Текст книги "Балтиморская матрёшка"
Автор книги: Иван Тропов
Жанр:
Киберпанк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Подсели на игру так, что целыми бы днями играли. Игрушка – совершенно чумовая, восточная шиза во всей красе: длинноухие тетки с вот такими дойками и лицами, как у пятилетних девочек, в одних бронированных трусиках спустились в ад и наводят там порядок. Мочат чертей, которые все из себя такие серые и скучные, как измученные жизнью родители или там учителя из местной школы, профессиональные мучители детей…
А главное, еще и саундтрек в игре просто нереальный. Инструментал, мелодия выстроена вокруг одного риффа, он как бы повторяется, постепенно чуть меняясь, чуть меняясь… Ощущение такое, что этот рифф будто бы… Не завершен, что ли? Все время будто бы чуть–чуть ему чего–то не хватает. Будто раз за разом пропускается какая–то нота, которая сделает его завершенным… Ну как i без точки. Ребята даже хотели выковырять саундтрек из игры, чтобы прослушать конец – уж очень хотелось узнать, как же в финале будет сыграно, – но оказалось, что он как–то хитро синтезировался прямо во время игры. Причем используются и данные из игры, и время…
От музыки не оторваться – но и целый день сидеть за игрой не будешь? Кто ж тебе даст? Родители – половина рабочие, половина – военные. Нравы простые. Мигом по шее надают.
И тогда самый продвинутый из них сообразил: поставил свой запасной комп на круглосуточную работу и подсоединил к любительской радиостанции. А все ребята, когда не играли, просто брали плеер с радио, и слушали через наушники – когда по улице идут, или в магазин, или еще куда…
Родители стали замечать, что дети какие–то странные стали… Будто чужие… К своим родителям – с опаской, будто это призраки какие–то злобные, а не родные мать с отцом… А спросишь, в чем дело – молчат, как партизаны на допросе. Только глядят нехорошо…
Директор завода тоже заметил, что его девочка странная стала. Проследил, что она постоянно в наушниках. Ночью тихонько выяснил, что она слушает… И позвонил психологу, у них на головном заводе был хороший психолог… Только он не успел приехать.
Когда психолог стал слушать радио на той частоте, что ему директор назвал – там уже ничего не было. А попробовал звонить в городок, директору – не отвечает… Никто в городе не отвечает… Только через два дня приехал, вместе с другими с головного завода, разбираться, в чем дело – а там КПП нараспашку, и пустые улицы, только дети в квартирах играют как ни в чем ни бывало… А взрослых – никого…
– Так что, так и не узнали, куда они делись?.. – шепнул Пацак.
– Может быть, ничего бы так и не узнали, да случай помог… Оказалось, в городок тот, как раз за день до того, как все случилось, с головного завода приехали два сантехника, но за один день не справились, и остались ночевать, прямо в подвалах… Они–то и видели, что ночью произошло… В подвале заперлись, свет погасили, и так отсиделись, пока через три дня не приехали люди с завода… Они–то и помогли эфэсбэшникам узнать, что произошло в последний день…
– Что?
– Сначала они услышали, как из открытого окна лилась странная мелодия, не мелодия… Все пищало, пищало, пищало – а потом вдруг оборвалось, уже поздно ночью, почти перед рассветом, когда в городе ни одного светлого окна не осталось, все спать легли…
– А потом?..
– А потом… Ну, потом сантехники показали, куда дети тащили тела. На краю города, там старый подземный причал для подлодок, уж лет двадцать как заброшенный… Их всех вместе там и нашли. Плавали там, как дохлые рыбы в аквариуме… Они даже не сопротивлялись, как выяснилось, – их всех во сне задушили…
Минуту было тихо, затем Пацак тревожно сказал:
– Туз, а ты помнишь, как ты рассказывал им… Ну, про календарик? Я бы так точно не смог, а ты им рассказал. А теперь.. У тебя тогда получилось прям слово в слово, как Лис сейчас про ту музыку… Да?..
– Дур–рак! – неожиданно зло рявкнул Туз. – Это не я почти теми же словами! Это он почти теми же словами! Наша рыжая морда решила поиграть в постмодернизм, сказочница доморощенная! Городок тот случайно не Гаммелинкой звался? А, Лис?
Лис молчал.
– Сволочь ты все–таки, Лис…
Но Лис не ответил.
Мы все слишком вымотались за этот день – и эту ночь. Наверно, уж подъем скоро…
* * *
– КАКОГО ХРЕНА!!!
