Текст книги "Экипаж автобуса (СИ)"

Автор книги: Иван Булавин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

  Теперь оставалось только надеяться, что охотник не выберет какой-либо обходной путь. Тогда всё закончится плохо, Иван Петрович и Умар его не удержат, а спрятаться здесь негде. В аномалии медленно рассыпался в прах побелевший скелет лошади. Можно было даже посчитать, каково соотношение времени здесь и там. Что-то, около двадцати лет за полминуты. Немного. Сколько сейчас охотнику? А на сколько сможем его там задержать? Время шло, напряжение росло, ладони, лежавшие на рукоятках револьверов, вспотели, и я вытер их об штаны.

  Бинокль я отдал тем, кто ушёл вперёд, в горизонт мы всматривались невооружённым взглядом. Наконец, вдалеке показалась тёмная фигура.

  – Думаешь, он? – спросил я лениво.

  – Не видно пока, – так же неспешно отозвался он, – может, он, а может, олень приблудный.

  – Прошло ещё минут десять. Гипотетический «приблудный олень» по мере приближения приобретал всё более человеческие черты. Высокая фигура в балахоне, молодецкой походкой перепрыгивающая с места на место. Если это не он, то кто? Скоро различили лысину и оскаленную злую рожу. Он.

  Мы встали с места. Адреналин ударил в кровь. Кирилл разминал руку с мечом, я вынул револьверы. Скоро он подошёл достаточно близко. Мы встретились взглядами. Убийца остановился. Перекошенное злобой лицо попыталось приобрести другое выражение, но не смогло. Застывший нервный тик? Что-то его смущало. Добыча должна бежать, прятаться, дрожать от страха. Мы стояли на месте, смело глядя ему в глаза. Ну. Иди к нам.

  Револьверы были у меня в руках, но стрелять я не спешил, пули, пролетев через аномалию, могут как-то измениться и выдать нас, не факт, что они вообще долетят.

  Он стоял на месте, не решаясь сдвинуться. Мы стали расходиться в стороны, я поднял револьверы, а Кирилл несколько раз махнул мечом, со свистом рассекая воздух. На лице охотника наметилось какое-то оживление. Глаза его умудрялись следить за нами обоими, свободно вращаясь в орбитах, независимо друг от друга. Наконец, терпение его лопнуло, а волшебная чуйка, позволявшая находить нас везде, на этот раз отказала.

  Потянув из ножен меч, он кинулся вперёд. Кирилла он посчитал более серьёзным врагом, поэтому первая атака была направлена на него, а поскольку он тоже стоял по ту сторону аномалии, атака завершилась так, как мы и ожидали. Не знаю, что чувствует человек, попавший в такую аномалию, может быть, что и ничего особенного. Кирилл сработал грамотно, он метнулся в сторону, добившись соответствующей реакции Люпуса, то вильнул за ним и выписал кривую линию внутри аномалии, потом только, видимо, осознав, где находится, метнулся вперёд.

  Он был страшен, меч его выписывал фехтовальные фигуры, вот только скорость уже не впечатляла, Кирилл, хоть и с трудом, отбивал его удары, а через некоторое время тот вихрь ударов, которым взорвался охотник, сошёл на нет, он опустил меч и тяжело дышал. Готово.

  Лицо его почти не изменилось, но руки были теперь руками дряхлого старика, неспособного на прежние подвиги. Посмотрев на себя, он внезапно осознал, что именно с ним произошло, зубы его заскрипели, глаза, которые и так выпадали из орбит, раскрылись ещё больше. Заревев раненым динозавром, он кинулся уже на меня. Револьверы заговорили одновременно с рёвом. Надо отдать ему должное, даже сейчас, сильно постарев, он пытался уворачиваться от пуль. Кое-что даже получилось, преодолев те несколько метров, что нас разделяли, он получил только три пули из двенадцати. В левое плечо, в правую кисть и в шею. Последняя рана была наиболее серьёзной, из шеи вырвало кусок мяса, а кровь стекала рекой.

  Я успел отпрыгнуть назад, а меч пронзил пустоту. Рухнув на колени, грозный некогда охотник, с великим трудом поднял руку, которая для него весила тонну. На ладони снова засветился магический узор, но было поздно. Сзади подошёл Кирилл и, несильно замахнувшись, отрубил ему руку по локоть. После чего вогнал клинок ему в грудь...

