Текст книги "Исторические портреты"

Автор книги: Иван Фирсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

   – Господа совет, адмирал Спиридов, мыслю, наше общее согласие выразил – флот турок порезвее надобно спалить. И не далее, как нынче в ночь.

Только теперь до сознания Орлова дошёл смысл сказанного: «спалить, сжечь флот», но что для того надобно? Брандера? Что сие?

Словно читая его мысли, бригадир закончил:

   – Под брандеры споро и наилучше употребить греческие транспорты числом три-четыре. Особливо для них отобрать охочих офицеров и служителей.

Через час перед Ганнибалом стояли четыре офицера-охотника, вызвавшиеся идти на брандерах. Они тотчас были назначены командирами зажигательных судов и вместе с ними Ганнибал отобрал из смельчаков лучших матросов.

За час до полуночи 25 июня 1770 года к носу гафеля флагманского «Ростислава» медленно пополз зажжённый фонарь. Не прошло и минуты, как на всех назначенных к атаке кораблях зажглись ответные огни.

Потянулись томительные минуты ожидания. Первым по ордеру должен был идти фрегат «Надежда Благополучия», но минуло полчаса, а фрегат не снимался с якоря. Грейг смотрел в сторону «Надежды», молча жевал губами. Спиридов взял рупор у вахтенного.

– Командир «Европы»! – В ночной тишине стало слышно движение на шканцах «Европы», стоявшей рядом. – Вам начинать не мешкая... – Спиридов сделал паузу и закончил: – С Богом!..

...Как донёс Спиридов Адмиралтейств-коллегии «в 12 часов оный корабль пришёл в поведённое место, в ближайшей дистанции лёг на шпринг и начал по турецкому флоту палить беспрерывным огнём из пушек, ядрами, камнями и брандскугелями...»

Чесменское сражение началось...

«Европа» приняла на себя первый удар, но вскоре подошли остальные корабли отряда Грейга, и завязалась артиллерийская дуэль. Брандскугель, пущенный с «Грома», попал в середину гротмарселя линейного корабля турок, парус мгновенно вспыхнул, загорелась мачта, и вскоре вся верхняя палуба и корма были в пламени. Не прошло и получаса, как в первой линии неприятеля полыхали три корабля. Турки ещё продолжали отстреливаться, но внимание их было уже отвлечено, они бросились тушить пожары.

По лунной дорожке проскользнула тень первого брандера. На первый брандер Спиридов не питал особых надежд... Так оно и случилось. Эльфинстон настырно предложил посадить на него почти всю команду из англичан во главе с капитан-лейтенантом Дугделем. Не пройдя и половины пути, посреди бухты, брандер атаковали две турецкие галеры. Англичане струсили и попрыгали за борт. В последний момент Дугдель поджёг брандер и покинул его.

Второй брандер, лейтенанта Мекензи, не дойдя до турецких кораблей, сел на мель и был подожжён. Третий, мичмана князя Гагарина, тоже не достиг цели, его зажгли раньше времени... Четвёртый брандер лейтенанта Ильина ловким манёвром пересёк бухту, быстро сцепился с линейным кораблём, поджёг его и взорвал.

В самой середине турецкой эскадры взметнулся, намного выше мачт, огненный столб, громовой раскат потряс всё вокруг. Турецкий корабль на мгновение приподнялся вверх и, развалившись, разлетелся на тысячи горящих обломков, пылающими факелами фантастического фейерверка...

В четыре часа утра Спиридов отдал приказ прекратить обстрел турецких кораблей, спустить шлюпки и спасать тонущих турецких матросов...

Спиридов отправил победную реляцию в Петербург.

«...Слава Господу Богу и честь Всероссийскому флоту! В ночь с 25 на 26-е флот турецкий атаковали, разгромили, подожгли, в небо пустили и в пепел превратили. Ныне на Архипелаге в сём пребываем силой господствующей...»

Императрица наградила Спиридова орденом Андрея Первозванного, пожаловала деревеньку.

Но самой приятной наградой для Григория Спиридова было послание «Из государственной Адмиралтейств-коллегии его высокопревосходительству адмиралу обоих российских орденов кавалеру Григорию Андреевичу Спиридову».

