Текст книги "Исторические портреты"

Автор книги: Иван Фирсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Фёдор Ушаков

ак говорила сама императрица Екатерина II, её царствование было озарено блеском победы при Чесме. Но не менее значимыми в ту пору оказались действия русских эскадр по завоеванию господства на Черном море. Все дела на южных морских рубежах вершил вице-адмирал Алексей Сенявин. Создавая Донскую флотилию, он неослабно интересовался успехами Средиземноморской эскадры под командой своего приятеля, адмирала Спиридова.

Получив известие о пребывании русской эскадры адмирала Спиридова в Средиземном море, Сенявин писал Чернышёву:

«О вступающих в морскую службу и об отправляющихся в средиземные места весьма радуюсь; признаться могу, смотрю с величайшей на них завистью; сказал вам наперёд, что я с природы независтлив был, даже до сего случая ни к чему... а теперь под старость чёрт дал зависть; рассудите: они все ведут службу прямо по своему званию по морю, да и на кораблях, а я, как гусар, пешком».

Узнав о благополучном прибытии эскадры Спиридова, он искренне радовался за товарища. Получив известие о блестящей победе русского флота под командой адмирала Спиридова при Чесме, Сенявин восторженно приветствовал славного флотоводца. Одновременно он просил Чернышёва прислать ему обстоятельное описание этого боя. Сенявина интересовала оперативная сторона дела, и он спешил подробно изучить всю операцию, чтобы сделать для себя практические выводы.

В один из весенних вечеров 1771 года командующий Азовской флотилией вице-адмирал Сенявин получил из Адмиралтейств-коллегии долгожданный пакет. Всю ночь просидел он над полученными планами и схемами, которые прислали ему из Петербурга. Только поздней осенью прошлого года получил он весточку от Григория Андреевича с кратким уведомлением о Чесме и настоятельно просил Адмиралтейств-коллегию прислать подробное описание хода сражения. Ведь у него на рейде уже стояли 10 боевых кораблей, в Новохопёрске заканчивали постройку двух 32-пушечных фрегатов. Впервые русской эскадре предстояло войти в Чёрное море...

Рано утром на флагманском корабле «Хотин» Сенявин собрал всех корабельных офицеров. Они с любопытством смотрели на разложенную схему.

– Господа офицеры, в предстоящей кампании флотилии нашей неминуемо в баталии бывать с турками, а Бог даст, – Сенявин обвёл людей глазами, – и в Чёрное море войти навеки. – Он взял указку, подошёл к схеме. – Сей план указывает мысли и расположения достойного адмирала нашего Спиридова Григория Андреевича при Чесме.

Сидевший у двери рослый, голубоглазый, с высоким лбом лейтенант от волнения привстал. Только второго дня привёл Фёдор Ушаков с верховьев Дона четыре транспорта. Нынче откомандировали его в помощники к капитан-лейтенанту Кузьмищеву на фрегат «Первый».

Сенявин между тем продолжал:

– Надлежит обратить внимание ваше на новоизобретение в бою... – и вице-адмирал подробно пояснил замысел Спиридова, смело отступившего от догматов линейной тактики, что принесло успех в бою с превосходящими силами неприятеля.

Слушая флагмана, Ушаков в душе ликовал. «Наконец-то русские моряки бьют супостатов». Пять лет назад, в 1766 году, в двадцать один год от роду[15]15
  ...в двадцать один год от роду... – Один из казусов биографии Ушакова. – В 1990 году после многочисленных поисков наконец-то в архиве города Ростова была обнаружена запись с датой рождения Фёдора Фёдоровича Ушакова – 13 февраля 1745 года. Но ещё в 1954 году писатель Георгий Шторм нашёл в Центральном государственном архиве «сказку», собственноручно подписанную недорослем Фёдором Ушаковым, согласно которой он родился в 1752 году. Чему верить? Дело историков разобраться и устранить это противоречие.


[Закрыть], Фёдор, окончив Морской корпус мичманом, ступил на морскую стезю. Первые три года плавал на Балтике, хаживал вокруг Скандинавии в Архангельск, служил в эскадре С. Грейга.

