Текст книги "История Авиации спецвыпуск 2"

Автор книги: История авиации Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Реально же количество уничтоженных вражеских самолетов едва достигало четверти декларируемых цифр, и это при том, что относительно новым советским машинам противостояли самолеты устаревшие, такие как «Гладиатор» и «Бульдог». «Фоккер D.XXI» командование ВВС РККА оценило положительно 7*

[Закрыть], однако, и его возможности были на пределе. При подавляющем численном превосходстве советской авиации на фронте, её господство в воздухе было обеспечено без особых проблем. И, тем не менее, до самого конца войны ВВС РККА вынуждены были учитывать существование финских истребителей.

Несмотря на то, что во второй половине войны активность финских перехватчиков несколько снизилась, действия бомбардировочной авиации «Страны Суоми», напротив, активизировались. Так, 23 января одиночный бомбардировщик произвел налет на аэродром Риеск-Ярви. Совершив три захода, он сбросил 12 бомб, осколками которых было повреждено 12 И-16 из состава 7-го ИАП. Эскадрилья на сутки оказалась выведенной из строя. Это, в общем заурядное для любого почти любого конфликта середины XX века событие, вызвало оживлённую переписку между штабами и проверку готовности ПВО к отражению подобных налётов всех без исключения авиабаз в полосе Действующей армии. Были составлены схемы с существующим расположением зенитно-пулемётных и артиллерийских огневых точек, а также намечены меры по усилению средств ПВО аэродромов.

И все-таки подобные налеты оставались редкостью, что не позволило в полном объеме оценить нам собственную систему ПВО. Согласно итоговым отчетам, за все время войны над Карельским перешейком противник осуществил 351 пролет самолетов через линию фронта, при этом частям зенитной артиллерии удалось сбить всего восемь самолетов врага. Сравнительно небольшое число побед может быть объяснено тем обстоятельством, что финны избегали наносить удары по объектам с сильной ПВО, стараясь захватить наших врасплох на марше или буквально сразу после занятия населенного пункта, пока зенитки ещё не успевали развернуться. В ряде случаев, как, например, во время боев в районе Тайпален-Йоки, самолеты «Фоккер С.Х» принимали участие в штурмовке советских войск непосредственно на поле боя. Впрочем, все эти усилия были способны лишь создать временные помехи и ослабить наши части, но никоим образом не изменить общую ситуацию – слишком уж велико было численное превосходство Красной Армии. Главной же головной болью для нашей ПВО оставались собственные самолеты, не признававшие и не соблюдавшие запретные зоны, границы воздушных коридоров и т.д. В первые дни воины экипажи авиаполков летали в тыловой зоне как заблагорассудится; если им это было удобно, прокладывали курс и через Ленинград. Зенитчики в таких случаях терялась в догадках: что за самолет направляется к стратегически важным объектам? Со временем порядка стало больше, но полностью устранить подобные явления так и не удалось до самого конца войны.

Впору подвести некоторые итоги действий наших ВВС на направлении главного удара. С начала войны до конца января ими было произведено 12.560 боевых вылетов, из которых 4686 произвели бомбардировщики (в т.ч. 559 – ДБ-3 и 27 ТБ-3 из состава 27-й ТБАБР), 7514 – истребители и 360 – разведчики (сюда же включены вылеты легких бомбардировщиков выполнявших в тот период исключительно разведывательные функции). Таким образом, в среднем каждый из примерно 1000 самолетов ВВС Северо-Западного фронта совершил всего 12,5 вылетов за двухмесячный период (т.е. совершал один вылет в течение каждых пяти дней). Для примерно 650 бомбардировщиков эта цифра ещё меньше – примерно 7,2 вылета (или в среднем один вылет за девять дней). Естественно, что такая низкая активность обуславливалась во многом погодными условиями, но с учетом изложенного выше, приходится признать, что ВВС сыграли малозаметную роль в общем ходе боевых действий. Наибольшее число самолетовылетов бомбардировочная авиация совершила по вражеским войскам на линии Маннергейма и в ближайшем тылу – 2832 (61,5 %). Второе место по степени внимания заняли железнодорожные объекты (1289 вылетов), следом шли промышленные объекты 283) и мосты (165).