  Глава двадцать вторая

  – ...и Люпус увидел свой конец, – закончил свой рассказ Кирилл.

  Мы сидели в просторном помещении портового кабака в селении на берегу. Селение это было довольно крупным, на пару тысяч человек, а то и больше. В море мы увидели огромную бухту, защищённую от неспокойного моря большой горной цепью. Здесь корабли могли отстояться в неспокойное время, отсюда они ходили в плавание. Рассмотреть, что было с самим морем, пока не получилось, да были волны, шумел прибой, но что там на самом деле, пока осталось тайной.

  В помещении было почти пусто, а потому хозяин смог уделить нам некоторое внимание. На столе стоял чугунок, полный наваристой густой ухи. Над ним стоял пар столбом. Здесь же стоял каравай чёрного хлеба. С напитками тут было просто, наливали что-то на основе жжёного сахара или мёда. Вкус был сильно своеобразным, зато это питьё было горячим, что резко поднимало его ценность для людей, которые долго шли по морозу.

  Горячее варево с кусочками рыбы, лука и каких-то овощей разлили по глиняным мискам и принялись осторожно хлебать, стараясь не обжечься. Некоторое время стояла тишина, нарушаемая только стуком ложек. Когда первый голод был утолён, Прокуда, отвалился от стола и, сыто отдуваясь, начал разговор.

  – Я понимаю, что все мы несказанно рады решением одной из проблем.

  – Не решением, – напомнил я, – отсрочкой. Наш противник жив, но он далеко отсюда и, надеюсь, уже не так опасен, как раньше.

  – Да, – подтвердила Анечка, – он жив, более того, он вернётся. Он не может иначе.

  – Допустим, – согласился Иван Петрович, – но в данный момент он нам не угрожает, поэтому можно о нём на какое-то время забыть и заняться другими столь же неотложными делами. Так?

  – Допустим. – Кирилл облизал ложку и спрятал её в карман, – теперь, как я понимаю, наша задача – найти отмороженного капитана, который не побоится перевезти нас на другой материк.

  – Совершенно верно, что у нас с деньгами?

  – Одна тысяча сто пятьдесят три монеты, – с готовностью ответила Анечка, – уже сто пятьдесят две, одну отдали за еду.

  – Надо полагать, это большая сумма, – констатировал инженер, – по крайней мере, наши предыдущие траты говорят об этом. Теперь нужно только найти человека. Смелого и жадного.

  – А не убьют ли нас за эти деньги? – задал провокационный вопрос Умар, – перебить семерых и забрать себе кучу серебра куда проще, чем рисковать кораблём и командой в неспокойном море.

  Он был прав, вряд ли в таком отдалённом уголке земли чтят частную собственность, гостей тут приняли, накормили и напоили, но что будет, когда узнают о крупной сумме в рюкзаке?

  – Значит, нам нужно как-то скрыть этот факт, – задумчиво проговорил Прокуда.

  – Но как скрыть тот факт, что у нас есть деньги, если мы будем эти деньги предлагать капитану? – напомнил я, – можно, конечно, сказать, что с собой у нас денег нет, они прибудут чуть позже, но вряд ли с нами станут после этого разговаривать.

  – Давайте, для начала, установим сам факт навигации в это время года, – предложил инженер, – может, тут и обсуждать нечего.

  – Так и сделаем, – подвёл итог я, – давайте, что ли, ночлег подыщем?

  Ночлег нашли быстро, нас к себе на постой пустил один из местных. Высокий бородатый мужик лет пятидесяти, в длинной меховой шубе. Денег он с нас не взял, сказал, что так велит обычай. Нас разместили в какой-то хозяйственной постройке, где пол был устлан соломой. С одной стороны здания мы нашли полки, которые вполне сойдут за нары, спать здесь можно, а больше нам пока ничего и не требуется. Сам хозяин проживал в крепком деревянном доме с тесовой крышей, с ним жили жена и сын.

