Текст книги "Стукач и его палачи (СИ)"

Автор книги: Иван Перепелица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– А кличка Сват, что-нибудь говорит?

– Неужели отыскался его след? Есть тут за ним и его дружками грешок по городу Белово.

– У меня пока не проверенная информация, о том, что он находится во Владивостоке и каким-то образом имеет отношение к какой-то «Королеве бензоколонки», где наследил. Три недели назад от него был звонок якобы из Владивостока Сухому, который у нас подозревается в совершении убийства нескольких человек.

– Сотовый телефон Сухого известен?

– Нет.

Ладно. Это дело техники. У нас единственная мокруха, непосредственно на бензоколонке на Новокузнецкой трассе. Преступник выстрелил в работницу бензоколонки глубокой ночью из пистолета Макарова через окошко. Ранил ёе. Она убежала вглубь помещения. Тогда он через окошко проник в помещение и там добил её контрольным выстрелом. Похоже, что это действительно работа Свата и его дружков. – В какой стадии у вас работа по изобличению Сухого?

В завершающей.

– Не вспугнёт ли это Сухого?

– Допускаю.

– В таком случае мы сейчас в срочном порядке организуем выезд наших оперативников во Владивосток. До того, как будет установлен и задержан Сват, свою операцию не форсируйте. Но всё держите под контролем.

– Но у меня есть ещё одна информация: В таёжном посёлке совершено покушение на убийство предпринимателя. Название посёлка неизвестно. Предприниматель остался жив, а вот нападавшего, некоего Кузнечика, подстрелили. Известно, где и у кого отлёживается.

– И такое дело есть. Спасибо, конечно, не отделаемся. С места происшествия изъят окровавленный след на снегу на марлевый тампон. При осмотре прилегающей к посёлку местности, обнаружена окровавленная одежда и след протектора от машины. Вынесено постановление о назначении экспертизы криминалистического ДНК-анализа. Установлен генетический код человека оставившего эти биологические следы. Теперь дело за малым: задержать Кузнечика и сравнить тот биологический след с места происшествия с кровью Кузнечика.

По исходу четырёх дней, телетайп отстучал: «Сват с подельниками задержан. Приступайте к завершению известной вам операции».

Наступил самый ответственный момент: завершение операции. В распухшем многотомном деле уже лежало заключение криминалистической экспертизы. Был установлен и автомобиль Ознобишина. Он уже был продан жителю города Новосибирска, который успел его перекрасить в другой цвет. Но следы его прежнего красителя в малодоступных местах сохранились. Эксперт-химик дала заключение о том, что частицы красителя, обнаруженные на одежде Сазоновой и частицы красителя автомобиля, который продал новосибирцу Ознобишин, обнаруженные в малодоступных местах, одинаковы по цвету, толщине покрытия, составу краски, а также по составу грунтовки.

Был установлен и задержан в городе Новосибирске Ознобишин и Натэлла Вильяминовна. К моменту задержания они имели фамилию Семёновы. В процессе проведённого обыска в их квартире изъяли, документы на дом Сазоновой Марины Викторовны в деревне Поспелиха. Его они тоже планировали продать. А копателям могил пришлось раскапывать могилу, в которой были похоронены другие люди, родственники которых не предполагали, что под домовиной дорогого им человека лежит ещё один труп. На Насте Сазоновой было то самое платье, которое описала её подруга Вероника. Перстень отсутствовал. Он был изъят у Борщевской и приобщён к материалам дела в качестве вещественного доказательства.

У эскулапа, был взят прямо в постели Кузнечик. Экспертиза криминалистического ДНК-анализа подтвердила, что кровь с места происшествия и кровь полученная от Кузнечика имеют один и тот же генотип.

