Текст книги "Балтиморская матрёшка"

Автор книги: Иван Тропов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– И мне показалось? – спросил Туз. – И всем им?

– Если кому–то и показалось, не могло же одно и то же привидеться всем? – задумчиво проговорил Батый. – В таком случае…

Вот это мне уже решительно не понравилось.

– Вот что! – сказал я. – Сегодня у Лиса будет шаббат. А басню с моралью расскажу я.

– И о чем? – хмыкнул Туз. – О черном диске? Или о багряной флешке?

– Об острове Броди.

– Это где? – спросил Пацак.

– Это такой маленький островок в теплых морях. На нем живет человек сто туземцев, и когда–то это были самые счастливые люди на земле. Они ловили рыбу, собирали кокосы, разводили детей и тихо радовались жизни. И самым ужасным, что могло произойти на острове, были рассказы старой бабки про то, как много лет назад один рыбак пропал в море. А еще раньше, когда–то совсем уж давным–давно, два охотника повздорили из–за красотки, и один пырнул другого мачете. А так на острове царят мир, счастье и спокойствие, сущий рай… Царили. Пока однажды на остров не явился человек, который одним махом обратил это рай в ад.

– Кто? – шепнул Пацак дрогнувшим голосом.

– Ну, выглядел он как обычный торговец.

– Ничего себе… – поежился Пацак. Должно быть, живо представил, сколько обычных с виду торговцев он встречал в своей жизни. – И что он сделал?..

– О, это был действительно страшный человек. Он сделал такое…

– Ну что, Мессир?

Я тяжело вздохнул.

– Однажды он привез на остров телевизор.

– Телевизор?.. – кажется, от разочарования Пацак даже приподнялся на кровати, скрипнули пружины. – А при чем тут телевизор–то?

– Оказалось, что таких милых крошечных островков – очень много. Целый огромный архипелаг, и живут на этих островках аж сто миллионов человек. Где–то есть фабрика батареек, где–то фабрика телевизоров, а где–то в центре архипелага – даже всеостровная Телесеть Проверенных Новостей. Каждый день журналисты передают самые важные новости. Только тщательно проверенные. Голую правду. И вот жители островка Броди узнали, что на самом–то деле…

– Что? – потребовал Пацак. – Ну что, Мессир!

– Что их острова уже долгие годы подвергаются атаке морских чудовищ–убийц, а на самих островах постоянно орудуют кровавые психопаты. Только представь: каждый день десятки трупов. Журналисты отважно передавали репортажи с мест: показывали всех этих погибших людей – тела со вспоротыми животами, отрубленные руки и головы… Только за день, один единственный день – бывало до сотни жертв… Репортажи шли круглые сутки, нон–стоп, журналисты едва поспевали считать, сколько людей растерзано маньяками. А ведь еще атака морских чудовищ… Каждый день акулы–убийцы разрывали на части десятки рыбаков. В самых разных местах. Осаждали архипелаг буквально со всех сторон… Кромешный ад и на суше, и на море…

– Подожди, – попросил Пацак. – Не понял… Журналисты все сочиняли?

– Нет! Я же сказал: все – голая правда.

– Но если акулы атаковали острова со всех сторон, то почему же на том островке… ну, на этом острове Броди, почему его жители ничего не знали о том, что море кишит акулами–убийцами? И об этих маньяках…

– Потому что у них не было телевизора.

– Да при чем тут телевизор–то?!

– И все–таки идиот, прости господи… – вздохнул Лис. – Пацак, у вас в школе вообще арифметике учили?

Пацак обиженно засопел, зато остальных отпустило.

– Иными словами, – подвел мораль Батый, – у нас получилась подобная сеть, только не новостей, а чужих страхов и кошмаров… Но Дисней, Игорь, Стас? Они провали на самом деле.

– Для нас они пропали, – поправил я. – Мы их больше не видели. Мы не знаем, что с ними стало… Но это не значит, что Дисней и Игорян со Стасом в самом деле пропали в этих коридорах.

– Ну да, как же! – сказал Туз. – Перевели их! Одного прямо в трусах, а остальных посреди ночи! И кому они так срочно понадобились? Для чего?!

– Может быть, для того, чтобы мы гадали, куда же они делись…

– Ну да! Разыгрывают нас! И Шаман в нашем коридоре появился тоже только для того, чтобы мы от игр не отвлекались… Да ради чего?! А Перик чего такой напряженный стал? Это тоже розыгрыш? Может быть, ваша светлость заодно еще объяснят, для чего этот розыгрыш?

