Текст книги "Люцифер. Путь Падшего (СИ)"
Автор книги: Иван Магазинников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Глава 34. Служба доставки неприятностей
Та-а-ак. Становится все интереснее и интереснее!
– Вы не волнуйтесь, нам недалеко – буквально шагов десять, господин Люцифер…
Ишь ты, вежливый какой. А еще довольно сильный, чего по внешнему виду моего похитителя и не скажешь, учитывая его вполне себе обычную комплекцию.
Кто это такой вообще?
Не в смысле, как его имя – это мне и так прекрасно известно, а чем занимается этот «музыкант-посыльный». То, что не доставкой костюмов, уже понятно.
Зачем я ему? И почему именно я?
– Ну, вот мы и на месте!
Голова моя сильно бьется обо что-то, да так, что аж искры из глаз. Впрочем, боли я все равно не чувствую благодаря средству, которым меня накачал Джонни Смит. Тело беспомощным кулем падает на что-то упруго-мягкое и пахнущее дешевой искусственной кожей.
Машина? Скорее всего.
Новый вопрос: куда и зачем мы едем?
И, вдогонку, еще один: чье неподвижное и пока еще теплое тело рядом со мною так отчаянно пахнет кровью и страхом?
– Держитесь, господин Люцифер. Если сможете, хе-хе, – раздалось откуда-то справа.
Неожиданно тихо заурчал мотор, чего никак не ожидаешь от автомобиля с таким дешевым салоном. Даже не ткань, а кожезаменитель – полная и абсолютная безвкусица!
– Надеюсь, вам понравится поездка, господин Люцифер. Потому что это последние приятные ощущения, которые вам предстоит испытать в ближайшее время. Так что наслаждайтесь.
Ему что, нравится звук собственного голоса?
Нет! Да он же просто упивается своей властью и беспомощностью жертвы!
Ну, сейчас я ему устрою Содом и Гоморру! Это, конечно, дело рук Михаила, а не моих, но уверен, что смогу не хуже – по крайней мере, в таком ограниченном объеме пространства.
Вот только крошечная искра зарождающегося в кончиках моих пальцев Адского Пламени никак не желала разгораться, и вскоре и вовсе погасла. А я даже ничего не почувствовал.
Та-а-ак. А вот лишиться своих скудных новообретенных дьявольских сил повторно – это уже очень и очень неприятно. И даже опасно.
– Вы не волнуйтесь, господин Люцифер. Чувствительность и подвижность снова к вам скоро вернется. Правда, не уверен, что вы будете этому рады, хе-хе… – словно прочитал он мои мысли.
И тон его мне сильно не понравился, и сразу вспомнилась «чернота» души.
Сатанист? Людоед? Насильник-мужеложец?
Я пытался считать повороты, кочки, отслеживать наш маршрут по звукам, по остановкам на светофорах и перекрестках. Но что толку, если город мне не то чтобы незнаком, но ориентироваться в нем ТАКИМ образом было совершенно невозможно. Все, что можно было сказать, это что мы куда-то ехали. И приехали примерно минут через сорок-пятьдесят, из которых еще неизвестно сколько времени мой похититель потратил на запутывание следов. А в том, что он это делал, лично у меня не было ни малейших сомнений.
Тем более, что где-то минут через десять от начала пути Джимми заехал в какое-то тихое место, где избавился от второго пассажира. Не знаю, просто оставил в укромном месте, или добил, но вернулся он довольно быстро.
– Ну вот, приехали, – наконец, объявил мой похититель, – Ты там не уснул, надеюсь?
«Дьявол никогда не спит и даже не дремлет, жалкий смертный червяк», – хотел сказать я.
– М-м-м, – невнятно промычал вместо этого мой сосуд.
– Лежи тут, никуда не уходи – я скоро вернусь, – предупредил меня Джонни и вышел из машины, сильно хлопнув дверью.
Смешно. Надо будет запомнить. И повторить, когда вырву ему ноги.
Я начал злиться.
