Текст книги "Тайны белых роз"

Автор книги: Ирина Захарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Лорд вопросительно изогнул бровь, протянув руку, готовый изучить документы. Однако стоило ему скользнуть взглядом по идеальному почерку, как он потемнел лицом. На лбу залегла напряженная морщинка. Поджав губы, он перечитал текст несколько раз, прежде чем убрать бумаги в ящик стола.

– Винсент… – вздохнул Ричардсон поднимаясь на ноги, – вы же понимаете, что ни эти документы, ни даже упоминание об их содержимом не должны покинуть пределов моего кабинета?

Поздно. Впрочем, барон Файнс-младший благоразумно умолчал о количестве посвященных в дело людей.

– Разумеется, – согласился он с подобной необходимостью. – Но что же вы предлагаете? Забыть о произошедшем, словно ничего возмутительного не случилось?

– Это будет самым разумным с вашей стороны, – кивнул Ричардсон, вынуждая Винсента поджать губы.

– Но как же, если не закон, то справедливость? – поинтересовался Винсент, сдерживаясь, готовый стиснуть пальцы в кулаки.

– Справедливость понятие относительное, вам ли не знать, – как можно мягче заметил мэр. – Общественность, вне всяких сомнений, встанет на сторону церкви. Нападки в их сторону настроят простой люд против власти. А этого я допустить не могу.

Внутри все кипело от возмущения. Осознание, что старая аристократия не имела таких же прав на справедливость и защиту, как все остальные, всегда подогревало в Винсенте недовольство и обиду, и сейчас сила кипения достигла предела, за которым последует взрыв. Взрыв, которого нельзя допустить, ибо никому оттого не станет лучше, скорее наоборот.

– Не сомневаюсь, – процедил он сквозь зубы. – И потому не требую судить виновников по закону, не требую афишировать неугодную народу справедливость. Но разве подданные его величества, даже если они монстры и изгнанники, не должны знать, что она существует и для них?

– Я переговорю с первосв… – начал было мэр, но осекся, потому как дверь неожиданно распахнулась, являя взору присутствующих… Первосвященника Азраэля.

– Простите за столь грубое вторжение, лорд Ричардсон, – пожилой мужчина, явно подверженный греху чревоугодия, учтиво склонил голову, мельком скользнув брезгливым взглядом по барону.

Не дожидаясь позволения, словно находился у себя дома, прошел в кабинет.

– Ваше Первосвященство, – открыто улыбнулся ему мэр, жестом предлагая опуститься в вычурное кресло напротив, – ничего страшного. Барон Файнс уже уходит. Не правда ли? А нам с вами есть, что обсудить.

– Конечно, господин мэр… – учтиво поклонился барон и вышел, едва удержавшись от того, чтобы громко хлопнуть дверью.

Пытаясь вернуть себе самообладание, прислонился спиной к двери, глубоко вдыхая, изгоняя адреналин. Дворецкий сунулся было к нему с намерением выпроводить, но напоровшись на взгляд Винсента, способный убивать, отступил, приглядывая с отдаления.

Пальцы чуть дрожали, кровь стучала в висках, и барон не сразу разобрал слова, прозвучавшие за дверью. А может, просто не мог в них поверить?

– Что Файнс здесь делал? – брезгливо поинтересовался церковник.

– Грязно работаете, Ваше Первосвященство, – раздраженно бросил глава города, и кресло, которое он покинул, жалобно скрипнуло. – Обязательно было таскаться по городу с гильотиной и посвящать в дело болтливых послушников?

– Ах вот оно что… Если вас это беспокоит, мы разберемся.

– Будьте любезны. И действуйте аккуратнее. Не раскачивайте лодку. Старая аристократия все еще бывает полезна при дворе. Король не оценит бездумного разбрасывания кадрами, тем более он так ратует за изгнанников. С самой коронации.

– Отец его, да будут открыты ему врата Царства небесного, первым удавку ослабил. Титулы вернул, – первосвященник брезгливо фыркнул. – Чуму они остановили. Неизвестно, кто ее сюда завез.

– Ну-ну, не горячитесь, Ваше Первосвященство. Что сделано, то сделано. К тому же, его можно понять, их девицы бывают чрезвычайно прелестны.