Прав оказался начальник линейного отделения милиции: вымаливая для себя смягчающие обстоятельства, бывший следак топил всех и раскаивался в содеяном. Была полностью восстановлена картина событий разыгравшихся в складе магазина принадлежащего Пустовалову. Как и предположил криминалист, Уразов был стукачом у Ознобишина, передавал ему полную информацию о хозяине склада. Убийство сторожей и Уразова совершили Ознобишин и Сухой. Причина была банальной: Батон, из-за паталогической трусости на это дело не годился. Для мокрух, более надёжными были скотокрады. Им что коровёнку завалить, что человека – без разницы. Но колхозники они. На первом же допросе расколются. В мокрушные дела их не впрягали. Уразов по просьбе Ознобишина совершил убийство Насти Сазоновой. Он же вместе с Ознобишиным совершил убийство её матери, инсценировав всё это, как дорожное происшествие. Уразова убрал Ознобишин. Слишком много тот знал. Да и информация о его трусости полученная от оперативников Белозёрска сыграла свою роль. Была и ещё одна причина: вместо миллиона, убийцы в сейфе Пустовалова нашли всего каких-то жалких 60 тысяч. Вот до кучи ко всему и сорвали всё зло на Уразове.

Сторожей расстрелял Сухой, после того, как они указали место хранения денег.

С учётом всех собранных доказательств суд приговорил Ознобишина Сухого и Кузнечика к пожизненному заключению. Батон получил условную меру наказания. Такую же меру наказания, только с более длительным испытательным сроком получила и Натэлла. От нар её спасло то, что она на момент вынесения приговора оказалась в положении. Копатели могил прошли свидетелями. А Сват и его дружки, этапированные из Владивостока находятся в следственном изоляторе в ожидании суда.

После суда, спустя несколько дней в кабинет Пархоменко зашёл Батон, чтобы поблагодарить за то, что своё слово оперативник сдержал.

– Не стоит благодарности,– ответил майор. Надеюсь, когда придёт мой черёд, престижное место на кладбище мне будет обеспечено?

– Конечно, конечно, приходите,– пролепетал Батон.

– Ну вот, уже обрадовался, – сказал Пархоменко. – Я туда не тороплюсь. Да и в том состоянии ногами не приду. Понесут.

– Вы меня не так поняли… Я… в смысле… в сторожку.

– А что мне там делать, если будет порядок? Или ты снова за старое возьмёшься?

– Что вы!– испугался Батон. Я теперь… Батон замялся, подыскивая нужное слово

– Будешь законопослушным,– подсказал майор.

– Ага,– обрадовался Батон.

– И с девками кувыркаться не будешь?

– Ну, как же? Природа ведь требует.

– Действительно, с природой не поспоришь. Только в этом случае должно быть ещё одно условие.

– Какое?

– Согласие, а не грубость и сила.

– Грубости не было.

– Неужели?

– Хороший у вас этот…

– Хочешь сказать информатор? Ошибаешься. Мой информатор – мои глаза, голова и уши. Они многое видят и слышат.

Сказать, благодаря чьей информации во многом удалось разоблачить отморозков, он не мог.

А Тамара Ивановна, как и обещал Пархоменко, получила служебное помещение, устроившись дворником. Григорий Маркович попытался восстановить справедливость и вернуть ей потерянное жильё. Но она отказалась писать заявление, сказав: «Бог шельм всё равно пометит».

Операция «Альпинисты»

Старшина конвойной роты Быстров, рядового Николая Бралюка за глаза звал Кадушкой. И к тому были основания. Марш-броски с полной нагрузкой, которые для армии отнюдь не редкое явление, были для него каторгой. До финишной черты Бралюк уже не бежал, а полз. А поскольку зачёт всегда шёл по последнему солдату, пересекшему финишную черту, то отделение из-за Николая постоянно числилось в отстающих. Уж как его ни муштровали, как ни гоняли – что с гуся вода: плетётся так, как будто не три километра пробежал, а марафонскую дистанцию. И на стрельбище что ни выстрел, то в «молоко». Ну что ты с ним будешь делать?

Правда, следует отметить, что не всё у солдата было в чёрных красках. Аккуратист, каких поискать: кровать если заправит, что тебе картинка. И воротничок всегда белый, и сапоги начищены до зеркального блеска. А уж по части женского пола… Пером не описать. И что в нём женщины находили? Рост – метр с кепкой. А если быть точным, 156 см при весе в 100 килограммов. Не солдатик, а стокилограммовая кадушка. Если исходить из результатов стрельбы, то глаз у него был точно не орлиный, а вот нюх…

– С твоим нюхом, – говорил старшина,– дегустатором работать.

