Текст книги "Тайны белых роз"

Автор книги: Ирина Захарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава 2

Отчитываться перед Советом всегда было волнительно. Пусть этих людей Винсент знал с рождения, но трепет перед Советом был впитан молодым поколением старой аристократии с самого детства. Вот только он давно не ребенок. Короткий вздох украдкой, чтобы перевести дух, и вперед. Совет должен знать все, до мельчайших фактов, ведь от их решения зависит будущее не только старой аристократии. Понять, что все очень серьезно, но не заподозрить младшего Файнса в призывах к религиозной войне. Нет, он совсем не хотел войны, но…

– При всем уважении, барон, – наконец подал голос Арчибальд Гордон, бывший глава королевской полиции. – Все сказанное вами – лишь догадки. У нас множество врагов, и церковь – не самый страшный из них.

Да, никто не хотел войны, и ради хрупкого, недолговечного, вынужденного мира, терпели. Несправедливость, притеснения, нападки церкви. Вот только по другую сторону баррикад терпеть не хотели. Да и зачем, ведь сила и власть на их стороне…

– Вы правы. Однако я не прошу нападать в ответ, я лишь хотел предостеречь. Пока расследование продолжается и убийцы разгуливают на свободе, мы должны оставаться настороже. Предупрежден, значит вооружен, не так ли?

– Мы поняли вас, Винсент, – поспешил вмешаться в конфликт, который еще даже не успел зародиться в чужих головах, Чарльз Беррингтон – глава Совета и хранитель архива старой аристократии. – Продолжайте расследование. Томас, – повернулся он к придворному ювелиру. – Предупредите всех. Пусть будут осторожнее.

Томас Грант чинно кивнул, достав из кармана инкрустированные золотом часы, чтобы сверить время и прикинуть, где может подвинуть запланированные дела и встречи, выкроив немного на поручение главы.

– Что ж, нам остается лишь положиться на ваш профессионализм, благоразумие и, чего уж там, везение, барон, – Арчибальд поднялся первым, тяжело опираясь на трость с серебряным набалдашником в форме головы добермана. – Держите нас в курсе.

Винсент украдкой выдохнул. Как бы там ни было, хоть решающее слово и оставалось за главой, а мнение оружейника имело немалый вес.

– Непременно, – заверил он. – Благодарю за доверие.

Благо Бейли-старший не смог присутствовать, буквально накануне отбыв из города по делам клиники, а то, как знать, все могло закончиться с перевесом в другую сторону. Александр Бейли, хоть и приходился матушке братом, был максимально далек от ее мудрой рассудительности. Холодный расчет и жуткое эго, вот чем он руководствовался в своих действиях.

Проводив членов совета взглядом, Винсент опустился в кресло, давая понять несостоявшемуся тестю, что их беседа еще не окончена. Он видел лишь один способ быстро и тихо проверить единственную на сегодняшний день очевидную версию, но ему требовалась помощь хранителя архива.

Чарльз кивнул, молчаливо предлагая подождать, пока он проводит визитеров. Оставшись в одиночестве, Винсент устало прикрыл глаза, стараясь успокоить сердце. Через пару минут рядом прозвучали тихие шаги, в комнату ворвался флер жасмина, и он осторожно поймал ладонь Элизабет, которая принесла чай.

– Присядь, – попросил он, отпуская по первому требованию, как дикого, пугливого зверька, которым девушка отнюдь не являлась. – Давно тебя не видел.

– Не ты ли сказал, что не хочешь меня видеть? Что жалеешь о предложении руки и сердца? – холодно поинтересовалась девушка, тем не менее опустившись в кресло напротив, удерживая спину идеально ровно и глядя куда-то в сторону.

– Что только не сорвется с языка в пылу ссоры, – передернул плечами Винсент, пряча поглубже чувство вины. – Ты тоже не скупилась на слова. Помнишь?

Лично он помнил каждое, как бы сильно ни хотелось забыть.

Элизабет прожгла его взглядом глаз цвета голубого льда и сердито поджала нежные губы. Тонкие изящные пальцы собрали в кулак ткань простенького домашнего платья, выгодно оттеняющего светлые локоны, ниспадающие на плечи.