  Когда все разместились и сгрузили вещи, я вышел во двор и попытался завязать разговор. Хозяин стоял во дворе и смотрел, как его сын, мальчик лет двенадцати, загоняет стадо коз в дощатый хлев. Получалось плохо, козы разбегались в разные стороны, их приходилось ловить и разворачивать, а в это время сбегали другие.

  – Может, помочь ему? – предложил я, кивая на мальчика, который старался изо всех сил.

  – Не надо, – резко сказал отец, – пора самому справляться, я в его годы уже в море ходил, а он со скотиной не справляется.

  Ясно, конфликт отцов и детей. «Мы такими не были!»

  – А сейчас в море ходят? – спросил я, как бы, невзначай.

  – Ходят, отчего не ходить, – мальчик, наконец, пихнул в хлев последнего козлёнка, поддав ему пинка для скорости, после чего быстро закрыл дверь, отец удовлетворённо кивнул, – сейчас ещё терпимо на море, через неделю начнётся.

  – Что? – не понял я.

  – Волны, – он посмотрел на меня, как на идиота, – волны, высотой, как четыре моих дома. Дно морское шевелится, вот они и идут, тогда все корабли здесь прячутся, да ещё южнее есть две таких бухты, кто, стало быть, сюда не успел вернуться, там переждёт с месяц.

  – А как далеко корабли ходят, вы не смотрите на меня так, я человек пришлый и моря никогда не видел, мне интересно.

  – Интересно, – он глянул на меня из-под густых бровей так, словно уже догадался, что я вражеский шпион, – ну, раз интересно, слушай: ходят они вдоль берега, миль сто-сто двадцать, дальше уходить опасно, да и смысла нет никакого, товары на берегу нужны, в море их покупать некому. Да и рыба тоже только здесь, дальше её куда меньше. Есть острова дальше, я был на одном, неплохо там, да только пристать сложно, да и перемещается он постоянно, не найти на прежнем месте.

  – А на соседний материк? Туда кто-нибудь ходил?

  – Материк? – не понял он, видимо, слово такое тут не в ходу.

  – Не знаю, как объяснить, – я растерялся, – вот этот берег океана, а если долго плыть на запад, там будет другой берег, туда кто-нибудь ходил?

  – Ходил? – мужик скривился, седая борода пошла волнами, – ходил, как же. Да только всех, кто ходил туда, давно море взяло.

  – Они не вернулись?

  – Вернулись, ещё как вернулись, и добыча богатая у них, да только люди уже другие были.

  – ???

  – Вот так, – резко сказал он и сплюнул в сторону, – вот человек, ты его знаешь, видишь постоянно, знаешь, где живёт, на ком женат, кому в прошлом году спьяну глаз подбил. А потом возвращается он, а уже другой, с виду тот, а на деле другой. И не помнит почти ничего, и ведёт себя по-другому и с людьми не говорит. Другие. И всё их в море тянет, а то, что нельзя туда идти, что потопит тебя волна, то всё их не волнует. Добычу порой привозили знатную, да только и гибли всё время. Вот и погибли все. Кроме одного, тот каким-то чудом вернулся, его море не приняло. Кром его зовут, капитан Кром, с ним поговори, если тебе интересно.

  – А найти его как? – я осмотрелся вокруг, темнело стремительно, скоро и дом не найду.

  – Да вон его дом, на отшибе, сам там поселился, никто его знать не хочет, даже жена с детьми ушла, боятся его. Только ты, если пойдёшь, выпивки захвати, так он не станет разговаривать.

  – Угу, кивнул я и, тайком перебирая в кармане монеты, направился в сторону кабака.

  На серебряную монету я купил большой, литра на три, кувшин местного самогона. Сам бы я такое пить не стал, слишком мутный и сивухой воняет, но старому морскому волку в самый раз.

  Оказалось, что морской волк совсем не старый, дверь мне открыл худой высокий парень, лет двадцати пяти, бледный, с редкой бородой и слезящимися глазами. Он накинул шубу на голое тело, впереди она была распахнута и обнажала тощий торс с выпирающими рёбрами.

  – Чего надо? – спросил он, зыркнув на меня глазами.

  – Хочу выпивкой угостить, – сразу сказал я, кивая на кувшин.