– Ну, напрашивается только одна версия, – заметил Лис.

– В студию!

– Выглядит все так, будто нас провоцируют.

– На что провоцируют?! И зачем?! И кому это нужно?! – взорвался Туз. – Ты сам–то себе веришь?!

– Первые три вопроса в яблочко, – сказал я, – а вот четвертый я поправлю: как это связано с играми?

– И пиратскими дисками, – сказал Лис.

– И это тоже… Пока мы не поймем, что тут происходит, лучше не паниковать и не делать глупостей… Не надо сходить с ума, Туз. Ладно?

* * *

Едва включился свет…

– Опять!

От чужого голоса я вскочил с кровати. И только когда увидел Пацака, он уже стоял у двери и напряженно вглядывался в календарь, – только теперь понял, что это был его голос. Только очень напряженный.

– Да… – пробормотал Туз.

Он тоже первым делом вскочил с кровати – и сразу к двери.

– И чего вам так этот плакат… – пробормотал Лис.

Но тут же сам метнулся к двери. Не ради плаката, а чтобы снять ложку с ручки. И выглянул в коридор. Между бетонных стен катилось, как перекличка:

– Все нормально?

– И у нас тихо…

– Так сегодня никто?..

– В пятой.

В пятой каюте…

– На самом деле, пока еще не пропал, – доложил Лис после разведки. – У Зайца догтэг сработал ночью, вот он и пошел. Правда, сначала долго упрашивал, чтобы кто–нибудь сходил с ним, подождал бы под дверью психолога, а потом вместе вернулись бы. Обещал, что потом сам будет каждый раз сопровождать. И Кеша, вроде бы, с ним пошел…

– Так их двое?..

– Нет, Кеша вернулся.

– А что случилось?

– Ну, сказал он, что дошел до конца коридора, и решил зайти в туалет, а Заяц его ждать не стал… Правда, их однокаютники говорят, что для похода в туалет Кеши не было слишком долго… Но может быть, и Заяц еще вернется. Он совсем перед подъемом ушел.

– Раньше догтэги никогда не срабатывали ночью, – заметил Батый.

– Это потому, – вдруг влез Пацак, – что он подобрался к Зайцу вплотную, а Заец его не заметили…

– Заткнись, Пацак! – сказал Лис. – Еще одно слово про твоего Шамана, и ночевать ты будешь в коридоре! Понял?

– А ведь майор опять скажет, что перевели их куда–то… – пробормотал Туз.

* * *

Вид у Перископа сегодня был еще похлеще, чем вчера. Даже привычная усмешечка не могла скрыть, что он не то растерян, не то зол.

– Может быть, и удастся что–то вытрясти… Лис? – скомандовал я.

Лис с шумом поднялся из–за стола и с размаху гаркнул:

– Товарищ прапорщик, разрешите обратиться!

В столовой наступила гробовая тишина.

– Или огрести по полной, – шепнул Туз краешком губ и на всякий случай уткнулся в свою тарелку.

Майор медленно обернулся.

– Како–ой я тебе прапорщик, салага слепая?

– Нехорошо, товарищ прапорщик, нашивать чужие погоны. Все равно никто не поверит, что за доставку мяса, пусть и пушечного, может отвечать майор.

– А, шутка юмора, боец, – помрачнел Перископ. – Бывает. Овса переел? Вид у тебя такой, будто ты думаешь, что сейчас что–то умное брякнул?

– Не думаю. Точно знаю! А еще я хотел узнать, почему вы все время трусливо юлите и не можете нам прямо, по–мужски сказать, что мы тут делаем?

У майора лицо налилось кровью, вздулись желваки… но нет, уже взял себя в руки. Усмехнулся, прищурился, со злым огоньком в глазах. Не вывел из себя его Лис, а вот на шутку пообиднее нарвался. Майор уже открыл рот… но Лис на опережение:

– Мы тут с друзьями поспорили, сколько ложных версий вы можете выдумать. Я считаю, не больше пяти. Больше пяти – это уже гражданский человек выйдет. Пять, не больше. Из них три уже было. Я бы хотел еще две ложные, а затем настоящую.

Насупился майор.

