Текст книги "Ди-джей 2 (СИ)"

Автор книги: Иван Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Иван Сергеевич Васильев
Ди-джей

12

В небольшом скверике на лавочке три подруги мирно щебетали о своих «чисто женских» делах…

– Девочки, вы не поверите… – рассказчица почувствовала, как очередная слеза набегает на глаз. Достала платок и вытерла её аккуратно, чтоб не размазать тушь на ресницах.

– Он был так похож на Штирлица из кинофильма «Семнадцать мгновений весны», – она глубоко и очень печально вздохнула, вспоминая любимые очертания киногероя.

– На Штирлица? – недоверчиво переспросили слушательницы.

– Да. На Штирлица. Вернее, на актера Тихонова: Рост-ну, ну, ну, вот под дверь, даже чуть выше. Зубы, нос, морщинки, родинка – всё его – всё родное – советское – наше. Я, как только увидела его умные, проникновенные, чувственные глаза – сразу заявила: – «Мужчина – я, согласна!».

– …А он: – «Простите, не понимаю? Согласна, на что?».

– Вот, паразит, шифруется под иностранца, – поддерживая горе подруги, презрительно фыркнули справа.

– Да ещё как! – романтично закатив глаза, восхитились слева. – Разведчики, они, все, такие… (В голове возник совершенно иной типаж настоящего разведчика: Высокий, стройный, мышцы так и играют, кудрявые каштановые волосы до плеч, капли воды поблескивают на бронзовом, загорелом теле, когда он выходит из воды со своим большим чёрным пистолетом… Ой девчата – родные – дорогие – держите меня впятером – даже думать про такого страшно – не то, что мечтать!).

Страдалица тем временем чувственно заломила руки и продолжила «плакаться в жилетку»…

– «Ах, гражданин, не разбивайте несчастное сердце, – говорю ему. – «Вы всё отлично поняли: – Я, согласна на всё, что пожелаете! На всё, что захотите. Говорите – куда идти?!».

– …А он: – «Женщина, будете приставать – позову милицию».

– Света, Валя – вы не представляете: Я готова была любить его до гроба, и даже больше! Выйти за него замуж и родить ему сто детей, и они все стали бы маленькими, пухленькими, розовощекими Штирлицами – разведчиками!

– …А он: – «Позову милицию».

……

Из-за деревьев, крадучись словно тень, к месту обсуждения вопросов «мирового масштаба» подошла худенькая, хрупкая, с тонкой девичьей талией, с пепельными, коротко стрижеными волосами молодая особа и попросила одну из «стрекоз» отойти в сторонку.

– Катюша, говори, только быстро, а то у нас с Ниной и Светой заканчивается обеденный перерыв, – нетерпеливо затараторила сплетница. – Нам, ещё идти в аптеку за успокоительным. Ты просто не представляешь – тут, такое! Такое… – я тебе позже расскажу всё подробно по секрету, с глазу на глаз.

– Валя, что будешь делать завтра во второй половине дня? – по-заговорщицки, тихо оглядываясь по сторонам, начала говорить пришедшая.

– Ничего такого, как всегда, на работе. А что?

– Валюш, помнишь, мы с тобой в прошлую субботу ходили на танцы в ДК? Ну, я ещё была в такой белой гипюровой кофточке с голубыми пуговицами, юбка на мне была такая – темная? Туфельки синие на высоком каблуке?

– ???

– Вспоминай: К нам, ещё двое неизвестных ребят подвалили? Один ничего такой – другой так себе. Потом, тот которой поинтересней, пригласил меня на медленный танец. А тот лопоухий, пошел танцевать с какой-то длинной белобрысой метёлкой?

– ???

– Валя! Ну, его Никита звали? А друга то ли Алексей, то ли Егор, а может быть Потап? Они ещё хотели прокатить нас на такси после танцев, но потом у них не оказалось денег?

– Вроде, было, что-то такое, и что?

– Во-о-т, там ещё девчонки выступали из танцевальной студии? Название у них – «Березки» – помнишь?

– Катя, что ты заладила: Помнишь – не помнишь, – слушательница нахмурилась, сделала строгое лицо. – Я тебе, что Анна Каренина, что бы всё помнить и знать? Делать мне больше нечего как с тобой в «Угадайку» играть? Я думала, ты скажешь что-то серьезное, важное, а ты пришла потрепать языком?

– …Некогда мне! У Нинуси такое горе, а ты тут со своими дурацкими вопросами.