  – Дело доброе, – он улыбнулся и кивнул мне, приглашая заходить внутрь. – Решил послушать байки капитана, понимаю, это всем интересно, только никто больше не пойдёт в те места, где был я, никто не рискнёт вести корабль через океан.

  – А ты рискнёшь? – спросил я, присаживаясь за некрашеный деревянный стол на трёх ножках, – и корабль у тебя есть?

  – Есть, там, в бухте, стоит. Красавец, на таком в самый раз пойти, да только команды нет, мне бы хоть пяток толковых ребят. Пробовал с молодыми поговорить, да их чуть старики не прибили. За то только, что со мной общались. Боятся, все боятся, что я их детей потащу в дальние края, да не вернусь.

  – А ты вернёшься? – спросил я подозрительно.

  – Так риск, он любого моряка с рождения до смерти сопровождает, – Кром хохотнул и достал две глиняных кружки, я хотел, было, отказаться, но подумал, что это будет выглядеть подозрительно.

  На закуску у нас был чёрствый ржаной хлеб, сало, сильно напоминающее резину, и несколько головок чеснока. Я, в целом, был сыт, надеюсь, получится не окосеть раньше времени. Капитан разлил напиток по кружкам и взял одну из них.

  – Ну, говори, что именно хотел знать? – с этими словами он опрокинул в рот ядрёное пойло, часть стекла по бороде. Скривившись, он бросил в рот кусочек хлеба и, разжевав его продолжил, – ты, вообще, в морском деле что-то понимаешь?

  – Ничего, – честно признался я, набираясь храбрости, чтобы выпить, – а воды нет?

  – А как в нашем городке оказался? – спросил он снова, указывая длинным пальцем на кадку с водой, в которой плавал деревянный ковш, – ты ведь не местный, и не моряк, я тебя в первый раз вижу.

  – Нас семеро, – я решил играть начистоту, – нам нужно попасть на другой материк, ты сможешь нас перевезти? Мы заплатим.

  Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли у него в горле.

  – Зачем вам туда нужно? – спросил он после долгой паузы.

  – Хотим попасть домой.

  – Ваш дом не там, – уверенно заявил он, взгляд его при этом стал отсутствующим, словно он советовался с кем-то внутри себя. – Ваш дом вообще непонятно, где.

  Он на некоторое время задумался, потом сказал:

  – Я видел таких, что туда хотели и тоже про дом говорили.

  – Парень с девушкой? – воскликнул я, – молодые?

  – Нет, – он покачал головой, то есть, они тоже были, но давно, я тогда ещё мал был, слышал только, а сам видел мужика. Немолодой уже, он на глазах такие стёкла носил, подслеповат, вроде, а в стёклах этих всё видит.

  – Очки, – подсказал я.

  – Да, так он их и называл, да я не запомнил. Вот он и хотел туда. Но я ещё молод был и глуп, его другой капитан повёз, да только ни тот, ни другой не вернулись, не знаю, дошли до того берега или нет.

  – А что там, на том берегу? – я, набравшись смелости, опрокинул в рот самогон. Пойло было крепким, горла перехватило, я впился зубами в кусочек хлеба, который никак не помог перебить мерзкий вкус. Прошло минут пять, прежде, чем я смог снова говорить. Лучше уж запивать. Я дотянулся до кадки и взял ковш с водой, который поставил со своей стороны стола.

  – Там? Там много всего, – Кром снова разлил самогон по кружкам, я постеснялся просить, чтобы наливал поменьше, – так сразу и не расскажешь. Там... всё другое. Другие деревья, реки, горы, люди. Я слышал, что некоторые там путешествовали и, вроде бы, даже вернулись. Сам их не видел, но уверен, они стали другими. Там есть страны, где живут люди. Города, целиком построенные из камня. Представь, сами как дикари, ходят нагие, даже женщины, а дома, где они живут, как дворцы. Дураку понятно, что это не их дома, там кто-то другой жил, грамотный, работящий. А потом исчез, а эти дикари из лесов вышли и в их домах поселились.

  – А в какого бога верят, – я попытался потихоньку подвести разговор к главному вопросу, скоро мозг мой утонет в алкоголе, тогда я не смогу подробно его расспросить.