Кажется, я только закрыл глаза, только уснул…
– КАКОГО ХРЕНА?!! – все вопил надо мной Пацак. – КАКОГО ХРЕНА?!!
– О, черт… – сказал Туз.
Я сел. Включившийся свет резал глаза, в голове все мешалось, а Туз и Пацак были уже у двери. Изучали календарь.
– Нет?.. – спросил Пацак.
– Нет…
Они глядели друг на друга. Говорили друг с другом так, будто нас с Лисом и Батыем тут вообще не было.
– Туз?.. – позвал я.
Туз все–таки обернулся.
– Туз, что…
– Оно не изменилось… – Туз в отчаянии кусал губы. – Не изменилось… Оно…
Он снова уставился на календарик, провел по нему дрожащей рукой.
Лис сидел на кровати, обняв колени, – и внимательно, слишком внимательно глядел на Туза и Пацака. Кажется, он что–то понимал…
– Нет, не может быть… – сказал Пацак и обвел каюту таким взглядом, будто ему только что сказали, что маньяк вырезал всю его семью.
– Подожди–ка… – вдруг сказал Туз и почти вплотную приблизился к двери. – Тут… Суки!!! Гады!!!
Он крутанулся, прижавшись к двери спиной, и дико смотрел на нас.
– Так вы тоже… Из них…
– Туз?.. – мяукнул Пацак несчастно.
Секунду Туз глядел на него так, будто готов был убить, затем схватил за рукав и подтащил к себе. Вбок. За спину. Чтобы не мешался.
Теперь он переводил взгляд с меня на Лиса, с Лиса на Батыя.
– Так вот вы, значит, почему не со всеми… Подсадные… Замаскированные…
Пацак уже выпорхнул за дверь, и вдруг заголосил:
– Туз! Туз! Да! Да! Уже!
Забыв про нас, Туз метнулся наружу:
– Уже?!
В полуоткрытую дверь было слышно, как он бежал по коридору. Скрипнула дверь соседней каюты…
– Пора, – донесся изменившийся, неожиданно холодный и деловитый голос.
Одними губами Лис прошептал:
– Трындец…
– Что ты сделал?
– Вот, – он достал из–под матраса ложку, край которой где–то уже успел заточить. Указал ею на дверь. На календарик. – Там в щели виднеется шлейф, ну и я его…
– Так это ты вчера в темноте?..
– Как чувствовал…
– Они там! – донесся из коридора голос Туза. – Они там, в нашей каюте! Это они!
– Трындец… – прошептал Лис, побледнев.
Первым среагировал Батый. Он вскочил и пронесся до двери – как раз вовремя, чтобы захлопнуть перед носом у Туза и Бюрга. В дверь замолотило, она поддалась… Оскалившись от натуги, Батый вжал ее на место. Уперся ногами в стену, почти растянувшись на полу прихожей.
– Сильнее! – взревел Бюрг за дверью.
– Бюрг! – крикнул я. – Какого дьявола?! Бюрг, что вы делаете?!
– Мессир?.. – кажется, на миг Бюрг опешил.
– А кто еще?!
– Тогда пошли!.. Пошли… С нами!
– Куда?
– Зачем? – прибавил Батый, и тут же за дверью крикнул Туз:
– Бюрг! Это же они! Там тоже они, только маскировались! Они хотели нам с Пацаком помешать! Сломали наш индикатор… Там – они!
На дверь навалилось с новыми силами…
– Бюрг, Бюрг! – заголосило в коридоре. – Мы только что!.. Смотри!..
– Два?
– Бюрг! Бюрг! Там…
– Держите выход! – рявкнул Бюрг. – Дай мне!
Напор по ту сторону двери ослаб.
Звук бегущих шагов… Крики…
И вдруг дикий вопль:
– ЛЕ–ЗУ–У–УТ!!!
Грохот, и звон осыпающегося стекла…
* * *
Крики и шаги…
Они то приближались к нашей двери, и тогда мы наваливались на дверь, – но шаги затихали в стороне или проносились мимо.
Иногда были вопли. Иногда кто–то стонал…
Старенькие механические часы Батыя показывали, что прошло сорок минут, но они определенно врали. Прошла целая вечность.
И снова шаги…
– Навались!
Но Батый вдруг вскинул руку. Прижался к двери ухом. Побледнел.
– Стреляют… – шепнул он.
Теперь и я различил. И еще голоса…
– Что там? – шепнул Лис, пробиваясь к двери.
