Том 1. Стихотворения, статьи, наброски 1834-1849
Текст книги "Том 1. Стихотворения, статьи, наброски 1834-1849"
Автор книги: Иван Тургенев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
(глухо)
Антонио… да – я должен
Быть у него. Когда я с ним, мне легче,
И если он меня не остановит,
Не укротит моих мучений – я
Решен. В ничтожной этой грязи
Мне надоело ползать. И пускай
Между людьми, которые меня
Понять не могут и не в силах,
Про Стено скажут, что он – робкий мальчик,
Не мог снести тяжелое ярмо
Своего горя – своей жизни, что
Он от нее ушел в могилу * , – мне
Всё это так ничтожно! Не хочу
Я жить в их памяти; мне было б стыдно
Быть славным у людей…
Джулиа
Я ничего не слышу,
Едва уста он шевелит – поближе.
Стено
Вот он опять; над морем он стоит,
Покрытый кровью; прямо в очи
Мне смотрит он. Печальная насмешка
В его глазах, и в них бессмертье муки…
Куда я ни смотрю, он предо мной!
Но пусть мои глаза заплачут кровью,
Я не закрою их.
Джулиа
Как дико он
Глядит на море. На его челе
Лежит презрение и ужас…
Стено
Он
Исчез. Но если б он еще одно
Мгновенье бы остался – я бы умер:
Он своим взглядом тянет мне из сердца
Всю кровь…
Джулиа
О Стено!
Стено
(вздрагивая)
Кто здесь? Джулиа? ты?
Зачем ты здесь?
Джулиа
Я думала, что вы
Давно забыл», синьор, мое имя.
Стено
Зачем ты здесь? и…
Джулиа
(быстро)
О, скажите мне,
Где мой Джакоппо?
Стено
Я не знаю.
Джулиа
Богом
Молю я вас, что сделали вы с ним?
Стено
Я его видел. Мы расстались мирно,
И он придет.
Джулиа
Зачем же вы так грустны…
Я здесь давно.
Стено
Давно?
Джулиа
О, не сердитесь,
Я вас не понимала никогда;
Вы слишком для меня высоки; что-то
Вы говорили тихо… Я молчала…
И против воли вырвалось из груди
Из непокорной – ваше имя…
Стено
Джулиа…
Ты ничего не видишь там… над морем…
Джулиа
Я, Стено? Ничего.
Стено
Нет? А… я вижу…
И что теперь передо мной – дай бог
Тебе, дитя, не видеть!
Джулиа
(берет за руку Стено)
Стено…
Твоя рука холодней льда. Ты болен.
Пойдем ко мне.
Стено
(мрачно)
Прочь! Прочь! Мое дыханье
Губительно. Подходит он… подходит…
Я с ним могу бороться. Но ты, Джулиа…
Иди, иди.
Джулиа
Нет, я останусь здесь.
Стено
Кто тебе право дал?
Джулиа
Моя любовь!
Стено
Твоя любовь?
Джулиа
Да… да. Пред этим небом,
Перед тобой тебе я говорю —
Люблю тебя я, Стено… если ж ты
Меня с бесчувственным презреньем
Отринешь прочь…
Стено
(пронзительно глядя на нее)
Ну, что же?
Джулиа
(падая на колени)
О мой Стено!
Люби меня!
Стено
Ха! ха!
(Уходит.)
(Джулиа остается на коленях и прячет руками лицо.)
Джакоппо
(вбегая)
Мне верить ли глазам!
Моя сестра лежит пред ним в пыли,
И он… А, он ушел! И ты могла
Унизиться – ты, Джулиа, – до моленья!
И это видел я! Нет, это слишком… слишком.
Теперь что остается мне? Мой нож,
Мой верный нож – приди, приди ко мне,
Не измени мне!
Джулиа
(с криком вскакивает)
О Джакоппо!
Джакоппо
Да!
Пойдем! А – Стено до свиданья.
(Оба уходят.)
Конец второго действия.
Явление первое
Келья Антонио. На столе череп и библия. В углу распятие.
Антонио
(один)
Уж скоро полночь. Лампа догорает,
Но сон меня не клонит. Я привык,
Когда всё тихо и темно, сидеть
Один и думать думу. В эти
Полночные часы ко мне слетают
Явленья странные и чудные, и я
Ясней читаю в книге жизни. Да —
Мои глаза, потухшие давно,
Привыкли разбирать во тьме видений
Слова великих тайн. Но тот,
Которого я встретил в церкви, – да,
Он выше стал меня и глубже
Проник в грудь мира. Но – безумец!
Он жизнию купил страданья. Нет,
Такого знанья не хочу я. Люди
Мне еще братья до сих пор.
Слышен стук в дверь и Голос говорит:
Антонио!
Молчание.
Антонио!
Антонио
Кто там?
Голос
Стено.
(Антонио молча отворяет дверь – входит Стено.)
Стено
Я пришел
К тебе, старик, за делом тайным…
Твой тесен дом, Антонио.
Антонио
Гроб теснее.