– Подожди, не торопись, послушай… – Одна моя знакомая девочка, которая знакомая другой моей знакомой девочки, той, что знает одну из девочек, танцующих в этом коллективе, сказала, что у них завтра будет выступление на каком-то отчётном концерте в ДК! Он начнётся в четыре часа. И она утверждает, что будут выступать «Березки» и будут танцевать под те же самые мелодии, что звучали на предыдущей дискотеке!

От полученной суперсекретной информации губы «любительницы современной музыки» секунды на три онемели и не смогли произнести ничего членораздельного кроме нескольких звуков.

– Чч… чё… чав… да? – она что-то про-че-ча-пела, закивала головой, а затем затрясла руками, как делают глухонемые, помогая передать суть вопроса визуально.

– Так это же классно! – титаническими усилиями общение с миром было восстановлено. – Мне так понравилась их программа. И этот… Как его? Высокий такой, кудрявый ди-джей… Который Валерка, Титов – он тоже будет?

– Да, только тихо, – попытались успокоить «больную» вернувшуюся к нормальной жизни. – И не кричи…

– А почему?

– Потому, что говорят, зал где будут выступать – небольшой – мест мало – а желающих сходить – много.

– …Короче, сможешь отпроситься завтра с работы после обеда? Пойдешь со мной на концерт?

– Конечно, смогу! Ой, а пригласительные, есть? Или как всегда – на авось – прицепом – знакомых будем искать?

– Валя, вход свободный – никто ничего не знает – зал пустой!

– Че, правда?

– Правда, правда. Да не визжи ты так.

– Слушай, Катюш, а давай ещё Нину Рыжикову позовём. У неё, душевная травма – только, что бросил очередной ухажер. Пусть она хоть немного развеется. А то если узнает, что я не позвала её на концерт, а сама сходила – не простит мне этого во веке веков. А мы ведь с ней с детского сада дружим. Даже с ясельной группы.

– Тебе же говорят – мест мало.

– Катя! Слушай, ну можно я её позову, ну пожалуйста? Она будет себя вести хорошо и лишней не будет. Она худенькая – спокойная – её даже воробьи не боятся – она много места не займёт! Если, что посадим её где-нибудь в проходе на стульчик? Ну, Ка-а-тя… Ну, пожалуйста… Ну, что тебе стоит? А я тебе за это дам поносить свою новую кофточку. Которая розовая, с рюшечками… Ты же просила её – помнишь?

– Ладно, – сердобольная и отзывчивая «Мать Тереза» проявила снисхождение. – Позови, но только, потихоньку, чтобы другие не знали. Хорошо?

– Конечно, конечно, конечно!

– Да не дрыгайся ты так! Внимание привлекаешь. Вон, уже прохожие оборачиваются: Видишь, лысого деда с собакой – уже минут пять на нас пялится – наверно думает, что ты сбежала с психбольницы.

– Ой, а можно я ещё Светочку Лязикову приглашу. Мы с ней дружим тоже. Она для меня всегда очередь в столовой занимает, и билеты в кино берёт, и ожерелье мне подарила красивое на день рождение. А то будет не хорошо – мы значит с Олей на концерте – а она дома – в пустой квартире – сидит одна вместе с котом, бабушкой и каким-то дядькой, который снимает у них комнату. Всеми позабыта – позаброшена. Грустит одна в могильной тишине – слушает, как вода в центральном отоплении булькает да временами поет унитаз.

– Договорились, бери свою Светку. Но больше никого-никого… – поняла?

– Поняла, поняла, поняла.

– Да не прыгай, как полоумная! А то кто-нибудь позовёт милиционера.

13

Вениамин Эдуардович Григорушкин в общении был человеком деловым, вдумчивым, рассудительным. Дела свои он всегда держал в строгости и баловства не допускал. При разговоре с серьёзными людьми любил употреблять словосочетания солидные, весомые, располагающие к продолжению важного разговора такие как: Конкретно аргументируй, разумно подтверждай или даже творчески инициализируй и прочие не менее звучные фразы.

Вот и книги в читальном зале библиотеки он читал всегда толстые, повествующие о великих событиях в истории народов, о революциях, войнах, дворцовых переворотах.

Дни и ночи напролет (С утра и до позднего вечера) в свободное от работы время готов он был постигать труды Достоевского, Чехова, Толстого… У таких книг, как давно заметил Григорушкин, даже запах был какой-то особенный: понюхаешь – и сразу хочется читать.

К тонким изданиям Вениамин Эдуардович относился пренебрежительно – считал их несерьезными – с не проработанной до конца сюжетной линией, с нераскрытыми характерами главных героев. (А скорее всего, просто потому, что они были тонкие и быстро заканчивались!).