– Не я не явилась к алтарю в день собственной свадьбы, – голос ее зазвенел от возмущения, но она справилась с эмоциями и медленно выдохнула. – Если у тебя все, я пойду.

Порывисто поднявшись, Элизабет, не оглядываясь, направилась прочь из гостиной, оставляя несостоявшегося супруга в одиночестве. Если бы не гордость, доставшаяся от предков, и воспитание, тщательно вбиваемое гувернантками, она бы стремительно выпорхнула в проем двери, но нет. Замерев у самого порога, выплюнула пожелание доброго дня гостю и поспешила прочь, едва не налетев на возвращавшегося отца. Чарльз, конечно, все понял, но они оба предпочли сделать вид, будто ничего не случилось. Не время для “семейных” разборок…

– У нас нет времени выслеживать фанатиков, сотворивших такое с Крейвеном, – после непродолжительного молчания, которое, однако, грозило затянуться, констатировал Винсент.

– И что вы предлагаете? – спокойно поинтересовался граф Беррингтон, сделав глоток чая, прежде чем раскурить трубку. И у Винсента запершило горло при воспоминании о крепости сорта табака, которым его угощали однажды.

– Навязать им собственные правила игры, разумеется, – усмехнулся он, делая осторожный глоток. Он предпочитал несколько иные горячительные напитки. – Мы временно перевезем интересующие их бумаги в мой особняк.

На краткий миг повисло молчание, нарушаемое лишь механизмом больших настенных часов, выполненных в готическом стиле, как и сам особняк.

– Нет, – подавившись затяжкой, выдохнул мужчина, едва смог прокашляться. – Нет-нет-нет. Это даже не обсуждается. Я не собираюсь рисковать вашей головой, не думайте даже!

– Да ладно вам, Чарльз… Я же буду не один. Как только над моей жизнью нависнет малейшая опасность, их немедленно схватят.

Да и сам он далеко не Адам Крейвен, сможет за себя постоять. Винсент опустил чашку на блюдечко, и фарфор зазвенел, слишком громко, чтобы не выдать эмоций гостя.

Беррингтон поджал губы, заметив, что, когда он обещал оторвать Винсенту голову, выражался фигурально.

– Несомненно, – улыбнулся барон, выйдя из короткого спора победителем. – В противном случае, я не сидел бы сейчас в этой уютной гостиной…

– Я готов оказать любую посильную помощь.

Серьезно и, как показалось Винсенту, немного обреченно кивнул Чарльз. Его было даже жаль, но отступать Файнс не собирался:

– Достаньте три билета в цирк.

– Что? – вопросительно изогнул бровь Беррингтон-старший, не находя, на какую полочку поместить неожиданную, неуместную, выпадающую из хода рассуждения деталь.

– В город приезжает знаменитый цирк. Билеты разобрали за месяц. Достаньте три, – не спустил барон улыбки с губ.

Чарльз Беррингтон нахмурился, определенно чувствуя себя обманутым в лучших чувствах. Естественно, чего же еще, кроме шуток и плутовства, можно ожидать от беспутного отпрыска древнего уважаемого рода?

– Вы не ошиблись? – уточнил он, возвращаясь к трубке и делая жадную затяжку. И вот как после этого не приравнять табак к наркотическим веществам? – Наверное, вы хотели попасть на выступление восточных танцовщиц в “Черной орхидее”?

Винсент засмеялся:

– О, это был бы незабываемый вечер, – не стал он отрицать пристрастий, о которых знал весь высший свет. – Однако, боюсь, ни ваша дочь, ни моя племянница не оценят сие заведение по достоинству.

– Винсент! – предупреждающе зарычал Чарльз, сжимая в пальцах подлокотники кресла, напрягаясь, кажется, всем телом. Все еще достаточно силен, чтобы, при желании, воплотить угрозы в жизнь. – Что вы задумали?

– Бросьте, Чарльз, – Винсент же наоборот расслабленно закинул ногу на ногу, передернув плечами. – Это просто цирк. Юным дамам не помешает немного легкомысленных развлечений. Кроме того, с ними ведь буду я.

