Текст книги "Балтиморская матрёшка"

Автор книги: Иван Тропов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Тут же притащили ему диск с игрой, всучили, наперебой нахваливая, и взяли торжественное обещание, что он обязательно, вот прямо сегодня же вечером, убедится сам, какая отличная игра.

На следующее утро, едва зашел в институт, к нему сразу: ну что, играл? понравилась? И насвистывают ту мелодию. В игре она – если выделить ядерную пристройку. Ну, стажер, ясное дело, кивает. Понравилось, а как же. И даже мелодию подсвистывает – он ее хорошо заучил за вечер. Сам он не играл, ему надо было рапорты строчить, а на втором ноуте его жена играла. Вообще она игры не любила, но в этой глухомани скучно, вот и решила попробовать…

Вечером стажер приходит в общежитие, где их с женой устроили – а обычного ужина нет. Вместо еды: милый, милый! поиграй! ужас, какая прелесть! А у самой глаза красные, целый день играла.

На следующий день в институте – опять про игру, каждый разговор начинается с насвиста мелодии. А вечером в общаге – жена от компьютера не отлезает. Хотя раньше никогда запоем не играла. Так, от случая к случаю… На третий день, когда опять ни завтрака, ни ужина, стажер начал потихоньку звереть и скандалы закатывать – но все равно. Только отвлечется – как жена уже за вторым ноутом сидит, и из динамиков раз за разом эта прилипчивая мелодия…

И вдруг стихло. Ни музыки, ни взрывов, ни рапортов. Он глядит – жена за ноутом сидит, очень сосредоточенная, будто читает что–то важное. Так увлечена, что он даже решил ее не отвлекать. Потом, когда они наспех бутербродами ужинали, спрашивает ее: что читала–то такое интересное? Она на него смотрит, как овца на новые ворота. Читала? Я? Я играла. Ну да, он говорит, играла, а потом читала. Я же видел. Нет, она говорит. Играла, и только. Ты, милый, верно, переутомился с этими своими отчетами и документацией по техпроцессам?

И следующим вечером: играла, играла, и вдруг затихла за ноутом. Опять что–то читает. И опять с таким сосредоточенным видом, будто не здесь сидит, а где–то по ту сторону экрана витает. Ну, он тихонько поднялся, хотел к ней подойти и через плечо заглянуть – но тут старый паркет под ногой скрипнул, жена тут же рукой дернула – и на экране все изменилось. Стажер сбоку был, ничего не успел разглядеть. Из динамиков уже музыка раздается, стрельба, разрывы, прямо разгар битвы, а жена мышкой шустро–шустро команды раздает, будто и не читала миг назад…

А в институте, в курилке: ну что, вчера играл? Крутая игрушка, да? И мелодию насвистывают. А дома жена… Играет–играет, потом вдруг затихнет… Но только он попытается к ней подойти – как тут же играть начинает. А когда он ее спрашивает, что же она только что читала, – она только смеется и пальцем у виска крутит. Ты переутомился, милый. Как же ты мог видеть, будто я что–то читала – когда я играла? Уж мне ли не знать, что я делала?

А сама стала садиться так, чтобы к мужу всегда лицом. От ноута – одна крышка видна.

Тогда стажер, пока жены не было, поставил на подоконнике, за ее креслом, мобильный. Газетками прикрыл, только глазок камеры оставил. А утром стал смотреть, что же наснимал…

Лис вдруг затих, прислушивался к чему–то в коридоре.

– И что? – шепотом поторопил Пацак.

– Да почти ничего. В телефоне же камера лажовая, да еще снималось издали, и под углом. Попробуй разбери, что было на мониторе… Но точно не игра. Какие–то разводы, а поверх них надпись. И еще какая–то рябь по экрану бегает: туда–сюда, туда–сюда…

– И что сказала жена, когда он ей это показал?

– Да жена как раз под душ залезла, а ему надо было уже убегать. Его сегодня должны были везти на сам завод. А там режим секретности, пропуска строго по времени – опаздывать нельзя. И вот подъезжает он к сборочным цехам, к проходной. Там автоматчики, рамки, детекторы радиоактивности, все дела… Вдруг видит, прямо за его машиной пристроилась другая. Странная такая. Сама белая, но со всех сторон разрисованная будто огромными оранжевыми печатями: такие прямоугольные рамки, а внутри одно слово.

– Что за слово?