И в этом он был прав. Говорят, что в отличие от человека кот не всякую колбасу съест. Так Бралюк, не всегда съест то, от чего кот не откажется. Такой он брезгливый. Поэтому с ним и в столовой одни проблемы.

Николай Бралюк из Донецка. Оттуда же и Степан Погребняк. Только Степан высокий, поджарый. Бегает, как лось. А уж по части строевой – всем пример. И стреляет, как охотник-промысловик. Что-нибудь отмочить, да так, что всё отделение держится за животы – тоже в его натуре. Старшина в Погребняке души не чаял. И всегда ставил в пример. Правда, чисто по-русски Погребняк говорить так и не научился. Солдатам отделения, где большинство русских с вкраплением одного татарина, одного чуваша и азербайджанца, так нравилась эта перемешанная украинско-русская речь, что они начинали подначивать «щырых украинцев». Правда, начинали всегда с Бралюка.

– Хохол, а хохол! Ну, какой ты украинец? Сала не ешь.

– Не ем,– соглашался Бралюк, – потому, как сало с грязной чушки.

– Но, вон же Погребняк – тоже хохол, а смотри, как сало уплетает? Уши трещат. И Ижбяков, даром что мусульманин, салом не брезгует.

– Сало – цэ витамин,– вступает в разговор Погребняк.

Солдатам того и нужно.

– А борщ, который нам на обед дают и украинским называют,– так себе,– начинает входить в роль кто-нибудь из солдат. Все знали, что Погребняк непременно встанет на защиту национального блюда с употреблением его чудной мовы.

– Ну якый тэлэпэнь назвав оцэ варыво украинским борщом? Тут же одна картоплына, долька цыбулыны, и килограмм кислой капусты. И всэ цэ закрашено красным буряком.

– А какой же тогда настоящий украинский борщ?– уже хором продолжали гнуть свою линию солдаты.

– Смачный. Пальчыкы облыжэш. Там тоби и мясцэ, и смэтанка, разни прыправы…

– И, конечно, сало?

– А то ж як,– отвечает Степан.– Хиба то борщ без сала.

Отделение уже держится за животы.

Но приколы приколами, а жизнь в армейской казарме шла своим чередом. Кислое лицо Бралюка по поводу армейской кухни, где ему мерещились неприятные запахи, всем изрядно надоело. И однажды, Погребняк разыграл такой спектакль, что Бралюк и всё отделение выскочило из-за стола, как ужаленное. Бралюк даже попал в санчасть, так его рвало…

Начиналось всё обыденно. Сев за стол, Погребняк незаметно для окружающих бросил в борщ зелёную муху. Муха та была пластмассовой, купленной в рыболовном магазине. Но смотрелась, как настоящая. Настолько, что подвоха никто не заметил.

–Ты дывысь?– обращаясь к сидящим за столом,– сказал Погребняк,– мясцэ прылетило.

Солдаты устремили взгляды в тарелку Степана: там плавала большая жирная зелёная муха. Но Погребняк не был бы им, если бы не продолжил разыгрывать спектакль дальше. Он выловил ложкой муху из борща, взял её за пластмассовое крылышко, обсосал, причмокнув несколько раз, и со словами: «Фу, гадисть яка!»,– бросил обратно в борщ, да с такой силой, что одна из брызг попала на руку Бралюка. Обед для отделения был испорчен. И, хотя все понимали, что это розыгрыш, пусть и жестокий, к еде больше никто не притронулся. А Погребняк, как ни в чём не бывало, продолжал трапезу.

Нужно было принимать меры. И как ни симпатизировал шутнику старшина Быстров, пришлось объявить Степану два наряда вне очереди.

А по поводу Бралюка стали думать, что делать дальше и где использовать по службе. Поскольку рота, где служил Бралюк, была конвойно-постовой, то определили ему пост часового по охране объекта строгого режима, где содержались особо опасные рецидивисты. То ли по иронии судьбы, то ли по стратегическому плану командиров, начальником караула назначили Погребняка. А поскольку кроме традиционного ужина караулу в зимнее время полагался и дополнительный паёк в виде шматка сала, то для Погребняка в эти периоды года была не жизнь, а малина. Он съедал и свою порцию, и порции Бралюка, и азербайджанца Абаева.