Не без волнения вчитывался флагман в приветственные строки своих собратьев:

«Победа и совершенное истребление морских оттоманских сил, дарованные от Бога российскому флоту, Адмиралтейств-коллегию приводит в истинную радость, ибо видит она своего питомца прославителем Российского флота...»

Ни прежде, после Петра I, ни впоследствии ни один флагман русского флота не удостаивался подобного признания заслуг от своих коллег.

Четыре последующих кампании флагман Спиридов командовал русской эскадрой в Средиземноморье. От Дарданелл до Архипелага корабли под Андреевским флагом наводили страх на неприятеля.

Эскадра установила полную блокаду Дарданелл и дважды громила турок, пытавшихся воспрянуть после Чесмы, уничтожила двенадцать кораблей, построенных ими после катастрофы. От Сирии и Анатолии до Пелопоннеса, от Дарданелл до Кипра и Александрии действовали корабли эскадры, направляемые старшим флагманом.

Не всё шло гладко.

Не зря Спиридов пенял Эльфинстона за кичливость. В первую кампанию Эльфинстон продолжал заноситься. Самовольно сняв блокаду Дарданелл, англичанин посадил на камни самый мощный 84 пушечный корабль «Святослав». Чтобы не достался неприятелю, пришлось его сжечь. Разгневанный Орлов наконец-то отстранил Эльфинстона от должности и под конвоем отправил в Петербург. По закону, иноземца надлежало судить, но императрица милостиво отпустила его на все четыре стороны.

В 1773 году турки начали переговоры о мире. Спиридов, полвека тянувший морскую лямку, не первый год прибаливал. В какой-то мере чувствовал себя обойдённым после Чесмы. Все лавры достались Орлову. Редкий случай, адмирал подал императрице прошение об отставке. Екатерина теперь в нём не нуждалась. Сдав должность, Григорий Спиридов уехал в Москву[8]8
  Григорий Спиридов уехал в Москву. – Видимо, Спиридов переехал поближе к родным местам и своему младшему сыну Матвею, известному историку. Внук Спиридова – майор Пензенского полка Дмитрий Матвеевич – примкнул в своё время к декабристам и был осуждён по первому разряду. Старший сын Алексей дослужился на флоте до чина контр-адмирала.


[Закрыть], где скончался 8 апреля 1790 года. Похоронили его в селе Нагорье на Ярославщине, в ограде церкви Преображения, построенной на его деньги в 1786 году.

Имя его как-то затёрли в анналах истории. Но четверть века спустя, редко ошибавшийся Гаврила Романович Державин изрёк: «Спиридов был – Нептун!»

Самуил Грейг

ак рыба ищет, где глубже, так человек, где лучше. Видимо, эта вековая народная мудрость не в последнюю очередь внушала европейцам мысль испытать счастья в России. Там и стужа и неприхотливо, зато деньги платят немалые. Первые иноземные поселенцы появились в Москве на Кукуе при царе Алексее Михайловиче. Среди них был и ревностный католик, добрый вояка, шотландец Патрик Гордон. При Петре Великом дослужился он до чинов полного генерала и контр-адмирала. Столетие разделяет появление на свет Патрика Гордона и его земляка Самуэля Грейга[9]9
  Самуэль Грейг – родился 30 ноября 1735 года в г. Инкваридзинг, в Шотландии.


[Закрыть]. Что же заставило его, потомственного моряка, лейтенанта, в двадцать девять лет оставить процветающий королевский флот Британии и перейти на русскую службу? Внешне всё казалось вполне благопристойно. Происходил Патрик из состоятельной семьи. Окончив Оксфордский университет, в пятнадцать лет поступил волонтёром на королевский флот. Не раз плавал в Вест-Индию, вступал в схватки с французами. В 1759 году лейтенант Грейг сражался в эскадре адмирала Гаука близ острова Белль-Иля с французским флотом. В этом поучительном поединке выучка экипажей, решимость, риск флагмана предопределили успех англичан. Разгром французов окончательно похоронил их надежды высадить десант на Британские острова. Недаром Белль-Иль историки частенько называют предшественником Трафальгара. И всё же молодой, энергичный офицер не видит перспектив в своей карьере. Со времён Стюартов в королевском флоте не очень-то жалуют выходцев из Шотландии. Немаловажное значение для продвижения по службе в королевском флоте имели родственные связи и тугой кошелёк. А среди английских офицеров ходили слухи о сравнительной привлекательности службы в российском флоте, там и чины легко добываются и жалованье вдвойне платят....

