Текст книги "Чужая судьба"
Автор книги: Ирина Сафина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
– Итак, подведем первые итоги, – начал Широков. – Сразу скажу, что лично я против обсуждений со свидетелями каких-либо нюансов дела вообще. Тем более что некоторые из них могут быть замешены в совершении преступления. Но Ангелина Васильевна настояла.
– Да! – подтвердила Ангелина Васильевна. – Я настаиваю, чтобы моя племянница и Наталья присутствовали при данном разговоре.
Наталья встрепенулась:
– Я что? Что? Меня подозревают?
Широков устало вздохнул.
– На данный момент это лишь выводы Ангелины Васильевны. Уголовное дело еще не возбуждено и еще никто не признан подозреваемым.
– Давайте перейдем к главному, – попросила Ангелина Васильевна.
Широков кивнул и продолжил:
– Итак, что мы имеем. По полученным с пульта охраны сведениям за прошедший день и до сообщения о краже помещение хранилища открывали трижды. Ангелина Васильевна пояснила, что первый раз, днем, хранилище открывала она, поэтому мы этот случай не рассматриваем. Далее мы имеем два несанкционированных хозяйкой случая набора кода. Первый раз хранилище открыли в 23 часа 40 минут, а второй раз в 02 час 15 минут ночи. Во время второго открытия вора спугнула гражданка Злотникова Анна Михайловна. Таким образом, кража произошла в промежуток времени между 23 часами 40 минутами и 23 часами 58 минутами – это время, когда пульт охраны получил сообщение, что хранилище закрыто.
Вячеслав впервые услышал, во сколько именно произошла кража, и его обдало ледяной волной. В это время, в 23-40, он был еще у себя, в доме Вольчинского! Но отступать Вячеслав не собирался:
– Я уже говорил, и подтверждаю это еще раз! Всю прошедшую ночь, с одиннадцати вечера, я провел вместе со своей женой в ее комнате, и она никуда не выходила!
Широков одарил Вячеслава равнодушным взглядом и сказал:
– Господин Громов, я понимаю ваше желание защитить жену, но лгать следствию бессмысленно. У нас есть показания Злотниковой Анны Михайловны, которая видела вас в половину первого ночи. Ей не спалось, и она сидела на балконе. Она не подняла тревогу только потому, что узнала вас, когда вы забирались на балкон к Виктории Юрьевне. Анна Михайловна списала ваш поступок на влюбленность и решила не поднимать шум. Время она запомнила точно, потому что собиралась выпить еще одну таблетку снотворного, но боялась передозировки и считала по часам, сколько прошло времени с приема предыдущей таблетки.
– Вот о чем она хотела мне сказать, – тихо проговорила Ангелина Васильевна.
– Не понял вас? – спросил ее следователь. Ангелина Васильевна отмахнулась.
– Это уже неважно, – ответила Ангелина Васильевна. – Просто Анна все время дергала меня, пыталась что-то сказать, а я не слушала...
Широков удовлетворился ее объяснением и продолжил:
– Итак, время совершения кражи установлено. Далее мы имеем одну хозяйственную перчатку, забытую вором в хранилище. По всей видимости, следов его пальцев рук в хранилище мы не найдем, но эксперт работает. Кроме того, у нас есть похищенные ценности, изъятые из комнаты Виктории Юрьевны, которые также будут изучены на предмет наличия следов пальцев рук.
Вячеслав не выдержал и громко хмыкнул:
– Ха! Что вы собираетесь найти? Отпечатки пальцев всех обитателей дома? Вы их найдете, кроме моих и моей жены. Мы приехали недавно и...
Лиза тронула его за рукав:
– Слава, мои там есть...
Он повернулся к Лизе:
– Что?
Лиза смотрела только на следователя.
– Понимаете... Днем, когда тетушка... Ангелина Васильевна оставила меня в хранилище одну, я там все перетрогала... Простите...
– Лиза! – воскликнул Вячеслав. Мысли хороводом кружились в его голове. Как же так? Он думал, что это железный аргумент – ее отпечатков не может быть в хранилище, а получается... Стоп! Вячеслав открутил назад мысленный хоровод. Лиза говорит, что там полно ее отпечатков, значит... Обрадованный, Вячеслав подскочил и хлопнул в ладоши, заставив вздрогнуть всех присутствующих. – Вот оно! Вот оно, гражданин начальник!