– Вот это меня и беспокоит…

Барон лишь тихо засмеялся в ответ и поднялся на ноги. Сказать в свое оправдание было нечего. Да и не собирался он оправдываться. Только пожал ладонь Чарльза на прощание и покинул кабинет.

Чуть сбавил шаг, проходя мимо второй гостиной, краем глаза заметив девичью фигурку, склонившуюся над вышивкой в модных нынче красно-черных тонах. Выбившийся из прически локон золотился в тусклом свете свечи, а нежная губа была прикушена от старания. Облаченная в нежно-розовое домашнее платье с кружевными передником, она как никогда была похожа на юную фею, исполняющую желание послушных и старательных детей, сказки о которой иногда писала для многочисленных племянников и других младших родственников. На мгновение залюбовавшись, Винсент покачал головой и поспешил прочь, стремясь как можно скорее покинуть старое поместье.

В голове крутилось только две мысли: где, черт возьми, голова Крейвена и хорошо бы напиться, но последняя оказалась с сожалением отвергнута, едва он увидел возле экипажа знакомую фигуру, тонкую и хлесткую, будто веточка, облаченную в форму полисмена, не сидящую по фигуре настолько, что она казалась снятой с чужого плеча. Хейлер получал так мало довольствия на местное отделение полиции, что отстроил себе уже третий особняк в горах…

К неудовольствию Томаса, он не смел отогнать наглеца, смолящего сигарету. А потому Винсенту пришлось спасать положение.

– Есть мнение, будто курение вредит юным организмам, – посетовал барон, бесшумно подобравшись к юноше со спины и заставив в ужасе подпрыгнуть, подавившись горьким дымом.

– Милорд… – в голосе Уильяма Барретта просквозила нотка укора. Прокашлявшись, он посмотрел на не маленький еще окурок и с сожалением выбросил его в урну. – Я узнал, что вы просили.

Он буквально светился, вручая свернутый вчетверо листок с именами и адресами.

– В экипаж, – мягко, но бескомпромиссно потребовал Винсент, едва почувствовал приближающийся дождь. Скользнул взглядом по именам в списке. – Как вы меня нашли?

Все же Старая Столица отнюдь не предместный городишко на четыре улицы.

Скрывшись от посторонних глаз в полумраке салона, оставаясь с собеседником наедине, Барретт виновато опустил взгляд.

– Инспектор Хейлер велел приглядывать за вами. Сейчас моя очередь, милорд, – бедняга не знал, куда себя деть.

Барон вопросительно изогнул бровь, через мгновение усмехнувшись:

– И что же вы ему доложите, мой друг?

Тот рискнул бросить на собеседника быстрый взгляд:

– Что вы обедали со своей невестой? – предположил он, и бледных щек коснулся очаровательный невинный румянец. Не иначе его уже успели просветить относительно похождений кумира…

– Ну, пообедать я не успел, но старшему инспектору об этом знать совершенно не обязательно, – Винсент мельком взглянул на карманные часы и подарил юноше улыбку. – Однако вполне могу разделить трапезу с вами. Вы голодны, молодой человек?

– О да, милорд, – слишком искренне для полисмена, признался тот. И как его угораздило выбрать именно эту профессию? – Для меня это честь.

– Мне, безусловно, приятно, – мягко кивнул барон, – но все же, Уильям, будьте осторожнее. Я боюсь, ни ваши коллеги, ни тем более начальство не оценят сих порывов.

Винсент твердил это юнцу каждый раз, но тот, кажется, все пропускал мимо ушей. Впрочем, лишнего тоже не болтал, зарекомендовав себя верным и надежным человеком, которому барон вполне мог предложить место, если бы не нуждался так в информаторе из полицейского участка. Как ни крути, а для сыщика в мире существуют лишь две ценности: время, которого всегда не хватает, и информация.

Дождь, барабанящий по крыше экипажа, казалось, отбивал чечетку на воспаленном разуме, пробуждая очередной приступ мигрени. И Винсент невольно обрадовался тому, что принял решение отобедать дома. К тому же, появись они с Уиллом вместе в каком-нибудь заведении, это породило бы множество вопросов.

