Текст книги "Чайка − принцесса с гробом. Книга 8 (ЛП)"

Автор книги: Итиро Сакаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Следом за ней сбежали Тору, Акари… и монах.

Разведка на территории замка провалилась… но сбежать отряду Тору все же удалось.

***

«Акюра» и «Субару».

Оба клана готовили диверсантов, но между ними есть существенная разница.

И те, и другие диверсанты способны сражаться, ходить в разведку и вообще браться за любую работу, но если клан Акюра стремился воспитывать мастеров на все руки, то клан Субару чаще готовил узких специалистов, которые нанимались не поодиночке, а группами.

Другими словами, разница между кланами в том, каким образом диверсанты противостоят многообразию задач, что стоят перед ними, – за счет собственной универсальности или же при помощи товарищей-специалистов.

Неудивительно, что такая политика Акюры привела к тому, что очень многие ученики так и не достигали уровня, который требует клан, а настоящие диверсанты Акюры заслужили славу элитных, отборных бойцов, но с другой стороны на войне немногочисленность часто превращается в недостаток. Поэтому среди клиентов диверсантов немало тех, кто полагает, что удобнее нанимать именно предпочитающих работать в отрядах и командах воспитанников Субару.

Впрочем, как бы там ни было…

– За нами еще гонятся?

– Я никого не чувствую, – ответила Акари, припавшая к стене и осторожно выглядывавшая наружу.

Они засели в пустующем доме на окраине Герансона.

Эту «промежуточную точку» они нашли заранее, еще до того, как пойти в замок. Если в случае побега направиться прямиком на базу (сейчас их роль играли комната гостиницы и «Светлана»), можно ненароком привести к ней и хвост, поэтому по пути лучше спрятаться на какой-нибудь промежуточной точке. Даже если противник и отыщет точку, его все еще можно будет запутать. Похожими методами пользуются животные, чтобы ограждать детенышей от хищников.

– Против Субару я воевать совсем не хочу, – обронила Акари редкую для себя фразу.

– М? Сильные враги? Тоже диверсанты? – удивленно спросила Чайка.

– То, что диверсанты, уже плохо… но настоящая сложность в том, чем именно диверсанты клана Субару отличаются от нас, – проговорила Акари, складывая руки на груди.

Вообще, диверсанты крайне редко воюют против других диверсантов.

Заслуги диверсантов измеряют не тем, скольких врагов они победили. Убивать врагов – работа солдат и рыцарей, а диверсанты должны заниматься как раз тем, что выходит за рамки традиционных сражений.

Но если до битвы диверсантов дело все же дойдет, она вряд ли превратится в состязание умений. Скорее, выиграет тот, кто возьмет врага числом, завалит и обезвредит. И Субару – как раз специалисты такого стиля.

– Мы с ними – как тигры и волки. В одиночку мы, пожалуй, сильнее. Вот только… даже если диверсанты Субару втрое слабее, они могут прийти втроем и сравнять шансы. А когда силы противников равны, преимущество на стороне тех, кто многочисленнее. Один человек не может окружить троих, а вот наоборот – запросто.

Если Тору и Акари понадобится задержать противников, им едва ли удастся обездвижить сразу троих. Зато диверсанты Субару без труда задержат их.

– К тому же… – Тору убрал в карман дымовую шашку, которую до сих пор держал наготове. – Все они – специалисты в чем-то одном… а значит, в некоторых условиях могут оказаться проворнее нас.

Например, взять фехтование.

Если человек учился лишь ему, не обращая внимания ни на что другое, а ему противостоит некто, осваивавший все понемногу, то если их битва сведется к фехтованию, предугадать исход несложно.

Конечно, настоящие битвы совсем не похожи на поединки, которые проводятся по строгим правилам.

Особенно это касается диверсантов, готовых пускать в бой все, что попадется под руку. Поэтому те из них, кто сильнее в целом, часто имеют преимущество… но нередко попадаются и такие условия, например, пустая закрытая комната, в которых во всей красе себя проявляет именно узкий специалист.

Если Тору и Акари окажутся в подобной ситуации, то проиграют.