Екатерина Алексеевна задолго до кончины Елизаветы метила занять российский престол, рассчитывая не только на гвардию, но и на друзей из-за границы. Ещё в 1756 году она делилась своими соображениями с английским послом Ч. Уильямсом: «Когда я получу известие об агонии, через верного человека извещу преданных офицеров, и они должны привести 250 солдат. Они будут принимать повеления только от великого князя и от меня, я направлюсь в комнату умирающей и велю присягнуть мне». Сэр Уильямс не замедлил передать Екатерине 10 тысяч фунтов стерлингов, английские купцы выгодно торговали с Россией...

Захватив престол, Екатерина ловко сослалась на «повеление Божье», «он Всевышний Бог, который владеет царством, и кому хочет – даёт его».

Морскую мощь англичан не раз подчёркивал при докладе императрице новый чин Адмиралтейств-коллегии, генерал-поручик Иван Чернышёв. Довольно искусный дипломат, Иван Григорьевич «заболел» морскими делами в Англии, где четыре года состоял при посольстве. Стараясь освоить азы кораблестроения, прекрасно знал состояние европейских флотов, регламент их управления, грешным делом, благоговел перед английскими капитанами. Он распорядился русскому послу в Англии приглашать стоящих офицеров для службы в русском флоте.

Об этом и узнал Грейг, причём его сразу же прельстили условия – он перешагивал через две ступеньки и становился капитаном 1-го ранга. Но в английском флоте довольно строгие порядки, перейти на службу в иностранный флот возможно только с разрешения короля. Георг III благоволил русской императрице, и 18 июня 1764 года лейтенант Самуил Грейг, как он отныне стал прозываться, был зачислен на службу в русский флот капитаном 1-го ранга, правда с испытательным сроком.

Дело в том, что ещё Пётр Великий выговаривал иноземным капитанам – «не добро есть брать серебро, а дела делать свинцовые».

Первую кампанию Грейг в должности командира корабля «Святой Дмитрий Ростовский» плавал в эскадре адмирала А. Полянского и заслужил похвальную аттестацию. В 1765 году он командовал фрегатом «Святой Сергий» в эскадре адмирала С. Мордвинова и здесь о нём отзываются с похвалой...

Не всё идёт гладко, англичанин ещё плавает с переводчиком, но уже присматривается не только к экипажу, но и к конструкции корабля. Он изменил на фрегате некоторые элементы на верхней палубе, шканцах; для лучшего обращения экипажа с снастями и парусами оборудовал двойной шпиль на верхней и нижней палубе, укоротил мачты, уменьшил толщину рей. Это повышало остойчивость судна. Грейг рассчитывал и на увеличение скорости.

О своих нововведениях он написал рапорт на имя императрицы, переделки стоили немалых денег.

Прибавки в скорости хода не получилось. Об этом отозвался вице-адмирал Спиридов, командующий эскадрой: «В Англии действительно капитану дана власть изменять против штата, но что они принимаются за счёт адмиралтейства только в том случае, если сделают корабль на ходу лучше. Если же лучшего не сделают или ещё хуже в ходу будет, то весь причинённый адмиралтейству убыток взыскивается с того капитана. Не для того чтобы спросить, капитан, Грейг думается, по трудолюбию заслуживает похвалу, но для того доношу, что и в Англии власть капитанская, будет подлинна, как по осведомлению моему, состоит ограниченная».

Адмиралтейств-коллегия в конце 1768 года 27 декабря, оценив внесённые Грейгом новшества, рассудила здраво: «Перемены, учинённые Грейгом на «Трёх святителях», не могут служить всеобщим правилом и остаются корабли на прежних штатах».

В следующую морскую кампанию 1769 года Россия вступила в состояние войны с Турцией. Длительные подстрекательские происки Франции, по недопущению русских на берега Чёрного моря, достигли цели. Янычары султана должны отбить охоту у России соперничать с французскими купцами в странах Средиземноморья. Что касается Чёрного моря, то здесь полновластный хозяин – турецкий флот.