Словно в ледяную воду окунули. Конечно же, Винсент подозревал, что Ричардсон постарается замять неудобное ему дело, на то он и мэр, дабы поступать во благо спокойствия горожан. Однако, что дела обстоят настолько ужасно… Сумев, наконец, сделать вдох, он решительно отлепился от двери и быстрым широким шагом вышел прочь из приемной мэра. Скулы горели, словно ему отвесили по пощечине.

Дышать было тяжело, но Винсент сдерживал себя. Только спускаясь по ступеням к ожидавшему его экипажу, сорвал с шеи галстук, позволяя себе сделать вдох.

– Домой, Томас, – распорядился он, прячась в темноте экипажа от посторонних глаз.

Глава 4

Капли воды стекали с волос за воротник, заставляя содрогаться от мерзопакостных ощущений. И не факт, что дело в дожде. Казалось, еще немного, и Винсента начнет бить нервный озноб. Однако следовало держаться – у него еще уйма работы. И он нужен Совету здоровым и здравомыслящим. Проблемы решаются в порядке очередности, а первостепенной сейчас, несомненно, являлись потустороннее существо и щель, из которой оно выбралось.

Экипаж неожиданно остановился, не преодолев и половины пути, и он недовольно выглянул, посмотреть, что побудило Томаса придержать лошадей. Но кучер оказался ни при чем. Колеса опутали вездесущие щупальца, несколько из которых немедленно воспользовались ситуацией и проникли в салон через приоткрытую дверь.

Винсент отпрянул, уже не сомневаясь, что его преследует не кто-нибудь, а сам Лигур – верный слуга и соглядатай Великого, но пространства для маневра было катастрофически мало, и он оказался обездвижен, связанный по рукам и ногам. И напрасно он бился, точно птица в силках – слишком неравны силы.

– Нет…

Почему? Ведь он, как и предки, всегда чтил ушедших богов, исправно принося подношения. Следовал заветам, что оставил своим созданиям Великий.

Еще одно щупальце, отличающееся от собратьев утолщением на конце, скользнуло по ноге вверх. Забравшись под сюртук и жилет на животе, принялось сражаться с рубашкой. Послышался треск ткани, мешавшей добраться до цели, и барон закричал от боли, когда в тело впились острые зубы, начиная вгрызаться все глубже, разрывая плоть. На одежде быстро расползалось кровавое пятно, свидетельствуя о серьезных, если не катастрофических повреждениях.

– Нет! – короткое слово, единственное оставшееся в голове в этот момент, утонуло в хрипе.

Несколько щупалец пришли собрату на помощь и разорвали одежду, потянув в разные стороны, являя Винсенту дыру в собственном животе. Почувствовав свободу, щупальце, копающееся в нем, подалось назад. Но не одно. Следом, довершая картину, вывалились внутренности…

Крик застрял в горле, но и забвение не приходило, словно вытесненное чистым ужасом. В состоянии шока, он все еще пытался высвободиться, сделать хоть что-нибудь. Но его держали крепко. И встряхнули, словно тряпичную куклу, будто пытаясь вытряхнуть наружу остатки перемазанных слизью органов, заставив зажмуриться.

Кровь в висках отбивала барабанную дробь, которая складывалась в звучание родного голоса.

– … сент! Винсент, черт тебя дери! Приходи в себя! Посмотри на меня!

Подчинившись проскользнувшему приказу, Файнс-младший распахнул глаза, чтобы увидеть нависшего над ним, бледного словно смерть Артура. Заметив, что он очнулся, брат махнул рукой, и рядом немедленно вырос Генри, протянув господину бокал с лекарством.

– Пей, – последовал очередной приказ.

И он выпил, машинально проведя ладонью по губам, стирая алую жидкость. Чуть вздрогнул, задев искусанные, обожженные лекарством губы. Попытался подняться, понимая, что находится дома. В холле. Потом ощупал себя, убеждаясь, что все ему лишь привиделось. Даже позолоченные пуговицы и те оставались на положенных им местах…

Прерывая его нервное мельтешение, Артур вновь встряхнул брата за плечи, заставляя смотреть в глаза.