А диверсанты Субару, всегда выступающие группами, прекрасно знают, как затащить противника в выгодные для себя условия.

Если проводить параллели с животными, они отличаются как хищники-одиночки от стай.

Впрочем, возвращаясь к делу…

– Видимо, пока мы в безопасности, – подытожил Тору и повернулся к монаху.

Тот сидел на полу в глубине комнаты, прислонившись к стене.

Хотя монах до сих пор слушался указаний Тору, какое-то время назад он начал бросать на них странные взгляды. Во всяком случае, на спасителей так точно не смотрят.

И тогда…

– Для начала, представ…

– Ваша чертова ведьма!.. – вдруг воскликнул монах, не дав договорить Тору.

В налитых кровью глазах монаха бурлила неприкрытая ярость…

– ...Ведьма? – повторил тот так, словно услышал иностранное слово. – О ком ты?..

Поскольку Тору мужского пола, то явно не о нем.

А значит, об Акари, Чайке, Фредерике или Ниве.

– Хм-м. О Чайке, значит, – ответила Акари, снова складывая руки на груди.

– Фха?! – оказавшаяся «ведьмой» Чайка ошарашенно моргнула.

– Себя ты даже предполагать не стала? – раздраженно спросил Тору.

– Под ведьмами, как правило, понимают женщин, которые охмуряют мужчин, так? – Акари выпятила грудь. – Не хочу хвастаться, но мой брат почти никогда не исполняет моих просьб.

– Да ладно?

– Так и есть. Помнишь, я недавно просила, чтобы ты вытатуировал мне «сестренка» на лбу, а ты сразу отказался?

– Уж лучше умереть, чем такое татуировать!

– А я думала, красиво выйдет…

– Я даже не могу выбрать, над чем смеяться, – уныло протянул Тору.

Акари же повернулась к Фредерике.

– Что до драконицы, это, скорее, мой брат ее охмурил, а не наоборот.

– Да-да22
  Боже, Фредерика просто тащит (прим. ред.)


[Закрыть].

– Возмутилась бы, – только и смог что сказать Тору при виде послушно кивающей девушки-драгуна.

– Наконец, Нива ластится к Чайке, а не к тебе. Таким образом, звание ведьмы достается Чайке за то, что она охмурила моего брата и Ниву.

– М-м… – протянула Чайка. – ...Вынуждена согласиться.

– Ты еще и соглашаешься? – спросил Тору, не придавая разговору особого значения.

Но монах воспринимал его по-другому.

– Н… не валяйте дурака! Эта девка с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами, она… она! – воскликнул он, затем вскочил и попытался схватить Чайку. – Она во всем… гха?!

Но не успела рука монаха дотянуться до вздрогнувшей и съежившейся Чайки, как его с силой отшвырнуло и впечатало в дальнюю стену. Видимо, удар оказался довольно сильным, поскольку он не стал снова подниматься, а сел в той же позе, что и раньше, и застонал.

Перед Чайкой…

– …

С безразличным видом стояла Нива.

– Нива?..

Чайка изумленно смотрела на нее.

Нива за какое-то мгновение успела вклиниться между Чайкой и монахом, а затем отбросила бедолагу обратно. Конечно, очень трудно представить, что такая миниатюрная девушка с такой силой отшвырнула рослого монаха, но Нива не человек, и здравый смысл в ее отношении действует далеко не всегда.

– ...Чайка – моя, – сказала Нива и прижалась к ней.

– Э-э?.. – Чайка озадаченно заморгала.

Похоже, Нива решила, что монах собирался обнять Чайку. А отшвырнула потому, что считает себя единственной достойной обнимать ее.

– Хм-м. Вот уж и правда, охмурила, – заметила Акари.

– Нашла чем восхищаться, – протянул Тору, а затем обратился к стонущему монаху: – Спрошу еще раз: кто ты? Ты похож на боевого монаха.

– ...Вас что, тоже одурманила ведьма?! – с досадой отозвался монах.

– Я тебя не понимаю, что значит «тоже»? Хочешь сказать, она еще кого-то одурманила?

