355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирвин Уэлш » Преступление » Текст книги (страница 9)
Преступление
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 00:06

Текст книги "Преступление"


Автор книги: Ирвин Уэлш



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

ДЕНЬ ТРЕТИЙ – 8 Только бы не девочка

Труди Лоу сидит в номере отеля, невидящим взглядом смотрит в телевизор и перебирает в памяти случаи из их «прошлой жизни», так она ее про себя определила. Несколько лет назад Рэй явился пьяный до бесчувствия и для прикрытия своей вины использовал щит из сырых, ничем не обоснованных обвинений. Она знала, где он был. Они поругались, и он выкрикнул: «Да у тебя о мужчинах представления, как у курицы!»

Сейчас «прошлая жизнь» вернулась. «А я-то думала, он изменился». Труди проглатывает далеко не свежую мысль, в висок стучит издевательское «курица».

Однако ярость, готовая перелиться через край, почему-то не переливается. Труди встает, ходит кругами по комнате, выглядывает в окно. Ярость загустела, не выплеснешь. И вот Труди снова в кресле, пропитанная ядом, отяжелевшая от яда, как от воды.

Когда они возобновили отношения, Рэй все прежнее списывал на кокаин. Но ведь «Анонимные наркоманы» подействовали. Их с Рэем новая совместная жизнь тянула на настоящее возрождение, ни больше ни меньше. Они ходили в тренажерный зал и на курсы французского, смотрели фильмы, активно занимались сексом, участвовали в пеших прогулках в горы, даже многодневных. Конечно, Рэева работа никуда не делась, но он вроде в нее с головой не погружался: работа и работа, правда, из тех, что всегда с тобой, и специфическая. А потом он снова стал пить. Все валил на убийство маленькой девочки и, конечно, на смерть отца и последовавшее за ней отчуждение от матери, сестры и брата. Однако, каковы бы ни были причины, пьянство остается пьянством. Оно повлечет за собой кокаин, а кокаин – случайные связи. И тогда их отношениям придет конец.

Да у тебя о мужчинах представления, как у курицы! В пустом номере отеля эта обидная фраза из прошлого отдается гулким, пронзительным эхом. Но ведь ее папа не такой, Труди помнит, как в Толлкроссе он держал ее ладошку в шерстяной перчатке, они стояли в очереди в кино, и все вокруг было серо-голубое от холода. Воспоминание столь объемное, даже запах тогдашнего отцовского одеколона, что, очнувшись, Труди ощущает разлад с собственным «я», словно переместилась в тело своей будущей дочери. Да и Рэев отец – добрый, достойный человек. Труди ковыряет кутикулу вокруг намзникюренных ноготков, сама себе дает по рукам. В голове одна-единственная мысль: предполагается, что у них с Рэем сейчас бурный секс. Они здесь для того, чтобы вернуть интимную жизнь в прежнее русло. У Труди переизбыток гормонов, близятся месячные, ей нужен Рэй. А Рэя нет.

Ей известно, с каким презрением он относится к ее работе; вспомнив о множестве услуг, благодаря которым бьется пульс целой страны, Труди внезапно находит способ превратить парализующий гнев в энергию. Энергия толкает ее в бар, но там пусто, и Труди не задерживается, выходит на улицу. Через несколько шагов ее осеняет: она вольна делать то же самое, что и Рэй, однако желания обходить местные бары ни малейшего, там галдят накачанные пивом мужланы, ни одна категория ей не подходит, от настырных юнцов до лысых любителей клубнички. На Линкольн-авеню Труди острее чувствует свой новый статус свободной женщины, ее внимание привлекают произведения искусства в витрине художественного салона. В салоне почти никого. Оригиналы дорого стоят, но вот репродукция на холсте, цена вполне приемлемая. Труди щурится, прикидывает, одобрит ли репродукцию Рэй. Вряд ли. Вот и повод для покупки. И тут приближается он.

В голове неразбериха голосов. Одним глазом удается зафиксировать белый потолок. Другой глаз не открывается, веки слиплись. Леннокс трет их пальцами; в ребра врезаются пружины видавшего виды дивана. На грудь наброшено покрывало. Он запутался в ночи, он получил несколько часов сна, больше похожего на обморок. Ночные события ломятся в череп. «Ты снова наделал дел», вступает в хор функция самобичевания. Сквозь линялое желтое кружево штор брызжет солнце; в виске пульсирует невралгия.