  – Это ты очень правильно спросил, – глаза его вспыхнули интересом, – мы все – дети Сумасшедшего, а они так не считают, представь только. Там есть жрецы, служители богов, они знают Сумасшедшего, но почти его не чтят. Говорят, что он не один, и прочую языческую мерзость. Но это полбеды, ещё они жертвы приносят, есть дни в году, когда им позарез надо человека на алтаре убить, иначе никак.

  – А кого убивают?

  – Это когда как, – он взял кружку и выпил, – иногда надо мужчину взрослого, иногда женщину, иногда старика, там, как в своих книгах вычитают. Но убить обязательно. А в храмах у них золота – хоть лопатой греби. Не везде, конечно, снаружи-то мало, а вот внутри. Но там взять нельзя. Внутрь никто не ходит, даже они сами.

  – Почему? – я отхлебнул из кружки половину налитого и сразу запил водой, помогло слабо.

  – Там кто-то есть, или что-то. Что-то такое, что не наше, не из этого мира, оно словно бы живое, но живёт не так, как люди. Понимаешь?

  – Нет, – честно признался я, пытаясь восстановить дыхание.

  – Вот и я не понимаю, – он как-то ощутимо сник, – короче, не знаю, почему, но те, кто с этими встретился, уже не люди.

  – А кто? – я уже начал пьянеть.

  – Не знаю, демоны, чудовища, они только выглядят, как люди, а на самом деле... команду одного корабля погубил такой. Он в храм сходил, много золота вынес, камни драгоценные, все обрадовались и к берегу пошли, на корабль хотели сесть, да только он первой же ночью всех перерезал.

  – Спящих? – уточнил я.

  – Сначала спящих, потом они проснулись и оружие похватали, да всё без толку, у него раны на глазах закрывались, ни капли крови не вытекло, а их всех... один только сбежал, он и рассказал.

  – А тот его не догнал?

  – Нет. Но тут всё сложнее. Тот, который спасся, верил, что это потому, что он краденого золота не коснулся, вот и не гнался за ним убийца.

  – А с тобой-то что было? – спросил я, с опаской наблюдая, как он снова наливает, – ты что-то нашёл?

  – Нашёл. Конечно, нашёл. Не храм только, дворец местного правителя, их там много таких. Но нас они не трогали, даже любили поговорить, узнать про другие страны. Покупали у нас всякое. Оружие железное больше всего ценилось, у меня груз ножей был, так все продал по весу золота. Это золото при мне и осталось, на него живу до сих пор.

  – Ничего не украл и поэтому выжил? – догадался я.

  – Не так, – он снова загрустил и потянулся к кружке. – Не совсем так. Нам с парнями этого показалось мало. Вот и пошли мы по наводке местных один грот проверить, но то не просто грот был. Там, вроде как, пещера от моря идёт, в отлив можно войти, нора в скале прибрежной. Вошли внутрь, а там тоже храм, или не храм, а дворец. Убранство богатое, мы фонарями осветили, и не знали, за что хвататься. Посуда золотая...

  Он выпил, поперхнулся и ненадолго замолчал.

  ... статуи, книги в золотом переплёте. А в самой середине камень был. Обелиск золотой, а в середине камень, вот такой, – он показал два кулака, – тёмно-синий, с прожилками из золота. Мы не знали, что камень этот – замок, который чудовище держит. Решили его себе забрать, золото тяжело тащить, а камень невелик и стоит дорого. Вот и вынули на свою голову.

  – И пришло чудовище, – закончил я за него, потом выпил из кружки, спиртное провалилось уже гораздо легче.

  – Не сразу, – сначала грохот раздался, и светильники все разом загорелись, я уже тогда понял, что бежать надо, крикнул, чтобы камень бросали и за мной. Кто послушался, те выжили, остальные там и полегли, когда она пришла.

  – Она? – рассказывал он убедительно, я от страха даже трезветь начал.

  – Она, – он улыбнулся какой-то дебильной улыбкой, – женщина, нагая, прекрасная, как сама смерть. Она морской стихией повелевает. У неё имя есть, да я его говорить не стану, не хочу накликать, не дело это, такие имена произносить здесь. Она появилась ниоткуда и светилась синим светом. Я видел её совсем недолго, до того, как наутёк кинулся. А кто за мной не успел, тех она убила. Просто махнёт рукой, и голова с плеч летит. И голова та улыбается, точно говорю. Они счастливы были, так на неё смотрели. Спаслись только семеро, она нас уже в море догнала, мы золото побросали и камень этот, я, слава Сумасшедшему, к камню не прикасался, может, потому и жив ещё.

