Текст книги "Тень мессии"

Автор книги: Иван Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Я успел заметить, как прямо передом мной из ниоткуда возник серебряный клинок, и, кажется, попытался уклониться…

Живое лезвие вошло в грудь. Глупо, поймали, как ребенка. Заставили забыть, что ферии лишь форма, а исходные силы способны проявиться в любом месте по желанию того, кто способен ими манипулировать. Как глупо…

Время остановилось. Я ожидал обжигающей боли, потери сознания, раскрывшейся под ногами зубастой глотки гигантского червя. Ничего. Я по-прежнему стоял на радорианском складе, передо мной в нелепой позе застыла элианка Айя Сиини, а мягкая податливая сосулька, Пробившая меня насквозь, стремительно втягивалась под кожу.

Попытка сдвинуться с места успеха не принесла. Казалось, меня намертво вморозили в пространство. Допустим. А как насчет Тени? Я потянулся к протекающему сквозь меня потоку тьмы, почувствовал, как заныли зубы. Боль была не физической, да и вряд ли это можно назвать болью. Скорее искажение восприятия: какая-то часть меня не желала иметь ничего общего с Тенями. Я решил не обращать на нее внимания.

В воздухе неторопливо разлилась бесформенная чернильная клякса. В отличие от меня и элианки разрушительная сила не была связана ни временем, ни законами физики. Сгусток тьмы вытянулся, затвердел, превратившись в длинное антрацитовое копье. Миг – и Тень прошила элианку насквозь, сделалась жидкой и подобно серебристой сосульке начала всасываться в плоть. Я не стал церемониться – Паразита следовало выжечь дотла.

На смену зубной боли пришел зуд. Покалывание тысяч маленьких иголок. Шуршание, постепенно перерастающее в однообразный гул.

Я ощутил беспокойство. Проблема не в том, что я превратился в живую статую, не в замершем на стоп-кадре мире. Нечто большое. Далекое и близкое одновременно. Странно. Мысли… нет, сам способ мышления казался чужим. Я попытался собраться. Бесполезно. Пам-там, там-пам. Однообразный ритмичный стук несуществующих барабанов не давал сосредоточиться. Лишал жизнь всякого смысла. Пам-там, там-пам. Даже неослабевающий зуд не имел больше никакого значения.

Приди в себя. Очнись. Не поддавайся! Ты должен… Должен ли? И кто такой я?.. А, помню! Я – Геннадий Павлов. Человек с планеты Земля. Человек – это звучит гордо. А гордыня – это смертный грех…

Слова превратились в набор букв. Только задумаешься, а они рассыпаются на кусочки алфавита. Альфа-бета. Или вита? Вита ностра, а еще ностра бывает коза. Не важно. Ничто уже не важно. Пам-там, там-пам… Тень, ты меня слышишь? Тень?! Нет ответа. Даже послушная тьма не желала являться засыпающему хозяину. Я разозлился. Тень – моя! Вселенная может гореть синим пламенем, но Тень – часть меня и обязана подчиниться!

Пам-там, там-прабн. Барабаны внезапно сбились с ритма. Пелена дремы растерянно дрогнула. Попыталась снова убаюкать, утянуть на дно мягкого теплого болота. Но было поздно. Тень! Тень! Тень!

Мир раскололся. Чем-то это походило на поливариантное будущее, пропущенное через призму предвидения, только проще и сложнее одновременно.

Две реальности. Два Геннадия Павлова – силуэт, вырезанный из черной бумаги, и фигурка из жидкого белого пламени. И за каждым след, уходящий далеко в будущее, – последствие сделанного выбора. Какого выбора?!

Видение дрогнуло. Подернулось рябью. Два Геннадия Павлова повернулись ко мне лицом. И в следующий миг свет и тьма соединились.

Меня прошил разряд тока. Бесконечная, неистощимая энергия. Хотелось бежать, возводить и рушить дворцы, забивать кулаками гвозди… Да что угодно! Лишь бы не сидеть на месте.

Возбуждение накатило и схлынуло. Я все еще пребывал в состоянии окаменения. Остановившееся время не желало ускорять ход. Черт возьми, и сколько мне так висеть?!