– Я бы вас попросил, – начал протестовать Широков, но Вячеслав заглушил его слова громким смехом.
– Вот доказательство!
Широков подался вперед, облокотился на стол:
– Доказательство чего?
– Невиновности моей жены! Она еще днем заляпала в хранилище кучу вещей, на кой черт ей надевать перчатки? Вы же нашли перчатку вора?
Следователь задумался, а потом покачал головой:
– Не факт... не установлено, что перчатка принадлежит вору.
Ангелина Васильевна хлопнула ладонью по столу и уставилась на Широкова холодным, презрительным взглядом.
– Вы считаете нормальным, что я вместе с бесценными экспонатами поместила в хранилище трехкопеечную грязную перчатку?
Широков стушевался:
– Ее могли забыть там ранее...
Ангелина Васильевна выпрямила спину, подняла подбородок, отчего стала казаться выше всех сидящих за столом.
– Никто не смеет бросить мне перчатку.
Специально Ангелина Васильевна построила фразу таким образом или нет, Вячеслав не понял, однако на следователя сказанная тетушкой фраза впечатление произвела. Он не осмелился бросить Пашковой вызов.
– Хорошо, я согласен. Перчатка принадлежит вору.
– Вот! – воскликнул Вячеслав. – Вике незачем было надевать ее! Там полно ее отпечатков!
Ангелина Васильевна уточнила:
– Там, как вы изволили выразиться, полно не только ее отпечатков. Код от хранилища знали все. Анна Михайловна показывала экспонаты Сенечке, Наталья там убиралась...
Наталья, услышав свое имя, встрепенулась:
– Я тоже трогала! – поспешно воскликнула она. – Трогала вещи! Когда убиралась...
Вячеслав довольно потер руки и сказал Широкову:
– Ну что, господин следователь, приплыли? Перчатки не нужны никому в этом доме. Отпечатки всех домочадцев в хранилище есть. Вор – посторонний человек! Ищите на улице!
– Мы поищем, поищем, – заверил его Широков. – Однако часть похищенного оказалась в комнате вашей жены, как вы это объясните?
Вячеслав не знал, что сказать. То, что сумку подбросили, а они с Лизой, занятые друг другом, не заметили как открылась и закрылась дверь, – Лиза толдычила следователю с самого его приезда.
– Не знаю, – развел руками Вячеслав. – Сумку подбросили. Другого объяснения нет. Но! Почему вы не верите словам моей жены? О том, что она слышала разговор вот этой, – Вячеслав ткнул пальцем на Наталью, – с незнакомцем? Почему вы больше верите ей, а не моей жене?
– С чего вы взяли? – зло спросил Широков.
– С того! – парировал Вячеслав. – Я не глухой и не слепой! Я вижу!
Вячеслав ждал, но Широков решил не в вступать в дискуссию. Он сказал:
– Ангелина Васильевна, на этом все. Я рассказал все итоги осмотра, которые есть на данный момент. Остальное выяснит следствие. Думаю, уголовное дело будет возбуждено в ближайшие часы, я вынесу постановление.
– Мы можем быть свободны? – спросил Вячеслав.
– Вы – можете, – ответил ему следователь. – Все, кроме Виктории Юрьевны. Ей придется проехать с нами.
– Почему? На каком основании вы ее арестовываете? – взорвался Вячеслав.
Однако его грозный рык не произвел на следователя никакого впечатления.
– Ее никто не арестовывает. Мы приглашаем ее на выяснение обстоятельств. Нам необходимо в спокойной обстановке опросить гражданку Громову, выяснить детали. По закону, я имею право задержать ее на три часа до выяснения обстоятельств.
Вячеслав побагровел от злости. Он хотел кинуться на Широкова, стукнуть его флегматичной мордой об стол, но Лиза встала и крепко сжала его руку со словами:
– Не надо, Слава. Я поеду с Павлом Сергеевичем. Все будет хорошо...
Вячеслав воззрился на Ангелину Васильевну:
– А вы что сидите такая невозмутимая? Вам все равно, что вашу племянницу увозят? Бог знает, что там с ней сделают! Правильно Виктория делала, что не хотела вас знать! Вы – зло! У вас нет сердца!
