Текст книги "Документ «Р»"

Автор книги: Ирвин Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Но шкаф увезли отсюда?

– Ага.

– Рик, ты не помнишь, о чем был разговор? Что они говорили о документе «Р»?

Мальчик состроил гримасу, вспоминая.

– Я ведь особенно не прислушивался – только записывал. А утром просто хотел убедиться, что хорошо получилось.

– Но ведь что-то ты должен помнить. Ты ведь упомянул, что Тайнэн говорил о документе «Р».

– Верно. Но что именно он сказал, вспомнить не могу. Он все говорил, говорил, а потом дедушке вдруг стало плохо, и все забегали, бабушка плакала, я перепугался, выключил магнитофон и сидел за шторой, пока не приехала «скорая». Когда все столпились у двери, я проскользнул и убежал к себе.

– Больше ты ничего не помнишь?

– Извините, мистер Коллинз, но больше ничего.

– Хватит и этого, – Коллинз благодарно хлопнул мальчика по плечу.

В гостиную вернулась Ханна Бакстер.

– Опять этот озорник пристает к вам со своим магнитофоном, Кристофер?

– О нет, нет. Мы очень славно поболтали. Рик мне здорово помог.

– Я нашла календарь, – сказала Ханна. – Ной ждал обоих – Тайнэна и Эдкока.

– Я так и думал, – ответил Коллинз. Подмигнув Рику, он встал. – Пожалуй, мне пора. Большое спасибо, Ханна. И тебе спасибо, Рик. Позвони мне, если когда-нибудь захочешь работать в министерстве юстиции.

Выйдя на улицу, Коллинз уже не замечал лившего из тяжелых туч дождя. В душе у него сияло солнце. С небольшим темным пятном. Несгораемый шкаф с личным архивом полковника Ноя Бакстера находился теперь в кабинете директора ФБР в здании имени Эдгара Гувера.

– Пагано, – сказал Коллинз шоферу. – Высади меня у первого же автомата. Мне необходимо срочно позвонить.

Пирс и Коллинз выбрали для встречи зал ожидания железнодорожного вокзала.

Здесь было меньше шансов столкнуться с агентами ФБР – при Тайнэне основным средством их передвижения по стране стала авиация. Усевшись напротив входа и прикрывшись газетой, Коллинз следил за дверью. Долго ждать ему не пришлось.

– Просто невероятно, – присев рядом с Коллинзом, тихо сказал Пирс. – Фантастика, да и только. Малыш Рик действительно записал последний разговор Тайнэна с Бакстером на свой магнитофон?

– Во всяком случае, он так говорит.

– Как опознать кассету?

– Кассета марки «Меморекс», с надписью «м. ю. д., январь» – «министр юстиции дедушка, январь». Найти ее среди кассет Ноя Бакстера несложно. Полковник пользовался кассетами «Норелко».

– Вы хорошо поработали, – удовлетворенно сказал Пирс.

– Вопрос не в том, как узнать кассету, – продолжал Коллинз, – а в том, как ее заполучить. Ведь сейф у Тайнэна.

– Я тоже хорошо поработал, – ответил Пирс. – Тайнэн покинет здание ФБР в 20.45. Отправится в Нью-Йорк, оттуда в 23.00 вылетит в Сан-Франциско, а затем машиной поедет в Сакраменто. Кабинет его будет пуст. Мы с вами подождем недалеко от здания ФБР. Как только получим сигнал, войдем туда со стороны Десятой улицы. Один из наших людей в ФБР работает в ночную смену. Он впустит нас и позаботится о том, чтобы дверь кабинета директора была открыта.

– Но сейф полковника может быть запертым.

– Не может быть, а точно заперт, – заверил Пирс. – На замок с шифром. Это старый несгораемый шкаф марки «Файермастер». Его секрет нам известен. Я ведь уже сказал вам, что тоже хорошо поработал.

– Отлично, – восхищенно сказал Коллинз.

– Теперь о вашей жене…

– Да?

– Не волнуйтесь. Шэк нашел ее, с Карен все в порядке. Самое главное – мы заглянули в досье, которое на нее составило ФБР, и узнали имя и адрес новой свидетельницы Тайнэна. Это некая Адель Зурек из Далласа. Она была приходящей прислугой в доме вашей жены. Шэк должен с ней сегодня встретиться. Если что-нибудь узнает, вечером позвонит вам.