– К этому бы салу да ещё чесночка или чего-нибудь остренького,– балдели солдаты.

– Сало тожэ нэ тупэ,– хохотал Погребняк, отправляя очередной ломтик в рот.

На посту, надежд командования части Бралюк тоже не оправдал.

Однажды в караульном помещении замигала лампочка, что свидетельствовало о подаче часовым сигнала тревоги. Погребняк поднял трубку телефона, соединённого с постом, но часовой только мычал что-то нечленораздельное. Теряясь в догадках, что могло случиться на посту среди белого дня, начальник караула поднял в ружье тревожную группу. На подходе к посту он успокоился: часовой был на месте. Но, поднявшись на пост, начальник караула увидел странное зрелище: автомат часового стоял в углу, сам Бралюк был белее больничного халата, а весь деревянный настил поста – в блевотине.

– Что с тобой? – испугался Погребняк.

– Да вон там сволочи…, – указал Бралюк в сторону зоны.

В указанной стороне стояла группа заключённых. Ржание их лужёных глоток было такое – хоть уши затыкай.

– Ну и что?– спросил Степан. Он никак не мог врубиться, из-за чего Бралюка начало полоскать.

– Не видишь? Воробьёв жрут,– ответил Николай.

Тут только начальник караула заметил, что в руках одного из заключённых длинная нитка, привязанная к колышку, подпиравшему деревянный ящик. Под ящик, видимо, были насыпаны крошки хлеба, потому что туда слетались воробьи. Как только стайка птиц забиралась под ящик, верёвка дергалась, ящик накрывал зазевавшихся птиц, и они оказывались в ловушке. Тут же один из заключённых ловко открывал в верхней части ящика отверстие, засовывал туда руку, ловил воробья и скручивал ему голову. Здесь же происходил ощип, а затем сбрасывание тушек в большую металлическую кружку с водой, которая подогревалась на огне. Заключённый со следами оспы на лице показывал вверх большой палец, указывал на кружку с воробьиным бульоном и жестами предлагал часовому разделить с ними трапезу.

Бралюка снова начало полоскать.

Пришлось начальнику караула звонить с поста на контрольно-пропускной пункт и просить для прекращения балдежа заключённых, надзирателя.

Часового пришлось менять.

Так бы, наверно, с Бралюком и мучились до самого дембеля. Но ситуацию, неожиданно для всех, разрулил сам Николай. За год до окончания срочной службы, к удивлению сослуживцев, Бралюк написал заявление на учёбу в школу, где готовят оперативных работников ИТУ. Больше всех недоумевал старшина Быстров:

– Это же офицерская должность. Там ведь семь потов снимут, прежде чем получишь офицерское звание.

А поскольку знал, кто и с кем дружит, то спросил, как бы между прочим, его лучшего друга рядового Абаева:

– Халик! На что он рассчитывает?

Абаев, несмотря на дружеские отношения, сам иногда удивлялся причудам своего товарища. И если что и связывало их по общим интересам, так это женщины: приударить за женской юбкой оба были большие мастера.

– Знаете,– чистосердечно признался Абаев. – Между нами говоря, он спит и видит себя кумом в колонии. По его понятиям, работа кума – тёплое местечко. Забор, колючая проволока, часовые... Куда этот заключённый денется? Говорит, попотею, зато потом работа будет – не бей лежачего.

Поломали голову командиры: с какой стороны ни подойди, положительного в характеристике – кот наплакал. Но, с другой стороны, вернётся в часть солдат, ещё целый год будешь с ним мучиться. Взяли грех на душу: написали хорошую характеристику.

Вскоре он отбыл из расположения части. Быстров на радостях даже перекрестился.

Через пять лет лейтенант Бралюк, возмужавший, вытянувшийся на один метр шестьдесят восемь сантиметров в высоту и изрядно похудевший возвратился в ту же колонию, которую охранял. Теперь на правах оперуполномоченного или, как принято называть в среде заключённых, кума.