Словно в ответ на мысленный выкрик пси-поле отозвалась глухой напряженной вибрацией. Я скептически посмотрел на дверь, блокирующую выход в мир океана. Пропущенный через меня разряд не исчез бесследно. Я не чувствовал ни усталости, ни напряжения. Каждый мускул, каждая клетка тела наполнены энергией и готовы к работе. Что мне чужие барьеры?

После второго удара дверь разлетелась в щепы. Я взмыл вверх, попытался привычно охватить многоголосицу сознаний окружающих меня существ и застыл, глядя на приближающуюся волну.

Это и волной-то нельзя было назвать. Даже цунами, способное смывать города, казалось нелепой беспомощной пародией. Пенящийся вал поднимался до неба. Облако водной пыли катилось на полшага впереди и почти достигло места, где я оказался.

Времени на раздумье не было. Никакой пси-щит, никакой экран не смогут противостоять наступающей стихии. Тень?.. Впервые я почувствовал неуверенность – способно ли совершенное оружие остановить надвигающуюся угрозу? Отступать назад в тело было бессмысленно: удар такой силы не просто погасит сознание – перемолотит личность как Жернов. Остается одно – вперед наверх, в мир тумана, где сама структура психополя не допускает разрушительного шторма, в мир Наблюдателей.

Короткий полет, собранная в кулак воля, сверхусилие, необходимое для преодоления границы… и мягкие, пушистые объятия. Успел.

Водный горб дополз до места, где я стоял, и не найдя цели, рассыпался мириадами соленых брызг. Волны пониже, раздосадованные тем, что жертва ускользнула, слепо рыскали, сталкивались и расходились, покрывшись коростой пены. И вдруг разом улеглись. Поверхность океана стала гладкой, как туго натянутая простыня. А потом вода снова пришла в движение, закручиваясь в бесконечную, до самого горизонта, спираль. Океан будто просел под тяжестью собственного веса. И с каждым мгновением чудовищный водоворот разевал пасть все шире и шире. Казалось, еще немного – и гигантская воронка дотянется до дна.

Ощущение чужого присутствия. Я вслушался в пробегающие по туману вибрации.

– Олег? – Молчание. Ладно, работать с туманом не впервой. Прячься – не прячься, найду.

Я начал уплотнять синее марево и с удивлением обнаружил, что некогда податливая дымка стала скользкой и не желала принимать нужную форму. Что-то новенькое.

Попытки взять стекленеющую субстанцию под контроль окончились ничем. Разозлившись, я решил отказаться от идеи тонкого манипулирования и просто врезал по причудливым хрустальным переплетениям сгустком самой грубой из доступных на этом слое пси-энергий.

Тишина раскололась. Завораживающие переливы, звон тысяч легчайших воздушных колокольчиков. Пси-пространство пело песнь Гарта. Миллиарды психосфер. Радориане, живущие на планете, и пассажиры лайнера, выходящего на орбиту. Струящиеся изумрудные мелодии элиан и жесткий режущий раскат двух послов Дзорта. Негромкая, похожая на завывания ветра мелодия фауны, привыкшей выживать в условиях вечной зимы, и неожиданно бодрые, почти веселые аккорды небогатой гартианской флоры. Но меня интересовали не они.

Лиловая, сливающаяся с туманом опухоль не желала отзываться. И структура этого не принадлежавшего планете образования была до боли знакома. Все-таки Наблюдатель. Наблюдатель ли? Я всматривался в кристалл, едва различимый на фоне друз хрусталя, в которые превратился туман. Что-то с ним было не так. Он походил на Олега и в то же время чем-то неуловимо отличался.

– Кто ты? – Молчание. Я протянул тонкий пси-щуп и наткнулся на стену иссушающего холода. Такого не было даже при первых болезненных контактах с Тенями. Хрупкая бирюзовая нить рассыпалась, и ледяной вал покатился в мою сторону.

Я растопил кристаллы вокруг, создав щит из жидкого стекла. Касание. Я рефлекторно отпрянул от едких клубов пара. Рассыпались мутные уродливые осколки, застыли пластины, покрытые безобразными слюдяными наплывами. Холод медленно сковывал окружившую меня сферу жидкого пламени. Слишком медленно.

