Текст книги "Балтиморская матрёшка"
Автор книги: Иван Тропов
Жанр:
Киберпанк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Если бы не его подсказки, нас с Лисом подстреливали бы раза в два чаще. Да и Туз… Раньше–то – Ту–у–уз, протяжно и с придыханием. И заслуженно. Прогеймер! Но рядом с Батыем… Ох, и злился же Туз поначалу! Завидовал дико. Спорил, упирался, и вообще плохо себя вел. Но Батый не только в виртуале кого хочешь по полочкам разложит. В реале он на голову выше, в плечах вдвое шире, и рос на природе. Нрав у него покладистый, да, улыбчивый, да. Но уж если достанут… Туз пару раз огреб по шее, и потихоньку такой уважухой к Батыю проникся!
А вечером, когда компы и свет уже отключили – могильная темнота и тишина, но еще не спим, Батый к кому–нибудь привяжется и давай пытать, что да как в мире устроено. Особенно про компьютеры и программирование, или как мозг работает. Это он как губка впитывал. Понимал все с первого раза, с полунамека. Только нетерпеливо: да, да, ясно! дальше, дальше?
Один раз я что–то брякнул про программирование нейросетей, так он меня отжал досуха. Заставил рассказать все: от простейшего и реального – до красивых сказок про будущее, где самоассоциативные иерархии, которые будут работать как кора человеческого мозга, только еще лучше. Уж и не рад был, что брякнул.
А тут вдруг Лис сам начал:
– Это все, конечно, замечательно, Батый. Только лучше бы нам сменить америкосовский прикид на родной, а «эмки» на «калаши».
– Почему?
– Ну… Мало ли…
– Не стоит. У них самое лучшее оружие.
– Разве? – вскинулся Туз. – А мне казалось, там баланс ровный. Хоть за наших, хоть за пиндосов, хоть за узкоглазых.
– Это на первый взгляд, – сказал Батый. – Но если играть командой правильно, то у американцев будет больше шансов. Дело в том, что…
– Да верим, верим! – взмолился Лис. – Только… Все равно, Батый. Давай лучше на нашу форму перейдем.
– Зачем?
– Затем, что ты деревня дикая! Даже про Кровавую Контру никогда не слышал…
– Контра – это от Counter Strike? Во что мы играем?
– Почти. У Контры много модификаций и сетов. Мы играем в какой–то странный, совершенно левый, графика куда лучше, и вообще такое ощущение, будто и движок неродной. А есть и еще… разные… В общем, два брата были. Отец у них был офицером, и жили они в военном городке. И вот…
2. Comпушки
Чем сложнее система, тем больше у нее слабых мест, через которые могут работать вирусы, и тем изощреннее может быть их действие. При этом самая сложная из всех существующих систем обработки информации есть буквально у каждого. Да–да, я говорю о неокортексе в ваших головах.
А. П. Касперский(плакат в учебном секторе Ковчега)
Жили два брата. Отец у них был офицером, и жили они в военном городке. Делать нечего, скукота, и оба на «Контру» подсели, постоянно в нее резались. И вот однажды летом, когда их отец уехал проводить сборы, они нашли какой–то американский сайт с модами для «Контры», а там линки на похожую игрушку, типа тренажер для американских спецназовцев. Еще круче «Контры», и, главное, совершенно фриварная. А игрушка реально классная. И графика почти фотореалистичная, и уровни огромные, и сценарии интересные. Старший брат от нее совсем голову потерял.
А младший не стал играть. Там можно было играть только за америкосов, и почему–то всегда против русских. Младший сказал, что да пошли они, звезднополосатожопые, со своей пропагандой… А старший хмыкнул, пальцем у виска покрутил – подумаешь, против русских! это же условности! И давай дальше долбиться в игрушку.
Целыми днями.
И всегда за америкосов.
И всегда так выходило, что против русских – хотя, вроде, и китайцы с арабами должны были попадаться, судя по месту действия. Но получалось так, что почему–то всегда против русских…
И чем дальше кампания, тем интереснее. Уровней до хрена, а дойдешь их все – на сайте игры постоянно обновления выкладывают. Но уже в закрытом доступе. Чтобы их скачивать, надо зарегистрироваться.