Но Лис продолжал:

– И вот идет он к проходной, дает пропуск охранникам, их там сразу четверо, а из той машины вылезает человек. Одет в комбинезон, вроде полевой формы, только расцветка странная – сам комбинезон белый, а вместо распятновки – оранжевые оттиски, такие же как и на машине, только поменьше. И идет следом за стажером.

Охранника у стажера пропуск взяли, по расписанию проверили, но обратно не отдают. Смотрят на стажера внимательно, ничего не говоря, только автоматы крепче стискивают, и вдруг все четверо начинают насвистывать одну и ту же мелодию…

– Из той игры?

– Насвистели до середины, и вдруг замолкли. И как–то странно смотрят на стажера. Будто ждут чего–то… Ну, стажер на всякий случай досвистел конец мелодии. Тогда они оттаяли малость, улыбаться начали, и начинают проверять, как полагается: сканируют отпечатки пальцев, радужку глаза, тепловое фото лица, – ну, все дела, разве что кровь из пальца на анализ ДНК не берут… И тут стажер видит, что тот человек в белом комбинезоне – уже в проходной стоит. Охранники на него внимания не обращают, а человек внимательно смотрит на стажера. Наконец, стажера проверили, пропускают внутрь – а тот, в комбинезоне, следом пристраивается. И прямо так и проходит, безо всякой проверки.

– А охранники?!

– А охранники на него даже внимания не обращают.

– А стажер?!

– Ну, стажер, конечно, помялся… Но решил, что это у местных розыгрыш такой. Ну, военные любят такие шкварки, когда новеньких прописывают. В общем, пожал плечами, и дальше пошел. И вот идет он по заводу…

Лис замолчал. В коридоре мимо нашей двери кто–то прошел.

– И что? – шепотом позвал Пацак.

– И вот идет он по заводу, – тихо заговорил Лис, – и вдруг замечает, что в коридорах, вопреки всем инструкциям, какие–то тележки стоят с коробками, в другом месте вообще штабель ящиков вдоль стены… И все эти ящики и коробки – обтянуты тканью… Белой, но словно в печатях вся. А внутри печатей – одно и то же слово…

– А стажер? Он же должен был проверять режим!

– Ну да. Ему это все очень не понравилось. И он уже дозрел, чтобы потребовать объяснений, в чем дело, – и тут видит, навстречу ему по коридору…

3. Кукушка Langfordi

Все должно быть изложено так просто, как только возможно, – но не проще.

Альберт Эйнштейн

(плакат в отделе безопасности Ковчега)

Навстречу ему человек в белом комбинезоне с печатями. Но не тот, что был на проходной, а другой. Стажер еще подумал, что эти комбинезоны похожи на то, как выглядели спецы в Урановом Craft'e. Там был голубой костюм с оранжевыми разводами, которые пульсировали, когда спецы переходил в режим невидимости… А навстречу ему еще один такой же.

Вокруг инженеры, техники, внутренняя охрана – ходят, суется, но на людей в комбинезонах никакого внимания. Только все поголовно насвистывают ту мелодию: та–да–да, дзынь–дзынь–дзынь, – как коровы с колокольчиками. А главное, тележки с коробками в коридоре… Люди идут на них, будто слепые, бьются лбами – и все равно не замечают… Тыкаются, как тупые боты, пока не обойдут, и идут дальше…

А стажер дошел до главного цеха, где ядерные боеголовки заряжают плутонием, и видит, что цех поделен надвое. В одном углу рабочие заряжают боеголовку плутонием, подвозят ее к проверочной комиссии, там ставят галочки в документах, пломбируют изделие, везут на выход… а на выходе двое людей в комбинезонах накидывают на боеголовку белый, в оранжевых печатях, чехол, и везут назад, в другой угол. Там за ширмой из бело–оранжевой ткани целый рой людей в комбинезонах. Они только что собранную боеголовку разбирают, свежий плутоний вытаскивают, на его место ставят чушки из обедненного урана, собирают, и вот теперь уже вывозят за пределы цеха. А плутоний упаковывают отдельно, в бело–оранжевые контейнеры, и везут к другому выходу…

Тут уж до стажера дошло, что это не розыгрыш. Он начал кричать, руками махать, хватать рабочих – что вы делаете?! Что тут, вообще, происходит?!

А рабочие на него – как на психа: «Люди в комбинезонах?.. Какие люди?.. Ты чего?..» А те, в комбинезонах, от дела отвлеклись, и на стажера нашего стали глядеть… С интересом… Потом между собой пошептались, и пошли на стажера.

