Текст книги "Тайны белых роз"

Автор книги: Ирина Захарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Директор нервно перекрестился, шепча имена святых, Винсент же лишь сдержанно заметил что-то о сквозняке. Поспешил увести внимание от неприятного инцидента, упорно игнорируя холодок, поселившийся в ладонях:

– Где расположилась труппа? Мне необходимо изучить личные вещи несчастной.

Глава 3

К счастью, гостиница, где специально для иногда приезжающих артистов держали ряд комнат, находилась в соседнем переулке. В город изгнанников, где то и дело встречались следы их былого величия, а по темным углам таилась ересь, попасть было непросто, выехать без разрешения – невозможно. Но кем бы ни были изгнанники, они были важны для короля, а потому он старался баловать их, подобно тому, как непоследовательный родитель старается держать детей в строгости, но и сам не выдерживает, подавая сладости прямо в угол, где стоит нашкодившее дитя.

За быструю и совсем не аристократическую пробежку по улице, барон даже не успел намокнуть, изысканно ругая противную морось, которую он, пожалуй, променял бы на хороший дождь. В гостинице уже знали о случившемся, потому ему оказалось достаточно лишь представиться, чтобы попасть внутрь.

В скромном съемном номере, расположенном на втором этаже справа от старой, но хорошо сохранившейся лестницы, не было и тени индивидуальности, хотя девушка жила здесь уже несколько недель. Не то, чтобы Винсент рассчитывал, что Тиана расставит кактусы на подоконниках, но…

По словам директора, глотательница огня внезапно оплатила номер отдельно, хотя обычно делила комнату с кем-то из других девушек цирка. Кажется, его самого интересовал финансовый вопрос. Помог таинственный поклонник? Возможно. Только вряд ли они встречались здесь – все равно, что выйти на центральную площадь.

Качнув головой самому себе, Винсент запалил несколько свечей и приступил к обыску, что в такой чистой комнате не представляло труда. Вещи были аккуратно разложены в широком комоде: все только самое необходимое. Ничего интересного.

Только белые розы. Стояли в вазе на столе, засушенными лежали в шелковых мешочках меж очень скромной закрытой одежды, служили закладками в книгах, лежащих на письменном столе. Томик стихов и женский роман, авторства… Элизабет? Да, точно. Ее псевдоним.

Усмехнувшись, проведя пальцами по имени автора, Винсент присел на край тумбочки, стоящей возле как бы двуспальной, но слишком узкой для этого звания кровати.

Открыл книгу на произвольной странице и тут же попал на сцену расставания влюбленных, драматичной и слезновыжимательной настолько, что это было даже неприлично.

“ – О, Эндрю… – выдохнула Лира, сжимая в побледневших от напряжения пальчиках лацканы его сюртука. – Давай сбежим. Вместе.

Ледяной промозглый ветер пронзал насквозь ее хрупкую фигурку, грозясь то ли насквозь заморозить, то ли и вовсе сдуть с этого ужасного пирса, где она навсегда прощалась с ним. С возлюбленным, по которому так болело сердце, к которому рвалась душа и который уходил от нее туда, за океан, чтобы исчезнуть навсегда. Она смотрела с надеждой, силясь найти ответы, один из которых пронзил ее ножом:

– Уходи, Лира, –  выдохнул он, безжалостно отцепляя ее пальцы от своей одежды, едва переборов себя, чтобы не согреть их в своих ладонях, не украсть ее, любовь всей своей жизни, и не увезти на другой конец мира, туда, где их не достанет ее отец. Вот только он достанет их даже за границами миров”.

Неужели ее читательницам, – право слово, он не мог представить мужчину, читающего нечто подобное – действительно нравилось? А самое страшное – это нравилось Элизабет. И на что она растрачивала свой талант…

Чуть скривив губы, Винсент мельком взглянул на объем книги. Где-то одна четвертая. Впереди было еще страниц триста душевных терзаний и драм. И, конечно, все закончится прекрасно и все будут счастливы, переженившись. Элизабет любила подобное. Его же такое завершение историй все больше раздражало. Свадьба все портит – все украшает смерть.