Зато положительно относился к худенькой библиотекарше Анастасии, в дежурство которой он старался приходить с самого начала работы читального зала. Сидеть за книгой, думать и смотреть… смотреть… смотреть… (Особенно в её большие, красиво вырезанные, практически без зрачков, цвета сиреневого тумана, глаза).

Юная работница читального зала всегда подробно рассказывала Вениамину Эдуардовичу о том или ином авторе. Давала советы, рекомендации, поддерживала разговор о прочитанном.

И вот, для того чтобы наконец-то определиться с ответными чувствами и расставить все точки над «i», Вениамин Эдуардович одел модный серый пиджак «В крапинку», отполировал до зеркального блеска ботинки, отутюжил стрелочками брюки, причесал львиную шевелюру и к двум часам дня (Время начала смены кудесницы) отправился в библиотеку.

…Двенадцать шагов до встречи с ненаглядной, миловидной, стройной как мотылёк книговолшебницей, – Григорушкин досадливо обрывал свои мечты, когда над головой его любимой начинал светиться нимб.

…Пять… – Она должна понять меня, мои чувства, переживания, стремления и сказать – «да».

…Три шага из тех десяти, а может быть ста тысяч километров, которые разделяли их до первой встречи. Всего лишь три шага – всего три…

– Где же она?

В зале стояла мертвая тишина.

– Нет, и не будет Анастасии! – сухая, костлявая, похожая на сморщенный лист женщина окатила презрительным взглядом постоянного читателя. (Как бы показывая – у нас солидное заведение, а не дом свиданий!).

– Как не будет? – Григорушкина словно ошпарило кипятком: Его сердце забилось часто и неритмично. Он чуть побледнел. В голове, подобно ядовитым змеям, поползли скользкие, неприятные мысли. – «Заболела? Уволилась? А может… вышла замуж?».

Чтобы унять в коленях дрожь, он уселся в одно из кожаных кресел, стоявшее возле стола с газетами и журналами.

– На танцы ускакала наша стрекозель, – вид у «архивной мыши» был недовольный. Глаза блестели, губы подрагивали, руки самопроизвольно брали различные книги, вертели в произвольном порядке и тут же ставили на место.

– В середине дня? – змеи продолжали шипеть и кусать друг друга. «Неужели опоздал? Меня кто-то опередил? Не может быть? Она не такая!».

– Репетиция у неё – в творческой самодеятельности, чего-то там… скачет – поёт – пляшет, – сменщица Анастасии резко захлопнула очередную книгу и пренебрежительно отодвинула её в сторону, точно совсем никчемную вещь.

– Пляшет? – обескураженный «молодожен» недовольно завозился на своём месте. На лице Григорушкин мелькнула гримаса разочарования, отчего он стал похож на обиженного мальчишку. (Подумать только – его Настенька – скачет, поёт, пляшет! Оказывается он так плохо знал свою будущую невесту).

– Да. Неделю репетирует, без передыха, все дни напролет – вместо того чтобы работать – ходит неизвестно где – занимается непонятно чем – прохлаждается непонятно с кем. А я вкалываю – как трактор. А могла бы спокойно, не торопясь окучивать картошку, разгребать землю на приусадебном участке или помогать мужу пилить дрова.

– …Кстати, сегодня, у неё, после обеда, отчетный концерт – так, что приходите завтра с утра – должна выйти на работу.

– А где выступает – не подскажите?

– В районном ДК на улице«…ского». Там ищите, если интересно.

14

Уже более часа шёл творческий концерт в переполненном зале Дома Культуры.

Исполнительницы очередного номера весело под баян водили хороводом кадриль.

Настроение у Григорушкина было ужасное: Проходил номер за номером, а его избранницы всё не было и не было.

Судя по времени выступления, концерт уже завершался. Скорее всего, это был последний номер в творческой программе, а его будущая невеста-библиотекарша-фиалкоглазая красавица решительно отказывалась показываться на сцене.

«Архивная» карга!» – в мыслях несостоявшегося жениха зрел чудовищный план мести библиотекарю – сменщице Анастасии. – «Чтоб тебя разорвало на части! Скорее всего дала адрес не того ДК! Закончится концерт – приду и сожгу библиотеку вместе с твоими дурацкими толстыми книгами – к чёртовой бабушке!».

На сцене появилась ведущая.

– Дорогие друзья! Мы рады, что вы посетили нашу программу… – она начала благодарить присутствующих в зале.

