владивостока.
– Пошли, Давид, – примирительно сказал Логинов, – потом обо всем договорим…
Глава 14
«Ил-96», поднявшись на двенадцать тысяч метров, плыл над гигантскими просторами России. Откинувшись на спинку кресла, Александр Васильевич обратился к своему секретарю:
– Послушай, Давид, в ближайшее время в Астрахани появится вакансия. Наш представитель Станислав Леонов решил уйти на покой, и мне там нужен надежный человек. Пойдешь менеджером нашего филиала «Волга – Касп»? После того как заработает наш треугольник Тегеран – Баку – Москва, астраханский филиал станет одной из ключевых точек.
Гольберг посмотрел на шефа: раз он снова заговорил на испанском, значит, это серьезно.
– Простите, шеф, – сказал Давид, – но эта должность не для меня. Во-первых, я еврей. А во-вторых, лучше немного подождать и занять место вашего советника, чем стать «герцогом в отдалении от императора». Всегда найдутся недоброжелатели, которые преподнесут любой твой самостоятельный шаг как покушение на авторитет босса, а что за этим следует, я знаю. Поэтому, как ни заманчиво предложение, я против.
Логинов снисходительно улыбнулся.
– Да, – протяжно выговорил он, – с тех пор как ты обжегся на биржевой спекуляции, ты, Давид, стал осторожным человеком. Хорошее качество для бизнесмена, хвалю.
На этот раз улыбнулся Гольберг.
– Занимаясь брокерством, я, Александр Васильевич, рисковал лишь деньгами, и притом своими. Самое большое, что могло произойти: я бы разорился. В вашей организации деньги ничего не значат или, вернее сказать, почти ничего не значат, и в случае оплошности – смерть. Поэтому я против глупого риска.
– Отлично, сынок. – Хотя это вырвалось из уст Логинова непроизвольно, но прозвучало вполне искренне. – Ладно, если ты, Давид, собираешься в будущем стать моим советником, то не мог бы ты мне сейчас порекомендовать парня на место Станислава Леонова? И если у тебя есть такой на примете, то объясни, почему именно он?
– По-моему, лучше Алика Джасанова на место руководителя астраханского «Волга – Касп» никого не найти. Во-первых, он неглуп, когда надо решителен (потачки никому не даст), во-вторых, прекрасно знает наше дело, в-третьих, он исполнителен и дисциплинирован, что обеспечивает его полное подчинение центру и никакого «кустарничества». И последнее, он не еврей, а это еще что-то значит, пока наш народ почему-то очень недоволен, когда им руководят иудеи. Уж лучше грузин, в крайнем случае чеченец.
– Возможно, ты прав, – согласился с предложением секретаря Логинов, потом, искоса посмотрев, спросил: – Ну, допустим, Алика я поставлю «капитаном», а Махмуда пошлю с ним, чтобы присматривал за сыном на первых порах. Ты, Давид, станешь советником. Что тогда?
– Тогда? – переспросил Гольберг, поправляя свои очки. – Тогда, босс, нам придется пересмотреть доктрину нашей организации…
– То есть? – не понял Логинов.
– До сих пор вы, босс, и ваш советник жили психологией ежа. То есть ощетинился иголками и грызешь свое яблочко, никому не мешая. Это уже устарело.
– Интересно, – хмыкнул Александр Васильевич, – а какова твоя психология?
– Моя психология – это психология агрессивной среды. Наша организация должна стать подобной извержению вулкана. Заливать всех магмой страха. Только так вы сможете стать «боссом боссов». Подчинить своей воле весь московский криминалитет, и не только его.
Глядя на этого щуплого очкарика, Александр Васильевич подумал: «А ведь он прав, несмотря на свою молодость. А я? Как же я упустил такую идею? Старею, несомненно, старею, черт меня возьми».
– Это, конечно, красиво звучит, – наконец произнес Логинов. – А где мы возьмем деньги? Для такой политики нужны деньги. После твоих грандиозных идей у меня в банке лежит не больше ста тысяч.
– А облигации Лондонского национального банка? – напомнил Гольберг. – Их всегда можно обменять, а там, насколько помню, приличная сумма, что-то около пяти миллионов.
– К черту, – взорвался Логинов, – мне эти облигации дают каждый год тридцать процентов надбавки.
– Я об этом и говорю, – поддакнул секретарь. – Состояние нашей организации оценивается в пятьдесят миллионов долларов. Но ведь это только начало. Огромные деньги вложены в Дальний Восток, они, кстати, себя еще не оправдали. Большие деньги внесены в развитие туризма в Танзании. Сколько? По-моему, два миллиона.
Александр Васильевич кивнул головой. Гольберг, сняв очки и близоруко щурясь, продолжал:
– Шесть миллионов у вас лежит в акциях «Тюменской нефти», которую еще пока только бурят. Десять миллионов сейчас вложили в электронную промышленность, и тоже пока безрезультатно, да?
Логинов снова кивнул.
– Вы уже, наверное, жалеете, что меня послушали, – сказал секретарь. – Но, босс, мы сейчас вступили в ту фазу, когда кто больше вложит, тот больше и получит. На сегодняшний день наши деньги все вложены. Ни завтра и ни послезавтра дохода наши вклады не принесут. Но через год, через два деньги потекут золотым дождем. Вот тогда мы сможем начать войну за первенство. А пока «Свой путь» имеет на два года хороший государственный подряд, налогообложение (так Гольберг называл рэкет) может прокормить наших парней и наших адвокатов. К тому же в скором будущем наш центрально-дальневосточный синдикат начнет работать с новой силой, а это тоже немалые деньги.