Теперь в Азовско-Донской флотилии, которая только обретает очертания, он служит исправно. II 1772 году расторопный лейтенант Ушаков впервые становится командиром военного судна, 4-пушечного бота «Курьер». Крейсирует от Балаклавы до Феодосии, несёт дозорную службу у Керчи, набирается боевого опыта в стычках с турками.

В следующую кампанию он уже командир 16-пушечного корабля «Модон», участвует в сражениях с турками у берегов Крыма и Кубани. Спустя два года капитан-лейтенант Ушаков на фрегате «Северный орёл» совершает переход из Кронштадта на Средиземное море в Архипелаг. Здесь он становится командиром фрегата «Святой Павел», ему поручается провести через проливы в Чёрное море три фрегата под торговыми флагами. Но турки не пустили русские суда дальше Константинополя. Возвратившись в Кронштадт, Ушаков вступает в должность командира корабля «Георгий Победоносец», а затем получает под начало 64-пушечный корабль «Виктор».

На линейном корабле более полутысячи матросских глаз каждый день взирают на командира, следят за каждым шагом, через камбуз ощущают они заботу о себе. «Строг, одначе справедлив и нас не забижает особо», – судят они у фитиля на баке во время перекура, пьянчуг не терпит, изгоняет. Вскоре «Виктор» в составе эскадры контр-адмирала Сухотина для защиты нейтральной торговли отправился в Средиземное море. В феврале 1781 года Россия «для покровительства чести русского флага и безопасности торговли» приняла Декларацию, которую назвали «О морском вооружённом нейтралитете». Воюющим державам – Англии, Франции, Испании – объявлялись российские правила «для поддержания её подданных против кого бы то ни было.

Правила гласили:

«1. Чтобы нейтральные корабли могли свободно плавать от одной пристани к другой и у берегов воюющих наций.

   2. Чтобы товары, принадлежащие подданным воюющих держав, были свободны на нейтральных кораблях, исключая заповедные (т.е. военные) товары.

   3. Что в определении таковых императрица придерживается того, что означено в X—XI артикулов коммерческого её трактата с Великой Британией, распространяя их на все воюющие державы.

4. Что для определения того, что может ознаменовать блокированный порт, должен таковым считаться только тот, ко входу в который стоит очевидная опасность по сделанным распоряжениям от атакующей его державы расставленного вблизи оного кораблями...

5. Чтобы сии правила служили основанием в судопроизводствах законности судов».

Моря и океаны соединяют воедино все земли на всём земном шаре.

Россия первой возгласила на них право свободном торговли.

К Декларации присоединились все нейтральные страны, одобрили её и в Конгрессе Соединённых Штатов за океаном, как «основанную на принципах справедливости, беспристрастности и умеренности». Франция и Испания обязались соблюдать её принципы. Особняком осталась Англия. Удар и был, собственно, направлен против «вековой владычицы морей». Деспотизм её и беспредельное господство на море рушились. Потому Великая Британия официально не одобрила Декларацию.

Английский посланник в Петербурге Джеймс Гаррис всполошился, строчил донесения в Лондон, где старался принизить значимость Декларации.

   – Какой же вред причиняет вам вооружённый нейтралитет? – насмешливо хитрила Екатерина, беседуя с Гаррисом. – Или, лучше сказать, вооружённый нулитет?

Нашлись противники нейтралитета и в России. Адмирал Самуил Грейг спросил Екатерину:

   – Матушка, в прошлой войне пират Каччиони поступал в море так же, как и английские крейсеры поступают ныне с кораблями чужими. Однако ты Каччиони благоволила, чин дала. Противоречие в твоих действиях...

Екатерина вскинулась:

   – А ты, адмирал, не путай грека с королём английским.

Декларация была хороша, но пока только на бумаге. Требовалось подкрепить её силой. Об этом спросила Екатерина при очередном докладе одного из авторов Декларации, вице-президента Адмиралтейств-коллегии Чернышёва:

   – Каковы и куда направите экспедиции?

   – Ваше величество, у Нордкапа побывал Хметевский, одну снарядим в Лиссабон, поведёт её Палибин. Затем другая под командой контр-адмирала Сухотина направится в Ливорно...