Самое всемогущее существо во всем этом гребанном мире (папаша, конечно, будет покруче, ну так он и места занимает побольше, чем эта крохотная вселенная) валяется неподвижно в старой вонючей машине и понятия не имеет, что с ним сейчас будет, и не в силах ничего сделать!
Даже воздух испортить!
– А вот и я. Потерпи еще немного. Ух, какой же ты тяжелый!
Хм. А где же «господин Люцифер», а? Мне такое обращение нравилось куда больше.
Он взвалил меня на плечо и куда-то потащил.
– Хочешь, расскажу тебе, куда я тебя несу и зачем, а? Молчишь? Ну да ладно, так даже интереснее – сюрприз будет.
Остановка. Звон связки ключей. Щелкнувший замок и натужный скрип несмазанных дверных петель. Запах сырости, краски, какой-то сильной химии… и крови… Кажется, мы прибыли на место.
Побереги-и-ись!
Джонни не положил, а буквально швырнул меня на землю, да с такой силой, что где-то что-то хрустнуло. Что именно и где – по звуку не понятно, а чувства еще не вернулись. И слава отцу.
– Э нет, так дело не пойдет. Надо, чтобы ты все видел. Все-все видел…
И похититель снова взялся за меня. Перевернул, приподнял, к чему-то прислонил и придал телу сидячее положение.
– Чувствуешь что-нибудь? Нет? А если вот так? Ага, мышцы не реагируют, значит, газ еще действует… Ну что, дружище, добро пожаловать в мои владения! Так сказать, моя собственная красная комната, только снимать мы здесь будем не «Пятьдесят оттенков серого», а «Тысячу оттенков алого»! Как тебе, нравится?
Прозвучало пафосно и… совершенно бессмысленно, потому что глаза мои по-прежнему оставались закрытыми.
– Ах да, точно… Ты же ничего не видишь. Ничего, сейчас это исправим. Ты, главное, сиди неподвижно и не дергайся, хе-хе…
С этими словами похититель по прозвищу «Музыкант» подошел, присел рядом и…
Чем-то невероятно острым срезал мне веки, позволяя наконец-то оглядеться…
Глава 35. Красная комната
Ну надо же! Видать, я угодил в плен к очень необычному человеку, и прозвище «Музыкант» он получил явно не за свою страсть к сольфеджио. Да кто же ты такой?
Сатанист?
Вудуист?
Маатский правдоборец*?
Или просто садист?
Скорее всего, именно последнее, потому как ничего, напоминающего предметы поклонения или ритуальную атрибутику в комнате не обнаружилось. Зато разного рода пыточным приспособлениям и орудиям могли позавидовать и испанские экзекуторы, терзающие богоубийц* в надежде выведать, где те спрятали свои несметные богатства.
Чего тут только не было! Подвешенные к потолку крючья и ржавые цепи, решетки с торчащими из них гранеными шипами, жуткого вида кресла с кандалами, разделочные столы и многочисленные полки с разложенными на них пыточными инструментами. Про дыбу, испанские сапоги и корзину с крысами и говорить нечего.
А помещение-то оказалось куда больше, чем я изначально предполагал на слух! И даже при определенном недостатке освещения вполне можно было оценить масштабы трагедии.
– М-м-м… – промычал я.
– Действие токсина продлится еще минут тридцать-сорок, – пояснил мой мучитель, – Сперва вернется чувствительность, а вместе с нею и боль. Потом обаяние. Затем вы сможете говорить, и в последнюю очередь к вам вернется подвижность. Но есть способ и быстрее.
С этими словами он потянулся к небольшому столику на колесиках, что стоял рядом. И достал из кожаного футляра, лежащего на нем, шприц.
Вот только странный это был футляр. Что-то вроде кожаной плоской сумки или папки со множеством кармашков и петель, из которых торчали части металлических инструментов, среди которых без труда узнавались скальпели, ножницы и расширители…
– Один укол, и вы снова ощутите себя человеком. Хотите? Если да, то моргните два раза….
