Текст книги "Сунь Ят-сен"

Автор книги: Исаак Ермашев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

17 октября в окрестностях Ханькоу появляются первые разъезды контрреволюционных войск на низкорослых монгольских лошадях и поджигают несколько деревушек. Дым маскирует накапливающуюся вражескую пехоту. На следующий день революционные войска атакуют карателей вдоль железнодорожной линии в направлении станции «10-й километр», но, попав под огонь крейсеров и канонерских лодок эскадры адмирала Чжа, прибывшей из Шанхая для блокады Ухана, вынуждены отойти. Когда эскадра уходит, революционные войска занимают станцию и захватывают там несколько вагонов с боеприпасами.

Неделя прошла без боев. 27 октября маньчжуры возобновляют наступление. Они вводят в действие массу пехоты и сильную артиллерию. Революционные войска имеют только легкие пушки, главным образом горные, снарядов, правда, хватает, но слаба пехота. Бои носят крайне ожесточенный характер. Станция Дацзимын переходит из рук в руки, в конце концов ее захватывают северные войска, революционные части отходят к стенам города. Здесь три дня не прекращаются бои. Противник отброшен, но подтягивает свою артиллерию, включая тяжелые пушки Канэ и обрушивает тысячи снарядов на китайскую часть города. Ханькоу в огне! С треском валятся здания, целые улицы превращены в развалины. Большой цветущий город исчезает в дыму и пламени. Полмиллиона жителей без крова. И тогда озверелые банды маньчжурской солдатни 2 ноября врываются в город. Но борьба продолжается и среди развалин. Целый месяц идет битва в мертвом городе.

А в Учане полковник Ли Юань-хун держит войска в казармах с явной целью обескровить ополченские батальоны, несущие тяжелые потери. Он вежливо беседует с представителями революционных организаций, но стоит на своем: надо стремиться к «мирному разрешению» вопроса о новом строе. И либералы из гражданской администрации, конечно, на его стороне. И ни один революционер не решается предложить, чтобы вооруженные массы солдат и рабочих разогнали эту шайку самозванных начальников, явных контрреволюционеров.

А революция бурно разливается по стране. От Пекина отпадает одна провинция за другой. Спустя восемь дней после победы восстания в Учане власть Пекина признается лишь в Чжили, Шаньдуне, Хэнани, Шаньси, Шэньси и Маньчжурии. Остальные провинции объявляют себя независимыми, то есть не признают власти маньчжурского правительства.

4. Первый президент республики

Учанские революционеры, наконец, начинают понимать, что происходит что-то неладное. Ханькоу потерян, Ханьян в опасности, непрочно положение самого Учана. Они ждут одного человека – Хуан Сина, они зовут в Учан членов Бюро из Шанхая, особенно Сун Цзяо-жэня.

Но в Учан почти невозможно попасть. Большинство портов на Янцзы все еще под контролем старой власти. Пароходы обыскиваются. На иностранные суда китайцев не берут. «Нейтралитет»!

Хуан Син в Шанхае с 24 октября. Его сопровождает Суй Цзун-хань, женщина, спасшая ему жизнь в апреле, после боя в Кантоне: это она укрыла и выходила его. И теперь она едет с ним в Учан. Отважная женщина. Суй организует мифическую «санитарную группу» Красного Креста, и Хуан Син при ней, переодетый санитаром. Документы им изготовило Бюро. Выезжают 25 октября вместе с Сун Цзяо-жэнем и Лю Гуэй-и. В Ханькоу прибывают 28 октября, до захвата города северными войсками, и сразу же – в Учан. 29 октября Хуан Син назначается командующим революционными войсками, это значит, что ему придется получать приказы от вчерашнего слуги маньчжуров, от этого Ли Юань-хуна. Странные зигзаги событий!

Приезд видных деятелей союза изменил атмосферу в Учане, Ханьяне, в армии и в массах. Ли Юань-хун и его окружение притихли.

Но бои идут жестокие. Хуан Син – в Ханькоу. Отстоять город уже невозможно. Потери революционных войск – свыше двух тысяч убитыми и ранеными. К утру 30 октября в рядах армии всего шесть тысяч человек. А у противника несколько дивизий с многочисленной артиллерией. 2 ноября Ханькоу пришлось оставить. Бои там ведут среди развалин группы партизан.

Хорошая новость: восстал Цзюцзян, важный порт на Янцзы к востоку от Учана. Еще важнее – восстал Шанхай! Вечером 2 ноября в Учан вступают две бригады свежих республиканских войск из Хунани.

