Текст книги "Жемчужина боярского рода (СИ)"

Автор книги: Ива Лебедева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 22

– Я навещу вас завтра, сударыня, – сказал наконец Игорь, странно поглядывая на пол возле моего подола. – А пока вот что… Князь Барятинский не раз и не два предлагал мне свое гостеприимство в этом доме. Пожалуй, я склонен принять его приглашение, тем более что гостиница у нас с друзьями была оплачена только до завтрашнего дня. Но поскольку дела рода требуют от меня задержаться в этом городе…

– Конечно-конечно, Игорь. – Голос Серафимы можно было намазывать на хлеб вместо масла с медом. – Мы будем счастливы принять вас. Это скромный дом, здесь нет столичных удобств, но все наше гостеприимство к вашим услугам! Идемте в гостиную, я распоряжусь выделить вам комнаты.

– Надеюсь, скоро увидимся, сударыня. – Снежинский учтиво поклонился мне и дал тетушке себя наконец увести. Алиса, естественно, ушла следом, но на прощание обожгла меня таким свирепо-ревнивым ненавидящим взглядом, что я поежилась.

И отступила обратно за дверь, в свой затвор. Хорошо, что Марфа воспользовалась моментом, пока господа были заняты разговором, и уже ждала меня внутри.

– Письмо от твоего батюшки пришло, – сказала она первым делом. – Старый черт, прости меня, деточка, но других и слов-то нет! Пять лет не нужна была, выкинули домашнего ребенка на помойку – выживай как хочешь. А теперь вдруг вспомнили!

– Ты прочла? – Я еще давно, когда мы только оказались на границе аномалии, разрешила и даже просила Марфу читать все письма, какие приходили от Барятинских.

– Запечатано личной печатью. – Женщина презрительно скривила губы и вынула из кармана фартука плотный бежевый конверт с бирюзовой вязью. – Этот никому, кроме тебя, не вскрыть, ты же знаешь.

Я кивнула и взяла письмо. Магическая печать слегка покалывала пальцы, но легко сломалась, стоило нажать посильнее. В конверте был только один листок, заполненный строчками меньше чем на четверть.

«Ольга. Интересы рода требуют, чтобы ты вернулась в столицу, если этого захочет Игорь Снежинский. Ты должна ответить согласием на любую его просьбу. Серафима получит отдельное письмо с инструкциями».

И все. Ни «здрасьте», ни «до свидания», я уже молчу о том, чтобы просто спросить, как чувствует себя его дочь после того, как ее выжгли и на пять лет бросили в самом дальнем и пыльном углу.

– За оставшиеся до отъезда несколько дней надо убедить Снежинского, что я ему вообще не нужна в столице! – сказала вслух и поняла, что другого выхода у меня и нет.

– Батюшка велит вернуться с ним?! – В голосе Марфы был ужас пополам с сочувствием.

– Мало ли что он велит. – Я скомкала письмо и бросила его на стол. – У нас два выхода. Либо Снежинский сам откажется от мысли увезти меня в столицу, либо…

– Что? – Марфа натурально испугалась, она меня хорошо знала, и до того, как Ольгу выжгли, и после, когда ее место заняла именно я. Тогда резкие изменения в характере никого не удивили – после такого потрясения все возможно. – Не дай предки, ты его убить решишь! Грех же! А потом сюда дознаватели налетят, все пропадем!

– Да кому он нужен, убивать его. – Я махнула рукой и устало села на узкую жесткую койку, прикрытую тощим одеялом. – Если другого выхода не будет, попробуем выкупиться. Закрытое обещание рода у меня уже есть, а если его не хватит…

– Барятинское обещание?! – Марфа прижала руку к щеке и села рядом со мной.

– И вьюжинское. Снежинское, увы, я уже потратила. – Усмешка вышла невеселая. Игорь не дурак, отлично меня развел, как он считает: за бесполезные сведения вернул обещание рода. Но если как следует подумать – и правда. Толку, что я таки добралась до жемчужины и подержала ее в руках. Как бы от этого хуже не вышло, учитывая разговоры о некоем пророчестве. Чую, не просто так меня в столицу требуют.

– Даже его может не хватить, чтобы эмансипироваться, – вздохнула тем временем Марфа.

– Зато тебя откупить точно хватит. – Я решила раньше времени носа не вешать.