Не просто логин с паролем и пол с возрастом, которые какие хочешь вбивай, все равно бот запросы обрабатывает, и никто твои данные толком не проверяет, – нет. Тут настоящие, подробные анкеты, и обрабатывают их явно люди. На фу–фу не проскочишь. Надо всю анкету, честно, вдумчиво заполнить. Потом ждать подтверждения. Сначала что просто дошло. Через несколько часов, что проверили. Если где–то невнятно ответил, придется уточнить. Хорошо хоть, отвечать можно не обязательно на английском, а и на родном языке. Уточняющие вопросы приходили уже на русском. Правда, и отвечать на них надо было куда подробнее…
Возни много, но игрушка того стоит. Каждое дополнение – одно другого интереснее. Так что старший брат все анкеты заполнял. Потом оказалось, что надо к анкетам фоты добавлять. Брат и фотки отсканировал. Сначала только лицо, потом в полный рост, дома, на улице, с друзьями, потом родственников…
Неделя проходит, другая. Старший брат все рубится в эту игру, и чем дальше, тем больше. Вообще из–за компа почти не вылазит. Ну, только чтобы младшему по уху дать, чтобы насчет компа не канючил дать поиграть, – комп у них один был. Младший вообще лишился доступа к машинке. Ну, только когда старший брат на кухню убежит за бутербродом, или отлучится на толчок.
А один раз брат в сортире засел, младший смотрит, а на экране, среди убитых врагов – они там долго не исчезали – один ну прямо вылитый их дядька. Он майором был в том же военном городке. И, главное, в игре – он тоже майор. И форма в точности такая же, в какой он ходил. Он всегда в старой полевой форме ходил, так как любил поддать, и частенько перебирал. И вот в игре он тоже в старой форме. Ну совсем точно такая же. И лицо, и фигура, – все точно такое же, тютелька в тютельку.
Младший у старшего брата спрашивает – что это? А старшему все равно, лишь бы новое обновление получить. Отогнал брата, и дальше в игру рубится.
Проходит еще дней пять. Как–то младший брат случайно глянул на экран, пока старший на кухне холодильником гремел – а там, среди убитых русских… Один то ли так упал, что кажется похож, – но будто их отец… А рядом другой – точно как их дядька… И почему–то у него пулевое ранение в ногу, а добит – штыком в грудь.
И брат, когда в сортир заседал, вместо книжки стал брать штык–нож, который еще от деда остался. Раньше просто на ковре висел, рядом с саблей, а теперь брат его каждый день снимал и на пояс примеривал. Сам уж месяц не мылся, воняет как от козла, зато каждый день любовно правит штык на точиле, лезвие уже сверкает, как новенькое.
Младший брат хотел кому–нибудь рассказать – но кому? Он своим друзьям начал рассказывать, но те только посмеялись. От кого–то даже до директора школы дошло. Хоть и каникулы, а директор позвонил, выговорил и заставил сходить к психологу в поликлинике, чтобы больше не выдумывал. Хорошо еще, телефон взял сам младший брат. А если бы старший брат узнал?
В игре, когда он от компа отрывается, уже все убитые русские – либо как дядька их, либо как отец. И все заколоты штыком…
Отцу бы рассказать, но тот еще месяц на сборах будет, а по сотовому… во Владик–то, на роуминге? Часа два объяснять? Да отец его прямо по телефону съест за такой счет.
Дядьке? Пришел он к дядьке – но там открывает его жена, и говорит, что дядьки уж с утра нет. Натянул свою самую старую форму и сказался, что пошел племянников наведать. А сам, свинья старая, выходит, с друзьями заквасил. Ну а если он в запой уйдет, то может и неделю не объявляться…
Брат совсем убитый возвращается домой – и о, чудо! Старший брат – чистенький, расчесанный, благоухает шампунем. И одежду выстирал, и в комнате прибрался, и даже пол помыл. Чудеса в решете! Только вот на паркете в прихожей, в одном месте возле двери… Сверху чисто, но в щели между старыми паркетинами… Будто что–то черное попало.
Тут в дверь звонок. Отец со сборов явился. Заходит, прямо в полевой форме…
Лис замолчал.
– И что? – поторопил Пацак.
Лис молчал.
– Эй, Лис! Уснул?
Но Лис упрямо молчал.
– Ну что дальше–то было?!
Лис устало вздохнул в темноте.