Труди.

Голоса. Это телевизор. Леннокс приводит себя в сидячее положение. Видит девочку, Тианну – она лежит на полу перед ящиком, пьет пепси из банки. Леннокс пытается встать. Преуспевает. Потягивается, разражается зевком. Сверху вниз смотрит на девочку.

Она поглощена мультиками, но следила за ним, пока он спал. Лицо у него было искаженное, будто он продолжал драться, только в снах. Храпел так громко, что пришлось прибавить звук. Не только чтобы слышать телевизор – ей хотелось разбудить его. Раскусить.

– А где все? – спрашивает Леннокс и отмечает про себя, что на ковре полно осколков журнального столика. Вчера он пытался навести порядок, но убрал далеко не все.

Черт, девочка-то босиком.

Она лежит на животе, уставилась в телевизор. На ней синие шорты и желтая майка. Видимо, оделась не подумавши: вон вся голень в кровоподтеках. На Леннокса даже не смотрит, отбивает ритм правой ногой о левую. Как будто Леннокса вовсе нет. Или вовсе нет, или он тут все время торчит, вот в чем вопрос, думает Леннокс.

– Где Робин?

– Понятия не имею.

Тианна садится, поворачивается к нему. На майке золоченая надпись «СУКА». Окидывает Леннокса взглядом, снова укладывается на живот.

Она не из тех детей, которых хочется приласкать, побаловать, отмечает Леннокс. Обходит квартиру. Никого. Пожимает плечами – дескать, а я что – и направляется к двери. Стоп. Он не оставит девочку одну, по крайней мере пока не выяснит, когда явится Робин. Что как вернется этот скользкий кусок дерьма?

Из головы не идет Труди. Волнуется ли она? Возможно. Вероятно. Вот успокоилась и стала думать: «Где-то сейчас Рэй?» Леннокс почти не в состоянии представить, что кто-то по нему скучает.

Но Труди, конечно, будет скучать. Она ведь его невеста. Он был болен. Он и сейчас болен.

Я на ночь не пришел. Что я наделал, так меня и так?

Моя киска – мои правила. Боже милосердный.

Нет. Труди обиделась. Может, она улетела домой ближайшим рейсом на Эдинбург, может, рассказала его семье – жалким остаткам его семьи, – что с ним снова случился срыв. Может, его уже полиция ищет! Или же Труди поехала к Джинджеру с Долорес.

Но девочку одну оставлять нельзя.

Это неправильно. Ее мать —...

– Ты часто бываешь одна? – Леннокс обращается к распростертой на ковре Тианне. Не дожидаясь ответа, начинает собирать битое стекло. Столик вызывает ассоциации со вчерашней ночью. Голова гудит, как осиное гнездо. Носовые пазухи и горло будто наждачкой почистили.

– Случается. – Она пожимает плечами.

– Когда мама вернется?

– А тебе-то что? – Леннокс готов одернуть девочку, но помимо упрека в ее голосе толика заинтересованности.

Леннокс оставляет стекло в покое, садится на диван. Пора уходить. Но что если Робин сдернула на другую вечеринку и забыла о дочери? Нюхни еще, сам забудешь обо всех и вся. А ведь Робин наверняка нюхнула на дорожку. Леннокс замечает пустую пачку из-под сигарет; ему становится тошно.

Он встает и направляется на кухню. В холодильнике осталось пиво, «Миллер», банок шесть. Ему нужно выпить. Только одну банку. Но пить при ребенке гадко. Гадко, потому что они все именно так и поступали. Топали к холодильнику – все, буквально все, кто бывал в этой квартире, в любое время суток. Леннокс видит их словно наяву. Прослеживает тропу от дивана, как зоолог – медвежий маршрут к реке, куда на нерест приплыл лосось. Леннокс хочет показать девочке, что это ненормально. Ясно же, в ее дом, в ее жизнь чередой входят мужчины с пивной отрыжкой, входят без приглашения. Если она привыкнет считать это нормальным, она и повзрослев будет обречена на мужчин с пивной отрыжкой, круглосуточной, ежедневной. А такие мужчины женщин до добра не доводят. Откуда им знать, где оно, добро?

Какое оно?

Итак, Рэй Леннокс варит себе кофе и ждет.

Ждет долго.