– Винсент! Хватит. Все хорошо. Ты дома. Слышишь?

Заторможено кинув, Винсент судорожно вздохнул. Осторожно приняв вертикальное положение и чуть покачнувшись, обессиленно уткнулся лбом в плечо брата, присевшего перед ним на корточки, не обращая внимания на свидетелей. Боль все еще пульсировала в голове, мешая разложить все по полочкам, отделить реальность от кровавого морока, опутавшего разум.

Артур ласково скользнул по его волосам, чуть дрожащими пальцами.

– Ты напугал нас… Меня напугал.

Пережитый страх до сих пор волнами прокатывался по нервам, но он долго тянул, прежде чем признаться, открыв тайну, которую скрывал все это время от тех, кому дорог: недуг, что преследовал его в детстве, вернулся. Более того, состояние ухудшилось. Видения стали сюжетными и не отличимыми от реальности ни качеством деталей, ни физическими ощущениями, ни сдвигом в пространстве и времени, отчего грань окончательно стиралась.

Рука Артура замерла. Он судорожно вздохнул, казалось, готовый наорать на нерадивого младшего брата, как бывало в детстве и отрочестве, следуя примеру матери. Но только участливо сжал плечо Винсента, хрипло спросив, сколько это длится.

– С тех пор, как поступил на службу его величества, – признался Винсент.

– Несколько лет… – обреченно выдохнул Артур, осторожно приподнял лицо брата, заставляя взглянуть себе в глаза. – Винсент, почему ты не сказал раньше?

– Это же прямой путь в лечебницу Бейли.

Винсент даже позволил себе чуть нервно, но искренне рассмеяться, показывая, что в порядке. Поднялся, еще чувствуя слабость, но уже способный самостоятельно передвигаться.

Артур поднялся следом, поддерживая за локоть. С укором заметил:

– Мы тогда тебя не отдали и теперь не отдадим. Но если пустить все на самотек, кто-то может догадаться.

– О чем? – послышалось с порога, и в холл, хмурясь, вышел Эван.

Винсент сглотнул. От пары шагов, сделанных навстречу, кругом пошла голова и, сдавленно ругнувшись, Артур перехватил его удобнее, чтобы довести до дивана в гостиной. Где и обосновался, обложившись книгами, спешащий следом Кэмпбелл.

– Нашел что-нибудь? – тихо спросил кузена Винсент даже прежде, чем обессиленно рухнуть на диван, едва чувствуя пальцами бархатную обивку мебели. Атакуя, дабы не отвечать, надеясь, что неприятный инцидент просто забудется.

– Кажется, да… – задумчиво отозвался Кэмпбелл, присаживаясь на край диванчика, на котором полулежал Винсент. Хвала Великому, не пытаясь выведывать чужие секреты. – Но я не уверен, стоит ли рисковать, когда ты в таком состоянии.

– Мне хватит нескольких часов восстановиться, – заверил тот, немедленно удостоившись укоризненного взгляда Артура.

Заглянув в открытые книги, испещренные старыми письменами и набросками, Файнс-старший потребовал объяснить, что они задумали. Или никакого обряда не состоится. А то он их знает. Не ожидая ничего от пропащего брата, повернулся к Эвану, рассчитывая на его сознательность и здравый рассудок.

И тот, задумавшись на мгновение, выложил все как на духу, вынуждая Винсента закрыть лицо ладонью. Вот с кем приходится работать?..

Побледневший на глазах, Артур обессиленно потер лицо ладонями, выругавшись столь грязно и витиевато, что Винсент даже не сдержал смешка – и это чопорный и сдержанный барон Артур Файнс? Однако, напоровшись на тяжелый взгляд, подавился этим смехом. Пришлось снова доказывать свою теорию необходимости содержания и исследования столь опасного существа, как попелави. Отстаивать в еще более серьезной борьбе, нежели в споре с мягким и поддающимся влиянию кузеном.

– Нет. Нет-нет-нет-нет! Винсент, ты бредишь! – в горячности воскликнул Артур. Вскочив на ноги, замаячил по гостиной, пересекая ее широкими шагами. – Это не подорвать лабораторию отца, напроказничав с реагентами! Это не игрушки, Тьма тебя дери!