– Тихо ты…
Но кажется, все стихло.
– Батый?..
Батый напряженно вслушивался, наконец оторвал ухо от двери – и в этот миг с той стороны на дверь навалилось так резко, что нас троих отбросило, дверь пошла внутрь…
Батый с разгону бухнулся в дверь плечом, навалился, загоняя ее обратно.
– Кровати! Тащите кровати!
– По–хорошему откройте, суки! – заорало в щель. – Автомат! Дайте сюда! Дай сюда очередь!
– Господи, – побелел Лис. – У них там автомат… Они кого–то уже…
– Кровати!!! – заорал Батый. – Иначе они через дверь…
– Лис!!! – заорал я.
Я был уже в спальне, пытался выдрать из пола привинченную кровать…
– Сюда, сюда! – надрывался кто–то за дверью. – Они там! Сюда! Автомат – сюда!
Мы с Лисом пытались протащить кровать в проход, когда где–то вдали за дверью проорало:
– Коридор! Держи коридор! – кажется, это был голос Бюрга, и тут же вдали ударила короткая очередь, и еще одна. – Не дай им взять в клещи! Пробивайтесь во второй боковой!..
Мы притащили вторую кровать и соорудили баррикаду, теперь от двери можно было отвалиться, и даже стреляй они через дверь… Но в дверь больше не ломились.
Крики постепенно стихали, выстрелы стали дальше и реже…
Батый утер лоб. Еще раз проверил, крепко ли кровати держат дверь. Я хотел ему сказать, что лучше не трогать, пока все… но вдруг понял, что Лиса уже давно нет рядом.
Батый, следивший за мной, тоже побледнел. Одновременно мы поглядели в проем спальни.
Тихо.
Только какое–то непонятное шуршание…
– Лис?.. – позвал я.
Мы с Батыем дернулись прочь, когда в двери… но это был всего лишь Лис. Обычный. Привычный. Только малость задумчивый. А в руке у него…
– Из кроватей выпало, – сказал он.
Присел рядом с нами, прислушиваясь к подозрительной тишине за дверью, разглаживая на полу стопку клочков, исписанных крохотными, как полоски песчинок, строками.
– Дневник, вроде.
– Чей?
– Мы здесь не первые. До нас была как минимум еще одна… – Лис осекся, когда Батый поднял палец к губам.
– Что?..
– Совсем стихло… – шепнул Батый. – Только… – Батый нахмурился.
– Они до нас были, ровно столько же, – прошептал Лис. – И в каюты их так же заселяли, и пропадать стали так же…
– Дай! – потянулся я.
– Подожди, не сбей! Только разложил…
Батый вдруг затряс руками, требуя заткнуться.
– Да дай же! – прошипел я Лису. – Конец! Что в конце?! У них тоже было… это?..
Лис судорожно залистал, нашел листок, не заполненный до конца.
– Выстрелы… – бегал он глазами. – Крики… Да! У них тоже…
– А после?!
«Да тихо же!» – беззвучно заорал Батый.
Я ничего не слышал, но я чувствовал, что он прав, и что–то наползало по коридору, все ближе к нам…
– Конец, Лис! – орал я одними губами. – Конец! Что с ними стало?
Батый весь напрягся, напряженно вслушиваясь к тому, что за дверью…
Лис пробежал глазами место, где строки обрывались – и на его лице появилось удивление.
– Стук…
– Что?
– Стук.
– Что – стук?!
– Стук, – повторил Лис. – Протянул бумажку, доказывая мне. – Вот, последнее слово…
Стук!
Что–то стукнуло в дверь с той стороны, сухо и резко.
Батый отскочил от двери, прижался к стене напротив.
Листки в руке Лиса затряслись.
Я замер.
В дверь стукнуло еще раз, настойчивее: стук, стук! Стук!
4. Лицом к лицу
ВНИМАНИЕ! Если все проще некуда, вы все пропустили.
Хардпи Ксельхантинг(плакат в исследовательском секторе Ковчега)
Удар в дверь.
Батый сжал стальную ножку от кровати. Одними губами шепнул:
– Лис, от двери!
Удар!
Лис, распластавшись по стене рядом с дверью, чтобы не зацепило, если будут стрелять, прижался ухом к щели…
Хотя не уверен, что те, кто по ту сторону, будут стрелять… И эта ножка от кровати, и Батый, со всеми его мускулами, все будет бесполезно против них…
Удар!!!