По-иному рассуждали в Петербурге. Приступив к спешному строительству военных судов для Донской флотилии, Екатерина II заинтересовалась предложением своего любимца Григория Орлова. На первом заседании Совета, созванного после объявления войны, неожиданно Григорий Орлов заговорил о посылке в Средиземное море российских судов учинять диверсию туркам со стороны греческого архипелага. Императрица слушала его внимательно, не перебивая, казалось, это импонировало её взглядам и открывало новые горизонты в замыслах, которые она лелеяла, посылая Алексея Орлова в Адриатику...

Накануне отправления экспедиции в Средиземное море, эскадру посетила Екатерина II. Наряду с другими моряками она пожаловала командира 66 пушечного линейного корабля «Три иерарха», Грейга, званием капитан-командора. С этого времени Грейг начал вести «собственноручный журнал». Пожалуй, это единственное неофициальное описание экспедиции в Архипелаг, и мы будем придерживаться его канвы.

Балтика встретила русских моряков штормами, наспех приготовленные суда потекли, а линкор «Святослав» поднял сигнал, что терпит бедствие. Пришлось «Святослава» и ещё одно судно отправить ремонтироваться в Ревель. Худо-бедно добрались до Копенгагена. В пути на кораблях эскадры пятьдесят четыре раза приспускали Андреевские флаги. Хоронили скончавшихся от болезней матросов. По морскому обычаю, их тела, обёрнутые матросскими парусиновыми койками, с каменным балластом в ногах, но наклонным доскам спускали за борт, и они навечно скрывались в морской пучине...

Самуил Грейг не упоминает об этих печальных церемониях. Восхищен он ласковым приёмом в Копенгагене.

«6 сентября контр-адмирал Елманов, контр-адмирал Грейг и большая часть капитанов флота были представлены Датскому Королю и Королеве русским министром Г. Философовым. Они были милостиво приняты и приглашены к обеду ко двору».

Две недели приводили себя в порядок корабли, пополняли запасы и через Датские проливы направились к Ла-Маншу. Не обошлось без потерь.

У мыса Скаген во время шторма сел на мель и разбился вдребезги военный транспорт «Лапоминка»...

Немецкое море, как тогда именовали море Северное, беспрерывно штормило, сказывалась осенняя пора. Половина судов поломала мачты, некоторые потекли. Эскадра зашла в Гулль взять лоцманов, подремонтироваться.

Флагман вызвал Грейга.

– Я без промедления следую в Средиземноморье. – Спиридов в камзоле, без парика пружинистым шагом расхаживал по салону, изредка посматривая на моложавого капитана-командора. В службе усерден, обтёрся, второй год обходится без толмача. Правда, гонорист. В сыновья ему годится...

– Останешься в Гулле за старшего, исправишь повреждения на «Трёх Святителях», идти тебе на рандеву в Гибралтар.

Слушая флагмана, капитан-командор в душе ликовал. Наконец-то, после пятилетней разлуки он в родных пенатах. Есть чем похвалиться перед друзьями. А насчёт ремонта он спокоен. Тут всё ему знакомо. Спасибо адмиралу за доверие...

Три недели спустя, «по окончании исправлений на корабле и «Трёх Святителей», налитом водой, и по окончании поправок на других судах, отряд под начальством капитан-командора Грейга снялся с якоря и отправился в море. 12 ноября капитан-командор Грейг со своим кораблём «Трёх Иерархов» и с кораблями «Трёх Святителей» и «Януарий» прибыл благополучно в Гибралтар (где назначен был рандеву), не разлучившись во время плавания».

На пути к Гибралтару отряд пересекал сорок седьмую параллель, и Грейг вспомнил минувшее. На траверзе, за горизонтом, скрытом ночной мглой, высился близ устья Луары островок Белль-Иль. Десяток лет тому назад он постоял здесь, в сражении с французами, за честь британского флага...

В Гибралтаре флагмана не оказалось, но Грейг особенно не печалился. Отсалютовав английской эскадре и крепости, русские корабли бросили якоря на рейде. «Во время пребывания на рейде русским кораблям было оказано всевозможное внимание генералом Бойдом, губернатором Гибралтара и командором Проби: при содействии последнего, они налились водой и запаслись провизиею и нужными материалами». А вскоре всё прояснилось.