Осенью 1781 года на рейде Ливорно объявилась русская эскадра под флагом контр-адмирала Якова Сухотина. Адмирал держал свой флаг на 66-пушечном линейном корабле «Пантелеймон». Следом за ним на рейде отдал якорь такой же корабль «Виктор» под командой капитана-лейтенанта Фёдора Ушакова. Капитан совершил манёвр лихо и мастерски...

Вскоре корабли эскадры Сухотина начали конвоировать купеческие суда в Адриатику, Эгейское море, к Египту, Гибралтару.

В начале 1782 года Сухотин вызвал командиров, поздравил Ушакова с присвоением очередного чина – капитана 2-го ранга – и объявил:

   – Получена депеша от посла графа Разумовского в Неаполе. Через месяц-другой в Ливорно пожалует царственная особа. Возжелает вдруг полюбоваться нашими кораблями...

Наследник цесаревич Павел прибыл со свитой, как и наметили, в день Святой Пасхи.

День выдался тихий, сияло солнце, лазурная гладь залива зеркально сверкала, отражая солнечные блики.

Гремел пушечный салют, катера с Павлом подошли к концевому кораблю.

   – Ура-а-а! – закричали по команде матросы на корабле.

И так перекатывался этот громкий воинский клич от корабля к кораблю, пока катер с цесаревичем обходил строй эскадры...

Павел поморщился и попросил:

   – Нельзя ли обойтись без этакого шума?

Сухотин развёл руками:

   – Сие положено по Морскому уставу и избежать возможно, лишь если загодя последует указание.

В это время катер поравнялся с «Виктором». Павлу нравилось действовать внезапно:

   – Давайте посмотрим этот корабль.

   – Держать к правому трапу! – скомандовал Сухотин унтер-офицеру на руле.

   – Мы поднимемся с адмиралом, – сказал Павел Куракину, – а вы подождите нас.

Пока катер разворачивался, на нижнюю площадку парадного трапа быстро сбежали два дюжих красавца матроса – фалрепных. Они ловко помогли Павлу взойти на трап.

На верхней площадке Павла рапортом встретил Фёдор Ушаков в парадной форме.

Павел меланхолично взмахнул перчаткой.

   – Достаточно представлений, покажите нам корабль.

Они двинулись по правому борту к полубаку. Отдраенная с песком палуба блестела.

«Не всё так худо, как я предполагал, – подумал Павел, – палуба выглядит наряднее, чем пол в Эрмитаже. Однако вот и не порядок». Цесаревич ткнул трость в свёрнутый и подвязанный к нижней рее мачты парус.

«Ещё что?» – мелькнуло у Ушакова.

   – Как же вы с таким старьём плаваете? – Язвительно ухмыльнулся Павел, указывая на солидную, аккуратно пришитую заплату.

У Ушакова отлегло, он улыбнулся краешком губ:

   – Сие, ваше величество, обыденное для корабля. Самые лучшие паруса, есть намного хуже.

   – Почему так? – раздражённо спросил Павел.

   – Шквалы и штормы своё дело вершат. Положено иметь два комплекта запасных, однако казна и одного не отпускает.

У трапа Павел задержался, поманил Ушакова:

   – А ты, никак, меня запрошлым годом на «Штандарте» из Петербурга в Раниенбаум доставил?

   – Ваше высочество, точно так. – Ни один мускул не шевельнулся на лице Ушакова.

Павел хмыкнул.

   – Пойдёшь с нами на флагман. – Цесаревич проворно сбежал по трапу.

За столом Ушаков оказался против цесаревича. Тот смачно чавкал, уплетал горячие щи и всё пытал Сухотина:

   – Не многовато ли матросов на эскадре?

Сухотин слегка поперхнулся.

   – Некомплект, ваше высочество, более семисот человек...

Павел удивлённо поднял брови.

   – Из оных почти все в госпиталях, двадцать восемь, – Сухотин перекрестился, – померли. Надобно ить нам им подмогу прислать, а жёнкам их да деткам ихним вспомоществование определить.

Павла всегда раздражали просьбы.

   – Почему наши корабли не так стройны и красивы, как иностранные? – переведя разговор, спросил у Ушакова.

Ушаков подумал чуть, пожал плечами:

   – Корабелы наши, ваше высочество, смекалисты и умельцы добрые. Однако все хитрости и пропорции корабельного строения своим умом доходят. Учить их надобно. Математике, физике...