Работа кума сродни работе сыщика. Предотвращение побегов, незаконной пересылки или переброски запрещённых предметов, тесная связь с уголовным розыском, выявление лиц, замышляющих после выхода из мест лишения свободы новые преступления, а также лиц, совершивших в прошлом преступления, но, в силу ряда причин, не изобличённых в их совершении.

Новый кум в такие дебри не влезал и такой работой себя не утруждал. Женившись, Бралюк, тем не менее, предпочитал всё свободное время проводить в компании девочек. Он забыл одно непреложное правило, которое должен всегда помнить оперативный работник: коль ты изучаешь и документируешь противоправную деятельность лиц, замышляющих преступления, то изучают и тебя, выискивая слабые места. О жизни в колонии Бралюк почти ничего не знал. О нём же, некоторые осужденные знали почти всё.

Среди осужденных был некий Сергей Коростылёв, прозванный из-за своего маленького роста Гномиком. Этот Гномик по оперативным данным числился в числе склонных к совершению побега. На это предшественником Бралюка была даже составлена карточка с красной полосой по диагонали. Карточку эту Николай держал в руках. Да что толку! Нужны действия, оперативные комбинации. А Бралюк к этому не стремился. Зона. Забор. Колючая проволока. Куда заключённый денется? А если попробует бежать, часовые пристрелят.

Между тем Гномик времени не терял. Он скрупулёзно, во всех деталях изучал систему охраны и пропускного режима. Неглупым человеком был этот Гномик. Полгода изучал. А изучая, искал некоторую закономерность в многократно повторяющихся действиях контролёров пропускного режима. Искал он также надёжных и верных помощников, которые в нужную минуту окажут ему услугу. Как бежать, он уже определился: на транспорте, который вывозит из зоны мусор и всякие отходы производства. Гномик обратил внимание, что при вывозе отходов производства, солдат-срочник вероятное нахождение под отходами людей проверяет острым длинным металлическим щупом. Это установившееся постоянство, отработанное до автоматизма, наблюдалось на протяжении нескольких месяцев. И ни разу за всё время наблюдения методика не менялась. Коростылёв стал рассуждать: если его уложить на дно грузовика, а сверху завалить мусором, то острый металлический стержень проткнёт его насквозь. Значит, нужно найти такой способ, чтобы щуп его тела не достал. Он маленького роста и может свернуться калачиком. Но этот «калачик» нужно поместить в какое-то хранилище недоступное для щупа. Что это может быть? Узкая полоска железа, свёрнутая трубкой-кольцом, и в этом кольце свёрнутый калачиком Гномик. А щитом, оберегающим его от острия сверху, будет положенная на кольцо тонкая, но прочная металлическая пластина. Поверх этого сооружения, в которое он, Гномик, заберётся, нужно будет навалить как можно большую кучу отходов производства. Введённый в эту гору щуп контролёра наткнётся на эту пластину и даст сигнал контролёру, что в груде мусора человека нет».

Оставалось ещё несколько немаловажных деталей, которые тоже нужно учесть: например, как не задохнутся в этом «саркофаге». Если кузов автомобиля деревянный, то там между досками есть зазоры, в которые проникает воздух. Важно дождаться, когда за мусором приедет не самосвал с металлическим кузовом, а бортовая машина с деревянным днищем. Есть и ещё одно немаловажное препятствие: контролёр-надзиратель. Он неизменно присутствует при погрузке и следит за тем, чтобы вместе с отходами не погрузили заключённого. И ещё наблюдательный Гномик заметил, что место погрузки отходов просматривается и часовым ближайшего поста. Необходимо отвлечь внимание этих нежелательных наблюдателей.