На рейде Гибралтара появилось английское купеческое судно, и капитан передал Грейгу письмо от Спиридова: «Приказанием следовать в порт Магон». Не мешкая, Грейг на следующий день снялся с якорей и направился со своим отрядом на соединение с флагманом. В порт Магон постепенно прибыли и остальные отставшие суда экспедиции. Более десятка Андреевских стягов развевались в канун 1770 года на рейде главного порта Балеарских островов. В первых числах января флагман срочно затребовал капитан-командора Грейга.

   – Будет ведомо тебе, – начал разговор несколько сердитым тоном Спиридов, – что государыня главным командующим над всеми войсками и флотом препоручила быть графу Алексею Григорью Орлову. Нынче депешею предписал он отрядить к нему корабли. Сию миссию возлагаю на тебя. Поведёшь отряд в Ливорно и представишься их светлости. Приказ о том получишь сей же день.

Спиридов взял со стола запечатанный пакет:

   – Здесь донесения о намерениях моих в Архипелаге, супротив турок, его сиятельству.

В Ливорно Грейг прибыл на «Трёх Иерархах» с пакетом. На пути отряд прихватил сильный шторм. Па фрегате «Надежда благополучия» сломалась стеньга грот-мачты, и его пришлось вернуть для ремонта в порт Магон.

На берегу Грейг впервые лицом к лицу встретился с Алексеем Орловым. Капитан-командор был неплохо осведомлен о могущественном царедворце и его роли в возведении на престол Екатерины. Но он не знал прошлого и подноготную ловеласа и громилы. Заядлый дуэлянт и страстный любитель кулачных боев, недавно произведённый императрицей в генерал-аншефы, никогда не слышал посвиста пуль и визга ядер в сражениях. Храбрец в дворцовых распрях, он отсиживался в Ливорно, растерянно взирая на происходящее. Боязливые греки не оправдали его надежд.

«Великая государыня! Хотя вся морея и очищена от турок, силы мои так слабы, что я не надеюсь не только завладеть ею всею, но и удержать завоёванные места», — жаловался граф Екатерине.

Два месяца простоял отряд Грейга на рейде, пока граф Орлов надумал идти в Архипелаг на помощь Спиридову. Деятельный и учтивый молодой англичанин пришёлся по душе графу, и он сделал Грейга своим морским советником.

Покуда Спиридов не очистил весь Пелопоннес от турок, Орлов не решался покинуть Ливорно.

В середине апреля, прибыв к эскадре Спиридова у Наварина, Орлов с маху надеялся взять крепость Модой при поддержке двух кораблей Грейга. Но сильное подкрепление турок быстро рассеяло трусливо разбежавшихся греческих повстанцев и разгромило малочисленный десант Ю. Долгорукого. Вскоре русские войска оставили Наварин. В море объявился турецкий флот, превосходивший по силе объединённые русские эскадры. Но старший флагман Спиридов, начиная кампанию в Средиземноморье, в приказе по эскадре, наставляя командиров, указывал: «...для России столь славному да и, так сказать, современному и смелому предприятию, от успеха которого зависеть будет вся будущая слава нашего флота в водах столь отдалённых и по сиё время совсем ему неизвестных, вы должны и обязаны ответствовать не за себя одного, но и каждый из вас за всех и все за единого».

После неудач на суше успех экспедиции зависел от исхода схватки с турецким флотом. Несмотря на превосходство турок, русские моряки настойчиво искали неприятеля на море.

24 июня 1770 года в проливе у острова Хиос первым обнаружил турецкую эскадру отряд под командой С. Грейга. На следующий день русская эскадра решительно атаковала превосходящего противника и заставила его укрыться в Чесменской бухте.