Минуты множатся, группами по пятнадцать наваливаются на звенящие нервы, предел прочности достигнут – и вот мучители упруго отскакивают, и тогда в носовой перегородке, в глазных яблоках бьется, ноет, сводит с ума загнанный пульс. Каждые четверть часа походят на растянутый во времени весельный взмах, Леннокс будто раб на давшей течь галере, тщащийся успеть, пересечь неспокойное море. Это епитимья за спиртное и наркотики, за то, что накануне они играючи разъяли пространство и время. Что теперь делать? Мысли медлят, прячутся друг за дружку.

Надо позвонить Труди. Вот и пластиковый ключ от номера в кармане. У Труди есть дубликат. Отдельно – визитка с адресом. Труди, наверно, сейчас крепко спит. Еще рано, 8:33, судя по электронным часам. Вряд ли Труди обрадуется, если он разбудит ее звонком. Что делать? Ему нет оправдания. Труди так и скажет: за твой поступок тебе нет оправдания. Я жду объяснений. У него есть причины, но изложение причин неизбежно переходит в попытку оправдаться.

Когда ты только повзрослеешь. Ему исполнилось тридцать пять. Половина земной жизни, если принять приговор древних насчет семидесяти отпущенных лет. Леннокс снова садится на диван, смотрит мультики. Кукушка-скороход в миллионный раз издевается над Койотом.

Тианна то и дело взглядывает на Леннокса. Она вставала с полу только раз – взять еще пепси. Незнакомый голос, заикаясь, как собравшаяся перегореть флуоресцентная лампа, излагает обстоятельства, приведшие Леннокса в эту комнату. Способность соображать постепенно возвращается и принуждает к действиям. Леннокс идет на кухню, шарит в холодильнике и шкафах.

«Ребенку позавтракать нечего, зато пива хоть залейся».

Леннокс снова садится на диван, наблюдает, как Тианна щелкает пультом. Она заметно нервничает, и дело не только в химической пепси.

«Идеальная невеста» брошена на полу. Леннокс медленно наклоняется, протягивает руку, мышцы как после дыбы. Читает о свадебном этикете. Кто-то будет у него шафером? На ум приходит старый друг, Лес Броуди – мальчиками они заключили договор. Качались на тарзанке у Колинтонского туннеля. Поклялись, что будут шаферами друг у друга на свадьбах, если, конечно, вообще женятся. А потом был тот случай, и больше они к Колинтонскому туннелю не приближались. Леса Броуди он много лет не видел, встретились они несколько недель назад, на похоронах Джона Леннокса. Когда Рэй все выплеснул, всё, что накопилось. «И правильно сделал, эти твари отца до инфаркта и довели. Хоть кто-то им правду сказал». Стоп, проехали. Он женится. Ему нужен шафер. Придется просить сослуживцев, больше некого. С Лесом все ясно, о Стюарте и речи быть не может. Пожалуй, он попросит Олли Нотмена. Основание? Вот оно: вероятность, что за Нотмена придется краснеть, ниже, чем в случае с остальными. Если, конечно, женитьба все еще в повестке дня.

Брючный карман оттягивает записная книжка Труди. Площадь и плотность прикосновения, как у живой Труди. Леннокс достает книжку, листает. Заметки лаконичные, в одно-два слова. Списки. Вебсайты. Почерк школьный, с сильным нажимом. Этот нажим словно Ленноксу на горло. Усугубляя удушье, листает дальше: несколько раз на странице написано «Труди Леннокс», «Л» и «о» такие же, как в «Лоу». Наверно, пора набрать ее номер, попробовать все объяснить.

Ничего не случилось.

Неправда. Случилось много чего. И явно еще не все, что могло.

Тианна отводит взгляд от телевизора, смотрит на Леннокса, будто собирается с духом. Ее нерешительность взрывает телефонный звонок, телефон на полу, оба, Леннокс и Тианна, подпрыгивают. Сверлят друг друга глазами. Каждый хочет, чтобы на звонок ответил другой.

– Это, наверно, твоя мама, возьми трубку, – говорит Леннокс, голос как у испуганного ребенка, он сам в шоке.

Тианна берет трубку. Только тут Леннокс замечает, что у девочки недостает переднего зуба. С этой щербинкой она выглядит как нормальный ребенок.

«А не как...»

– Со щербинкой она как нормальный американский ребенок. Героиня семейной саги. Лезут ассоциации с белеными заборами. Будь Тианнина мать из другого теста, она бы поставила дочке брекеты. Все детство и отрочество Тианну дразнили бы Ганнибалом Лектером, зато потом она светила бы рекламной улыбкой.