Ангелина Васильевна подскочила со стула, забыв о столь почитаемых правилах хорошего тона, и прокричала в ответ:
– Не смейте! Не смейте обвинять меня! Если Виктория не виновата, я на коленях буду просить прощения, но если... Если это сделала она, то – да! Я – зло! Я разотру ее в порошок!
Мгновение они сверлили друг друга взглядами, пока Вячеслав не прервал их безмолвный поединок:
– Определитесь, – сказал он. В его голосе уже не было ни гнева, ни угрозы. – Определитесь, любите вы Викторию или нет. Прощаете или нет. Вы не на нее злитесь. Вы злитесь на себя. За то, что уже любите ее! Уже любите! Вы столько лет ее ненавидели! Заманили сюда не для того, чтобы она обрела сына, а чтобы отомстить за то, что она вычеркнула вас из своей жизни. Просто, банально, тупо хотели отомстить! Она приехала, и вы увидели ее совсем другой, чем в своих мечтах о мести. Вы увидели добрую, умеющую сострадать женщину! Но вы упрямы! За семь лет вы придумали себе монстра, а теперь, когда вы поняли, что монстр существует только в вашем воображении, вы не хотите этого признать! Вы любите и уже простили Викторию, но все еще цепляетесь за прошлые обиды! Не казните ее за то, что она не подходит под ваши фантазии!
– Господин Громов, – попытался призвать к порядку Широков, но оба – и Вячеслав, и Ангелина Васильевна в один голос прикрикнули на него:
– Молчите!
Ангелина Васильевна оперлась ладонями о стол и нагнулась вперед, будто хотела, чтобы Вячеслав лучше слышал каждое ее слово:
– Мальчишка! – сказала она. – Как ты смеешь судить! Я рада, что Виктория стала другой, что она раскаялась! Мне казалось, что это произошло... Но она обманула меня! Вот что я не могу простить! Она обманула! Она украла вещи, поступила так, как делала в детстве! Я ей всегда давала деньги, когда она просила. Но она не может просить! Она может только брать! В детстве я ей ставила условие: попросишь – получишь! Но она предпочла воровать! Однажды, Виктория, ты помнишь? она уже украла у меня большую сумму, и я заявляла в милицию! Ее наказать не могли из-за возраста, но я просила, чтобы ее испугали, как следует! И вот, все повторилось!
Вячеслав не ответил. Они продолжали сверлить друг друга взглядами. Конец этой схватки положила Лиза. Она встала и, обойдя Вячеслава, подошла к следователю.
– Пойдемте, – тихо сказала она. – Только у меня одна просьба. Давайте выйдем так, чтобы мой сын не понял, что меня арестовали.
– Но вас не аресто...
– Неважно, – перебила его Лиза. – Пусть он думает, что нам просто надо на время съездить по делам...
Вячеслав и Ангелина Васильевна спохватились, когда Лиза с Широковым уже покинули столовую.
Полицейские уехали вместе с Лизой, а Вячеслав с Борисом Львовичем отправились вслед за ними на машине доктора. Машина Вячеслава, которую он взял на прокат в Питере, еще в первый день по приезду увезли работники автосервиса.
Три часа, на которые полиция имеет право задерживать лиц для выяснения обстоятельств, подходили к концу. Вячеслав ходил вдоль стены здания, где находится отделение полиции, и курил сигареты одну за другой. Борис Львович, наплевав на чистоту светло серых брюк, сидел на ступеньках и о вреде курения Вячеславу не напоминал.
– Вот пусть только попробуют задержать дольше! – возмущался Вячеслав. – Я им такой звездопад устрою! Вмиг пагон лишатся!
– Слава, не горячитесь, – увещевал Борис Львович. – Вы знаете, я сам не ожидал от Ангелины такого поступка! Вызвать полицию! Какой срам! Надо было выяснить все в кругу семьи. Мы бы во всем разобрались!
Вячеслав доктора не слушал, думая вслух:
– Своего юриста я вызвал еще ночью, он прилетит первым рейсом. Но время! Время уходит! Бог знает, что они там делают с ней!
– Слава, вы таки успокойтесь! Это не гестапо! Ничего...
– Нет! Я им устрою! – продолжал возмущаться Вячеслав.
Зазвонил телефон. Вячеслав пальцем показал доктору – молчать, будто слова Бориса Львовича могли помешать ему.
– Слушаю, Константин Петрович! – ответил на звонок Вячеслав. – Вы уже в Питере? Когда будете здесь? Хорошо! Ждем!