Стажер пытался убежать – но ведь их было много… Они шли на него со всех сторон… А рабочие стояли и только смотрели на него странно. Будто он указывает на пустой воздух перед собой, и все вопит: «Здесь чужие люди! Здесь чужие люди!..» Начал крутиться так, будто кто–то невидимый заламывал ему руки, и все кричал, чтобы на него не надевали халат с печатями… и тут рабочие перестали на него смотреть.

Вдруг начали озираться, будто что–то потеряли из виду. Стажеру показалось, в их глазах наконец–то стало проясняться, и…

Лис замолчал.

– И?.. – едва слышно выдохнул Пацак.

– В этот момент по громкой связи заиграла мелодия, на весь цех. Рабочие замерли. А когда мелодия доиграла, все только терли лбы и хлопали глазами – будто их выдернули с кровати посреди сна.

– А потом?

– А потом пожали плечами. Каждый подумал: что это за наваждение с ним было? И все вместе пошли дальше работать.

– А стажер?!

– Что – стажер?

– С ним–то что дальше было?!

– А кто знает? С завода он куда–то пропал, в общежитие не вернулся… Больше его не видели.

Минуту Пацак неуютно сопел в темноте, потом пропищал:

– Лис… Скажи, что ты это выдумал?.. Ведь так же не бывает, да? Люди не могут не замечать того, что у них перед глазами…

– Да ну? – хмыкнул Лис. – Увы, Пацак. Мозг постоянно себя обманывает. Закрой левый глаз, и смотри только правым – ты видишь дырку в изображении мира?

– Дырку?..

– А ведь она есть, это дырка…

– Дырка?.. Нет! У меня – нет, Лис! Точно!

– Мозгов у тебя нет! А дырка – есть…

– Но ведь ее можно заметить, – сказал Туз. – Какой–то король играл на скучных советах, «рубил» головы министрам.

– После того, как ему рассказали о такой возможности. Если точно знаешь, где искать, можно найти. А если не знаешь?

– Лис, Туз! Вы, вообще, о чем?.. – настороженно пробормотал Пацак.

– О слепом пятне, дитя стеклянной соски! О чем же еще?!

– О каком–каком пятне?..

Рыча от досады, Лис выволок Пацака в коридор и показал на натуре, как рубить лампочки взглядом.

Пораженный Пацак мычал и блеял, даже когда Лис оставил его и вернулся в каюту.

– Вот тебе, Туз, и живой пример. Это при том, что вот этого вот должны были учить в школе и арифметике, и биологии. А миллиарды людей умирают, так и не узнав, что в их глазу есть «слепое пятно», и зрительная кора обманывала их всю жизнь, домысливая на месте этой дыры то, что там должно было бы быть… Заметь, Туз, это еще на уровне харда и драйверов. А сколько таких дыр должно быть на уровне софта и настроек?

– Их может вообще не быть! – огрызнулся Туз.

– Да? А второй рисунок Диснея помнишь?

– С Бушем? – сунулся в каюту Пацак. – У меня от него до сих пор мурашки, от его улыбки…

– Не от улыбки! Не Джоконда… Я понял, в чем прикол.

Лис снова вышел в коридор. На этот раз мы все сгрудились над рисунком.

– Вот смотри, Туз. Что ты тут видишь?

– Ну Буша я тут вижу, чего еще я могу видеть!

– Только?

– Да! Только!

– А вот у Пацака, наверно, раздвоение личности. Одна из частей его мозга видит еще кое–что, только не может внятно сообщить… Потому Пацаку и не по себе…

Лис перевернул лист и поднял его над собой. Так, чтобы свет лампы проходил сквозь портрет.

Бумага плохо пропускала свет, рисунок с обратной стороны было едва разобрать… и он был совсем другим.

– При смене контраста… – выдохнул Батый. – Вот зачем понадобилось так густо штриховать…

Из рисунка выступило то, чего раньше там не было. Из лица Буша, как в рентгеновском снимке, просвечивал череп.