В этот же день, вечером, собираются руководители организации Объединенного союза в Хубэе. Цюй Чжэн робко вносит предложение: на место Ли Юань-хуна назначить Хуан Сина, укрепить революционное правительство. Но на совещании сидит человек Ли Юань-хуна, офицер У Чжао-линь, он возражает. Запугивает собравшихся: офицеры-де «не поймут», не захотят служить под начальством Хуан Сина. Вопрос остается открытым.

Начинается борьба за Ханьян. Ли и его клика в панике. Они готовы бежать. Маньчжуры засылают своих людей к Ли. Тот трусит и не говорит ни да, ни нет. Боится, как бы его не пристукнули за измену. Но и революции не хочет служить. Боится Хуан Сина. Боится Юань Ши-кая.

А при чем тут Юань Ши-кай? При том, что он опять на коне и главное лицо в Пекине.

После того как его в 1909 году прогнали по требованию регента принца Чуна, опальный слуга Цинов жил в полном забвении в своем поместье в провинции Хэнань. Через пять дней после восстания в Учане о нем вспомнили и назначили на высокий пост наместника провинций Хунань и Хубэй. Ответил, что болен! Через две недели ему приевоили звание главноначальствующего всех сухопутных и морских сил империи. Не трогается с места. Ничего, говорит он себе, скоро двор станет сговорчивей. Пусть ему предложат пост главы правительства, тогда подумает. Положение двора критическое. 29 октября командиры 20-й и 6-й дивизий предъявляют ультиматум: конституцию! В противном случае они идут на Пекин. Двор собирается бежать из столицы. Регент подает в отставку. И 1 ноября Юань выезжает на фронт инспектировать войска. В тот же день двор назначает его премьер-министром. Юань начинает с того, что велит своим тайным агентам убить командира 6-й дивизии генерала У Лу-чэня, симпатизирующего целям Объединенного союза, и подкупает командира 20-й дивизии генерала Чжан Шао-цзэна. Теперь он спокоен за свой тыл на Севере. Предлагает «мирные переговоры» Ли Юань-хуну. Приостанавливает военные действия. Основа «перемирия» – признание принципа конституционной монархии. Это «залп из всех орудий». Ли согласен, конечно, но боится сказать «да». Интриги продолжаются. Представитель Юаня, дипломат Тан Шао-и прибывает в Шанхай. Там начинаются негласные переговоры о «перемирии». Юань делает еще один жест: освобождает из тюрьмы Ван Цзин-вэя, арестованного в Пекине еще в 1910 году. Правые лидеры союза готовы заключить сделку. Если Юань ликвидирует монархию и объявит республику, ему будет предложен пост президента. К этому плану склоняется и Хуан Син.

Но пока борьба продолжается. Под ударом Ханьян. У Хуан Сина для обороны города имеются три’ бригады и один полк пехоты, один артиллерийский батальон, один саперный батальон, две бригады хунаньских войск, в общей сложности четырнадцать тысяч человек. Население строит оборонительные сооружения. Хуан Син первый переходит в наступление с целью отбить Ханькоу. Это ему не удается. У противника тридцать тысяч солдат и много артиллерии. Потеряв около тысячи человек, революционные войска отходят за реку Хань, к Ханьяну. Противник начинает наступление 20 ноября. Главный удар наносит 5-я дивизия генерала Фын Го-чжана – десять тысяч человек. Ему удается занять Ханьян.

Учан сражался. Тяжело было революционным массам. Но они не думали о том, чтобы прекратить бой. Они не помышляли о переговорах с врагом. Империя Цинов разваливалась, и никакие временные неудачи революционных войск на каком-нибудь участке фронта уже не могли изменить общего итога борьбы.

Центр революционных событий переместился теперь в район Шанхай – Нанкин. 2 декабря после сильного боя революционные войска провинций Цзянсу, Аньхуэй и Чжецзян при поддержке отрядов из Шанхая и эскадры флота штурмом взяли укрепления Нанкина и выбили из города маньчжурские войска генерала Чжан Сюна, только накануне зверски казнившего четыреста молодых патриотов. Победа, одержанная здесь революционерами, смягчила тяжесть неудачи в Ханькоу и Ханьяне. Древняя столица Китая, столица тайпинов, стала столицей революционных сил, а в будущем должна была стать столицей Китайской республики. В Нанкине организуется новое правительство. Туда съезжаются представители всех свободных провинций – их уже шестнадцать, чтобы открыть временный парламент – Совещательную палату.