– Привет, милая... – Тианна рада слышать голос матери, но тон ей слишком знаком, мать бьет на жалость, сейчас начнутся извинения, а кончится все как всегда: «Детка, буду поздно, ложись спать, меня не жди». И хозяин небось заставит заразбитый столик платить.

– Привет, – отвечает Тианна. С точки зрения Леннокса, у нее будто гора с плеч свалилась. До сих пор девочка сидела нахохлившись, теперь уронила руки. На другом конце провода, однако, нервничают, если не сказать, паникуют, Ленноксу с дивана слышно. И голос знакомый. Тианна оглядывается на диван.

– Дяденька, который не по-нашему выговаривает? Да. Да, он здесь. – В одной руке у Тианны трубка, в другой – сам телефон, в глазах нетерпение.

Едва Леннокс берет телефон и трубку, Тианна с внезапной и тревожащей поспешностью исчезает в дверях.

– Алло.

– Рэй... это ты?

Голос Робин. Леннокс не ошибся.

– Я. А ты где? Мне надо...

– Рэй, скажи, Тиа в порядке?

– Да, вот мультики смотрела. Когда ты вернешься?

Робин снова перебивает:

– Тиа нас не слышит?

Леннокс подходит к двери, выглядывает. Тианны нет.

– Не слышит. Она, наверно, у себя в комнате...

Так, в третий раз перебила. Теперь Ленноксу понятно: напористость вызвана не столько кокаином, сколько отчаянием.

– Рэй, пожалуйста, послушай... – Мольба в сочетании с настойчивостью не предвещает ничего хорошего. – Я не могу долго разговаривать. У тебя есть бумага и ручка?

– Робин, у тебя все нормально?

– Нет, Рэй, не нормально. У меня все ужасно. Я пока не могу вернуться домой, а ты должен забрать из квартиры Тианну. Прямо сейчас! Слышишь? Прямо сейчас!

–Что случилось? Где ты?—Леннокс повышает голос, он зол, он для этой хабалки уже и так достаточно сделал. – Если ты влипла, давай в полицию позвоним. Ночью эти твои дружки...

– Нет! Рэй, обещай мне, обещай, что, не станешь звонить в по-ли-ци-ю. А то у меня отнимут Тианну, в приемную семью отдадут! Пожалуйста, прошу тебя, – голос хриплый, если не сказать придушенный, – не звони в полицию! Обещай! Поклянись!

– Ладно, не буду.

– Ты должен мне помочь. Ты ведь поможешь? У тебя есть ручка и бумага?

– Что надо сделать? – В дверях появляется Тианна, Леннокс, сложив пальцы щепотью, царапает воздух, но Тианна уже отпрянули, скрылась. Конечно, записная книжка Труди, вот и ручка на кольчатом корешке болтается. – Да, нашел. Что протисходит?

– Ты должен кое-куда отвезти Тианну. Прямо сейчас.

– Я? Как ты можешь оставлять дочь с первым встречным? – возмущается Леннокс. – Ты же ничего обо мне не знаешь!

– Рэй, я тебе доверяю, – поспешно шепчет Робин и на выдохе выдает адрес.

Ленноксу знакома категория мужчин, которым доверяет Робин, он немало таких за решетку отправил, все они умеют расположить к себе женщину. Как? Достаточно посмотреть на этих женщин, и все сразу ясно. Леннокс нехотя записывает адрес. Собирается повторить его, но тут раздается утробный звук, и дальше тишина, даже гудков не слышно.

Леннокса бросает в пот, в голове одна мысль – набрать 999, через секунду он соображает, что здесь надо набирать 911.

– Робин? – В горле внезапно пересыхает, голос обрывается.

За дверью дрожит Тианна. Леннокс ей видел сквозь щель, лицо застывшее, глаза бегают, пальцы стиснули трубку. «Может, он им всем скажет, всем – и змеюке Лансу, и борову Джонни, и злобной сучке Стэрри – чтоб убрались и оставили нас с мамой в покое. Давай, скажи им!»

Леннокс знает, что Тианна смотрит на него. Вдруг в трубке прорезывается новый голос.

– Алло. С кем я говорю?

–  А я?

С другого конца провода доносится спокойное:

– Это наш шотландский друг Рэй.