– Я знаю! – не выдержал Винсент, позволив себе поднять голос на брата. У него не было ни сил, ни времени на споры. – Именно поэтому мы должны это сделать.

Поймав брата за руку, он остановил его, попросив выслушать. Словно не в меру болтливый попугай, повторил те аргументы, которые приводил и Эвану. Старался быть убедительным, оставаться спокойным и не отпускал его руки, зная, как для старшего брата важен тактильный контакт.

Сжав его пальцы едва ли не до онемения, Артур обессиленно вздохнул:

– Ты понимаешь, что если что-то пойдет не так, если пострадают люди, я не смогу тебе помочь?

Винсент кивнул, подтвердив решимость и словом, для пущей убедительности. Он давно не ребенок и, когда дело касалось ответственности и чужих жизней, привык взвешивать принимаемые решения. А также был готов отвечать за них, даже если ценой станет собственная голова. Утешая брата, сжал его плечо:

– Я уверен в том, что намерен сделать.

Обессиленно вздохнув, Артур похлопал его по ладони и попросил Эвана проконтролировать все, потому как на Винсента не было никакой надежды.

– Спасибо, что веришь в меня, – усмехнулся Винсент ему в спину. Едва за братом закрылась дверь, опустился рядом с Эваном. – Ты готов? Надо проследить, чтобы все покинули дом.

Увы, даже в стопроцентном, казалось бы, деле всегда оставалась доля процента, что все полетит к чертям…

– Я никогда не буду готов, – мрачно отозвался Кэмпбелл, тем не менее пододвигая записи к Винсенту. Обычно идеальный учительский почерк то и дело плясал, в тексте имелись помарки и зачеркнутые строки. Но шутить по этому поводу казалось сейчас слишком неуместным, и барон просто вчитался, слушая предложения кузена.

Следовало отметить, что Эван не терял времени даром, кажется, продумав все нюансы, выжав из имеющихся в книгах предков фактов максимум. И уверенность в том, что все получится, согрела измученный разум. Если, конечно, в расчеты не закралась нечаянная ошибка…

Откладывать не имело смысла, потому они спустились в подготовленное подвальное помещение, которому предстояло стать местом заключения попелави. И вновь началась монотонная подготовка к ритуалу. Чертящий на полу печать Эван мельком взглянул на Винсента, зажигающего свечи, и даже чуть прикрикнул:

– Левой рукой!

Барон Файнс скрипнул зубами, но промолчал. Тяжелый случай – нервы сдавали не только у него. Потушив “неправильную” свечу, начал все сначала, левой рукой. Задернул штору на маленьком окошке под потолком, уголок которой пропускал солнечный свет. Любая мелочь могла стоить головы не ему одному.

Вот и все, кажется.

Переведя дыхание, мельком глянул на кузена. И тот кивнул, поднимаясь на ноги, аккуратно вышагнув из идеально очерченной печати. Пальцы его мелко дрожали, но он взял себя в руки, придав голосу твердость. И тотчас же мелодичный распев заполнил небольшое помещение, пронзая, кажется, каждую клеточку тела Винсента. Невольно содрогнувшись всем телом, Файнс стряхнул с себя наваждение и усмехнулся уголком губ: не зря Кэмпбеллов называли голосом Великого.

Ритуал повторялся. Первое отличие заключалось в том, что, порезав руки, они скрепили их рукопожатием, смешав кровь. И пламя, охватившее печать, полыхнуло синим, взметнувшись так высоко, что Винсент почувствовал жар, едва не отшатнувшись, но Эван удержал его.

Благодарно кивнув, барон краем глаза уловил момент, когда свечи вокруг начали отчаянно чадить, заполняя горьким дымом и без того небольшое и душное помещение. Знакомо колыхнулась внутри печати реальность, чтобы явить их взорам потустороннее существо. В этот раз попелави не медлил, ворвавшись в их мир, точно за ним гнались все демоны преисподней. Заметался, ища выход, но они не оставили ему ни малейшей лазейки, запечатав все проемы.

– Сейчас попробует уйти восвояси, – спрогнозировал поведение попелави Винсент.