– Но ведь нас не будет.

– Он знает. Поэтому позвонит после десяти.

– Спасибо, Тони.

– Итак, ровно в 20.00 встретимся в кафе на Двенадцатой улице. Это в двух шагах от ФБР.

– Надеюсь, нам повезет, – сказал Коллинз.

– Главное, чтобы запись стоила всех наших трудов, – ответил Пирс.

– Я доверяю Ною, а он предупреждал, что главная опасность именно в документе «Р», и увязывал его с тридцать пятой поправкой.

– Это наш последний шанс, – заметил Пирс. – Ну ладно. До вечера.

– До вечера.

Расплатившись с таксистом, Коллинз дошел до угла квартала и увидел вывеску кафе. Пирса он заметил сразу и подсел за его столик в углу. Пирс спокойно дожевывал бутерброд.

– Вы точны, – заметил он.

– Я чертовски волнуюсь, – сознался Коллинз.

– С какой стати? – спросил Пирс, вытирая рот салфеткой. – Вы всего лишь собираетесь посетить кабинет директора ФБР, в котором не раз бывали.

– Но ни разу в отсутствие хозяина.

– Это уж точно, – хмыкнул Пирс. – А что мы предпримем, заполучив запись?

– Она может лишь указать нам, где искать документ «Р».

– Возможно. Но что вы намерены предпринять конкретно?

– Если найденные нами сведения окажутся столь важными, как дал понять Ной, я немедленно позвоню в Сакраменто, разыщу заместителя губернатора штата, который является председателем сената, и заявлю, что располагаю важными свидетельствами, имеющими существенное значение для принятия решения по тридцать пятой поправке, и попрошу предоставить мне слово на утреннем заседании юридической комиссии вслед за выступлением Тайнэна.

– Отлично, – сказал Пирс. – Тогда завтра будем праздновать в заведении поприличнее, чем это.

– До завтра еще далеко, – заметил Коллинз.

– Тоже верно. Поэтому выпьем кофе. У нас есть еще немного времени.

Однако не успели они сделать нескольких глотков, как появился Ван-Аллен.

– Все чисто. Тайнэн уехал десять минут назад.

– Пошли, – сказал Пирс, поставив чашку на стол.

– Я расстанусь с вами здесь, – сказал Ван-Аллен, когда они подошли к зданию ФБР. – Буду дежурить у въезда в гараж, на случай, если Тайнэн почему-либо вернется. Желаю удачи.

Коллинз даже не разглядел толком открывшего им дверь сотрудника – моложавого человека в темном костюме. Тот что-то прошептал Пирсу. Пирс кивнул и подошел к Коллинзу.

– Надеюсь, вы в хорошей спортивной форме, – сказал он. – Лифтом пользоваться нам нельзя. Придется подниматься пешком.

Они добрались до седьмого этажа, остановившись по дороге один раз перевести дух. Гробовую тишину нарушали лишь звуки их шагов.

Вот и дверь с табличкой «Директор Федерального бюро расследований».

Пирс жестом показал Коллинзу на следующую, без какой бы то ни было надписи, дверь по коридору и осторожно взялся за ручку. Они оказались прямо в личном кабинете Тай-нэна, тускло освещенном маленькой лампой над диваном.

Коллинз неуверенно озирался по сторонам. Рабочий стол Тайнэна стоял слева возле окна, выходящего на здание министерства юстиции на противоположной стороне Девятой улицы. У правой стены стояли диван, журнальный столик, два кресла. Несгораемого шкафа здесь не было.

– Он в гардеробной, – прошептал Пирс, показывая на коридорчик.

В тесной комнатке Пирс включил свет. Прямо перед ними стоял несгораемый шкаф Ноя Бакстера.

Пирс склонился над замком.

Прошли три минуты, показавшиеся Коллинзу вечностью. Напряжение было невыносимым.

Наконец Пирс довольно хмыкнул, открыл дверцу и выдвинул верхний ящик.

– К вашим услугам, Крис. Коллинз шагнул вперед.

Сердце его отчаянно забилось. Он склонился над ящиком, где среди магнитофонных кассет «Норелко» лежало с полдюжины кассет большего размера, которыми пользовался Рик.

Коллинз протянул к ним руку, как вдруг раздавшийся за спиной скрипучий голос заставил его замереть.

– Добрый вечер, мистер Коллинз.