– А никто не знает, что дальше было. Соседи слышали, как кричали там по–дикому. А когда в квартиру сунулись – везде кровища. Два трупа и один безумный. Отец весь истыкан штыком, прямо рубленая котлета, а у старшего брата горло перерезано. Рядом штык–нож валяется, отточенный как хирургический скальпель. А младший брат над отцом сидит, и все руки у него в крови. Он потом рассказывал, что старший брат сначала на отца набросился, а потом себе горло перерезал. Да только ему, конечно, никто не поверил. Потому что он еще много чего рассказывал. И про то, что его брат будто бы и дядьку тоже убил, а еще в какую–то странную игру играл, – но на компе никакой игры не нашли, конечно. Там вообще ничего не нашли. Оба винта отформатированы начисто. А дядька, наверно, просто где–то за городом загулял да и сдох под забором…
* * *
– Бывают B–moves, а бывают D–tales, – заметил Туз. – Чтобы сын военного набросился на человека в нашей форме? Да еще – на своих родных?.. Что у него при этом должно твориться в голове? Как ты себе это представляешь? Нереально.
– Нереально? – в голосе Лиса прорезалась обида. – А ты думаешь, ты все о себе знаешь? Контролируешь все, что происходит в твоей голове? А в снах как? Когда ты во сне видишь кого–то, и вдруг тебе говорят что–то совершенно неожиданное? И настолько умное и по делу, что ты даже после того, как проснулся, еще долго размышляешь об этом? Кто это все выдумывает? Кто этот чертовски хитрый сукин сын, который режиссирует твои сны и сочиняет диалоги?
– Подсознание… – пробормотал Туз.
– Но это же не чужой дядя со стороны! Это ведь тоже из твоей головы берется! Это тоже ты! Только не осознаешь этого. Потому что даже в своей голове ты не везде хозяин. Так, живешь в уголке первого этажа. А есть еще чуланы, чердаки и подвалы, и оттуда иногда тоже доносятся разные звуки… Ты – только один из процессов, выполняемых твоим мозгом. А таких процессов в твоей башке – десятки и сотни, может быть… И таскменеджера, чтобы контролировать все эти процессы, у тебя нет… Пока во сне лоб в лоб не столкнешься, можешь вообще не подозревать, что это существует…
Туз раздраженно фыркнул:
– Даже если это теоретически и можно использовать, в играх–то это откуда возьмется?
– Да проще некуда, – сказал Лис. – Подваливают два человека в черном к тому, кто в игродельческой конторе отвечает за сведение графики и звука на последних стадиях, и делают предложение, от которого невозможно отказаться: ты нам весь матерьяльчик принеси, а мы тебе его утречком вернем. Никто и не заметит, что что–то изменилось. Даже размер файлов не изменится. А Дядя Сэм будет доволен, и у тебя проблем не будет.
– Запугать сотни игроделов? И чтобы не было никаких слухов об этом? Чтобы никто ничего не сболтнул ни разу, даже в баре по пьяни или личному психоаналитику? Да нереально!
– Зачем кого–то пугать? – мрачно сказал Лис. – Все куда проще. Сам подумай: если кто–то научился зомбировать других через игры, то что можно сделать с живым человеком при общении в реале?.. Тут уж растроение личности организовать не проблема! А нужно–то – всего маленький пробел в памяти…
* * *
– КАКОГО ХРЕНА!
Крик ударил по ушам, едва включился свет.
– Что случилось?
– КТО… – у Пацака перехватило горло, он судорожно хватал ртом воздух. – КТО БЫЛ ЗДЕСЬ НОЧЬЮ?!!
– Да что…
– КТО ЗАХОДИЛ В НАШУ КАЮТУ?!!
– Не ори… – процедил Лис, садясь на кровати. – Кто к нам мог заходить, если я клал ложку на ручку? Она бы загремела, если бы кто–то попытался… Вон! Лежит, как лежала. Никто к нам не мог зайти. Успокойся.
– Заходил! – Пацак даже не оглянулся на Лиса. По–прежнему стоял, худой и трясущийся, стиснув в руках простыню, и дико пялился на дверь.
– Да с чего ты взял–то? Пацак! – Лис пощелкал пальцами. – Паца–ак!
Но тут и Туз озабоченно пробормотал:
– Заходил… Смотри, – он указал на дверь.
Не на ручку с ложкой поверх, а выше, где на двери висел календарь под стеклом.