Стено
Но там нет человека… В этой келье
Он есть, и он тут весь… А! этот череп! *
Зачем он у тебя, монах?
Антонио
Мне он
О мне самом напоминает.
Стено
Да —
Под этой желтой костью, может быть,
Таилось много дум и много силы.
И, может быть, здесь страсти бушевали —
И это мертвое чело огнем
Любви горело… а теперь!..
Кто знает?
И череп мой к монаху попадет,
И он его положит подле библии
У ног креста. Его возьмет другой
И то же скажет, что я говорил
Теперь…
Антонио
Мой сын…
Стено
Да, я забыл. Антонио,
Садись и слушай. Но, старик, когда
Во время моего рассказа здесь
Свидетель будет третий – и твои
Подымутся на голове власы,
И тайный ужас в грудь тебе заляжет, —
Не прерывай меня, будь тверд, Антонио.
Минута молчания.
Антонио
Я слышал – говори.
Стено
И так да будет!
С тобой идем мы в страшный тайный бой,
Ты с верой, друг, я с<о> своим познаньем
И с муками моими. Слушай, старец,
Перед тобой я душу раскрывал
Тогда, как, помнишь, – в церкви я увидел
Тебя впервые. Но я приподнял
Тебе один конец завесы; я
К тебе пришел, самим собой гонимый,
И всю ее открыть перед тобой
Хочу теперь. Моя душа холодна,
И в сердце жизни нет. Но я хочу
Дышать свободней и в чужую грудь
Излить всё мое горе и страданья.
В удел я получил при колыбели
Высокий ум. И вот когда, впервые
Смотря на небо – я себя спросил —
Кто создал этот дивный свод лазурный,
Во мне проснулся он. Тогда еще
Во мне душа была яснее неба,
И я пошел за богом с теплой верой,
С горячей, пылкой верой. И тогда
Узнал я деву – на призыв любви
Ее душа отозвалась моей. Она
Мне по душе давно была родная,
И после бога я ее любил.
Однажды я ее искал – и долго
Не находил я моей девы. Мне
Вдруг стало безыменно грустно. С той
Поры ее я не видал. И что-то
В меня чужое вкралось… Жутко стало
Мне слушать в церкви гимны богу;
Наперекор судьбы хотел я стать
И вверился уму. Вокруг меня
Всё изменялось быстро – я людей
Познал, и глубоко. Всё, что прекрасно,
Что дивно мне казалось на земле,
Мне опротивело. И стал я мрачен,
Я чувствовал, как застывала кровь
В моей груди – во времена былые
Столь пламенной и чистой – как чело
Мое браздилось от глубоких дум.
Я счастье стал терять, и больно-больно
Мечтать мне было о былом. Но я
Тогда увидел, что напрасно
Мечтать мне было о невозвратимом.
О, лучше быть раздавленным, Антонио,
Чем побежденным, и не стал я верить.
И с той поры я умер для того,
Что любят люди. Я уж не страдал,
Во мне убито было чувство горя.
Мой дух окаменел. И думал я:
«Судьба меня оставит. Я довольно
Терпел». И вот однажды я в груди
Застал давно погасшее волненье
И тайный ужас. Надо мною что-то —
Я это чувствовал – ужасно тяготило…
И это был мой демон. Ты не веришь,
Антонио, но знай же, что он здесь, —
Мне сердце говорит. И этот демон
Всё то, о чем во тьме ночей я думал,
О чем так долго, долго я мечтал,
Мне осветил, как будто мимоходом.
И предо мной расторгнул на мгновенье
Покров, лежащий на святом челе
Природы. Что же? Я увидел – бездну
Меж мной и знаньем. Ожил я – мой взор,
Мой жадный взор хотел проникнуть тайны
Души и мира… но они так быстро…
Мелькнули предо мной – и я не мог
Постигнуть их. Но я познал ничтожность
Того, что прежде думал я. О! О!
Здесь
(положил руку на чело)
хаос – а в душе страдание!
Как будто бы, смеяся надо мною,
Завесу мне на миг он приподнял,
И снова она пала между мною
И целым миром. О, это мученье
Ужасней ада. Как? Перед тобой
Лежит мета твоей несчастной жизни, *
Ты к ней… ты ее видишь – и нельзя!
Так близко быть и так далеко! Нет!
Пусть терпит раб – не Стено. Если
Меня не нужно смерти – я насильно
Отдамся ей!
Антонио
О Стено! Никогда
Смерть не приходит слишком поздно.
Стено
Нет!
Я не хочу – не должен жить. И что
Меня так тянет к жизни? Я не нужен
Ни одному творенью на земле. И мне
Не нужно ничего. Мне в тягость жизнь. И я
Хочу, желаю смерти.
Антонио
Я молчу.
Когда ты сам упал, то неужели
Ты думать мог, что я, я, слабый старец,
Тебя рукою дряхлой подыму. Иди
Один по трудному – тернистому пути
Бесцветной и холодной твоей жизни,
И если ты дойдешь…
Стено
(вскакивая)
Молчи – молчи!
