Текст книги "Люцифер. Путь Падшего (СИ)"
Автор книги: Иван Магазинников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Люцифер. Путь Падшего
Глава 1. Конкретный попаданец
Как же раскалывается голова!
Похоже, вчерашняя вечеринка удалась на славу...
Каждая клеточка тела словно спешит сообщить о том, что она еще жива – сообщить, отзываясь острой болью, пронзающей меня подобно раскаленным стальным прутьям...
Кааайф!
Нет.
Ни разу не кайф – похоже, это тело не умеет преобразовывать боль в тягучие потоки наслаждения.
А значит, нужно поскорее избавиться от бесполезной оболочки и ото всех неприятных ощущений разом: боли, тошноты, головокружения, неприятно липнущей мокрой одежды и какой-то твари, пытающейся отгрызть мою ногу.
Точнее, ногу этого тела.
Которое я тут же покидаю легким усилием...
Нет.
Не покидаю.
Дичайшая боль, зародившаяся где-то в районе переносицы, раскаленным потоком лавы устремляется вниз и дальше, проносясь по позвоночнику и вынуждая меня изогнуться, словно одержимого, терзаемого молитвами нерадивого экзорциста-самоучки.
Хорошее сравнение, веселенькое.
Уж что-то, а чувство юмора у меня прекрасное.
Впрочем, это наследственное.
Боль утихла, а я снова напрягся, пытаясь покинуть страдающую оболочку.
И снова неудачно.
Что же мы вчера такого творили?
И кто такие «мы» – кто-то еще был со мной?
Да и какой нынче день недели – тоже надо бы выяснить.
Ладно. Раз не удается избавиться от тела, то для начала нужно разобраться с болью – уж это всяко попроще будет.
Достаточно щелчка пальцами, и исцеляющая волна дарит долгожданное облегчение...
Нет.
Не дарит.
Да чтож за день такой паршивый, а?
Этот простейший фокус я проделывал раз этак... Хм, интересно, а такое число уже существует? Если нет, то нужно его придумать.
Но только после того, как найдуспособ избавиться от боли. Или от тела. Кстати, раз уж я вынужден в нем слегка задержаться, надо бы оценить его физические данные. То, что оно плохо переносит похмелье, или от чего я тут страдаю – это итак уже понятно.
Открываю глаза.
Ну надо же – первое действие с момента пробуждение, которое мне удалось.
Небо.
Серое, едва-едва окрашенное легким румянцем рассвета у горизонта.
Такое близкое и одновременно такое далекое.
Итак, мое временное тело.
Мужское, что вполне логично. Одето в какие-то обноски. По ощущениям – возраст тела лет 40-50 и, судя по всему, это были очень непростые пол века. Легкая степень ожирения, близорукость, искривление позвоночника, плохо сросшаяся после перелома кость левой голени, отсутствующий средний палец на правой руке...
Что я вообще в нем забыл? С каких это пор я пускаюсь во все тяжкие – а вечеринка, судя по всему, была знатная, – в таком жалком, слабом и запущенном теле?
В здравом уме и трезвой памяти я никогда бы не выбрал... ЭТО...
Может, смена оболочки оказалась вынужденной, и ничего получше под рукой не нашлось?
Боль заметно утихла.
Достаточно, чтобы попытаться вспомнить последние события, но...
– Эй, смотри, это не Хромой там валяется, а? – раздался хриплый голос совсем рядом.
– Вроде похож, – отозвался неуверенно второй голос. – Живой хоть? А ну, кыш!
– Ты чего! Мы же могли ее сожрать на завтрак...
Кроме голосов, это двое ничем не выдавали свое присутствие – ни потоков жизненной силы, ни ментальной ауры, ни даже крупицы Искры...
Хм.
Кажется, у меня серьезные проблемы.
Тело-телом, пусть даже хоть слепо-глухо-немой столетний паралитик – для меня это лишь мелкие и вполне решаемые неудобства. Но вот лишиться Дара – это действительно полный «оё-ёй» и тотальный «ая-яй». И ведь от используемой оболочки его наличие никак не зависит.
Итак, голоса.
Люди.
Американцы – то, как они используют слова и их своеобразное произношение не спутаешь с речью островитян или потомков колонистов.