– Прекрати валять дурака! Вы тоже шавки кня… – начал было монах, но, видимо, вспомнил, что именно отряд Тору спас его от отряда диверсантов, работающих на князя.

Так или иначе, «ведьм» он ненавидит всей душой.

– ...Нет, вы не с ним. Но…

– Скажи уже имя. На всякий случай: нет, мы не с князем.

– … – монах какое-то время озирался по сторонам и хмурился, а затем осторожно проговорил: – Я… Хуго Карлсон. Да, я бывший боевой монах, но уже расстригся. Я просто обыватель. Так вы… и правда не с князем?

– Если ты не прекратишь записывать нас в приспешники князя, мы сдадим тебя тем диверсантам, – раздраженно ответил Тору. – Конечно, мы не твои друзья. Просто так получилось, что мы решили проникнуть в замок в тот же день и час, что и вы. Честно сказать, то еще совпадение.

– … – мужчина по имени Хуго ненадолго задумался. – Но тогда почему с вами эта девка?

– Что? Ее зовут Чайка Трабант. Ты ее ни с кем не путаешь?

– Но ведь у нее фиолетовые глаза и серебристые волосы, редкое сочетание, – Хуго прищурился.

– Она ведь такая не единственная. Даже я пару таких как она видел, – парировал Тору, притворяясь безразличным.

Конечно же, он говорил о двух других известных ему Чайках – «красной» и «голубой» – но вдаваться в подробности не собирался. Так они лишь сильнее запутаются.

– Князь совсем обезумел после того, как завел себе двух приемных дочерей… то есть любовниц. Ирину и Арину. Они близнецы с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами…

Хуго начал неспешно рассказывать.

По его словам, в свое время князь Стефан Хартген достиг великих успехов в военном деле, но и в политике был не бестолковым тираном, а, скорее, мудрым правителем.

Во всяком случае, как человек военный, он ценил надежность и практичность. Князь не тратил средств на роскошь, не собирал лишних налогов и сурово карал за любые преступления. Многим жителям такое правление пришлось по вкусу.

После войны он почти перестал появляться при людях и где-то два года поручал управление страной министрам, но люди не замечали особой разницы.

Однако потом все изменилось.

С того самого дня, как он удочерил двух девушек.

– Мы решили, что теперь исправить князя можно лишь убив тех ведьм.

– ...Понятно, – согласился Тору, едва сдержав сокрушенный вздох.

Хуго и правда размышляет как монах. Он искренне верит, что в справедливости и всем прочем есть однозначная «истина», и каждый человек обязательно поймет ее, примет и исправится, если ему все как следует объяснить.

Или же Хуго пришел к такому выводу, потому что знал князя еще «толковым». Тору, впрочем, подумал, что смерть дочерей (любовниц?) приведет к тому, что князь впадет в ярость и станет обращаться с народом еще жестче.

– Теперь все ясно, – сказал Тору и кивнул Акари.

Та уже какое-то время стояла возле Хуго и ждала сигнала. Увидев жест Тору, она ударила монаха ребром ладони по шее, и тот сразу обмяк, потеряв сознание.

– ...Значит, все так и есть, – проговорил Тору, проверив, что Хуго отключился. – Дочери князя – «Чайки».

– М?

– Если точнее – они, как и ты, представляются «Чайками, дочерьми Проклятого Императора», – пояснил Тору, указывая пальцем на лицо озадаченной Чайки.

– Но брат. Дочерей же две. У обеих фиолетовые глаза и серебристые волосы. Выходит… две Чайки работают вместе? – удивилась Акари.

Да, в этом и загвоздка.

До сих пор все девушки, что представлялись Чайками, соревновались друг с другом за сбор «останков». Тогда каким же образом Чайки-соперницы объединили силы?

– С другой стороны, нам тоже приходилось сражаться плечом к плечу с красной.

– Могу с натяжкой согласиться… но тогда зачем они стали бы выставлять «останки» в качестве приза?

Зачем они сообщают на весь мир, что у них есть останки, и зачем объявляют наградой за чемпионат?

Кстати и в прошлом, и в позапрошлом году победители чемпионата выбрали в качестве награды «присуждение рыцарского звания». Другими словами, хоть «останки» у князя одни, он до сих пор их не разыграл.