Ланс. Леннокс узнал бесстрастный тон. Ланс Диринг. Они разбили журнальный столик Робин. Точнее, столик хозяина квартиры.

– Да, это я. Где Робин?

– У нас тут небольшие проблемы, – невозмутимо отвечает Диринг. – Робин малость перебрала. Сам знаешь чего. А ведь у нее дочь. Разве можно, при ребенке-то? Я прав?

– Прав, – бормочет Леннокс. Голова идет кругом. Он смотрит на Тианну. Из-за двери видны только часть лица, одна рука и одна нога. Нижняя губка дрожит, конечности в гусиной коже.

– Не знаю, чем вы вчера в ванной занимались, – смеется Ланс. У Леннокса желчь подступает к горлу. – А правда, чего вы так долго не открывали? Старушка Робян совсем запуталась.

Ну и теперь у нее чертова куча проблем.

– А по-моему, запуталась не только и не столько Робин.

– Ладно, мы все малость запутались. Стол вот кокнули, – говорит Ланс Диринг, и Леннокс невольно щупает холодный металлический каркас и ножки. – Слышь, приятель? Давай без обид.

Леннокс не отвечает.

Диринг не спешит нарушить молчание. Ленноксу кажется, связь прервали, но тут раздается голос Диринга.

– Я скоро сам загляну. А пока Джонни пошлю, пусть у Робин меня дожидается.

– Ты рехнулся? Нет! Нет, я сказал! – рычит Леннокс. Тианна вошла в гостиную, села на диван, коленки подтянула к подбородку. Спутанные волосы падают на лицо.

– Старина Джонни вчера просто чуток побаловал. Снежку перенюхал, с кем не бывает.

– Я видел его баловство, – ровным голосом произносит Леннокс. – И если он еще раз приблизится к девочке, – Леннокс делает страшную ледяную паузу, – я отрежу его грязные яйца и ему же их и скормлю. И это будет последнее, что выродок съест в своей фебаной жизни, – шипит Леннокс. Сообразив, что Тианна все слышала, осекается и не смеет поднять на нее глаз.

– Полегче на поворотах, Рэй, приятель. Не дури.

– Я тебе не приятель, – выплевывает Леннокс.

Диринг говорит теперь на полтона выше, однако сохраняет полное самообладание.

– По-моему, ты вчера просто не въехал. Мне жаль, что между нами возникло некоторое недопонимание. Однако тебе следует узнать, что Робин – не женщина, а тридцать три несчастья... – Леннокс невольно подпадает под действие Дирингова благоразумия и хладнокровия. – Робин у нас проблемы просто притягивает. Я, пожалуй, слишком о ней пекусь, только и всего. Но теперь, похоже, и ты стал принимать ее интересы близко к сердцу.

Леннокс вспоминает о Джонни.

– О ком конкретно ты печешься, вот как вопрос стоит. Дай трубку Робин.

– Рэй, у Робин истерика. Ты же видел, в каком состоянии она вчера была.

– С ней дочь будет говорить, – напирает Леннокс. Тианна откидывает волосы со лба. – Давай сюда Робин.

– Я скоро сам буду. А ты бы, старичок, пока поостыл...

– Последний раз повторяю: дай трубку Робин или я иду в полицию.

– Отлично! – ухмыляется Ланс. Мысленным взором Леннокс видит, как он отходит от телефона, повышает голос – последнее действие рассчитано на Ленноксовы уши. – Слышала, ты, сука безмозглая? Рэй решил сделать то же самое, что и я, – он идет в полицию. Вместе с твоей дочкой!

– НЕ-Е-ЕТ! – Робин реагирует моментально, вопль разбивается о Ленноксову барабанную перепонку, как о щит; пусть, лишь бы Тианна не слышала. Крик замирает, рука, сжимающая трубку, совсем занемела. Леннокс не в силах расцепить покореженные пальцы. Со скрипом разгибает локоть, кладет мертвую трубку на рычаг. Раздается щелчок.

Тианнины глаза сверкают.

– Что случилось? Где мама?

Что ей ответить?

– Мама больна. В общем, ей нездоровится.

Из Тианны словно воздух выпустили. Она съеживается в кресле, смотрит в одну точку.

– Это из-за наркотиков? – В голосе никакого удивления, дескать, я так и знала. – Ей нельзя было нюхать кокаин.

– Что тебе об этом известно?

Тианна меряет Леннокса оценивающим взглядом.

