Текст книги "Преступление"

Автор книги: Ирвин Уэлш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

– Извини, не рассчитал. – Он делает шаг назад.

Тианна, потирая плечо, криво улыбается.

Ленноксу неловко.

– Послушай, Тианна. Мне бы очень хотелось, чтобы ты на моей свадьбе была подружкой невесты. В Шотландии. Ты сделаешь это для меня? – Леннокс захлебывается собственными словами. Он с этой девочкой переступил черту, теперь подкупом занимается. Совсем как они. Как грязные извращенцы.

– Это было бы клево! – Тианна повизгивает, пританцовывает на месте. – У меня будет нарядное платье, да?

– Да... Я хотел сказать... если мама тебя отпустит.

– И я полечу на самолете?

– Ну да. – Леннокс соображает, каковы сентябрьские расценки на авиабилеты.

Тианна вскидывает ладошку, хлопает по Ленноксовой ладони: дескать, заметано.

– Ну да! – копирует она интонацию. – Рэй Леннокс, ты лучше всех.

Я не лучше всех, но я и не как они, думает Леннокс. Я никогда, никогда не буду, как они. Он надеется, что Тианна никогда не представит его в таком ключе. А вот клерк на ресепшене – запросто; Леннокса угнетает эта мысль, и вообще, незачем возбуждать подозрения. Всякий раз, как тело грозит дать слабину, гнусность ситуации пронзает Ленноксову грудь. Он – мужчина хорошо за тридцать, находится в мотеле, в чужой стране, с десятилетней девочкой, которая ему не дочь. Они уезжают без двадцати десять.

Уже сидя за рулем, Леннокс смотрит в зеркало и замечает, что виски у него поседели. Труди предупреждала: не стриги виски под машинку. Однако Ленноксу почему-то радостно. Вот он, подавленный, одинокий, зависший черт знает где, без успокоительных. Пожалуй, еще никогда он не был столь уязвимым. Ну, почти никогда. Но с ним оказалось существо, которое ему доверяет, и его сексуальность возвращается по мере того, как заканчивается действие лекарств. И тем не менее Леннокс знает: он скорее даст отрубить свой член, нежели применит его в отношении Тианны или любого другого ребенка. По иронии судьбы, неадекватное поведение девочки, ее горе помогли Ленноксу. Помогли понять: не важно, насколько низко он пал – существует черта, которую он никогда не пересечет. Планка невысока. Но она есть. Теперь он поможет девочке. Помогая ей, он поднимет собственную планку.

Леннокс ловит себя на мыслях о знакомых мужчинах; мужчинах, которых он привык называть друзьями. Некоторые из них бьют жен, другие пользуются услугами проституток, третьи ездят в секс-туры в Прагу, Киев, Бангкок. Что бы они сделали на его месте?

В считанные секунды тьма, как разлитые чернила, расплывается по небу, меркнет свет, желтый зигзаг раскалывает свод. От грома заложило уши, Леннокс включает фары. Обрушивается ливень, неистово выбивает на крыше автомобиля барабанную дробь. Дворники не справляются. Леннокс паникует, он готов съехать на обочину, однако ливень прекращается, словно там, наверху, кран закрыли. Над ними снова розовато-голубое небо.

Неизвестно, когда придет Четова яхта, но точно не в ближайшие полчаса. На повестке дня завтрак, сто седьмой фривей приводит их к очередному пригородному торговому центру, где полно разнообразных фаст-фудов. Тианна хочет завтракать в «Лучших в мире оладьях», Леннокс соглашается – «Лучшие в мире оладьи» с виду – наименее мерзкая забегаловка в этом Вавилоне предприятий быстрого питания.

Является официантка, мексиканка средних лет, в теле, свежая, румяная, ловкая.

– Вы готовы сделать заказ?

– Мне, пожалуйста, апельсиновый сок, яичницу из двух яиц, только не сильно поджаренную, тосты, бекон и кофе, – говорит Леннокс, сдерживая улыбку. Чувствует, что глаза заблестели. Официантка его возбуждает. Он смотрит на ее сильные бедра и прикидывает, какие слова срывались бы с его языка, окажись он между ними.

– Да, сэр, – прищелкивает языком официантка – видимо, уловила Ленноксовы флюиды. – А вам что, мисс? – вспоминает она про Тианну.

– То же самое.