А значит…

– Кажется, мы думаем об одном и том же, – Тору пожал плечами. – Скорее всего, они ждут, что к ним придут другие Чайки.

Останками можно приманить всех самопровозглашенных Чаек, которые собирают их.

Видимо, на это и рассчитывают Чайки князя.

– Получается… слухи о том, что у князя действительно есть «останки», оказались правдой? – сказала Акари, приставляя палец ко лбу.

– М? Основания?

– Смысл устраивать чемпионат есть, лишь пока нет Чайки, владеющей всеми останками. Чайки князя уверены в том, что остальным Чайкам пока не удалось собрать останки. Единственная возможная гарантия в том, что хотя бы один фрагмент у них.

– ...Согласна, – Чайка кивнула в ответ.

– А значит, они рассчитывают на то, что мы попытаемся выкрасть останки… и сделать это будет непросто, ведь они даже клан Субару наняли.

Тем более Тору даже не знает, где хранятся останки.

А с учетом того, что за охрану замка отвечают Син и диверсанты Субару, отыскать их явно будет непросто.

– Что же нам делать… – Тору протяжно вздохнул.

***

На земле в самом центре тренировочного зала лежали пятеро мужчин.

Хотя зал и находится внутри замка, условия в нем приближены к боевым… и потому лица поваленных мужчин перепачканы грязью. Все они закованы в кандалы, а тела их пестрят ранами, правда, не слишком глубокими.

Конечно же, у них забрали все оружие, даже потаенное. Остались лишь белье да чувство унижения.

– Вот один из взводов, что мы недавно поймали, – вежливым тоном произнес диверсант по имени Син.

Лежавшие на полу мужчины – бунтари против князя, проникшие в замок.

Они разделились на несколько взводов, каждый из которых пытался напасть на замок со своей стороны. Таким образом, каждый из взводов отвлекал внимание от остальных. Мужчинам казалось, что хотя бы у одного должно получиться.

– Как мы понимаем, они из той группы, что собрал правоназский монах.

За последние три года князь утратил доверие народа.

Но отдельно взятому человеку нужно очень много времени, чтобы собраться с силами и восстать против господина. Выражаясь иначе, если люди начали выступать против князя так скоро, они наверняка вступили в уже действующую организацию с сильным ядром.

И в этот раз ядром, судя по всему, выступила правоназская церковь.

Похоже, монахи (особенно боевые) собирают вокруг себя фанатиков и выступают против князя.

– Чертовы ведьмы! – воскликнул один из мужчин, поднимая голову с грязного пола.

Перед ним… и перед всем его отрядом стояли две фигуры.

Две изящные элегантные девушки, вид которых сильно выбивался из грязи тренировочного зала.

Арина и Ирина.

От самого входа они направились прямо к мужчинам.

Те начали по очереди бранить и оскорблять Арину и Ирину, но ни они сами, ни Син, ни диверсанты Субару, стоявшие возле стен, не обращали на ругань никакого внимания. Казалось бы, Арина и Ирина – приемные дочери князя, а значит, принцессы. Неуважение в их адрес – государственная измена, тяжкое преступление.

Но…

– Это все, кого вы поймали? – спросила Ирина у Сина, задумчиво склонив голову.

– Нет. Есть еще пятеро. Их мы, правда, бросили в подземелье. Если хотите, можем притащить сюда.

– Нет, не стоит, – Ирина слегка улыбнулась. – Сколько погибло?

– Двадцать два. С нашей стороны потерь нет. Насколько нам известно, на территорию замка пыталось проникнуть тридцать три вооруженных человека. Они поровну разделились на три взвода… и рассчитывали, что первый обнаруженный попытается поднять шумиху, которая скроет два других, – хладнокровно ответил Син.

– …

Мужчины кратко вздохнули – видимо, Син угадал.

– Хм-м. Значит, думать вы немного умеете? – с любопытством в голосе обронила Арина.

Девушки подошли к мужчинам поближе и остановились в паре-тройке собственных шагов. С такого расстояния они успеют отпрыгнуть, если те вдруг вскочат с пола. Затем девушки сели на корточки.