Коллинз и Пирс мигом обернулись. В распахнутой двери ванной комнаты стоял, отвратительно улыбаясь, Гарри Эдкок, вытянувший вперед ладонь окорокообразной руки, на которой лежала вскрытая кассета марки «Меморекс».

– Не ее ли вы ищете, господа? – спросил он. – Вам нужен документ «Р»? Что ж, вот он. Можете полюбоваться. – Не сводя с них глаз, Эдкок подцепил пленку и медленно стал разматывать ее. Бросив коробочку кассеты на ковер, он поиграл тонкой коричневой лентой.

Краем глаза Коллинз увидел, как рука Пирса нырнула в карман пиджака, но Эдкок еще быстрее выхватил свой пистолет из кобуры под мышкой.

– Не валяйте дурака, Пирс, – сказал он. – Ну-ка, мистер Коллинз, подержите-ка на минутку пленку.

Вложив ленту в безжизненные пальцы Коллинза, Эдкок шагнул к Пирсу, умело обыскал и извлек из его кармана кольт. Потом улыбнулся обоим:

– Перестрелка между заместителем директора ФБР и неофициальным помощником министра юстиции – великолепная тема для печати, не правда ли?

Затем он протянул руку и забрал из пальцев Коллинза спутавшуюся в клубок пленку.

– На этом ваше знакомство с документом «Р» заканчивается. – Зажав в одной руке пленку и держа обоих под прицелом, Эдкок спиной подошел к ванной комнате и медленно начал входить в нее. – Можете взглянуть в последний раз, – сказал он. – Вообще-то, документа «Р» никогда не существовало на бумаге. На пленке его тоже не должно быть. Самые главные документы обычно хранятся лишь в уме, и нигде более. – Эдкок наткнулся ногой на унитаз, полуобернулся и поиграл над ним лентой.

– Постойте! – умоляюще сказал Коллинз. – Послушайте…

– Послушайте сначала вы, – ответил Эдкок, бросая пленку в унитаз и нажимая ручку. Послышался шум воды.

– Все ваши надежды в унитазе, мистер Коллинз. – Эдкок вышел из дверей ванной. – Итак, что вы хотели мне сказать?

Коллинз молчал, прикусив губу.

– Очень хорошо, господа, позвольте мне проводить вас. – Он показал пистолетом в сторону кабинета Тайнэна.

Эдкок шел по пятам за ними, пока они не оказались в центре комнаты. Потом боком отошел к столу директора и положил руку на стоящий на нем большой магнитофон.

– Не знаю, какой вы министр юстиции, – обратился он к Коллинзу, – но сыщик дерьмовый. Хороший сыщик ничего не упустит. Вы же, мистер Коллинз, обыскав весь город в поисках потайных микрофонов, самый главный все-таки просмотрели.

Он включил магнитофон.

«Когда дедушка уже был в больнице, – раздался в комнате голос Рика, – я взял последнюю кассету, написал на ней «м.ю.д.» – «министр юстиции дедушка», – поставил месяц – январь – и вместе со всеми остальными кассетами положил ее в верхний ящик дедушкиного шкафа, где он хранил свои магнитофонные записи».

«Но шкаф увезли отсюда?» – голос Коллинза.

«Ага», – ответил Рик.

Эдкок наслаждался. Наконец он выключил магнитофон.

– Вы забыли о матери Вернона Тайнэна. Она прослышала, что вы собираетесь с визитом к Ханне Бакстер, и в разговоре с сыном упомянула об этом. Можно недооценивать ФБР, мистер Коллинз, но никогда не следует недооценивать любви матери… По меньшей мере любви матери посплетничать с сыном о своих знакомых.

Он еще раз взмахнул рукой с револьвером.

– Можете покинуть кабинет тем же путем, что и пришли, господа. В холле ждут два сотрудника, они проводят вас вниз. Спокойной ночи! Выйти теперь можете через главный подъезд.

Никогда в жизни дорога домой не казалась Коллинзу такой долгой. Подавленный и разбитый, он съежился на переднем сиденье машины подле сидящего за рулем приунывшего Пирса. Сзади расположился такой же несчастный, как и они, Ван-Аллен.

Ехали молча, и, только остановив машину у дома Коллинза, Пирс сказал:

– Конечно, не каждый бой удается выиграть, но проигрывать генеральное сражение никак нельзя.

– Это конец, – согласился Коллинз. – Завтра они станут хозяевами страны.