Отложив книгу, Винсент открыл ящик стола, содержимое которого было все так же минималистично, если не сказать аскетично. Письменные принадлежности, записная книжка и аккуратно подвязанная белой атласной лентой стопка черных конвертов.

Вытащил ее, чтобы небрежно сорвать ленту и начать изучать короткие, но эмоциональные письма с признаниями в любви и требованиями встреч. От письма к письму накал страстей повышался: между строк читался праведный гнев, а безупречные линии письма начинали напоминать морскую волну. И пусть незнакомец не оставлял подписи, идеальный острый почерк был Винсенту хорошо знаком. Поджав губы, барон убрал пачку писем во внутренний карман плаща и, нервным движением затушив свечи, поспешил прочь.

Томас еще не вернулся, а потому Винсент поднял воротник и зашагал вверх по залитой водой улице. Брусчатка под ногами была невыносимо скользкой, но любой житель Старой Столицы в дождливую погоду вел себя как заправский эквилибрист – город, построенный в столь уникальной местности, словно зажатый между горным массивом и буйным морем, просто не оставлял им выбора.

Иногда, возможно, не уследив за временем, проведенным в опиумных курильнях, понатыканных по городу едва ли не чаще, чем булочных, приближенные к мэру люди высказывали идеи, одну безумнее другой, что ландшафт города стоило бы немного сгладить. Видимо, таскать свои трехсот, а то и четырехсот фунтовые туши вверх по бесконечным лестницам и покатым подъемам становилось им не под силу. Благо совладать со сверхпрочной горной породой, тоже.

Возможно, Великий, вырубивший из этой породы сердца небесных светил, снисходительно посмеивался над их бессилием. Возможно, их предки, построившие этот город, брезгливо кривили губы, из Тьмы следя за их потугами. Но факт оставался фактом – никто не смог приручить этот материал. Все, что им оставалось – ломать голову над загадками прошлых веков и терпеть этот немой укор собственной никчемности. Последний, возможно, только чудился им.

Вечер уже сменялся ночью, в окнах загорался свет, прохожие скрывались в домах, прячась от дождя, темноты и опасностей, что таилась в ней. По-прежнему преследуемый странным ощущением, посетившим его в цирке, он несколько раз оглядывался, но не заметил ничего, даже краем глаза. Не иначе игра воображения, вызванная недосыпанием и очередным срывом режима.

Добравшись до особняка Кэмпбеллов, казалось, упирающегося шпилем одинокой башни в нависшие низко над городом чернильные тучи, надеясь пробить брешь для солнечных лучей, Винсент остановился у ступеней. Проверив наличие в кармане писем, тяжко вздохнул. Слишком тяжелый разговор для и без того насыщенного дня…

Дверной молоток в виде скворца чуть скрипнул, намекая, что неплохо бы его и смазать, но задачу свою все же выполнил, и уже через минуту на пороге появилась озадаченная и чуть напряженная горничная – никто не любит поздних гостей. Не к добру это. Знала бы она, насколько…

Проигнорировав поползновения прислуги забрать плащ, Винсент встряхнул мокрую челку, отмахиваясь от девушки, будто от надоедливой мухи. Поспешил подняться, минуя как широкие лестницы, так и узкие коридоры, стены которых украшали фамильные портреты. Все они сливались в один. И не то, чтобы Винсент бежал так, что картинка перед глазами внезапно оказалась смазанной – просто все Кэмпбеллы, сколько бы поколений их не разделяло, были на одно лицо. Мужчины, во всяком случае.

Преодолев последнюю крутую винтовую лестницу, замер, на мгновение прикрыв глаза, справляясь с головокружением. Резкий подъем… А может, просто густой запах благовоний сшибал с ног.

В Святилище время остановилось, казалось, еще столетия назад. Сейчас оно оставалось ровно таким, каким его описывали многочисленные исторические опусы, выходившие из-под пера Беррингтонов.