Теперь хотя бы понятно, где я нахожусь – с точностью до континента.
– Слышь, Хромой, ты там не помер еще? – раздалось совсем рядом.
Может и помер. Я ведь не помню, в каком состоянии заполучил эту оболочку. Реанимация свежего трупа – не самый сложный трюк. Даже среди вас хватает умельцев, способных на такое.
– Ы-ы-ы...
Это я. Пытаюсь послать куда подальше надоедливые голоса вместе с их обладателями, но речевой аппарат отказывается мне подчиняться.
– Живой, – облегченно вздыхают рядом.
– Сча я его слегка полечу – живо на ноги встанет, – почему-то насмешливо пробормотал второй голос, и на меня что-то полилось.
Источник влаги в поле зрения не попал, так что мне лишь оставалось надеяться, что неизвестный шутник не вздумал справить прямо на меня малу...
– Stercus accidit! Ах ты fellator et squalidus!
Уж лучше бы сбылись мои предположения, чем... это!
Хотя, должен признать, на ноги меня своей выходкой этот мерзавец поставил – я вскочил так резво, что где-то хрустнуло, обещая легкий вывих, неприятную отечность и разнообразную синюшность в ближайшем времени.
Не знаю, какой из видов алкоголя на меня вылили, но, подозреваю, что далеко не элитный. Хотя, какая разница? Внутрь или наружу, в истинном облике или во временной телесной оболочке, но любой алкоголь в любой концентрации делает мне, как и любому представителю нашего рода... неприятно. Такая вот шутка нашего славного папаши.
Вскочив на ноги, я снова выругался и, распахнув крылья, взмыл...
Нет.
Не взмыл.
Потому что крыльев тоже не было.
– Смотри-ка, сработало!
– Эй, хромой, что с тобой? Вся одежда в крови! Ты что, кого-то пришил?
– Ага, и рожа тоже. Ты его что – съел?
Где-то впереди пронзительно взревел неизвестный мне зверь. Заслышав его вой, незнакомцы явно перепугались:
– Эй, это копы! Сматываемся! Не хватало еще, чтобы нас рядом с ним застукали... Кто его знает, чего этот обдолбанный придурок натворил.
Судя по звуку удаляющихся за моей спиной шагов, второй молча с ним согласился, и странная парочка бросилась наутек. Обернувшись, я увидел лишь мелькающие среди нагромождения мусорных контейнеров спины.
Проворные ребята.
Итак, я в каком-то тесном переулке. Мусор, грязь, серый камень, обшарпанные стены домов слева и справа – трущобы!
В одну сторону улепетывают нашедшие меня бродяги.
С другой – приближается жутко завывающий зверь, которого эти двое назвали странным словом «копы». Будь я в хорошей форме, то смог бы выудить из их голов все нужные знания, в том числе и об этом звере, но...
Дар молчит. То ли спит, то ли пропал, то ли заперт. Тут не то что чужих мыслей не прочесть – мне бы с собственными разобраться!
Первый раз со мной такое. Даже отец при изгнании – и тот не посмел лишить меня сил.
А еще этот зверь, который все ближе и ближе.
– Эй ты! Стой, где стоишь! Руки вверх! А теперь медленно, очень медленно повернись, и держи руки так, чтобы я их видел.
Человеческий голос. Акцент, скорее, характерен для населения Латинской части Америки. Странно, а куда делся зверь? И почему этот человек не бежит от него в ужасе?
В любом случае, мне лучше послушаться приказа. Заодно хоть взгляну на смельчака.
– ...прием, это Рамирес, я на углу Шестой и Девятой, у меня тут подозрительный тип, весь в крови или чем-то похожем. Не вооружен.
Итак, мужчина лет тридцати, черные густые волосы, смуглая кожа. Высокий, хорошо сложен – даже некое подобие военной формы не скрывает развитой, тренированной мускулатуры.
А он хорош! Наверняка нравится человеческим женщинам.
Пожалуй, даже я бы выбрал такое тело в качестве оболочки.
Стоит прямо перед «зверем», сжимая в руках какую-то странную но, судя по характерной позе, наверняка опасную штуковину, отливающую металлом и пахнущую смертью.