И он рассмеялся, здрав голову и вынуждая эхо взяться за работу, растаскивая отзвуки его жуткого смеха по углам и закоулкам Красной Комнаты.
Хм. А штука-то неплохая, учитывая, что моргать мне больше нечем.
Надо бы взять на заметку.
А ведь если этот псих возьмется за дело всерьез, то у моего сосуда может и сердце не выдержать. За психику, к счастью, сейчас отвечаю я, а вот за эту кровогоняющую мышцу… Надо бы принять меры, вот только какие?
Все это время я украдкой проверял, не вернулись ли мои способности. К счастью, это случилось, как только начало ослабевать действие той дряни, которой напичкал меня Джонни. Благодаря чему мне удалось выяснить, что он не одержим, и не является служителем каких-нибудь темных культов или древних богов.
Паршиво.
Значит, самый обычный псих с замашками садиста.
Который вот-вот выяснит, что я не простой бродяга, а с невероятно прочной шкурой, со странными татуировками и способный к быстрому восстановлению. А значит, и пытать такого можно дольше обычного, гора-а-аздо дольше. В общем, крайне сомнительные перспективы. Не для меня, разумеется, а для моего смертного и престарелого сосуда, который наверняка не выдержит пыток.
И что станет после этого с заключенным в этой хрупкой оболочке Люцифера – лично мне бы не хотелось проверять. Только не так.
Я еще раз внимательно огляделся по сторонам. Там, где есть место боли, страданиям и крови, всегда найдется пара-тройка инферналов. А уж в пыточной-то камере и вовсе, должно быть очень… многодемонически – или какой там аналог будет у слова «многолюдно»? Итак, что тут у нас…
А ничего!
Ни одного самого завалящего беса, неприкаянного духа или даже мелкого паразита-кровавика. Словно я не в пыточной сижу, а в лектории отцов-экзорцистов.
Как такое возможно вообще?
Прищурился, внимательнее приглядываясь к «Музыканту». Да нет, обычный смертный, ничего в нем нет святого, оккультного или мистического. Даже на внука спившегося индейского шамана не тянет… Кстати, чего он там делает? Переодевается?
Впрочем, я таки нашел разгадку.
В самом дальнем углу, в неестественно густой тени сидела ОНА.
Инкунабула.
Напоминающий древесную почку «сосуд», в котором вызревало что-то мерзкое и ужасное, не принадлежащее этому миру. Вот она, та дрянь, что не только как губка впитывает всю грязь, боль и страдания в этой комнате, но и отпугивает всех прочих инферналов.
Ай иди ж ты ко мне моя восхитительная мерзость, обниму тебя и расцелую!
Впрочем, для моей смертной оболочки подобный контакт будет… весьма неприятным. И не только потому, что поверхность инкунабулы покрыта острейшими шипами и присосками-ртами…
Судя по светящимся зловещим багрянцем прожилкам, ласкающим мой внутренний глаз, вызревать ей осталось совсем недолго – еще десяток-другой жертв, и этот чужеродный нарыв на теле Земли раскроется, подобно цветку, выпуская наружу… Еще не знаю что, но что-то наверняка прекрасное и невероятно голодное. И очень, очень опасное для всего живого, что окажется рядом.
Надо бы убираться отсюда поскорее.
Вряд ли новорожденное существо признает во мне Владыку Ада. А вот еду, которую можно истязать и переваривать заживо, снова и снова погружая в наведенные кошмары – запросто!
– Ну что, вижу, вы уже заждались?
Что-то влажное коснулось моих лишенных век глаз, стирая кровь и невольные слезы.
– Святое вымя Деметры, ты это серьезно, смертный? – не выдержал я.
Мой будущий истязатель переоделся в более подходящую, на его взгляд, одежду. И это была униформа нацистских палачей. Не просто характерный покрой и силуэт – нет, это была именно она, включая характерные кресты свастики на рукавах и лацканах. Разве что бордовых масок-колпаков с прорезями для глаз они не носили. Похоже, эту деталь любитель играть на человеческих нервах добавил от себя.