– Боюсь, что вы правы.

– Самое обидное, что мы были уже почти у цели, – вздохнул Коллинз. – Я в буквальном смысле слова держал этот чертов документ «Р» в руках.

. – Ну и садист же этот Эдкок, – покачал головой Пирс. – Что ж, они обставили нас. Убей меня бог, если я понимаю как. Что он там болтал насчет матери Тайнэна?

– Видимо, Ханна Бакстер сказала ей о моем визите. Миссис Тайнэн упомянула об этом в разговоре с сыном, и они взяли дом Бакстеров «под колпак». Что поделаешь! – Коллинз открыл дверцу машины. – Господа, я испытываю сильное желание покончить с этой проклятой жизнью, поэтому думаю надраться как следует, чтобы только не пустить себе пулю в лоб. Кто со мной?

– А что еще нам остается? – сказал Пирс, выключая двигатель.

Еще в прихожей они услышали телефонный звонок.

– Я возьму трубку. – Коллинз посмотрел на Пирса. – Говорить можно?

– Да. Ван проверил дом. Все чисто.

– Хорошо. Напитки в баре, лед на кухне.

Он сорвал с рычага трубку.

– Алло?

– Мистер Коллинз?

– Да.

– Говорит Джим Шэк из Форт-Уэта, У меня для вас хорошие новости. Не вдаваясь в подробности, скажу только, что по душам побеседовал с Аделью Зурек, свидетельницей Тайнэна против вашей жены. Все это наглая ложь, так же, как и сплетки о поведении Карен.

– Слава богу, – облегченно вздохнул Коллинз.

– Я допрашивал эту Зурек несколько часов, но она раскололась только тогда, когда пообещал ей помощь и защиту. Она созналась, что Тайнэн шантажировал, прижав на некоторых эпизодах из ее прошлого, обещал закрыть на все глаза, если она даст угодные ему показания. Она перепугалась. Но, когда я пообещал ей защиту с вашей стороны, выложила все, как есть. Она действительно слышала ссору, в чем не было ничего необычного. Закончив работу, Адель пошла домой, после того как миссис Коллинз ушла, и, выйдя на улицу, увидела, как к дому подъехала машина. Из машины вышел мужчина, подошел к двери дома, повозился с ней и зашел внутрь. Почти сразу же раздался выстрел, свидетельница испугалась и убежала. На следующий день, узнав о смерти Томаса Роули, она ничего не заявила властям, опасаясь, что всплывет ее собственное прошлое. Она вообще не хотела ввязываться в эту историю, пока не попалась в лапы Тайнэна. Что же касается убийцы, то похоже, что Роули крутил с его женой, и тот об этом узнал. Если хотите, можем заняться им.

– Плевать мне на него, – ответил Коллинз. – Самое главное, что вы докопались до сути. Сказать не могу, как я вам благодарен. А Карен…

– С Карен все в порядке. Она сидит подле меня, ждет своей очереди говорить с вами.

– Дайте, пожалуйста, ей трубку.

Карен плакала в телефон, плакала от счастья. Потом срывающимся голосом начала рассказывать, но Коллинз остановил ее. Не было больше нужды говорить об этом.

– Все кончено, водная. Давай обо всем забудем.

– Самое главное, самое важное, – сказала Карен, – что ты можешь больше не беспокоиться за меня. Ты можешь подать в отставку, лететь в Калифорнию и бороться, пока еще есть время.

Охватившее было Коллинза радостное возбуждение сразу прошло.

– Слишком поздно, родная, – мрачно сказал он. – Мне нечего теперь сказать. Тайнэн победил. Он полностью перехитрил меня в конце концов.

– Что случилось?

– Сейчас долго объяснять. Расскажу, когда вернешься.

– Нет, прошу тебя, сейчас. Что произошло?

Устало он поведал ей о всех событиях сегодняшнего дня.

– И это конец, Карен, – закончил он рассказ. – Уничтожено единственное конкретное доказательство.

Коллинз ожидал услышать слова сочувствия, но в трубке не раздавалось ни звука.

– Карен? – удивленно переспросил он. – Ты меня слышишь, Карен?

И вдруг ее голос радостно зазвенел:

– Крис, пленка Рика с документом «Р» не была единственной. Ты слышишь? Слышишь? Должна быть еще одна запись…

– Какая запись, о чем ты говоришь?