А за ним – машина. Полицейская патрульная машина, вой сирены которой я ошибочно принял за рев зверя. На двери написано название города и департамента, но отсюда ничего не рассмотреть.
– Я сказал стоять на месте! – грозно прикрикнул Рамирес.
Кажется, я непроизвольно сделал шаг вперед, пытаясь прочитать надпись, а он воспринял это, как угрозу.
Маленький смешной человечек. Впрочем, эту опасную штуку у него и впрямь лучше отобрать. Кажется, она называется «пистолет». Еще немного, и я смогу вспомнить его модель...
Я сделал едва уловимое движение рукой, но оружие даже не шелохнулось.
Махнул сильнее, изобразив характерный подзывающий жест – но с точно таким же результатом. Хотя нет – может, оружие и проигнорировало мои телодвижения, но не его хозяин.
Потому что он выстрелил.
Медленно, словно в кошмарном сне, из ствола компактного служебного «Глока 19» вырвался крохотный взрыв, на фоне которого я не сразу заметил черный зловещий контур девяти миллиметрового снаряда.
Направленного точно мне в переносицу.
Грохот выстрела повис вязкой ударной волной где-то там впереди, совсем ненамного отстав от пули, парящей на «гребне» этой самой волны.
Тонкая, едва заметная вероятностная линия траектории полета смертоносного снаряда соединяла его с моей переносицей, демонстрируя прекрасную стрелковую подготовку трижды проклятого Рамиреса, моего почти состоявшегося убийцы.
В том-то и дело, что почти.
Растянутая в бесконечность секунда, исчезнувшие звуки, застывшая на месте пуля и росчерки вероятностных линий – мой Дар вернулся! Именно сейчас, когда он был так нужен, буквально за мгновение до гибели...
...гибели этой никудышной временной оболочки.
Задерживаться в которой я вовсе не собираюсь, раз уже мои силы вернулись.
Раздался громкий хлопок разворачиваемых крыльев и...
...и ничего не произошло.
Потому что звук этот раздался шагах в десяти за спиной.
И это был хлопок чужих крыльев.
– Здравствуй, Брат, – раздался позади голос, знакомый до боли голос – до самой настоящей физической боли, со стоном повергнувшей мою жалкую оболочку на колени.
– Кхе-кхе-кха, – ответил я.
Точнее, попытался. Но человеческие органы речи не предназначены для воспроизведения звуков Первого Языка, так что меня скрутило приступом кашля. Приветствие было произнесено на энохианском, вот и я попытался ответить на нем же. Зря...
– Рагуил... Надо же, какая честь...
– У меня для тебя послание, Брат. Приготовься...
И не успел я даже заткнуть глаза и уши, как он сказал Слово. Сказал, и исчез. А вместе с его исчезновением пропали следы вероятностных линий, а застывшее время снова устремилось вперед неудержимым потоком.
Вместе с пулей, направленной точно в переносицу моей смертной оболочки.
Моей новой тюрьмы, телесной темницы...
* * *
Как же раскалывается голова!
Но теперь хотя бы понятно, почему – потому что мне не далее как пару часов назад вытащили из нее пулю. И теперь я точно знаю, где нахожусь – Лос Анджелесский муниципальный госпиталь, бесплатная клиника, где в том числе принимают безродных бродяг вроде меня. Без документов и без гроша в кармане.
Точнее, вроде моей нынешней оболочки.
В которой я «заперт отныне и во веки вечные, лишенный надежды на прощение и шанса на спасение, а так же всех своих сил и способностей!» – примерно так можно кратко перевести полученное от Рагуила «Слово».
Кто меня наказал и за что – братец не поведал.
Жалкая шестерка...
Иредкостный идиот – ему, видите ли, стало меня жалко, а потому он решил сделать мне ценный дар от широты своей бессмертной души.
И теперь у меня есть Искра, да не простая, а чистейшая и невероятно мощная Искра Сотворения, с помощью которой я могу совершить небольшое чудо. Например, исцелить и омолодить доставшееся мне никудышное тело, сделав его вполне сносным.