   – Ха, молодец Ушаков, – оживился цесаревич, – ты, как и я, мыслишь. Вас, офицеров, в корпусе обучали, а мастеров корабельных готовить – заботы не доходят. – Он вдруг замолчал. Через минуту-другую сказал: – Приеду в Петербург, возьму в оборот Адмиралтейств-коллегию, буду у матушки деньги просить. Сподобить надо училище архитекторов корабельных.

   – Достойно внимания вашего высочества, – степенно склонил голову Ушаков. – Державе нашей флот потребен великий, а корабли добротные не токмо парадов для...

Павел со свитой вскоре сошёл с корабля и отправился вояжировать дальше – в Париж, Бельгию, Германию...

Эскадра Сухотина, закончив свои дела, спустя три месяца направилась в Кронштадт. С тех пор Ушаков ни разу не встречался с Павлом. Но тот, став императором, видимо, не забыл памятной встречи и знал, кому можно доверять нужную кампанию...

Ушаков заметно выделялся среди капитанов выучкой, твёрдостью характера, осмотрительностью. Немаловажно, непререкаем его авторитет у подчинённых.

В летний, Петров день, года 1783, через Московскую заставу столицы маршировало странное войско. Первым твёрдо ступал флотский офицер, а за ним поротно с офицерами семь сотен матросов и три тысячи мастеровых. Ушаков, командир линейного корабля, строящегося в Херсоне, вёл походом туда свой экипаж и работных людей. На юге сооружали верфи и корабли для зарождающегося Черноморского флота.

Колонна шла ускоренно, привалы только для ночёвок. Первый роздых в Первопрестольной. Матросов разместили по квартирам, и, чувствуя слабину, многие перепились, устроили мордобой с московскими домоседами. Из Москвы их спешно вывезли в поле на телегах. В Херсонской степи сделали последний привал, с юга потянуло дымком. Ушаков послал квартирмейстера лейтенанта Петра Данилова.

   – Отрапортуешь вице-адмиралу Клокачеву о прибытии команды, осмотри квартиры и мигом возвращайся.

Данилов прискакал на взмыленной лошади:

   – Так что, ваше превосходительство, в Херсоне чума, кругом на улицах усопшие, вице-адмирал советует размыслить, работы на верфях в затишье, квартир пока нет.

Нахмурившись, Ушаков долго молчал, расхаживая по палатке.

«У меня высочайший указ строить корабли. Как наилучше исполнить?» – думал он.

   – Значит, так. – Внезапно остановившись перед Даниловым, он чеканил фразы: – Корабли будем ладить по указу её величества. Людям нынче же рыть землянки подле Херсона, там будем жить. Каждодневно окуривать дымом людей и жильё, хворых отделять немедля в карантин.

Ушаков действовал на два фронта – воевал с чумой, строил корабли. Осенью скончался от чумы Клокачев, на смену ему прибыл вице-адмирал Сухотин. Он сразу выделил действия Ушакова в донесении графу Чернышёву:

«Особо же вашему сиятельству при сем случае, как до прибытия моего, так и в мою бытность по справедливости могу свидетельствовать о господине капитане Ушакове, что он неусыпными своими трудами и старанием в своей команде прежде всех успел прекратить... Господин Ушаков за столь благоразумные учреждении заслужил вашего сиятельства благоволение. Его в том превосходящие труды заслужили до моего прибытия, от начальника благодарность».

Адмиралтейств-коллегия не раз благодарила Ушакова. 1 января 1784 года он получил чин капитана 1-го ранга, награждён за борьбу с чумой первым орденом, Святого Владимира IV степени, назначен командиром построенного под его присмотром линейного 66-пушечного корабля «Святой Павел». Орден Ушаков не успел получить, и весной 1785 года «Святой Павел» покинул верфи Херсона.

Ушаков руководил его проводкой по Днепру от Херсона до Глубокой пристани, где были произведены постановка мачт, вооружение такелажем и парусами, и установка артиллерии. Подготовив корабль к плаванию, совершил переход Днепровским лиманом к Кинбурну и далее Чёрным морем в Севастополь.