А 21 декабря разносится весть: Сунь Вэнь прибыл в Гонконг и направляется в Шанхай. Ждут его с нетерпением, с надеждой, с верой в то дело, которому Сунь Вэнь посвятил столько лет борьбы.

Не все ему рады. Не все даже в собственной партии.

Сунь Вэнь многого еще не знает о положении в революционном лагере. О многом, правда, догадывается. Его друзья писали ему, конечно, информировали. Кое-какие факты почерпнул из газет. Он знает, что Объединенный союз стал большой силой, его радует, что число членов союза увеличилось за последние годы во много раз. Называют цифру: триста тысяч! Но все ли новые члены вступили в партию с честными намерениями? Нет ли среди них таких, которые наскоро перекрасились в республиканский цвет, а по-настоящему не хотят никаких преобразований? Что-то больно велик наплыв в союз вчерашних слуг старого режима, монархистов-конституционалистов, бывших сановников, бюрократов, компрадоров. А некоторые руководители союза уже увлечены перспективой получения важных постов, министерских портфелей, они уже готовятся к роли парламентариев, составляют проекты конституций, списывая их с конституций западных стран. Им уже надоела революционная борьба. Они жаждут «мирных решений». И в этом их поддерживают все примазавшиеся к революции личности. Да, шанхайско-чжэцзянская группировка руководства союза во главе с Сун Цзяо-жэнем и Чэнь Ци-мэем (и Хуан Сином?) считает, что поскольку падение монархии близко, революция уже как бы выполнила свою задачу и пора ее сворачивать, «закончить». А что получил от революции народ? Как же с лозунгом «Равные права на землю»? Об этом правые лидеры молчат! Все поглощены «высокой политикой», а о нуждах тех, кто, собственно, совершил революцию, сражался и будет сражаться за нее, – о крестьянстве, сыны которого в солдатских мундирах дали и выиграли бой на Янцзы, ни слова, ни звука. Ничего хорошего это не сулит отечеству, только-только сбрасывающему с себя рабские цепи!

Теперь толкуют о президентах, о парламентских комбинациях, о министерствах. А нужно ли все это? Нужно совсем другое – диктатура революционной партии, которая поднимет народ и вычистит всю накопившуюся за века грязь монархии, всю дикость и мерзость старого режима и подготовит торжество действительной демократии для народа. Об этом он много раз говорил более шести лет назад, говорил, писал, что его идеи вошли в платформу союза. Но как быстро забыли о них, о программе союза, об обязательствах перед народом! Западная парламентская зараза распространилась с небывалой быстротой.

Сунь Вэнь вовсе не думает умалять роль союза в революции. Без него Hfe победили бы солдаты Учана. Это ясно. Но под солнцем свободы союз стал угрожающе терять свою революционную окраску, усилиями шанхайского Бюро начал превращаться в парламентскую партию западного образца. Этого он опасался больше всего.

Тяжелые думы обступили Сунь Вэня по пути на родину. Они не рассеялись и тогда, когда пароход прибыл в Гонконг и собравшиеся на пристани тысячи китайских патриотов с бурной радостью приветствовали великого борца и неутомимого строителя нового Китая. Среди встречавших – новый военный губернатор Гуандуна Ху Хань-минь. Вместе с ним он едет в Кантон.

Здесь Сунь Вэнь и его молодые товарищи делали первые шаги на революционном поприще. Он не был в Кантоне шестнадцать лет. И вот он опять на родной земле. Но раньше всего он должен отдать долг памяти друзьям, положившим жизнь за счастье народа. Он едет в восточный пригород Кантона, где на «Холме желтых цветов» покоится прах семидесяти двух героев апрельского восстания.

Тихо кругом. Торжественная тишина. Сунь Вэнь стоит среди могил с обнаженной головой. Ветер шевелит густые черные волосы. Из глаз медленно скатываются слезы. Низко-низко он кланяется три раза. И молча отходит.

Странную речь заводит с ним Ху Хань-минь. Советует не ехать в Нанкин, остаться в Кантоне.

– К чему вам ехать в Нанкин, учитель? С Юанем иметь дело нельзя. У него сила – послушная армия, все командиры дивизий – его старые приспешники. Пока войска Юаня не разбиты…

Сунь Вэню знакомы эти доводы «от штыка». Он говорит:

– Вы считаете, что все решается только военной силой? В этом ошибка уважаемого Хуан Сина. Войско – это важно, но не все, Не забывайте о народе!