По вышеизложенным причинам, борьба с финской авиацией на аэродромах была свернута после производства всего 74 вылетов. В 13 случаях бомбежкам подвергались радиостанции, в остальных же 256 задания оказались невыполнены. О качестве наносимых ударов как ничто другое говорит расход авиабомб по калибрам. За декабрь и январь бомбардировочная авиация Северо-Западного фронта израсходовала всего 117 ФАБ-500, 1254 ФАБ-250, 14-670 ФАБ-100 и 3243 ФАБ-50. Кроме фугасных, широко применялись мелкие осколочные (сброшено около 22 тыс.) и зажигательные (13 тыс.) бомбы.

Гораздо более активно действовали истребители. Каждый из них совершил примерно 34 вылета, вылетая на задание один раз в два дня. Вместе с тем, 3036 вылетов (40%) были направлены на ПВО объектов тыла, что дало крайне малые боевые результаты. 1388 вылетов имели своей целью прикрытие своих войск в прифронтовой полосе, почти столько же (1393) – нанесение ударов по прифронтовой полосе противника. Показательно, что на 4686 вылетов бомбардировщиков истребители сделали всего 1496 вылетов на сопровождение. Довольно активно привлекались истребители и для разведывательной деятельности – на их счету 201 вылет.

По цифрам, зафиксированным в итоговом отчете (которые далеко не во всем соответствуют исследованию В.Раткина, приведенному в приложениях), в результате боевых причин ВВС Северо-Западного фронта за рассматриваемый период (ноябрь 1939 г. – январь 1940 г.) лишились 75 машин (один ТБ-3, 16 ДБ-3, девять истребителей, два Р– 5ССС и 47 СБ), из которых 10 считались сбитыми зенитной артиллерией, 26 – истребителями, а остальные пропали без вести. Небоевые потери составили 47 машин. Такая отчетность не давала повода для пессимистических выводов, поскольку, согласно того же отчета, враг потерял за два месяца только в воздушных боях 99 самолетов (в т.ч. 56 – в декабре).

В целом, подводя итог опыту первых боев на финском фронте, необходимо признать, что в силу погодных условий, неподготовленности технических служб военно-воздушных сил к решению задач столь специфической воины, многочисленным недостаткам в боевой подготовке и техническом оснащении, наша авиация не смогла внести весомого вклада в общий ход боевых действий, и уж тем более сыграть ту роль, которая отводилась ей в плане Мерецкова. И все же, даже тот ограниченный опыт, который приобрели летчики и авиационные командиры за два первых месяца войны, стал важным фундаментом, опираясь на который, мы все же сумели прорвать «неприступную в зимнее время» линию Маннергейма и привести Финляндию на грань военной и политической катастрофы.

7*В частности, выяснилось, что далеко не всякий И-16 может успешно вести бой с этим истребителем. Например, машины с двигателем М-25 и неубираемыми лыжными шасси оказывались при встрече с этими истребителями в довольно сложной ситуации

Огневая обработка финских позиций.

На дальних маршрутах

Действия ВВС по объектам противника в глубоком тылу с ноября 1939 г. по март 1940 г.

Хотя в задачах, ставившихся ВВС ЛВО, и фигурировала строчка «прекратить движение железнодорожного транспорта и работу оборонных и других важных предприятии», вряд ли в начале войны такие действия планировались реально. Судите сами: Красная Армия должна была через две недели войти в Выборг, затем в Хельсинки, и войне наступил бы конец. Да и был ли смысл разрушать инфраструктуру страны, которую вскоре должно было возглавить просоветское правительство? Единственное, чего приходилось опасаться, так это вмешательства западных демократий – предвоенными оперативными планами такие варианты предусматривались. В этом случае война могла принять затяжной характер, и вот тогда её «поджигатели» должны были получить «по полному счету». Несколько иным было отношение к железнодорожным мостам. Их разрушение должно было воспрепятствовать финнам сосредотачивать войска на нужных направлениях. Именно с этой целью к началу войны в состав действующих сил ЛВО из AOH-1 исключили 6, 21 и 53-й ДБАП, а также 7-й ТБАП – всего 155 ДБ-3 и 43 ТБ-3. Чтобы наилучшим образом подготовиться к выполнению предстоящих задании, 26 ноября, в день «пограничного инцидента» в Майниле, дальнебомбардировочные авиачасти прибыли на аэродромы в Кречевнцах и Пушкине, где их лётный состав приступил к ознакомлению с условиями театра военных действий.

Слисок сил, включившихся с первых дней войны в бомбардировки целей в глубине Финляндии, был бы неполным без упоминания о военно-воздушных силах Краснознаменного Балтийского флота (КБФ). Им ставились следующие задачи: во взаимодействии с другими силами флота уничтожать корабли противника, не допустить их ухода в нейтральные воды; принять участие в блокаде Финляндии, не допустить подвоза войск и снаряжения извне; обеспечить наши морские коммуникации и развертывание флота для содействия наступлению Красной Армии на Карельском перешейке. Основным способом уничтожения боевых кораблей должна была стать бомбардировка крупных воеенно-морских баз противника (Хельсинки, Турку, Котка, Ханко), блокады – уничтожение транспортов в море. Таким образом, получалось. что в сфере действий морской авиации оказывались главные экономические и политические центры страны, хотя сами цели налетов оставались чисто военными. Успешному применению авиации флота в качестве стратегической авиации способствовало и географическое положение Финляндии – для того, чтобы достичь наиболее развитых в промышленном отношении южных районов страны морским авиаторам было достаточно пересечь неширокий Финский залив.

Расчет на легкую победу отразился и на дислокации частей. Главные силы морской авиации – 8-я бомбардировочная (111 ДБ-3 и СБ) и 61-я истребительная (214 истребителей) бригады, а также отдельные разведэскадрильи (63 МБР-2 и 10 Р-5) базировались на Ленинградский аэродромный узел. Несмотря на наличие свежеприобретенных баз в Прибалтике, с которых только и можно было осуществлять блокадные действия, там дислоцировались, либо находились в стадии прибытия, лишь три эскадрильи морских разведчиков 10-й АБР (39 МБР-2). Да и из этих подразделений действовать могло лишь одно – 44 я МРАЭ – поскольку два других базировались слишком далеко от театра военных действий: на Либаву и бухту Кихелькона (северо-западное побережье о. Саарема).

Подготовка авиации КБФ к боевым действиям началась немного раньше, чем ВВС РККА. Авиачасти получили Боевой приказ №1 уже 8 ноября (в его тексте предусмотрительно были оставлены пустыми некоторые графы). Меньше других к боевым действиям оказались подготовлены экипажи 8-й авиабригады. Из входивших в ее состав полков, 1-й МТАП в ноябре 1939 г., только приступил к отработке упражнений по бомбометанию, 57-й авиаполк едва завершил переучивание на новую матчастъ – бомбардировщик СБ.

Первый день войны для летчиков Балтфлота оказался весьма насыщен событиями. 35 самолетов 8-й авиабригады были высланы для нанесения ударов по финским береговым объектам и броненосцам «Ильмаринен» и «Вайнемяйнен», обнаружить которые удалось только в 12:30 в шхерах западнее Ханко. Бомбардировке подверглись Котка, Ханко, Выборг, Койвисто и находившийся в окрестностях Хельсинки морской аэродром Сантахамина. В 13:10 для удара по броненосцам с аэродрома Копорье взлетела 3-я эскадрилья 1-го МТАП майора Н.А.Токарева. В центральной и западной частях Финского залива господствовала низкая облачность, нижняя кромка которой зачастую находилась на высоте всего 50 метров. Не обнаружив в указанном месте корабли противника, бомбардировщики направились к запасной цели – гавани Хельсинки. Но и она была закрыта облаками. Однако, в облачном покрове имелись «окна», через которые с высоты около 1500 метров и осуществлялось бомбометание. Неудивительно, что точность сброса оказалась крайне низкой, и вместо порта бомбы (всего 15 ФАБ-500 и 30 ФАБ-100) упали в густонаселенный район города между Техническим университетом и автовокзалом. Удар оказался совершенно неожиданным для населения финской столицы и сопровождался сравнительно большими человеческими жертвами: 91 человек погиб и около 240 получили ранения. На следующий день эскадрилья Токарева повторила налет на город. На этот раз удару подверглись военные склады (сброшено 17 ФАБ-250), которые из-за сплошной облачности пришлось атаковать по расчету времени. По-видимому, расчет оказался неверен, так как неизбежные при данном методе бомбардировки потери финского мирного населения отсутствовали. Другие бомбардировщики бомбили порт Порво.

Фотографии разрушений в Хельсинки облетели передовицы газет всего мира и сыграли не последнюю роль в деле исключения СССР из Лиги Наций 14 декабря. Так, без всякого злого умысла, только в силу собственной теоретической и практической неподготовленности и безалаберности мы в сознании всего цивилизованного мира стали на одну доску с варварами, разрушившими Гернику, Шанхай и Варшаву.

Уже в перестроечное время неоднократно высказывались мнения, что награждение 3-й эскадрильи 1-го МТАП орденом Красного Знамени, а её командира Н.А.Токарева – званием «Герой Советского Союза», орденом Ленина и медали Золотая Звезда являются, яркой иллюстрацией, свидетельствующей об отношении тогдашнего руководства нашей страны к мировому общественному мнению. Однако, если отбросить эмоции, то станет очевидно, что наши лётчики вполне заслуженно получили свои награды, поскольку вооружённые силы – это инструмент внешней политики и уже поэтому указания высшего политического руководства для них являются законом.

Большие усилия флотских ВВС были затрачены на нейтрализацию гарнизонов островов Сомерс, Лавенсаари и Гогланд. По ним в течение 30 ноября – 1 декабря отбомбилось 111 бомбардировщиков и 270 истребителей, сбросивших 64,5 тонны авиационных боеприпасов. Ценой налетов стала потеря двух СБ (подорвались на собственных бомбах; еще три самолета получивших аналогичные повреждения совершили аварийные посадки на берегу) и И-15бис (отстрелил пулеметным огнем лопасть своего же пропеллера), результатом – занятие трех островов, демилитаризованных еще по условиям Тартусского мирного договора 1921 г. Вообще же первые два дня боевых действий обошлись флотским летчикам весьма дорого. 30 ноября пропали без вести два ДБ-3 (официально считаются сбитыми зенитной артиллерией, на самом деле при возвращении упали в Финский залив при пробивании низкой облачности), один разбился при посадке, а четвертый при взлете врезался в бомбосклад (погиб экипаж и три человека на азродроме, еще 29 ранены; взрывной волной повреждены два ДБ-3, один Р-5 и У-2). Еще один И-15бис был сбит в воздушном с группой СБ из состава ВВС ЛВО, один СБ разбился при посадке, а Р-5 потерял киль в результате взрыва АО-25, отделившейся от самолета при разбеге.

Относительные показатели бомбардировочных налётов на города Финляндии в первую неделю Зимней войны.

А так выглядели улицы Хельсинки 30 ноября 1939 г. посте налёта 3-й эскадрильи морских бомбардировщиков майора Н.А.Токарева.

Командир 3-й эскадрильи 1-го минно-торпедного авиационного полка Герой Советского Союза майор Н.А.Токарев

Снимок южной части части острова Руссаре с высоты 3000 м.

Изрядную долю советской морской авиации в конце 1939 г. составляли устаревшие одномоторные гидропланы МБР-2, применявшиеся в роли лёгких бомбардировщиков, разведчиков и спасательных самолётов.

Отдельным направлением действий флота в декабре – начале января стала огневая поддержка наступавших вдоль побережья Финского залива наступающих частей Красной Армии. В первые дни она осуществлялась беспрепятственно, но с выходом к главной полосе линии Маннергейма выяснилось, что с моря вражеские укрепления прикрыты системой хорошо замаскированных береговых батарей. Трижды (10, 18 – 19 декабря и 1 января) предпринимались попытки уничтожить их путем комбинированных ударов линейных кораблей КБФ и авиации, однако успех так и не был достигнут.

Поначалу дело затруднялось скудостью развединформации. Например, дано задание: «Разрушить береговую батарею острова Биоркэ (современное название Коивисто – Прим. Авт.)», а изучить эту батарею не по чему. Отсутствовали даже точные координаты объекта, который фактически представлял собой набор точечных целей. Приходилось собирать сведения о противнике самостоятельно. В этом деле визуальная разведка совершенно не помогала: летчики даже с малой высоты полета не в силах были «вычислить» места расположения береговых военных объектов, поскольку те хорошо маскировались. Выполнять задания мешали зенитные точки, интенсивно обстреливавшие разведывательные самолеты. Располагавшиеся либо на близлежащих островах, либо в шхерах (в зависимости от района, где велась разведка), позиции зенитной артиллерии представляли серьезную угрозу для атакующей стороны. Таким образом, задачи разведки внезапно расши рились: требовалось определять не только координаты батареи, но и зениток, защищавших острова от воздушных налетов. Без подавления зениток невозможно было не только уничтожить батареи, но даже провести их фотографирование. В результате экипажи-разведчики могли указать только направление, с которого их самолеты обстреливались, и не более того. Требовалось провести широкомасштабную аэрофоторазведку, но выполнение ее затянулось – по тем же причинам, что и в ВВС Северо-Западного фронта. Эго не могло не сказываться на эффективности бомбометаний. Даже применение сверхмощных (по тому времени) ФАБ-1000 не давало нужных результатов. Общие же усилия, направленные на уничтожение береговых батарей, выглядели довольно впечатляюще: совершено 1180 боевых вылетов, сброшено 6180 авиабомб (в т.ч. 136 ФАБ-1000 и 20 БРАБ-1000) суммарным весом 954 т (37% веса бомб, сброшенного авиацией КБФ за время войны). Вот только результат оказался близким к нулевому…

Гидроавиация 10-й авиабригады, базировавшаяся на базах в устье Финского залива, с началом боевых действий оказалась в затруднительной ситуации: применение МБР-2 до войны виделось только с гидродромов и только в летний период. На зиму летная подготовка экипажей разведчиков прерывалась, и опыт полетов в это время года мало кто имел. Полученные боевые приказы, тем не менее, требовалось выполнять, и пришлось брать на себя роль первопроходцев, которая в данной ситуации отнюдь не радовала. Поначалу, пока гидродромы не затянуло льдом, эскадрильи МБР-2 действовали с воды, что, впрочем, не облегчало положения: при разбеге брызги, замерзая, покрывали лодку тонкой ледяной коркой. Аэродинамика самолета ухудшалась, возникали вибрации, но главной опасностью было то, что лед намерзал и в щелях между плоскостями и рулевыми поверхностями. Особенно интенсивно это происходило в кормовой части. Ото льда лодки очищали нерегулярно, в итоге из-за прихватывания рулевых поверхностей были разбиты при разбеге две МБР-2.

Театр военных действии авиаторам Балтики был хорошо знаком: с усилением напряженности в отношениях между Финляндией и СССР полеты самолетов КБФ вдоль территориальных вод вероятного противника участились. Поэтому с началом войны для морских летчиков не стали открытиями названия тех или иных пунктов, которые требовалось подвергнуть налету в соответствии с приказом. Трудности состояли в другом. Карты района боевых действий хотя и были, но в большинстве своем истрепанные и разномасштабные, иные – вообще без деталей рельефа. Пользоваться ими в полете было крайне затруднительно.

Первые же разведывательные полеты показали, что финские ВМС и транспорты – прерыватели блокады осуществляют движение исключительно в западной части театра – в районе Аландских островов и Ботническом заливе. Летать туда из-под Ленинграда было далеко и неудобно. Случай с попыткой потопления броненосцев 30 ноября показал, что времени между обнаружением и атакой впол не достаточно, чтобы противник успел сменить дислокацию. Ответом здесь могло стать только перебазирование части морской авиации на эстонские аэродромы. Правда, их еще только предстояло под готовить. Это удалось сделать за период нелетной погоды со 2 по 18 декабря. К вечеру 19-го в Палдиски находилось уже девять И– 15бис, шесть И-153 и 18 СБ, собранных «с бору по сосенке» из раз личных эскадрилий 5-го ИАП и 57-го СБАП. Таким образом, в течение почти трех недель с начала войны морскую блокаду противника осуществляли исключительно подводные лодки.

Действия дальних и тяжёлых бомбардировщиков из состава ВВС ЛВО в этот период также не отличались большими успехами, при наличии весьма ощутимых эксплуатационных потерь. Так, 9 декабря четыре ТБ-3 из 7-го ТБАП, вылетевших вечером на выполнение боевого задания, разбились при отходе от цели (сильный снегопад и обледенение). Местом базирования 53-го ДБАП вначале выбрали площадку Крестцы, с которой до того летали только И-15бис. Командование полка запротестовало, доказывая, что бомбардировщик – не легкий маневренный биплан, и для полка надо было бы выбрать площадку попросторнее. Но в штабе 1-й АОН отмалчивались. Последствиями этого молчания стали две аварии, при которых разбилось два бомбардировщика. Едва ли не на следующий день полк был переброшен на аэродром в Кречевицах, использовавшийся тяжелой авиацией, но в причинах аварий двух ДБ-3 все же было указано, что произошли они по вине лётного состава. До конца второй декады декабря из-за нелетной погоды вылетов было сделано крайне мало – и это в тот период, когда финны остановили наши наземные войска на всех направлениях, широко использовав для перс группировок железнодорожный транспорт.

К концу декабря стало ясно: война затягивается, и пора вводить в действие план по разрушению экономики Финляндии. В качестве основных целей в нем фигурировали: авиационный завод в Тампере, патронный в Риихимяки, верфь в Турку, радиостанция в Лахти, политический центр Васа (по слухам, именно туда переехал из Хельсинки парламент страны; на самом же деле находился в городе Каухаёки), а также железнодорожные станции Хельсинки, Хювинкя, Хапамяки, Сало, Фридригсбсрг, Сейняйоки, Кераво, Лаппенранта, Ювяскюля, Миккели, Коувола, Куопио, порты Ханко, Пори, Раума, Котка. Одной из первых директив свежеобразованной Ставки Главного Командования стало указание о создании Особой авиационной бригады (ОАБ) на территории Эстонии. В качестве главной задачи ей предписывалось «систематическими налетами на тыл противника дезорганизовать его работу, прекратить подвоз грузов и резервов, разрушить промышленную базу противника в юго-западной части Финляндии». Для действий выделялся район западнее 25-го меридиана восточной долготы. Штаб соединения развертывался на базе штаба 71-й легкобомбардировочной авиабригады ЛВО, командиром назначался Дважды Герой Советского Союза полковник Г.П.Кравченко. В состав бригады выделялили 35-й СБАП, 53-й ДБАП и 38-й ИАП, которые должны были разместиться на аэродромах Синалепа, Клоога и Куусику. 19 декабря туда прибыли три первые эскадрильи СБ и эскадрилья истребителей, а 21-го состоялся первый боевой вылет.

Командующий Особой Авиагруппой Севро-Западного фронта Дважды Герой Совестного союза полковник Г.П.Кравченко.

Начальник разведывательного отдела штаба 1-го МТАП ВВС КБФ майор Федсрников даёт пояснения подчинённым по карте и фотопланшету цели.

Экипажи 57-го скоростного бомбардировочного полка ВВС КБФ перед вылетом.

ДБ-3 М-87 из состава 53-го ДБАП, входившего в состав Особой авиагруппы Северо-Западного фронта (справа). ДБ-ЗТ из состава 1 -го МТАП ВВС Краснознамённого Балтийского Флота (внизу).

Из внутренних округов в Ленинградский военный округ подтягивались 42-й ДБАП из Воронежа (прибыл 20 января), в состав ВВС 9-й армии (действовала в направлениях Суомусальми – Кухмхо) – 4-я АЭ из состава 80-го САП из Архангельска и сводная эскадрилья ДБ-3 Военно-воздушной академии полковника Кутасина. Для улучшения управления дальнебомбардировочные полки, действовавшие с аэродромов Ленинградской области (6, 21 и 42-й ДБАП), 25 января были объединены в 27-ю ДБАБР. В ее составе на 12 января было 111 самолетов, на 11 февраля – 142, на 3 марта – 167. Все вышеперечисленные полки располагали самолетами с моторами М-87, за исключением 21-го, где имелись 15 машин с М-86. Кстати, основная масса бомбардировщиков с этими моторами, участвовавших в Зимней войне, находилась в 1-м МТАП ВВС КБФ. Потери компенсировались в основном за счет переброски техники из тыловых округов. Причиной этого оказалось начавшееся освоение производства новой модификации ДБ-ЗФ, совпавшее по срокам с развертыванием крупномасштабных боевых действий. В результате авиазаводы резко снизили темпы выпуска ранних модификаций ДБ-3, собирая самолеты, в основном, из имеющегося задела. Например, за декабрь 1939 г. и январь 1940 г. во фронтовые полки отправили всего восемь ДБ-3. Большинство же машин для восполнения потерь взяли из 45-го ДБАП в Орле. Оттуда на фронт перегнали в общей сложности 40 бомбардировщиков. Это, кстати, и объясняет тот факт, что довольно много сбитых финнами ДБ-3, отнесены ими к этому авиаполку, который в боевых действиях на Карельском перешейке не участвовал, однако прибывшие из его состава самолеты вместе с формулярами и экипажами, периодически попадавшими в руки противника, создали у последнего представление о том, что по ту сторону фронта действует и этот авиаполк.

Конец декабря был отмечен целым рядом сильных ударов по финским тыловым объектам. В их числе необходимо отметить налеты на Турку (19, 21, 23, 25 декабря), Тампере (21, 25, 27 декабря), Риихимяки (21, 25, 27 декабря), Раума (21, 22 декабря), Порво (21, 25 декабря), железнодорожные станции Хельсинки (19, 21, 22 и 25 декабря), Лахти (27 декабря), Васа (29 и 31 декабря), Ювас кюля (29 и 31 декабря).

Несмотря на значительное количество сброшенных бомб, успех этих акции можно оценить как довольно незначительный. В оперативной сводке финского Генштаба от 25 декабря фиксировалось: «Противник производил бомбометания главным образом с большой высоты, поэтому, несмотря на значительное количество сброшенных бомб, человеческие жертвы и материальный ущерб были минимальными». Надо заметить, что с бомбометанием с больших высот (порядка 8000 м) в наших ВВС экспериментировали ещё летом 1939 г., и уже тогда выявилась его полная неэффективность. Тем не менее, защитники выбранного подхода к боевому применению ДБ-3 в строевых частях имелись. Так, штаб 53-го ДБАП утверждал, что высо та сброса бомб, при качественной подготовке штурманов, не отражается на точности попадания, забывая при этом указать, что именно с подготовкой штурманов как раз и не все ладно. Из «старых» полков в войне участвовал только 6 й ДБАП, остальные освоили тяжелые корабли лишь незадолго до начала войны. Многие штурманы только перед конфликтом выпустились из училищ, имели малый практический опыт, отчего сплошь и рядом допускали ошибки. И все же, несмотря на очевидную неэффективность, площадные бомбометания бомбами срднего калибра сохранились как тактический прием вплоть до 1941 г. Связано это было, скорее всего, со стремлением облегчить штурману расчет на бомбометание и достичь попадания в цель, сделав ставку на однородность баллистических характеристик бомб, помноженную на их количество.

Тогда же состоялось «первое знакомство» с истребителями противника. К счастью, в системе ПВО юго-западных районов страны финны первоначально использовали только устаревшие истребите ли «Бульдог», от которых экипажи ДБ-3 и СБ при своевременном обнаружении могли спокойно оторваться, просто увеличив скорость. Тяжелей пришлось бомбардировщикам из состава АОН-1, маршруты которых пролегали вблизи основных финских аэродромов Иммола и Утти, на которых базировались эскадрильи куда более современных «Фоккеров D.XXI». Пилоты последних к этому времени успели получить определённый опыт борьбы с бомбардировочной авиацией РККА, изрядно пощипав 24-и и 41-й СБАПы, оснащенные самолётами СБ.

К середине декабря и без того неплохо подготовленные финские пилоты поднабрались опыта, и бомбардировочные авиаполки начали нести довольно серьезные потери. Так, если 19 декабря из пяти заявленных финнами сбитых ДБ-3 на самом деле был уничтожен только один (командир экипажа капитан М.А.Жердев), то 21 декабря 53– й ДБАП лишился сразу четырех ДБ-3! Раненый капитан М.А.Брусницын на поврежденной машине совершил вынужденную посадку у погранстолба №237. Экипаж капитана А.С.Светелкина пропал без вести, а еще два самолета столкнулись над целью – железнодорожной станцией Сяйние на Карельском перешейке. Пилот Кузьмин ударил впереди идущую машину и отбил стабилизатор. Кузьмин дотянул до базы, а экипаж другого ДБ-3 погиб, за исключением летчика майора Дрянина, успевшего выпрыгнуть с парашютом. У финнов подтверждение на один единственный сбитый в тот день ДБ 3 получило звено «Фоккеров» D.XXI из состава 24-й истребительной эскадрильи (LeLv 24), которые пилотировали 1-й лейтенант И.Вурела и 2-е лейтенанты К.Линнамаа и Е.Савонен. В тот же день на бомбардировщике из состава 21-го ДБАП отказал один мотор. В результа те при вынужденной посадке в Пушкино пилот Мотов врезался в проволочный забор и сильно повредил самолет.

Советские ДБ-3 были достаточно прочными самолётами, и в случае вынужденной посадки на лес, если пилот сохранял управление, часто сохраняли жизнь экипаж.

Под Рождество, 25 декабря, отличились две пары из уже упоминавшейся LeLv 24. Сержанты С.Иконен и Л.Ниссен, а также лейтенант П.-Э.Совелиус, действовавший вместе со старшим сержантом К.Виртой, получили подтверждения на два сбитых ДБ-3, в то время как 6-й ТБАП, бомбивший объекты в районе Лапперанта, потерял три бомбардировщика (командиры экипажей Стариков, Линин и Малыгин). Причем, в отчете прямо указанно, что все три самолета были сбиты финскими истребителями.

Для самих финнов ситуация осложнялась тем, что в их распоряжении имелось ничтожно малое количество истребителей и поэтому Финские летчики истребители получили приказ в бой с советскими И– 15бис, И-153 и И-16 не ввязываться, а атаковать исключительно бомбардировщики. Финны летали обычно парами или тройками, стараясь нападать на уже поврежденные зенитным огнем или отставшие от строя наши самолеты. Излюбленными приемами являлись атака сверху в лоб, сзади-снизу или сбоку под крыло. Бывали и случаи, когда «Фоккеры» подходили снизу справа и слева одновременно.

Финские пилоты не случайно выбирали ракурсы своих атак: они быстро выявили дефекты схемы оборонительного вооружения ДБ– 3. Обстрел не был круговым, имелись многочисленные мертвые зоны. Носовая установка не могла стрелять назад и в стороны под большими углами. Да и при стрельбе вперед она не всегда была эффективна. Из 85-го полка докладывали, что стрельба из носового пулемета «почти совершенно невозможна… При открытой створке на больших скоростях у штурмана срывает очки и самого сбрасывает с сиденья»! . Вдобавок сами сверхскорострельные ШКАСы оказались весьма ненадежным оружием. Так, из 1-го МТАП докладывали, что «отстрелять одной очередью 200 патронов практически невозможно, так как пулемет намертво заклинивает…» 8*

[Закрыть]. Верхняя фюзеляжная турель не поражала зону за оперением, но самой неэффективной оказалась нижняя огневая точка – малоподвижная, с очень узким сектором обстрела и плохим обзором. Но это было еще не все. И верхнюю турель СУ, и нижнюю ЛУ обслуживал один человек – радист. Чтобы перейти от одной установки к другой, ему надо было спуститься вниз и встать на колени. Все это время стрелок не видел, что творится вокруг. На практике нижний пулемет крепили намертво, радист постоянно находился в верхней турели и периодически дергал за спусковой крючок веревкой или, в лучшем случае, самодельной тягой. Разумеется, эффект от использования ЛУ подобным образом был чисто психологический.