– Адвокат? – поинтересовался Борис Львович.
Вячеслав кивнул:
– Он уже в Питере, скоро приедет...
Вячеслав сжимал в руке и телефон, и его вдруг озарила мысль – Виктория, настоящая Виктория, ничего не знает! Ее нужно предупредить. Ведь это ее имя сейчас обвиняют в краже по другую сторону кирпичной стены. Вячеслав извинился перед Борисом Львовичем и отошел за угол здания, набрал номер Виктории.
Когда раздался звонок Вячеслава, Виктория сидела на скамейке в сквере недалеко от гостиницы и обдумывала свой недавний поступок. Лицо Вильгельма, его прощальный взгляд стояли перед ее мысленным взором...
Около восьми утра ее разбудил звонок. Виктория не сразу поняла, что звонит внутренний телефон гостиницы. Портье сообщил, что к Виктории пришел посетитель.
– Кто? – спросонья Виктории показалось, что она ослышалась. – Вильгельм фон Анхальт?
– Да, фройлен Громова, Вильгельм фон Анхальт. Он желает подняться к вам.
– Пропустите, – попросила Виктория, а сама подскочила с кровати, чтобы успеть до прихода Вильгельма хоть маленько привести себя в порядок.
Она успела ополоснуть лицо холодной водой и надеть халат перед тем, как он постучал в дверь.
Виктория открыла:
– Входи, – с улыбкой пригласила она Вильгельма.
Тот сделал шаг вперед, поцеловал Викторию в щеку и лишь потом прошел в комнату.
– Прости, что так рано...
– Что случилось? – встревожилась Виктория. Они договаривались встретиться только во второй половине дня.
Вильгельм сел в кресло и протянул к Виктории руки, приглашая ее сесть к себе на колени. Виктория улыбнулась, подошла, поцеловала Вильгельма в губы, но села в кресло напротив.
– Что случилось? – повторила она свой вопрос.
– Я не спал всю ночь, – признался Вильгельм. – Все время думал о твоих словах. О том признании, что ты собираешься сделать. Не знаю, как объяснить... какое-то предчувствие... плохое предчувствие... Я не выдержал и пришел. Я люблю тебя! Очень люблю! И боюсь. Хотя еще не знаю чего...
Он замолчал, и молчание длилось долго. Он ждал. Виктория думала.
Внезапно, необъяснимо почему, она не смогла произнести заготовленные еще с ночи фразы, рассказать сказку о жизни под псевдонимом. Ночью Виктория придумала историю, что нашла чужой паспорт (она собиралась показать Вильгельму свой старый недействительный Российский паспорт, о недействительности которого он, при желании, мог узнать, наняв детективов). Хотела сказать, что не любит свое имя – Лиза Карамзина, которое напоминает ей о детдомовском детстве, а потому обрадовалась чужому паспорту и стала жить под чужим именем. В этой истории было много нестыковок в деталях, однако ночью Виктория рассудила так, что Вильгельм, во-первых, вряд ли будет разбираться в этих нестыковках сразу, а во-вторых, она надеялась на помощь Славки, который обещал за некоторое время уладить шероховатости с документами в России. Все это Виктория собиралась поведать Вильгельму, но, глядя в его голубые, чистые как бескрайнее небо над головой, глаза, – не смогла.
Она не смогла солгать мужчине, которого по-настоящему любила. Не смогла предать его. Не смогла.
– Я собиралась тебе солгать, – сказала Виктория и достала из пачки сигарету. Закурила. Вильгельм откинулся на спинку кресла, но не отвел взгляд. Виктория продолжила: – Я хотела тебя обмануть, но я не могу... Не могу сделать этого. Потому что... Потому что люблю! Я люблю тебя! И я расскажу правду...
Она рассказала все: о своем детстве, о брошенном сыне, о жизни потом. Рассказала о случайной встрече с Лизой в Москве и о том, что из этого вышло. Закончила Виктория словами:
– Я недостойна тебя. Я – зло. Уходи...
– Виктория, – начал Вильгельм, но Виктория не дала ему закончить.
– Я – Лиза! Со вчерашнего дня меня зовут – Лиза! Елизавета Карамзина! Знаешь, ирония судьбы, мы будто две половины одного целого. Только я – темная половина, а она – светлая. Сейчас там, в России, она исправляет мои ошибки. А я здесь. Начинаю жизнь с чистого листа, с чистым именем. Уходи, Вильгельм... Уходи! Баронесса фон Анхальт должна быть достойна твоей любви! И это не я...
