Текст книги "Чайка − принцесса с гробом. Книга 8 (ЛП)"

Автор книги: Итиро Сакаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Дельсорант… немало вы проехали, – ответили солдаты, но слова Тору не вызвали у них подозрений.

Действительно, Дельсорант и Герансон весьма далеко друг от друга, но вряд ли солдаты разбираются в делах других городов. Скорее всего, если отряд Тору представится именем известных купцов или аристократов, стражники не захотят ничего проверять.

– Еще бы, для юных леди это их первое большое путешествие. Ох, и устали мы.

– Хм…

Солдаты посмотрели сначала на Чайку, затем на Фредерику, Ниву и Акари… после чего кивнули друг другу и вышли из гостиницы. Мужчины отделались испугом. Видимо, приключений им хватило, поскольку больше с отрядом Тору они решили не связываться.

Но…

– ?!

В дверях мелькнула тень.

Наверное, лишь Тору и Акари вообще заметили, что мимо двери только что кто-то прошел. Кто бы это ни был, он двигался совершенно непринужденно и незаметно. Он скрывался так ловко, что никто в отряде Тору даже не заметил бы его, не сдвинься он с места.

– Брат… – даже голос вечно хладнокровной Акари слегка дрогнул.

Тору удивился не меньше нее.

Пусть он и не успел разглядеть даже силуэта той тени, но…

– ...Тору?

Чайка переводила озадаченный взгляд то на Тору, то на Акари. Видимо, она поняла, что они ведут себя как-то странно. Что же до Нивы, то она с самого начала конфликта стояла столбом с таким видом, словно ее происходящее совершенно не касается.

– Не бери в голову.

Смысла нервировать Чайку никакого.

Тору натянуто улыбнулся и похлопал своего работодателя по сребровласой головке.

***

В зале заседаний висела напряженная атмосфера.

– Итак… следующий вопрос?

На хмурых лицах сидевших в ряд министров проступили оттенки отчаяния.

Ладно бы собрание оказалось бессмысленным, или мнение ее участников игнорировалось. Сидеть здесь не просто бессмысленно – сейчас за не к месту сказанное слово можно в самом буквальном смысле поплатиться головой. Причем для этого даже не потребуется вызывать солдат – их правитель и сам достиг совершенства в деле отрубания голов одним ударом.

«Король-головорез»... Когда-то он заработал эту кличку тем, что отрубил голову самому Проклятому Императору, но сейчас в разговорах министров она произносится испуганным шепотом. За последние три года в зале заседаний обезглавили уже шесть человек.

И в то же время министры не могли пропускать заседания. Тех, кто так поступает, начинают подозревать в измене. Некоторых министров уже успели казнить.

Конечно же, в таких условиях отстаивать свою позицию невозможно.

– Следующий вопрос… касается… чемпионата боевых искусств… – неуверенно протянул один из министров.

– У вас есть возражения относительно моего «фестиваля»?

Взгляды всех сидящих за круглым столом сошлись на одной точке.

Они смотрели туда, где сидел внушительный мужчина.

Пусть он и крупный, но не слишком костлявый и не слишком мускулистый. Ни мускулы, ни рост, ни даже длина его конечностей не выбивались за строго заданные рамки. У него идеальное, лишенное изъянов тело человека, который не уповал на одну лишь силу или скорость. Это понятно с первого взгляда, даже когда он неподвижно сидит, облаченный в свободную одежду.

Лицо у него угловатое, а небольшая бородка придает внушительности… но на самом деле он моложе, чем кажется. Ему еще нет сорока.

Стефан Хартген… князь Хартгена, достигший небывалых успехов в боевых искусствах.

Некогда герой, с триумфом вернувшийся домой, за несколько лет превратился в обезумевшего тирана. Причем правил он не авторитетом и не богатством, а полагался в первую очередь на собственную силу.

– Ваше Величество. Пожалуйста… подумайте еще раз. Может, вы объявите о том, что чемпионат нынешнего года станет последним?.. К тому же, чемпионат еще не поздно отменить...

– Зачем? – спросил Стефан, сверля взглядом министра.

– В нашей стране собирается очень много людей грубых, но уверенных в своих силах. Многие из них действительно сильны, но не умеют вести себя и устраивают беспорядки по всему Герансону. Если среди жителей продолжит накапливаться недовольство и негодование…

– Разве им это в новинку? Наверняка все те люди, что приезжают ради «фестиваля», вносят немалый вклад в нашу казну. Неужели народ не зарабатывает? Неужели им этого мало?