Баррикада из разобранных кроватей жалобно заскрипела. Без нее дверь уже давно выбило бы. Но и с ней недолго осталось…
– Лис, от двери! – прорычал Батый.
Жилы у него на шее напряглись, под кожей словно натянулись веревки. Пальцы на железной ножке побелели.
И тут Лис…
Он повернул к нам лицо, и Батый замер. Замер и я.
Лис, чуть сдвинув брови, глядел на нас – но не видел.
– Лис?..
– Они говорят… – шепнул он. Теперь я понял, что он просто прислушивался к тому, что за дверь. – Вменяемо…
Я шагнул к двери. Батый попытался удержать меня, но я сбросил его руку. Прижался к щели с другой стороны двери.
Да, там были тихие голоса… Незнакомые, не кто–то из ребят. Напряженные. Но совершенно точно человеческие – и не сумасшедшие!
Не сговариваясь, мы с Лисом стали разбирать баррикаду.
– Эй! – Батый бросил взгляд на меня, потом на Лиса, будто решал, кого оттаскивать от баррикады первым. – Вы… Ребят, вы…
– Все, Батый! – воскликнул Лис. – Тех психов перестреляли! Это спасательная команда!
– Или не спасательная, – сказал я, – а для зачистки оставшихся психов. Лучше нам открыть самим. Быстрее, Батый! Если не хочешь, чтобы и нас положили, как их всех!
Лис уже смог приоткрыть дверь. Выглянул.
– Спокойно, – произнес размеренный голос по ту сторону двери. – Выходим по одному. Оружие, палки, железки оставить в комнате.
– Батый? – шепнул я.
Батый с явной неохотой расстался с ножкой от кровати. Когда он протиснулся в приоткрытую дверь, я еще раз огляделся и тоже вышел.
– Все? – спросил меня незнакомый капитан в полевой форме.
– Да, – сказал я.
– Андрей, проверь!
Двое автоматчиков порхнули в каюту.
Оставшиеся оглядывали нас, мы оглядывали их…
Трое стояли вокруг нас, наизготовку, нацелив автоматы на нас. Четверо других были без автоматов. В странных серых комбинезонах, из оружия только пистолеты, да и те в кобурах. Эти четверо странно держали руки: приподняв к воротникам, будто их знобило, и они хотели поплотнее закутаться, – комбинезоны на них сидели мешками. На несколько размеров больше, чем надо.
Нет, все–таки это был не озноб. Они не кутались. Лишь держали пальцы у застежек, – напряженно, как ковбои в вестернах держат пальцы над рукоятью револьвера в кобуре на бедре. За миг до того, как на ратуше ударят часы, и тогда будет решено, кто тут самый проворный…
Один из них вздрогнул, дернул было руками – но тут же зашипел его сосед:
– Не снимать!
У этого были прозрачные, рыбьи глаза убийцы. Нацеленные на нас. Его пальцы медленно перебирали воздух у воротника, как плавники пираньи перед броском.
– А если они…
– Не снимать! Приказ Омуля. Глушить только в крайнем случае.
– Ему легко… Там…
– Не снимать! – сквозь зубы повторил бесцветноглазый. – У них может быть что–то сложнее. А от глушения – перегруз, полный… Концов не найдем.
Мы с Лисом переглянулись.
Это не очень обнадеживает, когда тебя при тебе же обсуждают в третьем лице. Будто ты уже разделан и расфасован по пакетикам, и даже бирочки с полным химическим составом аккуратно наклеены…
Слева из коридора послышался хруст битого стекла, быстрые шаги, и вышли еще два автоматчика, а за ними Перископ. Лис бросился к нему, как к отцу родному:
– Товарищ майор! Скажите им, что мы…
– Стоять!!! – рявкнул капитан автоматчиков.
Все солдаты отшатнулись от нас, расширяя круг, но удерживая нас на прицеле. А те четверо, что были в серых комбинезонах, стиснули воротники.
– Ни с места!!! – повторил капитан.
На шум из нашей каюты выскочили двое автоматчиков, и я почувствовал, как мне в затылок уперся ствол.
– А–атставить! – скомандовал Перископ. – Спокойнее, ребята… – Он внимательно оглядел нас. – Живые, не кусаются?
– Чисто, – доложил тот, который вжимал дуло мне в затылок. – Ни трупов, ни оружия, лишь баррикада перед дверью.
Перископ грустно покивал, разглядывая нас.
– Только трое, значит… Выводите их, быстро!