Вильгельм будто собирался что-то сказать, но под пристальным взглядом Виктории не осмелился. Он встал и молча направился к двери. И только на пороге оглянулся. Сердце Виктории замерло – столько боли и отчаяния отразилось на лице Вильгельма!
Виктория сняла с пальца обручальное кольцо и отдала его Вильгельму.
– Уходи...
И он ушел.
Виктория прислушивалась к себе, ее разум хотел рыдать, биться в истерике от осознания того, что она собственными руками оттолкнула счастье, но сердце... Сколько лет на том, месте, где располагается сердце, Виктория чувствовала только боль, но вот теперь она слышит его стук, чувствует, когда оно замирает, и ее ожившее сердце говорило: "Ты поступила правильно!". И не было слез.
После ухода Вильгельма Виктория оделась и вышла из давящей стенами гостиницы на улицу, добрела до уютного сквера недалеко от гостиницы, и села на скамейку. Там и застал ее звонок Вячеслава.
– Слушаю, – отозвалась Виктория.
– Вика! Лизу задержали! Ее обвиняют в краже! – прокричал Вячеслав и, предупредив вопросы Виктории, начал рассказывать о ночных событиях. Закончил он словами: – Чертова нянька! Она видела, что я пришел к Лизе после полуночи, и у меня не вышло обеспечить ей алиби!
Виктория с трудом разбирала слишком эмоциональный рассказ Вячеслава, но главное уловить смогла.
– Когда случилась кража? – спросила она, встала и принялась ходить вдоль скамьи взад-вперед. – Повтори время.
– В 23 часа 40 минут открыли хранилище, а без нескольких минут час закрыли вновь.
Без лишних слов Виктория отключилась, и открыла на дисплее просмотр последних звонков. Потом перезвонила Вячеславу.
– Славка! Есть алиби! У Лизы есть алиби! Мы с ней, не прерываясь, разговаривали с половины одиннадцатого до часу! У меня на телефоне это есть в исходящих звонках! Менты могут запросить распечатку звонков, и оператор подтвердит! Лиза не могла в это время быть в хранилище! Вряд ли там, в подвале, есть связь! Ты меня слышишь? Я все подтвержу! – Вячеслав молчал. Виктория забеспокоилась: – Славка, ты там? Все нормально?
Вячеслав ответил:
– Если об этом заявить, то придется рассказать и все остальное, что Лиза – это Лиза, а ты – это ты. Ведь симки зарегистрированы на ваши настоящие имена.
– Плевать! Сейчас главное вытащить Лизку! С остальным потом разберемся.
– А ты? – после паузы тихо спросил Вячеслав. – Как же ты? Твой барон?
Виктория отмахнулась, будто Вячеслав мог видеть этот жест.
– Забудь о бароне. Я во всем ему призналась, – Виктория печально усмехнулась: – Сама себе поражаюсь. Час назад я собственными руками разрушила свою жизнь и считаю, что поступила правильно. Ты можешь в это поверить?
– Могу, – ответил Вячеслав, и Виктория улыбнулась.
– Так что, Славка, иди к Лизе, к ментам, или к кому там надо идти, и говори, что есть алиби, а свидетель скоро приедет. Я вылечу первым рейсом.
– Спасибо... Спасибо, что ты делаешь это для нее...
– Нет, Слава, я делаю это для нас обоих.
В гостинице Виктория заказала билеты и поднялась в номер, собирать вещи.
Закончив разговор с Викторией, Вячеслав собирался ворваться в отделение и выплюнуть в лицо Широкову, чтобы он катился ко всем чертям! Но едва Вячеслав подошел к крыльцу, дверь открылась, и вышла Лиза.
– Слава..., – Лиза сбежала по ступенькам и повисла у него на шее. – Слава...
Вячеслав сжал Лизу в объятиях, принялся целовать ее, спрашивать:
– С тобой все в порядке? Все нормально? Что они говорили? – Лиза пыталась освободиться из его рук, чтобы ответить, но Вячеслав вел себя как сумасшедший.
– Слава! Отпусти! – вскрикнула Лиза и добавила, виновато: – Мне больно...