– Но ведь мы совсем недавно повышали налоги, чтобы покрыть расходы на обустройство арены и увеличение числа патрулей. Если посмотреть на ситуацию со стороны, то минусы перевешивают… – пролепетал министр, обливаясь потом.

На самом деле, традиция чемпионатов княжества Хартген насчитывает уже множество поколений. Но если раньше чемпионаты проводили ради того, чтобы поощрять юношей государства на изучение боевых искусств, то после войны принимать участие хлынули голодающие солдаты других королевств, мечтающие о богатствах и хороших должностях. Это привело к тому, что в стране сразу же ухудшилась криминальная обстановка.

И тем не менее, Стефан продолжал из года в год предлагать в качестве приза все большие суммы, регулярно нанимал на службу отличившихся солдат и рыцарей и активно рекламировал фестиваль.

– ...Подумать только, они хотят денег, но не хотят чемпионата, – певучим голосом проговорила девушка, стоявшая по правую руку от Стефана. – Какие эти холопы капризные и мелочные, папа.

Длинные серебристые волосы, бледная кожа, фиолетовые глаза… и черные, словно сама ночь, платье и украшения для волос, оттеняющие тусклые цвета ее тела. Несмотря на глубокий цвет, ткань ее платья столь тонка, что сквозь нее просвечивает кожа. И хотя оно относительно закрытое, девушка отчего-то выглядит соблазнительно.

– А ведь такого восхитительного «фестиваля», пожалуй, не сыскать на всем Фербисте… – девушка обворожительно улыбнулась и облизала губы красным язычком.

Пусть в ее облике до сих пор остались детские черты, в развращенности она может потягаться с проститутками.

– Арина. Не волнуйся. Я не отменю чемпионат, – сказал Стефан, переводя взгляд на девушку.

Совершенно очевидно, что на нее, в отличие от министров, он смотрит совсем другими глазами.

Его взгляд стал мягче и наполнился умилением, словно перед ним – любимая дочь.

– …

Министры с трудом удержали в себе попросившиеся наружу вздохи.

Все их доводы и убеждения не стоят и гроша, по сравнению со словами маленькой девочки. Для Стефана эта девушка по имени Арина важнее всех людей, чьи семьи поколениями служили княжеству Хартген.

– Но папа. Разве министры неправы в своих суждениях? – спросила девушка, стоявшая… по левую руку от Стефана.

Две девушки походили друг на друга как две капли воды.

Серебристые волосы. Фиолетовые глаза. Черные одеяния.

Удивительная обворожительность, соседствующая с незрелостью облика.

Вот только…

– Ирина?.. – Стефан повернулся к девушке слева.

Ирина. Еще одна приемная дочь князя Хартгена.

– …

По министрам прокатилась волна облегчения.

Именно эта девушка – единственная надежда их слов на выживание.

Если Арина говорила лишь капризами, то Ирина частенько вступалась за министров, выслушивала их мнения и даже просила Стефана считаться с ними. Пожалуй, без ее помощи все министры уже давно распрощались бы со своими головами.

– Именно налоги, которые мы собираем с населения, обеспечивают нашу жизнь. Трудно обвинять обывателей, которым так тяжело живется день ото дня, в том, что они не видят дальше своего носа. Как я понимаю, господа министры просят тебя войти в их положение, папа.

– ...Ясно, – Стефан кратко кивнул. – Ирина. Если ты так считаешь, то будь по-твоему.

– Ну вот. Опять ты только Ирину слушаешь, папа, – начала возмущаться Арина… с губ которой совершенно не сходила обворожительная улыбка.

– Арина. Я вовсе не собираюсь пропускать твои слова мимо ушей. Что же… я не стану отменять ни этот чемпионат, ни последующие, однако сокращу масштабы и подумаю над тем, как еще облегчить нагрузку на население. Похоже, первым делом надо пересмотреть расходы на поддержание порядка.

– Как прикажете.

Министры дружно поклонились.

Их мнения услышали, их усилия не пошли прахом.

Все они почувствовали облегчение.

И в то же время… ничего не заметили.

Возможно, страх и постоянная угроза, нависшая над головами министров, притупили их чувства и мышление. Потому что в противном случае хотя бы кто-то из них наверняка заметил… что весь этот разговор отрепетирован заранее.