Твоя рука дрожит. Не правда ли, мой старец,
Ты видишь, там стоит – он! он! всё он – с рукой
Поднятою – с безжизненно-холодной
Улыбкой на сухих устах! Меня
Зовет он – я иду.
Антонио
О Стено, Стено —
С твоим умом как низко ты упал!
Стено
Да, я упал. И эта мысль меня
Убьет. Тем лучше. Что я медлю!
Прощай! И если есть за гробом
Другое время – другой мир – тогда
Мы с тобой свидимся, Антонио!
(Ух<одит> Стено.)
Антонио
Нет.
С тобой не будет мне свиданья,
И если ты насильственно взойдешь
Туда, где судия нас ожидает,
Не искупят тебя твои страданья,
И с горестью обнимешь ты тогда
Тобой давно желанное познанье.
Явление второе
Комната Джакоппо.
В глубине кровать, покрытая занавеской. На авансцене стоят Джакоппо и Риензи.
Джакоппо
Надежды нет?
Риензи
Надежды?.. Мало.
Джакоппо
Риензи,
Вы говорите брату.
Риензи
Да, я знаю,
Вам грустно, больно; но я должен, должен,
Мой бедный друг, вас разочаровать.
Джакоппо
(схватив себя за голову)
О, этот Стено!..
И давно ли, боже,
Моя Джулиетта в очи мне глядела
С улыбкой на устах! Она кипела жизнью,
И жизнью девы… А теперь – о Риензи,
У вас была сестра?
Риензи
Нет.
Джакоппо
О мой друг,
Если б вы знали, что у меня тут
(показывая наголову)
И в сердце. Боже! Боже!
Риензи
О, молчите!
Вы слышите ль ее дыханье?
Джакоппо
(остается недвижим; шёпотом)
Я?
Нет!
(С пронзительным криком бросается к кровати и раздергивает занавес.)
Джулиа! Джулиа!
Джулиа
(слабо)
Стено…
(Умирает.)
Джакоппо
Риензи, Риензи,
Скажите мне… скорей…
Риензи
Закройте ей глаза.
Джакоппо
О!
(Падает без чувств на труп Джулии.)
Долгое молчание.
Еще одно, еще одно дыханье,
Молю тебя, сестра, еще одно.
Подумай – ты мне, своему Джакоппо,
Ни слова не сказала. Джулиа… встань,
Скажи мне слово перед смертью, Джулиа,
Которое я б мог хранить как клад…
Меня всегда ты горячо любила
И на привет приветом отвечала.
Теперь молчишь ты – да! молчишь!
И твои руки так холодны, Джулиа?
Зачем глаза полузакрыла ты?
Ты знаешь, я люблю смотреться в них,
Они так чисты, так лазурны —
Как небо… Джулиа, Джулиа, отвечай…
О, она холодеет!
(Быстро вскакивает и схватывает Риензи.)
Стой! Ты от меня,
Убийца, не уйдешь! А что ты сделал
С моей сестрой.
(Таща его к кровати.)
Смотри – она мертва,
Но на щеках румянец не погас,
Ее глаза еще сияют негой,
И ты ее убил. О! деву… деву
Тебе не жалко было умертвить!
О, я тебя убью у ее ног.
(Вынимает кинжал.)
Риензи
(вырываясь)
Джакоппо! я Риензи!
Джакоппо
Ха! ха! ха!
Как будто я не знаю Стено!
Но не уйдешь ты от меня,
Вот тебе жертва, Джулиа!..
(Бросается на Риензи.)
Риензи
(становится на колени)
О, пощади!
У меня есть отец, жена и дети!
Я их люблю, Джакоппо, – моей кровью,
Невинной кровью, нож не обагряй,
Она падет на твою душу!
Джакоппо
О!
У тебя есть жена и дети, Стено,
Теперь могу я мстить сестру! Меня,
Ничтожный, ты ее лишил! Ни слова —
Тебе пощады нет!
Риензи
(вспакивая)
О, если так,
И если все моления напрасны…
На помощь мне, отчаянье!
(Схватывает руку Джакоппо и смотрит ему в глаза.)
Я Риензи!
Смотри!
Джакоппо
(с иронической улыбкой)
А, право!
(хладнокровно)
Ты умрешь!
(отталкивает его – и с бешенством)
Прочь!
Риензи
(трясет дверь)
Дверь заперта! и нет спасения!
Мадонна! помоги мне!
Джакоппо
Ты зовешь
Мадонну! высоко до неба!
(Убивает Риензи.)
Риензи
(падая)
Мои дети!
(Умирает.)
Молчание.
Джакоппо
(опомниваясь)
На ноже кровь
Чья это кровь? Не знаю.
Что было здесь? Кто это там лежит
С кровавой раной в левой груди?
И кровь течет на белый пол,
Журча невнятно… Джулиа!.. Молчание.
(Оглядысается назад.)
О, вот она!
(Бежит и обнимает ее.)
Теперь я понимаю…
О боже… я убийца… Риензи… Риензи,
Мой добрый друг, о встань! Нет, нет.