– Еще чего удумала! Да на что мне та свобода, если ты под властью рода останешься?! – Марфуша даже подпрыгнула от возмущения и ткнула меня пальцем в плечо.

– На то, – я обняла ее и прижалась щекой к мягкому теплому плечу, – что тобой меня шантажировать уже не смогут, понимаешь? Толку мне себя откупить, если, например, родичи скажут, что тебя на рудники пошлют или вовсе продадут куда-нибудь за границу? И буду я как миленькая выполнять все, что велят.

– Ох, дурошлепка ты у меня… – вздохнула Марфа и обняла меня обеими руками, поцеловала в лоб. – Хорошо, меня ты выкупишь. Допустим. А сама?

– Как минимум не съедят. – Я на мгновение позволила себе расслабиться, прикрыть глаза и насладиться теплыми объятиями. Как когда-то очень-очень давно с мамой. – Что они, в конце концов, могут со мной сделать? Замуж выдать? Кому такая нужна?

– Придурошный Димка Лемешев письмо недавно в столицу отправил, – вдруг поведала Марфа. – Вроде бы как хоть и выжженная, но родовитая, одного ребеночка родишь, а там хоть помирай. Лемешевы на таком-то родстве через пять ступенек вверх перепрыгнут.

– Ну ничего себе! – крайне изумилась я, отстраняясь от Марфы и снимая чертов платок, намотанный на голову так, чтобы пострашнее. – Так он совсем недавно ко мне как к проводнику подкатывался!

– А ты ему от ворот поворот, и поди тебя заставь, гильдия уши оторвет вместе с головой. – Марфа забрала платок и принялась его аккуратно складывать. – Купчишки народ ушлый. Пораскинули мозгами и вспомнили про малахольную боярышню. Чего бы не попробовать? Оно, конечно, за такой спрос родовитые и нос выкрутить могут, но если к письму хороший подарок приложить, то и урону чести боярской вроде как нет. Даже и отказать не стыдно. А можно же и согласиться, если цену за никчемную дочь предложат заманчивую. Лемешевы на здешних хлебах хорошо зажирели. На выкуп невесты не поскупятся. Тем более слухом земля полнится, папенька ваш в столицах поиздержались. И заново жениться хотят на богатой невесте с хорошим потенциалом. Но вот незадача, для приличного сватовства тоже деньги нужны.

– Ты думаешь, за этим меня отец в столицу вызывает?! За Лемешева и здесь мог бы отдать. – Я скинула черное платье, натянутое прямо поверх походной рубашки, и изумленно посмотрела на Марфу.

– Да кто ж знает. Может, за этим, а может, другая какая гадость на уме. Не зря же боярыч Снежинский без конца круги нарезает, словно голубь крылом чертит.

– Этот голубок может хоть очертиться. – Я наконец стянула сапоги и вдруг замерла, тупо глядя себе под ноги. Черное затворное платье было длиной почти до пола, но, когда я перешагивала через порог… мне показалось или взгляд Игоря не зря прилип к половицам?!

Глава 23

Сделать с этим я все равно ничего не могла. Но мы с Марфой обсудили разное развитие событий. И она получила задание подготовить Петровича. Именно ему я передам закрытое обещание Барятинских, именно он, как свободный и важный человек в гильдии, будет выкупать мою Марфушу. Замуж или нет – это они уже между собой потом решат.

А у меня оставалась неплохая даже по меркам столицы сумма денег. Все, что накопила за несколько лет, плюс последняя экспедиция принесла хороший барыш. И закрытое обещание Вьюжиных. Не так уж и плохо.

Жаль, что следующий день настал слишком быстро, я толком и отдохнуть не успела, а новые проблемы посыпались, как зерно из прохудившегося мешка.

Прямо с утра меня осчастливила Алиса.

– Я смотрю, кузина, ты окончательно потеряла совесть и честь! – поприветствовала она меня сразу, как только я вышла к завтраку. – А твоя нянька и вовсе забыла свое место! Где это видано, чтобы мы с мамой сами занимались какой-то развалиной, здесь даже комнаты приличной не найти для дорогого гостя!

– Но вы ведь нашли? – Привычка быть в образе, говорить тихо, опустив глаза в пол, срослась с темным затворным платьем намертво.

Как только я наряжалась в полудохлую выжженную боярышню, все остальное само включалось. Голос, жесты, взгляд. Жаль, что этот смиренный вид некоторых личностей провоцирует на хамство и грубость.