Сначала они демонстративно жестко отвергли их предложение. А затем пошли на крохотную уступку.

Таким образом, они развеяли скопившееся в министрах недовольство, которое уже приближалось к порогу восстания. Министры понимают, что все вопросы по принципу «все или ничего» не решить, и сейчас им кажется, что обе стороны пошли на уступки. Ну а если по факту Стефан ни на какие уступки не пойдет, то когда министры вновь подойдут к точке кипения, их можно будет успокоить еще раз.

– Итак… следующий вопрос?

Вскоре в зале заседаний вновь зазвучали уже чуть более спокойные голоса министров.

***

В комнате повисла тяжелая тишина.

Тору не обронил ни слова с тех пор, как они заселились в комнату.

– Тору?

– Тору, ну.

– …

К нему обращалась Чайка, но он не отвечал.

К нему обращалась Фредерика, но он не отвечал.

Он лишь продолжал сидеть на кровати и о чем-то напряженно думать.

– …

Чайка и Фредерика переглянулись.

Фредерика задумчиво склонила голову, подошла к Тору и…

– Ам.

Укусила его за левую руку.

Конечно, клыки вонзать она не стала… но Тору вновь не отреагировал. По всей видимости, он и впрямь задумался очень серьезно.

– М-м?

Фредерика покусывала руку Тору еще какое-то время.

Затем отпустила, прильнула к Тору телом, поднесла лицо к шее…

– Дегуста-ация.

И лизнула его, просунув влажный язычок сквозь очаровательные розовые губы.

– ?!

Тут Тору уже не выдержал, вздрогнул, схватил Фредерику за руку и отодвинул ее от себя.

– Какого черта ты творишь?!

– Дегустирую.

– Нет, я про то, что… – протянул Тору, потирая шею.

А в следующее мгновение…

– ?!

Тору и Фредерика отпрыгнули в разные стороны, а в промежутке между ними просвистел железный молот и вонзился в пол.

– А ты что делаешь?! – разгневанно воскликнул Тору, обращаясь к Акари, владелице молота.

Из-за того что Тору отскочил рефлекторно, он сбил на пол Чайку и Ниву.

Но…

– Ах ты драконица!.. – Акари вновь взвалила молот на плечо и устремила взгляд раскосых глаз не на Тору, а на Фредерику. – Я же говорила, что запрещаю дегустировать без моего согласия. Это последнее предупреждение.

– Разве говорила? – Фредерика в ответ склонила голову беззаботным движением.

Впрочем, драгуну, который может с легкостью залечить как отрубленную руку, так и пробитый живот, взмах молота действительно может показаться безобидной забавой.

– Говорила. Чувствительную шею моего брата дозволено лизать лишь мне.

– Тебе-то с какой стати?! И вообще, ты не замечаешь, что в последнее время несешь совсем отъявленный бред?

– Не стоит волноваться, брат, – Акари опустила молот и уверенно кивнула. – Я всегда была такой.

– Полегче.

– И я еще не оставила мечты о том, чтобы сделать из тебя чучело, брат.

– Оставь сейчас же.

– Что важнее, брат, о чем ты думал, заваливая на пол Чайку на моих глазах? Я хочу услышать ответ.

– Ни о чем я не д… – начал отвечать Тору, переводя взгляд на Чайку.

– … – та моргала, смотрела на него… а ее бледное лицо заливалось краской.

Нива, же, как обычно, выглядела безразличной… настолько, что Тору даже засомневался, понимает ли она, что ее повалили на пол.

– Да я же не нарочно, прекрати краснеть! – сразу же воскликнул он.

Акари в ответ наклонилась и задала еще один вопрос:

– Ты передо мной красуешься? Тебя возбуждает, когда на тебя смотрит сестра?!

– Нет!

– Так нельзя, брат, это болезнь!

– Больная тут ты!

С этими словами Тору отпрянул от Чайки с Нивой и встал на ноги.

Чайка поднялась следом и вопросила:

– Тору. О чем задумался?

– А-а… – тянул он какое-то время, озадаченно почесывая затылок. – Я все думаю про нашу потасовку с теми типами, которые собираются участвовать в чемпионате. Их остановили не только стражники, там был кто-то еще.

– М? Остановили?

– Они на мгновение замерли. Ты не заметила?

– …

Чайка и Фредерика переглянулись.