  – Не стала убивать? – теперь я налил сам.

  – Не стала, мы уже паруса начали поднимать, а она на корабле появилась, уже другая. Там была, как богиня, злая, красивая, а теперь, вроде, на женщину стала похожа, только глаза горели, как угли. Она по кораблю прошлась и до каждого дотронулась, а меня поцеловала. Никто с места сдвинуться не мог, а она прошла по палубе и в воду спрыгнула, только брызг не было и звука, словно исчезла над волной.

  – И, что потом?

  – Потом мы в море вышли, три дня ни с кем не разговаривали, молча всё делали, правили к дому. Тогда уже волнение началось, но корабль наш волну выдержал, прибыли к берегу и в гавань вошли. Только парни с тех пор тосковали, в море рвались. Никто понять не мог, только я знал, она их звала, её голос они по ночам слышали, её облик видели в каждой бабе.

  – И тебя звала?

  – И меня, но я, то ли крепче других оказался, то ли иное что, не знаю, но они в море ушли и всё.

  Мы выпили и замолчали.

  – А теперь и ты туда хочешь? – спросил я.

  – Хочу, – не стал он скрывать, – но не к ней, хочу ещё раз на том берегу счастья попытать, а она...

  Он долго думал, прежде, чем подобрать нужное слово.

  – Отпустила меня, так, наверное. Я сейчас спокойнее стал, уже не каждую ночь её во сне вижу, раньше всё время снилась, боялся даже, что не проснусь. А теперь редко, да и по себе чую, дышать стал полной грудью, еда вкус заимела, водка пьянит, а люди вокруг живые, разные.

  – Отвезёшь нас туда? – пора было переходить к делу, пока под стол не упал, меня водка тоже пьянила, да ещё как.

  – Отвезу, точно отвезу, – пьяным голосом проговорил он, – только скажи сперва, что именно вам там нужно?

  – Храм Золотой Луны, – открыл я все карты.

  – Слышал я про такой, – он снова налил, – сам там не был, он далеко от берега, храм этот. Слышал много, но не видел. Но раз нужно, двинем туда. Деньги есть у вас?

  – Есть, мы заплатим.

  – Не надо платить, а вот харчей на дорогу купить следует. Завтра я зайду и будем собираться.

  Мы выпили ещё раз, в большом кувшине оставалось совсем немного, дальнейшее я запомнил плохо. К своим добрался сам, по дороге блевал, облокотившись на низенький забор, дальше шёл практически на четвереньках, непонятно, как ориентируясь. Но в итоге всё же добрался, даже кое-как сумел пересказать своим содержание беседы. Только потом позволил себе потерять сознание.

  Глава двадцать третья

  Утром мне было плохо. Нет. Мне было ОЧЕНЬ ПЛОХО. Голова раскалывалась от боли, желудок сокращался в бессильной попытке вытолкнуть из себя отраву. Тело сотрясали судороги, хотелось пить, но я понимал, что вода тут же выльется обратно. Кроме того, чтобы выпить воды, нужно поднять голову, а стоит мне пошевелиться, как голова моя тут же разлетится на тысячу кусочков. Учитывая количество и качество выпитого, я мог благополучно откинуть копыта, но, видимо, организм оказался умнее меня и спас от отравления, извергнув выпитое наружу. Но, того, что усвоилось мне хватило.

  – Знаешь, а я уже передумала за тебя замуж идти, – раздался где-то сверху голос Анечки, каждое слово отдавалось в мозгу новым приступом боли, – ты алкоголик, вечно напиваешься, какой пример детям.

  – Я хотел, было, выдать всё, что думаю о её планах на замужество, но речевой аппарат выдал только хриплое:

  – Аааа....

  – Вот видишь, ты даже хрюкнуть не можешь, – маленькая мерзавка продолжала издеваться, – и я могу говорить тебе, что хочу, может, ты тогда образумишься и перестанешь так пить.