Самому все эти тонкости не осилить. Нужны надёжные помощники. Гномик уже обратил внимание на Артура Остужева по кличке Хромой. Как и Гномик, он тоже живёт мечтой о воле. Однажды он свою мечту почти осуществил. Но судьба-злодейка в последний момент сыграла с ним злую шутку. В тот момент, когда машина с металлическими отходами миновала ворота ИТК и выехала на городское шоссе, Остужев стал выбираться из своего убежища, чтобы в нужный момент спрыгнуть на землю. И именно в этот момент машину тряхнуло на ухабе. Тяжёлый металлический предмет придавил ногу беглеца. Все усилия освободить её ни к чему не привели. К тому же водитель в зеркало заднего вида, к своему удивлению и испугу, увидел в кузове неизвестно откуда появившегося мужчину. Сообразив, откуда тот, водитель дал газу к ближайшему отделению милиции, где и сдал беглеца. С тех пор Артур страшно зол и готов сделать всё, чтобы хоть чем-то насолить вертухаям.

Помощник, Хромой, конечно, хороший. Но одного в таком деле – маловато. И Гномик стал искать сообщников, готовых ему помочь. Таких нашлось несколько.

Машина за отходами производства ИТК прибыла утром. К радости Гномика, она была с деревянным кузовом. Погрузку должен был осуществлять Гномик и ещё пять человек. Среди них был и Хромой. Нужно было разыграть спектакль. При этом одновременно по отвлечению от погрузочных работ и надзирателя, и часового. Главным действующим лицом по отвлечению надзирателя был Хромой и ещё несколько человек загружавших автомобиль, а маневр по отвлечению часового осуществляли Сергунчик и отбывавший четвёртый срок за разбойное нападение заключённый по кличке Бес.

Контролировал погрузку надзиратель Глаголев.

– Гражданин начальник!– обратился к надзирателю Остужев. – Мы вот тут заспорили, что я могу прыгнуть выше забора.

– Смотря какого,– сказал надзиратель.

– Вот этого, что вокруг колонии.

– И что сказал твой спорщик?

– Не перепрыгну.

– И правильно сказал: высота-то два с половиной метра.

– А я говорю, что прыгну выше забора и ещё с запасом.

– Ну, если только с помощью шеста.

– Гад буду! Без каких-либо приспособлений.

– Куда тебе, да ещё с твоей ногой?– засомневался надзиратель.

– Поспорим?

– Гражданин начальник, соглашайся!– подначивали другие заключённые. – Сто процентов твой выигрыш.

– И на что будем спорить?– спросил надзиратель.

– На свиданку. Если я проиграю, лишаюсь положенной, а если ты – ходатайствуешь о предоставлении мне дополнительной.

– Ты только, гражданин начальник, отведи его подальше от забора, а то и впрямь сиганёт, и поминай, как звали,– подал голос один из заключённых.

Толпа заржала.

Отошли от машины метров на десять. Остужев сложил руки по швам и стал в стойку «смирно».

– Прыгай!– дал команду надзиратель.

Остроумов подпрыгнул в высоту сантиметров на пять.

– Всё,– ответил, он. – Теперь пусть забор прыгнет выше меня.

Ржание нарастало.

А в этот же период Сергунчик и Бес тоже не теряли времени даром. В скучное однообразие постовой службы они внесли ту изюминку, от которой даже самый добросовестный часовой теряет бдительность. Пост, колючка, забор, контрольно-следовая полоса, несколько шагов по деревянному полу: вот и вся экзотика. Скукотища. И так из караула в караул.

Ещё минуту назад было всё тихо и спокойно. И вдруг этот однообразный ритм нарушился: вдоль колючки в сторону часового бежали два орущих заключённых. Естественно, что часовой насторожился и сконцентрировал на них всё своё внимание. Дослал на всякий случай патрон в патронник. И тут же от изумления открыл рот, потому что увидел зрелище, которого никогда в жизни не видел: вдоль колючки, отделяющей производственную зону от контрольно-следовой полосы, впереди орущих заключённых бежала огромная крыса. Вначале часовому показалось, что двое гонятся за ней, пытаясь поймать, Но когда те приблизились, понял, что к шее крысы привязан тонкий шнур. Конец этого шнура был в руках впереди бегущего заключённого. Когда бежавшие приблизились к посту ещё ближе, стали отчётливо слышны слова:

– След! След!