Ладно, Чайка, но и Фредерика ничего не заметила. Другими словами… кто бы это ни был, он действовал так ловко и незаметно, что ускользнул от глаз перевоплотившегося драгуна.

– Скорее всего, он уколол их иглой, – однако Акари, так же, как и Тору, понимала, о чем речь.

– Эта техника позволяет парализовать тело с помощью укола и называется «теневое шитье». Мы ей тоже владеем… но настоящие эксперты способны с ее помощью вырубить противника буквально за мгновение. Человек замирает так, словно его тень буквально пришили к земле. Это техника диверсантов.

Тору повел кистью, и в ней вдруг появилась тонкая игла.

Если не знать, что она есть, упустить ее из виду проще простого. Даже сейчас игла выдавала себя лишь тем, что блестела в свете лампады.

– Обычно после парализации цели ее так или иначе убивают. Но в тот раз иглу, похоже, вытащили почти сразу же. А может, это и вовсе была не игла, а заточенная проволока. Наверное, те мужики и сами толком не поняли, что произошло.

Скорее всего, тот, кто стоял за «теневым шитьем», знал, что одного мгновения будет достаточно.

Он знал, что сейчас подоспеют стражники.

– Другими словами, велика вероятность, что в городе есть еще один диверсант, хотя мы пока не знаем, союзник он нам или враг, – продолжил Тору, так же незаметно убрав иглу обратно. – Или вовсе знакомый.

– ?! – от таких слов Чайка, конечно же, ахнула. – Семья Тору? Семья Акари?

– Если он из клана Акюра, то можно и так сказать, – Тору пожал плечами. – Но мне показалось, что если он враг и работает на князя Хартгена… то нам известны способности друг друга, а это не очень приятно.

– Тору. С семьей… сражаться? – неуверенно спросила Чайка.

Диверсант, знакомый Тору.

Другими словами, некто, особым образом воспитанный в деревне Акюра и имеющий такое же право называться семьей Тору, как и Акари. Неважно, связаны ли они по крови, вполне возможно, что когда-то Тору и этот человек вместе росли или долгое время жили неподалеку.

Конечно же, Чайка в силу своих убеждений не могла заставить Тору сражаться против его «семьи» ради «семьи» собственной.

Более того… она даже не знала, действительно ли Артур Газ ее отец.

В сознании Чайки появился неразрешимый вопрос.

Если само ее существование как «Чайки» – лишь убеждение и иллюзия, то сбор останков, на который она тратит столько времени, не имеет никакого смысла… а Тору и Акари следуют за ней лишь потому, что потакают ее праздным капризам.

И Чайка никак не могла отделаться от своих опасений.

– Незачем волноваться, – сказала Акари. – Нас такое нисколько не пугает.

– М?

– Диверсанты вообще нередко встречаются на полях боя по разные стороны баррикад и воюют друг с другом. Мы с братом готовы к такому.

В голосе Акари не прозвучало ни намека на сомнение или неуверенность.

Впрочем, она вообще почти не проявляет свои чувства.

Акари крепко сжала кулаки и продолжила:

– Да… если мой брат обратится против меня, я готова бить его, связывать, колотить, обжигать горячим воском и слушать, как он молит о пощаде, вылизывая мне ноги.

– Вот только к принципам диверсантов это не относится, – вставил Тору.

– И я так же готова к тому, что и брат мой будет бить меня, связывать, колотить, обжигать горячим воском и слушать, как я молю о пощаде, вылизывая ему ноги!

– К такому можно не готовиться!

– Разве можно давать слабину, когда имеешь дело с родственниками?..

– Ни жесткость, ни милосердие к твоим фантазиям никак не относятся! – простонал Тору, вздохнул и снова повернулся к Чайке. – Впрочем, как правильно сказала Акари, волноваться не о чем.

– Тору…

– Мы готовы сражаться против других диверсантов из клана Акюра. История знает примеры таких столкновений. Диверсант, которому такое не под силу, недостоин своего звания. Поэтому – не волнуйся, – проговорил Тору и похлопал Чайку по голове. – Правда… в этом и заключается проблема.

– М?

– Противник может оказаться сильнее нас с Акари… более опытным и умелым диверсантом, чем мы, – договорил он и резко помрачнел.

***

Он хотел стать сильнее.

Больше ничего. Он стремился стать сильным, словно клинок.