– Помнишь наш разговор с Янгом за ужином? Помнишь? Он тогда был очень зол на Тайнэна, потому что Тайнэн обманул его – обещал впустить в страну Эмми и не сделал этого. А Янг узнал об обмане, разбирая архив покойного Бакстера, полученный от Тайнэна для работы над книгой. Крис, ты понимаешь меня?

– Не совсем…

– Янг сказал тогда о том, что Тайнэн передал ему для книги материалы, документы, письма, магнитофонные ленты из архива покойного Бакстера. Янг снял с этих материалов копии, чтобы вернуть оригиналы… Теперь понимаешь? Он ведь снял эти копии раньше, чем Тайнэн узнал, что среди кассет есть запись его разговора с Бакстером, сделанная Риком. Если Янг переписал эту кассету, то документ «Р» еще существует и находится он у Измаила Янга.

– Верно! – взорвался радостно Коллинз. – Карен, ты гений! Я люблю тебя! А сейчас бегу… Скорей приезжай!

Измаила Янга не было дома. На телефонный звонок его голосом ответил секретарь-автомат.

– Хэлло, говорит Измаил Янг. Меня не будет дома до часу ночи. Назовите, пожалуйста, свое имя и номер телефона.

Коллинз называть себя не стал. Повесив трубку, он решил, что лучше встретиться с Янгом у дверей его дома в Фредериксбурге.

Сидя в автомобиле, они ждали возвращения Измаила Янга. Без пяти час из-за поворота показался свет фар. К дому подъезжала красная спортивная машина. Приблизившись к ним, машина резко свернула вправо, дверь распахнулась, из нее вывалился невысокий толстый человечек, замер на минутку, окинув их автомобиль тревожным взглядом, и метнулся к двери.

– Измаил! – крикнул Коллинз, выскакивая из машины. – Это я, Крис Коллинз!

Янг остановился.

– О боже, – с облегчением вздохнул он. – Как вы меня напугали! Я уж думал, грабят! – Затем он взглянул на Пирса и Ван-Аллена. – Что у вас, собственно, за дела в такое время?

– Сейчас объясню. – Коллинз представил своих друзей. – Мы здесь, потому что нуждаемся в вашей помощи.

Проведя гостей в комнату, Янг сбросил свой вельветовый пиджак и окинул их пытливым взглядом.

– Вижу, что дело у вас действительно срочное. Но ума не приложу, чем могу быть полезен.

– Очень многим, – ответил ему Коллинз. – Вся надежда на вас. Где вы держите материалы для книги Тайнэна?

– В соседней комнате. Хотите взглянуть?

Янг провел их в маленькую комнату. У окна стоял заваленный бумагами старый стол: Рядом с ним на массивной конторке электрическая пишущая машинка. У противоположной стены обеденный стол, также заваленный бумагами, папками, письменными принадлежностями. В углу большой магнитофон. На кресле лежали еще два магнитофона – «Норелко» и портативный «Сони». Два шкафчика для архивов вытянулись вдоль третьей стены.

– Извините за беспорядок, – сказал Янг, – но так уж я работаю. Да, кстати, мистер Коллинз, надеюсь, вы получили мое благодарственное письмо. Даже нет слов, чтобы сказать, чем мы с Эмми вам обязаны.

– Ничем вы мне не обязаны. Но можете помочь и мне, и всем нам прямо сейчас. Все. материалы Тайнэна в этой комнате? Вот один из них нам и нужен.

Янг обеспокоенно пригладил пряди волос на лысине.

– Я рад бы вам помочь всем, чем могу, но, видите ли, многие из этих материалов засекречены. И я дал Тайнэну честное слово, что никому их не покажу. Узнай он, что я показал их вам… – Он оборвал себя на полуслове. – А ну его ко всем чертям! Вы помогли мне, а я еще раздумываю! Что вам нужно?

– Помните, вы мимоходом сказали во время ужина в «Жокей-клубе», что Тайнэн передал вам часть личного архива полковника Бакстера, чтобы вы сняли копии с документов и магнитофонных записей для работы над книгой?

– Со всех материалов, имеющих отношение к Тайнэну, – утвердительно кивнул Янг. – За исключением лент…

У Коллинза упало сердце.

– ….все уже обработано, – продолжал Янг. – Ленты я тоже переписал, но еще не закончил их расшифровку. Занятие нудное, а делать все приходится самому, потому что машинистку со стороны Тайнэн брать запретил.