– Угу–у–у… – тянет с нехорошим прищуром. – Острим, пристаем, пытаем… Настойчивый такой, думаешь? Тонкий психолог?

– Не думаю, товарищ прапорщик. Знаю!

– Хамло ты трамвайное, тупое и упертое, а не психолог! Как, впрочем, и все вы, молодняк. Туповатые до ужаса, уж извини.

Только Лис не тушуется.

– Да ну?

– Не да ну, а так точно, рядовой! Воротничок застегнуть!

Лис стал красный, как рак. Пальцы с пуговицы срываются, пуговица в дырку не попадает.

– Вот та–ак!.. Туповатые, туповатые, – Перископ кивает. – А знаешь, почему? Потому что на гражданке много в игры играли. Хочешь знать, значит, для чего вас собрали? Изволь! Вот для того вас и отобрали, чтобы изучать, как мартышек, насколько вы отупели от этих игр. Еще вопросы есть?

– А разве игры отупляют?

Это Батый с фланга. Подкрался прямо за спину майору. Выдохнул слова ему в затылок, как контрольный выстрел. Майор аж вздрогнул. А Батый, как ни в чем ни бывало, дальше:

– Разве каждая игра не является процессом обучения, в широком смысле этого слова?

Перископа аж перекосило. Окрысился уже по–настоящему.

– Обучают?.. Чему обучают?! Как мышкой дрыгать?! Это, может, в универах на хороших кафедрах, это там делают такие модели виртуальности, которые заставляют мозги включаться. А эти ваши игры – на усредниловку рассчитаны. Построены на простейшем: действие игрока – мгновенный отклик в игре. Дернул мышку – на экране пробежали ступени и дверь стала ближе. Навел крестик, щелкнул мышкой – монстрик упал, лови следующего, вот и вся игра! Чем проще система взаимодействия, чем понятней модель игры самому тупому, чем быстрее и очевиднее мир игры реагирует на дрыганье мышкой, – тем игра успешнее и больше копий. Тетрис и Змейка – и то были интеллектуальнее, чем ваши современные! Прогресс индустрии развлечений, ох ты господи… Заточенность на посредственность! Наркотик примитивнейшей интерактивности!

– Спокойнее, товарищ прапорщик, спокойнее, – справа его Лис подсекает. – Очень артистично. Четвертая версия, мы уже поняли. Пятая будет, или сразу к правде перейдем?

– Версия?.. – майор аж красными пятнами пошел, и вдруг как рявкнет: – Бое–ец! А хорошо ли ты изучил матчасть? А ну–ка перечисли мне поражающие факторы гейминга!

Лис оторопел, но майор не давал передышки:

– Ну? Где? Почему от зубов не отскакивает?! – Он вскинул руку, принялся загибать пальцы: – Потеря самоконтроля! Отрыв от внешнего мира! Зацикленность на игровом процессе до восьми и более часов дней! А для чего? Я тебя спрашиваю, боец! Для чего нужна эта несущая частота?

– Несущая частоты?.. – на Лиса было жалко смотреть.

– Это что такое, боец?.. – нахмурился майор. – Не знаем даже главного поражающего фактора гейминга?.. А внимательно ли ты вникал в учебные материалы и наглядные пособия, боец?! Для кого висит вот этот вот плакатик, а?

* * *

Все–таки сбил с толку.

Может быть, еще и из–за Батый, он зачем–то пошел к этому плакату. А мы с Лисом уже привыкли, что Батый обычно глупостей не делает. Тут и остальной народ потянулся к плакату, – все следили, как Лис на Перископа охотится…

Плакат этот – самый тупой из всех, какие есть в столовой. На заднем плане – танки, взрывы, самолеты… Наворочено всего и побольше, сливается и рябит в глазах. Пародия на рекламный плакат к игре про войну.

А впереди на танке, прямо на пушке, сидит тетка, как ведьма на помеле. Этакая белокурая бестия женского пола, в одном кителе и чулках, не считая офицерской фуражки и туфель на шпильках. Коленочки сверкают, китель распирает тугая грудка, а над головой надпись: «КОМПУШКИ ДЕТЯМ НЕ ИГРУШКИ!»