– Ни хрена себе… – только и смог пробормотать Туз. – Ну Дисней и отжег…

– Господи! – прошептал Пацак. – Я бы не за что не догадался…

– Ты – не догадался, – сказал Лис. – Точнее, твое сознание. Лихой рационализатор труда, он же – ленивый внутренний цензор. Узнал на рисунке Буша, и решил, что больше здесь ничего нет, и искать не стоит. И похерил доклад той части твоего мозга, которая распознала тут что–то еще… И все это произошло без твоего сознательно участия, Пацак. Мурашки по спине гуляют, а откуда они вылезли? Не зна–аешь… Дисней сыграл на струнках твоей души, как на балалайке… И это простенький портретик, Туз. На который мы глядели всего–то минуту. А теперь представь, что с твоим подсознанием может сделать штука, на которую ты тратишь несколько часов в день? И не один день, а каждый день, год за годом… И там не штриховано карандашом, а в цвете, со звуком, с движением, провоцируя тебя на постоянную реакцию…

– Несущая частота… – пробормотал Батый.

– Да все равно – бред, Лис! Даже если что–то такое там… Не сработает это! Кто–то заразился бы раньше, кто–то позже! А если зомби будут получаться по одному, пока вокруг еще нормальные люди, то таких одиночек сразу повяжут и развезут по психушкам. Выяснят причину, и все, больше в игру никто не играет! А тех, кто уже поиграл, под карантин!

– А если бы они все одновременно?.. – задумчиво пробормотал Батый.

– Да? Это как? Кто заставит сотни взрослых людей играть в дурацкую игру, причем всем одновременно?

– А если… – начал Лис, но Батый схватил его за плечо и стиснул так, что Лис весь скривился и…

Нет, не заорал. Замер с открытым ртом, прислушиваясь.

Сначала показалось, что звук был справа по коридору – шаги. Быстрые, легкие… Но это было эхо. Настоящие шаги прилетели слева – громкие, спешащие, много…

– Они!.. – пискнул Пацак и шарахнулся в нашу каюту.

Попятился и Туз… Мы с Лисом замерли… Только Батый шагнул вперед, чуть согнувшись, выставив руки, как борец…

Они вылетели из–за поворота. Четверо, еще один чуть сзади…

На нас они едва глянули, промчались мимо, остановились только у следующего поворота. Упершись руками в коленки, они тяжело дышали и глядели сквозь нас – назад. Туда, откуда прибежали…

Магнумцы, все пятеро. Только сейчас на самих себя не похожи. Гавайки взмокли от пота, лица болезненно–бледные, глаза – дикие.

– Мы же договаривались: держаться за руки! – просипел Фокс сквозь судорожные вздохи. – Бросили, козлы…

Четверо остальных поглядели на него, но ничего и не сказали. Снова уставились назад.

– Вы откуда? – спросил Туз.

– Шли до края бункера, – просипел Фокс. – Оттуда вдоль. До того шлюза, через который нас вводили…

– Нашли выход?! – воскликнул Туз.

– Хрена тебе, нашли!

– Не нашли?.. – увял Туз.

– Если он вообще еще есть, этот выход…

– Пошли не в ту сторону? – спросил Лис.

– Какая разница, в какую сторону идти?! – оскалился Шарк. – Край–то должен быть у этого бункера?! Уткнуться в стену, и идти вдоль нее! Обойти тут все по периметру – тогда мимо выхода не промахнешься! Если бы только он был, этот край…

– Мы пошли вдоль первого же коридора, не сворачивая… – просипел Фокс. – Шли, шли… Шли, шли…

– И?..

– Нет там края! – рявкнул Шарк. – Не знаю, сколько мы шли, пока обратно не рванули, только нет там края. И самим нам до выхода не добраться…

– А зачем вам выход?

– А вы собрались ждать, пока они решат, что с нами сделать? Хотите здесь подохнуть?!

– Почему – подохнуть? – нахмурился Лис. – Они хоть и военные, но…

Я взял его за локоть.

– Во–первых, – я постарался говорить мягко, – вам все равно не открыть тот шлюз. Во–вторых, что дальше? Даже если вы выберетесь на поверхность – это же дезертирство. Военный суд, приговор, срок…

Магнумцы переглянулись.

– Суд? – недоверчиво хмыкнул Шарк.

– Дезертирство?..

Магнумцы глядели на нас с Лисом, как на придурков.

А Туз косился, как на бедных родственников. Даже отступил на шажок в сторону. Чтобы не так стыдно.

– Они думают, – смущенно кивнул он на меня с Лисом, – что это все – бункер военных… И там, – он кивнул на черное стекло для плаката, – тоже… Военные, типа…

– Вот это все? – спросил Шарк, обводя головой коридор. – Во все стороны, ни конца ни края – военные?..

– На случай ядерной войны… – пробормотал Лис. – Еще в советские годы, наверно… Перед самым развалом…

– Да хоть на случай второго пришествия! Ты думаешь, такое вообще в человеческих силах?!