Удар был слишком верен. Сердце… сердце…
Зачем это всё мне!
Молчание.
Чу! они идут…
Ко мне! Куда мне скрыться… нет спасенья…
Находят труп кровавый… меня ищут…
Я здесь… я здесь… убийца здесь!
Меня убейте, как убил я Риензи!
Молчание.
На площади я вижу эшафот,
На нем лежит… блестит секира,
В тележке с палачом сидит
Убийца. И народ стоит
Вокруг него бесшумными толпами…
Пора! пора! палач зовет,
В последний раз взгляни на небо!
И вот идет; он. На его челе
Лег ужас мрачной тучей…Вот кладет
Он голову на плаху… Стой! палач!
Этот убийца я!
Я вижу —
Передо мной стоит отец. Он страшен,
И дыбом на его главе стоят
Его седые волосы. На Джулию
Он кажет мне, и дик и грозен
Огонь его очей. О, пощади!
Отец; я не умел ее сберечь,
Как ты велел мне, умирая…
Ее отмстить сумею я!
(Сильно.)
И если
Моя рука убила друга… я
Еще не отомстил сестру. Клянуся небом,
И если б капля крови его там
Давила душу каменной горою —
Мне кровь его нужна. Да, Стено
От мести брата не уйдет. Клянусь.
Невинной этой кровию, клянуся
Я смертью Джулии моей,
Я не сомкну своих очей,
Пока с его потухшими очами
Не встретятся они. Тогда
Пойду я к судие. Ему
Скажу я: синьор, я убийца,
Меня судить не нужно. Палачу
Отдайте рыбака Джакоппо,
И с радостью на плаху я склоню
Мою усталую главу.
Я смело стану перед богом.
Он видит всё. И если мне и там
Удел другой, тяжелый, будет дан,
Роптать не буду я на небо,
Я искуплю своею вечной мукой
Мою сестру. И я решен. Нет, нет!
Мне не забыть кровавый свой обет…
Пора, пора, мне шепчет голос тайный,
Мой нож – ты здесь – пойдем.
(Уходит Джакоппо.)
Явление третие и последнее
Комната Стено.
Стено (один, у окна)
Проходит ночь. Луна бледнеет. Темя
Высоких гор, покрытое снегами,
Алеет понемногу. Рим встает
С его семью холмами. Тихо, тихо
День гонит ночь. И звезды убегают
С своей царицею-луной. Как чудно
Всё на небе и на земле. По Тибру
Скользят неслышно лодки рыбаков.
Вокруг ладьи рябятся волны. В них
Мешается и слабый свет денницы,
И умирающий свет звезд. Вот солнце.
Как царь, как бог, взошло оно на небо,
И от него волнами света
На землю льется жизнь.
.
Прошло вчера. Настало нынче. Завтра
Не будет нынешнего дня. Идет
Мгновенье за мгновеньем и проходит
Неслышно и незримо. Вечный круг
Есть твой символ. Природа. Грустно! грустно!
Но если ты. прекрасная, всегда
Одна и та же, о, всегда ты дивна!
Как велика ты для людей…
Они тебя не понимают – люди!
Какое жалкое творенье человек!..
.
Он входит в мир. Он дышит. Вместе с жизнью
Его встречает боль. Вот он растет,
Не зная сам, зачем он в мире. Но…
Он любит всё, что видит он; ему —
Жить и любить одно и то же. Вот
В нем разум понемногу разгоняет
Его мечты любви. В нем мысль впервые
Зажглась, как молнья в туче. Он живет.
Он начал жить и уж узнал страданье,
Но в нем еще всё молодо и свежо,
Он верит в свою силу и вперед
Идет бесстрашно – полный веры. Он
Еще не познал сердцемгоря,
Он для судьбы еще так мал. Он видит
На небосклоне тучи – и, надежный,
Он их зовет. Ему сразиться любо,
Он весь – огонь и сила. Наконец —
Идет судьба. Могучая, в объятья
Берет его и мочною рукой
Она пред ним открыла жизнь нагую…
И вот он узнает, что всё, что думал он
О добром, о высоком на земле —
Мечта. О, знаю я, как горько
Терять так быстро всё, чему мы верим,
К чему прилипли мы душой. И вот
Она его сломала и потом
С усмешкой бросит на путь жизни —
Живи!.
И если в нем нет силы и презренья
К земле, куда прикован он,
Пойдет вперед он, изможенный
И будет жить, пока угаснет он.
Но если в нем душа горда и смела,
Он разорвет свои оковы… Мне ль
Дышать, согбенному рукою
Судьбы? Нет! нет! Пора, пора!
.
И для чего я жил? О, для того ли,
Чтобы познать, как эта жизнь низка,
Чтобы встречать бездушных тварей в людях,
Не в состоянии понять, что я
Им говорил из глубины души…
Им слишком были темны мои речи…
Они не в силах думать… Ни одной
Не встретил я высокой думы
Между миллионами людей. И вот
Кому дана в владение Природа!