И на последнем слове едва успел вонзить окровавленный стилет в наиболее тонкую часть октограммы, преграждая существу путь. Возмущенно заверещав и встав на дыбы, словно пред ним вспыхнуло пламя, оно метнулось прочь, но там его встретил стилет Эвана, заперев в чужой реальности.

– Он наш, – сложил Винсент в улыбку напряженные, точно чужие губы.

– Да, – определенно, сам не до конца веря в случившееся, согласился Эван и сделал шаг от печати, оставляя клинок в камне. – Теперь ты просто обязан выполнить свое обещание.

– А? – чуть заторможено переспросил Винсент, отходя от места на пару шагов и тяжело оседая на каменный пол. Осоловело взглянул на кузена. – Споить тебя?

Строгий взгляд, которым наградил барона Эван, никак не вязался с его глубоким, полным облегчения смехом.

– Однако, сперва, ты поспишь, – уже совершенно серьезно, заметил кузен, помогая подняться и уводя прочь из комнаты. – Мы не можем потерять тебя в столь ответственный момент.

Барон едва слышно фыркнул и закатил глаза. Хотел сказать, что после такого не заснет, но тело было иного мнения: кружилась голова, ломило мышцы и где-то внутри слабых с рождения легких зарождался безосновательный кашель. И как назло в доме совсем не осталось прислуги, чтобы подогреть молока. Впрочем, он все одно бы его не дождался, отключившись, едва голова коснулась подушки, как лишенный смазки механизм.

Но даже во сне он не нашел покоя. Сновидение, захватившее его, не имело четких форм и образов. Явными оставались только отвратительный запах разлагающейся крови и непроглядная темнота, что будто вибрировала вокруг, заставляя содрогаться всем телом. Как Винсент ни старался, не в состоянии был ни выбраться, ни найти источник вибрации или какой-нибудь ориентир. Только содрогающаяся темнота. Всюду, куда он бросал свой взор. Хотя даже не был уверен, что в принципе меняет направление взгляда.

Ощущение незримого присутствия давило, пугая, как в детстве слишком густые тени по углам, формирующиеся в безмолвные фигуры. Ледяная злоба и жажда крови существа ощущались физически, рождая холодок между лопаток. Инстинкты кричали: Бежать. Но оттолкнуться было не от чего, и все попытки сводились к нулю. Прикосновение, липкое и шершавое одновременно, породило тучу мурашек. Винсент вскрикнул от омерзения, но не услышал собственного голоса. Отчаянно дернулся, в стремлении отодвинуться, избежать нежелательного контакта, но только спровоцировал божество. Обвив щупальцем щиколотку, оно потянуло его на глубину. Да, даже в пустоте существовало такое понятие. Он понял это по навалившейся тяжести и затрудненному дыханию. Попытался отбиться второй ногой, но в штанину скользнуло еще одно щупальце, выйдя из ворота и сжимая горло, придушивая жертву.

– Винсент!

Наваждение мгновенно исчезло, выпуская из своих объятий, и он сел на постели. Один. В темной спальне.

 Вот только отзвуки чужого голоса все еще звучали в голове. Он был ему смутно знаком и определенно принадлежал женщине. Но кому?.. От попытки вспомнить голова затрещала, готовая расколоться надвое. Застонав, Винсент упал обратно на подушки. Вплел пальцы в волосы и чуть поморщился: взмок насквозь… Ну что ж за?..

Следовало встать и отдернуть занавеску, впустив в комнату свет закатного солнца, но для этого следовало спустить ноги с кровати. Детские страхи, о которых напомнил сон, всколыхнулись, породив приступ паники, который Винсент, впрочем, быстро победил. Он давно не ребенок. Да. И страхи его выросли вместе с ним, став более реальными и опасными.

Рывком сев, Винсент тут же пожалел об этом – комната завихрилась ураганом. Но поборов это ужасное состояние, он заставил себя подняться и распахнуть шторы. Вот только вместо солнечных лучей в комнату ворвался шум дождя.