– Может быть, бункер не круглый, а вытянут в длину? – заметил Лис. – И вы как раз шли по самой длинной оси, практически из одного конца в другой… Уже почти дошли, может быть…

В коридоре уже хлопали двери, издали донесся голос Бюрга:

– Эй, Шарк! Вы где?

Когда магнумцы скрылись за выступом, Батый осторожно заметил:

– Возможно, им показалось, что они шли так долго? Они были напряжены, а когда человек сильно переживает, ощущение времени может…

– И еще шаги делали очень маленькие, да? – с досадой процедил Туз. – Возмо–ожно, может бы–ыть… – передразнил он. – Что угодно выдумаете, лишь бы не видеть того, что у вас под носом!

* * *

Свет сквозь веки. Подъем.

Я прислушивался, ожидая привычных голосов в коридоре – перекличка разных кают, все ли в порядке…

Я сел на кровати. Мигом проснулся. Батый и Лис тоже напряженно прислушивались – но в коридоре стояла тишина.

– Лис!

Лис кивнул и шмыгнул за дверь.

Туз и Пацак были уже у двери, но с Лисом не пошли. Внимательно разглядывали календарик.

– Опять изменился?

Они не отозвались. В дверь проскользнул Лис. Хмурый.

– Опять?! Кто?..

– Да нет… – пробормотал Лис, косясь на Туза с Пацаком. – Никто не пропал… Но…

– А почему так тихо?

Лис кивнул на дверь:

– Да вон так же… Стоят, изучают свои календарики.

– Что, все?

– Ну, почти… Главные крикуны.

Я внимательно оглядел наших изучателей.

– Туз?..

Туз дернул плечом, чтобы отстали.

– Туз! – гаркнул Лис. – Что вы каждое утро перед ним замираете, как мартышки перед удавом?

– Сам ты хомячок!

– Туз, правда, – позвал я. – По–твоему – это нормально?

Туз медленно обернулся на нас. Подозрительно оглядел, будто подозревал розыгрыш.

– А вы разве сами не чувствуете?

– Чувствуете – что?

– Ну, эти узоры… Вот, – он обвел пальцем завиток, – а вот он повторяется в уменьшенных копиях, только чуть иначе, а вот еще меньше и еще сильнее отличается… Узор как бы развивается…

– Ну, фрактал! – поторопил Лис. – Видим, не слепые!

– Ну каждый же день масштаб приближается?.. – Туз глядел на нас так, будто это все объясняло. – Ну?..

– И что?

– Ну, как же… Он все приближается, приближается, и… Вам разве не хочется узнать, к чему он придет? – Туз все оглядывал нас так, будто ждал, что мы вот–вот расколемся. – Какой он будет в итоге? В самом конце… Хочется же увидеть это… Вы разве не чувствуете, что он будто развивается?

– А еще он… надежный, вот! – сказал Пацак. – Я когда был маленький, у нас был компьютер, и там был такой скринсейвер, там трубы переплетались между собой. И если долго не трогать мышку, то на экране получалось тоже что–то вот такое же… – У Пацака от воспоминаний даже глаза затуманились. – А еще там был один скринсейвер, будто идешь по лабиринту, там еще иногда крыса попадалась, а иногда лабиринт вдруг переворачивался… И тут то же: будто вот–вот дойдешь до того камня, от которого лабиринт переворачивался, и… И все изменится…

Лис пощелкал пальцами перед его носом.

– А? – вскинулся Пацак.

– Пацак, ты еще с нами?

– Да ну вас! Я же честно хотел объяснить, а вы… Туз, ну скажи им!

Туз хмуро глядел на нас.

* * *

Уж лучше бы кто–нибудь пропал…

Хотя бы ясно, чей жребий выпал на этот раз. Кто угодно – лишь бы не ты!

Но никто не пропал. И Перископ ходил по столовой, как распорядитель жертвоприношений, помахивая своим палмом. Ребята сжимались, складывали руки, чтобы невзначай прикрыть догтэг… Будто это могло спасти.

Мы даже не успели начать играть, только разошлись по каютам.

Первые секунды после крика все просто замерли. Затем начали осторожно выглядывать в коридор.

Прибежал бледный Перископ.

– Что случилось?! Кто кричал?!

Народ только пожимал плечами.

– В столовую! Все! Живо!

Пересчет по головам показал, что не хватает одного. Майор полез в палм, но тут в коридоре загрохотало, и ввалился Сова. Запыхавшийся и перепуганный, как загнанный заяц.