Здесь везде что–то висит. В столовой – с десяток забавных плакатов. И просто надписи, и с рисунками. В нашем коридоре в стенах даже есть специальные ниши, вроде окон в никуда, там висят доски под плакаты, но еще пустые, – кажется, будто черные зеркала. А на дверях во все каюты, с внутренней стороны, месячные календари под стеклом. Чуть разные, но все из одной серии. Числа на фоне бледных узоров. Что–то вроде фрактальной графики.
– Теперь другой… – глухо пробормотал Туз.
– К–кто ег–го пом–ме–менял? – проблеял Пацак. – Кто здесь ночью…
– Тихо! – шикнул Лис.
На цыпочках скользнул к двери, снял ложку и выглянул в коридор.
Где–то за поворотом оживленно говорили, но тут же затихло. И вдруг снова, гораздо ближе: кто–то что–то спросил, другой голос ответил. Стихло. Быстрые шаги, как–то странно звучащие. Из–за поворота появился Артур – босиком, в одних трусах.
– Игорян и Стас не у вас?
Лис смерил его хмурым взглядом. Не стал интересоваться, с какой стати их Игоряну и Стасу быть у нас. Только спросил:
– Когда? Вечером? Пошли к психологу, и?..
– Не накаркай, придурок! Ничего с ними не случилось! Все вместе спать ложились!
– А куда же делись?
– Н–не знаю… Проснулись – их нету… И одежды их нету… – он махнул на Лиса рукой и бросился дальше по коридору.
Лис послушал, как Артур справлялся у соседей. Затем закрыл дверь и оглядел нас.
– Легли спать все вместе… – повторил Туз.
Лис посмотрел на ложку в своей руке, потом на календарик.
– Кажется, – сказал Батый, – узор чуть сдвинут, и масштаб стал больше?
Туз с Пацаком, забыв про одежду, уже деловито обстукивали стены.
– Лис, а в остальных каютах? – спросил я.
Лис кивнул и шмыгнул в коридор.
– Ну где, где же они могли пройти–то, если не в дверь… – бормотал Туз. Закончив со стенами, он изучал трещинки на потолке.
Пацак уже стучал во второй комнате.
– А никого и не было, – вдруг сказал Батый.
– Ну да, как же… Оно само поменялось…
– Почему бы и нет? – мягко заметил Батый.
Он все стоял перед плакатом, внимательно разглядывая его. Сощурился, почти уткнулся носом в стекло.
– Я не знаю, как правильно это назвать, но это не бумага. И не монитор. Зерно очень–очень мелкое, как на мониторе. Но не монитор. Не светится. Просто отражает свет…
В самом деле. Если стекло прижать, и подергать из стороны в сторону – есть люфт – то с одной стороны можно сделать щель в пару миллиметров. А в щели – шлейф угадывается, еще проводки…
– Электронная бумага!
– Вделанная в дверь? И запрограммированная на переключение картинки? – Туз помотал головой, отказываясь верить: – Но зачем?!
А Лис все не возвращался. Я выглянул в коридор. Там назревала буча.
В самом длинном пролете коридора сгрудились почти все наши:
– Нет, Дисней ведь без одежды пропал…
– Ничего не значит! Может быть, его тоже никто не принуждал, он сам ушел?
– В эти коридоры?! Сам?! По доброй воле?!
– Ну эти–то точно сами! Ведь оделись же, и тихонько! И ушли незаметно! Явно заранее сговорились!
– Нет! Не сами! – перекрыл всех Бюрг. Крупный и объемный, как пивной чан. И голос такой же внушительный, будто по цистерне лупят ломом: – Мне Игорян еще позавчера говорил, только я сначала решил, что он дурака валяет, как обычно…
К нему сдвинулись еще плотнее:
– Что говорил?
– Да не тяни, Бюрг!
– Не что, а кто, – с расстановкой сказал Бюрг. – Кто–то был в нашем коридоре. В военной форме, но не наш Перик. А может быть, и вообще… Игорян сказал, он был странный. Желтый и узкоглазый, но не китаеза, а вроде нашего Батыя. И тоже крупный. А двигается – совершенно бесшумно. Игорян его совершенно не слышал. Просто почувствовал что–то, обернулся – и чуть концы не отдал. Этот узкоглазый у него прямо за спиной стоял. И в руке что–то…
– Палм? Как у Перископа…
– Нет, не палм. Игорян толком не разглядел, он и человека–то нормально не разглядел, не в том состоянии был. Но не палм, крупнее. Типа планшетки, только с каким–то странным отростком. Вроде антенны, как у старых сотовых, только потолще и покрупнее…
К завтраку выяснилось, что человека с планшеткой видели еще двое.