– Виктория, здравствуй... Хотя здоровались уже, – подал голос смущенный Борис Львович. – Вас оправдали?
В конце концов, Вячеслав взял себя в руки и освободил Лизу из тисков чрезмерной радости.
– Нет, отпустили на подписку. Взяли слово, чтобы я никуда не уезжала.
– Понятно, – прорычал Вячеслав. – Сволочи! Но теперь это неважно. У тебя есть алиби!
– Алиби? – в один голос воскликнули Лиза и Борис Львович.
Только в этот момент Вячеслав понял, что проговорился при постороннем человеке. Еще неизвестно как развернуться события, а потому рано посвящать посторонних в тайну двойных имен.
– Простите, Борис Львович, – извинился перед ним Вячеслав, – но пока я не могу сказать вам правду. Прошу, не принимайте на свой счет! Вначале я должен обсудить алиби с... Викой.
Если Борис Львович и обиделся, то виду не показал. Он развел руками и улыбнулся:
– Понимаю! Таки вам надо обдумать защиту!
Вячеслав с облегчением выдохнул.
– Спасибо, Борис Львович. Вика, давай отойдем, надо поговорить...
Они зашли за угол, и Вячеслав взахлеб начал пересказывать Лизе о найденном алиби. Однако по мере того, как он говорил, Лиза мрачнела все больше.
– Что-то не так? – спросил Вячеслав. – Мы тебя оправдаем!
– Нет, – твердо ответила Лиза.
– Что значит "нет"? Лиза...
– Меня зовут Виктория, – твердо сказала Лиза. – Виктория Громова. И у меня есть маленький сын. Слава, я назвала его сыном! Он называет меня мамой! Неужели ты думаешь, что я предам сына ради того, чтобы оправдать себя?
Вячеслав замотал головой, будто прогонял ее слова прочь.
– Никто не просит тебя предавать!
– А что это будет? – спокойно и уверенно продолжала Лиза. – Сам подумай. Сначала одна женщина называет Сеню сыном, потом отказывается от него, появляется другая... Что будет чувствовать Сеня? Я не позволю вам наплевать ему в душу. Я – детдомовка. Я знаю детей, от которых вначале отказались родные, а потом приемные родители. Знаешь, что с ними после этого было? Что они пережили? Это мясорубка, Слава! Я не позволю вам засунуть в эту мясорубку Сенину душу! Не позволю!
– Но, – Вячеслав растерялся, – но... для него вы просто поменяетесь!
– Ты сам понял что сказал? Это уже невозможно! Пока никто не знал нашей тайны, мы могли подменять друг друга, но если правду узнают все... Слав, ты действительно не понимаешь? Или думаешь, что семилетний ребенок слепой и глухой? Даже если ему солжем мы, всегда найдутся доброходы, которые расскажут правду!
– Лиза! Но тебя могут осудить! Вдруг мы не сможет доказать твою невиновность без алиби!
– Значит – я отсижу.
Вячеслав сделал шаг назад. Он смотрел на Лизу, как на диковинку, странную зверушку, инопланетянина. Что она говорит? Она хоть понимает, на что обрекает себя?!
– Лучше быть матерью-воровкой?
Лиза усмехнулась.
– Лучше. Поверь. Если мать любит сына, а сын любит мать, то им все равно, какие ярлыки на них навешивают. Потому что они знают, что нужны друг другу. А главное – знают, что они друг друга никогда не предадут.
– Ты хоть представляешь, какую ношу на себя взваливаешь? – тихо, дрогнувшим голосом спросил Вячеслав.
Лиза расстегнула верхнюю пуговку на кофте и достала висевший на ее шее крест.
– Смотри, этот крест дала мне Вика в Москве. Временно, чтобы я смогла обмануть тетушку. В тот момент моя подруга Катя сказала: "Надев чужой крест – принимаешь чужую судьбу". Я не поверила ей, ругалась, – Лиза усмехнулась, – но Катя оказалась права. Теперь это моя судьба. Это мой крест, и мне его нести! – Лиза помолчала, а потом добавила, устало: – Скажи Вике, чтобы она не приезжала. Я буду все отрицать. У нее теперь другая судьба, и я желаю ей удачи...
Часть 4
Родная кровь
Перелет казался бесконечным. Сначала Виктории пришлось лететь из Дрездена в Москву. Едва самолет коснулся взлетной полосы аэропорта Внуково, Виктория, не дожидаясь разрешения пользоваться сотовой связью, набрала номер Глена.