Может, я бы даже смог переселиться в другое тело, более подходящее, но, увы, Печать Ио привязала мою сущность к это развалине прочнее любых оков – магических и ментальных. Так что вряд ли мне удастся избавиться от своей нынешней оболочки.
А значит, придется ее беречь, холить и лелеять.
Еще я могу воскресить мертвеца. Или даже двух-трех.
Или создать покорного раба, обладающего множеством полезных умений и свойства. Хотя – я оценил мощность полученной Искры – это будет очень маленький раб.
Ну или потратить силу Искры на десяток чудес поменьше – превратить свинец в золото или воду в вино, прогуляться по воде, устроить солнечное затмение или дождь из жаб...
–Эй, вам нельзя вставать! – раздался женский голос.
Сиделка. Смазливая, хотя и несколько полновата. Может, поразвлечься с ней, чтобы сбросить накопившееся напряжение? Кровать наверняка выдержит двоих, даже очень страстных двоих – она похожа на горячую штучку!
Ах да, я же лишен своих способностей.
И выгляжу, как грязный опустившийся бродяга с перемотанной башкой.
Надо бы от нее избавиться и подумать, как отсюда выбираться и что делать дальше. Скорее всего меня притащили в клинику полицейские. И у них наверняка есть ко мне немало неудобных вопросов. Заниматься же словесной эквилибристикой и обманывать полиграф нет ни сил, ни желания.
Хотя, теперь у меня есть универсальное алиби – дырка в башке. Ведь на ранение можно списать и весьма выборочную потерю памяти, и любые странности своего поведения.
Или вообще разговаривать исключительно на каком-нибудь мертвом языке. Например, на джугини или копте. Они ведь считаются мертвыми? Или наатли. В том, что Атлантида мертва вместе с носителями ее языка – я уверен на все сто процентов, хе-хе...
–Лежите, скоро вас осмотрит доктор, а потом с вами хотят поговорить господа полицейские, которые привезли вас сюда.
–Не надо полицейских! – машинально отозвался я, – И доктора не нужно – со мной уже все в порядке.
Язык мой – враг мой, так что вариант с мертвыми наречиями отпадает.
–После проникающего ранения в голову? – девушка улыбнулась, и на ее пухловатых щечках появились совершенно очаровательные ямочки, – Доктору виднее, а он вам назначил строгий постельный режим минимум на четыре дня.
Да что может знать твой жалкий докторишка о работе человеческого мозга? Да я вот этими самыми руками нервные окончания сращивал тогда, когда твои мохнатые предки еще даже стол не изобрели, чтобы под него пешком ходить!
Эх, славные были времена...
–Принеси мне воды, – приказал я.
Медсестра посмотрела на меня как-то особенно пристально, но, не сказав ни слова, вышла из палаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Итак, Искра Созидания.
Разменивать ее по мелочам нельзя – кто его знает, когда мне удастся раздобыть еще одну? К тому же, для мелких чудес у меня есть кое-что иное, то, что туповатый Рагуил просмотрел.
Душа.
То есть она не моя, конечно, а безымянного бродяги по-прозвищу Хромой, вот только теперь он – это я, а значит и его душа принадлежит мне. И я могу делать с ней все, что пожелаю.
Например, потратить ее энергию на пару мелких чудес.
Ведь что такое, по сути, душа? Та же самая Искра, пусть и очень крохотная. И в ней тоже есть энергия сотворения. Или разрушения – это уже зависит от того, насколько праведную жизнь вел ее хозяин.
Ну так что?
Подлатать доставшееся мне тело?
Набить свои дырявые карманы золотом?
Или соблазнить и трахнуть ту соблазнительную медсестричку? Может, даже и двух.
Хм... А это идея!
Нет, я не про сомнительное удовольствие от совокупления с человеческой самкой на неудобной больничной кровати, а про вот это все и многое другое.
Регенерация, омоложение, трансмутация, соблазнение, левитация, телепатия – эти умения были всегда со мной, такие же привычные и естественные как... как способность задерживать дыхание у некоторых видов животных. Да хотя бы у тех же людей.
И я прекрасно помню, что они у меня были, и как с ними управляться – это как кататься на лошади. Стоит один раз научиться и все, уже не забыть.