Внешнее давление слабело с каждым выигранным миллиметром. Ледяной фронт не выморозил огненный шит и до середины. Я поднапрягся и почти отодвинул реку пламени на исходный рубеж. Теперь уже волны холода нахлынули с новой силой, и отступать пришлось мне.

Еще несколько толчков – и стихии застыли в равновесии.

Несомненно, Наблюдатель, если это действительно был он, владел пси-преобразованиями на порядок лучше меня. Только вот сама структура тумана препятствовала активным действиям, несущим разрушение. И сформировать достаточный для преодоления моей зашиты поток энергии противник не мог. Иное дело уровнем ниже… Краешком сознания я «покосился» на водоворот, продолжающий раздирать океан. Путь к отступлению был отрезан. Пат.

Я поймал себя на мысли, что совершенно не переживаю по поводу происходящего. Высший межгалактический разум пытается выжечь мозги, тело пустой оболочкой осталось где– то далеко в физическом мире, а мне все равно. Черт возьми, надо что-то предпринимать, противостояние не может продолжаться до бесконечности. Пусть в мире тумана время течет в сотни раз медленнее, все равно рано или поздно дружки элианки доберутся до склада, где шел бой, и тогда…

– Долго в молчанку играть будем? – Я решил катнуть пробный шар. – Могу я с Олегом поговорить?

– Вектор деятельности, называемый Олегом, признан ошибочным. – Пси-голос Наблюдателя был хриплым, скрежещущим. Так в мультфильмах говорят роботы, у которых закончилась смазка.

– А твой, стало быть, верен? – Признаться, я не ждал, что эта дрянь снизойдет до разговора. – И что в отношении меня планируется – лоботомия?

– Фрагментация личности и последующее уничтожение тела.

– Достаточно откровенно. – Мне вдруг стало страшно. Безразличная констатация приговора, помноженная на механический голос судии, пробилась сквозь анестезирующее облако апатии. – Могу я спросить – почему?

– Вектор деятельности, повлекший твою трансформацию, ошибочен. – Давление холода не ослабевало. – Ликвидация последствий вынужденная.

– Ликвидация последствий, значит. – Сверхновой вспыхнула ярость. Чистая, концентрированная, направленная исключительно на собеседника. – А если я не соглашусь?

– В согласии нет необходимости. – В скрипе железных челюстей мне почудились сочувствующие нотки и… Я безуспешно попытался найти человеческую аналогию. Дисбаланс, неуравновешенность, незаконченность… В отличие от идеального, гармоничного на всех уровнях восприятия Олега с этим Наблюдателем что-то было не так. Дьявол! Нет времени копаться в нюансах психологии сверхсуществ!

– Это ваше последнее слово? – Молчание. Что ж, ублюдок, сам напросился. Ненависти – коктейлю из ярости и страха – легко придать форму.

Черный огонь вспыхнул до того, как я произнес заветное слово. Тень, похожая на гигантскую птицу, едва проявившись, без колебаний ринулась на врага. Легко пробила ауру пламени и ледяную корку. Расправив крылья, понеслась вперед, разъедая пропитанный синей дымкой стеклянный лес… И врезалась в вырезанную из черной бумаги стену. Новые сгустки тьмы вынырнули из небытия. Дрожа и кривляясь, метнулись к Наблюдателю и утонули в бездонной завесе.

– Бесполезно, Геннадий, – с какой-то нарочито грустной ноткой проговорил робот-палач.

Я замедлил хоровод тьмы. Кристалл Наблюдателя был почти полностью скрыт за черным барьером. Вот теперь действительно пат. Пат до тех пор, пока на складе не объявятся элиане…

Что остается? Рискнуть и попытаться прорваться сквозь водоворот? Закрыться в капсулу Тени… а дальше? Как только я окажусь в своем теле, меня просто размажет пси– прессом, и никакие блоки не помогут. Надо устранять причину водоворота – Наблюдателя, спрятавшегося за неразрушимой стеной. Вопрос – как? Тень поглощает Тень – в этом я только что убедился. Любые пси-игры заведомо обречены на неудачу. Дипломатию эта сволочь разводить не намерена. Что остается? Что?!

– И почему моя трансформация была ошибочной? – Вопрос вышел каким-то пришибленным.