С Кешей было то же, что и с Игоряном. А вот с Тигрой – иначе.
Тигра не только за компом герой, он еще и в страйкбол неплохо играет. Как маскируется и в атаке – не видел, не знаю; но ходить умеет почти бесшумно. Даже в нашем коридоре, где и пол, и стены бетонные, и от любого шага стук с эхом, Тигра ходил едва слышно. И любил этим попижонить. Подойдет со спины, быстро и бесшумно – и пальцами прямо над ухом: щелк! Эффект тот еще.
А тут он по делу пошел в конец коридора – до туалетов. По пути кивнул троим ребятам, они в центре коридора стояли, трепались тихонько… Тигра нужду справил, и так же тихо, своей фирменной походочкой, крадется обратно, царь бетонных джунглей…
Успел пройти ровно один пролет коридора. И чуть не схватил инфаркт.
Тигра как раз обогнул колено коридора… на автомате скользнул взглядом дальше по стене, туда где следующий поворот, сделал даже еще пару шагов… а потом понял, что слева от него – не сплошная стена.
Человек! Слившийся со стеной человек! Пока Тигра обходил выступ, человека выдавливало из стены…
Он будто вылуплялся из нее, такой же неподвижный, как бетон, такой же безжизненный. Даже зрачки не двигались. Как у манекена…
– А он не сочиняет? – спросил я.
– Ты бы его видел! – обиделся Туз.
– Но антенна? – укорил за несообразительность Батый, но так ласково, будто усюсюкивал младенца: – Мы ниже уровня земли. Даже если мачта с передатчиком стоит прямо над этим местом, железобетонные перекрытия подавят любой сигнал.
– А если это адаптер для беспроводной локалки? – возразил Туз. – В стенах передатчики. Через них что–то скидывает прямо на планшетку.
– Если бы внутри была сеть, – заметил Батый, – приказы на догтэги посылали бы через эту сеть, майор не ходил бы по столовой с палмом.
– Это не антенна, – вдруг сказал Пацак.
– В смысле?
Пацак поглядел на Туза, будто просил подмоги. Туз неохотно пробормотал:
– Бюрг говорит, что Игорян пропал после того, как с этим шаманом повстречался… И Дисней… Может, он тоже с ним встретился?.. Эта не для радиосвязи антенна. И планшетка эта – совсем не планшетка…
– Народ! – вступил я, пока они не договорились до чего–нибудь совсем дикого. – Не надо сходить с ума. Этого вашего Шамана, может быть, вообще нет. А если и есть, то ходит здесь не для того, чтобы чем–то облучать нас, своими делами занят.
– Ага! – сказал Туз. – И какие, интересно, у него дела в нашем коридоре?
– Он ею указывает, – сказал Пацак. – Выбирает, кто следующий…
– Пацак! – рявкнул Лис. – Кончай нести дичь!
– Это не дичь! Чем дольше находишься в коридоре, тем ближе он оказывается, когда его замечаешь… А если ты его так и не заметил, пока он не приблизился вплотную… – Пацак шмыгнул и гулко сглотнул.
* * *
В столовой на тарелки с овсянкой никто не глядел. Все ждали, когда придет майор.
– Все, ребят! – заявил Фокс. – Не знаю, как вы – а я все! Больше в эти коридоры не пойду!
– Сейчас Перик придет, со своего палма скинет, и пойдешь как миленький…
– Нет! Все, хватит! Прямо сейчас у него все и выясню, что за хрень тут происходит! И пока не объяснит, ни к какому психологу я больше не пойду! Через эти коридоры… Нет уж!
– Плюс один, Фокс.
– Еще плюс!
– Кто еще со мной?..
Только сбивались в отряд сопротивления они зря. Майор на завтрак не пришел.
Прозвенел сигнал на окончание завтрака. Все повалили обратно в наш коридор, но по каютам никто не расходился.
– Не надо играть! – вещал Бюрг. – Я понял, для чего все эти игры, с утра до ночи! Это чтобы отвлекать нас! Чтобы у нас не было времени понять, что происходит, не было времени подумать и разобраться…
Народ поддержал. Даже Туз и Пацак.