Знойным августовским днём 1785 года линейный корабль «Святой Павел» под командой капитана 1-го ранга Ушакова отдал якорь в Ахтиарской бухте у небольшого мыска. Вдаль уходила бирюзовая синь прекрасной гавани, направо вытянулась ещё одна бухта, поменьше, но довольно вместительная и уютная. Крутые склоны высоких курганов, поросшие диким лесом и кустарником, спускались к самому урезу воды. Ушаков вместе с командой своего корабля заложил первые камни в основание города русской морской славы. Пройдут десятилетия, и этот мысок, уже одетый в камень, сохранит название «Павловский», потому что «Святой Павел» облюбовал здесь себе постоянное место якорной стоянки. Белокаменные матросские казармы поднимутся на склонах холмов, и их нарекут ушаковскими, по имени командира отряда матросов, строивших эти здания...

Забот вскоре прибавилось. Увидев однажды Ушакова, светлейший Потёмкин, отлично разбиравшийся в людях, держал его на примете до конца дней своих. Л начальству Ушакова не нравилось такое внимание. Командовал эскадрой капитан 1-го ранга Марк Войнович. В своё время на Каспии попал он в плен к персам, стал ещё более боязлив. Его тоже коробила любая инициатива Ушакова.

Со времён борьбы с чумой в Херсоне грызла Войновича мелкая зависть.

Ушаков готовил к войне не только корабль, его вооружение и снаряжение. Он думал о тех, кто движет кораблём. Учил терпеливо и одинаково и офицеров и матросов. Где надо, подскажет, с нерадивого взыщет жёстко.

Однако заботу о себе служители видели не только в добрых харчах и положенном довольствии.

...На баке «Святого Павла» майское солнце ласкало обветренные лица матросов. Вчера корабль выходил на стрельбу. Море штормило, корабль, переваливаясь с борта на борт, на гребнях волн качался, однако комендоры с первых выстрелов сбили красные флажки на сброшенных буях. Тишину на рейде прервали дикие вопли, доносившиеся с «Марии Магдалины», стоявшей рядом на якоре.

   – Небось опять Тиздель поучает матросиков...

   – Не жалуют нашего брата, за малую провинность линьки, а то и шпицрутены, – ответил, качая головой, старослужащий матрос.

Пожилой канонир с седыми бакенбардами махнул рукой. С каждым ударом доносился отчаянный крик.

   – Девяносто шесть, девяносто семь... – считали примолкшие матросы.

Крики постепенно стихли.

   – Бог милостив, – смуглый квартирмейстер с усиками оглянулся в сторону юта, вздохнув, перекрестился, – наш-то Фёдор Фёдорович сущий ангел. Надысь не успели якорь отдать, уехал в лекарню Жарова да Сухонина проведать.

   – Попомни, аки в Херсоне-то от чумной беды спасал нашего брата...

   – Дай Бог ему здоровья поболее.

Матросы отвечали Ушакову ревностной службой, а вскоре, в конце мая 1787 года, накануне приезда Екатерины в Севастополь, пришёл царский указ о присвоении Ушакову звания капитана бригадирского ранга.

Императрица с похвалой отозвалась о виденных, правда с расстояния, кораблях и укреплениях в Севастополе. Лестные слова о флоте она произносила намеренно громко, так, что её внятно слышали именитые гости – августейший император Иосиф II, послы Франции и Великой Британии...

На другой стороне моря спешили. Пока ещё у русских нет флота, а за спиной Порты стоят Англия, Франция, Пруссия, нужно во что бы то ни стало вернут). Крым, прикубанские земли... Через три месяца после отъезда Екатерины Турция объявила войну России.

Война не была неожиданной, о ней часто говорили последние два года. Но Россия не была готова для её ведения. В Чёрное море вошла турецкая эскадра – 19 линейных кораблей, 16 фрегатов. Севастопольская эскадра, двух лет от роду, была в три раза слабее кораблями. Командующий же эскадрой Войнович, храбёр был на пикниках да балах, устраиваемых по три раза в неделю.

...Август 1787 года был на исходе, когда Войнович вдруг срочно собрал всех командиров в Адмиралтействе. Лицо его было матовым, исчез загар, голос дрожал.