  Поняв, что ни обругать, ни, тем более, отшлёпать её всё равно не смогу, я взял и прикинулся мёртвым, благо, для этого мне даже стараться не нужно было. Она некоторое время молчала, видимо, глумление над трупом было не так увлекательно.

  – Иван Петрович сказал, если ты совсем умирать будешь, дать тебе эту дрянь, – она постучала ногтем по стеклу.

  Собрав волю в кулак, я приоткрыл левый глаз. Через несколько секунд тёмное пятно стало чётче, я разглядел в руках у девочки бутылку из тёмного стекла с этикеткой. Лекарство? Точно. Опийная настойка, я же её в своём рюкзаке хранил.

  – Он сказал, что это тебя точно поднимет, но оно очень вредно, – продолжала она, – а ещё сказал, что от такого «лечения» Высоцкий умер. Не знаю, кто такой Высоцкий, но ты нам нужен живым.

  Я задумался. Поможет? Наверное, да. Вред для здоровья сейчас – понятие условное. Вот только как его принять? Насколько мне известно, настойка жутко горькая, да вдобавок на спирту. Если выпить, всё выльется обратно ещё до того, как подействует.

  – Так что, будешь?

  – Ага, – выдавил я из себя и открыл рот.

  Она выдернула пробку, налила лекарство в алюминиевую ложку, которые мы продолжали носить с собой, и поднесла мне ко рту.

  – Сейчас будет немножко горько, – предупредила она, – приготовься.

  К этому невозможно было приготовиться, едкое зелье обожгло рот, но вкус гаже не стал. Я сделал судорожное глотательное движение и скорчился в позе эмбриона, стараясь подавить рвотные спазмы. Впрочем, измученный организм протестовал недолго. Через некоторое время я начал ощущать, что боль уже не так сильно давит на виски, в голове проясняется, сердце начало биться, а дыхание стало ровным.

  – Смотри-ка, и правда, помогло, – сказала Анечка, – даже порозовел немного.

  – Дай воды, – попросил я, садясь на кровати.

  Она, ни слова не говоря, принесла мне деревянный ковш с водой. Напившись, я отдал его ей и спросил:

  – Где все наши?

  – Корабль грузят. Капитан с Петровичем покупают, а Умар с Кириллом таскают на корабль. Мама с Варей тоже там, на побегушках, а меня с тобой оставили, реанимировать чтобы.

  – Нужно им помочь, – я попытался встать, – чего я сидеть буду.

  – Сиди уже, – по-хозяйски сказала девочка, – ты и так помог, договорился, остальное сделают без тебя. Есть хочешь?

  Я прислушался к ощущениям. Есть не хотелось, вообще ничего не хотелось, кроме того, наваливалась сонливость, видимо, наркотик продолжал усваиваться. Я снова лёг на набитый соломой тюфяк и закрыл глаза. Некоторое время всё кружилось, потом я снова нырнул в спасительный сон.

  Когда открыл глаза, было уже темно, значит, проспал часов шесть, не меньше. Все наши были дома, а вокруг стола наблюдалась непонятная суета. Поднявшись с кровати, я немного постоял, пытаясь унять головокружение, потом подошёл. Стол был накрыт богато. Имелось жаркое из поросёнка, что-то, отдалённо напоминающее котлеты, Ольга строгала капусту в салат, на другом конце стола были булочки, вазочка с мёдом и горка конфет.

  – Праздник какой-то? – не понял я.

  – Ага, праздник, – отозвался Прокуда, – а сам не помнишь?

  Тут я увидел, что он пытается наряжать небольшую ёлку, которую воткнули в пол. Я поднёс к глазам часы, на дисплее стояло 31.12. Новый год.

  – Сегодня отметим, – объяснил инженер, – а завтра в путь. Кажется, всё начинает налаживаться, по местным меркам, корабль – самый быстрый транспорт, какой только существует. Будем надеяться, что через пару недель окажемся у цели. Кроме того, в море нас точно не найдёт никакой престарелый убийца.

  – А я слышал, – хмуро заявил Кирилл, сидевший на нарах с усталым видом, – что сейчас такой период, когда море неспокойно, местные на нас смотрели, как на самоубийц. Да и капитан этот доверия не внушает.