«Так и есть – всё – конец выступлениям – свадьбы не будет – обманула проклятая ведьма!», – Вениамин Эдуардович поморщился. Старая перечница специально перепутала место выступления Анастасии или сказала неправду, чтобы не расстраивать его плохими известиями.

Григорушкин начал подниматься с места. К его удивлению зал был не просто заполнен, а забит до отказа. Людей набилось столько, что даже в проходах и зонах где отсутствовали места для зрителей, «яблоку негде было упасть».

Присутствующие, в отличие от него, не собирались покидать мероприятие. Все чего-то ждали. Многие вставили на носочки, пытаясь рассмотреть происходящее поверх голов. Опоздавшие, желающие попасть на концерт, толпились у входа.

– …Подготовили для вас подарок, – конферансье продолжила говорить. – Выступление творческой группы «Березки»! Друзья, поприветствуем исполнителей!

– У-о-у, – раздался довольный шум зрителей, – теперь «молодожен» понял, кого ждала переполненная чаша ДК.

В зале погас свет. Это было непривычно.

Возникший мрак увеличил интерес зрителей к мероприятию.

Со всех сторон, из темноты, всё громче и громче накатывался гул далёких и многочисленных аплодисментов.

– …да! дА! ДА! Д А! – он приближался, подобно несущемуся навстречу безумному поезду, многократно усиливался и эхом разносился по всему помещению.

– Данс! – одиночная вспышка света на сцене, подобно всплеску молнии, на короткое время осветила один из барабанов.

Появился звук включившегося зажигания двигателей ракеты.

Зазвучали обрывки фраз переговоров специалистов из ЦУПа (Центра управления полётом).

– …Девять, восемь, семь, шесть… – на фоне шипения вырывающихся из сопл языков пламени отчётливо были слышны слова обратного отчета стартующего космического корабля.

– Дан! Да-дан! Дан! Дан! Тунс! – зазвучали отрывистые звуки. Короткие вспышки огней, замигали в кромешной тьме, выхватывая контуры барабанов по которым наносила удары барабанщица.

– У-у-у-ох! – нарастал шум одобрения из зала, подкрепленный многочисленными хлопками.

– Хх-рр-фф-шш! – тишину зала в клочья разорвал громкий рёв взлетающей ракеты и крики ликования специалистов ЦУПа.

Издалека, донесся звук трубы…

– Огромная буква «С» запульсировала белым светом на заднике сцены.

Пронзительно зарычала электрогитара.

Новый, более громкий и продолжительный звук трубы…

В темноте на огромном экране проснулись и стали перемигиваться ещё две буквы, высвечивая «С С С».

– Да-дан-тунс. Дан-тун-данс. Да-дан-тунс… – одновременно каждый удар палочкой по натянутой поверхности заставлял мигать огонёк возле того или иного барабана. С бешенной скоростью высвечивал их очертания для зрителей.

– Дунс-данс-дан-данс-дунс-дан-дан… барабанщица в перемигивании огней стала походить на многорукого Шиву. Она играла все быстрее и быстрее.

Музыкальная установка превратилась в пылающий всполохами костер.

По сцене заметались зеленые, красные, желтые, сиреневые зайчики.

Мигающее слово из четырех букв «С С С Р» полностью заполонило собой весь задник сцены.

Под потолком проснулись прожекторы. Мощные лучи по очереди стали хищно выхватывать из темноты и оставлялась на сцене девушек с гитарами.

С каждым ударом барабана возникающая из глубин мрака очередная исполнительница как будто просыпалась ото сна и начинала с небольшой задержкой повторять движения предыдущей участницы.

– Дан-дан-дан-тунс-дан-тунс! – палочки ускорились, и гитаристки подобно облакам света расплылись по сцене, оставив в середине исполнителя композиции.

Певец, в пышном парике, в крупных очках закрывающих половину лица, весь утянутый в черную кожу, откуда-то из темноты выхватил микрофонную стойку, поставил её на пол и, наклонившись чуть вперед, начал исполнять песню…

   Мы в космос прорвемся. Прощальный парад.

   Надеюсь, вернемся на землю назад.

   Наш выбор смотреть свысока.

   Пора в полёт….

– Да! Да! Да! – Григорушкин, проникшись атмосферой царящей в зале, вместе со всеми, в едином порыве, начал подбадривать выступающих. Более того, он наконец-то разглядел в первых рядах исполнителей свою суженную-ряженную. И безудержная радость ещё больше заполнила его. Вениамин Эдуардович в порыве чувств захлопал в ладоши, а спустя некоторое время затопал ногами.

Колонки в зале надрывались и дрожали, точно хотели оторваться от сцены и улететь.