Коллинз сразу приободрился.

– Но копии лент у вас?

– Всех, которые мне дал Тайнэн, а дал он мне все, что было в архиве. Кассеты «Норелко», поэтому и магнитофон этой марки пришлось доставать, и шесть кассет «Меморекс». Я их переписал на большие бобины.

– Содержание знаете?

– Нет, я их еще не расшифровывал. Но составил индекс всех кассет и каждую обозначил на бобинах. – Янг взял со стола несколько листков бумаги. – Какая вам нужна?

– Кассета «Меморекс», обозначенная «м. ю. д., январь».

– Позвольте-ка взглянуть. Ну да, вот она. Запись номер один на второй бобине.

– Вы даже сами не знаете, какой вы молодчина, Измаил! – Коллинз заключил Янга в объятия.

– Но почему? – совсем растерялся тот.

– У вас находится документ «Р»!

– Что находится?..

– Некогда объяснять. Найдите эту чертову бобину и немедленно прокрутите ее.

Через несколько минут в комнате раздался голос Вернона Т. Тайнэна.

Коллинз беспокойно перегнулся с заднего сиденья к водителю лимузина, который вез его от Сан-Франциско к пригородам Сакраменто.

– Нельзя ли побыстрее? – взмолился он.

– Делаю все возможное, сэр, – ответил водитель, – но больно уж движение плотное.

Усевшись поудобнее, Коллинз сделал отчаянную попытку взять себя в руки. Прикурив от окурка новую сигарету, он выглянул из окна и увидел, как медленно приближается город.

Машина свернула направо, на шоссе 275, которое скоро должно было вывести их к зданию сената. Да, скоро-то скоро, но достаточно ли, чтобы успеть?

Подумать только – по вине природы успеху всех его долгих и трудных поисков может быть положен конец в самую последнюю минуту. Туман уже заметно рассеивался, но аэропорт Сакраменто все еще, наверное, был закрыт.

По первоначальному плану Коллинз должен был прибыть в Сакраменто самолетом в 12.15 по калифорнийскому времени и ровно в 13.00 встретиться с членом ассамблеи Кифом в «Дерби-клубе» – ресторане, где обычно собирались в обеденное время местные законодатели и лоббисты. С Кифом должны быть председатель сената штата Эдвард Даффилд и его заместитель Эйб Гласс. Коллинзу предстояло ознакомить лидеров сената с документом «Р» прежде, чем ровно в 14.00 сенат соберется на заседание. В последний раз зачитают проект резолюции, после чего согласно закону будут прекращены все дебаты и начнется поименный опрос сенаторов, который, начавшись, уже не может быть прерван или остановлен…

Сейчас стрелки часов Коллинза показывали 13.41.

Коллинз глубоко затянулся сигаретой, мысленно переживая события прошедшей ночи и утренних часов…

Переписав запись с бобины на кассету портативного магнитофона, они покинули дом Янга, охваченные не столько торжеством, сколько нервной лихорадкой. В два часа ночи по пути из Фредериксбурга в министерство юстиции они быстро распределили обязанности – времени уже почти не оставалось, а дел была уйма.

Превратив кабинет Коллинза во временный штаб, они засели за работу. Коллинз повис на телефоне – было решено, что звонки министра юстиции покажутся наиболее авторитетными. Пирс взял на себя задачу идентификации голосов, записанных на пленке, посредством «голосовых отпечатков». Они-то знали, что запись подлинная, но другие могли потребовать неопровержимых доказательств. Ван-Аллен занялся подготовкой поездки Коллинза в Калифорнию. Мелькнула даже мысль попросить самолет у ВВС, но Коллинз отклонил предложение, опасаясь, что об этом станет известно противнику. Рейсовым самолетом лететь медленнее, зато вернее.

Все выполняли свои задания без сучка и задоринки, за исключением самого Коллинза.

С первым звонком ему повезло. Разбудив главу крупнейшей телекомпании страны в его нью-йоркской квартире, Коллинз использовал весь вес своих полномочий и убедил того позвонить своему представителю в Вашингтоне с приказом оказать содействие Коллинзу в разрешении проблемы чрезвычайной важности.

Вслед за тем Пирс поднял с постели своего старого друга профессора Джорджтаунского университета Ленарта. Поворчав, криминалист согласился исследовать запись в своей лаборатории.