Чуть позже, уже поднимаясь по ступеням особняка, Винсент заметил, что нужных аптекарей не так много и это не может не радовать, с чем Уильям не смог не согласиться. В холле, легким движением скинув плащ на руки дворецкого, барон распорядился подать обед.

– Проходите в гостиную, Уильям, – предложил он. – Я сейчас подойду.

Впрочем, понятие оказалось растяжимым. Чтобы приготовить все необходимое для их маленькой операции, требовалось время. Например, написать рецепт, подделав подпись семейного доктора, и определиться с препаратом.

Наконец появившись в гостиной, Винсент усмехнулся, застав юного Барретта на самом краешке обитого черным бархатом дивана, как если бы мебель умела кусаться. Засмотревшись на хорошенькую юную горничную, сервирующую застеленный черной же скатертью стол, тот не услышал шагов по ковру и снова едва не подпрыгнул.

– О, Великий! Уильям, вас здесь никто не съест, – тихо засмеялся Винсент, по-дружески потрепав юношу по плечу. Да, вот так вот по-простецки, но его не видел ни строгий отец, ни жеманная матушка. Их осуждение более никогда бы не ранило его. Качнув головой, направив на путь истинный завернувшие не туда мысли, опустился в кресло напротив гостя и заговорщически улыбнулся. – Или вы верите в страшные сказки про дома старой аристократии?

Барретт смутился, словно застуканный за чем-то непристойным, и сконфуженно улыбнулся в ответ, смахнув русую челку, упавшую на лоб:

– Меня пугали ими с младенчества, и я до ужаса боялся ходить мимо, даже днем, – признался он в детских страхах, которые теперь казались недостойными. – Но потом я познакомился с вами, милорд, и более не верю в россказни про кровавых монстров.

– А если я все же один из тех самых монстров? – поинтересовался Винсент, пока горничная подавала трапезу. – Ведь зло бывает привлекательно.

– Шутите? – и все же выражение лица Уильяма стало задумчивым, он отвел взгляд, посмотрев в окно дома, который, по легенде, стал последним пристанищем многим людям, что пропадали в округе на протяжении лет. Качнул головой. – Нет, хороший человек не может оказаться злом.

Винсент покачал головой. Наивное дитя. Впрочем, смущать и пугать гостя еще сильнее не стоило, и барон, заметив, что жизнь слишком непредсказуема и многогранна для подобных утверждений, перевел разговор в более профессиональное русло. Подавая пример, приступил к трапезе.

– Не стесняйтесь. Баранина под чесночным соусом сегодня удалась на славу. Но все же, вернемся к нашим аптекарям. Собирая информацию об этих господах, вы не натыкались на их связи? Например, с представителями церкви?

Бедолага подавился, посмотрев на покровителя круглыми глазами.

– Милорд… С чего такие подозрения? – от растерянности он даже отложил приборы.

Внутренне Винсент поморщился, но как ни в чем ни бывало продолжил трапезу.

– Боюсь, не только вы выросли на старых страшных сказках, Уильям.

– Но они же божьи люди, – посмел возразить Барретт, виновато гоняя вилкой по тарелке кусочек мяса. – Разве не грешно подозревать их в подобных деяниях?

– Божьи люди… – Винсент усмехнулся. – Они и воины Божьи. Но время гонения ведьм и еретиков давно прошло. И куда грешнее и несправедливее упустить убийцу, скрывающегося за священным одеянием.

На некоторое время в малой гостиной повисло молчание. Гость ел медленно, точно ему претило, имея с хозяином дома разногласия, прикасаться к угощению. А может, непростые думы унесли его далеко отсюда?

– Вы считаете, Крейвен не последняя Белая роза, что может пострадать от их рук? – неожиданно выстрелил вопрос, одновременно с тихим звоном вилки, опустившейся в пустую тарелку.

Винсент на мгновение замер, поднеся бокал белого вина к губам, но затем, все же сделал глоток, уточнив:

– “Белая роза”? – вопросительно изогнул он бровь.

К лицу собеседника прилила краска, которую он тщетно попытался скрыть, склонив голову:

– Простите, милорд, – выдохнул он, сцепив пальцы на коленях. – Так в народе называют старую аристократию.