   – Господа капитаны, августа двадцать первого у косы Кинбурнской турки атаковали фрегат и бот наш, но, слава Богу, те отбились. – Он перекрестился, взял со стола бумагу и продолжал: – Светлейший князь, Главный командующий ныне приказ прислал:

«Собрать все корабли и фрегаты и стараться произвести дело, ожидаемое от храбрости и мужества вашего и подчинённых ваших, хотя бы вам погибнуть, но должно показать всю неустрашимость к на падению и истреблению неприятеля. Сие объявите всем офицерам вашим. Где завидите флот турецкий, атакуйте его во что бы то ни стало, хотя бы всем пропасть».

При последних словах Войнович ладонью вытер вспотевший лоб, обвёл взглядом присутствующих:

– Каково приказ светлейшего князя исполнить наилучше?

«Не послушает ведь...» – Ушаков усмехнулся про себя, однако сказал:

   – Мыслю, Марко Иванович, надобно идти до Кинбурна, с эскадрой Лиманской соединясь, крепче будем. И отстояться есть где от непогоды, осень на носу...

Войнович напыжился:

   – Не нам прятаться, искать турка надобно. Эскадра пойдёт в Калиакру, токмо не завтра, ибо понедельник...

Суеверие Войновича дорого обошлось. У Варны эскадра попала в жесточайший шторм, все корабли раскидало по морю и разломало... На пятые сутки «Святой Павел» со сломанным рулём, поваленными гротом и бизанью очутился у берегов Абхазии и бросил якорь в Сухум-кале.

Спустя неделю «Святой Павел» вошёл в Севастопольскую бухту. На рейде не досчитались двух вымпелов: один фрегат погиб, а линейный корабль «Мария Магдалина» с начисто поломанными мачтами еле держался на плаву и был отнесён к Босфору, где его пленили турки. Так в этом году и не пришлось встретиться с турецкой эскадрой.

Несколько недель прошло с начала с 1788 года, а Войнович, несмотря на приказ Потёмкина, мельтешил, не отваживался выходить в море: то корабли не готовы, то припасы не все, то непогода.

...Во второй половине июня Севастопольская эскадра наконец-то вышла к лиману. Через десять дней она подходила к Тендровской косе. На шканцы ещё до восхода солнца вышел Ушаков, лёгкий бриз с норд-оста шелестел в парусах.

   – Сигнал на «Стреле». «Вижу неприятеля норд вест!» – крикнули с фор-марса.

   – Отрепетовать сигнал, – приказал Ушаков. Он смотрел в подзорную трубу и уже видел корабли ту рок. Не отрываясь, скомандовал: – Передать на флагман: «Вижу двадесять пять вымпелов, неприятель спускается зюйд-вест».

«Турки пока не настроены принимать бой», – подумал Ушаков и посмотрел на увядшие колдуны на вантах – ветер явно стихал.

Три дня крейсировала Севастопольская эскадра между Тендрой и Гаджибеем. Турки маневрировали и уклонялись от боя. Слабый ветер менял румбы, и временами штилело, эскадра становилась на якорь.

Вечером на стоянке к борту «Святого Павла» подошла шлюпка. На борт поднялся флаг-офицер Войновича – Сенявин.

   – Ваше превосходительство, вам оказия от контр-адмирала Войновича.

Ушаков взял пакет, мельком взглянул на Сенявина. Немало слышал об этом способном и, говорят, лихом офицере. Только уж больно форсист, да и возле начальства служить не избегает.

«Любезный товарищ, – читал про себя Ушаков, и смех начинал распирать его, – Бог вам помог сего дня, а то были в великой опасности... Мне нужно было поговорить с вами. Пожалуйста, приезжайте, её ли будет досуг, двадцать линейных кораблей начёл».

Ушаков, улыбаясь, глубоко вздохнул:

   – За ночь эскадра спустилась к острову Фидонис и легла в дрейф.

На рассвете свежий ветер от чистого норда приятно ласкал лицо прохладой. Эскадра подворачивала на курс норд-ост. На салинге первыми увидели турецкие корабли сигнальные матросы.

   – На горизонте неприятель!

Ушаков взял рупор, крикнул на салинг:

   – Сочтёшь вымпелов сколько?

   – «Смелый» показывает двадесять вымпелов!

Ушаков принимал доклад, посматривал вверх на вымпелы, паруса. Солнце лениво поднималось к полудню. Слева по носу контргалсом медленно двигалась турецкая эскадра...