– Итак, не хотите ли заключить сделку? – с улыбкой спросила Ирина.

– Что?.. – недоверчиво переспросили мужчины и нахмурились.

Наверняка они ожидали оскорблений, насмешек, а затем и смерти. Но Ирина нисколько не сердилась. Наоборот, она обратилась к ним тоном заботливой матери, разговаривающей с любимыми детьми.

– Как мы понимаем, вы действуете как армия… как организация. Если расскажете, кто ваши командиры и где ваши базы, мы вас отпустим.

Однако за ее словами крылся жесточайший смысл.

Она просила предать товарищей, чтобы спасти себя.

– Конечно, вы можете промолчать. В таком случае, мы обратимся к вашим товарищам в подземелье. Нам совершенно не важно, кого спрашивать. Отпустим мы тех, кто расскажет. А тех, кто нет… казним, они нам не нужны.

– …

Мужчины вздрогнули и переглянулись.

– Мы все понимаем. Вы не можете ничего сказать, не можете предать своих товарищей, да? – весело проворковала Арина, перехватывая речь. – Может, и ваши товарищи в подземелье так решат. Если и вы, и они будете верить друг в дружку и держаться, то выбора у нас не останется… Придется заточить вас в темницу, пока не передумаете.

– …

– А если и вы, и друзья ваши захотите спасти себя и сдадите товарищей, то… нам, конечно, будет уже все равно, но мы, пожалуй, слегка накажем вас, чтобы неповадно было. Как насчет того, что мы выдавим вам глаза и отрубим каждому по руке и ноге? Все лучше, чем расставаться с жизнью, не находите?

– !..

Мужчины опешили.

Хотя Арина и Ирина говорили о сделке, условия ее совершенно нечестные.

Естественно, все они готовились к тому, что их могут казнить за нападение на замок князя.

Но никто не предполагал, что их поставят перед таким выбором.

Если один взвод сдаст товарищей, его полностью оправдают, а другой казнят.

Если оба взвода промолчат, их будут держать в темницах вечно.

Если оба взвода сдадут товарищей… все лишатся глаз, рук и ног.

Что же выбрать?

Если они хотят спастись, то, наверное, следует сдать товарищей и просить о помиловании.

Но… если Арина и Ирина поставят взвод в темнице перед тем же выбором, они подумают о том же самом. И если они тоже решат предать товарищей, всем им отрубят по руке и ноге, да еще и глаза выдавят.

Раз так, можно выбрать молчание и заточение в темнице, а потом рассчитывать либо на побег, либо на вооруженное восстание и штурм замка кем-то еще. Уж лучше так, чем терять конечности и глаза. Можно сказать, что и этот вариант логичнее всего.

Вот только… действительно ли товарищи из подземелья не предадут их? Что, если вера в «узы» окажется глупым решением, и придется расстаться с жизнью?

– …

Мужчины удрученно смотрели друг другу в глаза.

Конечно же, Арина и Ирина не станут рассказывать, что решили товарищи из подземелья.

Наконец…

– Д… дайте… немного… подумать, – выдавили из себя мужчины.

***

Город… отчего-то казался брошенным.

Он не безлюден. Грязных или обвалившихся зданий в нем тоже немного.

Но утром – в самое деловое, самое шумное время суток – на улицах царит странное запустение.

Среди прохожих сплошь люди мрачные, измученные, едва переставляющие ноги. Конечно, подобных нетрудно найти в любой стране… но только в Герансоне так выглядят почти все местные жители.

И если немного постоять и посмотреть, откроется еще кое-что.

Веселье можно увидеть лишь на лицах чужаков из других городов, а то и стран. И поэтому, стоит лишь покинуть гостиничные кварталы, где останавливаются участники и зрители чемпионата, Герансон начинает казаться еще заброшеннее.

Вот и сейчас…

– Ну-ка! С дороги! С дороги, кому сказал! Идет сэр рыцарь!

По самому центру улицы шел осыпающих всех подряд грубостями конный «рыцарь», а вместе с ним и кортеж из нескольких пеших солдат.