Пирс поспешил в телестудию, чтобы получить пленку видеозаписи недавнего интервью Тайнэна, которую и доставил вместе с пленкой Янга профессору Ленарту. Затем этот известнейший специалист в области звукоанализа начал при помощи звукоспектрографа выделять и исследовать одинаковые слова, которые Тайнэн употреблял и в интервью и в записи, сделанной Риком. Закончив анализ, профессор Ленарт написал заключение и отдал его Пирсу: голос на пленке с записью документа «Р» несомненно принадлежал Тайнэну.

В то же время Ван-Аллен, раздобыв для Коллинза портативный магнитофон, заказал ему билеты на самолет. Прямого удобного самолета на Сакраменто не было. Приходилось лететь рейсом, который уходил в 8.10. Это означало, что в 9.08 Коллинз прилетит в Чикаго, где ему придется ждать пересадки на другой рейс, и в Калифорнию прибудет в 12.15 по местному времени. График был отличный – Коллинз как раз укладывался.

Но задания, отведенного ему самому, он выполнить не смог. Коллинз хотел известить о своем приезде лидеров сената Калифорнии и договориться о встрече с ними перед началом голосования, заявить, что располагает исключительно важными данными, которые, безусловно, повлияют на позицию сената.

Для начала Коллинз позвонил домой председателю сената штата Эдварду Даффилду. Телефон звонил не переставая, но трубки никто не снял. Даффилд отключил телефон на ночь.

Затем Коллинз начал звонить сенатору Эйбу Глассу. На третий звонок ответил сонный женский голос– миссис Гласе сказала, что муж вернется в город только завтра и отправится прямо в сенат.

Отчаявшийся Коллинз не знал, что делать. Мелькнула мысль позвонить в Белый дом и выложить все президенту Уодсворту. Уж президент Соединенных Штатов без труда свяжется с нужными людьми в Сакраменто. Но отказаться от этой мысли заставила другая – весьма вероятно, что президент и не захочет звонить в Сакраменто, поскольку решит, что тридцать пятую поправку все равно надо принять, невзирая на опасность, которую несет обнаруженный Коллинзом документ «Р». Президент мог посчитать, что за оставшееся время сумеет взять контроль над создавшейся ситуацией в свои руки.

Нет, обращаться к президенту дело рискованное. Так же как и к губернатору Калифорнии, его политическому союзнику.

Лучше найти кого-нибудь еще в Сакраменто.

И тут Коллинз понял кого. Члену ассамблеи Кифу он дозвонился сразу же.

– Буду в Сакраменто завтра около часу дня, – сказал Коллинз. – Я нашел убедительные аргументы против тридцать пятой поправки, которые обязательно должны быть заслушаны сенатом перед голосованием. Не могли бы вы связаться с Даффилдом и Глассом? Я всю ночь безуспешно пытаюсь дозвониться им.

– В час дня они будут обедать в «Дерби-клубе» и, как всегда, уйдут не раньше, чем без четверти два. Я попрошу их подождать вас там и сам останусь с ними.

– Объясните им, что дело чрезвычайно важное, – попросил Коллинз.

– Я свое дело сделаю. Вы только не опоздайте. Ведь как только они зайдут в зал и голосование начнется, вам их уже не поймать.

– Не опоздаю, – пообещал Коллинз.

Вытянувшись на диване в своем кабинете, он, нервно ворочаясь, проспал два часа, пока Пирс и Ван-Аллен не разбудили его и не сказали, что пора ехать в аэропорт.

Все шло по графику. Он вовремя вылетел из Вашингтона и вовремя приземлился в Чикаго. Из Чикаго самолет также ушел по расписанию, и Коллинз рассчитывал быть в Сакраменто в назначенное время.

Но за час до прибытия в Сакраменто командир «Боинга-727» объявил, что по погодным условиям аэропорт назначения не принимает и они совершат посадку в Сан-Фраициско в 12.30, откуда специальный автобус доставит пассажиров в Сакраменто.

Впервые за время путешествия Коллинз почувствовал беспокойство – ведь поездка автобусом займет полтора часа. Даже наняв частную машину с водителем, он все равно упустит Даффилда и Гласса.

Дозвониться Кифу из аэропорта Сан-Франциско не удалось. Поэтому, не желая терять ни минуты больше, Коллинз устремился на поиски машины, в которой он и въезжал сейчас в центр Сакраменто…

– Вот мы и на месте, – объявил шофер, тормозя у ресторана.