Вот только моя лошадь ехать отказывается. Сдохла. Хоть пришпоривай ее, хоть свежей травой в морду тычь – он навыков и знаний моих никакого толку.
А все потому что нет в моей лошади «жизненных сил», энергии.
Нет, мне, конечно не раз доводилось скакать и на дохлых лошадях, и даже на каменных и бронзовых – но для этого приходилось вливать в них эти самые силы из собственных запасов.
И теперь я – как та дохлая лошадь.
Собственную Искру отняли. Доступ ко внешнему Источнику, где бушует океан силы, запасенной впрок – заблокирован Печатью Ио.
Остается лишь использовать заемные силы, чужие. И нужно научиться делать это максимально эффективно, крайне экономно расходуя свои более чем скудные ресурсы.
С помощью Искры, доставшуюся мне от Хромого, я могу сжечь дотла эту комнату и все, что в ней находится.
А могу выпустить несколько штук Огненных Шаров. Разрушительных, но не настолько.
Или долго – очень, очень долго поддерживать температуру кружки с горячем чаем, не позволяя ей остыть.
Могу мгновенно исцелить рану в голове своего нового сосуда, или немного ускорить естественные процессы регенерации всего организма. Очень слабо, едва заметно, зато с постоянным эффектом.
Потому что если брать энергию по чуть-чуть, «отщипывая» едва заметные крохи, то она успеет восстанавливаться.
Это как спринтерский бег, обычный бег и ходьба.
Как там говорят люди? Тише ходишь – дольше будешь!
Поэтому сейчас мне нужно выбрать какую-нибудь полезную, но не особо затратную способность, для подпитки которой будет достаточно совсем чуть-чуть энергии. С таким расчетом, чтобы она успевала восстанавливаться.
Проницательный Взор? Дьявольский Лик? Длань Исповедника? Исцеление? Тень Искушения? Третий Глаз? Истинный Свет? Благословение? Покров Иллюзий?
Или вернуть себе крылья?
Все не то! Какие-то были слишком «прожорливыми», какие-то – очень ситуативными. Или требовали мало энергии, но были при этом практически бесполезными.
Может, все же привести в порядок свой новый сосуд?
Успеется. Тем более, это можно сделать и не прибегая к Дару, просто понадобится больше времени, денег и сил.
Раньше я никогда не задумывался о пределах своих возможностей – просто пользовался ими по мере необходимости, и все. Теперь же, лишенный их всех разом, чувствовал себя одновременно слепым, глухим, парализованным и совершенно беспомощным.
Есть! Есть подходящее умение.
Я взял в руку лежащий на столике у кровати плод и сосредоточился.
Потянулся к крохотной Искре зачерпнул чуточку энергии, направляя едва ощутимый поток привычным образом и активируя одну из граней своего Дара.
Что лежит у меня в ладони?
Яблоко. Спелое, съедобное, кисло-сладкое яблоко, сорванное пять дней назад.
Усиливаю поток вдвое.
Яблоко. Сорт «Эрли Макинтош», средняя цена 12$ за килограмм. Вес около 300 грамм.
Еще усиливаю – сразу в десять раз!
Яблоко, плодовое растение семейства Розовые. Сорт летний, «Эрли Макинтош», до полного вызревания не хватило двух недель. Вес 315 грамм, калорийность 47 килоКалорий, , средняя цена 12$ за килограмм. Вкус терпкий кисло-сладкий. Содержание витаминов... содержание пестицидов...
А так же где и когда выращено, в каких условиях хранилось, кто его сюда принес и в чем были испачканы его руки.
Я называл эту грань своего дара Познанием Сути, она позволяла узнавать больше о том, с чем мне приходилось сталкиваться, будь то живое или неживое творение естественных сил или человеческих рук. Или нечеловеческих.
Очень полезное умение для того, кто постоянно странствует и соприкасается с разными культурами, предметами, существами и... сущностями.
Полезное и прожорливое! Почти четверть энергии ушла на этот жалкий фрукт!
Я ослабил поток в пять раз – для начала и этого будет достаточно. Но нужно оставить некоторый запас энергии на случай, если мне вдруг понадобится узнать больше.