– И что? – Тигран говорит. – Ну, видал я эту бабу… Я так понимаю, это для проверки, нормально ли нам брома докладывают… Нормально! Смотрю я на ее голые ляжки – и начинаю мечтать о селедках… Жирных, в маслице, с лучком…

– Кончай душу травить, извращенец! – взревел Бюрг, как самосвал на холостом ходу. Плюнул и прочь пошел. – Селедочка в маслице… С лучком, блин… Тут бы хоть кильки дали…

Когда про Перископа вспомнили, наш майор уже улизнул. Как растворился.

– Ну что, Лис? – Туз говорит. – Расскажи нам теперь, рыжая, почему виноград не вызрел?

Лис глазами сверкнул и уже рот раскрыл, но тут вдруг раздается:

– Вот она.

Это Батый. Все еще у плаката стоит.

– Вот она, – говорит, и в плакат тычет.

– Что?

– Несущая частота.

Батый не в девку тычет, а куда–то позади танка, на котором девка сидит. Если присмотреться… Там, где за танком должен быть след… Художник был старательный, прорисовал все до мелочей. Но не отпечатки от гусениц, а две такие ломаные змейки. В школьных учебниках так изображают радиосигнал, пришедший на антенну. И такой сигнал за каждой гусеницей тянется. Будто танк несется на двух радиоволнах.

– А вот и то, что на ней несется…

Батый переводит палец на сам танк. На колесо и катки в гусеницах… то есть это обычно, у нормальных танков, там ведущее колесо и катки. А у нашего танка там – компакт–диски. Сразу не заметно, весь танк под густой камуфляжной сеткой. А если присмотреться… Баки горючего – радиоприемники. Бруски активной защиты на броне – не то модемы, не то адаптеры вай–фай.

– И вот, – Батый показывает на пушку.

Пушка на конце не круглая, если приглядеться, а четырехгранная. И дуло на конце – тоже прямоугольное. И будто бы чуть выпуклая эта темнота. Как экран древнего телевизора…

Батый кивнул:

– Компушки…

– А компушки–то тут причем? – спросил Туз. – Компушки детям не игрушки… – Он пожал плечами: – Комп–ушки? Словообразование типа секритутка? Начало от одного слова и конец от другого? Комп–ютерные игр–ушки? Компушки… Но при чем тут игры–то? В них–то как раз дети и играют…

– Не комп–ушки, а ком–пушки, – раздельно проговорил Батый. – Второе слово вовсе не сокращено, просто замыленный глаз не отзывается. Лучше тогда с синонимом: коммуникационные гаубицы. Так яснее?

– Гаубица?.. – нахмурился Лис. – Коммуникационная?..

Туз хмыкнул.

– Черт, правда! Это же не танк, это же самоходка. Башня вон какая… Дуло как жерло, и задрано… Гаубица! По невесной херачит, из–за речки из–за гор. Ка–ак прилетит – и даже не узнаешь, с какой стороны старая косой махнула…

– Н–да. – Лис поджал губы. – Только конкретно эта херачит не из–за речки, видимо, а прямо из–за океана? И не снарядами, а через мониторы… Только что внутри у этого троянского коня индустрии развлечений?.. – Лис огляделся по сторонам, прищурился.

На других стенах разных плакатов еще штук десять.

– Я гляжу, тут вообще плакатики интересные. Я сначала подумал, оно все чисто для хохмы. Оживляж для улучшение пищеварения. Но если это все не совсем шутки…

Тогда это все уже совсем не шутки. Не просто так нас тут пичкают даровыми играми, как бесплатным сыром? Как бы этот бесплатный сыр не оказался с глистами. Заботливо выращенными в лабораторных условиях, специально отобранными и упакованными… Лорд–пробователь – должность важная, но быстропреходящая. Особенно когда на пиру у заклятого друга…

Наверно, я так задумался, что произнес это вслух. Все четверо уставились на меня.

И тут же завибрировал мой догтэг.

* * *

Не сходить с ума…

Легко сказать. Это я мог сказать им, и когда в комнате с живыми людьми, и в любой момент можешь вскочить с кровати, три шага, распахнуть дверь – и свет коридора, здесь он даже после отбоя.

Но когда сам идешь по этому лабиринту… Темнота и призрачный оранжевый свет…

Крак! Члу–у…Крак! Члу–у…

Я ничего не с собой поделать: невольно прислушивался, не донесется ли из боковых проходов какой–то звук… Далекие шаги… Ближе, ближе… Настигают меня… Шаги тех, на кого не реагирует реле…

А я ведь знаю, почему пропали Дисней и Игорян со Стасом…

Не сходи с ума! Если они и пропали, то только потому, что их забрали в психушку! Может быть, этих далеких шагов – вообще нет. Фантомы. Галлюцинации. Первые признаки, что сходишь с ума. А Дисней этого не понял, и все рассказал психологу. И психолог быстренько отправил его в психушку.