Ошалевшая от крика и топота бегущих людей, крыса неслась во всю прыть, постоянно норовя ускользнуть за колючую проволоку, где находилась контрольно-следовая полоса. Не добежав метров сто до поста, «кинологи» развернулись в обратную сторону и скрылись за зданиями производственной зоны.

Представление закончилось так же неожиданно, как и началось.

Тем временем упакованный в «саркофаг» Гномик уже лежал под кучей отходов. У ворот КПП машину остановили. Контролёр заглянул под капот, посмотрел под кузовом автомобиля. Затем взял острый металлический щуп и несколько раз в разных местах вонзил в кучу отходов. Убедившись, что никто из «сидельцев» в машине не спрятался, дал добро на выезд.

Транспорт, нагруженный фрезерной и токарной стружкой, направился на товарную станцию. Там мощный кран с магнитом выгрузил стружку в вагон. На счастье Гномика другого транспорта с металлоломом в этот день не было. А то бы засыпали Гномика, а потом отправили на переплавку. И никто бы никогда не узнал, где нашёл своё последнее пристанище рецидивист Коростылёв-Гномик.

Первым исчезновение Коростылёва заметил бугор. Поинтересовался у Хромого.

– Только вот сейчас тут видел,– соврал Артур.

Понимая, что спрос за то, что не сообщил об исчезновении сидельца, будет и с него, бугор подошёл к надзирателю. Тот в свою очередь проинформировал Бралюка.

– Где-то по зоне болтается,– успокоил надзирателя оперативник.

– Да я уже все места, где он мог быть, обошёл,– ответил Глаголев,– нет его нигде.

– Куда он отсюда денется? Не иголка же? Найдём.

Но, ни через час, ни через два Коростылёва не нашли.

– Чует моё сердце, ускакал наш сиделец, – сказал надзиратель. – Нужно бить тревогу.

Оперативное совещание у начальника ИТК полковника Зимина было коротким: решили создать группу по розыску и задержанию беглеца. Старшим назначили Бралюка, а в помощники – сержанта Давыдова.

– По материалам дела,– сказал полковник Зимин,– кроме матери, бежать ему некуда. А мать живёт в деревне, в Брянской области. Вот туда и езжайте! Да будьте осторожны: свою свободу он может защищать и с помощью оружия.

И опера убыли из Сибири в Брянскую область в командировку.

Парочка подобралась, как на подбор. Как говорится в народе, кто про что, а вшивый про баню. Так и у оперативников ИТК разговор начинался с женщин, о них и заканчивался. И всё о похождениях, победах над слабым полом. Послушать, так к их ногам женщины валились, как снопы с лобогрейки. Где уж тут может быть место хитроумным комбинациям по поиску и задержанию беглеца?

Как приехали, так прямиком к матери Гномика без какой-либо предварительной разведки и пришли. Так, мол, и так, Валентина Петровна, сбежал ваш сыночек. Так вы уж, если появится, дайте знать нам в районную гостиницу. А то, как бы беды не наделал.

Если бы опера догадались пойти к участковому или председателю сельсовета, то они бы о Валентине Петровне узнали много интересного. Ну, например, как мать помогала сыночку сбывать ворованное, прятала его от местного участкового. Но Бралюк и Давыдов ни к кому не пошли. После колонии, где на каждом шагу беспокойные сидельцы и глаза начальства, они почувствовали свободу и решили оттянуться по полной программе. В местном клубе познакомились с девочками, погуляли в качестве почётных гостей на нескольких деревенских свадьбах. Но потом всё же вспомнили о службе, а также о том, зачем их сюда послали.

Вновь заявились к Валентине Петровне.

– Не появлялся,– огорчила их мать. – Да и чего он ко мне появится, если дураку понятно, что в первую очередь его будут искать у меня?

Аргумент опера посчитали железным. Доложили в колонию неутешительные результаты.

– Раз Гномика там нет, – сказал полковник Зимин,– возвращайтесь назад.

Погоревали опера, что вольная жизнь так быстро закончилась, и отбыли обратно по месту службы.