Все прохожие тут же разошлись по сторонам, освобождая проход. Многие и вовсе поспешили разбежаться по зданиям.

«Рыцарь» шел по резко опустевшей улице.

– Сэр рыцарь, значит… – буркнул Николай, спрятавшийся в узком переулке между зданиями.

– Так, Николай. С какой стати ты… – возмутилась Виви, которую ему пришлось уводить с дороги за шиворот.

Николай не стал поворачиваться к ней и приглушенно пояснил:

– Неприкаянная юная девушка рискует нарваться на неприятности.

– ...Э?

– Ты посмотри на этого «рыцаря». Видишь, как ему непривычно в седле? – Николай указал на ту самую процессию.

– Чего это он? Да и седло не по размеру, – Виви и сама заметила, что наездник сидит как-то неправильно.

– «Сэр рыцарь» совершенно не умеет ездить верхом, – с усмешкой сказал Николай.

Верховая езда требует куда больше привыкания, чем может показаться. Просто сидеть недостаточно. Нужно управлять собственным телом, подстраиваясь под движения коня, в противном случае некоторые части тела можно натереть седлом так, что боль от натертых неправильной обувью ног покажется раем.

«Рыцарь» же, о котором говорил Николай, и вовсе защищал пятую точку толстым одеялом, которое привязал к седлу в надежде подавить вибрацию от лошадиной ходьбы. Из-за этого сидел он странно, седло казалось опухшим, и в целом дуэт рыцаря и коня производил потешное впечатление.

– Да и меч он неправильно подвесил. Если он его выхватит, голову своему коню отрубит, – проговорил Николай, указывая на пояс «рыцаря».

– ...Что происходит?

– Чистокровного рыцаря учат верховой езде и фехтованию с самого детства. Короче говоря, этот рыцарь стал «сэром» недавно… возможно, в прошлом году.

– ...Ты про чемпионаты прошлых лет? – спросила Виви, прищуриваясь.

– Перед нами либо победитель, либо просто призер, – сказал Николай.

– Мне вот что непонятно, – Виви нахмурилась. – Нельзя ведь просто так стать рыцарем и аристократом. Во многих странах король не может произвести человека в рыцари без одобрения государственной церкви. Разве она признает вчерашнего солдата, безродного неуча?

– К слову об этом, – Николай прислонился к стене, сложил руки на груди и мотнул подбородком, указывая в другую сторону. – Смотри.

Он обратил внимание Виви на противоположный выход из переулка, откуда виднелось здание.

Оно все растрескавшееся и подпаленное, словно после пожара… но нетрудно заметить, что когда-то на месте нынешних развалин стояло величественное сооружение.

Виви не сразу поняла, что когда-то оно было церковью.

– ...Что это значит?

– Я поспрашивал. Князь упразднил государственную религию… Кажется, она называлась правоназие.

– ?!

Государственная религия существует во многих странах – она одновременно и подкрепляет авторитет правителя, и помогает управлять народом. Короли и императоры, стремящиеся успокоить народ, нередко просят священников провозгласить их «богоизбранными» правителями.

Поэтому всякая государственная церковь обладает серьезной властью.

Как правило, единоличное право на произведение простолюдинов в знать принадлежит королям и императорам, но, как заметила Виви, чаще всего такие назначения одобряются церковью и благословляются во имя богов, что помогает населению понять и принять новых аристократов.

Разумеется, во время таких событий из рук в руки нередко переходят внушительные суммы. И конечно же, экономическое благополучие пробуждает жажду власти. Многие церкви освобождаются от уплаты налогов, но при этом получают щедрые пожертвования… и таким образом скапливают достаточно денег, чтобы с ними приходилось всерьез считаться.

Другими словами, государственные церкви – административные учреждения, поддерживающие три структуры: сословную, властную и экономическую.

Поэтому даже короли и императоры вынуждены считаться с мнением церкви. А уж упразднение – дело совершенно неслыханное. Так можно и до бунтов дойти.

– Сурово. Но почему?