– Борьба с жизнеформой признана нецелесообразной, – охотно пояснил Наблюдатель. – В твоем существовании больше нет необходимости.

– Необходимости?! – Вьющаяся вокруг меня Тень встрепенулась, ожидая приказа, но я сдержался. – А просто вернуть домой нельзя было?! Не забрасывать на эту чертову планету, не травить элианскими псами, а просто перенести на Землю и оставить в покое?!

Еще не закончив фразу, я почувствовал, что попал в точку. В контексте событий, предшествовавших переброске меня на Гарт, слова робота выглядели лишенными логики. Не могли Наблюдатели вот так просто взять – и передумать!

Ухватившись за крошечную зацепку, мысль понеслась дальше. Допустим, Наблюдатели и впрямь решили от меня избавиться. Но в чем тогда роль элиан? Все их потуги, включая белые щупальца паразитки, выглядели смешными в сравнении с той силой, что демонстрировал нынешний противник. Да со способностью манипулировать Тенями он мог убить меня в любой момент! Пока я сплю… да просто пока смотрю в другую сторону! Неужели и впрямь не сумел обнаружить? Чушь! Элианам понадобилось несколько дней, чтобы сесть мне на хвост, а Наблюдатели им не уступают ни в мыслительных способностях, ни в технике. Но тогда как объяснить всю эту кутерьму?

– Ты там не уснул часом? – ехидно осведомился я, когда пауза начала затягиваться. Молчание. Почему же этот засранец не отвечает? Никогда не поверю в наличие у него стыда и совести.

Еще несколько песчинок упали на дно стеклянной колбы. Время, время!

– Скажи хоть, почему вы решили сдаться на милость Паразиту.

Ответа вновь не последовало, зато ощущение дисгармонии в поведении Наблюдателя усилилось. Будь в запасе вечность, возможно, мне удалось бы докопаться до истины. Но ни вечности, ни даже полвечности не было. А значит, надо прорываться. Сквозь холод и сквозь водоворот. Вернуться в тело, а там будь что будет. Альтернативы все равно нет.

Я начал перестраивать огненную сферу, готовясь к спринтерскому рывку. И вдруг почувствовал чувствительный укол. Ментальный библиотекарь не оставил меня и в верхних слоях пси-поля? Нет, прилетевшая подсказка отличалась от тех, что подкидывал советчик-всезнайка. Понять бы еще, что колючая невнятица значит. Еще один тычок.

Возвращаться в тело рано? Альтернатива есть? Я мысленно зашипел. Ощущение – как если бы на тело выплеснули ведро расплавленного воска. И самое гнусное, ожог следовало понимать как согласие. Что же меня ожидает, если ошибусь…

«Договориться? Спросить? О чем?» Я попытался сузить область поиска. Никакой реакции. «Надавить, отогнать, уничтожить?» Касание раскаленного клейма… неуверенное. И не понять – то ли прав лишь отчасти, то ли неверно расставляю акценты.

Я постарался расслабиться, если это понятие вообще было применимо к нынешнему состоянию. Раствориться. Стать частью Гарта. Частью пси-поля. Как учил Олег… Пам-там. Меня передернуло. Проклятые барабаны никуда не делись. Лишь поутихли, стали едва слышными. Ненавижу… На этот раз кипяток плеснули прямо в лицо. Я едва не заорал от боли, спасло отсутствие рта. Барабаны? Они тут при чем?

Преодолевая отвращение, я попытался вслушаться в ритм. Пам-там. Там-пам. На этот раз звук был куда громче Терпи, терпи…

Пам-там. Там-пам. Мне показалось, или хаотичные удары обрели ритм? Жесткий, энергичный, не имеющий ничего общего с тем, что уводил в болото сна.

Пам-там. Там-пам. Совсем рядом. Громко. Четко. В последовательности есть логика. Чужая. Непонятная и вместе с тем такая близкая. Еще чуть-чуть. Еще удар или два – и я смогу прочитать мелодию. Заставлю барабаны сыграть нужную мне.

Пам – кусочки мозаики встали на свои места. Там – закорючки нот облепили нотный стан. Пам. Ритм!