Официантка уходит, вскоре идет назад с двумя большими бокалами апельсинового сока.

– Угощайтесь. – В голосе угроза.

Леннокс угощается. Такого апельсинового сока он в жизни не пил. Каждый вкусовой сосочек расцветает от соприкосновения с искрой флоридского солнца. Такой сок надо пить пинтами, двухсотграммовый стаканчик только раздразнит. Еда – переперченная йрянь, прямая дорожка к ожирению. Леннокс вяло ковыряет в тарелке вилкой.

– В Штатах никто не додумается свежего перчику намолоть, все из пакетов норовят. Никакого понятия о специях.

– Не ворчи, Рэй Леннокс, – произносит Тианна. Назвала его полным именем, совсем как Труди. – Зато хоть насморк твой шотландский начал проходить!

Леннокс невольно улыбается. Славно видеть ее веселым и довольным ребенком, а не кривляющейся нимфеткой, как вчера вечером, и не маленькой женщиной с непосильным прошлым, как сегодня утром.

– Флоридское солнце творит чудеса. – Леннокс поднимается. – Мне нужно в туалет. Сейчас приду.

Что конкретно ей известно? Сколько раз Робин болела «шотландским насморком»?

В туалете над писсуаром, на пластиковой панели, красуется слоган «СКАЖИ НАРКОТИКАМ НЕТ». Можно выстроиться с шеренгу и мочиться на полезную рекомендацию. Ленноксова моча посветлела, стала прозрачнее – освобождается от химии, которую ему прописали и которую он сам себе прописал. Опорожняя мочевой пузырь, Леннокс понимает, что ему необходимо опорожнить и кишечник, садится на унитаз, радуется: наконец-то получится. Над рулоном туалетной бумаги надпись:

КАК ОРЕЛ НАД ПРОПАСТЬЮ, НА ТОЛЧКЕ СИЖУ. МОЖЕТ БЫТЬ, ТЕХАСЦА ЧЕРЕЗ ЧАС РОЖУ.

По выходе из-за стола Леннокс не может сдержать довольной улыбки. Они возвращаются в автомобиль. Обгоняют груэовик-пикап с желтым баннером и стакером «Нажми на клаксон в знак поддержки наших войск».

– Не хочешь посигналить? – спрашивает Тианна. Лицо еена мгновение заливает солнечный свет, процеженный сквозь баннер.

– Нет. Не понимаю, что американские и британские войска забыли в Ираке. Вот иракские войска почему-то не пересекают наши границы и не сбрасывают на нас бомбы.

Несколько секунд Тианна обдумывает его слова. Затем поднимает взгляд, произносит ровным голосом:

– По-моему, плохо лезть к тому, кто меньше тебя, когда ты сам большой и сильный. Плохо обманывать слабого.

– Да, – отзывается Леннокс. В горле снова ком. Леннокс смотрит в окно, на баннер, трепыхающийся на здании церкви:

«Нет выше экстаза, чем религиозный экстаз».

Взгляд перемещается вверх. Там, вверху, в голубом небе, пушатся белые облака. Леннокс отмечает, что носовые пазухи почти совсем очистились. И похмелье определенно отступает. Сон хорошо сказался. Ленноксу больше не хочется ни нюхнуть, Нйдаже.выпить. Солнце заменило и кокаин, и алкоголь.

Они с Тианной слушают местную радиостанцию. Едут мимо стоянки салона подержанных автомобилей. До Болоньи уже недалеко. Снова передают «Алкоголь» Брэда Пэйсли.

Как раз когда они выруливают на пристань, причаливает яхта. Корпус у нее из черно-белого стеклопластика, а называется она «Океанский рассвет». Яхта не самая большая в гавани, но достаточно внушительная, навскидку около сорока футов. С капитанского мостика машут, Тианна отчаянно жестикулирует.

–Дядя Чет!

–Да неужто же это Тианна Мэри! – басом восклицает Чет. – Какими судьбами? – Подозрительный взгляд на Леннокса, снова на Тианну. – А где твоя малахольная мамочка?

– Приболела.

– Вот как? Скверно, – реагирует Чет, разворачиваясудно.

Появляется Дон Уинтер, помогает Чету пришвартоваться. Леннокс моложе и явно сильнее; ему кажется, что необходимо предложить помощь. Он делает шаг, медлит: Дон и Чет, по-видимому, знают свое дело. Дон хлопает Чета по спине, они хохмят, Дон, сославшись на необходимость позвонить, возвращается к себе в будку.