В донесении Екатерине Г.А. Орлов отметил стойкость и отвагу моряков: «Все корабли с великой храбростью атаковали неприятеля, все с великим прилежанием исполняли свою должность, но корабль адмиральский «Святой Евстафий» превзошёл все прочие. Англичане, французы, венециане и мальтийцы, живые свидетели всем действиям, призналися, что они никогда не представляли себе, чтоб можно было атаковать неприятеля с таким терпением и неустрашимостью». – Отметил атаку флагманского корабля и Грейг. «Святой Евстафий»[10]10
  «Святой Евстафий». – В своих записках С. Грейг несколько принижает роль старшего флагмана Спиридова. Об этом заметили «Морской сборник» в 1849 году и историк П. Белавенец в «Материалах по истории русского флота». Свою оценку высказал и адмирал М. Лазарев: «Следует назвать имя Спиридова, вместо Грейга, как действительно командующего флотом в Чесменском сражении».


[Закрыть], производя быстрый и хорошо направленный огонь, в весьма близком расстоянии от неприятеля, также вышел вперёд наветренного неприятельского корабля. Пока флоты находились в этом тесном и жестоком бою, и «Святой Евстафий», как было упомянуто, навалил на наветренный неприятельский корабль и загорелся, турецкие суда, будучи все под ветром... и страшась, чтобы его не несло прямо на них, начали рубить канаты и отдавать паруса и в совершенном беспорядке и ужасе обратились в бегство в Чесменскую бухту. Как скоро русские заметили, что неприятель намерен бежать, граф Орлов приказал обрубить канат на корабле «Трёх иерархов» и, сделав сигнал общей погони, преследовал неприятеля до того времени, пока он не вошёл в Чесменскую бухту. Турецкие корабли бросились сюда в совершенном беспорядке, сталкиваясь между собою, отчего некоторые из них потеряли бушприты».

Адмирал Спиридов подвёл итог боя в Хиосском проливе, первого этапа Чесменского сражения: «Легче мне предвидеть, что сие их убежище будет и гроб их».

В следующую ночь уничтожение турецкого флота началось атакой отряда Грейга. «Командор бросил якорь против середины, входа в бухту, около полтора кабельтова от неприятеля, в первой четверти часа ночи. «Не тронь меня» в то же время бросил якорь около полукабельтова далее и к северной стороне входа. Фрегаты стали против назначенных им батарей.

Час с четвертью продолжался ужасный огонь с обеих сторон. В это время каркас, брошенный с бомбардирского корабля, упал в рубашку грот-марселя одного из турецких кораблей. Так как грот-марсель был совершенно сух и сделан из бумажной парусины, то он мгновенно загорелся и распространил пожар по мачте и такелажу. Грот-стеньга скоро перегорела и упала на палубу, отчего весь корабль тотчас же был объят пламенем».

Огненные обломки взорвавшегося корабля разлетелись в стороны, подожгли стоявшие вокруг турецкие корабли. Настала очередь пускать на неприятельский флот брандера небольшие суда, начиненные порохом. По сигналу С. Грейга один за другим на буксирах в бухту проникли четыре брандера, но только один, под командой лейтенанта Д. Ильина, достиг цели, взорвал линейный корабль турок. Полыхавшие факелы накрыли всю бухту и довершили сожжение турецкого флота. «Пожар турецкого флота сделался общим к трём часам утра, – вспоминал Грейг. – Легче вообразить, чем описать ужас, остолбенение и замешательство, овладевшие неприятелем. Турки прекратили всякое сопротивление, даже на тех судах, которые ещё не загорелись; большая часть гребных судов или затонула, или опрокинулась от множества людей, бросавшихся в них. Целые команды в страхе и отчаянии кидались в воду; поверхность бухты была покрыта бесчисленным множеством несчастных, спасавшихся и топивших один другого».

Победа русской эскадры была полной. Императрица не скупилась на награды. Самуил Грейг был удостоен ордена «Святого Георгия 2-й степени», и поступил указ о производстве его в контр-адмиралы.

Отныне корабли под Андреевским флагом установили контроль в Восточном Средиземноморье. В составе эскадры Грейг участвовал в операции с целью приобретения базы для флота, блокируя крепость Пелари на острове Лемнос. После ряда бомбардировок с моря и суши турки, не рассчитывая выдержать блокаду и осаду, были вынуждены начать переговоры о сдаче. Однако последняя не состоялась, так как туркам удалось доставить в Пелари подкрепление из Константинополя. Это произошло вследствие самовольного прекращения блокады Дарданелл Эльфинстоном.