  – Капитан наш немного психованный, – не стал я спорить, – но дело своё, вроде бы, знает. Вряд ли он стал бы затевать плавание, рассчитывая только утонуть.

  – Если я правильно понял всё, что он говорил, – добавил Прокуда, – то там, в море, есть много такого, что гораздо опаснее простых волн. Но, в то же время, суицидальных настроений я за ним не заметил, выглядит живым и весёлым, рвётся в бой.

  – А меня на корабле укачивает, – грустно сказала Варя, – придётся от борта не отходить.

  – Потерпи, – ласково сказал Кирилл, садясь поближе и обнимая её за плечи, – это не такая большая плата за возможность вернуться домой.

  – Предлагаю садиться, – Ольга указала ножом на стол, – скоро всё остынет, а микроволновок здесь нет. Еды много, выпивки тоже, пока уходящий проводим.

  Мы присели на деревянные чурбачки, заменяющие стулья и стали раскладывать еду по тарелкам. Мой организм, худо-бедно справившись с последствиями отравления, немедленно потребовал еды, мясо с овощами было как нельзя кстати, а вот хлопок пробки вызвал не самые хорошие воспоминания.

  – Прихватил в городе? – объяснил Иван Петрович, разливая шампанское по деревянным кружкам, – время к праздникам, грех не отметить.

  – А местные Новый год отмечают, – спросил я, запихивая в рот первый кусочек, – а если да, то какие у них обычаи?

  – Насколько мне известно, да, отмечают, – подтвердил инженер, – вот только в разное время. Да и календарь в разных землях отличается. Как уже говорили, орбита планеты не отличается постоянством, а потому продолжительность года может немного гулять. До трёх суток, насколько мне известно. А отследить эти изменения могут только хорошие астрономы, которые есть далеко не везде. Числа смещаются, год от года накапливается несоответствие одного календаря другому, в результате точную дату спрашивать бесполезно. Тем более, что и сезоны года выглядят расплывчато из-за постоянных миграций территории. Как бы то ни было, а у нас свой календарь, он не привязан к ритму этой планеты, а потому чётко и недвусмысленно говорит нам, что через пару часов начнётся новый год.

  – Предлагаю за это выпить, – с улыбкой сказал Умар.

  Предложение было поддержано, мы сдвинули кружки с глухим деревянным стуком, и выпили по глотку игристого вина. Я опасался, что меня вывернет, но организм принял напиток спокойно. Тем не менее, усердствовать я не стал.

  – У меня из головы не идут наши предшественники, – проговорил я с набитым ртом, – как минимум, трое. Парень с девушкой и мужик в очках, о котором говорил вчера капитан. Каким путём пошли они?

  – Вряд ли им повезло с деньгами, – предположил Прокуда, – надо полагать, пошли через перешеек, если где-то есть их следы, то только там.

  Я вздохнул. Всё же, мы были в более выигрышном положении. Нас много, мы довольно сильны и умелы, смогли достать большую сумму денег и современное оружие. Чего натерпелись в дороге эти двое, оставалось только догадываться.

  Утолив первый голод, мы оставили в покое закуски и продолжили разговор. А время потихоньку шло к полуночи. Когда часы показали без десяти двенадцать, Прокуда снова разлил шампанское по кружка, встал и откашлялся.

  – Я, конечно, не президент, – начал он.

  – Это был очень сложный для всех нас год, – голосом президента проговорил Кирилл.

  – Я постараюсь не употреблять избитые фразы, – Иван Петрович улыбнулся, – год, и правда, был для нас сложным, особенно последние три месяца. Но мы, надо отдать нам должное, справились, и по-прежнему находимся на пути к победе. Никто не смог нас остановить (хотя многие пытались), есть мнение, что не сможет и в будущем. Испытания закалили нас и сделали сильнее, мир Сумасшедшего Бога уже не кажется таким гиблым, люди живут здесь и даже кое-где процветают. Впереди у нас новые приключения, другой континент, другие люди, но, есть все основания считать, что и с этим мы справимся. Главное же, то, что спасало нас в самых трудных ситуациях, – это наша крепкая дружба и взаимопомощь. С Новым годом, товарищи.