Небольшое помещение, пропитанное пряными ароматами и увитое белыми розами, будто бы растущими из стен, освещало лишь темно-фиолетовое пламя, поддерживаемое в медных чашах по обе стороны от алтаря. Где-то под сводчатым потолком тихо поскрипывали подвешенные на тонких цепях позолоченные птичьи клетки. Как символ оков, в которых все они жили…

Покачав головой, Винсент вытянул из высокой вазы срезанную белую розу и мягко подступил к блондину, преклонившему колено перед алтарем. Эван Кэмпбелл тихо и истово шептал молитву за ушедших.

Словно сошедший с одного из портретов, он имел мягкие светлые, чуть вьющиеся волосы, глаза цвета беспокойного моря в обрамлении пушистых, отчего-то темных ресниц, чуть пухлые губы и мягкие черты лица. Легкий будто перышко и звонкий, как весенний ручей – такое он создавал впечатление еще в детстве и со взрослением не огрубел ни на йоту, ни телом, ни душой.

– Думаешь, твои молитвы смогут помочь несчастным вернуться? – тихо спросил Винсент, тем не менее обрывая нежные лепестки, прежде чем мягким движением бросить их в ритуальную чашу.

– Нам не дано возвращать мертвых, Винсент, хотя наши родители и пытались, – мягко отозвался молодой учитель изящной словесности, тяжело поднимаясь с небольшой шелковой подушечки, которую подкладывал под больное колено. Также взял розу, чтобы отдать лепестки в дар пламени второй чаши. – Я лишь прошу за тех, о ком больше некому просить. Адам был последним в роду…

– Только ли за Адама, Эван? – хмыкнул Винсент, вытащив из кармана пачку писем и небрежно кинув их на алтарь, прежде чем принести в дар последние лепестки, что, мгновенно вспыхивая, не оставляли после себя даже пепельной пыли.

Кэмпбелл недоверчиво поднял связку, и узнавание явственно отразилось на бледном, красивом лице:

– Откуда они у тебя? – пальцы скользнули по бумаге, хранящей письма, компрометирующие Эвана Кэмпбелла, пылкости которого неожиданно хватило не только на проповеди для юных аристократов.

– Я имел несчастье стать одним из свидетелей последних минут жизни Тианы Хэндстен, – тихо отозвался Винсент. Едва успев придержать за локоть внезапно смертельно побледневшего жреца, мысленно чертыхнулся. Уж кем-кем, а гонцом, приносящим ужасные вести, он становиться не собирался. Вот только слухи, обычно расползавшиеся по городу со скоростью грязевого селя, внезапно изменили своим привычкам.

Мягко, но уверенно высвободив руку, Эван расправил плечи, словно убеждая то ли себя, то ли Винсента, что он в порядке. Хрипло спросил:

– Во время представления? – получив в ответ утвердительный кивок, отступил к стене, чтобы медленно опуститься на кованный табурет, также увитый цветами. Металлическими. – Я умолял ее бросить опасное занятие и… Но она лишь смеялась над моими страхами.

Вряд ли отдавая отчет своим действиям, он сорвал ближайшую розу, не обращая внимания, что ранит руку.

Едва слышно вздохнув, Винсент покачал головой. Преодолев разделяющие их два шага, опустился перед Эваном на колено, дабы вложить в его ладонь платок, немедленно пропитавшийся кровью.

– Эван… Я не знаю, как это объяснить… – он осекся на мгновение, даже понимая, сказать необходимо. – Она вспыхнула как факел. Возможно, кто-то подстроил несчастный случай, но… Мне кажется, я что-то видел.

Несколько бесконечных мгновений Эван Кэмпбелл смотрел будто сквозь него, Винсент даже не был уверен, что услышан. Но вот окровавленные пальцы сжались, стискивая ткань в кулаке.

– Видел? – нахмурился собеседник, пытаясь подняться, но лишь тихо зашипел от боли в колене. – Сущность?

– Не знаю, – качнул головой Файнс, помогая кузену подняться на ноги. – Я видел лишь тень. Где-то на грани восприятия. Даже не уверен, что это имело место быть. Идти можешь?