Тихо вздохнув, барон покачал головой. Вернувшись к постели, взглянул на себя в зеркало, висящее над каминной полкой. Ну… бывало и лучше. Хуже, правда, тоже случалось. И без того бледная обычно кожа выглядела почти белой, под глазами аквамаринового цвета залегли глубокие тени, а густая темная челка беспомощно прилипла к вспотевшему лбу. Он не мог показаться на людях в таком виде. И немедленно сделал первый жест, зачесав ее назад. Позвал Генри, попросив приготовить ванну – буквально десять минут на личное счастье…

– Ненавижу этот город, – вздохнул он, позволяя дворецкому раздеть себя и забираясь в медную ванну, уютно расположившуюся на львиных лапах. – Его вечную пасмурность и бесконечный дождь…

– Однако, именно потому ваши предки и выбрали это место, милорд, – парировал Генри, мягко разминая окостеневшие от постоянного напряжения плечи. Ему не помогал даже сон. Может, стоило сменить подушку?.. – Его милость барон Кэмпбелл отлучался домой, проведать супругу, но уже вернулся с четверть часа тому назад.

Конечно, ему ведь наказали присматривать за кузеном. Или Эвану самому не терпелось поближе познакомиться с пленником? По губам Винсента скользнула слабая усмешка.

– Надеюсь, он не заскучал?

– Он взволнован, милорд, – отозвался дворецкий, поливая его плечи теплой водой, согревая. – Приглашал к госпоже Кэмпбелл медика. Кажется, проблемы с ребенком…

Беда никогда не приходила одна, эту горькую истину Винсент усвоил с детских лет. Да, Джульетта была слаба здоровьем. Однако они все же надеялись, что первенец Эвана увидит этот не такой уж и белый, но не лишенный удовольствий свет. Настроение, почти было наладившееся, вспорхнуло бабочкой и растворилось в нарастающем дожде за окном. Велев Генри поторопиться, Винсент уже через четверть часа прошел быстрым шагом в гостиную.

– Эван. Что случилось?

Кузен обессиленно запрокинул голову на спинку дивана и даже не сразу нашел в себе силы откликнуться, сев нормально. А когда все же нашел, голос его звучал тихо и надломлено:

– Ребенок очень слаб… И неправильно расположен. Велик риск, что они погибнут. Оба.

– Эван… – вести оказались еще более дурными, чем ему представлялось. Увы, смертность при родах среди старой аристократии всегда оставалась высока, несмотря на все их технологии, дающие преимущество над простыми смертными. – Держись. Может, ребенок еще примет нужное положение? Время есть.

Вздохнув, Кэмпбелл обессиленно закрыл лицо руками. Его жизнь в последнее время рассыпалась как карточный домик. И все, что оставалось Винсенту, это участливо сжать его плечо, понимая: спасет Джульетту и ребенка, не иначе как чудо.

Наконец придя в себя, Эван чуть встряхнулся, благодарно накрыл ладонь кузена своей.

– Ты как себя чувствуешь?

Винсент качнул головой, не в настроении обсуждать собственные проблемы, что, кажется, напрягали окружающих сильнее, чем самого “больного”. Распорядившись об ужине на двоих, все же соизволил ответить:

– Я в порядке. Собираюсь навестить нашего друга, дабы кошмары не стали реальностью. Пойдешь со мной? – предложил он, плеснув в два бокала коньяка.

– Ну раз уж я в это ввязался, было бы глупо оставлять тебя на полпути. Тем более ты можешь сотворить что-нибудь настолько дикое, что запертый в чулане попелави покажется детской шалостью, – усмехнулся Эван, тем не менее благодарно принимая бокал.

Подняв свой, Винсент провозгласил тост за успешное предприятие, и осушил до дна, чтобы налить еще. Ему необходимо было выпить. Упал в кресло напротив, вздохнув. Завтра, скорее всего, придется ехать к Артуру с образцами. Вряд ли обычное оборудование сможет провести необходимый им анализ. Эван заметил, что визит следовало бы нанести в любом случае, но Винсент его проигнорировал.

После ужина они спустились в подвал, сразу отметив, как изменилось поведение существа. Оно притихло, более не пытаясь вырваться, и даже словно бы потускнело.