– Не нарывайтесь, – шепнул им я. – Не знаю, что здесь с «губой», но, боюсь, если так пойдет дальше, то скоро мы это узнаем…
Но нет, все равно ушли в коридор, вместе со всеми. Кроме нас с Лисом и Батыем, в игре остались еще только две команды. В одной два человека, в другой трое. С Батыем мы их всех выносили на раз–два.
– Ого! – вдруг выдал Лис и пихнул меня локтем.
На мониторах Туза и Пацака вместо игровых менюшек всплыла надпись: «Немедленно вернуться к игре!»
– Сдается мне, Мессир, – сказал Лис, – все как и предсказано… Малые и большие прутняки не за горами.
* * *
В обед майора опять не было, народ начал роптать. И не только из–за майора. На обед оказалась та же овсянка, что и на завтрак. Впрочем, нам–то и еще паре столов выдали нормальные обеды.
Бюрг разорался на всю столовую:
– Эй! А почему мне один овес?! На завтрак была эта овсянка, и опять одна овсянка, и даже без сахара! А у Батыя вон, солянка! Одно мясо, а пахнет как! И борщ! И компот! А мне – овсянки на донышке блюдца, и пустая вода? Ты хоть смотри, что накладываешь!
– Что надо, то и накладываю, – из окошечка раздачи огрызаются. – Вот, видишь?
Солдат в поварском колпаке разворачивает к Бюргу крошечный мониторчик, как у кассового аппарата. На нем номер, фамилия Бюрга, имя–отчество…
– Вот твое меню. И если не сложно, позови сразу всю свою каюту, давайте вместе, чтобы мне с термосами лишний раз не возиться.
– В каком смысле? – дружки Бюрга лезут. – Нам что, тоже одну овсянку? Как утром? Опять?!
– Ничего не знаю! – солдат их обрывает. – Как написано, так и выдаю…
– Да почему?! – Бюрг совсем звереет.
– Играть нужно лучше, – от входа в столовую раздается.
Перископ пришел.
– Нужно?! – Бюрг ревет. – Да кому, к дьяволу, это нужно?!
– Родине нужно! – Перископ тоже рявкает. – Родине нужно, чтобы ты играл лучше, и ты будешь играть лучше, боец!
– Да не могу я лучше играть!
– Можешь. Тренироваться надо почаще, и все получится.
– Да мы и так только и делаем, что целыми днями гоняем поляну за поляной!
– Значит, плохо гоняешь! Думай не о том, как бы по коридору пошляться, или в креслах подрыхнуть, а об игре! Чтобы с чувством, с толком, с расстановкой!
– Да с каким еще–то чувством! – У Бюрка заиграли желваки. – У меня и так уже чувства… уже крыша едет… все вокруг будто через стекло, через вату, будто и не со мной… Будто я только сижу в этом теле, как наблюдатель, и ни за что уже не отвечаю… Еще неделю такой игры, и я совсем в этой кали–юге растворюсь… Тело само по себе будет ходить и играть, уже без меня…
– Симулируем, боец? Играть надо лучше, а не отговорки выдумывать! – Перископ упер руки в боки и с чувством продекламировал: – Как хорошо уметь играть! Не надо ныть, не надо врать, не надо к прапору бежать, накинь, мой милый, фрагов пять. Не надо к повару взывать. А можно взять – и обыграть!
Но к Бюргу уже подошла подмога, и с тяжелыми гаубицами: Тигра, за ним и остальные эм–стайловцы.
– А тот алтайский шаман зачем за нами ходит? – наползают на Перископа.
– Какой еще алтайский шаман? – вот теперь, кажется, майор в самом деле растерялся.
Но народ уже просек привычки Перископа. Научились снимать лапшу с ушей. По крайней мере, первую порцию…
– А то сами не знаете! Ну, может, не алтайский, а мансийский или чукотский… Узкоглазый манекен!
Хмурится майор.
– В вашем коридоре, Тигран?
– Да! То тут, то там! Так и крутится!
– Странно… Не положено тут никаких шаманов, здесь я кашеварю… Узкоглазый, говорите? Смуглый такой?
– Вот именно!
Майор вдруг подобрался:
– Нет таких.
Но Тигра прет как «Пантера»:
– Ну да, как же! И облучателя у него тоже нет?