Вот и вали, думает Леннокс, глядя, как обнимаются Чет и Тианна. Объятие чисто дружеское, никакого сального налета. Успокоенный, Леннокс отворачивается. Белогрудая цапля камнем падает с высоты и взлетает с бьющейся рыбиной в когтях. Кажется, Тианне больше ничто не грозит. Чет – воплощение благопристойности. Все кончилось, девочка в надежных руках.

Эти руки принадлежат человеку лет под семьдесят, лицо у него мужественное, с правильными чертами, насколько позволяет видеть козырек фуражки. Он снимает фуражку, волосы сильно тронуты сединой, пострижены бобриком. Чисто выбрит; намечается второй подбородок, но серо-голубые глаза все еще с юношеским блеском. Чет не рисуется, от него веет мощью, стесняющейся самой себя. Ленноксу вспоминаются фильмы, где действие происходит в одноэтажной Америке. Впрочем, под медвежьей внешностью кроется энергичность, ждет только, чтобы подожгли запал. Леннокс не может определиться с Четовым происхождением и социальным статусом: выговор и манеры наводят на мысли о больших деньгах, а мускулистые плечи и плоский живот позволяют предположить, что Чет не чурается физического труда! Одет он в яркую рубашку, белые брюки и кроссовки. Рукопожатие как тиски.

– Чет Льюис.

Леннокс выдавливает свои имя и фамилию – в горле опять ком.

– Рад познакомиться, Леннокс, – басит Чет, явно не желая обращаться к Ленноксу по имени.

Смотрит в упор тяжелым оценивающим взглядом. ^1и от кого другого Леннокс не потерпел бы подобной дерзости, однако в сложившихся обстоятельствах она кажется полностью оправданной. Он излагает Чету обстоятельства бегства из Майами, умалчивает только о роде своих занятий. Страхуется по привычке.

Чет слушает внимательно. Он, похоже, адекватен, Тианна ему доверяет, однако Ленноксу необходима стопроцентная уверенность, вот почему он с радостью принимает Четово предложение посмотреть яхту. Пока они поднимаются на корму, Чет говорит:

– Очень вам признателен, что позаботились об этой юной леди.

Тианна заглядывает в каюты, повизгивает от радости. Чет понижает голос:

– Не поручусь, что видел этого подонка Ланса, но, сколько мне помнится, Робин о нем говорила. Мерзкий тип, он и иже с ним. Сама Робин славная женщина, только со своими... заморочками.

Леннокс строит гримасу, подтверждающую этот прискорбный факт.

– А как вы познакомились с Робин и Тианной?

– За это спасибо моей внучке Эми. Прошлым летом она целую неделю у меня гостила. Мы с ней гуляли в Попугайных Садах и там встретили Робин и Тианну. Девочки – они ровесницы – сразу нашли общий язык. Робин выглядела подавленной. Назавтра я пригласил ее с дочкой посмотреть яхту. Мы отлично провели время – девочки играли, мы с Робин разговаривали. Так дружба наша и завязалась, – улыбается Чет. В следующую секунду улыбка сползает с его лица. – Только, должен заметить, Робин всяких подозрительных типов буквально притягивает. Даже звонила мне неоднократно, жаловалась, плакала.

Леннокс кивает.

– Поэтому, если вам показалось, будто я вас в чем-то подозреваю, не обессудьте.

– Ваше поведение обоснованно. Я сам видел приятелей Робин.

– Здесь Тианна будет в безопасности. Я постараюсь выяснить, что на самом деле произошло с ее матерью. Только сейчас мне надо проверить верши на крабов и омаров, которые я поставил несколько дней назад. Их пора вытаскивать, а у меня совсем из головы вон. Не хотите ли выйти с нами в море? Это много времени не займет.

– Я бы с большим удовольствием, но мне надо назад в Майами-Бич.

По трапу поднимается Тианна, замирает на верхней планке. – Пожалуйста, Рэй, побудь еще, – просит девочка. – Ты на такой яхте никогда не плавал. Да, Чет?

– Солнышко, мне кажется, Леннокс очень занят.

– А сколько займет прогулка?

– Да не больше часа, – произносит Чет.