* * *
Сначала под ногами хрустело стекло, – все доски под плакаты были разбиты. И стекла, и сами железные задники был пробит или разодраны, виднелась глухой бетонной стены за ними.
Потом мы шагнули в темноту лабиринта…
– Быстрее, быстрее!
Оранжевые светляки вспыхивали и гасли. Стук шагов прыгал между бетонных стен как горох. Мы все ускоряя шаги, почти бежали.
Солдаты больше не смотрели на нас. Автоматчики целились в провалы темноты на перекрестках, едва озаренных оранжевыми светляками…
– Вы еще не всех наших поймали? – шепнул.
– Да здесь не только ваши бродят, – шепнул ближний автоматчик.
– А кто ещ…
Меня схватили за руку, я рванулся прочь – но меня схватили намертво, не отпускали, а горл перехватило, я онемел, ни звука не вырывалось из горла…
Только это оказался Батый.
– Видел? – шепнул он.
– О, господи… – прошипел я. Меня трясло. – Что?
– У этих, – Батый быстро дернул головой на солдата в сером комбинезоне. – Под комбинезоном…
– Что?
– Оранжевое что–то…
Но я уже увидел другое – как из оранжевого сумрака выплывало белое пятнышко. Ближе, ярче, крупнее… Дошли! Вот она, их Большая земля! Второй обитаемый коридор в этом огромном бункере. И наше спасение! Наверх, в нормальный мир!
* * *
Но сразу за поворотом стояли рифленые стальные пластины. Из амбразур торчали дула.
– Через металлоискатель и лицом к стене, руки на бетон, ноги расставить!
На нас рявкали, грубо хлопали, обыскивая, – но вокруг был свет. Ярко освещенный коридор! После темного лабиринта это казалось невероятным чудом.
И размеренная возня солдат… Деловитая. Надежная!
По ту сторону заграждения подошел солдатик даже без бронежилета – и даже без оружия. Не обращая на нас внимания, он шагнул к нише, где висел плакат, и стал его сдирать, я успел рассмотреть только начало, да конец подписи: «ВНИМАНИЕ!…..пи Ксельхантинг», и тут же повесил на его место новый, на лиловой бумаге: «Любопытство есть десант, настойчивость плацдарм знания!»
И от это незамысловатой сентенции мне вдруг сделалось…
Ведь все позади! Я огляделся, будто только теперь пришел в себя.
Светло, спокойно…
Дышать будто легче стало. Будто мир изменился…
– А вы чувствуете? – я потер лоб. – Будто наши все, родные?..
– Ну я чувствую, – Лис шмыгнул. – Как будто в наш мир вернулось солнце…
И даже Перископ нам ухмылялся. Но не ехидно, как раньше, – а как добрым приятелям.
– Я… Я тоже рад, что хоть с вами мы свиделись… – мягко улыбнулся он и потрепал Лиса за плечо. – Ну пошли, мои салажки.
И вот мы по другую сторону заграждения… Наконец–то!
Автоматчики и серые осталась у блокпоста, дальше нас вел один Перископ. Мы крутили головами, пытаясь издали углядеть, где же проход в тот великанский зал с теми огромными воротам, через которые нас выведут на поверхность.
И только Батый глядел букой.
– Батый, а ты чего как не родной?
Нет, он был не зол… Скорее, какой–то осоловевший, как выброшенная на берег рыба.
– Батый?..
– Н–не знаю… Какое–то предчувствие нехорошее…
– Предчувствие? – хмыкнул Лис, не поверив. – У тебя?!
– Расслабься, Батый, – шепнул я. – Все позади. Теперь все будет нормально.
– Happy end, – кивнул Лис. – Спорим, вон за тем поворотом тот зал и фоллаутовские ворота?
– Н–не знаю… Я даже в книгах не верил в счастливые концы…
– Э, э, Батый! – возмутился Лис. – Ты это кончай! В счастливые концы он не верит… Если ты будешь так думать, никогда у тебя в жизни счастья не будет! Это еще дедушка Берн учил… – Тут Лис даже остановился. Круто развернулся к Батыю и театрально вгляделся ему в лицо. – Подожди–ка… Ну–ка, вспомни хорошенько: ты не верил в счастливые концы и до того, как сюда попал – или только теперь начал так считать?
Лис все больше строгости на себя напускает, уже суровый дознаватель:
– Может быть, кто–то вбил тебе эту установку? Уж не хочешь ли ты сказать, Батыюшка, что плохой конец случится при твоем деятельном участии?