Когда-нибудь, если мне удастся раздобыть еще одну Искру, можно будет и усилить подпитку Познания Сути, но пока что я не могу позволить себе такое расточительство.
Стоп!
Скрипя зубами, я ослабил поток вдвое. Разделил душу Хромого на две неравные части – меньшую так и оставил поддерживать своей силой дар Познания Сути.
А оставшуюся половину целиком и без остатка влил в самое бесценное, самое полезное и жизненно необходимое мне умение. Запретное умение, недоступное никому из моих жалких родственничков, будь они все до единого прокляты до самого скончания Веков!
Сейчас в моих словах нет силы, так что я могу сыпать проклятьями направо и налево, не опасаясь последствий.
Поглощение Души.
Единственная грань моего Дара, с помощью которой я смогу выжить в этом мире, даже находясь в таком убогом и немощном сосуде. И, надеюсь, не только выжить!
И вот теперь можно спокойно выдохнуть и подумать, что делать со вторым источником энергии – с Истинным Светом.
Искрой Сотворения.
Душой Ангела...
Глава 2. Двойной побег
Теперь обретение новых душ – а значит, и энергии на то, чтобы вернуть свои силы и вдохнуть жизнь в это немощное тело – лишь вопрос времени.
И если сделать все правильно, то его будет предостаточно.
Или не будет, если заявившиеся полицейские вздумают упечь меня в кандалы. Или сейчас как-то иначе содержат преступников? Часть воспоминаний подернута туманной дымкой, а компенсировать недостаток информации за счет заемных знаний я не могу. Пока не могу.
– Вот, держите, больной.
Вернувшаяся медсестра протянула мне стакан.
Водопроводная вода, насыщенная средствами химической очистки и минеральными примесями. Уровень токсической опасности: 4%.
Мой Дар по-прежнему работает, только надо бы с ним аккуратнее обращаться и пользоваться не чаще, чем раз в пол часа, чтобы не истощить питающую его душу.
Но пока что нет другого выхода – мне нужно больше информации об этой смертной.
– Спасибо, красавица, – улыбаюсь и делаю пару глотков, смачивая пересохшее горло своей жалкой оболочки.
Улыбаюсь широко и искренне, и вовсе не потому что рад этой ужасного качества и противной на вкус воде. И не симпатичной медсестре, которая с опаской поглядывает на бродягу, жадно прильнувшего к стакану.
Я улыбаюсь той крошечной искорке энергии сотворения, что пульсирует где-то в области ее сердца. Она почти вдвое крупнее и ярче чем та, что была у предыдущего хозяина моего тела. Оно и не удивительно – как-никак, девушка работает в больнице, облегчая страдания людей.
Хотя, кто знает, быть может, на ее совести сотни грехов? Аборты, кража лекарств, недосмотренные пациенты, отправленные «налево» донорские органы да и просто какой-нибудь жалкий белый халат с инвентарным номером больницы, в котором ее мамочка сейчас высаживает помидорную рассаду где-нибудь на ранчо в Орегоне.
Познание Сути не дает такой информации – для этого нужна совсем другая грань моего Дара. Ничего, и до нее тоже дойдет очередь. И до многих других утраченных способностей.
Но даже сам тот факт, что теперь я могу видеть Искры людей и примерно оценивать их силу, уже радует. Особенно тем, что их можно различать даже сквозь стену, пусть и едва-едва.
Оглядываюсь по сторонам.
В палате слева от моей находится один человек. Справа – трое. Судя по интенсивности Искр, один из них или очень плох, и вот-вот умрет, или это ребенок. На самом деле разница между жизнью «угасающей» Искрой и между молодой, что еще не вошла в силу – довольно большая, но стены мешают определить наверняка.
Можно было бы усилить поток энергии, питающей эту грань Дара, но пока что я не вижу в этом никакого смысла.
В коридоре чувствую пятерых человек, снующих по своим делам. И еще две Искры подозрительно целенаправленно движутся в сторону моей палаты.
А вот это уже плохо.
Путь к бегству лишь один – окно. Можно отрастить крылья, или стать бесплотным. Или превратиться в невероятно ловкого и быстрого бегуна-акробата, чтобы спуститься по балконам и стенам. Но тратить бесценную Душу на такие глупости мне не хочется.