– Ладно, – с облегчением соглашается Леннокс. – Почему бы не посмотреть на Мексиканский залив. – Леннокс думает о Труди. Все как будто уладилось. – В конце концов, у меня отпуск.

– Твою мать! Вот это клево! – кричит Тианна и, увидев,как по пути на верхнюю палубу поморщился Чет, закрывает рот ладошкой.

– Тианна, что за выражения! – упрекает Леннокс. – Они свидетельствуют о недостатке фантазии и о бедном словарном запасе.

– Извини...

– Я имел в виду, не говори постоянно «клево».

– А про мать, значит, говорить можно?

Леннокс смотрит в сторону Чета, подмигивает девочке.

– В следующий раз попробуй сказать ФАШ. У меня на родине это проявление восторга. Расшифровывается как Футбольная ассоциация Шотландии. Ею-то мы и восторгаемся.

– ФАШ... – повторяет Тианна. В следующую секунду ее глаза вспыхивают. – А ты не шутил, когда звал меня в подружки невесты?

– Ну что ты, – подмигивает Леннокс. «Еще один момент, который надо с Труди согласовать».

Четово отвращение к ругательству, сорвавшемуся с Тиан-ниного язычка, достаточно явно, однако он успел остыть и ведет Леннокса на экскурсию по яхте.

– Это четыреста десятый «экспресс круизер». Хорош как для рыбной ловли, так и для прогулок в открытом море. Я не редко хожу на Карибы, а порой и на Ки-Уэст.

– Да, яхта у вас немаленькая.

– Сорок четыре фута.

Почти угадал, думает Леннокс. Они с Четом на корме, в окружении шезлонгов. Леннокс идет вслед за Четом, оказывается перед дверью, за которой расположены каюты. Поодаль от двери лесенка в рубку. Чет поднимается первым, показывает Ленноксу руль и спутниковые навигационные системы. Леннокс никогда не бывал на судне, если не считать полицейского баркаса, выполнявшего план-перехват старого парома «Красотка из Форса», снятого для частной вечеринки. На пароме искали наркотики. У Леннокса остались малоприятные впечатления, поскольку он тогда страдал от жестокой ломки.

Перед ними главная палуба, огражденная металлическими перилами. Над палубой три стеклянных люка, они обеспечивают естественное освещение. Еще два люка врезаны в потолок рубки. Снаружи над рубкой Леннокс замечает радиопередатчик с антенной и ящик с диском. Должно быть, тоже навигационные прибамбасы.

Хватаясь за перила здоровой рукой, Леннокс задом спускается по узкой дубовой лесенке. В каюте пахнет лакированным деревом и машинным маслом, однако запах только подчеркивает роскошь интерьера. Чет и Леннокс входят в кухню, отделанную дубовыми панелями, достаточно просторную, чтобы поставить еще и обеденный стол, оснащенную дорогими с виду приборами. Перемещаются в гостиную, всю в белой коже.

– Давно у вас эта яхта? – спрашивает Леннокс.

– Всего четыре месяца. Старая при покупке пошла в зачет новой. Брокер – мой друг, иначе где бы мне такую выгодную сделку провернуть.

– И все же наверняка яхта вам в кругленькую сумму обошлась.

– А вот это уже мое дело, – смеется Чет.

Не только твое, думает Леннокс, ты с любопытным занудой связался. Кухня не меньше, если не больше, чем в его литской квартире. Из кухни дверь в отдельные апартаменты, как пафосно именует их Чет, то есть в каюту под передней палубой. В апартаментах основную площадь занимают огромная кровать и телевизор с плазменной панелью, имеются дубовые шкафы в том же стиле, что и весь интерьер.

На другом конце судна меньшая каюта, с довольно низким потолком, поскольку прямо над ней – носовая зона отдыха. В этой каюте находятся кровать и скамья во всю стену, на которой вполне можно разместить на ночь ребенка и даже некрупных размеров взрослого.

– Впечатляет, – комментирует Леннокс, заглянув в ванную, где находятся умывальник, унитаз и душевая кабина. – По площади больше моей квартиры. Вы тут постоянно живете?

– Практически да, – сияет Чет. – У меня есть дом на берегу, но там я только вещи держу, ну и почту мне туда носят. Так, мы через полчаса отчалим, мне надо заправиться и у Дона в будке отметиться. Как я уже говорил, прогулка займет час, полтора часа – если мы остановимся перекусить. Вы точно не торопитесь?

– Не тороплюсь, – отвечает Леннокс, косясь на электронные часы. Еще рано, он решает позвонить Труди, сказать, что все в порядке, и тут его посещает другая мысль. – Тут поблизости есть интернет?

– Да, интернет-кафе, в нескольких кварталах от шоссе.

Леннокс сходит на пристань и устремляется к стоянке. Тианна бежит следом.

– Рэй, ты куда?

– Мне нужно найти интернет-кафе. Вернусь через полчаса. Прогуляюсь с вами, перекусим где-нибудь вместе. Возвращайся на яхту, жди.

– Хорошо, – произносит Тианна, пятится, прежде чем показать ему спину. – Рэй, ты ведь вернешься?

– Ну да! Только позвоню да узнаю, как там дела на Шотландском кубке. Не волнуйся, пончик!

– Ну да! – Указательным пальцем девочка постукивает себя по веку. – Сам ты пончик, твою мать! – И бежит по трапу.

– ФАШ! – хохочет Леннокс, следит, чтобы Тианна благополучно перебралась на яхту, залезает в «фольксваген». Морщится – обжег голый локоть о раскалившееся сиденье. Пово

рачивает ключ зажигания, включает кондиционер на полную мощность, отмечает разницу между промерзшим фургоном на краю эдинбургского кладбища. Каких-то два месяца прошло.

Интернет-кафе он находит без труда, регистрируется в фанатском форуме «Кикбэк». Тема все та же (целых восемнадцать страниц уже настрочили), а именно: можно ли назначать тренером футбольного клуба «Хартс оф Мидлотиан» человека, судимого за половую связь с несовершеннолетней.

Совет директоров поставил извращенца над командой. Говорят, у него огромный опыт.

Леннокс не может рассудить, правомерны или нет действия совета директоров. «Парень совершил ошибку. Если девчонке пятнадцать, ты педофил. Если шестнадцать – счастливчик. Даже не совсем так: ты счастливчик, если тебе самому двадцать. А если сорок? Парень знал, где грань. Повел себя вероломно. Но он ведь был далеко от жены, от семьи. Он был одинок. Каждый на его месте мог так ошибиться. Все ради секса, ради секса, ради секса...»

Леннокс вступает в параллельную дискуссию.

«Вот если честно, можно ли считать, что Скацел в субботу забивал «Килмарноку» из офсайда?»

Замечает, что в чате Безбашенный-в-Бордовом дискутирует на тему Крейга Гордона. И ответил, гад, Ленноксу.

«Ты кто такой, чтобы мое мнение критиковать? Фильтруй базар, приятель. А то ты уже на личности переходишь. Я бы на твоем месте поостерегся».

Кто этот урод?

Леннокс принимается стучать по клавиатуре.

«Я тебе не приятель. А ты гребаный козел. Что, достаточно близко к твоей личности?»

Затем Леннокс переходит на сайт «Би-би-си Спорт». «Хартс» сыграл вничью с «Абердином» на своем поле. «Селтик» проиграл «Клайду», кто бы мог подумать! «Хиберниан» будет играть с «Рейнджере», на их поле – кошмар под названием «Шотландский кубок», продолжение следует. А ведь неплохо начинали. Леннокс возвращается к «Кикбэку».

Этот кретин снова вышел на связь.

«Ты даже не представляешь, с кем имеешь дело. У меня полно нужных людей. Не расслабляйся. Мы тебя на раз-два отыщем».

Леннокса трясет от ненависти: недоношенный лузер и раньше на угрозах в Сети попадался.

«Я тебе время сэкономлю, я тебе сообщу, где конкретно меня искать. Сейчас я в Майами. В Эдинбург вернусь 21 января. 22 января, в час ночи, я буду в «Водке», в Шэндвик-плейс, одетый в черную кожаную куртку. Я даже сообщу тебе свое имя: Рэймонд Леннокс. Номер моего абонемента – 052, в Уитфилде[20]20
  Уитфилд – сектор трибун на стадионе «Тайнкасл», рассчитанный на шесть тысяч мест. Именно там находятся основные видеокамеры. Был открыт в 1994 году.


[Закрыть]. Уж напрягись, скажи, как мне тебя узнать, чтобы я тебе башку снес. Очень удивлюсь, если ты действительно рассекретишься. Ты и тебе подобные, у кого очко играет что-то конкретное сделать, все вы, как правило, четырнадцатилетние дев-ственники и прочие тормоза и живете со своими мамашами. Впрочем, сильно обрадуюсь, если ты меня разубедишь. Валяй. Сообщихвое имя и назначь встречу в тихом местечке. Пропустим вместе по стаканчику. На твой вкус. Свистни – себя не заставлю я ждать».

Некоторое время уходит на проверку и отправку. В тот момент, когда Леннокс собирается начать снова-здорово, встревает администратор сайта.

«Вы двое, вам не надоело? Остыньте».

Внезапно Ленноксов взгляд падает на часы в углу экрана. Он опоздал. Паника сдавливает грудь. Что если...

«Как я мог ее оставить! Надо было хоть убедиться, что все нормально. Но Чет вроде... Не факт, Кондитер тоже с виду адекватный! Сейчас они, наверно, уже далеко, девочка связана, брошена в трюм, а он правит прямо к логову извращенцев. А ведь она хотела плыть со мной. А я, идиот, я ее бросил!»

Рэй Леннокс швыряет на стойку, чуть ли не в лицо ошеломленному кассиру, двадцатидолларовую купюру и выскакивает из кафе.

15 Рыбка для друзей

Леннокс летит к пристани так, что шины дымятся, выруливает, паркует «фольксваген» максимально близко к яхтам. Хлопает дверью, несется мимо брокерской будки, сердце колотит по ребрам, во рту металлический привкус. «Бритни... Тианна... Я опять свалял дурака... яхта гребаная...»

Все они с виду одинаковые, эти символы богатства, переливаются радужно, как опалы, на темной воде, чистые до стерильности, до отвращения, хоть сейчас в операционную. В следующий момент Леннокс замечает знакомую фигуру, резко останавливается, уперев руки в колени, с шумом выдыхает. Чет здесь.

Яхта все еще на месте. На месте. Чет выходит из будки смотрителя. А Тианна...

Тианна на трапе, наблюдает за крупным пеликаном, что стоит, поджав лапу, на пирсе.

Чет первым замечает запыхавшегося шотландца.

– Леннокс, где вас носит! Мы ждем, ждем. Думали, вы от нас сбежали!

Уже зафиксировав явное облегчение на Тианнином лице, Леннокс соображает, что так и не позвонил Труди. Ведь и ехал-то ей позвонить, корит себя Леннокс, раскаивается запоздало, меж тем как его легкие возвращаются в привычный режим. «Знаешь, Рэй, я иногда думаю, что тебе «Хартс» дороже меня». У Труди хватило ума не повторять эту фразу после его отповеди: «Нет, мне «Хиберниан» дороже тебя». Шутка бородатая, передается из поколения в поколение, однако Труди ее не поняла. Может, у Чета на яхте есть телефон, обычный или сотовый; может, он разрешит позвонить.

Они отдают швартовы, на сей раз Леннокс участвует. Чет сообщает, что птицы, во множестве распластанные на шоссе и несущие дозор в небе, – черные грифы. Грифы медленно нарезают круги – и время от времени, всегда внезапно, обрушиваются на землю, Леннокс заворожен зловещим зрелищем. Чет протягивает гостю прищепки, дескать, прицепите бейсболку сзади к вороту.

– Старая матросская уловка, – объясняет Чет. – Знаете, сколько в этих волнах бейсболок и шляп похоронено?

Леннокс с благодарностью принимает совет. Они направляются к системе каналов, вместо того чтобы повернуть в открытое море.

– Так короче, – объясняет Чет из-за штурвала.

Они плывут мимо особняков с просторными застекленными верандами, с апельсиновыми садами, спускающимися кличным причалам. Вода густая, упругая, синяя с прозеленью, вдоль берега заляпана тенями разнокалиберных пальм – капустных, королевских и кокосовых. На мангровых деревьях расселись огромные пеликаны; Чет сообщает, что пеликанам легко держать равновесие, потому что они сами легкие. Леннокс снова думает о чайках, подбитых им и Лесом Броуди в приступах подростковой жестокости, которую не все способны изжить.

Ослепительный луч проникает под козырек бейсболки, жалит глаза; как резинкой, стирает подогнанные под символизм альбатроса чаячьи силуэты. Скоро способность видеть возвращается, птичьи крики и оперение теперь настраивают Леннокса на романтический лад, он жалеет, что с ним нет Труди, вот бы она порадовалась, как хорошо он справился. В Ленноксо-вых мыслях Эдинбург, орнитологу там не разгуляться – в основном чайки-помоечники, утробно воркующие голуби да писклявые воробьи, упруго, как воланчики, скачущие по сланцевым мостовым.

Чет Льюис рассказывает, как он и его жена Памела – она умерла два года назад – переехали во Флориду с Лонг-Айленда. Им всегда нравились морские прогулки, вот они и купили участок земли, построили дом. Правда, дом немного пострадал от Чарли, добавляет Чет. Леннокс, который в это время думает о кокаине, уже готов подтвердить: дескать, от Чарли многие пострадали, но вовремя спохватывается – Чет ведь имеет в виду

ураган.

Теперь Леннокс понимает: жизнерадостный и с виду крепкий Чет так и не свыкся со смертью жены. У него в душе пустота, выдаваемая невыразимой тоской, навечно поселившейся под веками.

Особняки с причалами и садами вскоре оказываются вытеснены мангровыми зарослями, заросли постепенно густеют,  уже скользит по мангровому болоту. Чет объясняет, что мангровые деревья живут за счет пресной воды. Добывают ее во время дождей, не разбрасываются росой, проникают корнями в подземные источники. Леннокс вздрагивает – всего в нескольких футах от яхты бросается в воду нырковая утка.

Вот они добрались до открытой воды. На пирсе толкутся рыбаки. Леннокс завидует их ни к чему не обязывающим приятельским отношениям, представляет их стареющими, толстеющими и не заморачивающимися на эти темы. Наверно, подобное благословение дается только старостью – когда силуэт смерти проступает четче, человек научается не обращать внимания ни на что, кроме солнечного света, своего «я» и своей способности дышать, вновь открываемой каждое утро. А может, эти рыбаки – страдальцы, их муки невидимы миру, смерть же на самом деле набрасывается, когда мы наконец осознаем тщетность противостояния. Ничего, с божьей помощью он скоро все выяснит. Впервые в жизни Ленноксу хочется приблизить собственную старость (в его понимании она ассоциируется с благодатью), хочется избавиться от желаний, эгоизма, забот, неуверенности. Отыскать пресловутый колодец и пить из него спокойствие, пить каждый день.

Тианна растянулась на надувном матрасе, на передней палубе, читает «Идеальную невесту». С ней Рэй и Чет, они плывут по морю, уплывают от Джонни, Ланса и остальных; только в самой глубине души ей тревожно. Нет, ни Рэй, ни Чет тут ни чем. Дело в самой яхте. Впервые в жизни на «Океанском рассвете» Тианну тошнит.

– Иди сюда, сейчас будем верши проверять, – зовет Чет. – Интересно, кто же нам попался?

  Тианна сползает на заднюю палубу, Леннокс протискивавшейся на сиденье рядом с Четом, будто собрался выполнять обязанности шкипера. Чет прибавляет скорость, мотор начинает тарахтеть, яхта стремительно скользит вперед.

Над ними белое, мутное полуденное небо. Леннокс смотрит назад, на пристань, уменьшающуюся, удаляющуюся, плавящуюся, отраженную прибоем. Белые яхты недвижны, стоят рядами, ни дать ни взять кроссовки в магазине спорттоваров. Стая ибисов скользит над заливом, словно самолеты в боевом порядке, попадает в просвет между облаков, самовоспламеняется – неземной белый огонь, мгновенная вспышка, искристый шлейф. Внезапно становится темно: это яхта проходит под плотными воронкообразными облаками. По словам Чета, поздним утром такие явления нередки. Чет глушит мотор – на яхту обрушивается потусторонняя тишина – и бросает якорь. Леннокс отслеживал навигационную систему и звуковой сканер, показывающие расстояние от корпуса яхты до морского дна. На всем протяжении пути от побережья Флориды до Десяти Тысяч Островов этот показатель порой не превышал одного фута и редко зашкаливал за тридцать.

Чет вытаскивает вершу. Он, похоже, доволен, что попались только омары и разнообразные крабы – паучьи, крабы-подковы, крабы голубые и кошельковые. Чет поворачивается к Ти-анне и Ленноксу, наблюдающим за его действиями, довольство смягчило дубленое лицо.