Люди слабы. Люди хрупки. Они легко умирают, ничего после себя не оставляя. Их рождение лишается всякого смысла. Были они или не были – уже неважно. Мир так и будет существовать своим чередом, словно безразличный к тому, что кто-то живет, а кто-то умирает.

Поэтому он хотел перестать быть человеком.

Он хотел стать клинком, который нанесет этому миру пусть одну, но отчетливую рану.

– Ха… ха…

Именно потому он изнурял себя тренировками.

Он уже засиделся на тренировочном поле.

Здесь из земли торчат бревна самой разной высоты и толщины. Тору прыгал по ним, то и дело атакуя подвешенные бруски, изображающие врагов.

В боях нередко бывает такое, что ровной опоры под ногами не сыскать. Поэтому одно из самых основных упражнений диверсантов призвано развивать навык обращения с оружием, когда стоять приходится на одной точке.

Конечно, бревна вовсе не обязательно закреплены.

Есть среди них как те, что надежно вбиты в землю, так и те, что просто стоят на ней. Нередко молодые диверсанты получают травмы, когда падают на землю вместе с бревном. И с такими людьми, которые потерпели неудачу и закрыли себе дорогу в будущее, деревня Акюра обращалась сурово. Жестокие тренировки, проходившие под лозунгом «уж лучше ты умрешь на них», отсеивали хилых и бесталанных учеников, и именно благодаря им деревня Акюра гарантировала качество тех диверсантов, что отправляла на войну.

Поэтому…

– !..

Бревно, на которое он наступил, плавно наклонилось.

Будь Тору в форме, он бы без труда перепрыгнул на следующее.

Но ради тренировок он жертвовал даже сном, и его внимание пало жертвой усталости.

– А… – глупо обронил он, теряя равновесие.

Восстановить его уже невозможно.

– Брат Тору!

Снизу до него донесся голос наблюдавшей за тренировкой Акари.

Сколько бы Тору ни говорил ей, что его не нужно сопровождать, она и только она ходила на все его тренировки, не зная усталости. В конце концов, Тору смирился и решил, что пусть она делает, как ей хочется.

– !..

Напряжение, паника, чувство ускорения.

К нему приближался конец грубо срубленного бревна. Пусть оно и деревянное, но кость может сломать запросто. Даже у крепкого черепа, защищающего мозг, есть тонкие места, вроде висков… которые можно легко проломить сильным ударом.

Тору вскинул руки, хватаясь за воздух и пытаясь хоть как-то выправить положение…

– ...Что ты там творишь? – послышался в следующее мгновение сокрушенный голос, и падение Тору прекратилось.

Он вдруг понял, что висит на шнурке, который намотан на его запястье.

– ...Син.

Тору поднял взгляд и увидел на вышке, с которой свисали бруски, молодого парня, опустившегося на колено и смотрящего на него. В руках у того – тот самый шнурок. Это он вовремя среагировал, забросил шнурок и спас Тору.

Син Акюра… диверсант на два поколения старше Тору и Акари.

Он уже полноценный специалист, прошедший боевое крещение… но армия, на чьей стороне он выступал, бросилась в бегство, а его нанимателя убили, поэтому он временно вернулся в Акюру. Впрочем, пусть даже армия его и проиграла, сам он – великолепный диверсант, и многие в самой Акюре считают его настоящим экспертом.

Старшие поколения диверсантов Акюры наставляют младшие.

Чаще всего наставниками становятся раненые, но не погибшие диверсанты, вынужденные отойти от дел и заняться воспитанием молодежи, но часто попадаются и люди вроде Сина, состоящие в строю, но по той или иной причине живущие в деревне. Син многому научил как Тору, так и Акари.

– Ты опять тренируешься? Стараться – это, конечно, неплохо, но если переборщить, тренировки теряют смысл, – Син поднял Тору к себе и принялся сматывать шнурок. – Я же говорил, что отдых и восстановление сил – тоже часть тренировки, так?

Основа любых тренировок – обрести лучшее тело через выносливость и приспосабливаемость, которые пробуждаются от усталости. Но и выносливость, и приспосабливаемость имеют границу. Если заступить за нее и начать истязать себя болью, то вместо эффективности лишь покалечишься.

Диверсанты ставят во главу угла практичность и за безосновательное упорство не цепляются.

Но пусть и Тору и знал это…

– Я не могу сидеть без дела, – он надулся. – Я хочу поскорее попасть на войну. Хочу поскорее убивать врагов. Хочу…

– Поскорее умереть от руки сильного врага из-за неопытности?

– … – Тору не нашелся с ответом.

Он понимал, что Син говорит правильные вещи.

Но Тору постоянно подгоняли воспоминания о смерти Хасумин, мелькавшие в сознании.

Она доверила ему своего мертвого младенца и умерла сама.

Чем в итоге обернулась ее жизнь? Тору думал об этом… и не мог терпеть.

– Не годишься ты в диверсанты, – проговорил Син, с любопытством глядя на обиженного Тору.

– Что?.. – изумился тот.

Он подумал, что его собственное существование только что всецело отвергли.

Но…

– Если хочешь изменить мир, тебе надо метить не на роль диверсанта-пехотинца. Диверсанты о таких глобальных вещах не мечтают, чтобы не мешать планам своих клиентов. Разве псы делятся мнениями с хозяевами? Так ты добьешься лишь того, что тебя пристукнут как выскочку, – Син со вздохом окинул взглядом до сих пор дующегося ученика. – Может, зря я тебя сейчас спас. Если бы ты переломался так, что уже не годился бы в диверсанты, то возможно, нашел бы себе другую дорогу в жизни.

– О чем это ты, Син?.. Я тебя совершенно не понимаю.

Слова Сина, великолепного диверсанта, прошедшего через множества битв, показались Тору, далекому от вершин мастерства, слишком тяжелыми.

– Когда-нибудь поймешь. Надеюсь, не слишком поздно.

С этими словами Син толкнул его в спину.

Он сбросил его с вышки… но теперь Тору не потерял равновесия, в полете несколько раз зацепился за балки и в итоге успешно приземлился на ноги.

– Брат Тору!

К нему сразу подбежала Акари.

– Акари… эй?

Она на полной скорости врезалась в Тору, даже не подумав затормозить, и пригвоздила того к земле.

– Брат Тору, брат Тору, брат Тору, – беспрестанно повторила она, стуча по нему кулаками.

– Ай… э, эй, Акари! Больно же!

Бывает, девушки от избытка чувств колотят парней в грудь, что выглядит очаровательно… но здесь далеко не такой случай. У Акари кулаки диверсанта, а удары поистине бойцовские. Ее на удивление крепкие ручки били Тору с такой силой, что он не выдержал и закричал…

…

– …

– …

...Когда он проснулся, то увидел перед собой лицо Акари.

Ее поза настолько не изменилась, что Тору даже подумал, будто видит продолжение сна.

Лежащий на спине Тору, восседающая на нем Акари.

Но сейчас у нее уже нет тех детских глаз, которые он видел в воспоминаниях. Ее аккуратные, строгие черты лица уже никак нельзя назвать детскими.

– ...Акари. Что это значит? – спросил Тору, глядя на свою сводную сестру приоткрытыми глазами.

Они в гостинице, в своем номере… рядом на соседней кровати спят Чайка и Нива, сцепившись, словно котята. Фредерика же уснула на полу, хотя незанятые кровати еще есть.

– Мне показалось, что ты немного приуныл, брат.

– ...Акари.

– Поэтому я решила взбодрить тебя… – безразлично проговорила Акари.

– И поэтому оседлала?

– Я думала, тебя это взбодрит.

– С какой стати?

– Хотя бы один орган.

– …

Повисло молчание.

Наконец, Тору сказал, продолжая глядеть на сестру приоткрытыми глазами:

– Слезай давай.

– Бу-у. Скучный, – ответила Акари, но послушно слезла.

Тору приподнялся и проговорил:

– ...Ты тоже подумала, что там был Син?

– Он мелькнул лишь на мгновение, но я не думаю, что обозналась, – подтвердила Акари.

Син Акюра… односельчанин Тору и Акари, а также их наставник как диверсантов.

Если он станет врагом… будет очень неприятно.

– Я, конечно, наговорил Чайке, но, честно говоря, шансов на победу у нас никаких.

– Я согласна, но разве ты теперь сдашься, брат?

– ...Еще чего, – отозвался Тору после небольшой паузы.

Он сражается не потому, что рассчитывает на победу.

Он сражается ради того, чтобы выполнить задачу. Ради той бойцовской гордости, что роднит диверсантов даже с рыцарями. Если не можешь победить – думай над уловками, которые помогут одержать победу. Только и всего.

– Вот. Поэтому я считаю, что незачем так мучиться, – хладнокровно заявила Акари.

– ...Акари, – Тору усмехнулся.