– Да все потому же – из-за тех близняшек. Как их там, Арина и Ирина? Как я понял, псевдочайки заявили, что государственная религия не нужна. А поскольку князь слушается каждого их слова, то тут же и упразднил, – объяснил Николай, кисло улыбаясь.

– Но ведь народ не станет после такого молчать.

– Ну а ты думала, зачем еще сэры рыцари? Может, благородства и образования им и не хватает, но раз завоевали призы в чемпионатах, то мастерство недюжинное. Во всяком случае, с точки зрения человека, никогда не обучавшегося боевым искусствам, они самые настоящие монстры. И каждый год их становится больше. Вот люди и не бунтуют – кому охота, чтобы убили и их самих, и всех родственников?

– … – Виви протяжно вздохнула.

– И еще кое-что. Именно чемпионат собирает в Герансоне гостей как со всей страны, так и из-за границы. Вся страна и столица в частности хорошо на нем зарабатывают. Поэтому некоторые люди и вовсе ни на что не жалуются.

– Кошмар…

– Ну... если все последствия – часть плана близняшек, то они крепкие орешки, – сказал Николай, снова поворачиваясь в сторону замка Герансон.

***

Тору проводил взглядом ушедшего монаха и вздохнул.

– …

Хуго несколько раз оборачивался и бросал на них подозрительные взгляды, но, в конце концов, растворился в толпе. Похоже, ему не терпелось узнать, кто такие Тору и Чайка, и почему они выступают против князя… но Тору не стал ничего рассказывать и отпустил Хуго на все четыре стороны.

– Тору?.. – спросила Чайка, заглядывая ему в глаза. – Почему? Возможно сотрудничество. Мы… конфискуем останки. Его… останки не интересуют.

Видимо, она полагает, что отряд Тору мог бы примкнуть к революционерам и с их помощью без труда похитить «останки». И действительно, план неплохой, если бы не…

– Э-э… – Тору нерешительно почесал щеку. – Мне трудно объяснить, в чем именно дело, но такие типы мне не по душе.

– М? – ответ застал Чайку врасплох, и она недоуменно заморгала.

– К тому же… опасно сражаться бок о бок с людьми, которыми движет ненависть, – он самоиронично усмехнулся и добавил: – Действительно, боевого духа у таких хоть отбавляй, но кругозор сужается настолько, что они видят лишь то, что хотят. В конце концов, они начинают действовать необдуманно, гибнут сами и утягивают за собой товарищей. Нас всегда учили, что сотрудничать безопаснее с людьми расчетливыми.

– Учили? Кто?

Тору многозначительно улыбнулся.

На задворках сознания промелькнули вечная полуулыбка и щурящиеся глаза учителя-диверсанта, но Тору не стал ничего говорить, развернулся, поманил жестом Чайку и направился в сторону гостиницы, где их ждала Акари.

***

Он хотел быть сильнее.

Хотел обрести силу, чтобы ни перед кем не преклоняться.

Он родился в семье потомственных воинов, быстро понял, что унаследовал таланты отца и деда, и начал тренироваться еще усерднее.

Мастера военного искусства – далеко не редкость в семьях королей и аристократов.

Когда вокруг бушует война, сила растет в цене даже среди благородных людей.

Вообще, если раскопать, откуда произошли знатные семьи, – многие ведут свой род от разбойников и пиратов. Самые сильные из них в свое время заполучили власть в свои руки и выстроили нынешнюю систему. В жилах знатных людей течет варварская кровь.

К тому же, с самого начала бесконечных битв за власть знать рождается в мире, где предательства можно ждать от всякого, и поэтому для них воинское мастерство – не только искусство, но и своего рода надежный «капитал», от которого напрямую зависит личная безопасность. Поэтому они нанимают дорогих наставников и строят тренировочные залы, где порой сидят безвылазно... И такая «роскошь» доступна лишь знати, которой нет нужды работать.

Помимо того что воинское мастерство позволяет обрести уважение простолюдинов, военные достижения открывают путь наверх в светском обществе. Вот почему многие знатные семьи тратили все свободное время и деньги на обучение отпрысков бойцовским навыкам.

Участь не обошла и Стефана Хартгена. Еще в совсем юном возрасте он достиг в фехтовании таких высот, которые простолюдину не светили и за всю жизнь.