– Это ты орал?! Чего у тебя там, олух?!

– Н–нет… – Сова никак не мог отдышаться. – Не я… Услышал, как кто–то кричал… Вопил ужасно… Я подумал, что это там, в коридорах что–то…

– Что там может быть, в коридорах?!

– Н–не знаю… Но я подумал, что мне лучше обратно…

– Но если не ты… И не вы… Кто же орал?

Народ переглядывался, пытаясь бравурно отшучиваться – но получалось жалко. Уж больно жуток был вопль. Так кричат от чего–то такого, что и вообразить трудно….

Когда мы наконец разошлись по каютам, Лис признал:

– Все же на кое–что способен и ты, Пацак. Орал очень натурально. Я сам в кресле подпрыгнул. Не знал бы, обязательно повелся бы.

– Думаете, майор купится? – спросил Туз.

– Шанс есть, – сказал я. – В любом случае, это лучше, чем вслепую плутать по темным лабиринтам…

А через два часа Лис вернулся в каюту с победным видом:

– Есть, Мессир! Все как ты и рассчитал!

* * *

Тигра и Кеша были уже в начале лабиринта, когда майор уходил из нашего коридора. Ждали как раз там, где еще шаг – и вспыхнет первый светляк. Замерли в темноте, стянув ботинки… Перископ проплыл, и они за ним засеменили… Майор даже ни разу не обернулся. Пацак своим воплем вогнал его в задумчивость. Да и Тигра свое дело знает…

– Куда он их вывел? – спросил я.

– Как ты и говорил. Есть другой светлый остров, где живет персонал… – тут Лис нахмурился.

– Тигра запомнил, как они шли?

– Да. Кеша пытался мне пересказать все повороты, но у меня не его память. Мы с ним договорились, что он сейчас на бумажку запишет, а я у него заберу…

– А ты чего хмурый?

– Да, понимаешь… Они когда вышли к этой Большой Земле, дальше идти не рискнули… Остановились на краю светлого коридора. Там голоса слышались, и вообще…

– Правильно, – кивнул я.

– Да, но пока они там стояли, подглядывая из–за угла… Майор еще не успел далеко уйти… И они говорят… – тут Лис пожал плечами и улыбнулся, почти извиняясь: – Они говорят, видели Шамана.

– Шамана? – изумился Батый. – Разве это не… выдумка?..

– Тигра его узнал. – Лис хмыкнул: – Правда, оказалось, Шаман умеет говорить. Он требовал от Перископа завершить проверку, а Перик…

– Завершить проверку? – перебил я. – Какую проверку?

– Господи, мало ему того, что он уже сделал с нами?.. – прошептал Пацак. – Что он еще задумал…

Лис пожал плечами.

– Вроде бы, так: завершить проверку. Или испытание. Они говорили про какой–то эффект второго порядка, или второго дна… Шаман говорил, что стало слишком опасно, и они должны быть осторожнее, и требовал от Перископа заканчивать тут все, а потом они стали спорить про персонал базы. С руганью, почти до драки.

– Персонал? А при чем тут персонал?

– Да я сам толком не понял! Я только с Кешей успел переговорить, а он почти ничего не расслышал, это у Тигры слух хороший.

– Проверка?.. – задумчиво повторил Батый. – Персонал?.. Он хочет ставить опыты и над персоналом?..

– А Тигра? – спросил я.

– Да они как вернулись, у Тигры догтэг сработал, к психологу пришлось идти… Придет, тогда уж уточним, что за проверка.

И маршрут.

Впрочем, вслух я этого не сказал. Надеюсь, до этого не дойдет, и маршрут нам не понадобится…

– Странно… – сказал Батый.

– Что?

– Слишком гладко у них все получилось. Все же в коридорах лампы зажигаются по определенным правилам. Неужели майор мог не заметить, что лампы за его спиной гаснут иначе, чем обычно?

– Ты думаешь, они врут? – спросил я. – Но зачем?

– За еду? А возможно, в последний момент испугались идти за майором. Отсиделись недалеко от входа в наш коридор, а теперь им стыдно признаться, что струсили.

– Лис?

– Да нет, не врал мне Кеша…

– А мог Тигра ему солгать? – спросил Батый.

– Ну, мы–то Тигру сами допросим, уж нам–то он не соврет…

– А если соврет?