(Он впадает в задумчивость.)
Передо мною вижу я порог —
Он жизнь и вечность разделяет,
Я у него стою. Напрасно очи
Туда за ним я устремляю. Всё,
Что там нас ждет, – подернуто туманом.
О, если б мог я тайну разгадать,
Я б отдал за нее всё мое знание.
.
но если я на миг остановлюсь
И оглянусь… я вижу мою жизнь…
Я вижу всё – как жил я, что я думал,
И глубоко я грустен этим взглядом.
Как мало было в этой жизни
Отрадного… О, для кого же жизнь?
И неужели этим людям? Им?
Им, столь ничтожным? им, столь низким?
А между тем тому, кто над толпой
Поднимется, ее глубоко презирая,
И к нему смело полетит,
Исполненный отвагою и силой, —
Тому один обман! Тому жизнь в наготе!
Как будто бы мы пасынки судьбы,
А эти люди ее дети!
(Стено подходит к столу и берет с него заряженный пистолет.)
Приди ко мне. Я не беру тебя,
Как многие – с отчаяньем и горем, —
Нет – я тебя беру как друга.
Ты разрешишь мне тайную задачу —
Ты мне откроешь все. О, легче мне
Быть под тяжелым игом вечной скорби,
Чем жить одно мгновенье, как я жил!
(Подходит к окну.)
Итак, мне будет этот день последним,
Такого дня не стою я. Со мной
Прощается Природа. Но напрасно
Она так щедро расточает
На небо и на землю свет и жизнь…
Меня не может это удержать. Прекрасно
Лазоревое небо надо мной,
Лазоревое море подо мной,
Меня не может это удержать. Прости,
Земля, со всем твоим чудесным,
Прости, прости! О, не сияй мне в очи
Ты, золотое око неба. Всё,
Что я любил, ты мне воспоминаешь,
Прочь! прочь!
(Он отходит от окна и лицо закрывает руками.)
Я вижу мою мать. Зачем, скажи, зачем
Ты смотришь с укоризною на сына?
Давно душою умер я. Зачем,
Зачем мне жить в разлуке с нею?
К тебе – к тебе – скорей. Возьми к себе,
О моя мать, твоего Стено!
Чело мое горит… О, этот пламень
Пора на вечность погасить!
Моя душа нетерпеливо ждет —
Я это чувствую – свое освобожденье, —
Ей тесно здесь. Туда, туда ее
Влечет неотразимое желанье.
Свободы час настал!
Я чувствую, пора стряхнуть мне цепи,
Обнять все тайны мира! Я готов!
Свободен я – тебе привет мой, небо!
(Стреляет и падает мертвый.)
Маттео
(вбегает)
О боже, боже! Синьор! он убит,
И нет спасенья – нет! Его чело
Раздроблено. Мой бедный-бедный барин!
Но очи целы, – как он страшен, —
Его глаза закрою я…
Слышен голос Джакоппо:
Где Стено?
Маттео
(вскакивая)
Вам нужен Стено. Вот он!
Джакоппо
Где он? где он?
А, он меня предупредил!..
. Холодный,
С раздробленным челом лежит он предо мной,
И эта кровь мне шепчет: примиренье!
Холодную возьму я твою руку —
Прости мне, Стено, – мне пора!
(Уходит.)
Маттео
Пойти к отцу Антонио.
(Уходит.)
Всё делается мрачно. В вышине слышно:
1-й голос
Под, скалою воет море,
Над скалою я летал —
Тайну мрачную свершал;
И роптало: горе! горе!
Вечно стонущее море!
2-й голос
Ветер, мой ветер, тучи гони!
Черными волнами, море, шуми!
Тихо! всё тихо! луна не сияет!
Мрачно! всё мрачно! звезда не блистает.
Отвсюду, отвсюду я тайных зову.
Скорее, скорее, на небе молчанье
Он найдет, его ждет здесь:
Вечность! страданье!
1-й голос
Тайна свершилась. Молчанье! Молчанье!
Конец.
Поп[Смиренный сочинитель сказки ceй]
В иных местах поделал варианты
Для дам, известных строгостью своей,
Но любящих подобные куранты. *
I
Бывало, я писал стихи – для славы,
И те стихи, в невинности моей,
Я в божий мир пускал не без приправы
«Глубоких и значительных» идей…
Теперь пишу для собственной забавы
Без прежних притязаний и затей —
И подражать намерен я свирепо
Всем… я на днях читал Pucelleи Beppo.
II
Хоть стих иной не слишком выйдет верен,
Не стану я копаться над стихом;
К чему, скажите мне на милость? Скверен
Мой слог – зато как вольно под пером
Кипят слова… внимайте ж! я намерен —
Предупредив читательниц о том —
Предаться (грязная [85]85
легкая
[Закрыть]во мне природа!)
Похабностям [86]86
Любезностям
[Закрыть]различнейшего рода.
III
Читатели найдутся. Не бесплодной,
Не суетной работой занят я.