– Спасибо, – торопливо бросил Коллинз. Без девяти два. Он опоздал на шесть минут.

Взволнованный Киф бросился к нему навстречу.

– Что случилось? Я уж думал, вы вообще не появитесь.

– Туман. Пришлось садиться в Сан-Франциско и добираться оттуда автомобилем. Где Даффилд и Гласе?

– Я не мог их больше удерживать, они ушли в здание сената. До голосования осталось всего семь минут…

– Мы обязаны успеть! – крикнул в отчаянье Коллинз.

Выскочив из ресторана, огибая прохожих, они стремглав неслись к зданию сената.

– Зал заседаний в южном крыле на втором этаже! – крикнул на бегу Киф. – Мы еле-еле успеем, прежде чем закроют двери.

Они вихрем взбежали по ступенькам.

– Тайнэн выступал здесь утром перед юридической комиссией, – продолжал так же на бегу Киф. – Более чем успешно. Комиссия единогласно проголосовала за ратификацию. И сенат сделает то же, если только вы…

– Если только я не успею помешать… – Коллинз похлопал рукой по своему портфелю. – Здесь показания единственного свидетеля, способного уничтожить Тайнэна.

– Кто же это?

– Сам Тайнэн.

Вот и двери зала заседаний сената.

– О черт! – простонал Киф. – Уже закрывают!

– Прорвитесь к Даффилду!

– Попробую.

Бросив что-то на ходу преградившему было путь дежурному, Киф устремился к стоящему у трибуны Даффилду.

Нервно переминающийся с ноги на ногу Коллинз мог лишь наблюдать издали за их беседой. Вот Даффилд всплеснул руками и указал на переполненный зал. Вот Киф убедительно и настойчиво заговорил снова. Вот, наконец, негодующе качая головой, Даффилд пошел за ним к выходу. Киф все продолжал говорить, показывая на Коллинза.

Даффилд и Коллинз беседовали прямо в дверях сената.

– Только из уважения к вам, господин министр, я согласился покинуть президиум. Конгрессмен Киф заявляет, что вы располагаете новыми данными о тридцать пятой поправке….

– Данными, не заслушав которые, ни вы, ни ваши коллеги не должны голосовать.

– Но это абсолютно невозможно. Уже просто-напросто слишком поздно. Юридическая комиссия заслушала всех свидетелей, ознакомилась со всеми данными и вынесла решение. Дебатов по этому вопросу процедурой не предусмотрено, поэтому ваши показания нельзя заслушать. Нам осталось лишь открыть заседание сената, зачитать текст поправки и поставить его на голосование. Я не вижу никакой возможности прервать этот процесс.

– Возможность еще есть, – возразил Коллинз. – Ознакомьтесь с моими материалами вне зала заседаний. И задержите заседание до тех пор, пока не ознакомитесь с ними.

– Но это просто беспрецедентно! Неслыханное нарушение…

– То, что я намерен предъявить, еще более беспрецедентно и неслыханно. Заверяю вас, что если бы я мог сделать это раньше, то давно представил бы и вам и сенату мои доказательства против поправки. Но я сумел получить их лишь прошедшей ночью и немедленно вылетел в Калифорнию. Эти доказательства чересчур важны для вас, для сената, для Калифорнии, для всего американского народа, чтобы вы могли выносить тридцать пятую поправку на голосование, не ознакомившись с ними.

Настоятельный тон Коллинза заставил Даффилда заколебаться.

– Но даже если и так, как же нам…. Прямо не знаю, сумею ли я оттянуть начало голосования…

– Но ведь без кворума голосовать нельзя, не так ли? Мне нужно всего десять минут. Попросите – неофициально – сенаторов поочередно покинуть зал группками по двадцать человек и прослушать то, что тому времени уже прослушаете вы. А потом пусть голосуют.

– Ваша просьба более чем необычна, господин министр, – все еще не мог решиться Даффилд.

– Только потому, что я обладаю более чем необычными доказательствами, – стоял на своем Коллинз. Хотя он и понимал, что, будучи членом кабинета, может проявить еще большую настойчивость, тем не менее помнил, как ревниво власти штатов относятся к посягательствам на свои права и полномочия. Поэтому он старался говорить как можно спокойнее. – Вы должны изыскать возможность ознакомиться с моими материалами. Неужели ничто на свете не может заставить вас чуть-чуть оттянуть начало заседания?