– Не соврет! Это только Туз не хочет признать, что человек хуже компа, – уже рождается с прошитыми вирусами… А все нормальные люди знают: хомо сапиенс – он как модем, постоянно индикаторами подмигивает. Надо только уметь считывать. Глазные сигналы доступа называется.

– Как это? – спросил Батый.

– Очень просто, но лучше на пальцах… – Лис огляделся, чего–то ему не хватало. – Или на кошках… Пацак!

– Что?

– Иди сюда.

– Зачем? – насторожился Пацак.

– Иди, я сказал! Так. Морду подними… Батый, следи за его зрачками. Пацак у нас правша, так что запоминай по правому глазу… А ты, Пацак, вспомни, как выглядит входная дверь твоей квартиры. Можешь? Железная или с обивкой?

– Железная…

– А цвет какой?

– Ну… Темная…

– Точнее! Черная, коричневая? Блестит, не блестит? Шершавая?

– Ну…

– Хватит! Заметил, Батый? Куда зрачок прыгал?

– Вверх и к переносице?

– Вот! Это когда мозг честно достает из памяти зрительную информацию… А теперь, Пацак, представь, что на месте замка из двери – растет мухомор.

– Из замка – мухомор?.. – Пацак прыснул от смеха. – Это еще зачем?

– Представь, я сказал!

– Ну…

– Головка красная, на ней – три белых пятна! Посчитал?

– Д–да…

– Видел, Батый?

– Вверх и наружу?

– Ага. Так при подделке видео. Со слухом точно так же, только по горизонтали. А если человек напряженно выдумывает, что бы такое соврать, чтобы вывернуться, – то глаза вниз и к переносице.

– Baby NLP… – презрительно процедил Туз.

* * *

Только учили глазные коды доступа они зря. Тигра не явился ни к обеду, ни к ужину.

– Ладно, а Кеша? – спросил я.

Лис мотнул головой.

– Не могу найти. К психологу, вроде, не вызывали. Но как я ни ходил, ни в коридоре, ни в столовой, ни в душевых – нигде нету…

– Может быть, он прячется от нас? – предположил Батый.

– Где? Я весь коридор обошел!

– А если он не в коридоре? Далеко в лабиринт не уходит, но…

Лис поежился.

– Даже если он там сидит… Кто туда пойдет?

Батый ответил ему мрачным взглядом, затем поднялся и вышел из каюты.

Но не прошло и часа, как наш охотник вернулся. Угрюмый и тревожный, сам не свой… Почти следом в каюту ввалился Лис:

– Есть! Быстрее со мной! Да быстрей же, пока и этот никуда не делся!

– Куда? – шепнул я, пока он тащил нас по коридору. – Нашел Кешу?

– Не Кеша, но определенно кое–что… – шептал Лис. – Иду я по коридору тихонько: может, правда он от нас прячется? И тут вижу… Кто–то еще крадется, прямо передо мной… Тоже ко входу в лабиринт… На углу вдруг замер, прижался к стене, в начало лабиринта выглядывает…

– Кеша?

– Да нет! Сова.

– У левого края коридора? – спросил Батый, вдруг нахмурившись.

– У левого, у левого… Стоит, глядит в лабиринт. Так увлеченно, что меня не замечает. А морда – как киноэкран. Сначала хмурый. Потом глаза – дикие, а сам чуть назад не отпрыгнул. Стоял так на углу, весь дрожал. Видно, отскочил бы назад, да шелохнуться боится… А потом вдруг – хлоп, по лицу будто рукой провели и все стерли. Полегчало Сове в миг. Озираться начал, будто проснулся…

– А ты?

– Я в душевые заскочил, пока он меня не заметил. Вдруг запрется, если я его один расспрашивать буду? И бегать начнет от нас, потом хрен найдешь… Батый, ты знаешь игру в хорошего полицейского и плохого?

– Не в плохого и хорошего, а в доброго и злого.

– Значит, знаешь… Вон он!

Сова тихонько крался вдоль коридора. Заметил нас. Сжался, замер… Понял, что мы по его душу, и бросился назад – но Батый уже схватил его за одну руку, Туз за вторую.

– Ребят, вы чего… Не надо, пожалуйста… Я ничего не знаю… Я ничего не видел, правда!

Когда мы затащили его в каюту, Лис прикрыл дверь, Батый сделал зверское лицо и сграбастал Сову за воротник. Встряхнул. Аккуратно так, но его ручищами можно медведей душить. У Совы только зубы клацнули.

– Кто там был? – потребовал я. – Тигра? Кеша?