Анна Фуртега, медсестра, 34 года, уроженка штата Миссури.
Мать, Сильвия Фуртега, 59 лет.
Настроение нейтральное, здоровье удовлетворительное, эмоционально напряжена.
Хм, а выглядит она заметно моложе – вот что значит, хорошая порода! Клянусь отсутствующими крыльями, эта идея с кровосмешением разных рас была просто великолепна...
Но все равно информации слишком мало! И даже сейчас, когда на кону стоит как минимум моя свобода, снова жадность берет верх, и я не пытаюсь узнать больше, хотя и мог бы. Должен признать, весьма неприятный грех.
– Это ведь вы Анна, да? – вроде бы хрип получился вполне убедительно, – Вас спрашивала какая-то медсестра. Сказала, что звонила ваша мать... Сильвия Фуртега, да?..
– Мама? Что с ней? Опять сердце? – забеспокоилась девушка.
– Не знаю, но та женщина выглядела очень взволнованно.
– Я... вы... Сейчас к вам должны придти, но...
Голос несчастной задрожал, а взгляд заметался между мной и выходом из палаты.
– Идите, уверяю, я не доставлю вам никаких хлопот. Семья – это святое!
– Я быстро! Извините!
Девушка выскочила из палаты, даже не прикрыв за собой дверь.
Кто Отец Лжи? Я – Отец Лжи! Кто Отец Лжи? Я – Отец Лжи!
Непроизвольно мое тело задвигалось в такт зазвучавшей в голове незнакомой мелодии.
Это еще что за бунт в моей оболочке, а? А ну прекратить! Нужно поскорее отсюда выбираться, пока эти чертовы копы не нагрянули.
Две подозрительные Искры тем временем куда-то исчезли. Скорее всего, это были работники больницы, но все равно стоило покинуть палату до возвращения обманутой женщины.
Ну, раз полицейских в коридоре нет, значит не обязательно сворачивать шею, пытаясь выбраться через окно не то третьего, не то четвертого этажа, судя по раскачивающимся за ним макушкам деревьев.
В конце-концов, может ведь прооперированный на всю голову человек захотеть в туалет, едва отойдя от наркоза? Ничто человеческое мне теперь не чуждо, хе-хе, к сожалению.
Я выбрался в коридор, нашарил взглядом план эвакуации, висящий на стене. Ага. Туалет, главная лестница, пожарный выход... а вот и моя палата. Вперед!
Вооруженный этим знанием, двинулся в сторону пожарного выхода.
И, вполне ожидаемо, был остановлен бдительным санитаром – потому что туалет находился в противоположном направлении, как и моя палата.
– Больной, вам нельзя вставать. Вы, наверное, в туалет шли? Так это совсем в другую сторону, – он бережно приобнял меня за плечи и аккуратно, но настойчиво развернул, – где ваша медсестра?
– Это ведь вы Джимми, да? Простите, не могу прочесть, в глазах двоится... – пробормотал я, делая вид что пытаюсь рассмотреть надпись на бейдже.
– Да, я. Давайте помогу вам вернуться в палату, держитесь за меня.
– Тут приходила женщина с ресепшена, сказала, что вам звонили, это по поводу какого-то Фила... Филипа... Не помню, просила передать, как вы появитесь...
– Филип?! Что с ним?!
– Она не сказала. Но выглядела очень взволнованной.
– Я... – мужчина явно занервничал, – Вы сможете вернуться в палату сами?
– Да, конечно. Я... Я дойду, не беспокойтесь.
Уф. До чего же они жалкие, примитивные и тупые создания – и этот тоже попался на такую простую уловку! Кто здесь Отец Лж...
Так, стоп, ты опять начинаешь?!
Уняв вздумавшее снова пуститься в пляс тело, бегу к пожарному выходу. Ну или пытаюсь имитировать что-то похожее на бег – не в моем состоянии устраивать спринтерские забеги, даже спринтерский заход не очень-то получается.
И вот она, спасительная дверь.
Судя по стойкому запаху табака рядом с ней, этот крошечный балкончик используется совсем не по назначению, причем, весьма регулярно. А значит и...