Меня прочтет Панаев благородный
И Веверов любезная семья;
Белинский посвятит мне час свободный,
И Комаров понюхает меня…
Языков сам столь влажной, столь приятной
Меня почтит улыбкой благодатной.
IV
[Ну – к делу! Начинайся, пышный эпос, —
Пою попа соседа, попадью,
Ее сестру… Вы скажете: «Нелепо-с
Воспеть попов»… но я попов пою;
Предмет достойный эпоса – не репа-с
В наш подлый век… но что я говорю?
И мне ли, мне ль при жизни Комаришки *
В политику пускаться, вроде Жижки?]
V
Итак, друзья, я жил тогда на даче,
В чухонскойдеревушке, с давних пор
Любимой немцами…Такой удаче
Смеетесь вы… Что делать! Мой позор
Я сам глубоко чувствовал – тем паче,
Что ничего внимательный мой взор
Не мог открыть в числе супруг и дочек
Похожего на лакомый кусочек.
VI
Вокруг меня – всё жил народ известный:
Столичных немцев цвет и сок. Во мне
При виде каждой рожи глупо-честной *
Кипела желчь. Как русский – не вполне
Люблю я Честность… Немок пол прелестный
Я жаловал когда-то… но оне
На уксусе настоенные розы…
И холодны, как ранние морозы.
VII
И я скучал, зевал и падал духом.
Соседом у меня в деревне той
Был – кто же? поп, покрытый жирным пухом,
С намасленной, коротенькой косой,
С засаленным и ненасытным брюхом.
Попов я презираю всей душой…
Но иногда – томим несносной скукой —
Травил его моей легавой сукой.
VIII
Но поп – не поп без попадьи трупёрдой,
Откормленной, дебелой… Признаюсь,
Я человек и грешный и нетвердый
И всякому соблазну поддаюсь.
Перед иной красавицею гордой
Склоняюсь я – но всё ж я не стыжусь
Вам объявить (известно, люди слабы…):
Люблю я мясо доброй русской бабы.
IX
А моего соседушки супруга
Была ходячий пуховик – ей-ей…
У вашего чувствительного друга
Явилось тотчас множество затей;
Сошелся я с попом – и спился с круга
Любезный поп по милости моей;
И вот – пока сожитель не проспится,
В блаженстве я тону, как говорится.
X
Так что ж?.. скажите мне, какое право
Имеем мы смеятьсянад таким
Блаженством? Люди неразумны, право.
В ребяческие годы мы хотим
Любви «святой, возвышенной» – направо,
Налево мы бросаемся… кутим…
Потом, угомонившись понемногу,
Кого-нибудь <…> – и слава богу! [87]87
Мы с кем-нибудь живемКого-нибудь мы любим, слава богу.
[Закрыть]
XI
Но Пифагор, Сенека и Булгарин
И прочие философы толпой
Кричат, что человек неблагодарен,
Забывчив… вообще подлец большой…
Действительно: как сущий русский барин,
Я начал над злосчастной попадьей
Подтрунивать… и на мою победу
Сам намекал почтенному соседу.
XII
Но мой сосед был человек беспечный.
Он сытый стол и доброе вино
Предпочитал «любови скоротечной»,
Храпел – как нам храпеть не суждено.
Уж я хотел, томим бесчеловечной
Веселостью, во всем сознаться… но
Внезапная случилась остановка:
Друзья… к попу приехала золовка.
XIII
Сестра моей любовницы дебелой —
В разгаре жизни пышной, молодой,
О господи! – была подобна спелой,
Душистой дыне, на степи родной
Созревшей в жаркий день. Оторопелый,
Я на нее глядел – и всей душой,
Любуясь этим телом полным, сочным,
Я предавался замыслам порочным.
XIV
Стан девственный, под черными бровями
Глаза большие, звонкий голосок,
За молодыми, влажными губами
Жемчужины – не зубки, свежих щек
Румянец, ямки на щеках, местами
Под белой, тонкой кожицей жирок —
Всё в ней дышало силой и здоровьем…
Здоровьем, правда, несколько коровьим.
XV
XVI
Я начал волочиться так ужасно,
Как никогда – ни прежде, ни потом
Не волочился… даже слишком страстно.
Она дичилась долго – но с трудом
Всего достигнешь… и пошли прекрасно
Мои делишки… вот – я стал о том
Мечтать: когда и как?.. Вопрос понятный,
Естественный… и очень деликатный.
XVII
Уж мне случалось, пользуясь молчаньем,
К ее лицу придвинуться слегка —
И чувствовать, как под моим лобзаньем
Краснея, разгоралася щека…
И губы сохли… трепетным дыханьем
Менялись мы так медленно… пока…
Но тут напротив воли, небольшую —
Увы! – поставить должен запятую.
XVIII
Все женщины в любви чертовски чутки…
(Оно понятно: женщина – раба.)
И попадья злодейка наши шутки
Пронюхала, как ни была глупа.
Она почла, не тратив ни минутки,
За нужное – уведомить попа…
Но как она надулась – правый боже!
Поп отвечал: «<…> ее? Так что же!» [90]90
Зевая, поп ответил ей: «Так что же?»