Ху Хань-минь продолжает настаивать.

Сунь Вэнь резко говорит:

– Остаться в Кантоне теперь – значит проявить политическую трусость! Мы не можем увиливать от ответственности перед лицом суровых политических фактов. Что скажут товарищи, как это на них подействует? Об этом вы не подумали! Сейчас главное – покончить с монархией, потом можно будет заняться Юанем. Им придется заняться – в этом не сомневаюсь, ему ни в коем случае нельзя верить. Но всему свой час. Надо ковать железо, пока горячо! Иностранные державы пока не вмешались. Это плюс для нас. Но если неопределенное положение затянется, они вмешаются. Слышали ли вы о японском проекте раздела Китая на два государства: к югу от Янцзы – республика, к северу – монархия! Бесподобно, не правда ли? Надо спешить с низвержением монархии, тогда все станет на место. А с Юанем справимся. Народ сильнее всяких Юаней!..

Вместе с Ху Хань-минем Сунь Вэнь выехал в Шанхай. Там тоже ждали его. 24 декабря торжественно встречали на пристани. С борта парохода увидел среди встречавших знакомые лица Хуан Сина, Ван Цзин-вэя, Сун Цзяо-жэня, Чэнь Ци-мэя. Вокруг волновалась огромная толпа. Многие вооружены. Это солдаты революции. Все хотят его увидеть, пожать руку, сказать ему хотя бы несколько слов, услышать, что скажет он… Шумно, жарко, но хорошо, у всех приподнятое настроение.

Кто-то спрашивает его, правда ли, что он привез «массу денег». Отвечает, что привез много революционного духа, что гораздо важнее в данное время.

Удивило Сунь Вэня присутствие на встрече господ в дорогих одеждах, в блестящих цилиндрах и военных в нарядных мундирах. Это тоже члены союза? Откуда такие взялись?

Понемногу выяснились некоторые секреты шанхайского Бюро союза. У него, оказывается, есть готовый план: Хуан Син выдвигается кандидатом на пост президента, Сунь Цзяо-жэнь – на пост премьер-министра, а Сунь Вэнь назначается «чрезвычайным послом для переговоров с иностранными державами о признании республики». Этот проект негласно вносят Сун Цзяо-жэнь и… примчавшийся из Токио небезызвестный Чжан Бин-цюнь, ярый враг Сунь Вэня. Итак, блок всех правых против него. Но их игру срывает простодушный Хуан Син: он отказывается от предложенного ему поста президента. Все это выясняется уже 25 декабря на совещании об организации революционной власти.

На Сунь Вэня эти недостойные интриги политических спекулянтов не производят никакого впечатления. Ему вовсе не нужен пост президента. Главная забота его – спасти революционную политику союза от растворения в комбинаторстве и беспринципном политиканстве.

Он-то уж, во всяком случае, не намерен стать на такой скользкий и гибельный для революции путь. Берет слово и говорит, что товарищи из руководства не имеют ясного представления о положении. Им кажется, что Юань Ши-кай всемогущ, и совсем упускают из виду, что этот слуга монархии, как бы ни были велики и обширны его вожделения, находится в затруднительном положении. Маневры Юаня, его готовность вести «мирные переговоры» говорят о том, что положение его трудное и даже опасное. Так зачем же делать авансы Юаню, зачем Ван Цзин-вэй ведет тайные переговоры с Юанем и обещает ему пост президента республики, если он свернет шею монархии? И не один Ван готов на это! Не слишком ли дорогой ценой некоторые готовы купить «сотрудничество» Юаня? Не чересчур ли рано они собрались вложить революционный меч в ножны? И уж совсем чудовищно, когда терпят, что какой-то ничтожный полковник Ли Юань-хун в Учане, ставший «чем-то» только благодаря наивности солдат восставшего гарнизона, осмеливается болтать о «приемлемости конституционной монархии»! Нужна твердость в проведении революционной политики! Нужна диктатура революционной партии, чтобы выкорчевать все корешки многовекового господства монархии, ее идеологию и презрение к народу! Но при чем же тут Юань Шикай? Его надо использовать, если возможно, надо использовать противоречия между его кликой и дворцовой кликой, сшибить их лбами, но ни в коем случае не следует «соблазнять» его властью над республикой, ибо, получив ее, он попытается задушить революцию.