– Ты совсем распустилась без пригляда родственников! – Странно, что тетушка Серафима и Николай никак не участвовали в нападках. Старалась одна Алиса. А эти двое поглядывали в ее сторону с опасливым неодобрением. – Имей в виду: Игорю ты не нужна!

– Разве кто-то в этом сомневался? – Я так искренне удивилась, что подняла взгляд на кузину. – Сестра, подумай. Зачем ему выжженная?

– Вот именно! Низачем не нужна!

– Я знаю. И совсем не горю желанием с ним встречаться. – Взгляд я опустила, принялась рассматривать штопку на парчовой скатерти. Этой тряпке было больше ста лет, и, если бы не Марфушино искусство штопки, ее давно следовало бы отправить на помойку. – Мне даже видеть его неприятно. Я не хочу с ним разговаривать. Не желаю даже слышать. Алиса, я буду тебе благодарна, если ты избавишь меня от общества Игоря Снежинского раз и навсегда.

– Очень жаль, сударыня, но ваше желание неисполнимо.

Кто бы сомневался. Этот нахал не только сам перебрался в наш дом, но и друзей своих притащил. И слуг.

Марфа мне с утра уже доложила. Я была готова к встрече, успела позлиться, успокоиться и сосредоточиться. Так что вежливо поздоровалась с друзьями Игоря, которых тоже пригласили к завтраку, а самому бывшему жениху ответила:

– Мне тоже очень жаль. Надеюсь, ваше дело ко мне не будет слишком сложным и обременительным. Я бы хотела вернуться к своей спокойной жизни в затворе.

– К спокойному умиранию, вы хотели сказать? – Снежинский сел за стол и невозмутимо ждал, пока привезенный Барятинскими лакей положит ему в тарелку овсянку на молоке с клубникой – традиционный аристократический завтрак в деревне.

Я не сочла нужным отвечать на бестактный вопрос. И дальше упорно не участвовала в общей приятной беседе ни о чем, которую весьма искусно, надо отдать ей должное, вела Алиса.

Меня напрягало, что тетушка Серафима никак не вмешивается в происходящее. С одной стороны, не одергивает свою дочь. С другой – как-то разом перестала расстилаться перед Снежинским. Сидит, молчит, явно о чем-то напряженно думает. И время от времени бросает на меня странные оценивающие взгляды. М-да…

– Княжна. – Вдруг воцарившаяся в столовой тишина заставила меня поднять голову. И тут до меня дошло, что Игорь обращается ко мне. – Княжна Ольга, я понимаю вашу неприязнь. Но прошу все же позволить мне занять некоторую часть вашего времени. Не изволите ли прогуляться после завтрака в сад? Я хотел бы кое-что у вас спросить наедине.

Я сжала резную ручку ложки так, что пальцы побелели. Вот уж чего мне никак не хотелось, так это отвечать на вопросы Снежинского, да еще в саду наедине! Даже давно забытое обращение «княжна Ольга» не настолько выбивало из колеи, как перспектива этих бесед!

Но деваться некуда. И я молча кивнула. За что тут же заработала еще один пламенно-ненавидящий взгляд от Алисы. И очень обеспокоенный от тетушки – та попеременно смотрела то на меня, то на свою дочь и усиленно о чем-то думала. Очень надеюсь, что Серафима не решит прибить меня раньше, чем это сделает Алиса, чтобы уберечь кровиночку от неприятностей.

Олег и Виктор тоже озабоченно переглянулись – им явно было неловко присутствовать при этих семейных сценах. Но Снежинского они не бросили и переехали к нам вслед за другом.

Один Николай сидел отрешенный от всего земного и будто бы вовсе не реагировал на происходящее. Что это с ним, интересно? Как бы он не преподнес еще какой-нибудь неприятный сюрприз.

Сразу после завтрака я все же сбежала к себе в затвор, отговорившись тем, что поговорю наедине с бывшим женихом позже, после обеда. А сейчас мне нужно побыть одной и собраться с силами для этого разговора.

На самом деле мне кровь из носу надо было сгонять в контору. Север вчера закрыл контракт за себя и за меня, но это как бы временно, моя ладонь, приложенная к листу с текстом и кристаллу печати, все равно нужна. Только после этого я получу деньги и полный доступ к закрытым обещаниям. Одно из которых надо тут же, не отходя от кристалла печати, «продать» Петровичу.