Я понял, почувствовал, осознал, увидел… Не подобрать понятия – все время выходит лживо. Все аналогии лживы. Слово изреченное есть ложь. Ложь. Не дожить, а дожить. Положено – ешь… Тень!

На этот раз я не дал себе рассыпаться на бессвязные мыслеформы. Я стал частью ритма. Изменил себя, изменив тем самым гармоники барабанной дроби. А затем вывернулся наизнанку, исторгая звуки вовне.

Смерч получился худеньким, почти безобидным. Больше всего он походил на стройную статуэтку, выточенную из цельного куска оникса. Изящная фигурка, перетянутая в талии серебряным ремешком, с ожерельем жемчужных бус. Там, где он касался заиндевевшего тумана, податливая субстанция рассыпалась, оставляя после себя отливающие перламутром облачка.

Достигнув барьера, и без того тоненький столбик вытянулся еще больше, заключил Наблюдателя в кольцо. Хлипкое – коснешься, и двухцветная змейка разорвется, осыплется дождем фольги и сажи.

На мои действия Наблюдатель никак не отреагировал. Окружавший его щит также не претерпел изменений. Я потянул за хвост вихря-змейки, заставил ее сжаться.

Тьма коснулась тьмы. Как и в прошлый раз, Тени слились, утонув друг в друге. Затем пришел черед серебра.

Судорога Наблюдателя была столь сильной, что даже я почувствовал отголосок чужой боли. Там, где серебряные нити коснулись барьера, монолитная антрацитовая поверхность покрылась сморщенными серыми чешуйками, словно обычная стена, едва прикрытая высохшей, облупившейся краской.

Пам-там! Там-пам! Я заставил барабаны звучать громче. Теперь это был не просто военный марш – боевой клич, способный обратить противникам бегство.

Нити стали толще. Закружили быстрее. И с каждым новым витком циркулярная пила все глубже входила в казавшийся неразрушимым щит. Возник и улегся снегопад пепла: вальсирующая с белыми нитями Тень, учуяв доступную добычу, не жуя, глотала серые хлопья.

– Олег был прав. – Несмотря на все новые волны боли, голос Наблюдателя не изменился ни на йоту. – Ты действительно уникум. Удержать в себе два противоречащих принципа… Жаль, это ничего не изменит.

Я не ответил, продолжая затягивать удавку.

– Ты не успеешь, Геннадий. – В механическом скрежете мне почудилась снисходительная жалость. – Совсем немного. Будь Тень одна, ей понадобились бы месяцы. Теперь, после того как трансформация вступила в активную фазу, хватит и дней.

– Хватит на что?! – Вступать в дискуссию было глупо, но я не сдержался.

– На поглощение. – Сочувственные интонации были невыносимы, главным образом потому, что я верил в их искренность. – Нельзя прикоснуться к тьме и остаться незапятнанным. Тем более что ты проецировал Тень в десятки раз чаще, чем того требовали обстоятельства. Ты уже не в состоянии ее контролировать.

Землянин, когда ты последний раз по-настоящему чувствовал, по-настоящему жил? Не ненавидел, не злился… испытывал эмоции, не связанные с разрушением? Когда? Не вспомнишь – осталась только пустота. Будь время, Тень выжгла бы тебя изнутри. День за днем. Кусочек за кусочком.

Уже сейчас из твоих поступков уходит логика. С каждым днем поведение становится все более хаотичным. Нет последовательности, нет морали, нет страха и жалости. Кукла которую дергают за нити случайные прохожие. И это только начало. Вслед за целостностью и чувствами ушли бы мысли, стерлись привычки, растаяли воспоминания. Последним сгорело бы тело – исход один.