Надо держаться! Из этого бункера нас рано или поздно выпустят, – срок службы не безграничен. А может, и гораздо раньше. Может быть, совсем скоро! Надо только продержаться… Если отправят в психушку, вот там точно конец. Какая–нибудь военная шарашка–спец. До конца жизни будут гноить в смирительной рубашке, в резиновой камере–одиночке. Если и не был психом, свихнешься. И это еще…

СЛЕВА!

Я бы заорал, если бы мне не перехватило дыхание. Я шарахнулся назад, налетел на стену, но не оторвал глаз от… В боком проходе… Только что…

Пульс отдавался в ушах, я пытался рассмотреть в темноте… Только что видел… Но если там и был огромный силуэт, едва освещенный оранжевыми отблесками, то уже исчез. Словно в том месте пространство прошло рябью, как вода в аквариуме, на миг показало отражение какого–то другого мира – и тут же успокоилось.

Нет, нет, нет! Не сходи с ума! Ничего и не было! Этого не могло быть, потому что этого не может быть никогда!

Но я ясно чувствовал, что за мной наблюдают. А потом…

Шаги.

И так отчетливо… Совсем близко!

Какой–то миг я прислушивался: с какой стороны? А потом понял, что это бесполезно. Он не один! Эти шаги – лишь чтобы отвлечь! А их много… Только остальные крадутся совершенно бесшумно…

Не помню, как я долетел до кабинета психолога.

Свет лампы в глаза, монотонный голос – боже, какие пустяки! Зато здесь человек. Живой человек!

Я готов был уже плюнуть на все, рассказать ему все. И про шаги, и про силуэт… Это не видения! Не могут быть видения! Если это видения – то что же тогда реальность?! И я…

Не сказал.

Наверно, это обострившийся слух. Если уж за лампой мне не видно человека, я хотел хотя бы слышать его: дыхание, как он сглатывает, или откашливается…

Я прислушивался, но…

– Не отвлекаться! Решайте!

Зачем–то мне опять дали решать тест на ай–кью, будто за эти дни я мог сильно поумнеть. Я решал, но почти на автомате. Потому что по ту сторону стола, за слепящей лампой…

Я не слышал ничего. Ни дыхания, ни покашливания. Лишь иногда… Что это за звук? Будто прошуршит что–то. Что–то шершавое медленно, очень медленно движется по какой–то поверхности. А вот чуть иначе. Шершавое – по шершавому. И даже не шершавое, а чешуйчатое. Как кожа змеи… Или… Быстрее, чем одна змея… Щупальца…

– Не отвлекаться!

А за тестом – допрос. Этот вечный допрос, когда и в какие игры я играл. И вдруг:

– Вы в последнее время не заметили ничего странного?

И тихое шуршание за лампой, будто любовные ласки двух змей…

Я вдруг отчетливо понял, что Дисней и Игорян… Психушка? Господи, какие пустяки! Но они не свихнулись, нет. Просто увидели что–то… Заметили что–то такое, чего не должны были знать…

– Так не заметили ли вы чего–то странного?

Я заставил себя разлепить губы, постарался, чтобы мой голос звучал как можно естественнее:

– Странного? В каком смысле?

Я прислушался. Но теперь в темноте было тихо.

– В последние дни… Не отводить лицо от света!

Господи… А если эти шорохи – тоже чудятся мне?! Те шаги в лабиринте, и теперь это…

Но одно я знаю точно. Начинаю я сходить с ума, или все эти шаги и шорохи есть на самом деле, – я не должен про это говорить, если хочу выбраться отсюда.

* * *

Свет в нашем коридоре был избавлением.

Наконец–то светло! И все вокруг – знакомо, привычно. Стены, повороты, каждая ниш…

СЛЕВА!

Я замер, в один миг на меня накатило отчаяние – и здесь! Они уже и здесь…

Он проходил прямо через черное стекло в нише. Выбирался с той стороны – ко мне…

Но силуэт вздрогнул, обернулся – и оказалось, что это всего лишь Сова. В такой же, как и у меня, цветастой «пижаме». Забрался на выступ под стеклом, скрючился весь, пытаясь закрыться от света не только ладонями, но и всем корпусом.