Адмирал Хасан-паша был доволен – его корабли вышли на ветер.

«Теперь у нас шесть линейных кораблей против двух фрегатов и авангарда, им несдобровать».

В час дня турки первыми открыли огонь по фрегатам. Русские корабли не отвечали, их 12-фунтовые пушки не доставали до неприятеля.

С первыми пушечными залпами Ушаков перешёл на наветренный борт. Полуденное солнце нещадно жгло и без того опалённое лицо. Ветерок свежал, срывая белые барашки, задорно курчавились волны. Временами гребень волны ударял в скулу форштевня; и вееры солёных брызг, переливаясь радугой, залетали на шканцы.

«Хасан-паша намеревается превосходящей силой задавить наши фрегаты... Ну что же...» – Ушаков провёл языком по солёным губам. Не опуская подзорную трубу, скомандовал:

   – Поднять сигналы: Фрегатам выйти на ветер. Авангарду атаковать неприятеля!»

Через минуту фрегаты «Стрела» и «Борислав» круто взяли бейдевинд, начали охватывать голову турецкой эскадры.

Хасан-паша досадовал – его хитрость не удалась.

Флоты сблизились. Грохот мощной канонады означал, что сражение началось.

Два русских фрегата и «Святой Павел» успели-таки отрезать два головных турецких фрегата и взяли их в двойной огонь. Полчаса спустя турки вышли из боя и повернули на юг. С турецкого флагмана вслед им неслись проклятия, и разгневанный «Хасан-паша» открыл по ним огонь, пытаясь вернуть их в строй. Да где там, удирали под всеми парусами... Громкое «Ура!» неслось с русских кораблей.

Ушаков хрипло крикнул старшему офицеру:

   – На батарейные палубы по бочке квасу выкатить, а мне жбан!

Долго, слишком долго ждал этого часа Фёдор Фёдорович. Не поворачивая головы, скомандовал:

   – Лево на борт, на румб норд-ост. – Он вскинул трубу, указывая боцману на руле: – Держать на форштевень Хасан-паши. Поднять сигналы: «Выхожу из строя. Атакую флагмана!»

«Святой Павел», резко накренившись на правый борт, вышел из строя. Все корабли авангарда перенесли огонь на турецкий флагман.

   – Турецкий флагман ворочает оверштаг! – донеслось с салинга.

«Хасан-паша» уваливался под ветер, показывая разрисованную золотом корму. Словно сговорившись, фрегаты одновременно дали залп всем лагом. С кормы турецкого корабля во все стороны полетели расщеплённые куски дерева...

Турецкая эскадра, повинуясь старшему флагману, выходила из боя и отступала.

Бригадир обернулся. Далеко по корме маячили паруса кардебаталии и арьергард Войновича.

«Однако он не спешит догонять турок», – подумал Ушаков. И действительно, тот и не подумывал идти в погоню за отступающим неприятелем. Зачем излишне рисковать, когда о разгроме турок хватит писанины не на одну победную реляцию.

Утопив турецкую шебеку, «Святой Павел» вышел в голову авангарда. Турки, пользуясь преимуществом в скорости, проворно улепётывали.

Долгожданная победа в первом сражении корабельных флотов Турции и России... Весть о ней незамедлительно полетела на кончике пера Войновича к сиятельному князю. И конечно, на маленьком острие не хватило места для истинного победителя... Впрочем, правитель Таврический и Новороссийский вскоре разобрался в сути, хоть и не до конца. Потёмкин через две недели прислал орден:

«...объявляю мою признательность, препоручаю засвидетельствовать оную господину бригадиру и кавалеру Ушакову... столь отличившемуся и прочим, действовавшим так, как и всем нижним чинам. Весьма тут приметны мужество и неустрашимость, российским войскам свойственные...»

Среди других награждённых Ушаков был отмечен дважды: орденом Владимира III степени и орденом Святого Георгия IV степени.

Для Ушакова кампания 1789 года началась славно. На адмиральских погонах появилась первая шитая золотом эмблема двуглавого орла контр-адмирала. Следом он вступил в командование корабельным флотом в Севастополе. Теперь руки были развязаны. Он неустанно в море, манёврами отвлекает турок от Лимана и помогает эскадре Войновича перейти в Севастополь.