Впрочем, это не важно. От нескольких месяцев агонии ты отказался, инициировав активную трансформацию. Живший в тебе зародыш скоро окрепнет, и тогда…

– С каких пор во мне живет зародыш?!. – Вопрос вырвался сам, и внезапно я понял, что знаю ответ. Правду, выбивающую из-под ног последнюю опору. – Кия…

– Нет. – Теперь в голосе Наблюдателя была усталость. – Раньше. Станция на Ааре – огненный зал с мечущимися огнями. Позже, на Эроне в лабораториях Дзорта, произошло закрепление. Там ты впервые встретился с жизнеформой лицом к лицу. Там брошенное в тебя семя получило подпитку. Остальное – Кия, Аури, элианка Айя – лишь подстегивало развитие эмбриона. Последний шаг…

Договорить он не успел. Серебряная змейка совершила еще один оборот, и скрывавшая Наблюдателя скорлупа беззвучно раскололась. Тень, заметившая брешь в обороне противника, метнулась вперед, втянулась в образовавшуюся трещину. А затем одна из узловых точек психополя Гарта, только что бывшая вместилищем сознания Наблюдателя, взорвалась.

Удар был страшен. Невесомый податливый туман, хрупкий даже в замороженном состоянии, приобрел твердость стали. Я почувствовал себя мошкой, по глупости опустившейся на наковальню. А секунду спустя молот ударной волны расплющил меня в тонкий кровавый блин.

Опора, за которую цеплялось сознание, исчезла. Короткое падение, мокрый шлепок – и соленые объятия. Меня вышвырнуло с верхнего слоя пси-поля, и вывернутый наизнанку океан с радостью принял жертву.

Ослепший и оглохший, я судорожно забарахтался в ловушке водоворота. Верх-низ, плотно-разреженно – все ориентиры утратили смысл. Не знаю, удалось бы мне выбраться, или бушующая стихия окончательно расплела бы личность на составляющие. Однако ангел-хранитель не собирался проводить чистый эксперимент, хотя и церемониться не стал – дал увесистого пинка под зад, протолкнув меня еще дальше.

Новое падание – и жесткая посадка в камере-одиночке, в сравнении с которой самый тесный карцер – бескрайнее поле.

Воздух с хрипом ворвался в наполненные свинцом легкие. Колени подогнулись. Я успел выставить руки и только благодаря этому не хлопнулся мордой об пол. Прислонился щекой к холодной шершавой поверхности и почему-то с сожалением отметил, что киберкожа не передает тактильные ощущения со стопроцентной точностью.

Какой-то кусочек сознания, не утративший до конца связи с действительностью, отметил, что готовый раздавить меня пси-пресс почему-то не желает опускаться.

Шуршание – и глухой удар. Я скосил глаза и обнаружил распростершуюся рядом элианку. Вот она – внеземная романтика. Два тела, лежащие рядом… Дьявол. Надо идти… Или ползти. Спрятаться куда-нибудь, пока не нагрянули ее дружки. В таком состоянии меня никакие Тени не спасут…

Измученное тело сковал холод. На глаза опустилась черная повязка, которую всемогущий иллюзионист немедленно сорвал, демонстрируя, что для смены декораций истинному мастеру достаточно одного удара сердца.

Я лежал на спине на мягкой белоснежной подушке. Такая больше подошла бы великану – не менее полуметра в высоту и пару метров в ширину.

Я с трудом приподнялся на локтях. Олег сидел в кресле напротив. Нога на ногу, руки скрещены на груди. Темно-синий костюм и дурацкий, отливающий золотом галстук. Милый, заботливый Наблюдатель, учитывающий каждую деталь, догадавшийся перевернуть меня при телепортации лицом кверху… Ладно, Олежка, сейчас поговорим…

Я со стоном перевернулся на бок. Суставы скрипели при каждом движении. Что там у Булычева подсыпали роботам в смазку – алмазную пыль? Олег молча следил за моими поползновениями. Сейчас, дорогой, сейчас. Только сяду…

Я наконец занял условно вертикальное положение. Глубоко вдохнул. Черт возьми, что я собираюсь сделать? Зачем? Что этим докажу? Логичные безответные вопросы. Плевать.

Надоело. Устал думать.

Левая рука взлетела в воздух. Тень стекла по предплечью, перебралась на запястье и, сорвавшись с пальцев, изломанной молнией метнулась к Наблюдателю. Впустую. На долю секунды перед ним возник плоский черный квадрат, впитавший разряд.

Я с трудом сполз с подушки. Кое-как выпрямился. Перед глазами прыгали разноцветные пятна. К горлу подкатила тошнота. Желудок сжался, во рту вкус кислятины. Сейчас– сейчас, разберемся. Блоки, значит, умеешь… Ну, это мы уже проходили. Барабанщики, ау, сыграем марш?