– Кстати, о наших «комсомольских» партнерах, – вдруг вспомнил босс. – Не думаешь ли ты, Давид, что через пару лет дальневосточные братья, окрепнув на московской земле, создадут для нас самих угрозу?
– Возможно, – Гольберг немного помялся. – Скорей всего так оно и будет. Но надо учитывать, босс, и тот факт, что для сотрудничества нам придется поддержать младшего из братьев Шаблиных. Потом, когда они достаточно окрепнут, мы должны будем удерживать их в рамках построенного ими элитарного поселка, и не далее. Для этого в близлежащих населенных пунктах мы создадим тренировочные лагеря боевиков. Для будущей армии это не столь важно. Таким образом мы их удержим в «рамках пограничных столбов». Выведем хунхузов из большой игры, не дав им объединиться с другими организациями. Впоследствии их можно будет присоединить к нам на правах временной автономии. А потом посмотрим. И уже сейчас надо заняться подготовкой кадров в системе правоохранительных органов. Не покупать «ссучившихся», а разводить «своих» милиционеров, которые через десять-пятнадцать лет займут посты начальников районных, городских, областных управлений, войдут в министерство… – Гольберг договаривать не стал. Продолжение могло бы показаться боссу фантастической глупостью.
«У парня башка варит, – думал Логинов, слушая секретаря. – Нужно убирать Джасанова, мы с Махмудом безнадежно устарели. Если вместо него я поставлю советником Гольберга, то есть шанс добиться места „босса боссов“. Давид Гольберг – это мое второе дыхание».
– Ну что же, Давид, ты неплохо продумал программу на ближайшие десять лет, – сказал вслух Логинов.
– Да, я много размышлял об этом. Только поставив перед собой великую цель и достигнув ее, можно самому стать великим, – проговорил Гольберг.
– Ну что ж, как только мы закончим с Дальним Востоком, Алик станет «капитаном» в Астрахани, а ты будешь моим советником, – заявил босс. – Но сначала надо решить наш дальневосточный вопрос.
– Конечно, конечно, – согласился секретарь. Сейчас Давид думал о том, что неплохо было бы поиграть в теннис. Так, пару сетов, чтобы размять кости. А то от кресла уже трое суток не отрывался, из машины на самолет, потом снова на машину. Гольберг задремал, проснулся от прикосновения к нему руки стюардессы.
– Что, что случилось? – спросонья задергался Гольберг.
– Желаете что-нибудь выпить? – поинтересовалась симпатичная стюардесса.
– Кофе, пожалуйста.
– Простите, мисс, – обратился к стюардессе Логинов. – Когда мы прибудем в Ростов?
– Через два с половиной часа.
Как только девушка отошла, Александр Васильевич обратился к Гольбергу:
– Как только мы прибудем в Ростов, Давид, нам надо будет расстаться. Ты поедешь в Краснодар. Вот адрес моего друга. Объяснишь ему ситуацию, он поможет. Там тебе предстоит набрать две дюжины парней с боевым опытом, желательно воевавших на Кавказе, и обязательно найдешь офицера. Должен же ими кто-то командовать. – Последнее Логинов произнес скорее всего для себя. – Головорезов нанимай на месяц. Как наймешь, отправляй во Владивосток. Только предупреди Улдузова. Я поеду на Украину, мне Надо уладить кое-какие дела. Потом встречаемся снова в Ростове в гостинице «Дон», обсудим наши дела на будущее.
– Хорошо, босс, – сказал Гольберг. – Деньги перевести из концерна «Свой путь»?
– Ни в коем случае. Выяснишь полностью сумму, позвонишь в Екатеринбург директору акционерного банка и сообщишь ему. Я сегодня свяжусь с Барановым и предупрежу его, так что позвонишь в Екатеринбург.
– Хорошо. После всех этих дел нам, вернее, вам, босс, придется задуматься о собственной армии. Не о той своре телохранителей, что могут палить в десятку из кармана. А о настоящих солдатах, чтоб были готовы к войне в лесах, пустынях, морях. Сегодня только первый признак того, что нужны свои профессионалы. В дальнейшем, если мы этого не поймем, нас уничтожат те, которые поймут это раньше.
– Да, Давид, ты, возможно, прав. Мы и об этом поговорим, но после. Сначала надо решить проблемы в Приморье. Потом начнем реконструкцию нашей системы.
За разговором они не заметили, как пробежало время, и вот уже стали снижаться, а молоденькая стюардесса объявила:
– Через несколько минут наш самолет совершит посадку. Просьба прекратить курить и пристегнуть ремни.
* * *
Воздух наполнялся тяжелой сыростью, внезапно наступила тишина в лесной чаще – все это говорило о приближении бури.
Кольцов посмотрел на небо, затянутое плотными тучами, и сказал Татенкову:
– Ну что, Ветеран, наконец-то будет подходящая погодка. А?
– Да, погодка будет что надо, – проговорил Петр, сворачивая спальный мешок. – Теперь зарядит на неделю, и будем купаться в грязи, как свиньи.
– Ничего, ничего, – успокоил его Глеб, – это лучше, чем если с тебя, сухого и чистого, сдерут скальп. Скажи, чтобы готовились к походу, а Янычар пусть подойдет ко мне.
Наемники собирали вооружение и амуницию, затем навьючивали мулов. Животные за неделю отдохнули и сейчас стояли, затянутые кожаной сбруей, под тяжестью вьюков, весело кивая вытянутыми мордами. Глеб Кольцов надел ремень с подсумками, повесил на шею «Калашников», натянул поверх пятнистую натовскую плащ-накидку.