– Облучатель?
– Чем он нас облучает, что у нас у всех крыша уже почти едет?!
– Ну–ка, ну–ка… Вот с этого места подробнее. Явки, пароли, условные знаки… Какой облучатель? Обычная психотронная пушка, или с торсионным излучателем?
Тигру так просто не отошьешь, но Перископ с издевательской улыбочкой отбивал и все его следующие наскоки. И атаку Фокса с магнумцами отбил. И Бюрга. Играет с ребятами в слова, как с котятами веревочкой.
Ни слова правды. Как обычно. И все же…
* * *
Когда мне отстрелили голову в третий раз, я перестал возить мышкой. Все равно все невпопад. Бросил игру и откинулся в кресле. Было кое–что, что волновало меня куда больше виртуальной пули в затылок.
– Лис, тебе не кажется, что Перископ сегодня был…
– А, тоже заметил? – мигом обернулся Лис. – Малость не в себе наш майорчик, да?
Кивнул и Батый:
– Бледнее, чем обычно, мимика одеревеневшая, словно он с мороза, однако зрачки прыгают очень–очень быстро.
Выходит, не показалось… Тем хуже.
И чувствую на себе взгляд. Это Лис вопросительно на меня глядит. И в его глазах читаю вопрос, над которым и сам думаю:
– Может ли генератор напряжения на пять вольт убить человека?
До сих пор я думал, что лучше не лезть на рожон, просто перетерпеть. Помучают, но отпустят.
Но вот Перископ сегодня… Что с ним случилось, что он стал как боксера после бокового в висок?
А если не только вокруг нашего коридора что–то творится? Если и там, где живет остальной персонал базы, тоже что–то происходит? Что–то, чего не должно быть… И с чем даже они не могут справиться…
– Запросто, если упадет на голову…
– Вы о чем? – Пацак съежился, как напуганный воробей. Глядит то на меня, то на Лиса. – Какой еще генератор, какие пять вольт?..
– О том, – сказал Лис, – что пора взбивать сливки в масло, если хотим выбраться живыми и почти здоровыми.
– Лис, – сказал я, – не может же быть, чтобы никто ничего не знал? В тех каютах, из которых пропадали? Неужели никто совсем ничего?..
Лис кивнул и поднялся.
– Ладно, разведаю. Только и вы уж… Настреляйте фрагов на ужин, а то ведь и нас на овсянку переведут.
* * *
Но сам Лис с охоты вернулся пустой.
– Что? Совсем никто и ничего?
Лис поморщился.
– Кеша что–то знает, вроде бы… Он сегодня к психологу ходил, и вернулся какой–то… – Лис неопределенно помахал пальцами.
– А что говорит?
– Да ничего он не говорит! Старательно делает вид, что все нормально. А начинаешь его пытать – так он тут же: «Мне надо играть, мне надо играть!» Если что–то и знает, хрен кому скажет…
* * *
За ужином выяснилось, что не только Кеша какой–то не такой. Все четверо, кому пришлось после обеда ходить к психологу, были не лучше Кеши. И все упрямо делали вид, что ничего не случилось.
Как и наш майор. Он нам даже улыбался, но слишком уж старательно.
Впервые он был в столовой раньше нас. И не расхаживал по рядам, а стоял у входа. Внимательно оглядывал каждого входящего.
– Он что, – шепнул Туз, – считает нас, что ли?
Пацак зябко поежился:
– А почему у него лицо будто деревянное?.. И глаза… Как у куклы… Скоро совсем как тот Шаман станет…
Но тут наконец–то окошки раздачи открылись, и Пацак тут же кинулся получать еду. В основном из оконца выдавали миски с овсянкой на воде, в лучшем случае – с маленькими лужицами варенья поверх овсянки, но нашему столу – блинчики с мясом.
– М–м, здоровски! – потянул носом Пацак. – Если они и на вкус такие же, как па… А! – У Пацака округлились глаза. – Мессир, ты чего?
А я ничего. Просто врезал ему под столом в колено.
– Положи вилку, – приказал Лис.
– Да чего я…
– Не ори, дурак! – зашипел Лис. И судя по лицу Пацака, ему прилетело и по второй коленке. – И вилку положи! Сказано же! Проголодался он… Мелкий, как хомячок, а жрет, как беременная слониха…
Туз тоже положил вилку, так и не притронувшись к еде.