– Эй, салаги! – окликнул Перископ. – Чего встали? Хотите остаться?
– Лис, отвяжись от Батыя, – шепнул я. – Пошли лучше! Батый, и ты тоже… Расслабься! Уже все позади. Мы не в книжке и не в учебнике психологии, и дурацкие жанровые правила к нам неприменимы. Если бы мы были в книжке, помощь не подоспела бы к нам раньше, чем мы сами сошлись бы в бою лицом к лицу с главным зло…
Я налетел на спину Лиса.
Он встал как вкопанный. Как повернул за очередной выступ, так и встал.
– О, нет… – прошептал Лис с таким отчаянием, что я похолодел.
На вмиг онемевших ногах я обошел его и заглянул за угол. И тоже превратился в соляной столб.
Все позади?
Нет, не кончено…
Ни черта еще не кончено…
* * *
В первый миг мне показалось, что это манекен. Лишь когда он моргнул, я поверил, что он в самом деле живой.
– Шаман?.. – не веря самому себе, пробормотал Батый над моим ухом.
Мы глядели на него, он смотрел на нас.
Прямо на нас. И его планшетка была с ним.
На миг накатило отчаяние…
Я пихнул Лису в спину и прошипел:
– Быстрее! Быстрее мимо него, черт тебя дери!
И бросился вперед, прихватив за руку Батыя. Вслед за удаляющимся Перископом, быстрее за ним, и к черту все, что тут! Бункер, Шамана, бойню… К черту все, только выведи нас к тому шлюзу, майорушка! Подними на поверхность!
Я почти пробежал мимо Шамана, стараясь больше не смотреть на него. Но даже кожей, даже спиной я чувствовал его взгляд. А кроме взгляда еще…
Он сидел в нише, на выступе вроде подоконника. На коленях планшетка. А сбоку на планшетке было что–то похожее на… антенну? Что бы это ни было, оно было нацелено прямо на нас. Медленно поворачивалось, вместе с планшеткой, все время целя в нас. Как и глаза Шамана.
Рано, рано отстали автоматчики! Не коридоров им надо бояться!
Я промчался мимо него. Вперед! Только дойти до поворота коридора! А уж бетон защитит. Надеюсь…
Лис семенил еще быстрее меня, а вот Батый…
– Быстрее! – прошипел я, не оборачиваясь. – Быстрее!
– Но у него…
– Вот именно! Быстрее!
Схватив Батыя за локоть, я тащил его за собой, но Батый поддавался с неохотой. Большой, тяжелый, и вдруг такой медленный и безвольный, как кукла из студня…
Все–таки я дотащил его до изгиба. За изгиб! Фу–у–у…
Когда я чуть пришел в себя, Лис уже нагнал Перископа и висел у него на руке.
– В–вы… Вы сейчас видели?..
– Что?
– Как восковый… манекен….
– Да о чем ты?
– В нише он сейчас сидел?.. – Лис шмыгнул. – Наблюдал наш коридор?.. Будто робот…
– А, Омуль, что ли? – Перископ мягко улыбнулся: – Нет, этот живее всех живых. – Перископ посерьезнел. – С другой стороны, а каким должен быть идеальный глава службы безопасности? Кремень–человек. Если что решил, своего добьется…
Лис оглянулся на меня. Вид у него был – как у оглушенного.
– Но ведь вы сейчас выведите нас отсюда?..
– Пошли, пошли, – Перископ двинулся дальше, прихватив Лиса за плечо.
– Отпустите на поверхность, да? – все канючил Лис. – Мы же не опасны? Нас…
Он заткнулся.
Я тоже заметил: впереди, в самом центре коридора трое солдат монтировали странную конструкцию. Что–то на треноге, броневые щитки, какие–то моторчики… и крупнокалиберное дуло. Оно уже работало. Над дулом была камера, помигивала красным глазком. Тихо жужжа приводами, пулемет повернулся и нацелился на нас.
И поворачивался вслед за нами, пока мы проходили мимо, вжимаясь спиной в стену.
– Не пластайтесь, – усмехнулся Перископ, – это всего лишь автоматическая турель.
– Зачем? – спросил Лис.
– Последнее слово нашего хай–тека, только вчера привезли. Омуль распорядился тут же установить.
За следующим поворотам было еще две турели. Обе уже глядели на нас дулами, когда мы выходили. Среагировали на звук шагов еще до того, как мы свернули?
– Омуль?.. – пробормотал я.