– Да не знаю я, правда! Я даже не успел рассмотреть, кто… Оно все так быстро случилось…

– Случилось? Что?

– Там по коридору… Прямо на него… Из темноты… – Сова замолчал, у него дрожали губы.

Батый еще разок его встряхнул, Сова залопотал, глядя в его узкие глаза:

– Он сначала попытался убежать, вырваться, но… Пытался кричать… Только рот уже зажало…

– Кто ему зажал рот? Их ты рассмотрел?

Сова перевел очумелый взгляд на меня.

– Их?..

– Кто на него набросился?

Сова нахмурился.

– Набросился?.. – как–то неуверенно пробормотал он.

– Ну ты же видел, кто это были! – не выдержал Лис. – Кто?

На лице Совы отразилось искреннее замешательство.

– Кто… – повторил он.

– Кто, да! Кто?! – вышел из себя Лис. – Ты же их видел? От кого он убегал и пытался вырваться? Кто–то же это был?!

Сова потер лоб.

– Да… Должно быть, был… Но…

Зрачки у него прыгали, как бисер по бетону.

– Сколько их было?

– А?..

– Сколько. Их! Было!

– Много… Очень много! – Сова облизнул губы и вдруг смутился: – Кажется…

– Ты же их видел?

– Там темно… Далеко, уже должны быть светляки, но почему–то не зажигались… Почти ничего не видно… Я только чувствовал, что это что–то плохое… Очень плохое… Оно шло из темноты, а он… Он не успел…

– Кто шло–то?! – почти прорычал Лис. – Люди?!

Сова не мог этого сказать. Он лишь знал, что это были… Было… Что–то… Появилось из темноты, из теней…

Сова вдруг заозирался.

– Спокойно, спокойно… Все нормально, здесь с тобой ничего не случится… Что было потом? С тем нашим, который был в коридоре?

– С нашим?.. – Сова страдальчески сморщился, пытаясь нащупать ответ. Вдруг его лицо прояснилось: – А потом все кончилось!

– Как? Они ушли?

– Ушли?.. – Сова потер лоб. – Нет. Оно… Изменилось?… – Его зрачки метались туда–сюда. – Перестало! Плохое кончилось! Оно… Или нет… Там… Там наши! Наши пришли!

– Наши? Кто–то прибежал из нашего коридора?

– Бюрг? – подключился Лис.

– Да нет! Там… – Сова опять сбился, беспомощно тер лоб. – Там…

– Кто–то ему помог?

– Они были в таких же куртках, как наши? – спросил я.

– Нет! Не наши куртки…

– Ты же сам сказал, что пришли наши! – рявкнул Лис.

– Наши, да! Но… Не наши…

– Да как же!.. – начал Лис, но я положил руку ему на плечо.

– А тот парень? – мягко спросил я. – Которого они схватили? Он был наш? В нашей куртке?

– В куртке… – бессильно кивнул Сова.

– С ним что стало? Он куда делся?

Но что с ним стало, этого Сова тоже сказать не мог. Лишь мямлил, что пришел в себя, когда понял, что все кончилось. Когда стало легко… Плохое ушло…

– Но делся–то он куда?! – зверел Лис. – Он тебе что, в тенях растворился?! Как сахар в чае?!

Сова, со страдальческой улыбкой, соглашался с Лисом: действительно, не мог человек раствориться в темноте… Но… Сова честно пытался вспомнить. Он пыхтел, как штангист под штангой, на его лбу вздувались жилы, – но ничего путного выдавить из себя не мог.

– Ну хотя бы можешь вспомнить, что…

– Да не знаю я! – вдруг заорал Сова. – Не знаю!!! И вспоминать не хочу! Когда я пришел в себя, я был уже один! И слава богу!

– А Кеша? – спросил Туз. – Его ты бросил? Даже не попытался помочь?

– Хотя бы просто пройти чуть дальше и заглянуть за угол, куда его утащили?.. – с надеждой спросил Лис.

– Заглянуть?.. – повторил Сова, обводя нас взглядом. – Помочь?.. – он все наливался дурной кровью, да как заорет: – Это вам что?! Гребаная игра, что ли, чтобы бесстрашно лезть в любой темный коридор?! Это жизнь, придурки! Реал! Тут сейвов не бывает! Я чуть не обоссался, пока просто тихой мышкой стоял и молился, чтобы оно все кончилось и меня не заметило! Шелохнуться боялся! У меня еще чердак не настолько протекает, чтобы реал с игрой путать!