Между тем, на момент нахождения там незадачливых оперативников, Коростылёв был у матери. Как только гости стучали в дверь, он через открытое окно сигал на улицу и прятался в высокой кукурузе. А как только опера уходили, тем же путём входил в дом. Потом перебрался на сеновал в сарае. Из дому никуда не выходил. Отлёживался, чутко вслушиваясь в каждый шорох. Его глазами и ушами была мать. Она знала всё, что делается в деревне и чем занимаются приезжие розыскники. Но, говорят, шила в мешке не утаишь.

Соседка Валентины Петровны, Дарья Яковлевна, человеком оказалась наблюдательным. Для неё посещение дома двумя неизвестными мужчинами не оказалось незамеченным. Впрочем, как и многим в деревне. Начались расспросы.

– Да вроде как Серёжка сбежал,– отвечала Коростылёва. – И зачем приезжали? Знают же, что как только появится – тут же и повяжут. Может, его косточки где-то гниют, – каждый раз пускала мать Гномика слезу,– а его ищут.

Прошло ещё несколько дней после отъезда командированных. И тут наблюдательная Дарья Яковлевна заметила, что Валентина выбрасывает на помойку очисток от картошки значительно больше, чем раньше. Молоко у соседей никогда не брала, а тут каждый день по литру. Словно оправдываясь на расспросы соседей Коростылёва по этому поводу, отвечала: « Простыла. Так простыла – мочи нет». И, натужно кашляя, продолжала: «Вскипячу молочка, да со сливочным маслицем – тем и спасаюсь».

Не поверила Дарья Яковлевна словам Валентины, поделилась наблюдениями с председателем сельсовета.

– Вроде бы, Серёжку она прячет.

– Похоже,– согласился тот. – Нужно что-то предпринимать. Иначе снова воровство будет процветать. Жаль, участковый далеко: в районном центре. Пока до него дозвонишься, да пока приедет, а время не ждёт. Действовать нужно!

Взял председатель двух крепких мужиков и неожиданно нагрянул в дом Валентины Петровны. Гномик безмятежно спал на сеновале. А чего ему опасаться? Гости уехали. И хорошо, что спал, а то бы беды не миновать: обрез с патроном в патроннике лежал у него под подушкой. Разбудили, так он сразу руку туда. Ещё одно движение… Вовремя заметили.

Доставили беглеца обратно в одну из сибирских исправительно-трудовых колоний. Приостановленное служебное расследование по факту побега было возобновлено.

Из рапорта Бралюка и Давыдова выходило так, что они денно и нощно искали беглеца по всем адресам, но выйти на него не смогли. Теперь имелась возможность послушать самого беглеца: как так хитроумно прятался? И начал беглец показывать удивительную осведомлённость о похождениях оперативников в деревнях: где и с какими женщинами проводили время, где и на каких свадьбах гуляли, на скольких обещали жениться, и даже то, где у кого и сколько выпили.

Полковник Зимин, человек фронтовой закалки, прошедший войну, не один раз раненый, слушая сидельца, не знал, куда девать глаза от стыда. Вызвал к себе старшего лейтенанта Бралюка, усадил за стол и долго-долго пристально смотрел в глаза. Николай взгляда не выдержал.

– Всё могу простить,– начал полковник,– недостаток опыта, неизбежность ошибок в работе с таким контингентом. Не могу простить бездельничества и вранья. Вот сейчас прочитал твой рапорт и показания Коростылёва. Если бы не знал, кто есть кто, то решил бы, что опер Коростылёв. Он знает всё о каждом вашем шаге, каждом движении, каждой вашей очередной женщине и каждой выпитой вами рюмке. Всё разложил по полочкам: где, когда, с кем, в какой деревне и на какой свадьбе. Вы о нём, судя по рапорту, не знали ничего. Это позорище для всей колонии и для всего оперативного состава. Оперативный работник теперь для наших сидельцев – посмешище. О вашем «оперативном мастерстве» теперь знает вся колония. Если откровенно, за такую работу увольняют. Удерживает меня от этого шага только то, что у тебя тяжело болеет жена и – маленький ребёнок. Иди! Работай! Помни о своём позоре! Делай выводы! Приказ о твоём наказании мною подписан. Был ты старшим оперуполномоченным, станешь оперуполномоченным.