Эскадра начала базироваться на острове Порос. Л в ноябре А. Орлов на корабле «Три Иерарха» под командой Грейга покинул Архипелаг и отправился в Ливорно, чтобы подкрепить здоровье.

В Ливорно Орлов пробыл недолго и после Рождества уехал в Петербург.

– Будешь ждать меня здесь, – объявил он Грейгу, – доложу государыне план будущей кампании.

Вернулся Орлов только в июне и отправился в Архипелаг, где эскадра Спиридова блокировала Дарданеллы. Орлов распорядился послать Грейга для разведки крепостей к островам Тенедос и Мителена, устью Дарданелл.

В сентябре отряд Грейга с принятым на него десантом прибыл в залив Контеса, вблизи порта Кавалла, захватил несколько складов муки и пшеницы. Запасы продовольствия были перевезены на суда. Попытки противника помешать захвату были отбиты десантом и судовой артиллерией, нанёсшими туркам значительный урон.

В первых числах ноября Грейг в составе эскадры Спиридова участвовал в бомбардировке крепости Мителены. Под прикрытием огня эскадры был высажен десант под начальством генерала Долгорукого и полковника Толя, который с боем оттеснил турецкие войска к крепости, овладел адмиралтейскими складами, сжёг находившиеся на стапелях два линейных корабля и одну галеру и захватил в гавани до двадцати мелких судов.

Кампанию 1772 года Грейгу не довелось проводить в стычках с неприятелями. Разгром турецкого флота в Чесме и победы русских войск под Паргой и Кагулом заставили султана начать переговоры о мире.

Орлов, как главнокомандующий, держал флаг на корабле Грейга и большую часть времени отсиживался на рейде Ливорно. Как-то граф неожиданно вызвал Грейга:

   – Нынче получил я весточку из Петербурга. Государыня указала послать нам на помощь эскадру. Собирайся немедля в дорогу. Я тебя рекомендую назначить флагманом сей эскадры.

Слушая графа, Грейг в душе радовался: «Наконец-то и меня заметили».

   – Я польщён доверием вашего сиятельства и приложу все старания, дабы оправдать его.

   – Ну, так не мешкай. – Орлов любил без задержки претворять свои задумки.

Однако на этот раз, как ни спешил Грейг, замысел Орлова не состоялся. В начале мая 1772 года очередную, четвёртую эскадру в Средиземное море повёл контр-адмирал Василий Чичагов.

Возвратившись в Ливорно, Грейг получил задание от Орлова совершить набег на Чесму.

В конце октября десант, высаженный с кораблей Грейга, атаковал и захватил крепость Чесму, сжёг склады и мелкие суда.

1773 год начался неудачно. При плавании отряда Грейга у Дарданелл во время шторма отстал линейный корабль «Азия» под командой капитана 1-го ранга Толбузина. Скрывшись за пеленой дождя, корабль исчез навсегда, погибнув в море со всем экипажем в 500 человек.

Орлов всё-таки добился своего. В октябре 1773 года контр-адмирал Грейг повёл в Средиземное море пятую эскадру.

Эскадра прибыла в Ливорно в феврале 1774 года, когда на Средиземном море произошла смена старших флагманов. Вместо подавшего в отставку адмирала Спиридова, старшим флагманом назначили вице-адмирала Елманова. За успешный переход Грейг был пожалован орденом «Святой Анны I степени».

Вскоре выяснилось, что с Турцией подписан мирный договор и войска с эскадрами подлежат возвращению в Россию. Эскадре Грейга предписано погрузить гвардейские полки и доставить их на родину. В конце 1774 года, возвратившись в Ливорно, Грейг был несколько озадачен. Орлов в разговоре с ним наедине предупредил:

   – Её величество весьма озабочено пребыванием в Тоскане одной особы, имеющей притязание на государственный интерес в Петербурге. Недельки через две-три сия женщина со мною будет доставлена к тебе. Встретишь её по высшему разряду, как положено для царствующей особы, разместишь в моих каютах.

Орлов примолк, испытующе глядя на несколько недоумевающего Грейга, и продолжал:

   – С того часа у дверей каюты выставишь караул, и ту особу на палубу не выпускать. Остальное доскажу после.