[Закрыть]
XIX
Но с той поры не знали мы покоя
От попадьи… Теперь, читатель мой,
Ввести я должен нового героя.
И впрямь: он был недюжинный «герой»,
«До тонкости» постигший тайны «строя»,
«Кадетина», «служака затяжной»
(Так лестно выражался сам Паскевич
О нем) – поручик Пантелей Чубкевич.
XX
Его никто не вздумал бы Ловласом
Назвать… огромный грушевидный нос
Торчал среди лица, вином и квасом
Раздутого… он был и рыж и кос —
И говорил глухим и сиплым басом:
Ну, словом: настоящий малоросс!
Я б мог сказать, что был он глуп как мерин
Но лошадь обижать я не намерен.
XXI
Его-то к нам коварная судьбина
Примчала… я, признаться вам, о нем
Не думал – или думал: «Вот скотина!»
Но как-то раз к соседу вечерком
Я завернул… о гнусная картина!
Поручик между Сашей и попом
Сидит… перед огромным самоваром —
И весь пылает непристойным жаром.
XXII
Перед святыней сана мы немеем…
А поп – сановник; я согласен; но…
Сановник этот сильно – подшефеем…
(Как слово чисто русское, должно
«Шефе» склоняться)… попадья с злодеем
Поручиком, я вижу, заодно…
И нежится – и даже строит глазки,
И расточает «родственные» ласки.
XXIII
И под шумок их речи голосистой
На цыпочках подкрался сзади я…
А Саша разливает чай душистый,
Молчит – и вдруг увидела меня…
И радостью блаженной, страстной, чистой
Ее глаза сверкнули… О друзья!
Тот милый взгляд проник мне прямо в душу…
И я сказал: «Сорву ж я эту грушу!..»
XXIV
Не сватался поручик безобразный
Показа Сашей… да… но стороной
Он толковал о том, что к «жизни праздной
Он чувствует влеченье… что с женой
Он был бы счастлив!.. Что ж? он не приказный
Какой-нибудь!..» Притом поручик мой,
У «батюшки» спросив благословенья,
Вполне достиг его благоволенья.
XXV
«Но погоди ж, – я думал, – друг любезный!
О попадья плутовка! погоди!
Мы с Сашей вам дадим урок полезный —
Жениться вздумал!!.. Время впереди,
Но всё же мешкать нечего над бездной».
Я к Саше подошел… В моей груди
Кипела кровь… поближе я придвинул
Мой стул и сел… Поручик рот разинул.
XXVI
Но я, не прерывая разговора,
Глядел на Сашу, как голодный волк…
И вдруг поднялся… «Что это? так скоро!
Куда спешите?» – Мягкую, как шелк,
Я ручку сжал. «Вы не боитесь вора?..
Сегодня ночью…» – «Что-с?» – но я умолк —
Ее лицо внезапно покраснело…
И я пошел и думал: ладно дело!
XXVII
А вот и ночь… торжественным молчаньем
Исполнен чуткий воздух… мрак и свет
Слилися в небе… Долгим трепетаньем
Трепещут листья… Суета сует!
К чему мне хлопотать над описаньем?
Какой же я неопытный «поэт»!
Скажу без вычур – ночь была такая,
Какой хотел я: тёмная, глухая
XXVIII
Пробила полночь… Время… Торопливо
Прошел я в сад к соседу… под окном
Я стукнул… растворилось боязливо
Окошко… Саша в платьице ночном,
Вся бледная, склонилась молчаливо
Ко мне… – «Я вас пришел просить»… – «О чем?
Так поздно… ах! Зачем вы здесь? скажите?
Как сердце бьется – боже… нет! уйдите»…
XXIX
«Зачем я здесь? О Саша! как безумный
Я вас люблю»… – «Ах, нет – я не должна
Вас слушать»… – «Дайте ж руку»… Ветер шумный
Промчался по березам. – Как она
Затрепетала вдруг!!.. Благоразумный
Я человек – но плоть во мне сильна,
А потому внезапно, словно кошка,
Я по стене… вскарабкался в окошко.
XXX
«Я закричу», – твердила Саша… (Страстно
Люблю я женский крик – и майонез.)
Бедняжка перетрусилась ужасно —
А я, злодей! развратник!.. лез да лез.
– «Я разбужу сестру – весь дом»… – «Напрасно»…
(Она кричала – шёпотом.) – «Вы бес!»
– «Мой ангел, Саша, как тебе не стыдно
Меня бояться… право, мне обидно».
XXXI
Она твердила: «Боже мой… о боже!»
Вздыхала – не противилась, но всем
Дрожала телом. Добродетель всё же
Не вздор – по крайней мере не совсем.
Так думал я. Но «девственное ложе»,
Гляжу, во тьме белеет… О зачем
Соблазны так невыразимо сладки!!!
Я Сашу посадил на край кроватки.