Открыто!
Благословлен будь Господь, наделивший людей правом самостоятельного выбора, и при этом слабой волей и тягой к саморазрушению через употребление в себя всяческой гадости!
Выбираюсь на балкон.
Четвертый этаж.
Голова, кстати, совершенно не болит. Может, мне удалили часть мозга, отвечающую за болевые ощущения? Было бы круто...
Ай!
Нет.
Не удалили.
Неглубокая, но очень рваная и кровавая рана на левой руке становится тому явным доказательством. Больно и совсем не круто. Интересно, обо что это я ее так?
Взгляд мой натыкается на рваный край жестяной банки, переполненной сморщенными останками недокуренных сигарет. На некоторых из них – капли моей крови.
Нельзя, нельзя оставлять такой явный след. Тем более, что врагам отыскать по крови меня будет проще простого.
Аккуратно вынимаю и кладу испачканные окурки в карман, рукавом вытираю остатки крови с самой банки. Отрываю от нижней части пижамы небольшую полоску, перевязываю рану и спускаюсь дальше.
Стоп! Ну и что я буду делать, когда спущусь во двор госпиталя, в котором, кстати, довольно людно? При этом с перемотанной головой, окровавленной рукой и в больничной пижаме.
Ну и с перекошенной небритой мордой бродяги в довесок. Хотя, среди пациентов муниципальной клиники таких как раз большинство.
Добравшись до балкончика второго этажа, я замер на месте, вжавшись в стену, словно это могло уберечь меня от случайных взглядов снизу или из здания напротив.
Похоже, придется таки потратить Искру на какой-нибудь Покров Иллюзий или Глас Убеждения, чтобы задурить людям головы. Да и в целом это весьма полезные умения, которые пригодятся в моей непростой земной жизни. Вот только хватит ли энергии на то, чтобы их освоить на постоянной основе, или придется довольствоваться парой-тройкой применений в критической ситуации?
Слишком много людей вокруг.
Ладно, придется прибегнуть к более дешевому, но не менее эффективному способу, опробованному еще Геростратом. Прославиться хотел он, как же... Знали бы вы, что этот мерзопакостный грек прятал при помощи всеочищающего пламени!
С моего пальца сорвалась крошечная, едва заметная искорка, на которую ушла едва ли десятая часть силы, питающей Познание Сути, и влетела прямо в окно напротив, попав на штору, тут же вспыхнувшую ярким пламенем.
Сколько уйдет времени, прежде чем огонь перекинется дальше? Как скоро появится дым и его заметят? Поднимут шум? Да есть ли там вообще кто-нибудь? На таком расстоянии сквозь стену я не могу различить ни одной Искры.
И тут вдруг раздался оглушительный вопль, рванувшийся на волю изо всех окон здания напротив. И этот вопль чем-то напоминал мне вой полицейской сирены.
Ах да, пожарная тревога – совершенно вылетело из головы.
Или их еще не было во время моего последнего визита, а информацию я взял из памяти бывшего хозяина своего нового тела?
Ладно, с кашей в моей голове разберусь попозже.
Главное, что сейчас внимание всех людей обращено именно туда, и у меня появился шанс покинуть госпиталь незамеченным.
Что я и проделал. Пару раз меня кто-то пытался остановить, но я лишь махал рукой, кричал «пожар» и ковылял дальше, не оглядываясь.
Пока не выбрался за ворота – в зеленый парк с уютными скамеечками и аккуратными дорожками среди подстриженных изумрудно-зеленых газонов.
Людей здесь мало, и некоторые из них тоже одеты в больничные пижамы. Например вон тот, на костылях, о чем-то беседующий с прогуливающимся рядом не то врачом, не то санитаром в халате все той же клиники.
Искры... Они манили, притягивали и словно просились в руки – такие яркие, пышущие жаром энергии, наделенные силой сотворения.
Ну, разве что вон кроме того доходяги, Искра которая была совершено невзрачной на фоне остальных. Почти угасшей –судя по ней, жить мужчине оставалось едва ли с неделю.
– Что угодно отдал бы за пару затяжек, – прохрипел несчастный своему товарищу, сидевшему рядом с ним на лавочке.