Поймать ритм удалось с третьей попытки. На этот раз однообразный стук не вызвал наркотическую нирвану – только головокружение. Олег, так и не переменив позы, безучастно смотрел на белую кобру, которую я, как заправский фокусник, вытащил из-за пазухи. Змея не спеша поплыла по воздуху, беззвучно разевая пасть. Вокруг, выбирая момент для атаки, роилось облако мошкары – Тень сама выбрала обличье, а я был не в состоянии придать ей новую форму. Да какая, в сущности, разница…

Наблюдатель не шелохнулся. Он оставался недвижимым до последней секунды, а когда змея оказалась на расстоянии вытянутой руки, просто поднялся и шагнул ей навстречу. Костюм из синего сделался черным, поглотил назойливых насекомых. Змея, распахнув пасть, впилась в темный силуэт. Олег сделал еще один шаг, и скользкое опаловое тело втянулось в развернувшуюся на месте Наблюдателя бездну. Ни серых хлопьев, ни проявившихся трещин. Костюм, помедлив, вернул себе цвет индиго.

Я тупо смотрел, как Наблюдатель смахивает с лацкана пиджака несуществующую пылинку. Голова пустая-пустая. Прежние хозяева выехали, а новых не завезли. Можно сдавать внаем…

– Высказался? – Олег склонил голову набок. – Или попробуешь еще раз?

Я молчал. Говорить не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Вызов змеи высосал остатки сил, а издевательская легкость, с которой Наблюдатель избавился от твари, – желание что-либо делать.

– Это хорошо. – Олег отступил и снова опустился в кресло. – Присядь, скоро полегчает.

– Ты знал заранее, – прошептал я одними губами. – Ты просто кормил меня на убой. Я – неудачный эксперимент маньяка.

Олег покачал головой.

– Дурак ты, Геннадий. Какой же ты все-таки дурак… Сядь! – Я плюхнулся на подушку. Тело отреагировало на команду раньше, чем сознание успело воспротивиться.

– Что он сказал? – Интонация, с которой был задан вопрос, подразумевала абсолютное подчинение.

– Что я сгорю. – Во рту пересохло. – Что ты намеренно подсадил в меня зародыш Паразита. Растил его, холил и лелеял… Что я делал не так?! – Я сорвался на крик. – С самого начала я беспрекословно вам подчинялся! Поступал так, как говорили… За что, Наблюдатель? Почему ты обязал меня умереть?

– Надо понимать, словам тех, кто пытается тебя убить, ты веришь безоговорочно? – Олег сцепил пальцы, сгорбившись, наклонился вперед.

– Зачем ему врать? – просипел я.

– Действительно, зачем? – Олег изогнул бровь, изображая удивление. – А ты не задался вопросом, зачем он пытался тебя убить и, главное, почему ему это не удалось?

– Убирал отходы производства. За вектором, чья деятельность признана ошибочной. – Вторую часть вопроса я предпочел проигнорировать. В голове понемногу прояснялось. Тело перестало быть мешком с костями. А ведь и правда легчает…

– А он не объяснил, зачем эта возня понадобилась? Элиане, личное вмешательство самого, – Олег сделал ударение на слове, – Наблюдателя? Не проще было оставить тебя на Гарте? Сидел бы там, никому не мешал, сгорал потихоньку. – В голосе звучала откровенная издевка.

– Значит, не проще. – Я скрипнул зубами.

– Значит, не проще, – эхом отозвался Олег. – Осталось догадаться – почему? И ради чего он подключил элиан? Мог бы, к примеру, взять и телепортировать тебя на орбиту планеты. Как думаешь, долго бы ты в открытом космосе протянул?

– Тебя там почему не было?! – вновь выкрикнул я. – Почему бросил меня на этом чертовом Гарте?!

Олег посерьезнел.

– На деле эти вопросы связаны. – Он рассеянно потер уголок губ. – Вектор моих действий действительно признали ущербным. – Олег криво улыбнулся. – У нас ведь демократия, Геннадий. Демократия, доведенная до абсолюта. После твоего нападения на элианский крейсер и столкновения с Айей Сиини, вектор действий… гм… оппозиции был признан корректным. Все, что я успел, – отправить тебя на Гарт и максимально осложнить реализацию намерений наших противников.