XXXII
К ее ногам прилег я, как котенок…
Она меня бранит, а я молчок —
И робко, как наказанный ребенок,
То ручку, то холодный локоток
Целую, то колено… Ситец тонок —
А поцелуй горяч… И голосок
Ее погас, и ручки стали влажны,
Приподнялось и горло – признак важный!
XXXIII
И близок миг… над жадными губами
Едва висит на ветке пышный плод…
Подымется ли шорох за дверями,
Она сама рукой зажмет мне рот…
И слушает… И крупными слезами
Сверкает взор испуганный… И вот
Она ко мне припала, замирая,
На грудь… и, головы не подымая,
XXXIV
Мне шепчет: «Друг, ты женишься?» Рекою
Ужаснейшие клятвы полились.
«Обманешь… бросишь»… – «Солнцем и луною
Клянусь тебе, о Саша!»… Расплелись
Ее густые волосы… змеею
Согнулся тонкий стан… – «Ах, да… женись»…
И запрокинулась назад головка…
И… мой рассказ мне продолжать неловко.
XXXV
Читатель милый! Смелый сочинитель
Вас переносит в небо. В этот час
Плачевный… ангел, Сашин попечитель,
Сидел один и думал: «Вот-те раз!»
И вдруг к нему подходит Искуситель:
– «Что, батюшка? Надули, видно, вас?»
Тот отвечал, сконфузившись: «Нисколько!
Ну смейся! зубоскал!.. подлец – и только».
XXXVI
Сойдем на землю. На земле всё было
Готово… то есть – кончено… вполне.
Бедняжка то вздыхала – так уныло…
То страстно прижималася ко мне,
То тихо плакала… В ней сердце ныло.
Я плакал сам – и в грустной тишине,
Склоняясь над обманутым ребенком,
Я прикасался к трепетным ручонкам.
XXXVII
«Прости меня, – шептал я со слезами, —
Прости меня»… – «Господь тебе судья»…
Так я прощен!.. (Поручика с рогами
Поздравил я.) – ликуй, душа моя!
Ликуй – но вдруг… о ужас!! перед нами
В дверях – с свечой – явилась попадья!!
Со времени татарского нашествья
Такого не случалось происшествья!
XXXVIII
При виде раздраженной Гермионы
Сестрица с визгом спрятала лицо
В постель… Я растерялся… Панталоны
Найти не мог… отчаянно в кольцо
Свернулся – жду… И крики, вопли, стоны,
Как град – и град в куриное яйцо, —
Посыпались… В жару негодованья
Все женщины – приятные созданья.
XXXIX
«Антон Ильич! Сюда!.. Содом-Гоморра!
Вот до чего дошла ты, наконец,
Развратница! Наделать мне позора
Приехала… А вы, сударь, – подлец!
И что ты за красавица – умора!..
И тот кому ты нравишься, – глупец,
Картежник, вор, грабитель и мошенник!»
Тут в комнату ввалился сам священник.
XL
«А! ты! Ну полюбуйся – посмотри-ка,
Козел ленивый – что? что, старый гусь?
Не верил мне? Не верил? ась?.. Поди-ка
Теперь – ее сосватай… Я стыжусь
Сказать, как я застала их… улика,
Чай, налицо» (…in naturalibus —
Подумал я), – «измята вся постелька!»
Служитель алтарей был пьян как стелька.
XLI
Он улыбнулся слабо… взор лукавый
Провел кругом… слегка махнул рукой
И пал к ногам супруги величавой,
Как юный дуб, низринутый грозой…
Как смелый витязь падает со славой
За край – хотя подлейший, но родной, —
Так пал он, поп достойный, но с избытком
Предавшийся крепительным напиткам.
XLII
Смутилась попадья… И в самом деле
Пренеприятный случай! Я меж тем
Спокойно восседаю на постеле.
«Извольте ж убираться вон…» – «Зачем?»
– «Уйдете вы?»… – «На будущей неделе.
Мне хорошо; вот видите ль: я ем
Всегда – пока я сыт; и ем я много»…
Но Саша мне шепнула: «ради бога!..»
XLIII
Я тотчас встал. «А страшно мне с сестрицей
Оставить вас»… – «Не бойтесь… я сильней»…
– «Эге! такой решительной девицей
Я вас не знал… но вы в любви моей
Не сомневайтесь, ангелочек». Птицей
Я полетел домой… и у дверей
Я попадью таким окинул взглядом,
Что, верно, жизнь ей показалась адом.
XLIV
Как человек, который «взнес повинность»,
Я спал, как спит наевшийся порок
И как не спит голодная невинность.
Довольно… может быть, я вас увлек
На миг – и вам понравилась «картинность»
Рассказа – но пора… с усталых ног
Сбиваю пыль: дошел я до развязки
Моей весьма не многосложной сказки.
XLV
Что ж сделалось с попом и с попадьею?
Да ничего. А Саша, господа,
Вступила в брак с чиновником. Зимою
Я был у них… обедал – точно, да.
Она слывет прекраснейшей женою
И недурна… толстеет – вот беда!
Живут они на Воскресенской, в пятом
Эта́же, в нумере пятьсот двадцатом.