Нахмурившись, Винсент подошел чуть ближе, размышляя о том, как подступиться к существу. Потянулся было за одним из стилетов, но Эван остановил его, попросив подождать. Сам же он в это время, выводил пером на белых хлопковых перчатках защитную печать.

– Мне не хотелось бы, чтобы эта тварь спалила тебя, словно фитиль.

И Винсент не мог не признать, что это хорошая мысль. В конце концов, пока они не узнали попелави поближе, осторожность не помешает. Тем более, оказалось, коварная тварь лишь притворялась смирной. Стоило человеку приблизиться, с намерением проверить, имеется ли в теле существа что-то похожее на кровь или иную жидкость, как оно стремительно бросилось вперед. Отброшенное невидимым ударом, когда до жертвы оставались считанные дюймы. С силой ударившись о невидимую преграду иссушенным, выпирающим хребтом, существо взвизгнуло, а поднявшись на ноги зарычало, подобно взбешенному псу, и изо рта его пошла черная пена, тут же растворяясь легкой дымкой, едва сорвавшись с черных губ.

– Похоже, шприц нам не понадобится, – сделал вывод Винсент.

Зато дымку удалось заключить в стеклянный сосуд, воздух в котором немедленно принял грязноватый оттенок. Уже есть с чем к Артуру явиться. К нему прибавился кусочек кожи, что обтягивала сухие кости, и острый точно бритва зуб, выбитый клинком при попытке попелави его перекусить. Все же, решение воспользоваться для исследования одним из клинков предков, оказалось как нельзя более верным, ведь их ковали для борьбы с Тьмой. А что есть попелави, как не ее порождение?

А может, Винсент только убеждал себя в этом, слушая болезненный скулеж? И тем легче было самоубеждение, чем агрессивнее существо реагировало на обидчика, едва не вцепившись в глотку. Впрочем, вряд ли для его мягкосердечных дам это стало бы убедительным аргументом. Благо, они не узнают…

– Может, его покормить, чтоб не сдох? – с ноткой вины в голосе предложил Винсент, когда они закончили, отступив от существа, обессиленно свернувшегося калачиком на полу, прячась в дымке, которую и источало.

Эван взглянул на попелави, и на лице его отразилась смесь ненависти, омерзения, опаски и жалости. Заметил, что если у Винсента есть лишние слуги, то, конечно, можно попробовать.

– Кто знает, может, его устроит и нечто лишенное души. Это тоже не мешает проверить, – передернул плечами Винсент, отворачиваясь. Все же, он не был палачом, и если бы не крайняя необходимость… – Прикажу Генри купить какую-нибудь птицу.

Засмеявшись, Эван заметил, что их дамы убили бы Винсента за мысль, будто у несчастного петуха нет души. Выдав ответный смешок, Файнс склонен был с ним согласиться, памятуя, как после ежегодной охоты несколько лет назад юная Амелия уговорила отца оставить у них осиротевшего лисенка.

Они выпили по чашечке кофе, обсуждая предварительные наблюдения и гипотезы, появившиеся во время исследования попелави, а потом, посмотрев, как стремительно темнеет за окном, Винсент предложил кузену остаться на ночь. Однако тот отказался, заметив, что нужен супруге, и он предоставил экипаж. Сам же барон спустился обратно в подвал, но в лабораторию. До завтра он не вытерпит. Кроме того, хотелось явиться пред очи брата с чем-то более конкретным и весомым, чем голые теории.

Конечно, надежда на то, что его небольшая лаборатория покажет хоть что-нибудь, была слабой, но, скинув жилет, барон натянул лабораторный халат из тяжелой плотной ткани. Сосредоточено перебирая с десяток застежек, усмехнулся сам себе, пожалуй, впервые за годы работы в лаборатории действительно исполняя технику безопасности. Выставив на стол все имеющиеся в его распоряжении реактивы, приступил к делу. В конце концов, к его, надо признать, искреннему удивлению, попелави оказался более чем материален, а значит…

Наверх Винсент поднялся только утром. За окном едва начало светать. Голова кружилась от очередного недосыпания, желудок настойчиво требовал хоть чем-нибудь разбавить галлон выпитого кофе, но оно того стоило. Опыты показали реакцию на раствор серебра, меньшей концентрации, чем тот, которым накачали Крейвена, и щелочь. Но восхитительнее всего, конечно, оказалась реакция кожи попелави на ультрафиолет.