– Обычно лезет всякой твари по паре – и коньки, и кагалоны, и оболочники, и скаровые рыбы, и медузы. Раз в вершу даже ромбовый скат угодил. И откуда он тут взялся? Ромбовые скаты, по-латыни Raja, вообще-то в наших широтах не водятся.

Тианна указывает на Леннокса, заливисто смеется. Леннокс отвечает тем же. Чет в замешательстве, наконец прикидывает: это у них шутка общая, принимается глушить своих омаров и крабов, а недостаточно крупных бросает обратно в море. Когда с работой покончено, Тианна берет журнал и отправляется в каюту, а Чет заводит мотор. Яхта вспарывает морскую гладь. В поле зрения возникает нечто, скоро становится ясно: это остров.

Они приближаются. На правом берегу Мексиканского залива, рядом с новой пристанью и кондоминиумом, Леннокс различает то, что осталось от деревни. Чет правит мимо огней, входит в пролив без опознавательных знаков. Пролив ведет в гавань, где царит разруха. Полное впечатление затерянного мира. Проплывают старые деревянные дома и причалы, на переднем плане появляется ветхая шлюпочная мастерская с полусгнившими рыбацкими лодками и алюминиевым навесом, на заднем плане по склону карабкаются еще лачуги. Слева над холмом нависает новый кондоминиум, точно великан, готовый пожрать все, до чего дотянется.

Тианна вышла из каюты, в руке у нее единственная бейсбольная карточка, лицо озадаченное. Леннокс напрягается. Он хочет спросить о причинах, но нужно помочь Чету пришвартоваться. Завязывая свой конец каната, Леннокс видит, как Тианна вытаскивает из рюкзака остальные карточки и добавляет к ним ту, что принесла из каюты. Над мастерской зависла стая ибисов. Сверху, с дерева, морской ястреб верещит, как какой-нибудь попугай.

Продолжая напряженно думать, Тианна сходит по трапу на берег. Сжимает кулачок, покусывает костяшки. У Леннокса все внутри переворачивается. Нет, это воображение разыгралось. Он оглядывается. Отмечает: здесь теплее, чем в море.

По виду поселения ясно: дни его сочтены. Бар-ресторан,  деревянный, крытый жестью и выкрашенный серой краской, а также развалюшка местной администрации пошатываются на сваях. Бухта образует правильный полукруг, обнажающийся во время отлива. Дальний ее край теряется в густом тумане над Десятью Тысячами Островов, которые служат буфером между мангровыми болотами побережья Флориды и Мексиканским заливом.

Сам ресторан построен еще во времена рабовладельцев, сейчас отыскать самостоятельно подобное здание не легче, чем рыбное место. Все трое поднимаются по деревянной лестнице, Тианна тащится последней, мысли не отпускают ее. Чет говорит, остров благодаря пристаням уже фактически превратился полуостров.

– А что удивительного? Все дороги ведут к распланирован-кондоминиумам и пристаням с шикарными яхтами. Если не море, в такие богом забытые места только мусорные машишы и заворачивали бы. Вон их на суше сколько, поселков вдоль хайвеев – все едут, и никто внимания не обращает.

В ресторане тучная белая женщина приветствует их и усаживает за столик. Леннокс берет из ее рук ламинированное меню, сияющее всеми цветами радуги, и читает слоган на первой странице:

РЫБКА ДЛЯ ДРУЗЕЙ РЫБНЫЙ БАР-РЕСТОРАН

«Если бы морепродукты могли быть еще свежее, мы бы подавали их прямо на дне морском».

От названий рыбных блюд глаза разбегаются.

– Тианна, что тебе взять? – спрашивает Леннокс. Интересно, а сома здесь подают? Или вот красный луциан – что еще за зверь?

– Мне, наверно, курочку, – вяло отзывается Тианна.

Чет хмурится, кивает Ленноксу.

– Здесь курицу заказывать – святотатство, так и знай, юная леди. Боже мой, чему их только учат, в Алабаме-то...

Ленноксу хочется поддержать Тианну, но ведь Чет всего лишь шутит, опытом своим взрослым делится. Чет перехватывает Ленноксов неодобрительный взгляд; впрочем, он достаточно снисходителен, чтобы обижаться или выказывать смущение.