Как же бесит красться через собственный сад к потайной калитке, будто вор какой! И ведь уже почти добралась, когда сзади послышался треск кустов и громкий окрик:

– А ну, стой! Кто таков?!

Я не знаю, что дальше случилось. Вроде бы я просто ускорилась в несколько раз, скрылась из виду в гуще листвы и шмыгнула в потайную калитку. Даже успела захлопнуть ее за собой до того, как преследователь – то ли лакей из приезжих, то ли кто-то из родственников, будь они неладны, – успел заметить, в какую щель я провалилась.

Поэтому спустя три часа, когда я осторожно подобралась к родному забору, для меня неприятной неожиданностью оказалось то, что по ту сторону все еще шумят, трещат кустами и сдавленно ругаются. Причем уже несколько голосов, среди которых я с ужасом узнала голос Снежинского.

Глава 24

Отступление первое

Игорь еще раз просканировал одного из своих лакеев и вопросительно глянул на Олега. Тот ответил дежурным пожатием плеч:

– Все по-прежнему, состояние не изменилось, он погружен в магическое беспамятство. Кто и когда его так приложил – понятия не имею, все магические следы затерты начисто. Но другой караульный, стоявший чуть дальше, видел, как парень вроде бы заметил кого-то в заброшенной части сада, кинулся в самые заросли, а потом просто лег под куст и уснул.

– Ничего себе уснул, его просто вырубили! – Виктор озабоченно прикусил нижнюю губу. Он всегда так делал, когда чего-то не понимал и злился. – Я допросил всех в поместье, никто ни слухом ни духом, что тут могут быть какие-то сторожевые конструкты. В последние пятьдесят лет на охрану этого сада вообще не выделялось средств. А заклинательные контуры стоят дорого! Тут крыша вот-вот внутрь провалится, двери на честном слове и полы скрипят. Какие уж деньги на охрану заброшенных кустов.

– Но и на обезвреживание старых охранок никто не выделил ни копейки, – задумчиво кивнул Игорь. – Похоже, мой человек сунулся туда, куда уже много лет никто не заходил, и получил остаточным разрядом почти выдохшейся охранной системы. Именно поэтому он не мертв, а всего лишь спит. Надеюсь, через несколько часов проснется – так бывает со старыми выдохшимися заклинаниями.

– А тот, кого он преследовал?

– Похоже, ему почудилось. Я не вижу на земле ни одного следа помимо тех, что оставил он, его напарник и мы сами. Трава, кусты и забор выглядят так, будто здесь полвека ничего крупнее кошки не пролезало.

– Пойдем еще раз пройдемся, убедимся окончательно и выдохнем, – предложил Виктор. – Все равно до встречи с Ольгой осталось больше двух часов.

– Пойдем, – угрюмо согласился Игорь, убедившись, что Олег, как почти дипломированный лекарь, вплотную занят пострадавшим.

Они минут десять ползали по кустам, чуть ли не обнюхали каждую травинку и окончательно уверились: здесь никого не было, кроме их собственных караульных, как минимум несколько лет.

– Досадно, но ладно, – констатировал Виктор. Вытащил из волос сухой лист и спросил: – Ты уверен, что этот разговор необходим? Боюсь, от нашей Оленьки, по которой сохли все три параллельных курса, там ничего не осталось.

– Бледная тень, – согласился Игорь, отодвигая рукой очередной колючий побег и подозрительно глядя себе под ноги. – Сухая и недружелюбная. Не верится, что когда-то она была глупенькой, но доброй хохотушкой, которая нам всем так нравилась. Мы еще спорили, кто именно на ней женится. Даже дрались, помню. И получали потом за драки. Но все равно не отступались.

– Эта глупенькая, но добрая девочка сама виновата во всех своих проблемах, – вздохнул Виктор, бесцеремонно отдирая от подозрительного участка кирпичной стены побег дикого винограда. Но нет, показалось, никакой щели под ним не пряталось. – Это надо было додуматься – полезть к чужому родовому артефакту.

– Вить, нам было по шесть лет, – устало отмахнулся Игорь. Они с другом обсуждали этот случай столько раз, что разговор уже казался записанным на артефакт-диктофон. – Она даже не помнит, как это случилось. И не знает, что последствия вылезли более чем через десятилетие.