Устало скинув на спинку тяжелый халат, заляпанный реагентами, Винсент обессиленно рухнул на стул. Уткнулся лбом в столешницу, не в силах удержать чугунную голову. Через пару минут, мягко ступая, к господину подошел Генри, едва слышно опустив на стол поднос с трапезой.

– Милорд… – негромко обратился дворецкий, позволив себе коснуться чужого плеча, привлекая внимание.

Голос его уже чудом пробился сквозь дымку сна, затянувшую взор, и Винсент заставил себя сесть прямо. Улыбнулся дворецкому, которого, кажется, знал всю свою жизнь.

– Благодарю, Генри. Ты всегда знаешь, что и когда мне нужнее всего.

Мужчина сдержанно, но ласково улыбнулся в ответ. И протянул ему бокал с лекарством.

– Сейчас вам нужно это.

Вздохнув, Винсент покорно взял бокал и чуть нахмурился:

– Здесь больше, чем обычно…

– Сегодня солнце решило заглянуть в наш дождливый город, милорд, не стоит рисковать.

Винсент приподнял бровь:

– В самом деле? Сто лет его не видел. Пожалуй, прогуляюсь до Артура пешком.

Вздохнув, одним залпом выпил напиток, прикрыв глаза. Ему, в отличие от брата, никогда не нравился вкус, но по иронии судьбы, нуждался он в лекарстве намного сильнее.

Обеспокоенность дворецкого, казалось, можно было черпать ложкой, но давать господину советы, тот не решился, наполняя чашку ароматным чаем и пододвигая к Винсенту тарелку с яичницей с беконом и грибами. Решил накормить до отвала с самого утра?..

Закончив с трапезой, Винсент засобирался в фамильное имение. Генри неотступно вертелся рядом, явно порываясь что-то сказать, но не осмеливаясь перечить. И он сжалился над дворецким, велев распорядиться об экипаже.

– Вздремну в дороге.

Тихо, с явным облегчением, выдохнув, дворецкий послушно склонил голову и поспешил передать Томасу, чтобы тот подготовил экипаж для господина. Успевшего даже задремать в ожидании на диванчике в холле, но право слово, для этого ему понадобилось не больше четверти минуты. Впрочем, им еще повезло, предки в такую погоду погружались в столь глубокий сон, что были не в состоянии даже покинуть пределов своего жилища. Любуясь залитым солнечными лучами городом, казавшимся сейчас нереально ярким и эфемерным из полумрака салона экипажа, Винсент отчасти сочувствовал им, отчасти завидовал, ведь они не знали, чего лишены… Он рискнул чуть сильнее отдернуть занавеску и подставил бледное лицо свету, почувствовав животворящее тепло. Именно благодаря ему на земле существовала жизнь. Но они, являясь частью этого мира, одновременно были ему чужды. Знали ли предки, порождая их, какое это проклятье?..

Матушка всегда относилась к этим неудобствам сдержанно, скрываясь от солнца за зонтами и наглухо закрытыми одеждами, то и дело недовольно поджимая губы, при виде ожогов на молочно-белой коже Винсента. Но никого не подпускала, лично обрабатывая пострадавшую кожу. Отец же горел идеей – найти лекарство. Избавить их от зависимости, уязвимости. Он всегда был безудержным мечтателем…

Задумавшись, Винсент спохватился только, когда тепло перешло в легкое жжение, и задернул шторку. Выбираясь из экипажа, остановившегося у самых ступеней родового имения, сильнее надвинув шляпу, чтобы скрыть лицо в тени от ее полей. Взбежав вверх, нырнул в загодя открытую дворецким дверь и оказался лицом к лицу с обеспокоенным братом.

– Какое лихо принесло тебя в такую погоду?

В руках он держал огромную миску с сырым мясом, явно направляясь в сад поместья, где лично кормил любимцев. Вздохнув, Винсент поправил шляпу и, взяв брата за локоть, вышел на улицу вместе с ним, надеясь отсидеться в беседке. Взмахнул папкой с результатами исследований: