Текст книги "Народ лагерей"

Автор книги: Иштван Эркень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

На советско-германском фронте он находился с 5 июня 1942 года, где трудбатовцев использовали на работах в лесу и на земляных работах, на строительстве бункеров (лесоповал, разминирование, возведение проволочных заграждений, рытье окопов)⁹. В январе 1943 года, во время стратегического прорыва русских, Эркень находился в 12 километрах от фронта. Рота, в которой он числился, распалась, трудбатовцев смело первой же волной отступающих. Впоследствии писатель неоднократно вспоминал об этих кошмарных скитаниях, особо подчеркивая, что жизнью своей отступающие солдаты были обязаны русскому населению: сами лишенные пропитания, сельские жители делились с ними последним куском. Тяготы усугублялись и необычайными холодами – морозы доходили до 40 с лишним градусов. Путь отступления растянулся на 360 километров; раненный минными осколками Эркень попал в плен. До Белгорода, где сомкнулись советские клещи, он так и не добрался ¹⁰.

После окончания войны в лагерях ГУПВИ НКВД на территории Советского Союза оказалось около 4 миллионов военнопленных: немцев, японцев, венгров, австрийцев, румын, итальянцев, финнов и др. По данным 1946 года, пленные и интернированные иностранцы содержались в 267 основных лагерях и 2112 лагерных отделениях, а также в 392 специальных рабочих батальонах и 178 специальных госпиталях – разбросанные практически по всей территории СССР ¹¹. Что касается количества, то после немцев и японцев третье место занимают пленные венгры численностью более полумиллиона ¹².

В условиях советской бюрократии попавшие в плен неприятельские солдаты подвергались строгому учету. На каждого военнопленного было заведено учетное дело, куда заносились все биографические данные, и опросный лист, где подробно устанавливались обстоятельства взятия в плен. Кроме того, проводился и карточный учет в строгом алфавитном порядке. По данным опросных листов в лагере заполнялись учетные карточки в двух экземплярах: один экземпляр включался в картотеку учета по данному лагерю, другой направлялся во 2-й отдел ГУПВИ НКВД/МВД СССР. Как в опросном листе, так и в отдельной учетной карточке фиксировались и все перемещения пленного – например, перевод из лагеря в лагерь, помещение в лазарет, карцер, побег, освобождение, смерть и пр.¹³ Опросные листы заполнялись специальными сотрудниками лагеря с помощью переводчиков (военных или же работавших в органах), однако военнопленный при всех обстоятельствах должен был поставить собственную подпись.

Среди документов ГУПВИ нами были обнаружены личное дело военнопленного и учетная карточка Иштвана Эркеня ¹⁴, что позволяет впервые предпринять попытку восстановить историю его странствий в архипелаге ГУПВИ СССР.

В досье Иштвана Эркеня находятся также два опросных листа. День взятия его в плен уже не установить с точностью, даже в документах учетного дела фигурируют разные даты: 23 января 1943 года, 5 февраля 1943 года и просто февраль 1943 года. В последующих воспоминаниях писатель и сам затруднялся в датировке:

«Непросто – даже для меня – совместить в пространстве и времени эти тускнеющие воспоминания, но еще сложнее воспроизвести их так, чтобы стало понятно и тем, кто этого не пережил»¹⁵.

Первый опросный лист Иштвана Эркеня был составлен в госпитале для военнопленных № 2599 в Тамбове и датирован 2 февраля 1943 года. (В эвакогоспитале он находился по поводу авитаминоза и пиодермии голени.) Эта анкета была подписана Эркенем месяцы спустя, 9 мая 1943 года. Из госпиталя его выписали 20 августа и 1 сентября 1943 года зарегистрировали в лагере № 188, размещенном в густом лесу, близ станции Рада под Тамбовом. Здесь он провел два года, здесь же впервые в жизни столкнулся с «радостями» физического труда. Первые работы, в каких Эркень принял участие, оказались рубкой леса: пленные изготавливали шпалы. Именно в этом лагере Эркень и начал писать, делая свои первые заметки огрызком карандаша на клочках бумаги, выдаваемых для курева ¹⁶.

Второй опросный лист датирован 5 февраля 1945 года, когда Эркень прибыл в красногорский лагерь № 27 под Москвой. С 1944 г. лагерь в Красногорске стал оперативно-пересыльным и явился первым организационным пунктом лагерей и лагерных отделений Московской области. Через лагерь № 27 в разные годы и с разными сроками пребывания в нем прошли практически все представители военной, политической, экономической и интеллигентской «элиты» стран, воевавших против СССР. Здесь действовали три зоны: 1-я зона – так называемая «особая», или офицерская, 2-я зона – антифашистская школа и 3-я зона – рабочая. В период с 1942 и по 1949 год число поступивших в этот лагерь составило 48 043 человека¹⁷.

Сначала Иштван Эркень находился в 1-й зоне – «в виде исключения»; впоследствии он вспоминал об этом периоде так: «Иной раз встречи происходили самые невероятные, ведь кого здесь только не было: писатели, музыканты, дирижеры, художники разных национальностей; кое о ком из них выяснилось потом, что они являлись военными преступниками…»¹⁸

25 мая 1945 года Эркень был переведен в Центральную антифашистскую школу (ЦАШ), действовавшую в Красногорске с февраля 1943 года¹⁹. Штатными преподавателями школы были известные члены Коминтерна, общественные деятели, сотрудники Главного политического управления Рабоче-крестьянской Красной Армии, советские ученые. Школа имела шесть секторов: немецкий, австрийский, итальянский, румынский, венгерский и чехословацкий для так называемых судетских немцев. Прежде школа действовала на территории лагеря № 27, а с 1945 года была выделена в самостоятельный «спецобъект № 40»²⁰. Иштван Эркень находился на этом объекте до 18 сентября 1946 года, работал младшим преподавателем по венгерской литературе и истории. Тогда он познакомился с представителями венгерской эмиграции в СССР: Матяшем Ракоши, Йожефом Реваи, Дердем Лукачем Дюлой Хай; они часто приезжали в лагерь читать лекции.

К этому времени уже каждую неделю выходила газета для военнопленных «Игаз Со», в подготовке которой принимали участие и сами военнопленные. Эркень был членом редакционной коллегии, писал статьи и даже стихотворения, которые публиковались в этой газете²¹.

Теперь уже у него была отдельная комнатка, некий австрийский эмигрант снабдил его бумагой и ручками – появилась возможность писать. Согласно данным опросного листа 18 сентября 1946 года Эркень был возвращен со спецобъекта № 40 в 27-й лагерь.

Последняя пометка в его личном деле датирована 21 декабря 1946 года: отбыл из лагеря № 27 в распоряжение ЦК Компартии Венгрии. «Дело закончено в связи с освобождением военнопленного и убытием его в распоряжение ЦК Компартии Венгрии». Генеральный секретарь Венгерской коммунистической партии Матяш Ракоши еще весной 1946 года требовал ускорить возвращение Эркеня на родину. В своем письме Золтану Санто, представителю Компартии Венгрии в Исполнительном Комитете Коммунистическго интернационала, от 13 апреля 1946 года он поддерживает просьбу Шандора Сиклаи об освобождении и отправке на родину военнопленного Иштвана Эркеня²². Из документа явствует, что, давно живя в московской эмиграции, Ракоши не слишком хорошо знал писателя, поскольку сам он пишет: «Особый упор делаем на Иштвана Эркеня, так как у нас ощущается серьезная нехватка полезных делу журналистов». И далее: «Шлите сюда демократически настроенных интеллектуалов – и как можно скорее!»

Иштван Эркень прибыл в Будапешт на второй день Рождества. Архивные материалы, которыми мы располагаем, позволяют предположить, что на родину он был доставлен самолетом. Писатель и сам впоследствии вспоминал, что в ту пору каждые три месяца в Венгрию летал самолет с освобожденными пленными²³.

Испытания и муки, пережитые за 4 года войны и плена, Иштван Эркень фактически первым увековечил в литературе тремя значительными произведениями: еще будучи в лагере, он написал пьесу «Воронеж», социографическое исследование «Народ лагерей» и рассказы-исповеди своих товарищей по несчастью под названием «Они вспоминают». По данным, какими мы располагаем на сегодняшний день, записанные им воспоминания других военнопленных и пьесу «Воронеж» писателю еще до освобождения из плена удалось переправить на родину с кем-то из сотоварищей. «Они вспоминают» – истории судеб десяти военнопленных венгров – увидели в свет в Венгрии в 1946 году, когда сам Эркень еще находился в плену. Издательство самовольно изменило название произведения, дав ему заголовок «Прежде чем попасть сюда», и автор намеревался в дальнейшем восстановить прежнее название²⁴.

Рукопись социографического исследования «Народ лагерей» автор привез на родину самолично – в качестве подлинного свидетельства и поучения, в качестве документально зафиксированной судьбы венгерского народа, пережившего катастрофу под Воронежем. Вначале произведение было опубликовано в еженедельниках «Ёвендэ» («Грядущее») и «Уй Мадьярорсаг» («Новая Венгрия») с продолжениями, а летом 1947 года – и отдельной книгой. В виде тоненькой брошюрки была издана и пьеса «Воронеж», с полным основанием причисленная к жанру исторической драмы. Известный режиссер Золтан Варкони собирался ставить пьесу. В 1984 году был обнаружен договор, подписанный вместо автора его матерью. «Постановка была запрещена на том основании, что невозможно, да и не дозволено предполагать, будто бы советская учительница способна влюбиться в венгерского сержанта»²⁵. В ту пору в Венгрии увидело свет неисчислимое количество репортажей, воспоминаний, гневных обличений всех ужасов фронта и лагерей. Вся эта писанина – самого дешевого толка – в основном сводилась к перечислению кошмаров. Кроме того, по заказу Компартии Венгрии, стремившейся нажить себе политический капитал на репатриации военнопленных, по мере приближения к «году перелома»²⁶ одно за другим появлялись пропитанные идеологией воспоминания и хвалебные гимны. И когда наконец в произведениях Эркеня в полный голос заговорила подлинная реальность, совместно пережитая трагедия народа – реальность, отраженная на высоком художественном уровне в произведениях непреходящей литературной ценности, – это событие было встречено, можно сказать, молчанием. С официально-политической точки зрения казалось выгоднее не подчеркивать тот исторический факт, что мы, венгры, воевали против советского народа и его армии и что советский плен мало походил на курортное развлечение. Властям пришлось терпеть, что, наряду со множеством халтуры, на данную тему появилось произведение документальной и художественной ценности, однако должного признания этот труд не получил ни в то время, ни при жизни писателя, да, пожалуй, и до сих пор. А между тем книга Иштвана Эркеня, которую держит в руках читатель, занимает особое место в литературе о войне и плене.

Форма этого первого крупного прозаического призведения Эркеня была тщательно продумана автором и выбрана не случайно. Жанр социографии вообще популярен и развит в венгерской литературе, а у Эркеня к моменту создания «Народа лагерей» был знаменитый предшественник: в 1934 году в стране нашумела, а впоследствии принесла автору славу и за рубежом книга Дюлы Ийеша «Народ пусты» (в русском переводе «Люди пусты») – глубокое социографическое иследование жизни венгерских батраков. Даже перекличка названий подчеркивает сознательное намерение И. Эркеня продолжить эту традицию венгерской литературы. Стиль произведения – скупой в эмоциях, как бы нарочито отстраненный от личных переживаний автора – служит цели нарисовать беспристрастную картину жизни лагерного народа. Венгерского народа – ведь за лагерной проволокой оказалась основная сила нации, боевая, трудоспособная, созидательная, полмиллиона человек из страны с относительно небольшим населением.

Запечатленная Эркенем микроистория полностью вписывается в макроисторию эпохи. Мотивы, побудившие его увековечить судьбы венгерских солдат во Второй мировой войне, писатель четко объясняет потомкам в ведении к циклу «Они вспоминают»: «… венгерские солдаты, начавшие свой путь в Венгрии тридцатых годов и, пройдя фронтовой ад, оказавшиеся в плену, – все они одинаково интересны, духовное развитие их в равной степени характерно и с поразительным единообразием подтверждает один и тот же принцип, один и то же факт – становление иным. Когда иными становятся убеждения, иной – мораль и вера. Иным делается и сам человек. С какой бы отправной точки «люди лагерей» ни исходили, каким бы путем ни шли, все оказывались у одной цели – в новой венгерской жизни… На страницах этой книги получили возможность высказаться самые разные люди, представители почти каждого класса или слоя. Безымянные носители трагедии нации и ее последующего возрождения вспоминают о прошлом, и в воспоминаниях их должны заключаться все причины национальной трагедии и извлеченные из нее уроки – подобно тому, как в капле морской воды заключено море. Поэтому я предпочел оставить их безымянными. Кто вспоминает, то высказывает суждение»²⁷.

Суждение самого писателя оказалось настолько верным, что каждая его отдельная фраза, утверждение, вывод уместны и теперь, 60 лет спустя. Более того, исследования Эркеня выдержали испытание временем и с точки зрения научной: достаточно хотя бы сравнить его подсчеты (полмиллиона венгерских военнопленных) с данными советских архивных источников. Описание условий содержания пленных, снабжения их продовольствием и пр. также поразительным образом совпадает с теми сведениями, которые можно почерпнуть из распоряжений и директив НКВД/МВД.

Писатель, взявший на себя роль летописца, справился с ней блестяще.

Ева Мария Варга, историк-архивист

comments

¹ С 15 марта 1946 г. Совет Народных Комиссаров (СНК) был преобразован в Совет Министров СССР; тогда же вместо Народного комиссариата внутренних дел начало функционировать Министерство внутренних дел.

² Указатель фондов иностранного происхождения и Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД/МВД СССР Российского государственного военного архива. Отв. сост.: Коротаев В.И. Москва, 2001.

³ В составе НКВД 19 сентября 1939 г. было создано Управление по делам военнопленных (УПВ НКВД СССР), уже в декабре переименованное в УПВИ (Управление по делам военнопленных и интернированных), а в 1944 г. преобразованное в ГУПВИ (Главное управление по делам военнопленных и интернированных). В связи с уменьшением количества лагерей и содержащихся в них военнопленных 20 июня 1951 г. ГУПВИ было реорганизовано в УПВИ, и по завершении репатриации 20 апреля 1953 г. ликвидировано. Его функции были переданы Тюремному управлению МВД СССР.

⁴ Magyarország a második világháborúban. Lexikon А – Zs. Föszerk.: Sipos Péter, Budapest, 1996. 270–271.о. (В дальнейшем: Lexikon, Bp., 1996.), Szabó Póter: Don kanyar. Budapest, 1994. 264.о.

⁵ Lexikon, Bp., 1996. 308–309.о.

⁶ Повестка с призывом не на действительную службу, а по случаю мобилизации, Аббревиатура лозунга „Sürgös, Azonnal, Siess!" – «Срочно, немедленно, спеши!»

⁷ Ötszemközt. (Vitray Tamás beszélgetése Örkény Istvánnal). In.: Örkény István: Párbeszéd a groteszkról. (Összegyüjtötte és sajtó alá rendezte: Radnóti Zsuzsa), Budapest, 1986. 18.о. (В дальнейшем: Párbeszéd a groteszkról. Bp., 1986.)

⁸ Процедура подвешивания совершалась следующим образом: руки наказуемого связывали за спиной, и подвешивали за прикрепленную к запястьям веревку так, чтобы он едва касался земли большими пальцами ног.

⁹ РГВА. Ф. 460. Оп. 8. Д. 354454. Л. 5. В «Учетном деле военнопленного Оркеня Иштвана Гуго» найдена его характеристика.

¹⁰ См. Ötszemközt. (Vitray Tamás beszélgetése Örkény Istvánnal 1974), Életrajzi beszélgetések (Lázár István, 1978) In.: Párbeszéd a groteszkröl. Bp., 1986. 19–20., 102.o.

¹¹ Военнопленные в СССР. 1939–1956. Документы и материалы /Сост. М.М. Загорулько, С.Г. Сидоров, Т.В. Царевская./ Под. ред. М.М. Загорулько. М.: Логос, 2000. с. 25. (В дальнейшем: Военнопленные в СССР. 1939-1956., М., 2000.)

¹² Статистические данные относительно числа венгерских военнопленных, обнаруженные в советских источниках, колеблются от 477 890 до 541 530. См. Венгерские военнопленные в СССР. Документы 1941–1953 годов. Отв. ред. Варга Е.М., Воронцов В.Л. М.: РОССПЭН, 2005. (В дальнейшем: Венгерские военнопленные в СССР. М., 2005).

¹³ РГВА. Ф. 1п. Оп. 5е. Д. 2. Л. 2об.-10об. Военнопленные в СССР. 1939-1956., М., 2000. С. 159–168. Венгерские военнопленные в СССР. М., 2005. с. 58–70. Всеволодов В.А. «Срок хранения – постоянно!» Краткая история лагеря военнопленных и интернированных УПВИ НКВД-МВД № 27. М., 2003. с. 43–44. (В дальнейшем: «Срок хранения – постоянно!» М., 2003).

¹⁴ РГВА. Ф. 460. Оп. 8. Д. 354454. Л.1–13. Учётное дело на военнопленного Оркеня Иштвана Гуго. В деле хранятся в общей сложности 13 листов документов.

¹⁵ См. «Давнее воспоминание».

¹⁶ См. Ami a hadifogolyregényt megelozte.

¹⁷ «Срок хранения – постоянно!» М., 2003. С. 34–35., 254–255., РГВА. Ф. 1а. Оп.15. Д.70. Л.4.

¹⁸ Párbeszéd a groteszkról. Bp., 1986. 104–105.о. Здесь Эркень встретил генерала СС Пфеффера фон Вильденбруха, который был немецким комендантом Будапешта, генерал-майора Иштвана Уйсаси, начальника венгерской контрразведки, и даже прославленную шведскую киноактрису Зару Леандер.

¹⁹ По решению НКВД СССР при оранском лагере военнопленных № 74 (Горьковская область) 11 мая 1942 г. была организована первая антифашистская школа. В феврале 1943 г. Центральная антифашистская школа была переведена из оранского лагеря в Красногорск. Заведующим венгерским сектором школы стал Ласло Рудаш, а преподавательский состав был представлен такими именами, как Дежё Немеш, Геза Пеликан, Эржебет Андич, Геза Кашшаи, Шандор Ногради и др. («Срок хранения – постоянно!» М., 2003. С. 118–119., Венгерские военнопленные в СССР. 2005. С. 473).

²⁰ Крупенников А.А. Тяжкая ноша плена. Статьи 1993–2000. М., 2001. с. 84.

²¹ «Игаз со» – газета, издававшаяся в 1942–1946 гг. в СССР для венгерских военнопленных. Редколлегию возглавил Эрне Гере, а за редакторскую работу отвечал Шандор Гергей. Этот печатный орган сыграл важную роль в распространении советской пропаганды среди венгерских военнопленных.

См. стихотворение Иштвана Эркеня в номере от 23 августа 1945 г. «Средство от ностальгии».

²² PIL (архив Института политической истории в Венгрии) – 274. f. – 10. cs. – 19.?е. – 108–109.l. Шандор Сиклаи с 1945 до 1948 г. работал в аппарате Центрального руководства ВКП и руководил Центральным бюро по делам военнопленных.

²³ Вероятно, речь идет о рейсах, отправлявшихся Союзной контрольной комиссией в Венгрии.

²⁴ К сожалению, это оказалось возможным лишь после смерти писателя, когда при переиздании книги в 1981 году вдова Эркеня, Жужа Радноти, осуществила волю автора. Örkény István: Lágerek népe. (Szerk.: Radnóti Zsuzsa). Budapest, 1981.

²⁵ Életrajzi beszélgetések (Lázár István, 1978) In.: Párbeszéd a groteszkról. Bp., 1986. 125–126 .o.

²⁶ 1948 г. в Венгрии – «год перелома». 12 июня произошло объединение Венгерской коммунистической партии и Социал-демократической партии Венгрии, в результате чего была образована Венгерская партия трудящихся.

²⁷ Emlékezök. In: Lágerek népe. Bp., 1981. 159–161.о.

notes

Комментарии

1

Местечко в Трансильвании, освященное культурно-историческими традициями венгров (здесь и далее прим. пер.).

2

День захвата власти в стране нилашистами, партией фашистского толка; лидером ее был Салаши.

3

Этническая группа венгров.

4

Ubi bene, ibi patria (лат.) – Где хорошо, там и родина.

5

Csontos – костистый, костлявый (венг.).

6

«Красавица моя Агоста, как же я по тебе тоскую…» «Село Давыдовка… Мама, я вернусь к тебе…»

7

Пазмань, Петер (1570–1637)  – крупнейший деятель венгерской контрреформации, писатель.

8

Бержени, Даниэль (1776–1836) – видный венгерский поэт.

9

Ийеш, Дюла (1902–1983) – выдающийся поэт и прозаик.

10

Песня, сочиненная в 30-е годы прошлого века Реже Шерешем, скромным пианистом в баре, принесла автору мировую известность.

11

Йожеф, Аттила (1905–1937) – крупнейший венгерский поэт.

12

Ади, Эндре (1877–1918) – крупнейший венгерский поэт.

13

Сент-Дёрди, Альберт (1893–1980) – биохимик, один из основоположников биоэнергетики, лауреат Нобелевской премии.

14

Куруцы – участники антигабсбургских национальных восстаний XVIII века под руководством князя Ференца Ракоци.

15

Мольнар, Ференц (1878–1952) ― видный писатель, драматург с широкой мировой известностью.

16

Юхас, Дюла (1883–1937) – видный венгерский поэт XX века.

17

Дёни, Геза (1884–1917) – поэт; находился в плену в Красноярском лагере.

18

Шаллаи, Имре (1897–1932), один из организаторов Коммунистической партии Венгрии. Казнен хортистами.