С кампании 1790 года Ушаков единолично командует Черноморским флотом.

   8 июля эскадра стояла у мыса Таклы в Еникальском проливе. Восточный ветер гнал мрачные тучи с устья Кубани, горизонт затянуло свинцовой пеленой.

В 10 часов дозорный корабль поднял сигнал: «Вижу неприятеля». Вскоре показалась турецкая эскадра. Пушек она имела больше и шла под всеми парусами под полным ветром. По линейной тактике Госта надлежало принять бой на якоре. Мгновенно оценив обстановку, Ушаков приказал немедленно сниматься с якорей, построил эскадру в боевой порядок, для поддержки авангарда выделил резерв из шести фрегатов и успешно отразил атаку турок на авангард. Командиры кораблей действовали чётко и уверенно. Флагман ещё накануне в приказе всё предусмотрел, а главное, требовал отменной скорости в манёвре и не связывал их по рукам.

В три часа дня мощный корабельный огонь сокрушил турок, окончательно выбил их из линии, и они начали отходить.

Ушаков поднял сигнал: «Авангарду поворот оверштаг, всем гнать неприятеля по способности, не соблюдая мест», а сам вышел вперёд и устремился за отступающим противником. Ушаков отошёл от правил линейной тактики, принятой во всех европейских Слотах. Ни создания резерва, ни подобных манёвров ещё не знала история морских сражений. Турки позорно бежали, и лишь хорошая ходкость кораблей и наступившая темнота спасли их от полно го разгрома.

Ликованием встретил Севастополь свою эскадру.

«Отдавая полное уважение победе, одержанной вами, – Ушакова поздравил Потёмкин, – и неустрашимой храбрости всех тех, которых отличные подвиги...» Поделился Потёмкин радостью победы и с Суворовым:

«Контр-адмирал Ушаков одержал победу. Неприятель обращён в бегство». На что Александр Васильевич не преминул ответить: «Поздравляю вас, милости вый государь, с победой господина Ушакова!!!»

За победу в Керченском проливе Ушаков удостоился ордена Святого равноапостольного князя Владимиpa II степени. Но Ушаков, верный себе, продолжал искать неприятеля.

Ранним утром 28 августа у косы Тендра Севастопольская эскадра походным строем из трёх кильватерных колонн внезапно атаковала превосходящего по силе противника. Мощная атака против флагмана турок, решительный картечный удар в ближнем бою по кораблям – и к вечеру превосходящий по силе противник обратился в бегство. На фалах «Святого Павла» весело затрепетали на ветру флаги знаменитого ушаковского сигнала: «Гнать неприятеля!» Преследуя противника на рассвете следующего дня, наши моряки захватили 66-пушечный «Мелеки Бахри», 74-пушечный «Капудание» подожгли, адмирал Саиб-бей был пленён, а его корабль взлетел на воздух. Ушаков приказал записать в шканечном журнале:

«Флот наш гнал неприятеля под всеми парусами и бил его беспрерывно. Во время сего сражения больше всех разбиты неприятельский авангард и передовые [корабли] кардебаталии, из которых весьма претерпели адмиральский и капудан-паши корабли и бывшие близ оных...»

Потёмкин незамедлительно поздравил победителей:

«Да впишется сие достопамятное происшествие... ко всегдашнему воспоминанию храбрых флота Черноморского подвигов».

Черноморскую эпопею Ушакова венчала виктория 31 июля 1791 года у мыса Калиакрия.

На шканцах флагмана Севастопольской эскадры «Рождество Христово» стоял Фёдор Ушаков. Три недели он гонялся за кораблями Гуссейна. Нынче ему не уйти. Главное теперь – выйти на ветер, даже рискуя под огнём береговых батарей.

– Поднять сигнал: «Поворот вправо на курс вест», – скомандовал Ушаков. – Сближаться на картечную дистанцию.

Эскадра устремилась вдоль самого берега, отрезая от него турок, и получила преимущество ветра. Турецкие суда, в панике бросая якоря, кое-как поставив паруса, сбивались в кучу. Эскадра Ушакова открыла губительный огонь на картечной дистанции. Новая ушаковская тактика ближнего боя была победной.