Давненько мне не приходилось иметь дел с этими славными ребятами! Года этак с девяносто первого, когда я вербовал Мясника* себе в подручные. Ну, как вербовал: истязал на протяжении четырех с половиной лет его плоть и душу, намекая на перспективы дальнейших отношений. Впрочем, он не особо-то и отказывался, раскололся почти сразу, этот несчастный старикан. А те несколько лет сверху я ему добавил от себя, в знак глубочайшего уважения и симпатии к его талантам.
Хм. Может, познакомить этих двоих? Уверен, они быстро найдут общий язык. Клаус вообще большой специалист по языкам. Нет, не полиглот, скорее его интересы ближе к области кулинарии, если вы понимаете, о чем я…
Кстати, об этом…
– Sprechen Sie Deutsch?
– Oh! Sie sprechen gut Deutsch!
Ох, кажется, Папочка таки решил привнести в мое серое смертное существование несколько памятных минут, чтобы я не скучал. Думаю, это будет очень весело!
– Тебе не обмануть меня, жалкий бродяга, – перешел он на английский, – Я знаю, что никакой ты не арий! Тебя даже и чистокровным белым не назовешь…
Да ладно. А сам-то? Наверняка потомок каких-нибудь военных беженцев куда-нибудь в Латинскую Америку, откуда потом перебрались в Штаты. Произношение ужасное, да и знает всего несклолько фраз на языке предков. И даже форма – явно новодел.
– …Форма носа, скулы, оттенок кожи в уголках глаз… метис? Что ж тем приятнее тебя будет пытать, мерзкий выродок!
– Зато ты у нас весь такой белый, хоть и во всем черном?
– Jawohl! Родословная моей семьи восходит к самим…
– Эй-эй, выдохни, нацик, а не то вон, пуговица вот-вот оторвется, ишь ты, раздулся, словно рождественская фаршированная индейка. Ты себя в зеркало-то видел, человек высшей белой расы?
Тот смутился на долю секунды, но тут же гордо задрал свой идеальный арийский нос:
– Да! Я даже делал тесты ДНК и проводил антропологический анализ черт лица, так что могу с уверенностью сказать, что являюсь чистокровным представителем доминирующей расы.
Если бы у меня были веки, то я бы демонстративно закатил бы под них глаза.
– Ты просто несчастная жертва заблуждений и обмана.
– Молчи! Хотя, нет… кричи!
И он вонзил мне в бедро гвоздь. Самый обычный ржавый гвоздь.
Разумеется, я давно ожидал чего-то подобного, и отключил нейронную проводимость своего сосуда. Все чувства «умерли», кроме слуха и зрения. Обошлось мне это в 10 единиц энергии. Сущие крохи, разумеется, вот только теперь я оказался заперт внутри куклы из человеческого мяса. И чтобы вернуть бедолаге нормальное мировосприятие, придется заплатить куда больше.
Эх. Не познать нам больше ни вкуса еды, ни аромата греха, ни радости соития!
Зато этот безумец не сможет причинить мне боли. И хоть сможем нормально пообщаться – если, конечно, в его адрес вообще применимо слово «нормально».
И чего он так вылупился-то?
Ах, да.
– Ой! – негромко вскрикнул я.
Впрочем, судя по всему, не очень убедительно. Потому что мой палач всадил во второе бедро еще один гвоздь.
– Ай, – вежливо отозвался я, чтобы хоть как-то поощрить его старания.
– Н-не понимаю…
И палач взял молоток. Зачем-то избавил меня от обуви, но вместо того, чтобы начать плющить пальцы, принялся несильными ударами вгонять гвозди поглубже в мою плоть.
– Может, лучше иглы под ногти? – участливо поинтересовался я, – Или сразу перейдем к испанским сапогам? Только учти, тогда тебе придется самому тащить меня на дыбу.
– Да как же так? Не понимаю… – снова недоуменно пробормотал он и рванул штанины, обнажая окровавленную ногу, из которой торчала ржавая шляпка.