Она упрекнула его в нехватке решимости, словно старшая здесь она.

И вообще, если подумать, Тору всегда так или иначе доставлял ей немало хлопот. Порой его даже удивляло, почему она без устали следует за ним…

– Спасибо.

Конечно, сейчас уже поздновато, но хотя бы пару слов сказать стоит.

Ведь до сих пор он толком не благодарил ее.

– Именно ты меня так часто… выручаешь.

– … – Акари моргнула и ненадолго затихла, а затем удивленно спросила: – Брат, у тебя жар?

– С чего бы?

– Да так. Хорошо, если нет… ага. Поняла. Мне сейчас надо «пожалуйста» сказать? Или… – Акари забормотала, сложив руки на груди.

Редко когда она так крепко задумывается.

Тору окинул ее взглядом и с усмешкой в голосе проговорил:

– Может, это у тебя жар?

– М? С какой стати…

– Лицо красное.

– … – Акари еще какое-то время склоняла голову… а затем хлопнула в ладоши. – Поняла. Вот оно, половое обострение.

– У людей его не бывает! – протянул Тору, запуская в Акари подушкой.

***

Он стоял на балконе и окидывал взглядом город, раскинувшийся перед ним.

С высоты построенного на балконе замка город напоминал ожившую картину. Люди на ней похожи на точки, общая структура не меняется, но мелкие движения происходят постоянно.

Герансон разделен на четыре района – северный, восточный, южный и западный.

Северный район и есть «арена».

Чемпионат неумолимо надвигался, и сейчас там по приказу Стефана не покладая рук работают плотники и другие рабочие. Работы ведутся и в соседнем восточном районе, где специально для зрителей строятся трибуны.

Министры раз за разом высказывают жалобы на тему «арены», но Стефан неумолимо отражает их нападки. С его точки зрения, боевые искусства неотделимы от поля боя. Изящное фехтование в огороженной комнате – не боевое искусство, а танец.

– Хм… – довольно протянул Стефан, глядя на ход работ.

По сторонам от него – приемные дочери, Ирина и Арина. Сребровласые девушки в черных одеяниях молча улыбаются и неподвижно стоят, напоминая две тени.

Они никогда не отходили от него.

Будучи мастером боевых искусств, Стефан не содержал гвардию, и девушки уже стали самыми постоянными спутницами за всю его жизнь.

Но…

– ...Это ты, Син? – спросил вдруг Стефан, оборачиваясь через плечо.

Взгляд князя упал на мужчину, стоящего на одном колене возле стены балкона.

Телосложения он среднего – не слишком толстый и не слишком худой, не слишком высокий и не слишком низкий. Вид у него самый обычный и непримечательный. Одежда его в основном черная, но ничуть не вычурная. Такой мужчина может мгновенно затеряться в городской толпе.

А лицо его… из-за склоненной головы не разглядеть.

– Да. Я только что вернулся, – сказал мужчина, не поднимая головы.

– Как дела в городе?

– С прошлого года ничего не изменилось. Повсюду, конечно, возникают конфликты из-за грубиянов, но никаких масштабных беспорядков не происходит.

– ...Еще бы, – согласился Стефан.

Многие люди приезжают сюда, чтобы побороться за государственные должности. Им и в голову не придет устраивать беспорядки и вызывать недовольство правителя. Кроме того, тех, кто никак не может успокоиться, быстро устраняют патрульные и выпущенные в город диверсанты вроде Сина.

Все идет по плану.

– ...Что случилось? – вдруг спросил Стефан и прищурился.

– Вы… меня спрашиваете?

– Ты немного на себя не похож.

Пусть он и прячет лицо, Стефан все чувствует.

Конечно же, диверсанты вроде Сина – мастера невозмутимости, но Стефан не допустит скрытности перед своим лицом, так как сочтет его неуважением. Особенно когда речь идет о диверсанте.

– Мне кажется, или тебе с чего-то весело?

– Вовсе нет, – ответил Син, не поднимая головы. – Просто… я встретился со старыми друзьями.

– Старыми друзьями. С людьми из Акюры?

– ...Именно, – кратко ответил Син, а затем добавил: – С ними девушка с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами.

– ...О? – Стефан посмотрел на Ирину и Арину, а затем улыбнулся. – Похоже, нас и в этом году ждет успех.

– Именно, – тихо ответил Син, не выдавая голосом ни единой эмоции.