Голос певца звучал так сильно, что казалось, ему невыносимо тесно в четырех стенах, что он рвется наружу – куда-то – туда – далеко за Москву-реку, за город, в поля, в степи – на просторы…

– О-о-о… Финальный отсчет… – подпевал Григорушкин вместе со всем залом уже к концу второго куплета.

– Финальный отсчет… – один из присутствующих, сидевших рядом (Долговязый парень с длинными засаленными волосами) вскочил со своего места, снял джинсовую куртку и начал активно вертеть ею в воздухе, подобно вентилятору, поддерживая выступающих.

– Финальный отсчё-ё-ё-т… – зал дышал, жил, двигался, переживал единым организмом. Многие зрители поднимали руки над головой и громко хлопали.

………

– О-о-о, наш финальный отсчёт… – слова песни вместе с музыкой постепенно начали затихать, как бы удаляясь вдаль. Барабаны звучали всё тише и тише.

– Ещё… Ещё… Ещё-ё! – мощный прилив эмоций и энергии переполнял зал. Температура поднялась минимум на пять градусов. Давление безудержно росло.

Зрители понимали, что концерт завершается и скорее всего, звучит последняя песня. Люди начали подниматься со своих мест, недовольно гудеть, возмущаться, требуя при этом продолжения праздника.

– Ещё… Ещё… – Григорушкин повторял вместе со всеми и громко хлопал. – «Чего так мало? Всего одна нормальная песня? А я даже не успел толком рассмотреть свою плясунью?».

В углу сцены появилась ведущая, плавным движением рук стала успокаивать зрителей.

… К всеобщей радости присутствующих сумрак вновь окутал зал.

– Дан-данс-данс-дан, – словно забивая сваи, громко загрохотали барабаны во мгле.

– У-у-у-о-а! – довольно зашумели зрители. – Да-а!!! Давай!

Новая, неизвестная композиция начала медленно усиливаться в колонках.

Зарождающуюся мелодию поддержал громкий хлопок. На сцене дружно вспыхнули два ярких огонька. Заметались в пространстве.

– Дан-тунс! Да-дан-тунс! Данс-дан! – на фоне проигрыша барабанов огни раздвоились. Потом их стало восемь. Затем двенадцать.

Огоньки под музыку начали двигаться, кружиться, танцевать, выплясывать различные кульбиты, змейки, зигзаги… (Примерно так https://www.youtube.com/watch?v=yCfQBGu9IC4).

Наконец-то прозвучал долгожданный звук далекой трубы, свидетельствующий о начале любимой мелодии.

Всё пространство медленно заполнилось красным светом, перекрасилось в синий, а затем покрылось густо фиолетовым налётом, создавая впечатление иноземности.

На сцене, под зарождающуюся композицию, лихо крутя микрофонную стойку над головой, появился вокалист.

– Хей Хей Хей, – он держал её двумя руками на уровни груди, чуть подпрыгивал и задорно подбадривал зрителей. (Поведение на сцене певца кардинально изменилось – словно это был совсем другой человек).

За его спиной, из-за кулис появились гитаристки. Выстроились неведомой фигурой.

Поведение исполнительниц также поменялось: Они стали более активно смещаться под музыку. Скользить по полу. Плавно двигать бёдрами. Качаться из стороны в сторону.

– У-о-е… – на распев, под бой барабанов, произнёс солист весь утянутый в кожу. Он резко оторвал микрофонную стойку «от земли». Вертанул над головой. Начал кружить её под музыку, выпрашивая ещё более громкие аплодисменты.

В ответ на необычные действия певца фонари юпитеров соединённые со стробоскопами сверкнули, а затем сошли с ума: Они замигали в бешенном темпе, задрожали, запульсировали от нетерпения и ярости так, как будто это была их последняя композиция – старички явно прощались с прожитой жизнью.

В глазах присутствующих замельтешило. Движения артистов размылись: Неведомые силы замедлили их во времени, затем поделили на части, а напоследок ещё и сдвинули в пространстве.

– Ого-о!!! – ответил зал в едином порыве на невиданные чудеса игры света и тьмы.

Певец усилил всеобщее безумие зрителей – резко схватил стойку «за горло» и волоком поволок её в сторону, а затем, откинув длинные волосы со лба, запел… «русскую песню» по-английски. Причем так хорошо, что создалось впечатление, что он пел её всю сознательную жизнь…

Уиэ ливин тэ гезэ,

Бат стил итс феэ уэл

Энд мейби уил кам бэк,

Ту ёс, ху кэн тел?..