– Цели революции еще не достигнуты, поэтому нечего говорить о мирных переговорах, – сказал в заключение Сунь Вэнь. – Республика еще не упрочена, поэтому нечего говорить о парламентской системе. Тем более что при парламентской системе глава государства не имеет реальной власти. Власть у премьер-министра, отвечающего перед парламентом, а парламент не отвечает ни перед кем. В нынешнее чрезвычайное время мы не можем принять парламентскую систему, которая ограничивает власть того, кому мы доверяем. Я прямо заявляю: мне не по пути с теми, кто стоит за такой порядок, который принесет ущерб революционному делу! Не по пути, – раздельно повторил Сунь Вэнь и с силой стукнул кулаком по столу.

Наступило молчание.

Его пытались успокоить. Говорили, что согласны на «президентский кабинет», то есть на правительство, во главе которого стоит сам президент.

– Да разве в форме дело? – язвительно воскликнул Сунь Вэнь. – В нашей программе мы заявили, что после победы революции в республике будет установлено военное правительство – в чрезвычайное время должна быть чрезвычайная власть. Вы уже забыли об этом, вы, значит, отвергаете принцип «Трех ступеней» и революционную власть, так скажите об этом прямо!..

Он понимал, что дело обстояло именно так. Зачем было скрывать от себя, что большинство руководителей и слышать не хотят о «Трех ступенях». Они не желали более следовать его учению. Они считали полезным сохранить его, но лишь для того, чтобы прикрываться его именем. Но и уйти, порвать с ними он также не хочет. Время тяжелое. Опасности велики. Нельзя жертвовать всем, чему отдал столько лет жизни, чему отдали свои молодые жизни сотни, тысячи бойцов – героев революции.

И он решил сделать уступку: согласился баллотироваться на пост президента, с тем чтобы уйти с этого поста, как только республика будет установлена и монархия уничтожена. Он впоследствии никогда не мог найти убедительных доводов ни в пользу первого решения – принять пост президента, ни в пользу второго – подать в отставку с этого поста. Где-то он тогда допустил ошибку. Много лет спустя он сказал об этом со всей свойственной ему прямотой.

Подумав о своей ответственности, он после двух дней споров и раздумий дал согласие занять пост президента.

28 декабря руководство союза утвердило три кандидатуры в президенты, которые были предложены Совещательной палате, заседавшей в Нанкине: Сунь Вэнь, Хуан Син и Ли Юань-хун. За Сунь Вэня было подано шестнадцать голосов из семнадцати. За Хуан Сина – один голос. За Ли Юан-хуна – ни одного. Его избрали вице-президентом. Это была уступка консервативным элементам.

Утром 1 января 1912 года Сунь Вэнь совершил торжественный въезд в Нанкин – столицу республики. Он ехал в экипаже, эскортируемый отрядом войск, приветствуемый народом, стоявшим сплошными шпалерами вдоль всего пути. Первого президента Китайской республики Нанкин встретил артиллерийским салютом.

В Совещательной палате Сунь Ят-сен дал клятву на верность республике и народу.

В притихшем зале был слышен голос президента, громкий, твердый, ясный:

– Я КЛЯНУСЬ СВЕРГНУТЬ МАНЬЧЖУРСКОЕ САМОДЕРЖАВНОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО, УКРЕПИТЬ КИТАЙСКУЮ РЕСПУБЛИКУ, ЗАБОТИТЬСЯ О СЧАСТЬЕ И БЛАГОДЕНСТВИИ НАРОДА, РУКОВОДСТВОВАТЬСЯ ОБЩЕСТВЕННЫМ МНЕНИЕМ И ВОЛЕЙ НАРОДА. ОБЯЗУЮСЬ БЫТЬ ПРЕДАННЫМ ИНТЕРЕСАМ НАРОДА И ВСЕГДА СЛУЖИТЬ НАРОДУ.

КОГДА САМОДЕРЖАВНОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО БУДЕТ СВЕРГНУТО, КОГДА ВНУТРИ СТРАНЫ НЕ БУДЕТ БОЛЬШЕ СМУТЫ, КОГДА КИТАЙСКАЯ РЕСПУБЛИКА ЗАЙМЕТ ПОДОБАЮЩЕЕ МЕСТО СРЕДИ ДРУГИХ ГОСУДАРСТВ И БУДЕТ ИМИ ПРИЗНАНА, ТОГДА Я СЛОЖУ С СЕБЯ СВОИ ПОЛНОМОЧИЯ. ТОРЖЕСТВЕННО КЛЯНУСЬ В ЭТОМ.

В этой клятве – благородный, возвышенный, человечный, скромный облик Отца республики.