– Ребят?
А вот Батый уже все понял. Переложил свою порцию к Лису на тарелку и на меня смотрит:
– Я схожу за добавкой?
Если еда по фрагам, то Батыю положен хоть запеченный целиком мамонт.
– Обязательно. Только подожди, пусть Перископ уплывет.
– С кого начнем? – Лис спрашивает, потихоньку оглядываясь. – С Кеши? Или вон с той лягушки–путешественницы?
На нас тоже поглядывают. Наш столик притягивает и носы, и взгляды. Пять порций нормальной еды – посреди столиков с овсянкой и жидким чаем.
– Не так, – сказал я. – Для начала Бюргу и Тигре.
Подкормим заводил, а уж они сами всех остальных выстроят так, чтобы с нами любезничали…
* * *
И с нами любезничали. Правда, до Кеши не добрались. Народ гудел от другого – плакаты!
Оказалось, что стекла в нишах, которые вроде бы для плакатов, – не совсем под плакаты предназначены…
Если прижаться к стеклу, и закрыться руками, чтобы не мешал свет от ламп в нашем коридоре, то можно разглядеть, что за стеклами не доска или стена, а…
Это окна. Только с той стороны очень темно. Поэтому и видно нормально только в одну сторону – если смотреть оттуда. С той стороны наш коридор как освещенная сцена. А вот нам зрителей не видно.
Но иногда и по ту сторону можно что–то заметить. Какое–то светлое пятно.
У Батыя, впрочем, повторить эксперимент не получилось:
– Там ничего нет. За стеклом что–то плотное, задняя крышка стенда или стена.
– Нет, – покачал головой Туз. – Просто окна разные, и свет бывает не за всеми. Надо попасть так, чтобы в это время там светилась хоть какая–то лампа… Тогда можно кое–что разглядеть…
– Там огромный ангар, – сказал Пацак. – Такой большой, что ни дальней стены не видно, ни потолка…
– Это на глубине метров в сто? – хмыкнул Лис. – Ангар, у которого потолка не видно?
– Если это ангар… – глухо пробормотал Туз. – Говорят, там вообще потолка нету…
– Ни стен, ни потолка, – сказал Пацак. – И пол не ровный, а с подъемом. Не бетон там, а земля и что–то вроде травы. А вдали – холмы. А главное, в небе…
– Две луны… – пробормотал Туз. – И двигаются быстрее, чем наша луна…
– Лампы на потолке? – осторожно и мягко предположил Батый.
– Перестань сюсюкать, как с даунами! – взорвался Туз. – Лампы, ага! Движущиеся по потолку! На рельсиках? Планетарий, типа? Подземный?! Здесь?!
– Брось, Туз, – сказал Лис. – Прожектора какие–нибудь, или их отражения. Какую–нибудь технику проверяют, или еще что–то… Передвигают ее, вот и меняется…
– Ага! И кто и зачем эту технику ворочает туда–сюда?!
– Возможно, там депо какой–нибудь одноколейки, ведущей отсюда в Москву? Или к какому–нибудь удаленному запасному выходу…
– Ты сам–то себе веришь, Лис?
– А Сова говорит, – сказал Пацак, – что какие–то тени там видел. Силуэты… Похожи на людей, только ростом раза в полтора больше…
* * *
Когда дали отбой, и остались только темнота и голоса, Пацак пробормотал:
– У меня такое чувство, что мы погружаемся куда–то… В какой–то ад проваливаемся…
– Если всему этому верить, – заметил я.
– Они не врут, – сказал Туз.
– Только не надо сходить с ума.
– Но они не врут! – воскликнул Пацак. – Мессир, это же правда! Я сам…
– Не надо. Сходить. С ума, – медленно повторил я. – Они думают, что не врут.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Туз. – Им все кажется? Но я сам, когда гляжу на эти стекла… А особенно когда к психологу… Там, в коридорах…
– Но когда ты возвращаешься в наш коридор, ты ведь понимаешь, что это все были пустые страхи?
– А я видел! – вдруг сказал Пацак. – Честно, видел! Только не хотел вам говорить, потому что вы… Особенно ты, Лис, и Мессир…
– Перестань сам себя накачивать, Пацак! – рявкнул Лис. – Мало ли, что тебе от страха показалось… У страха глаза велики.