Проводив Орлова, Грейг смутно догадывался, что здесь кроется интрига. Прежде несколько раз на его корабле вместе с Орловым появлялся принятый на русскую службу юркий неаполитанец де Рибас. Они о чём-то таинственно шушукались в каюте графа. Затем неаполитанец исчез, уехал в Петербург.

Как и было условлено, 12 февраля 1775 года по парадному трапу на борт флагмана поднялась весьма симпатичная молодая женщина в сопровождении графа. Под звуки оркестра, жеманно ответив на приветствие Грейга, она прошла под руку с графом в салон. После обильного угощения граф переночевал на корабле и на следующий день зашёл в каюту Грейга:

   – Завтра я съеду с корабля и, как тебе сказано, выставишь у дверей каюты караул. Сию персону доставишь в Кронштадт. Беречь её пуще глаза, яко преступника государственного. Передашь токмо на руки посланцу её величества.

На следующий день эскадра покинула Ливорно. Уже в море Грейг узнал, что его пленница – княжна Тараканова. Канители с ней пришлось немало.

В Англии, где эскадра спустя полтора месяца остановилась для ремонта и пополнения запасов, на берегу собралась большая толпа. Любопытная публика жаждала увидеть особу, которую, по сведениям из газет, граф Орлов умыкнул в Ливорно. Пришлось сократить стоянку. В Кронштадте Грейг сдал пленницу посланцу императрицы, только получив высочайший указ. Прямо из Кронштадта Тараканову отвезли в Петропавловскую крепость. Не раз потом он жаловался Орлову, что «не имел в жизни более трудной комиссии»...

Впрочем, Орлов вскоре получил отставку, а Грейг спустя две недели был пожалован в вице-адмиралы.

Этим дело не ограничилось. Узнав, что жена Грейга[11]11
  жена Грейга. – С. Грейг был женат на двоюродной сестре знаменитого мореплавателя Д. Кука, Саре. У них было четыре сына: старший Алексей служил в русском флоте, адмирал. Остальные три сына после кончины отца уехали в Англию.


[Закрыть] на сносях, императрица произнесла:

– Ежели младенец окажется мальчиком, жалую его мичманом.

В августе Грейга назначили командиром Кронштадтского порта, а спустя месяц появился на свет мальчик. Алексей Грейг начал карьеру в звании мичмана. Грейг попросился в отпуск. Екатерина милостиво предоставила ему для поездки в Шотландию военное судно.

В последующие мирные годы Грейг почти каждую кампанию выводил эскадры и дивизии на рейд Красной Горки. В 1776 году последовала очередная награда, орден Святого Александра Невского. За это время по предложениям Грейга было внедрено немало усовершенствований на кораблях, а в 1782 году на стапелях Архангельска по его чертежам заложен 66 пушечный линейный корабль «Изяслав». В этом же году Грейга произвели в полные адмиралы, и он получил орден Святого Владимира. С 1785 года Грейг надзирал за перенесением Адмиралтейства из Санкт-Петербурга в Кронштадт.

Вскоре мирная передышка для России прервалась.

Путешествие Екатерины II в «полуденный край» окончательно разбередило воспалённое самолюбие Порты. Не угасли надежды Турции вернуть Крым, остаться, как прежде, полновластным властелином в Черном море.

Едва успела императрица отдохнуть после долгой поездки по южным владениям, как в столицу пришло известие – русский посол в Порте, Булгаков, посажен в Семибашенный замок.

Порта, как это бывало и прежде, без объявления войны напала на наши корабли у Кинбурнской косы, а следом попыталась безуспешно высадить десант под Кинбурном.

7 сентября 1787 года вышел Манифест с объявлением войны Турции.

Всё внимание императрица уделяла южным границам, где главнокомандующим назначила своего любимца Потёмкина. Потому и решила отправить эскадру Грейга в Архипелаг. В то же время до неё доходили сведения о том, что шведский король Густав III, как она сама писала Потёмкину, «в намерении имеет нос задирать». Действительно, неуравновешенный и недалёкий король Швеции, которого за глаза называли сумасбродом и тупицей, имел далеко идущие намерения. Разглагольствуя о «рыцарском долге» возмездия за поражение своего предка, он мечтал о возрождении «великой северной державы Карла XII»...