В моей голове с трудом укладывалось, что наш Шаман – и их глава службы безопасности одно и то же лицо. О, господи…
– Но зачем это здесь?! – Лис попытался вырваться из–под руки Перископа. – Ведь все же кончилось?!
Я тоже остановился.
– А вы нас к воротам ведете?..
– Да мы уже пришли.
Лис все–таки выкрутился из–под его руки:
– Как это – пришли?! Вы же не хотите нас оставить здесь?! Снова?!
– Заходи, заходи.
– Вы что? – попятился назад Лис. – Вы хотите скзать, что мы останемся здесь…
Перископ схватил его за плечо. На этот раз всерьез, не вывернуться. Толкнул в каюту.
– Пока вам сюда, – мягко улыбнулся он. – Мое дело маленькое… А вот он и выслушает, и успокоит, и расскажет все…
* * *
– Да успокойтесь же вы, расслабьтесь… Вы уже почти свободны, как ветер. Под бескрайним небом и теплым солнцем… У нас прекрасный рекреационный пансионат под Геленджиком, отдохнете у моря, а потом домой…
Психолог говорил мягко, тихо. И весь он был – округлый, приветливый, солнечный. Как и его кабинет. Стены теплого персикового цвета, в нише уютная софа, а в центре, перед старомодным дубовым письменным столом, три мягких кресла.
Но Лис ерзал, будто кресло жгло ему задницу. А у меня, как я ни старался, дрожали руки на подлокотниках. Пальцы покрылись холодным липким потом. Даже через дверь я чувствовал, что в коридорах, совсем близко, ходит Шаман. И его планшетка. И то, что приделано к ней…
– Надолго нас тут? – не выдержал Лис.
– Я–то лично отпустил бы вас хоть сейчас, если бы это зависело только от меня. Но… – он развел руками.
Мы с Лисом переглянулись.
– Но?
– Так, пустая формальность. Пара часов, не больше… – Он прищурился: – А почему вы так напряжены? Ваш дух даже наши красоты не веселят?
– Мы… – Лис шмыгнул, поглядел на меня и опять шмыгнул. – Из нашей каюты двое были вместе с…
Но меня интересовал психолог.
– Что за формальность?
Быстрее, быстрее! Доделывай свои формальности, и отпусти нас уже! Поскорее прочь из этого проклятого бункера, подальше от этого чертова Шамана! Пусть все остальные обследования будут не здесь, а в том пансионате!
Психолог меланхолично пожал плечами.
– Ну, положена проверка – значит, должна быть проверка.
– Проверка?.. – Лис аж в кресле подпрыгнул. – Опять?! Целый месяц мурыжили каждый день, и опять?!
– Ну–ну, спокойнее. Да, вас уже проверяли. Но ведь обстоятельства изменились?
– Но мы же… – начали мы с Лисом в один голос, но психолог поднял ладони:
– Да–да! Я все знаю. С вами ничего не случилось. Верю! Но и вы меня поймите. Есть тут у нас на базе некоторые товарищи… перестраховщики… говорят: вы были в той же обстановке, что и остальная тестовая группа? Были. Так вдруг и у вас проявится тот же самый синдром, пусть и не сразу?
– Вы опасаетесь, – сказал Батый, – что мы тоже зомбированы?
– Думаете, – хмыкнул Лис, – после месяца игр с оригинальных дисков, у нас в мозгах завелось по маленькой злобной твари? Как у тех? Только их мозговые уже вскрылись, а наши – пока маскируются? Ждут лучшего момента?
– О, ну что вы… Теперь в этом не подозревают ни вас, ни кого–либо вообще. Никакого зомбирования, как выяснилось, нет.
– Как это? – Батый даже со стула встал. – Но… Все это, что было там… С ними…
– Да, – кивнул психолог. Мягко улыбнулся. – Мы тоже долго верили в реальность зомбирования. Но теперь ясно, что это были пустые подозрения.
– А… А что же тогда произошло с ними? Всеми, кто были с нами?!
– Боюсь, мы перестарались, когда пытались отыскать условия, при которых включается внедренный вирус. Мнимый триггер, – поправился психолог, – мнимого вируса…
– Мнимого?…
Я незаметно пихнул Батыя локтем, чтобы кончил выпендриваться. Вот уж от кого не ожидал! Нашел, когда выяснять!
Вот Лис все понимает верно, тут же вклинился в паузу:
– Ничего такого даже близко не оказалось, да? – предлагает психологу.