Но однажды… наставник обратился к Стефану с такими словами:

– Господин. Даже сейчас вы не должны расслабляться на поле брани. Может, вы и умелы, но тело ваше не железное и трудиться без устали не может. Рядовой может сразить даже мастера, если тот замешкается. Таковы законы войны.

Наставник внимательно смотрел на Стефана правым глазом – левый он потерял на войне.

Когда человек встречается с неизведанным, он мешкает и дарит противнику шанс.

Поэтому закалять одно лишь тело бессмысленно.

Нужен и дух. Непобедимым и несокрушимым без закаленного сознания не стать.

– Я не понимаю, о чем вы, учитель. Я так просто не замешкаюсь.

– Господин…

Вдруг наставник достал откуда-то сверток.

Сверток зашевелился. А затем подал тихий голос.

Совсем невинный, не испорченный жизнью младенец.

Наставник перехватил белый сверток рукой…

– Господин…

А затем вдруг швырнул его в Стефана.

– ?!

Тот рефлекторно вскинул руки и поймал младенца.

А в следующее мгновение ощутил на шее острие клинка наставника.

– У… учитель, что… – протянул Стефан, держа на руках младенца.

– Вы же говорили, что не замешкаетесь, господин?

– Да, но ведь…

– Таково убийство. Такова война. Возможно, господин, вы на такое и не пойдете, но ваш враг может. Как вы поступите, господин? Поймаете младенца и обнажитесь перед клинком врага?

– … – Стефан не знал, что ответить.

Наставник молча смотрел на него глазом… а затем сказал:

– Раз так, убейте этого младенца, господин. Здесь и сейчас.

– Ч… что?!

– Покарайте невинного, непорочного младенца, словно бог, – равнодушно заявил наставник. – Познайте истинный дух воина, рука которого не дрогнет убить даже бога.

В тот день Стефан впервые отнял чужую жизнь.

Жизнь ничего не ведающего младенца.

Младенца, которого держал на руках.

Конечно, наставник просто купил малыша на свои деньги… Конечно, нищие нередко бросали, убивали и продавали собственных детей, чтобы выжить… Конечно, у того младенца все равно не было будущего, но…

Вскоре Стефан оказался на войне.

Слова наставника никогда не покидали его головы… но все же Стефан сомневался и понимал, что не может принять наставления на веру.

И первая же битва показала ему, как он ошибался.

Грязное, бессмысленное, адово побоище.

Когда Стефан бежал, истекая кровью от раны, что нанес безымянный солдат, он, наконец, осознал, насколько прав наставник.

Поэтому Стефан пустился во все тяжкие, чтобы закалить свою душу.

И вместе с закаленной душой обрести истинную силу.

Взрослые и дети. Знать и простолюдины. Мужчины и женщины.

В конце концов, все они люди. В конце концов, все они мясо.

Все их жизни равны, все убиваются одинаково.

Уже скоро Стефан начал смотреть на людей как на цели для убийства.

Он смотрел на голых женщин и не возбуждался.

Каждый раз, когда Стефан видел кого-то еще, он думал лишь о том, куда лучше вонзить меч, чтобы прикончить поскорее. Если меча с собой не было – о том, как проще убить голыми руками.

Он считал, что людей можно лишь ломать и убивать – не больше и не меньше. Стефан дышал, существовал и думал лишь для того, чтобы эффективно уничтожать жизнь и убивать людей.

Но тогда…

Во время штурма столицы Империи Газ.

Он и семеро товарищей ворвались в главную башню императорского замка.

Там Стефан и повстречал ту девушку.

С тонкими, словно серебряные нити, сияющими волосами.

С гладкой и бледной, словно фарфор, кожей.

С прекрасными, словно драгоценные камни, глазами.

С идеальными чертами изысканного лика.

С телом хрупким, готовым рассыпаться в крепких объятиях, но притом отчетливым и ярким.

Стефан настолько посвящал себя военному делу, настолько не интересовался женщинами, что придворные начали беспокоиться о наследниках… но в тот миг он впервые познал влечение к противоположному полу.