Он спрыгнул на пол и, оглядываясь на меня, ушел по коридору. Где–то открылась и закрылась дверь.

Я постоял, переводя дух. Я весь взмок. Холодный, липкий пот.

Но, по крайней мере, наша каюта – вот она! Здесь был теплый свет, и привычно щелкали клавиатуры и мыши, жизнь продол…

Пять кресел, но только два заняты. Туза и Пацака нет.

А Лис и Батый лихо молотили по клавишам и дрыгали мышками, не замечая, что остались вдвоем… Будто заводные куклы, чужие, незнакомые…

Я с трудом удержал порыв выскочить из комнаты обратно в коридор.

– А где Туз и Пацак?

Собственный голос показался мне чужим, каким–то деревянным.

– А, Мессир… – Лис невесело ухмыльнулся. – В гости ушли. И блокнот у меня отобрали.

– Какой блокнот?

– Да Диснея…

– Зачем?

– Свои клочки у них кончились.

– Они решили составить карту… – задумчиво сказал Батый. – Каждый, кто сегодня ходил к психологу, записывал свой маршрут со всеми поворотами.

– Каждый? – повторил я. Поглядел на нашего разносчика блох и слухов. – Лис?

Почему такие тектонические процессы идут незаметно от нас?

Лис, весь сморщившись, глядел в стол.

– Да как–то… Как–то они… Не знаю даже, как это они мимо меня просочились со своими порывами…

– Совсем ничего не знал? – мне даже забавно стало. Наверно, это потому что после страха.

– Нет, ну теперь–то, от Туза… Это Оркан и Хант замутили. Оркан, он с мехмата, а Хантер на физфаке. У них с пространственным мышлением хорошо. Решили, что смогут составить план. Прикинули, что им для этого надо. Объяснили каждому, что надо записывать и повороты, и боковые проходы, и сколько шагов между каждым проходом… Целую систему разработали…

* * *

В каюте у шахматистов было людно. Туз и Пацак были здесь. А в центре – Орканоид и Даркхантер. Выдвинув одну кровать как стол, они возились с грудой бумажных клочков.

Вот только особого оживления на лицах я не видел.

И на нас с Лисом как–то не очень приветливо поглядели.

– Зря вы нам не сказали, – Лис уже просочился к самому «столу». – Мессир бы тоже записал, как ходил… Чего такие грустные, не выходит? Мало инфы?

– Я бы не сказал, что ее мало… – пробормотал Оркан.

– А по–русски?

– Что–то не то выходит, – признался Хант.

– Или как раз то, – заметил Туз. – Как раз то, что нужно, чтобы ответить, что же здесь происходит…

– Да в чем дело–то?

– С геометрией здесь что–то не так…

– Если пытаешься обойти вокруг, то…

– Обойти что?

– То, что за стеклами! Зона бункера, которая с той стороны коридора! Что же еще!

– Вы хотите пробраться туда, к этим «окнам», с другой стороны?

– Хотели, да только не судьба. Туда не попасть. Нет ни одного прохода, ведущего туда. Если сворачивать всегда в одну сторону, то рано или поздно вернешься в наш коридор, только с другой стороны… А проходов в то место за стеклами – нет.

– Но как–то же туда попадают?..

– Да это бы еще хрен с ним! – перебил Хант. – Если судить по плану, эта зона… Должна бы быть круглой…

– Должна?

– Да, должна! Только не выходит ни черта! Вот, видишь?

Хант шлепнул по двум листкам. На каждом наброски плана.

– Вот это, – дернул он первый листок, – если выйти с правого конца нашего коридора и идти против часовой. А это – если с левого конца выходить и обходить по часовой. Видишь?

Прорисованные куски лабиринта шли двумя арками, обходя с разных сторон белое пятно. Но когда Хант поднял листки, чтобы стали видны на просвет, и попытался наложить их один на другой, чтобы части планов соединились…

– Видишь? – сказал Оркан. – Не стыкуется ни черта! На одно и то же место – приходятся два разных варианта! Словно там, в коридорах, нет чего–то одного, определенного… А существуют одновременно два разных… И в какой из них попадешь, зависит от того, с какой стороны пойдешь… Выйдешь из нашего коридора слева – попадешь в один вариант, а выйдешь справа – в другой. И чем дальше от нашего коридора, в глубину за эту недоступную зону – тем больше разница… Там, позади этой зоны – уже все коридоры, переходы и ответвления, все совсем разное… Два варианта.