Но Батый моего тычка будто не заметил. Прямо в рот психологу заглядывает:
– Но разве… Они же включились!
– Ну, что вы! Как может включиться то, чего в природе не существует? Это был всего лишь нервный срыв. Массовый психоз. Мы слишком удачно имитировали нервозную обстановку, которая была бы в случае начала войны, и могла оказаться тем самым триггером – мнимым триггером. Увы, мы сами, невольно, повредили рассудок вполне нормальным ребятам. Увы!
– А те фигуры… – снова начал Батый, и хотя мы с Лисом уже с двух сторон пинали его по ногам, он только окинул нас мутным взглядом, как что–то досадливое, но неизбежное, и опять к психологу: – Но те фигуры в коридорах…
– Всего лишь обычные солдаты. Правда, в полной выкладке. Возможно, в темноте это слишком сильно исказило привычные человеческие очертания, и у многих разыгралось воображение… и скрытые фобии.
– А оранжевая форма?!
Психолог помрачнел. Пробормотал, выпятив губу, как выплюнул:
– Оранжевая форма…
– Ведь она действовала? Противоположно триггеру? Как выключатель?!
– Ну, что вы! Просто эффект неожиданности, плюс ассоциации на однотипную одежду различных служб спасения.
– Но… – Батый помотал головой. – Как–то же вам пришла в голову идея проверить, как действует оранжевой формы? Значит, те сообщения про пожары на складах – это был не первоапрельский розыгрыш?!
– Розыгрыш, не розыгрыш… – процедил психолог сквозь зубы. – И розыгрыш, и не розыгрыш!
– Как это?
– Вы хотите знать, было ли это на самом деле? Да, было. Да мы сами те склады и взрывали! Оранжевая форма… Да, была там оранжевая форма! И в то же время, это несомненный розыгрыш. И крайне удачный, черт бы их побрал! Это была как раз та последняя спичка, что ломает спину верблюда… Именно склады с формой и убедили нас, что компушки не блеф… Хорошо, что только на время! Теперь–то мы разобрались.
– Блеф?.. – нахмурился Батый. – О чем вы?..
– Блеф, блеф. И один раз им подобное уже удавалось. Двадцать лет назад. СОИ. Или вы слишком молоды, чтобы помнить это? Сеть военных спутников, сверхмощные лазеры, гауссовы пушки и прочие «звездные войны» и ненаучная фантастика…
– Но это же было изначально нереально, и из этого ничего не вышло?
– Вот именно! Изначально. Но не всем это было очевидно. Ни у них, ни у нас ничего не вышло, но они–то и не надеялись! Это был чистый блеф. Они лишь втягивали нас в невообразимые траты на разработку небывалых типов оружия. Что выдержала экономика американская, не выдержала наша. Мы за ними погнались, да надорвались и опали, как подкошенный цветок… Блеф – и угробили огромную державу без единого выстрела. Разорили, развалили на куски, почти раздавили…
Он вдруг улыбнулся.
– Впрочем, второй раз этот фокус у них не пройдет. Больше не будет гонки исследований компушек – таких же мнимых, как и их «звездные войны». В этот раз мы разобрались во всем раньше. Со дня на день мы свернем здесь все программы, законсервируем наш Ковчег, и будем тратить силы и средства на что–то дельное, а не на поиски в темной комнате черной кошки… которой, как выяснилось, и не было.
– Просто срыв?.. – пробормотал Батый.
– Психоз, – кивнул психолог.
– Всех?..
Психолог кивнул.
– Одинаково?..
Он все глядел на психолога напряженно и исподлобья, будто весь этот рассказ – какой–то обидный розыгрыш.
– Ах, вот что кажется вам странным? Что ж… Рассказать вам о массовых истериях в средние века? Сотни людей одновременно видели то полеты ведьм на помеле, то лики господа в небе…
– А почему у нас не было психоза, такого же, как у всех остальных?
– О, тут все просто! Дело в том, что вы очень умные мальчики. А умные мальчики, в отличие от тупых оболтусов, рефлексируют. И когда накатывает инстинктивный страх перед темнотой и неизвестностью, умные мальчики не поддаются панике. Это другие, те, что поглупее, и не способны на вдумчивый самоанализ, вот они срываются. Быстро превращаются в своих недалеких предков, стайный животных, впавших в панику. Агрессивные, атакуют всё и всех, кто не член их стаи… А у кого интеллект крепкий, тех не сразу срывает с резьбы здравого смысла. Вы удержались. Радуйтесь.