– Вот как… – усмехнулся Винсент, одним глотком допивая вино, чтобы затем подняться на ноги. – Идемте, мой друг, у нас много дел. Не хотелось бы, чтобы кто-то срезал еще одну розу…

Барретт согласно кивнул, поспешив следом. Послушно нырнув в салон черного экипажа, указал на второй номер в списке, который уже имел прежде дело с местной церковью, снабжая необходимыми лекарствами. Разумеется, не в качестве благотворительности. Почему бы ему не приготовить для них и нечто особенное?

Винсент доверился юному полисмену. Да и не бегать же по аптекам города самолично?.. Крейвен, конечно, был уникален и незаменим, но не настолько. Внутренний голос, почему-то очень похожий на голос Артура, назидательно заметил, что Винсент ведет себя недостойно, но Файнс-младший лишь качнул головой, прогоняя лишние мысли.

– А мы не спугнем его, если начнем задавать неудобные вопросы? – неожиданно спросил Уильям, когда экипаж свернул на необходимую им старую, но чистенькую улицу, как и многие в городе идущую под уклон. Горы, что же вы хотели? – Может, лучше устроить засаду?

– У нас нет времени уговаривать Хейлера выделить людей, – отозвался Винсент, задумчиво смотря на залитую дождем улицу.

– И как вы намерены поступить? – поинтересовался Барретт.

Файнс лишь усмехнулся уголком губ. Достав из кармана плаща пузырек с прозрачной жидкостью, прихваченный из дома, осушил одним махом, тут же закашлявшись и смертельно побледнев. Дыхание потяжелело, тело пробил пот. Барретт немедленно оказался рядом, чтобы помочь, но Винсент жестом остановил панику, кивнул, предлагая спутнику следовать за ним.

Открыв дверь, звонком колокольчика известившую хозяина лавки о визите клиента, они прошли в чистенькое помещение, напоенное запахами лекарств, среди которых преобладал запах валерианы. Пройдя к широкой дубовой стойке, стену за которой до самого потолка закрывали одинаковые шкафчики, хранящие от солнца и сырости склянки и порошки, барон вытащил из кармана листок и, жутко кашляя в платок, протянул молодому мужчине. Сын хозяина или нанятый фармацевт? Ознакомившись с рецептом, тот лишь сочувственно покачал головой:

– Боюсь, мы не только не продаем, но и не изготавливаем аммарген такого вида. Могу я предложить вам что-то другое?

– К сожалению, нет, – едва слышно выдохнул барон, вновь заходясь в надрывном кашле. Казалось, еще немного, и он выплюнет на прилавок не только обед, но и легкие. Наверное, стоило сделать концентрацию поменьше…

– Вы не знаете, где можно найти подобное? – вклинился Уильям, придерживая Винсента под руку, опасаясь, что покровитель просто свалится от бессилия. И был не так уж не прав.

– Точно не скажу, но… Спросите в аптеке Питерсена, говорят, они готовы делать препараты по индивидуальному заказу.

– Благодарю, мы так и поступим.

Очень осторожно, как если бы барон страдал не от аллергии, а от хрупкости костей, Барретт вывел его на улицу и усадил в экипаж. Отыскав нужный адрес, вручил мальчишке-кучеру. Захлопотал вокруг, обеспокоенно поинтересовавшись, какую дрянь милорд выпил.

Барон засмеялся и тут же закашлялся, согнувшись пополам, так что в итоге с трудом смог сделать вдох, напугав несчастного Барретта своим видом и платком, который быстро спрятал в карман. Взамен вытащил ампулу и, вскрыв ее, осушил. Рванул ворот рубашки, облегчая вдох.

Отдышавшись, чуть улыбнулся:

– Ничего страшного, Уильям. Просто немного перебрал с концентрацией аллергена. Так что всегда будьте внимательны. А то доведете себя до отека дыхательных путей… А лучше вообще не рискуйте. Мне будет жаль потерять вас.