Тот коротко кивнул, мыслями находясь далеко от Святилища, и прихрамывая направился к выходу, отчего-то повторив, подобно приговору: Адам не оставил наследников. Он хотел увидеть место трагедии лично, проведя необходимый обряд, и, как бы ни хотелось Винсенту уложить Эвана в кровать, напоив травяным успокаивающим чаем, он не посмел отказать. Слишком глубоко отложились в голове старые легенды, передающиеся из поколения в поколение. Страшные сказки… Возможно, оставившие после себя черное пятно на песке арены.

В амфитеатре не было даже охраны, а преодолеть ограждение, выставленное полицейскими, не составило никакого труда. Запалив свечу, Винсент помог кузену пробраться ближе и опуститься на колено подле застекленевшего песка. Поджав побледневшие губы, Эван осторожно коснулся его пальцами, судорожно вздохнув. И чуть вздрогнул от гневного окрика помощника инспектора, выросшего буквально из-под земли:

– Что за чертовщина, барон?! Кого вы притащили?

– Не забывайтесь, Ричардсон! – раздраженно рявкнул Винсент в ответ, закрывая кузена спиной. – Не хотите, чтобы здесь находились “посторонние”, так дежурьте на месте, а не ухлестывайте за циркачками! Там снаружи тип какой-то топчется, лучше бы его проверили.

Пристыженный, помощник инспектора оглянулся на дверь, ведущую в безмолвствующий холл, еще раз смерил взглядом Кэмпбелла и, посоветовав ничего не трогать до его возвращения, поспешно вышел.

– Давай, Эван, у тебя есть минут пять, – поторопил барон, проводив Ричардсона взглядом.

Повернувшись к Кэмпбеллу, увидел, что тот уже чертит на песке символы, чтобы через пару мгновений рассечь себе ладонь и уронить на причудливый симметричный рисунок пару тяжелых алых капель. Те тут же расползлись по рисунку подобно змеям, в процессе меняя цвет на чернильный. Запах серы резко ударил в нос, и Винсент закашлялся, пропустив момент, когда кровь вспыхнула и погасла, оставляя после себя пепел с идентичным запахом. Собрав его и растерев в пальцах, Эван нахмурился.

– Осадка быть не должно, – пробормотал он себе под нос. Стерев подошвой рисунок, уничтожая следы, поднявшись на ноги, потянул Винсента к выходу. – Никогда не думал, что эти книги действительно нам пригодятся…

Кэмпбелл двигался с такой прытью, будто и не получал никогда травму, свалившись с дерева, на которое они полезли за самыми вкусными грушами, теми, что были на самой верхушке дерева, конечно. Поджав губы, Винсент поспешил следом, чувствуя, как противно болезненно кольнуло сердце. Шанс ошибиться становился все меньше и меньше, а ошибиться он хотел, как никогда в жизни.

За четверть часа, которые они пробыли в цирке, на улице разыгрался настоящий шторм. Ветер бил в лицо острыми каплями дождя, казалось, готовый всерьез пронзить случайных прохожих насквозь. Зонт, что Эван прихватил из дома, не спасал совершенно, и им оставалось лишь безнадежно кутаться в отчаянно тяжелеющие плащи и шагать в сторону особняка.

Дом встретил их светом высоких окон и теплом, в которое хотелось упасть, как в горячую пенную ванну, но угроза, нависшая над всеми, не позволила расслабиться ни на мгновение. Скидывая насквозь мокрую верхнюю одежду, Винсент краем глаза уловил на лестнице движение прежде, чем услышал встревоженный женский голос:

– Дорогой, что происходит?

Разбуженная не то их возней, не то предчувствием, присущим большинству женщин, в холл, придерживая рукой живот, спустилась глубоко беременная баронесса Кэмпбелл.

В домашнем мягком темно-фиолетовом платье с завышенной талией, она казалась какой-то мягкой, уютной… Быть может, дело было в резком контрасте между прежней Джульеттой – тонкой и точеной, со скулами, о которые можно было порезаться, и этой – с округлыми формами и очаровательными щечками-персиками, как сказала бы Элизабет. И Винсент склонен был с ней согласиться.

– Прости меня, Джульетта, пришлось ненадолго украсть твоего мужа, – виновато улыбнувшись, ответил Винсент, опережая хозяина дома, который мог и прифыркнуть на супругу, не справившись с нервным состоянием.

Баронесса тихонько вздохнула и, осторожно спустившись с лестницы, расцеловала старого друга в обе щеки.

– Насквозь промокли… – посетовала она и крикнула в сторону комнат прислуги. – Кикки! Подай травяной чай и сухую одежду господам!

Нервными движениями стягивающий плащ, Эван на супругу даже не взглянул. Пришлось крутиться самому, отправив разнервничавшуюся бедняжку обратно в постель, заверив, что на сегодня прогулки окончены и им просто надо разобрать кое-какие бумаги. Потому, переодевшись, они удалились в небольшой, но уютный, светлый кабинет, закрыв дверь на ключ.

Пройдя за изящный дубовый стол, на котором ровными стопочками высились книги и документы, Кэмпбелл отодвинул портрет их общего предка, обнаруживая в стене нишу, хранящую металлический сейф. Подобную новомодную вещицу с мудреным зубчатым замком, реагирующим на определенное количество поворотов целого ряда шестерен, Винсент видел только у мэра и еще в столице, куда его личным распоряжением вызвал его величество.

Поддавшись с мнимой легкостью, тяжелая дверца, содержащая в себе около сотни фунтов стали, открыла взору полки, уставленные тяжелыми старинными фолиантами, некоторые из которых насчитывали бесчисленное количество лет.

Надев мягкие перчатки, Эван вытянул с полки один из талмудов, опутанный цепями и замками так, словно тот готов был кинуться на хозяина подобно озверевшему псу. На самом же деле, надежные запоры хранили от посторонних глаз содержащуюся в книге информацию, а ее саму от покушения.

Отомкнув их все, по-прежнему не произнося ни единого слова, Эван открыл бестиарий. Кончики пальцев едва ли касаясь посеревших от времени страниц, покрытых слоем тончайшей вековой пыли, заскользили вниз по строкам, оставленным витиеватым почерком предка. Губы беззвучно шевелились, повторяя отдельные слова, вырванные из контекста. Винсент давно успел допить остывший чай, когда скольжение вдруг прекратилось.

Последний глоток встал поперек горла, и Винсент болезненно прокашлялся, прикрывшись ладонью. Сморгнув выступившие слезы, хрипло спросил:

– Что-то нашел?

Не поднимая взгляда от исписанной страницы, Эван вздохнул, нервно потерев бровь:

– Из-за смерти Адама печать ослабла и к нам пробралось одно из существ низшего порядка. Посмотри, его же повадки?

Он повернул книгу к кузену, позволяя заглянуть в святая святых своего рода.

Натянув вторую пару перчаток, Винсент отринул присущий ему научный скептицизм, что был хорош для церковных баек и смертных суеверий, но никак не в такой ситуации. Осторожно коснулся страниц, чтобы скользить пальцами по буквам, не в силах избавиться от ненавидимой родителями привычки, которой он то и дело грозился подпортить бесценные книги, хранившиеся в библиотеке отца.

“Попелави – небольшое полуэфемерное существо низшего разряда.

Относится к энергетическим вампирам, однако в отличие от остальных представителей группы, он быстрый маневренный хищник, который убивает свою жертву перед тем как “выпить” ее.

Как и всех существ Древней Тьмы его привлекает Наша энергия.

Внешне представляет собой небольшой организм, сокрытый в клубах дыма, на которые может распадаться во время побега. Передвигается быстро, в тени, увидеть его очень трудно из-за его сути, однако можно заметить боковым зрением”.

– Да, похоже, – согласился Винсент. Бросил быстрый взгляд на кузена, который отошел к залитому дождем окну, сцепив пальцы за спиной. Думал ли Эван о том же, о чем подумалось ему? Осторожно прикрыв книгу, вложив на нужной странице тонкую полоску закладки, он снял перчатки, чтобы подойти, сжав участливо чужое плечо. – Мы должны уничтожить его прежде, чем пострадает кто-то еще.

Кэмпбелл задумчиво кивнул, не отводя взгляда от окна.

– Нужно предупредить Совет. Попелави мог увязаться за вами или даже за мной. Хотя теперь… Возможно, оно до сих пор, прячется в цирке, – вздохнув, молодой мужчина устало потер лицо, не в силах сдержать дрожи.

– Нет, – Винсент вернулся к книге. – Я видел что-то по дороге сюда. В первую очередь мы должны обеспечить безопасность Джульетты, а потом найти тварь и отправить ее туда, откуда она вылезла.

– Я поставлю защиту на особняк, – согласно кивнул Эван, также отойдя от окна ко все еще открытому сейфу, чтобы вытянуть из него очередной фолиант.

Кинув на него мимолетный взгляд, Винсент мысленно содрогнулся. В детстве их отгоняли от данной книги, запугивая тем, что она будто бы сделана из человеческой кожи. И у барона не было поводов сомневаться – так оно и есть. Более того, теперь он легко мог отличить кожу человека от какого бы то ни было животного. Посмотрев на пару последних строчек, содержащих рекомендации по борьбе с энергетическим вампиром, Винсент засобирался.

– Поеду к Беррингтонам, – решил он. – Надо выработать план. Эван… Не вини себя.

Вновь участливо сжал плечо кузена. Тот мягко накрыл чужую ладонь своей, заметив, что больше ему винить некого.

Покачав головой, Винсент вздохнул и, пожелав удачи, направился прочь. Вот только до выхода так и не дошел, в одном из коридоров натолкнувшись на баронессу. Стоя у окна в легкой сорочке, только покрыв плечи тяжелым халатом супруга, та выглядела как-то слишком болезненно бледно.

– Твой мальчик-слуга подъехал. Всегда тебя находит. Удивительная преданность… – усмехнулась Джульетта, смотря в окно, мягко поглаживая свой живот. Малыш расшалился?

Винсент легко передернул плечами:

– Просто в мире еще существуют смертные, способные быть благодарными, – заметил он, не оставляя своей убежденности в том, что с некоторыми людьми вполне возможно иметь дело. – Я должен ехать. Прошу, не выходи какое-то время из дома, в городе не безопасно.

– Она была красива? – тихо спросила баронесса, все еще не отводя взгляда от окна и словно бы не услышав последней фразы Винсента.

– Мать Томаса? Не знаю, я тогда был еще достаточно мал, чтобы судить о женской красоте. Мне действительно пора…

Участливо коснувшись на прощание плеча, Винсент сбежал по ступеням вниз и поспешил покинуть особняк. Перед тем, как нырнуть в экипаж, бросил последний взгляд на окна второго этажа, но женского силуэта не увидел.

Распорядился ехать в особняк Беррингтонов, надеясь, что посыльные, отправленные из дома Эвана, уже предупредили Совет. Прикрыв глаза, постарался собрать воедино роящуюся в голове информацию. Но факты упрямо распадались на части. Отчаянно боясь упустить нечто важное или показаться умалишенным, Винсент дотянулся до папки с записями, чтобы на чистых листах карандашом наметить примерный план доклада.

Когда экипаж, наконец, остановился возле тонущего во тьме и мокрых розовых кустах величественного особняка, Томас открыл дверцу. Однако, вместо того, чтобы подать господину руку, вдруг ухватил за рукав, коротко кивнув в сторону старого вяза, за которым определенно кто-то прятался. Слежка? Уже проходя в увитую цветами калитку, Винсент бросил на неизвестного еще один быстрый взгляд, и мог поклясться, что тот облачен в серый балахон послушника. Как неосторожно… Благодарно кивнул Томасу, участливо сжав плечо. Не стоит волноваться. Во всяком случае пока. Но сообщить об этом Совету было необходимо.

Особняк Беррингтонов встретил тяжелой тишиной, возлегшей на плечи гостя. Но тот поспешил скинуть едва просушенный плащ на руки дворецкого и попросил напоить продрогшего Томаса горячим чаем.

Сам же он рассчитывал на крепкий кофе в кабинете хозяина дома, тем более разговор предстоял длинный. Однако услышав в гостиной девичьи голоса, отложил встречу с Беррингтоном, чтобы узнать, как чувствуют себя прекрасные спутницы, чей вечер был безжалостно испорчен трагическим событием.

В малой гостиной стоял густой аромат чая с травами и специями, которым несчастные успокаивали пошатнувшийся разум и нервы. Сидя на уютном диванчике, Элизабет нежно покачивала Амелию в своих объятиях. Но едва заметив Винсента, подскочила на ноги, чтобы, преодолев расстояние между ними, крепко обнять. Затем, взяв лицо в свои холодные от страха ладони, обеспокоенно взглянуть в его аквамариновые глаза.

– Ты в порядке? Посыльный все рассказал…

– Как видишь, цел и невредим, – успокоил ее Винсент, мягко обняв за плечи, и более чем целомудренно, скорее отечески, поцеловал в лоб. – Право, я больше за вас волновался.

Поймав на себе взгляд племянницы, с сожалением освободил одну руку, чтобы широким жестом предложить ей присоединиться к объятьям. И, шмыгнув носом, Амелия мышкой скользнула к нему, чтобы испуганно прижаться, тихо всхлипнув.

– Это все так ужасно… – посетовала она, уткнувшись лицом в плечо.

– Отец собрал в малой гостиной глав всех семей, не только Совет… – предупредила Элизабет, поглаживая лацкан его сюртука. – Эван приехал с тобой?

Винсент кивнул, соглашаясь с необходимостью подобного шага. Опасность была слишком реальна, чтобы держать людей в неведении. Достаточно, что они потеряли Крейвена…

– Он должен сперва обезопасить супругу и наследника, и подготовить доклад относительно сущности, с которой мы столкнулись, а также способов борьбы с ней. Эван присоединится к нам позже.

Элизабет понимающе кивнула и чуть вздрогнула в ответ на вкрадчивое покашливание. Подняв взгляд, Винсент увидел застывшего в дверях Даниэля Бейли. Как всегда, надменный и высокомерный, кузен на всех смотрел сверху вниз, с лихвой перещеголяв в этом отца. В линии его поджатых губ явственно читалось напряжение. Что он здесь забыл? Сопровождал отца?

Осторожно высвободившись из объятий барона, девушка скользнула к молодому холеному виконту. Застыв в полушаге, поинтересовалась, нормально ли они добрались. Тот посетовал на накрывший улицы густой туман и, неожиданно сократив разделяющее их расстояние, собственническим жестом, от которого Винсента покоробило, обнял ее.

Мысленно вздернув соперника на огромной люстре, висящей в холле, Винсент сдержанно улыбнулся Даниэлю в знак приветствия. От рукопожатия воздержался. Тот, впрочем, тоже не горел желанием, лишь пронзая Винсента колючим взглядом. Были ли глаза в самом деле зеркалом души, Винсент не знал, но глаза цвета голубого льда, заставляли его отринуть любые сомнения. Даниэль Бейли вообще был любопытным человеком. Внешность этого высокого брюнета, будто выточенного из лучшего мрамора, абсолютно соответствовала его внутреннему содержанию. Но Великий любил Бейли и вместо отталкивающей мерзости облачил его Тьму в опасную, хищную красоту. Так были красивы хищные кошки – внешне холеные и мягкие, спустя мгновение они уже вгрызались в глотку жертвы. И не то, чтобы скрывали свои намерения.

– И вновь вы всех переполошили, барон, – хмыкнул виконт, удерживая Элизабет в своих объятиях.

Винсент намеренно небрежно передернул плечами:

– Что же делать, если некоторые настолько заросли мхом, что сами не способны разглядеть опасность?.. У Элизабет был тяжелый вечер, позвольте ей спокойно допить чай.

– Конечно, – кивнул Бейли, избавляя девушку от своих притязаний. – Я лишь забочусь о будущей супруге.

– Даниэль… – едва слышно выдохнула та, опустив голову.

– Вы заключили помолвку? – вопросительно изогнул бровь Винсент, стараясь сдержать не самые благовоспитанные порывы, от которых чесались стиснутые кулаки.

– Да, – бросил Бейли, точно перчатку в лицо.

– Нет! – выдохнула Элизабет, осмелившись, наконец, поднять взгляд на бывшего жениха. – Я еще не согласилась.

На мгновение прикрыв глаза, Винсент выдавил из себя улыбку.

– Что ж, я думаю, это будет прекрасная партия. А теперь позвольте откланяться. Меня уже ждут.

С этими словами он развернулся на каблуках и направился в малую гостиную. Остановившись за несколько шагов, сделал пару глубоких вдохов, изгоняя посторонние относительно момента эмоции. Чуть ослабив галстук, придавая образу капельку небрежности, открыл дверь в комнату, где тихо переговаривались, балуясь кофе, главные представители старой аристократии.

– Не самый добрый вечер, господа, – приветствовал он собравшихся. – Позвольте и мне глоточек благословенного напитка.

– Наглость второе счастье, не так ли? – мягко поинтересовался виконт Томас Грант, тем не менее наполняя для него чашечку кофе. Изящные пальцы придворного ювелира чуть подрагивали, но он не пролил ни капли. – Рассказывайте, что произошло. У нас должны быть весомые оправдания перед супругами, почему мы сорвались из дома посреди ночи.

– О, они у вас будут, – заверил Винсент, с благодарностью приняв угощение. Устроившись в одном из кресел, сделал скидку на ночное время и сразу перешел к делу. – Думаю, все вы слышали о Крейвене, но его убийство, как оказалось, не главная проблема. Он не оставил наследников и ключ временно завис где-то в… – он сделал пространный жест рукой. – Так что одна из печатей ослабла и была вскрыта. Это позволило пробраться в наш мир потусторонней твари. И один человек уже лишился жизни.

– Кто-то из наших? – сухо поинтересовался Арчибальд, стиснув в пальцах набалдашник своей трости. На плечи бывшего главы столичной полиции словно бы легла тяжесть всего мира, и его грузное давно уже не молодое тело не выдерживало подобных издевательств. А может, их уже не выдерживал разум, то и дело подвергавшийся ударам потерь и невзгод, коих на своем веку граф Гордон испытал такое количество, что хватило бы всем присутствующим. И даже больше.

– К счастью, нет. Однако охотились определенно на одного из нас.

Сделав глоток кофе, чтобы промочить горло, Винсент слегка поморщился и не поленился встать, бросив в чашку кусочек сахара. Заметив неодобрительный взгляд старшего из братьев Файнс, передернул плечами. Что? Серое вещество необходимо питать! Особенно тем, кому приходится много и напряженно работать головой.

– И все же ближе к делу, – мягко вклинился в беззвучную перепалку взглядов граф Беррингтон. – Что вы обнаружили, Винсент? Чего нам следует ждать?

Повторяться Винсент не любил, но в связи с профессией и положением в обществе, приходилось. Постоянно. К счастью, Совет интересовали исключительно факты, подробности же, касающиеся существа, он оставил на кузена, о приезде которого, дворецкий сообщил, едва стрелки часов перевалили за полночь.

Эван выглядел едва ли не хуже, чем пару часов назад, когда Винсент покинул дом Кэмпбеллов. Вероятно, снедаемый мыслями в одиночестве, он окончательно закопался в собственное чувство вины.

Покачав головой, Винсент подумал о том, что неплохо бы напиться после собраания. Но для начала стоило понять, что им предстояло сделать.

Эван, стоит отдать ему должное, взял себя в руки, четко и ясно излагая суть проблемы и то, как ее можно решить.

– То, с чем мы имеем дело – существо низшего порядка, однако и оно, насытившись, может стать поистине опасно. В книгах описан обряд, с помощью которого его можно загнать обратно в Древнюю Тьму, но…

– Но? – вопросительно изогнул бровь престарелый Бейли, и его дребезжащий голос резанул слух Винсента, но он буквально заставил себя не морщиться. Александра Великий любил несколько меньше, чем его сына. В нем была стать, волевые черты лица, но в целом, при всей их схожести он был внешне неприятен. Хотя, возможно, у Винсента было стойкое предубеждение по поводу этого человека, и именно оно искажало восприятие.