– И что дальше? На меня продолжат охоту или в многодневном диспуте тебе удалось переубедить политических противников?

– Нет. – Олег прищурился. – Политических противников ты уничтожил на Гарте. И тем самым вернул мне способность вмешиваться. После чего я спас тебя от коллапса пси-поля и выдернул с планеты.

– То есть с моей помощью ты вновь дорвался до власти? – Я почувствовал, как внутри снова поднимается волна гнева. Наблюдатель поморщился.

– Геннадий, прямое нападение на тебя – жест отчаяния. После того, как ты отбился от Айи, выбор был невелик. Отступить, вернув мне… право руководить, или, уничтожив тебя лично, попытаться реализовать свою логику. В случае успеха моя деятельность лишалась смысла. – Олег замолчал, потом словно нехотя добавил: – У него и времени-то в запасе не было. Промедли еще немного, и я в любом случае вернул бы утраченную позицию.

– Почему ты рассказываешь это только сейчас? Почему не предупредил заранее? – Я сам не заметил, как снова оказался на ногах. Олег пожал плечами.

– Наши решения не дискретны, и мы не действуем в рамках да-нет-логики. Когда два вектора вступают в противоречие, на обе стороны накладываются ограничения. И чем значимее конфликт, тем жестче рамки. Я мог забросить тебя на Гарт и дать совет, как затруднить лоцирование, но не описать ситуацию в целом. Уничтоженный тобой… Наблюдатель сообщил название планеты элианам, но был не в силах помочь в прямом поиске. До того, как ты сцепился с Айей, он вообще не мог вмешиваться напрямую.

– Свежо предание. – Я скривился. – Неясно только, как вам удается сделать хоть что-то, постоянно вставляя друг другу палки в колеса.

– У нас редко возникают разногласия, – с тоской, словно приходилось объяснять очевидное, произнес Олег. – В большинстве случаев оптимальные решения видны сразу. К сожалению, бывают исключения. Геннадий, поверь, я делал все от меня зависящее. Ты – ключевой элемент. Если с тобой что-то случится, мой выбор, мое существование станут бессмысленны.

– Мой выбор, мое существование… Достали! Господи, как же вы достали. – Усталость и головная боль, переходящая в тошноту, накатили вновь. – Один хочет слепить карманного спасителя, другие – содрать кожу живьем… Верни меня домой! Не хочу. Надоело. Не хочу подыхать за ваши идеалы. У меня свой дом – планета Земля. Мне еще жить и жить… Не хочу, понимаешь!

– Ты не сможешь убежать, – едва слышно проговорил Олег. – И ты не сможешь жить как прежде. Яйцо разбилось, цыпленок выбрался в большой мир. Ему не спрятаться, не забиться в осколки скорлупки.

– Я не цыпленок, и Земля – не яйцо.

– Верно. Но это лишь осложняет. Геннадий, нельзя войти в одну реку дважды.

– В мое отсутствие сборник афоризмов прочитал? – Я скрипнул зубами. – Надо понимать, отказ окончательный?

– Ты не отдаешь себе отчета…

– Верни!.. – Я согнулся пополам и рухнул на колени. Психосрыв накатил неожиданно. Гнездившаяся в висках боль выплеснулась наружу. Вихрь пси-деформации распух, врезался в барьер, окружавший Наблюдателя, взвыл, пытаясь расколоть невесомую стенку.

Меня вырвало. Спина мгновенно покрылась липким потом. Тело била крупная дрожь. Глаза кололо так, что хотелось вырвать их с мясом. Ни разогнуться, ни тем более подняться на ноги не было сил. Еще один приступ тошноты – и я едва удержался от того, чтобы не растянуться на полу.

Не знаю, сколько это длилось. Минуту или час. Когда я пришел в себя, то обнаружил, что сижу, обхватив колени и прислонившись спиной к кровати-подушке. Шторм улегся. Олег с задумчивым видом изучал ноготь большого пальца.

Я закашлялся. Вместо блаженной пустоты, остающейся после психосрыва, в ушах звенел многоголосый писк комариной стаи.