– Ничего. А тебе?

– И мне ничего, – выдавливает Леннокс.

– Судя по тому, как ты сопишь и гундосишь, ты наверняка спец, – произносит Тианна. В ее голосе презрение искушенного существа. Леннокса коробит.

Он пробует отшутиться.

–  У меня насморк. Я же из Шотландии. Там климат не то что во Флориде.

Тианна снова откидывает волосы со лба, взгляд у нее ястребиный.

– Ага, конечно.    :

Леннокс чувствует себя последним мерзавцем.

– Скажи, а твоя мама... гм... раньше уже болела? Ну, в смысле...– Он не может заставить себя произнести «из-за наркотиков».

– Она недавно с лечения.

– А кто за тобой присматривал, пока она лечилась?

– Стэрри, кто ж еще.

– Разве у тебя нет бабушки с дедушкой? Мамины родители живы?

Тианна отрицательно качает головой и опускает глаза. Вспомнив Ронни Хэмила, Леннокс закрывает тему: некоторые дети терпеть не могут бывать у бабушек и дедушек.

– А Стэрри, Джонни и Ланс тебе не нравятся, так?

В Тианниных глазах ярость.

– Они говорят, что они мамины друзья. Только на самом деле никакие они не друзья.

Эта фраза убеждает Леннокса: надо как можно скорее уходить. Встречаться с Лансом Дирингом или Джонни ни малейшего желания.

– Ну, что делать будем? Ты голодная? – спрашивает Леннокс. Робин дала адрес. Если это недалеко, он выполнит ее просьбу, доставит девочку куда сказано. А потом вернется в отель. Помирится с Труди. Ляжет спать. Или на пляже поваляется, почему бы нет?

Труди. Боже милосердный, я так и не позвонил,

– Я не хочу здесь оставаться. – Их с Тианной чувства явно совпадают. – Я хочу к Чету.

– Кто такой Чет?

– Дядя Чет. Он клевый, – объясняет девочка. Ее улыбка наводит на мысли о способности детей за восхищением скрывать недоброжелательство.

Леннокс смотрит в записную книжку. Едва узнает собственный почерк. ЧЕТ ЛЬЮИС, «ОКЕАНСКИЙ РАССВЕТ», ПРИСТАНЬ «МАНГРОВЫЙ ПЛЯЖ», БОЛОНЬЯ.

Робин не дала телефон, но по крайней мере Тианна знает человека, который по желанию матери должен за ней присмотреть, и сама не против к нему поехать.

– У тебя есть телефон дяди Чета?

– Он должен быть в прихожей, на доске для записей.

Леннокс идет в прихожую. Смотрит на доску, холодеет: доска девственно чиста. Вчера вечером на ней живого места не было от имен и телефонов.

– Кто все стер?

Тианна шла следом, теперь переводит недоуменный взгляд с Леннокса на доску и обратно.

– Не знаю.

Леннокс вспоминает, как Олли Нотмен мыл доску на работе, широкими, размашистыми движениями возил губкой. Стер все. Конец расследованию. Имя БРИТНИ, написанное огромными заглавными буквами, исчезло навсегда.

При виде чистой доски в чужой прихожей Леннокс вот так же вздрогнул. Здесь, в Майами, по его спине побежали знакомые мурашки.

Как и положено полицейскому, он регулярно обследует места преступления на предмет писем, записок, чеков, счетов и прочего. Здесь ни единой улики. Ленноксу ясно: безалаберная женщина вроде Робин вытереть доску не додумалась бы. А вытерли на совесть, хоть и в спешке, пока они с Тианной сидели запершись. Диринг. Он последним уходил. На доску ему несколько секунд понадобилось, и еще несколько минут, чтобы вещи Робин собрать – он явно знал, где что лежит.

Тианна стала чуть поодаль. Ждет. Руки на груди сцепила.

– Так мы к Чету поедем?

– А сколько до него ехать?

– Не знаю.

– Пешком не получится?

Погасший взгляд показывает, что вряд ли.

– Давай для начала где-нибудь позавтракаем. Тогда и подумаем, что делать. Не знаю, как ты, а я голодный.

– Я тоже.

Леннокс смотрит на Тианнины голые руки. На желтую майку с непристойной надписью.

– Ты бы куртку надела. На улице, по-моему, не жарко.

И возвращается в гостиную за «Идеальной невестой».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю