Текст книги "Тайны белых роз"

Автор книги: Ирина Захарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Издав тихий болезненный полный отчаяния стон, Винсент выпутался из одеяла, начиная одеваться быстрыми резкими движениями. От раздражения пальцы не слушались, не справлялись с мелкими пуговицами и завязками, как и всегда после резкого пробуждения. Впрочем, верный слуга и тут пришел на помощь. Так что через пару минут барон уже спустился в холл, приняв конверт, переданный из рук в руки. Самый обычный конверт, и это породило в просыпающемся мозгу диссонанс. Однако, вскрыв послание, Винсент не смог не оценить юмора несостоявшегося тестя.

На билетах в цирк значилось нынешнее число, так что барону снова пришлось забыть о сне и отдыхе, отдавая распоряжение об одежде, цветах и экипаже. Дабы успеть забрать обоих спутниц, живущих в противоположных концах города, следовало выехать пораньше.

Перед этим, правда, отправил посыльного в дом Артура, давая Амелии время собраться. Не любящий спонтанности брат, все равно будет возмущен тем, что он срывает племянницу из дома без предварительного согласия. Артур вообще любил поворчать… Будто ему было сто двадцать, а не тридцать четыре… Впрочем, Винсент дал ему полтора часа, чтобы смириться с тем, что его грандиозные планы на тихий семейный вечер в компании дочери безжалостно сорваны.

Он едва переступил порог, а племянница уже сбежала вниз по лестнице, что еще раз доказывало – девушке не хватает развлечений, общения. Впрочем, в ежовых рукавицах брата и зачахнуть не мудрено. Совершенно очаровательная в платье цвета синего неба, которого в этом городе, наверное, уже и не помнили, она просто светилась.

– Винсент!

Совершенно забыв о правилах этикета, вместо реверанса, юная кокетка поцеловала Винсента в щеку и чуть вздрогнула, когда, тактичным покашливанием, на себя обратил внимание отец. Уверенно взяла Файнса-младшего под руку, как бы заявляя: она поедет и точка, отвечая на недовольство отца чистым упрямством.

Винсент едва не рассмеялся, наблюдая за битвой взглядов. Кажется, без него здесь развернулась целая война интересов и битва характеров.

– Пойдем, дорогая, – улыбнулся он победительнице. – Нам еще надо успеть заехать за Элизабет. Не волнуйся, Артур, я верну ее тебе, как только закончится все интересное.

Он лично помог спутнице забраться в экипаж, усадив напротив. Артур зорко следил за младшими представителями фамилии, не сказав ни слова, и оставался на улице, пока не захлопнулась дверь экипажа. И только после этого Амелия тихо выдохнула.

Улыбнулась спутнику:

– Понимаю, почему ты сбежал из этого дома.

– Он любит тебя… – как можно мягче, без тени укора, заметил Винсент, поправив ее вьющийся пшеничный локон, ниспадающий на плечико.

– Я знаю. Но с ним сложно, – искренне посетовала баронесса.

– Со всеми нами не просто, – легко улыбнулся Винсент искреннему, воздушному созданию, не пытаясь быть истиной в последней инстанции, но стараясь дать пищу для размышлений.

И спутница согласилась, подумав лишь минуту – она и сама была отнюдь не подарок. В салоне повисло молчание. Амелия смотрела в окно, подставив личико легкому игривому ветерку, приносящему с собой редкие дождевые капли. Винсент просматривал материалы по делу Крейвена. Он мог что-то упустить, а времени у них было предостаточно.

Амелия усмехнулась, следя за ним краем глаза:

– Если ты и в цирке не оторвешься от работы, рискуешь упустить возможность помириться с Элизабет.

Протянув руку, она мягко забрала документы, но вместо того, чтобы отложить, принялась листать их, изучая. Остановившись на зарисовках с изображением обезглавленного трупа скрипача, провела по линиям кончиками пальцев.

– Я знаю, когда следует остановиться, – заверил Винсент, забирая бумаги назад. – Что думаешь о его смерти?

Девушка разгладила несуществующие складочки на платье и передернула плечиками:

– Если бы его убили из ревности, то действовали бы импульсивно: удар ножом, удушение. Если из зависти, возможно, искалечили бы руки. Потому, я думаю, это Охота. И охотник очень изощрен.

Винсент усмехнулся уголком губ. Не была бы она девушкой, его племянницей – без раздумий взял бы в помощницы. Таких очаровательных прелестниц, одаренных острым умом и язычком, беречь нужно было как зеницу ока. Поэтому он с ужасом думал о ее будущем замужестве. Найдется ли тот, кто сможет оценить ее таланты по достоинству? Поможет ей раскрыться и не запретит сиять?..

– Именно поэтому, мы должны быть предельно осторожны, понимаешь? – заметил барон, отмахиваясь от неуместных сейчас мыслей. Мягко взял девушку за плечи, и та послушно кивнула.

Пусть ключ рода передавался исключительно по мужской линии, в женщинах текла та же кровь, и они дарили мужьям сыновей.

Погладив Винсента по щеке, Амелия мягко улыбнулась:

– Я живу в доме с цербером. Даже если бы я и хотела сотворить какую-нибудь глупость, то не смогла бы. Но я не ты. Я не хочу.

– Умница.

Удовлетворенный ответом племянницы, барон позволил себе немного расслабиться, ведь когда они доберутся до Беррингтонов, это будет сложно. Не каждый сможет отвлечься, когда рядом сосредоточение твоих обид, боли и желаний.

Стоило экипажу остановиться у старого особняка, Винсент едва слышно перевел дыхание и выбрался на улицу, подав руку юной спутнице. Следовало почтить Чарльза визитом, да и дожидаться Элизабет в экипаже было бы неприлично. Дворецкий сообщил, что хозяин ждет их в малой гостиной и, снова взяв спутницу под руку, Винсент поднялся по лестнице, невольно задержавшись на пороге. В комнате, выдержанной в синих родовых тонах Беррингтонов, на диванчике рядом с отцом сидела Элизабет, облаченная в сиреневое наглухо закрытое платье. Скромное и элегантное, оно, несомненно, шло ей, подчеркивало ее стать, достоинство и внутренний стержень. Но Винсент все равно втайне надеялся, что однажды увидит на ней, столь модные сейчас, платья с открытыми плечами, что раскрыли бы ее красоту, вынуждая обжигаться взглядом об изгиб ее плеча, молочность нежной кожи…

Пока же только Элизабет обожгла Винсента ледяным взглядом, небрежно отложив изысканный букет на журнальный столик. Не хотелось даже думать, кто и как уговаривал девушку принять приглашение.

Внешне холодная, как утро поздней осени, переведя взгляд на Амелию, она тут же растаяла и, поднявшись, нежно расцеловала девушку в щечки.

– Давно не видела тебя, дорогая! Так подросла!

– Да, невеста уже, – довольно поддакнул Чарльз, крепко пожав ладонь Винсента в знак приветствия. – Может, юная леди составит прекрасную партию Матиасу, когда он хоть немного повзрослеет.

Щечки племянницы зарделись легким румянцем. Ни для кого не секрет, что Артур уже присматривал для нее будущего супруга. Но от перспективы, что им станет тихий, немного странный и совершенно неприспособленный к жизни Беррингтон-младший, Винсенту становилось не по себе. И как бы он не боролся с этими мыслями, больше подходящими Артуру, все равно им проигрывал.

Впрочем, и сама Амелия замуж не торопилась и на неуместные, по мнению Винсента, вопросы отвечала пространно или отшучивалась. У нее имелись и другие интересы в жизни. Как предполагал Артур, несколько раз застав дочь над бумагами, она по примеру Элизабет пыталась писать. Весьма распространенное увлечение дам, надо заметить.

– Время еще есть, – заметил Чарльз, щелкнув карманными часами. – Быть может, чая?

Отказывать было некрасиво, поэтому Винсент мягко улыбнулся:

– Конечно. Представление длится около трех часов. Не морить же прекрасных дам голодом.

Бросил украдкой взгляд на Элизабет, точно ребенок, жаждущий заслужить благосклонность взрослых. Однако не получил в ответ ни малейшего отклика.

Вечер будет долгим…

К счастью, подали чай, подточивший лед брошенной невесты, и атмосфера стала более непринужденной и дружественной, хотя разговор и не клеился. В конце концов, Амелия перетянула внимание Элизабет на себя, спасая Винсента от неловкости и позволяя сосредоточиться на разговоре с Чарльзом. В котором он поведал главе совета не только о том, как продвигается расследование, и об убийстве аптекаря, но и поделился версией Уильяма, по которой Крейвена пытались убить дважды.

Тот крепко задумался и, глотнув чая из фарфоровой чашечки, заметил:

– Зная характер Адама, я ничему не удивлюсь… Но серебро?

– Просто, находятся еще люди, которые верят в сказки. Например, церковники. Они служат одной из этих сказок, так почему бы им не выступить в крестовый поход против нечисти? Вопрос только: чем они вооружились, серебром или топором? Возможно, журнал Питерсена прольет на него свет.

– Вы еще не изучили журнал, барон? – граф удивленно воззрился на несостоявшегося зятя, искренне не понимая, что остановило Винсента от, казалось бы, элементарного, но важного действия. И тот потупился, подобно провинившемуся ребенку, заставив Чарльза нахмуриться: – Что произошло, Винсент?

– Ничего, – заверил барон, пытаясь прогнать из памяти образ твари, распускающей щупальца. – Я замотался и пропустил время приема лекарства.

Сильно пропустил, но проблема определенно была не в этом, поскольку другие, насколько он знал, выдерживали и больше.

Чарльз долго пронзал его взглядом, словно заглядывал в душу, затем покачал головой. И в жесте этом Винсенту привиделись и осуждение, и сочувствие одновременно. Ему вообще порой казалось, будто граф Беррингтон знает его лучше, чем он сам.

– Ничего, – повторил он, улыбнувшись в ответ. – К счастью, у меня есть Уильям Барретт.

Чарльз чуть поджал губы и недовольно заметил, что сближение с людьми не их круга почти всегда заканчивалось не благополучно для обеих сторон.

– Бросьте, Чарльз, – парировал Винсент, делая последний глоток чая, и решительно отодвинул чашку, давая понять, добавки не примет. – Дело не в круге, а в выборе лица, которому можно доверять.

Чарльз хотел было ответить, но решил не портить вечер, к тому же за чаепитием незаметно пролетело больше получаса, самое время выдвигаться. Они дружно поднялись и, продолжая непринужденную, отвлеченную от проблем беседу, спустились. Беррингтон лично посадил дочь в экипаж, точно боялся, что та в любую минуту сбежит. Винсент усадил рядом Амелию, чтобы во время поездки не упускать из вида обеих.

Впрочем, девушкам было решительно не до него, они счастливо щебетали, перепрыгивая с темы на тему и, чтобы от этой бессмыслицы не пошла кругом голова, Винсент вновь дотянулся до папки с документами, старательно игнорируя гневный взгляд, который кинула на него племянница.

Провел пальцами по вопросительному знаку. Где голова Крейвена? Прятать ее для сокрытия личности не имело смысла. Закопали отдельно, согласно древним традициям? Или унесли с собой как трофей?.. Винсент все же склонялся к первому, потому как их климат не позволял долго хранить подобные вещи, а качественно бальзамировать или высушивать, как делают дикари, мало кто умел. Однако, если все же допустить подобную версию, она вновь приводила к аптекарям и церковникам, у которых наверняка хранилось в закромах немало старинных трактатов.

Конечно, были еще Бейли – медики, за века изучения сложных наук в совершенстве овладевшие искусством сохранения не только отдельных органов, но и тела в его первозданной целостности. Вот только подозревать кого-то из своих было глупо, да и нынешние представители рода Бейли предпочитали оттачивать искусство работы алиенистами, нежели патологоанатомами.

Встречный экипаж неосторожно подрезал их, вынуждая Томаса резко натянуть поводья, останавливая вороных. Амелия выглянула в окошко и немедленно отпрянула. Заинтригованный, ведь его племянница являлась девушкой храброй, а порой и отчаянной, Винсент также выглянул наружу. Выдержав недобрый взгляд высокого церковника, наблюдающего за экипажем, демонстративно задернул шторку.

Амелия чуть поджала губы и отвела взгляд сторону, пряча от Винсента, и молодой барон нахмурился:

– Ты его знаешь?

Качнув было головой, девушка тихо вздохнула, а затем выразила согласие, кивнув. Не похоже на нее. Винсент бросил еще один быстрый взгляд на незнакомца, запоминая приметы, а потом тот остался позади, но что-то подсказывало, они еще встретятся.

– Этот тип досаждает тебе?

Девушка сконфуженно передернула плечами:

– Этот человек – пастор Аларик. Молодой, амбициозный. Один из тех, кто идет по головам. Он просил у отца моей руки. И я, и отец ему отказали. Он, конечно, клялся в неземной любви, но…  Смешно. Я видела его всего-то пару раз в жизни.

– Странный выбор, – позволил себе заметить Винсент, скорее размышляя вслух, чем обращаясь к племяннице. Зачем церковнику осквернять себя связью с еретичкой? Они не общались с братом всего два месяца, а он уже так много пропустил… – Он в кабинет отца проходил?

Амелия кивнула и заметила, что этот человек не из тех, кто верит в старые страшные сказки. Куда сильнее его привлекают деньги и власть.

– Ради которых он пойдет на все, – добавил барон.

А уж пройтись по дому и посмотреть расположение комнат, посчитать количество прислуги и домочадцев…

– Думаешь, его подослали? – нахмурилась Элизабет, впервые на памяти Винсента заинтересовавшись проблемами расследований, которыми он занимался. Прежде, она скорее была напряжена и, наверное, втайне мечтала выкинуть все бумаги из ящиков стола жениха.

Может, предложить Артуру жениться на ней? Они бы друг другу подошли. Во всяком случае, в своем снобизме относительно его работы, они были схожи.

Винсент качнул головой, прогоняя не только посторонние, но и где-то неуместные мысли, поймав ускользающую нить разговора:

– Скажем так, не исключаю подобной возможности. Церковникам верить нельзя никогда.

Стоило экипажу остановиться у старинного двухэтажного здания цирка, лестница которого заканчивалась облюбовавшими арочные ниши по обе стороны от входа конными статуями, бросил взгляд на карманные часы, машинально скользнув по гравировке на серебряной крышке. “И”, увитая вензелями и розами, вызывала в нем противоречивые чувства… Заметив, что у них есть немного времени, предложил дамам зайти в буфет и взять сладости: мороженое или засахаренные фрукты, может, сладкую вату.

Однако, едва они зашли в душное помещение, переполненное сладкими запахами и слетевшимися на них людьми, Амелия совсем по-детски дернула Винсента за рукав, привлекая внимание. Потянула за собой к небольшой очереди, выстроившейся к повару, который жарил что-то на огромной сковороде. Шумно жарил, вызывая у дам и детей вскрики и смех.

– Я читала про это, – восхищенно пояснила Амелия, наблюдая, как гости получают долгожданные коробочки с посыпанным сахарной пудрой угощением. – Это называется взрывная кукуруза. Ее недавно завезли из-за океана. Давай попробуем?

Винсент скептично взглянул на миниатюрные раскуроченные коробочки хлопка, которые меньше всего напоминали не то что кукурузу, но и в принципе, что-то съедобное. Скорее уж упаковочный материал для перевозки хрупких вещей. Но сдался под умоляющим взглядом.

– Сегодня все для моих дорогих дам, – улыбнулся он, занимая очередь. – Присоединишься, Элизабет?

Та осторожно кивнула, определенно, как и жених, не доверяя незнакомому лакомству, но поддавшись воодушевлению подруги и атмосфере чуда, царящей в этом удивительном месте.

Отстояв очередь, Винсент надышался сладостями до легкого головокружения. Потеряв дам из вида, нахмурился. Поискал взглядом и почувствовал, как екнуло сердце. Направился к выходу, стараясь не паниковать. Вот ни на минуту оставить нельзя… Лавируя среди прочих гостей, покинул буфет, чтобы обнаружить спутниц при входе рядом с колонной, поддерживающей свод. Они о чем-то оживленно беседовали, энергично обмахиваясь веерами.

– Вот вы где, – сказал он, не скрывая облегченного вздоха. В такое-то время поступать столько неразумно. – Амелия, разве можно заставлять своего дядю так волноваться? А если бы меня удар хватил?

На все шутливые сетования, Амелия лишь поцеловала его в нетронутую щетиной щеку, забирая заветную коробочку.

– Там совершенно невозможно дышать. Надеюсь, под куполом будет свежее, – заметила Элизабет, также забирая порцию угощения, но прежде чем пробовать, с любопытством покрутила в пальцах кукурузину.

– Ну, полагаю, на арене не станут ничего жарить, – попытался развеять ее волнения Винсент и первым попробовал на вкус невесомый белый шарик, который буквально растаял у него на языке, оставляя после себя сладкую маслянистость.

И он должен был признать, что ощущения весьма приятны. Амелия просияла. Ей всегда было важно знать, что ее идея оказалась удачной, важно чувствовать похвалу. Иногда Винсенту казалось, будь она чуть мягче, то под давлением, безусловно, безмерно любящего ее Артура, она бы и вовсе не поднимала головы.

Они успели поделиться впечатлениями, когда раздался первый звонок, хотя назвать так низкий звон колокола, висевшего при входе, было бы неверно. Собравшиеся потянулись к амфитеатру с блюдцем арены в центре, но спутниц Винсент придержал, избегая толчеи, в которой трудно уследить за возможной опасностью. Они пошли со второй, более редкой волной, занимая места во втором ряду.

Амелия нервничала, елозя на месте, словно непоседливый ребенок. Мягко улыбнувшись племяннице, Винсент осторожно сжал тонкие девичьи пальчики, разделяя с ней предвкушение. Отчасти он тоже готов был испытать этот почти детский восторг, ощущение которого уже изрядно подзабыл. С некоторых пор, Винсент предпочитал иные развлечения…

После третьего удара колокола в зале убавили свечи, и теперь освещенным оставалось лишь пространство вокруг круглой песчаной арены, на которой артисты творили настоящие чудеса. Не только прекрасные спутницы, засмотревшись на очаровательных ловких собачек и мужественных всадников, вытворявших на спинах скачущих коней невообразимое, но и сам Винсент позабыл про угощение. О, мужчине тоже нашлось на что посмотреть. Например, на облаченную в белое воздушную гимнастку, которая проделывала под куполом вещи, на которые не сподобилась бы, пожалуй, ни одна танцовщица. Или на силача, что вертел над головой огромные булавы и одной рукой ставил экипаж на задок вместе с кучером. Да и темноволосая красавица, танцующая на белой лошади, тоже была очень даже ничего. И это заметил не только он, но и громко фыркнувшая Элизабет…

Он смущенно улыбнулся, сказав, что давно не видел столь прекрасных породистых скакунов, но девушка демонстративно не заметила этого, поджав губы и агрессивно обмахиваясь веером.

– Я вас сейчас рассажу, если не прекратите, – едва слышно, но искренне возмущенно зашипела Амелия ему на ухо, обжигая дыханием.

Винсент передернул плечами, демонстрируя, что вообще ни при чем, и вновь устремил взгляд на арену. Света в зале стало еще меньше, и помощники вынесли факелы, показав первоклассную ловкость в обращении с огнем, жонглируя, пока в центр, из-под купола, не опустилась одетая в красное юная прелестница. Конферансье объявил выступление глотательницы огня, и они все трое подались вперед. Винсент мог поспорить, что если не обе его спутницы, то Амелия наверняка испытала желание оказаться на месте красивой, смелой девушки, купающейся в овациях и блестках, которыми было расшито короткое платье.

На сцену вынесли два небольших тонких пылающих факела, с которыми глотательница прошла по кругу, вертя их в руках и периодически проводя пламенем по обнаженной коже рук под восхищенные возгласы из первых рядов. Вернувшись в центр, чуть запрокинула голову, направляя пламя в себя, чтобы, отбросив погасший факел, извергнуть проглоченное пламя из собственно горла.

– Как она это делает? – послышался детский шепот с соседнего ряда.

О да, он бы тоже не отказался узнать, какие уловки используют глотатели огня и шпаг, но, увы, артисты ревностно хранили свои профессиональные секреты. Впрочем, оно и понятно – от этого зависела их слава и заработки.

Вряд ли кто-то понял, что случилось, когда юная глотательница поднесла к губам второй факел. Только Винсент заметил. Едва уловимое движение, а может, тень, скользнувшую по песку. Точно неожиданный порыв ветра направил пламя, и девушка вспыхнула, целиком охваченная им. От длинных светлых волос и платья из тончайшего шелка в мгновение ока ничего не осталось. Закричала, подняв в зале волнение, переросшее в панику. На арену выскочили работники цирка. Пытаясь сбить упрямое пламя, накрыли ее тяжелой тканью, поливая водой, вот только помочь бедняжке было уже невозможно, и кто-то покачал головой. Это последнее, что увидел Винсент, так как они были вынуждены покинуть свои места.

Едва толпа, которой они позволили увлечь себя, чтобы не оказаться сбитыми с ног и затоптанными, вынесла их прочь из амфитеатра, Винсент потянул спутниц в сторону. Они прижались к стене, выжидая. Амелия прильнула к нему, спрятав лицо на груди, и он, утешая, погладил ее по волосам, другой рукой сжимая ледяную ладонь Элизабет.

Девушек трясло. У него и самого перед глазами стояла эта ужасающая сцена. Он видел множество смертей, расследовал жестокие убийства, чего стоил тот же обезглавленный Крейвен, но образ вспыхнувшей, как свечка, цирковой артистки не желал покидать сознание.

Состояние шока было чем-то новым для Винсента. И не сказать, что подобный опыт ему понравился… С трудом поборов охватившее его оцепенение, он поцеловал Амелию в макушку, чтобы решительно отстранить.

– Пойдемте.

Проводив к выходу через опустевший холл, усадил обеих спутниц в экипаж, наказав Томасу доставить обеих в особняк Беррингтонов. Пообещав скоро приехать следом, вернулся в здание, наполненное тошнотворным запахом горелой плоти и ткани. Спасаясь от которого, прижал ко рту платок. Прошел на арену.

Один из силачей, что первым выбежал к несчастной, попытался оттолкнуть чужака. Шокированного, агрессивного, того можно было понять, но Винсент не являлся обыкновенным зевакой. Рявкнув, что он частный сыщик на службе Его Величества, хоть немного привел высокого блондина в чувства. Осторожно подступился к накрытому телу, обратившись к присутствующим:

– Вызовите полицию.

– Но это несчастный случай… – всхлипнула истинно похожая на ангела воздушная гимнастка, совсем не по-девичьи размазывая и без того потекший макияж.

– Как знать… – пробормотал Винсент себе под нос, чуть громче заметив: – Зафиксировать смерть необходимо в любом случае. Вы позволите, я осмотрю место трагедии?

Хотя, если какие-то следы и имелись, их наверняка успели затоптать… Инспектор Хейлер будет в ярости. Впрочем, он никогда не любил трудные задачки.

– И уведите всех отсюда, пока еще в принципе можно восстановить картину случившегося.

– Конечно-конечно, – засуетился невысокий полноватый мужчина, выпроваживая труппу за кулисы и посылая мальчика-ассистента за офицерами полиции.

Буквально через минуту по улице разнесся знакомый колокольный звон – мальчик добежал до дежурного полисмена по ту сторону площади.

Опустившись на колено, не обращая внимания, что на брюках остается песок, Винсент натянул тонкие перчатки из черного бархата. Осторожно откинув влажное прожженное полотно, немедленно зажмурился. Отвратительным был не только запах паленой плоти, но и само осознание столь жуткого конца. Вид обугленного, такого прекрасного прежде тела.

Качнув головой, отбрасывая посторонние эмоции, Винсент нахмурился. Тело не должно было гореть так… Интенсивно? Выгорать, словно бы пролежало в огне несколько часов. И он видел сему факту лишь несколько причин: одежду глотательницы огня пропитали химическим составом, способствующим повышенной температуре пламени, или… О его сверхъестественном происхождении думать не хотелось, но и отмести версию Винсент не мог.

– Дайте кто-нибудь нож.

Отрезав кусочек ткани, норовящий рассыпаться в пальцах, Винсент убрал его в холщовый мешочек, что прихватил из экипажа. Экспертиза должна ответить на главный вопрос. Убрав улику в карман, осторожно накрыл останки, прежде чем подняться на ноги. Не хотелось раньше времени пугаться собственных предположений, пугать окружающих хотелось еще меньше, поэтому он попросил показать ему гримерку несчастной.

– Может, лучше дождаться полиции? – неуверенно предположила воздушная гимнастка.

– Боюсь, после этого стада бизонов, мне там делать будет уже нечего, – вздохнул Винсент. Затопчут, все, что можно и нельзя. А может, и спугнут убившую девушку тварь. Если, конечно, она не являлась видением или игрой света и тьмы. – Пойдемте.

Он уверенно направился в сторону закулисья, не оглядываясь, не поджидая замешкавшуюся акробатку.

Девушка нагнала его буквально через пару ярдов, чтобы проводить в большую гримерную комнату, часть которой утопала в полумраке. Ярко освещенными оставались лишь два трюмо с зеркалами и вазы с цветами от благодарных зрителей. А может, и поклонников. Гримерку делили несколько девушек? Эта мысль вызвала у Винсента усмешку. Вероятно, артистки цирка были проще в этом отношении. Потому как артисток балета, с некоторыми из которых Винсент состоял в близком знакомстве, он на их месте представить не мог.

Качнув головой, выкидывая посторонние мысли, первое, что барон сделал – осветил помещение, разгоняя густые тени, из которых медленно проступили кожаные диванчики для отдыха и вешалки со сценическими костюмами. О эти любимые циркачами блестки…

– Я так понимаю, в гримерную мог войти кто угодно?

– Да… Сэр, – осторожно отозвалась девушка, не зная, как обращаться к незнакомцу.

– Я не представился, простите, – почувствовав растерянность в чужом голосе, повернулся он к гимнастке. – Барон Винсент Файнс. Сыщик на службе Его Величества. Скажите, у погибшей были враги? Может, завистники?

Та почтительно склонила голову, плеснув бальзама на душу аристократа. Большинство актеров цирка, по счастливому стечению обстоятельств, являлись иностранцами, которые или в принципе не слышали про еретиков-изгнанников, или им вообще не было дела до внутренних конфликтов чужой страны. Так что в их компании даже дышалось легче. Передернула плечами:

– Завистники… У кого их нет?.. Однако смерти Тиане никто не желал, она же гвоздь нашей программы, – бледное личико залил слабый румянец, обличая как минимум одного завистника. – Зато у нее имелся навязчивый поклонник. Она отказала ему три раза.

Девушка осуждающе покачала головой, переминаясь с ноги на ногу. Определенно, уж она бы своего шанса не упустила…

– Из Старой Столицы? – резонно предположил Винсент, с трудом представляя мужчину, который мог следовать за возлюбленной через города и страны. Впрочем, именно от таких можно было ожидать чего угодно.

Одновременно с расспросом, Файнс принялся изучать содержимое ящичков трюмо, но не нашел ничего интересного. Лишь грим, кисти и дешевую, но яркую бижутерию, которую хорошо видно из зала.

– Да, сэр. Он приходил, только когда мы приезжали сюда, – пожала плечами гимнастка, украдкой вздохнув. – Дарил на каждое выступление букет белых роз, писал письма в черных конвертах. Он умеет говорить…

Пальцы Винсента на мгновение замерли над декоративным гребнем, прежде чем захлопнуть ящичек.

– Вот как… – задумчиво пробормотал он, вновь повернувшись к юной прелестнице. – Быть может, вы помните его имя?

Девушка вздохнула, признавшись, что не знает имени, но по манерам он, верно, аристократ. Было и еще несколько деталей, на то указывающих. Наблюдательная. Вспомнив о письмах, Винсент предположил, что, если те не были уничтожены, то должны храниться в личных вещах покойной.

Хотел было спросить, где остановилась труппа, но осекся: в коридоре послышались быстрые шаги. Через мгновение дверь распахнулась, с дребезжанием ударившись о стену. Напугав несчастную гимнастку, в гримерку нерадивыми боровами ввалились офицеры полиции. Вслед за ними, важно прошествовало их начальство в лице Хейлера, недовольно крякнувшего при виде Винсента.

– Опять вы? Что вы здесь забыли, барон?

– Не скажу, что рад вас видеть, старший инспектор, – кивнул Винсент в знак приветствия. – Всего лишь пришел насладиться представлением.

– А перед смертью Крейвена, случаем, на его концерт не заходили? А то, может, стоит посадить вас под домашний арест ради безопасности окружающих? – саркастично поинтересовался Хейлер, подкрутив усы, кивнул подчиненным, что тут же бросились обыскивать помещение.

– Что вы, я терпеть не могу музыку, – усмехнулся Винсент, потянув гимнастку прочь из комнаты. – Пойдемте, не будем мешать полиции.

Вот только Хейлер был иного мнения, потребовав у девушки остаться. Она испуганно взглянула на барона, но тот лишь благосклонно кивнул: инспектору тоже нужно работать.

К тому же, ему было чем заняться.

Выйдя в коридор, Винсент обвел взглядом столпившуюся там труппу, не иначе согнанную полисменами, чтобы допросить каждого.

– Мне нужно переговорить с директором.

– Конечно, сэр, я к вашим услугам, – вперед вышел грузный мужчина, поправляя круглые очки, съехавшие на кончик птичьего носа. – Пройдемте в кабинет.

Маленький, кругленький, лысый, в новеньком с иголочки фраке, белым платком нервно вытирающий пот, проступивший на морщинистом лбу, мужчина напоминал Винсенту пингвина, коих он видел во время путешествия в северные земли. Презабавнейшие существа, надо сказать.

– Бедная-бедная девочка, – причитал директор, открывая помещение, несмотря на зажженные свечи, оставшееся столь же темным, как и гримерная. Ох уж эта экономия… – Хотите чая?

Винсент вежливо отказался от угощения, сославшись на удушливую духоту помещения, так резко контрастирующую с промозглой сыростью улицы. Опустившись в кресло, осмотрел помещение цепким наметанным глазом.

– Как по-вашему, по какой причине могло произойти возгорание?

– Несчастный случай, не иначе, – пробормотал собеседник, бледнея сильнее, то ли от воспоминаний о произошедшем, то ли от страха перед грядущим, и вновь промокнул лысину. – Наша техника безопасности всегда оставалась на высоте. Более того, это первое несчастье за все время существования нашего цирка. Уже скоро тридцать лет.

– Даже у дрессировщиков? – поинтересовался Винсент, искренне впечатленный работой оных, но не мог не предположить. Животные – всегда опасность. Тем более хищные.

– Да, – не моргнув глазом, выдал собеседник. – Так, пара царапин… Если хотите, я приглашу нашего дрессировщика, он подтвердит.

– Оставлю это старшему инспектору, – отозвался Винсент, сцепив пальцы в замок. – Лучше расскажите мне, у погибшей были враги в труппе?

– Ну что вы, что вы, – пробормотал мужчина, нервно выкручивая в пальцах влажный платок. – Мы здесь одна большая дружная семья. Традиции цирка таковы. Да и девочка буквально выросла на наших глазах.

Свечи дружно мигнули, на несколько секунд погружая кабинет во тьму, и снова затрепетали. Винсент оглянулся, предположив вторжение инспектора, спешащего наступить ему на пятки, но, как ни странно, дверь оставалась закрытой.