– Или же… – Хант поджал губы и весь сморщился, так не нравилась ему и эта возможность: – В принципе, эти два куска плана можно сшить, но только если периметр взять за полтора пи дэ… Почти два… Исказить метрику пространства, понимаешь?.. Что–то вроде того, как если бы мы обходили черную дыру по радиусу Шварцшильда, на границе разрыва… Но здесь?! Чтобы длина равномерно закругленной границы была не один пи дэ, как у обычного круга, а два?!

– И за стеклом… – вставил кто–то. – Там не просто ангар…

– Открытое пространство. И холм…

– А вверху – что–то вроде двух лун…

– Или два тусклых солнца?..

* * *

– Нас перекинуло куда–то, когда входили через тот огромный фоллаутовский шлюз… Или прямо здесь стык миров. Там, за стеклами – параллельный мир…

В темноте после отбоя все кажется возможным… Я встряхнулся.

– Пацак! Ты решил тоже научиться сочинять байки? Только не забудь предупредить, когда смеяться, ладно?

– Мессир, а ты сам–то пробовал смотреть через стекло? – спросил Туз.

– Кончай, Туз! – сказал Лис. – Это просто отражение от ламп в нашем коридоре. И ничего больше.

– А полтора пи дэ? Это тоже – кажется?

– Батый, – позвал я, – а ты можешь перепроверить их расчеты?

И голос Батыя – спокойный, мягкий, бальзам на издерганные нервы:

– Там нечего проверять, Мессир, все и так ясно: они ошиблись.

– Ошиблись? – хмыкнул Туз. – Да они вдвоем, независимо друг от друга план строили! А потом проверяли друг у друга!

– Не они ошиблись, раньше. Те, кто ходили. Ошибка измерения.

– У всех сразу? В один миг считать разучились, да? Не надо ля–ля, Батыйчик! Ошибка – такая штука, которая статистикой устраняется. Один на шаг добавил, другой на шаг отнял…

– Не устраняется, если ошибка систематическая.

– Какая? – влез Пацак.

– У всех в одну сторону.

– С какой стати?

– Диаметр той закрытой зоны они оценили, меряя шагами наш коридор. Здесь светло, много людей, спокойно. Их шаги были нормальной длины. А как их скауты измеряли коридоры? В темноте и одиночестве. А когда человек напряжен, он делает шаги меньше. Если бы они это учли, то куски плана почти сошлись бы.

– Лихо… – заметил Лис. – Я бы не допер.

– Ну да! В стеклах – отражения, в шагах – ошибки! Сами–то себе верите?! – Туз фыркнул. – Вас будут вести на бойню, так вы до последнего будете убеждать себя, что все в порядке, а запах крови – это просто случайно, и ствол в затылок – это тоже так, розыгрыш какой–нибудь… Да?!

– Ну конечно! – ответил Лис. – Лучше как ты! До последнего убеждать себя в том, что диски с играми тут ни при чем!

– Да при чем тут диски?!

– А для чего нас об этом спрашивают постоянно?! – взорвался и Лис. – Или это, по твоему, розыгрыш такой?! Тупо, день за днем, одно и то же выспрашивают по часу с лишним!

– А меня уже не спрашивают… – сказал Пацак.

– И меня больше не спрашивают! – сказал Туз.

– Я бы не спешил этому радоваться, – заметил Лис.

– Да хватит, Лис! Ну бред же! Если бы что–то такое и могло быть, то было бы прежде всего в фильмах! В игры не все играют, а уж фильмы–то все смотрят! Но что–то про фильмы нас не спрашивают! С чего бы это?

– А самому подумать? Слабо? Фильм человек глядит полтора часа, да еще может и отвлечься, или смотреть кусками. А игру – проходит несколько дней, и пока одно место не пройдет, в следующее не попадет. Все предсказуемо, каждая картинка, которую он видит. И времени на обработку подсознания куда больше – несколько заходов по несколько часов, и это как минимум. А уж если в игре удачный сетевой режим, и человек годами в одно и то же режется…

– Если это так опасно, тогда почему об этом не трубят во все трубы?