Облегченно вздохнув, Барретт охотно закивал, заверив, что вообще не имеет склонностей к наукам. А посему, ему придется искать иные пути для достижения цели. Выглянув в окно, отметил: подъезжают. Еще немного, и они узнают, кто травил Крейвена серебром.

– Возможно ли, что убийца не имел к этому отношения?

– Думаете, кто-то пытался его отравить, а другой уже отрубил бедняге голову? – задумчиво переспросил барон Файнс, убирая челку с взмокшего лба.

– Я не исключаю подобную версию, – кивнул Уильям. – Если Крейвен был не самым приятным человеком, он многим мог насолить.

Винсент кивнул, не отрицая подобного поворота. Когда экипаж остановился возле нужного здания, буквально втиснутого между двумя громадами доходных домов, нахмурился: несмотря на проливной дождь, обитая медью дверь аптеки оставалась приоткрыта. Чутье сыщика не предвещало хороших новостей, и рука нащупала рукоять револьвера. Покинув салон, игнорируя настойчивые осадки, Винсент быстро, но осторожно преодолел отделяющее его от высокого крыльца расстояние. Выждав несколько секунд, сделал знак Барретту.

– Я пойду первым, а вы прикроете мне спину.

Тот серьезно кивнул, сжимая в ладони табельное оружие. Он явно был недоволен, но ослушаться приказа не смел, а потому прокрался следом.

Дверь жалобно скрипнула под аккомпанемент дверных колокольчиков, впуская незваных гостей в богатую аптеку. Деревянный пол был безжалостно залит водой. Из лужи в лужу… Барон недовольно поморщился – идти бесшумно не имело ни смысла, ни возможности. Покачав головой самому себе, тихо двинулся вглубь помещения, пропахшего спиртом и горечью лекарств, забивавших все остальные запахи. В спину дышал Уильям, не отходя ни на шаг. Миновав длинную стеклянную стойку, в свете сильных ламп демонстрирующую лучший товар лицом, и полки со всевозможными снадобьями, многие из которых, судя по надписям, приходили кораблями из восточных стран, они заглянули за прилавок из красного дерева и стекла, но там никого не оказалось.

– В подсобку.

Несколько мгновений, пока они спускались по лестнице, в душе теплилась надежда, что хозяин просто надолго оставил магазин без присмотра. Могло случиться все, от распахнутой порывом ветра двери до шустрого вора, не оставившего после себя следов. Однако тело, ничком лежащее на полу, убило даже воспоминания о ней.

Нахмурившись, Винсент опустился на колено, чтобы, не стягивая перчаток, осторожно повернуть голову несчастного к тусклому свету небольшого подсвечника. Горло аптекаря было варварски разрезано, будто пилили тупым ножом. Ну, по крайней мере, голова осталась на месте. Хотя Винсент не мог сказать точно, имела ли место попытка ее отделить. Определенно лишь одно – орудие преступления не имело ничего общего с орудием убийства Крейвена. Может, Барретт прав?

Поднявшись, барон Файнс осмотрелся, но в подобной обстановке и Великий бы ничего не рассмотрел, должно быть.

– Уильям, сходите в зал, принесите светильник, помощнее. И не затопчите следы.

– Да, милорд! – кивнул спутник и поспешил прочь, оставив барона наедине с почившим.

Маленькое полутемное помещение, заставленное деревянными ящиками, насквозь пропитанное горьким запахом лекарств, медленно, но верно наполнялось еще одним запахом. Тяжелый, металлический с нотками тошнотворной сладости, тот стелился подобно хлору по деревянному скрипучему настилу, зажимая Винсента в тиски. Он буквально чувствовал, как сильные щупальца, вынырнувшие из лужи, медленно оплетают ноги, заставляя цепенеть, поднимаются выше, портя одежду. Оставляют на коже омерзительные белесые следы. Зажмурился, дабы не видеть. Вот только горячее склизкое щупальце сдавило горло, перекрывая кислород.

Винсент уже был близок к тому, чтобы лишиться чувств, когда на лестнице послышались шаги. Он хотел предостеречь Барретта, но с уст слетел лишь глухой хрип.

– Милорд?

Свет проник в помещение раньше юного протеже, и тварь, которая пыталась завладеть телом, нехотя отпустила. В тот миг, когда в проеме показался Уильям, последнее из щупалец скрылось в увеличившейся в размерах луже крови. Рука против воли накрыла горло в запоздалой попытке защитить.

– Вы в порядке, ваша милость?

Кровь шумно стучала в висках, не позволяя мыслить здраво, хотя бы понять, что от него требуется, поэтому барон лишь интуитивно кивнул, отшатнувшись от тела.

– Душно… – посетовал он, не отводя взгляда от лужи.

Барретт продолжал говорить, кажется, он успел бегло осмотреться и не обнаружил свидетельства грабежа. Следы вели к стойке, а оттуда сразу в подсобку. Где, естественно, хранилось самое ценное и то, что выдавали по рецепту, например, опиум и морфий.

Забрав светильник, Винсент снова осмотрелся, обойдя тело, скользнув взглядом по опустевшим местами полкам, по разбросанным по полу упаковкам и шприцам. Наклонившись, поднял двумя пальцами использованный, и с губ слетело бранное словцо.

– Вот и ответ, мой юный друг, – сделал он вывод. – Грабитель приходил за опиатами. Питерсен привел его сюда, но отдавать препараты отказался. Попытался выбить из рук нападавшего нож, однако проиграл эту схватку, – барон указал полисмену на изрезанные ладони аптекаря. – Но во время драки неудобно резать горло… Скорее всего, их было двое, услышав шум драки, тот, что караулил вход, зашел со спины и…

Барретт, в принципе согласный с такими выводами, хотел было вставить свою ремарку, но осекся на полуслове, заметив, как опасно пошатнулся барон, и едва успел поймать его, уберегая от падения.

– Ваша милость! Что с вами?!

Винсент нашел в себе силы слабо улыбнуться:

– Ничего. Думаю, нам следует выйти на воздух, тут слишком тяжелый дух.

Когда они покинули место преступления, оборвавшего едва ли не единственную ниточку, ведущую к убийце, он отослал юношу в полицейский участок. Следовало не только сообщить об убийстве, но и доложить об их присутствии, чтобы сразу исключить возможные вопросы, которые лишь породят массу проблем и отвлекут от дел.

Подождав, пока Барретт скроется из вида, барон обессиленно привалился к стене, запрокинув голову и подставляя лицо потокам ледяного дождя. Капли кололи подобно льдинкам, но вдруг что-то закрыло его от этого холода. С трудом приоткрыв глаза, Винсент увидел обеспокоенного Томаса, который держал над ним широкий зонт.

– Домой, Томас. И поскорее.

Позволив проводить себя до самых дверей экипажа, Винсент тяжело откинулся на спинку сидения. Пока еще где-то очень глубоко, зарождался противный озноб, но вызван тот был отнюдь не простудой. Он пытался отвлечься, перебирая в мыслях детали дела, которые могли бы дать новые подсказки или навести на след убийц. Да, отчего-то версия Барретта прочно засела в мозгу. Однако мысли ускользали и путались.

Судорожно вздохнув, Винсент устало потер лицо ладонью, недовольно скривившись, и резкими движениями сорвал с ладоней влажные перчатки, не в силах сдержать жуткую дрожь. Дорога в особняк показалась вечностью, как и всегда, когда он забывал вовремя принять лекарство. Выбравшись из салона с помощью Томаса, обреченно посмотрел на ступени. И зачем их столько?.. К счастью, верный помощник оставался рядом, готовый прийти на помощь в любую секунду.

Едва Винсент перешагнул порог собственного дома, силы оставили его окончательно, и он позволил дворецкому стянуть плащ, только немного ослабил шейный платок, который душил, мешая дышать.

Слуга недовольно нахмурился, помогая и вовсе избавиться от аксессуара, раздраженно окликнул кучера, задержавшегося у двери.

– Томас! Что ты там застыл?! Проводи милорда в покои!

И снова последовали ненавистные ступени. На свою постель Винсент рухнул совсем без сил, с трудом сохранив сидячее положение. Не прошло и минуты, как Генри скользнул к хозяину, подав на маленьком подносе пузырек с густой алой жидкостью и бокал вина. Благодарно кивнув, барон осушил заботливо откупоренный пузырек, чтобы тут же сделать щедрый глоток алкоголя, запивая ужасный металлический привкус. Облегчение выдохом сорвалось с губ, прокатываясь по телу волной тепла, и он виновато улыбнулся хмурому дворецкому.

– Ну не могу я таскать его с собой при моей работе… – неловко попытался он оправдаться, словно нашкодивший отрок, но Генри это ни капли не впечатлило.

– При всем уважении, ваша милость, это, – указал он на пузырек, – не литровая бутыль. Ваша фляга с виски вполне может потесниться в кармане.

– Довольно, Генри, – мягко осадил Винсент слугу. – Я ценю твою заботу, но нас и так зовут кровавыми монстрами, ни к чему эпатировать и лишний раз раздражать публику.

Поджав губы, дворецкий послушно кивнул.

Допив вино, барон оставил бокал на кофейном столике и поднялся, чувствуя, как возвращаются силы и хорошее расположение духа. Сейчас казалось, он готов свернуть горы, а уж раскрыть убийство… Но дворецкий мягко осадил его, зарубив на корню порывы.

– Вы продрогли, милорд. Я приготовлю вам ванну, а после вы отдохнете. Эффект после нарушения режима временный. Вы же знаете…

Пришлось признать и смириться с необходимостью на несколько часов остановить бурную деятельность. Зато у него появилось время спокойно подумать, а вода, источающая благовония, стимулировала мозг. Да, в чем-то Генри прав, неплохо иметь лекарство под рукой, чтобы не доводить себя до состояния, когда голова не работает и ты начинаешь допускать промахи. Винсент скривил губы, только сейчас подумав о журнале учета, который наверняка вел Питерсен, или о рецепте, что можно было найти в бумагах. Не так и много прошло времени…

– Вам дурно, милорд? – обеспокоенно поинтересовался слуга, намыливая мочалку.

– Нет. Все хорошо, не стоит беспокоиться.

Вот только дворецкого слова не убедили, и он внимательно следил за своим господином, помогая ему омываться. На что барон чуть улыбнулся, качнув головой: для Генри он так и остался ребенком. Непоседливым проказником, который вечно находил приключения на свои многострадальные коленки и ходил в синяках. И, конечно, обожал химичить в лаборатории отца, что не всегда заканчивалось благополучно, и совсем не потому, что он плохо знал предмет.

– Я напишу записку, ее надо будет незаметно передать Барретту.

– Как прикажете, ваша милость, – мягко отозвался дворецкий, помогая барону ополоснуться и выбраться из ванны, заворачивая в огромное мягкое полотенце. – Тем более, полиция уже наверняка добралась до журнала.

Генри. Служба Валентайну Ибрайтесу, чью стезю Винсент выбрал еще в детстве, стремясь подражать дяде, не прошла для посвященного даром, развив чутье сыщика. Возможно даже, не будь он верным дворецким, Генри мог бы составить Винсенту конкуренцию, став вторым, частным, сыщиком Старой Столицы.

Уже на полпути к спальне, Винсент почувствовал, как накатывает знакомая слабость, граничащая с полным бессилием, а потому не стал откладывать свои планы. Когда Генри оставил его в одиночестве, откинулся на подушки, прикрывая глаза. Коснулся пальцами шеи, до сих пор не в силах избавиться от ощущения горячего склизкого щупальца, сдавливающего горло. Отчаянно потер нежную кожу пальцами, пытаясь стереть фантомные ощущения. Нет. Все же не стоит нарушать режим.

Покачав головой самому себе, Винсент зарылся лицом в подушку и накрылся сверху одеялом, повинуясь детской привычке, которую так ненавидела матушка. Интересно, она хоть что-нибудь любила? Кого-нибудь? Горькая мысль растворилась в липком мареве сна.

Разбудило его мягкое прикосновение к плечу, но барон дернулся, выныривая из тьмы к свету. Генри даже не вздрогнул, давно привыкнув к беспокойному сну хозяина.

– Ваша милость. Конверт от Чарльза Беррингтона, – доложил он. – Посыльный сказал: срочно.