– Так я это… отморозил их прошлой зимой, вот и не чувствую ничего.
– Пожалуй, это все объясняет.
– Что – теперь возьмемся за ногти?
Вот только он почему-то не разделял моего азарта и энтузиазма.
– Н-нет… да что ты вообще несешь, жалкий безумец? Здесь я решаю, что и как делать!
– Дело твое, – я пожал плечами, – только пока что у тебя не особо получается.
Нацист решительно выпрямился и шагнул к столику с инструментами. А когда вернулся, то сжимал в пальцах самый обычный скальпель.
Да ладно. И это все?
Хотя, на самом деле не лучший выбор – так он быстро обнаружит мои… некоторые не совсем обычные свойства.
– Эй, белый господин, ты когда вообще в последний раз в зеркало смотрелся, а?
– В смысле?
– Да какая, в Бездну, белая раса, а? Ты никакой не белый, а самый настоящий розовый. И претендовать на господство не можешь ни по старшинству происхождения, ни по чистоте генетического кода – в этом как раз более стабильны некоторые восточные народы, традиции которых не приветствуют смешения с чужаками.
– Розовый? Да что ты несешь?!
– Свет истины несу. Меня даже зовут «Люцифер», то есть «несущий свет», если ты не в курсе. Да, белые люди были самыми первыми на земле, но ты не имеешь к ним никакого отношения. Впрочем, как и все другие человеческие расы.
– То есть как это?
Нацист так и замер со скальпелем в руке.
– Создавая людей, Господь не мог определиться с любимым цветом, потому и смешал их всех в кучу, получив белый цвет. И не спрашивай меня, как это вышло, потому что когда я смешиваю краски всех цветов, то почему-то получаю при этом серо-бурую грязь. Белоснежная кожа, белые волосы, прозрачные ногти – они были почти совершенными творениями, чистыми и невинными!
– И что с ними стало?
– Сгорели нахуй, причем, все до единого. Их кожа оказалась не приспособлена к воздействию ультрафиолета, упс. Собственно, именно после этого появился озоновый слой, а плотные объекты начали отбрасывать тени. Но Творец учел предыдущий опыт, поэтому новой расой стали… Сюрпрайз, маза фака – черные! Любит он кидаться в крайности, да?
– Черные? – переспросил палач.
– Именно. Негры, черномазые, черножопые, афроамериканцы, афронемцы – как хочешь их называй. И, кстати, даже сторонники теории эволюции тоже заявляют, что первыми люди появились именно в Африке. И были они куда темнее, чем хотелось бы отцам-основателям Третьего Рейха.
– Но…
– Но их постоянно теряли ночью. Людишек тогда было еще мало, все пугливые, боялись даже собственной тени, вот и ныкались по всяким углам, где их даже Всеведущему хрен найдешь. Так что пришлось создавать Луну, звезды и прочую иллюминацию, а этим черножопым сцыкунам – подарить белоснежные зубы. Те самые, что остались от первой белой расы, кстати. А еще светлые пятки и ладошки – разговаривать-то перволюди особо не умели, и по зубам их в темноте тоже не отыщешь… Ой, а чего это ты делаешь?
Видать, чтобы заткнуть мой неиссякаемый словесный фонтан, ранящий его глубочайшие нацистские чувства и подрывающий основы веры в превосходство своей расы, он решил отвлечь меня снятием кожи заживо.
Нет, определенно, нужно познакомить его с Леонским Палачом!
– У тебя что, руки трясутся? Смотри, как неровно срезал, – пожурил я его.
– Заткнись! Заткнись немедленно!
– Кстати, ты можешь зашить мне рот – это определенно поможет, Ой, а что это там у тебя в баночке? Неужели каменная соль? А, нет, кристаллы марганца… тоже весьма неплохо… Ух, сейчас будет лютая жарища!
Трясущимися руками, он щедро сыпанул порошок прямо на открытую плоть в том месте, где с моих ладоней была снята кожа.
– А-а-а-а!!! – от всей души заорал, вызывая у садиста довольную улыбку.
Правда, тут же пропавшую после моих следующих слов:
– Вспомнил! Еще можно надрезать кожу и запустить туда личинок мясной мухи. Очень, скажу я тебе, неприятное зрелище. А еще некоторые кочевые народы разрезают глубоко кожу на пятках и засыпают в раны мелкую колючую крошку и жесткие конские волоски.
Он аж глаза выпучил, восхищенный моими познаниями древних традиций разных народов.
– Во-о-от. Кстати, вторыми появились именно арабы. Точнее вот эти смуглые узкоглазые ребята, которые должны были жить в пустынях. После серии неудачных экспериментов с джунглями, где черные человеки то постоянно терялись, то их там кто-то ел, Творец выбрал место попроще – на его взгляд. Но в пустынях люди прекрасно дохли и сами – от голода и жажды. Ангелы трудились не покладая рук, и все равно не успевали создавать росу и манну, чтобы прокормить такую ораву. Так что сперва пришлось кучу сил и ресурсов потратить на то, чтобы создать им приемлемые для выживания условия. Так появились оазисы и великий Нил. А еще верблюды. И такие деревца, как их там…
Я прервал свой словесный поток и умолк, с любопытствам наблюдая, как острые крючки прокалывают мою кожу вдоль всего предплечья.
– Красиво получается, аккуратно, – похвалил я палача.
Ну а что? Почему бы и не поощрить человека теплым словом за хорошо проделанную работу?
– Кстати, ты бы все же добавил соли. А еще лучше было сразу прижечь, а то вон, смотри, она уже начала молодой кожей зарастать…
– Но… этого просто не может быть! – теперь и он заметил, что нанесенные им раны ведут себя как-то странно.
– Вот и я о том же! Может, тебе подсунули некачественный марганец, а? Тут же должен быть страшный химический ожог, я верно понимаю?
– Заткнись! Заткнись! Заткнись!
Стук молотка сопровождался неприятным хрустом и моими комментариями:
– Молодец! Я же говорю, надо было сразу начинать с пальцев. А еще можно вырвать ногти, насыпать в перчатки соли и надеть их. Только смотри, чтобы с солью тебя тоже не надули.
Палач снова вскочил и что-то схватил со стола.
Пила. Обычная одноручная ножовка, лезвие которой было покрыто засохшей кровью предыдущих жертв.
– Ты уверен? – удивленно вскинул я бровь, – Прямо здесь? Тут же вон, ни кровостока, ни фиксаторов. Давай-ка, помоги добраться до стола. А то я даже и не заметил, когда ты успел подрезать мне сухожилия. Кстати, еще неплохо работает вкручивание шурупов. Только их нужно не в мякоть, а в кость – например, в стопы или в ладони. Еще можно просверлить череп – ощущения просто непередаваемые! Да ты сам вспомни свои визиты к стоматологу!
Тут он не выдержал, и ударил меня в первый раз.
Хорошим, мощным и поставленным хуком, вынуждая голову дернуться назад и удариться затылком в стену. Клацнули зубы.
– Ай! Я же чуть язык не прикусил!
И он снова ударил. И еще раз.
– Хм. Левша?
Теперь на левой руке его появилась перчатка с короткими металлическими шипами.
– Вот, молодец. Надо же беречь себя, верно? А то еще поцарапаешься о зубы, а оно нам надо?
На пару минут пришлось мне таки заткнуться, чтобы не откусить себе нечаянно язык – иначе весь кайф от этой пытки пропадет. И все это время садюга использовал мою голову в качестве боксерской груши.
Крошились зубы.
Лопалась и рвалась кожа.
В ушах звенело, в глазах темнело и двоилось, а после удачного удара – даже троилось.
Кажется, лопнула правая барабанная перепонка, а часть скальпа осталась на шипах перчатки.
Мутузил он менянесколько минут, хрипло ругаясь по-английски и на своем ломанном немецком, осыпая меня проклятьями и обещая устроить мне Ад на земле.
Скучно, однообразно, без особой фантазии.
В общем, расстроил меня этот нехороший человек.
Наконец, он оставил голову моего несчастного сосуда в покое и уселся рядом. Правой рукой, на которой не было перчатки, достал из кармана платок и вытер им со своего лица пот и кровь.
Мою кровь.
– Что, устал? Бедолага…
Я постарался, чтобы в голосе моем прозвучало искреннее сочувствие.
– Ты посиди, отдохни. И придумай уже что-нибудь действительно интересное! Надеюсь, до пошлого выдирания ногтей, дробления коленей и отрезания мошонки ты не опустишься? Ну же, давай, удиви меня, представитель высшей розовой расы человечества!
– Что! Ты! Такое?!
– А пока ты думаешь, чем бы меня удивить, я могу рассказать тебе о богоизбранности еврейского народа. Или откуда на самом деле произошли твои предки арии. Или на чьих идеях базируется идеология Рейха, и какое таким, как ты, было бы отведено место в прогрессивном национал-социалистическом обществе господствующей розовой расы. Маленькая подсказка: тебе бы оно не понравилось.
– Заткнись! Заткнись! Заткнись!
И снова на мою голову обрушился град безжалостных ударов.
Откуда только у него снова силы взялись? Определенно, у меня есть талант вдохновлять людей на подвиги. Может, заделаться коучем и открыть собственные курсы по мотивации?… Буду этим, как говорят русские, «инфоцыганом». Надо как-нибудь подумать об этом на досуге.
– Стой! – улучил я момент между ударами, – Да прекрати же ты!
Он остановился, занеся кулак для очередного удара.
– Закурить есть?
– Не курю, – нахмурился садист.
– Жаль. Тогда мы могли бы тушить окурки о мою грудь или лоб…
– Hässlicher Bastard! (и еще много невнятных и обидных слов на немецком с ужасным акцентом и со множеством ошибок)
И опять моя голова превратилась в боксерскую грушу.
Говорят, что когда хочется заснуть, то считают баранов. Баран у меня здесь был лишь один, и поэтому я считал удары – уж их-то оказалось предостаточно!
…Шестьдесят восемь, шестьдесят девять…
– Чего ты улыбаешься, der Schmutz? Разве ты не понимаешь, что тебе не уйти живым? У меня купили твою боль и твою жизнь люди, которых ты обидел! А я всегда хорошо выполняю работу, за которую мне хорошо платят!
– О, дафе не фомневаюсь в эфом! – разговаривать было тяжело. Половины зубов нет, губы измочалены в мясо, язык опух, – Ты нафтояфший профи! Только ответь: ты флыфифь муфыку?
– Чего ты несешь? Какую еще музыку?
– Мою муфыку!
Как же тут не улыбаться, если концерт «Адских взадников» наконец-то начался?
* Примечания Захарии
Маат – древнеегипетская богиня истины, отвечавшая за правосудие, гармонию мира и возмездие. Почти все наказания и даже казни в Древнем Египте сопровождались пытками и истязаниями, некоторые из которых даже Люцифер позаимствовал для своих «особых» гостей.
Богоубийцы – любимая тема Люцифера: Испанская инквизиция и преследуемые ею евреи. Кстати, он признался, что инициативные христианские священники все пыточные орудия придумали и разработали совершенно самостоятельно, без подсказок подосланных им бесов и демонов. Даже сам дьявол восхитился человеческой изобретательности, и в итоге почти все эти «изобретения» так или иначе представлены в Аду.Правда, используются они для терзания исключительно набожных христианских душ, а атеисты, буддисты, мусульмане и прочие «нехристи» такой «радости» лишены.
Вербовал Мясника – скорее всего, Люцифер имеет в виду скончавшегося в тюрьме от рака в 91-ом году палача SS Клауса Барби, известного как «Лионский Мясник». Он был виновен в смерти более 14 тысяч человек, подвергнувшимся жесточайшим пыткам, некоторые из которых вроде сдирания кожи заживо и избиения стальной трубой до смерти Клаус проводил лично.