– Это значит показать америкосам, что мы знаем. А что будет дальше, ты подумал?

– И что такого будет? Земля налетит на небесную ось?

– Дурак ты, Туз. На два хода вперед подумать не можешь. Гонка вооружений будет, вот что! Технологию начнут активно совершенствовать. На наш щит – будет их новый меч. Вот тогда и до фильмов дойдет, наверно, и до роликов в тырнете… Это должно быть куда труднее, но если других путей не останется…

– На их новый меч – был бы наш новый щит!

– Ага… – хмыкнул Лис. – Только сначала сравни средства и возможности, которые могут бросить на это дело они, и какие возможности противостоять у наших? Пока наши знают про это зомбирование, и разобрались, как с этим можно бороться: все пиратки штампуются под крышей военных, и прежде чем копировать, во всех играх чуть подправляют фактуры и сэмплы, чтобы размыть какую–нибудь фигню, которая там может быть. Замаскирована под муар и шумы, а на самом деле промывает мозги. А в правильных пиратских дисках этого нет… У китайцев то же самое, по ходу. Уж они–то могли бы побороть пиратство на раз, если бы действительно захотели. Но они не делают этого. Почему, как ты думаешь? Самый удобный способ вытеснить опасные диски – издавать свои безопасные «пиратские», по более низкой цене… Но это хлипкая защита. Вдруг америкосы еще чего–то придумают? Еще хитрее?

– Ну и выдумаем защиту еще хитрее…

– Да? А если ты прозеваешь, на что нацелен новый удар? Или вообще не поймешь, как оно действует? Это тебе не стальные чушки на колесах, где все наглядно! Тут–то – информационные технологии. Тут если не знаешь, что именно искать – просто не заметишь. Даже не поймешь, что тебе уже промыли мозги. Может, уже делаешь то, что нужно какому–нибудь Карабасу из Пентагона, а сам и не догадываешься…

– Да все равно это бред! Даже если в игру можно встроить что–то такое – что толку–то?!

– В каком смысле – что толку? – опешил Лис.

– В прямом! Ну вот представь: пусть все новые призывники – зараженные. Зомби, которые перебьют всех офицеров, всех старослужащих… Всю пехоту, короче. Замечательно. Но как это поможет американцам, если у нас есть ядреный северный зверек? Наш удар возмездия никто не отменял. Если начнется серьезная заварушка, воевать будут не пехотой и танками, а ядерными ракетами! А до шахт с ракетами ни один зомбипризывник не доберется. Там дежурят только офицеры. И надо им – всего лишь повернуть пару ключей. А когда они эти ключики повернут, никому мало не покажется…

– Ну да. Если только из нашего ядреного северного зверька еще не сделали набивное чучело.

– Это как?

Лис хмыкнул:

– На любой ядерный ресурс – найдется свой Урановый Craft…

Одного эфэсбэшника отправили в Арзамас–16, проверять работу системы безопасности. Ну так, для галочки, – положено.

Сидеть там надо было все лето, поэтому отправили совсем молодого стажера. Он и поехал вместе с женой–студенткой. Прежде чем отправиться в сборочные цеха, сначала ходил по лабораториям. Там с режимом секретности полный порядок, только… так, мелочь одна: сколько ни пытался, никак не смог разговорить в курилке ни одного человека. Вроде, все делает как надо, с хитрыми психологическими приемчиками, как учили, – а ни фига. На него все равно настороженно косятся. Он заговорит – а ему пару слов в ответ буркнут, и все, да еще насвистят коротенькую мелодию, будто в насмешку. Стажеру это надоело, и он с досады тоже насвистел эту темку из «X–files» – то есть ему показалось, что это та мелодия. Но тут вся курилка разом затихла. Таращатся на него, как на уродца.

Оказалось, это не из фильма, а из игры. Кто–то из ядерщиков был недавно на конференции в Штатах, и там ему американские коллеги подарили забавный вариант StarCraft'а: танков нет, из пехоты только специалисты, а главное, ядерных бомб не один вид, а много, самые разные, и после взрывов остается заражение. У специалистов же есть счетчики Гейгера, можно апгрейдить против радиации… ну, в общем, специально для ядерщиков мод. И не поделка на скорую руку, а очень хорошо все сбалансировано, даже движок подправлен, модельки крупнее прорисованы, куча новых заставок…