Он сам был не в восторге от перспективы увидеться с бывшей невестой. В его голове никак не совмещались три разных образа: милая куколка с голубыми глазами, длинными густыми локонами и ямочками на щеках; утонченная и слегка манерная барышня, твердо уверенная, что красивее и сильнее нее нет никого на девичьем потоке, и эта тень в глухом черном платье до пола и черном платке.

Когда-то, когда они все были совсем детьми, трое наследников и одна наследница во время детского праздника влезли куда не следует и чуть не сгорели на алтаре рода. Игорь тогда прикрыл маленькую Олю собой, и сначала взрослые решили, что все отделались легким испугом, незначительными ожогами и хорошей поркой для мальчишек. Увы, через много лет выяснилось, что последствия для Игоря получились гораздо более тяжелыми. И род Снежинских встал перед выбором: потерять первого наследника или выжечь чужую дочь.

Неприятная истина открылась прямо во время обручения. Никто не ожидал подобного развития событий. Силы двух родов сошлись в помолвленной паре, и диссонанс грозил сжечь одного из них. Того, чей алтарь хоть самую малость слабее. Того, за чьей спиной меньше предков, готовых отдать свою силу за благосостояние семьи. Это не зависело от желания самого Игоря – он-то в своей юношеской влюбленности не задумываясь пожертвовал бы собой. Но ему не позволили.

Как не позволили поговорить с выжженной девушкой. Не разрешили увидеться, даже написать письмо. Помолвка была разорвана, Ольга осталась в роду Барятинских, под опекой и властью собственного отца. Снежинские только косвенно смогли узнать, что боярышня отправилась в одно из отдаленных поместий своей семьи и живет там тихо, спокойно, ни в чем не нуждаясь, под присмотром самой близкой служанки.

Какое-то время Игорь пытался что-то узнать, объяснить. Но совсем скоро, в день его двадцатилетия, когда стало ясно, что откат все еще никуда не делся, всплыло одно старое пророчество – камень рода прямо указал на нужный свиток в архиве. То, что там было написано, повергло Снежинских в недоумение. Им ничего не осталось, кроме как смириться и выжидать нужного момента.

Игорь заставил себя забыть об Ольге и о той детской влюбленности, что будоражила его кровь при каждой встрече с княжной Барятинской. Выкорчевал все воспоминания о давней привязанности. Остался только долг. Перед родом, перед страной и, как ни странно, перед самой Ольгой.

С тех пор ни одна девушка его по-настоящему не заинтересовала. А особо настырные боярышни из хороших семей, открывшие охоту на внезапно ставшего свободным завидного жениха, вызывали глухое раздражение.

Игорь не особенно переживал по этому поводу. Какие его годы? Папенька вон женился после тридцати и успел двух жен похоронить. Вот и наследник никуда не торопился. Пока не встретил самую странную девушку, какую видел в жизни.

Даже имени ее так и не удалось выяснить. Странная кличка «Еж» ей одновременно и подходила, и категорически не шла. Ее уверенность и резкость, но в то же время удивительная способность вывернуться из любой ситуации с наименьшими потерями или притормозить разгорающийся конфликт казались очень профессиональными и… присущими человеку, от рождения обученному управлять. Будто девушка как минимум окончила императорский курс в академии. Но об этом даже думать смешно – простолюдинка без капли магии в этой дыре… какая уж там академия.

И мало было этого, внезапно образ загадочной девчонки из аномалии непонятно как наложился на совсем другую особу. Хотя ничего общего между ними не было и быть не могло. Правда, вчера на долю мгновения Игорю показалось, будто на ногах у затворницы в черном какие-то странные сапоги. Знакомые. Но скорее всего, именно показалось.

И теперь Снежинского разрывало двумя противоположными желаниями. Выполнить указания главы своего рода, внести ясность в отношения с Ольгой Барятинской, без которой, как выяснилось уже после того, как девушку выжгли, исполнить пророчество и снять откат с наследника невозможно. Или отложить неприятный разговор и найти другую девушку. По имени Еж. И уговорить ее поехать с ним в столицу. Для чего? Если бы он сам знал ответ на этот вопрос…

На фоне этой дилеммы незначительными глупостями смотрелись мелкие пакости со стороны Николая Барятинского и одержимость Алисы мыслью, что она может занять место Ольги у алтаря.

А вот перспектива потерять род и уступить наследство младшему брату от последней мачехи глупостью не казались. И тут вопрос не просто стоял ребром, он рубил им по шее.