– Гришка, привет! Я в Москве!
– Наконец-то, лапусик! Я испереживался! Почему не отвечала на мои звонки? Вчера я звонил весь день.
– Прости, тут такое закрутилось...
– Что?
– Гришь, не по телефону и не сейчас. Я еще в самолете, во Внуково. Скажи, ты мне настоящий друг?
– Еще спрашиваешь?! – возмутился Глен.
– Тогда выполни мою просьбу. У меня нет друзей в Питере, у кого я смогла бы одолжить машину. Через час я вылетаю из Внуково в Питер, и там у меня уже не будет времени искать машину на прокат. Мне она нужна срочно! Уже в Пулково! Гришь, это вопрос жизни и смерти!
– Господи, – ахнул Глен, – ты меня пугаешь...
– Потом, пугаться будем потом! Сможешь договориться о машине?
Глен ответил после небольшой паузы:
– Могу попросить у Володи... Он завис в Питере на съемках сериала...
– Гриша! Гленчик! Солнышко! Договорись! Очень надо!
Глен помолчал, а потом сказал:
– Я за тебя боюсь. Не знаю, что там у тебя стряслось, лапусик, но добром это не кончится...
Виктория в сердцах поплевала через левое плечо:
– Тьфу на тебя! Чего каркаешь?
– Предчувствие...
– Твою мать, Гришь! Все будет хорошо, только машину достань.
Насчет машины Глен договорился. Темно-синий BMV ждал Викторию на стоянке аэропорта Пулково-1. К ней Викторию проводил невысокий улыбчивый парень – Володя, хозяин машины. Всю дорогу до стоянки он расспрашивал Викторию о Глене, как тот живет? Что делает? Как личная жизнь? Из сути заданных вопросов, а также при виде заискивающей надежды в глазах Володи, Виктория сделала вывод, что Глен обратился за помощью к бывшему любовнику. Мысленно она отправила Глену поцелуй и горячую благодарность – он решился ради помощи ей потревожить старые раны.
Володя отдал Виктории ключи, документы на машину вместе с заполненным от руки бланком доверенности, а сам сел рядом на пассажирское сиденье. Попросил добросить его до города.
Высадив Володю, Виктория ударила по газам. Она лавировала в потоке машин, нарушая все писаные и неписаные правила дорожного движения. Она хотела добраться до Гатчины еще до темноты.
После возвращения из полиции Лиза забрала из дома тетушки вещи, и Вячеслав отнес их к себе. Собственно, на вещи Лизе было плевать – это всего лишь предлог, чтобы увидеться с Сеней. Лизе казалось, что Ангелина Васильевна будет против общения Сени с матерью-воровкой, а потому придумала этот повод еще раз войти в дом.
Однако тетушка ее удивила. Ангелина Васильевна встретила Лизу спокойно, будто не было ни обвинений в воровстве, ни уничижительной сцены в столовой, когда тетушка при следователе заявила, что Виктория ворует с детства. Тетушка согласилась, что Лизе, то есть Виктории, лучше жить вместе со своим мужем, и разрешила Сене навещать свою мать.
Покидая дом тетушки, Лиза размышляла о том, какие черти гнездятся в душе этой женщины? Поведение Ангелины Васильевны не поддавалось разумному объяснению. То она благосклонна к своей племяннице и желает ей добра, то обвиняет ее во всех смертных грехах, испепеляет ненавистью. Обвиняет в краже, но несколько часов спустя разрешает воровке общаться с сыном. Нелогично. Непостижимо. Любовь и ненависть в одном флаконе. Гремучая смесь, которая в любой момент может взорваться и привести к самым непредсказуемым последствиям. Что нужно сделать, чтобы внести гармонию и покой в душу этой женщины – Лиза даже не могла предположить.
Когда они втроем – Сеня, Лиза и Вячеслав – шли к дому Вольчинского, Сеня хохотал над громкими руладами, что доносились из живота Вячеслава.
Войдя в дом, Лиза отправилась на кухню. В холодильнике и в кладовой обнаружились кое-какие съестные припасы, консервы, и Лизе удалось из этого минимума сварганить более-менее сытный обед. Она отругала Вячеслава за то, что прошедшие дни он жил на сухом пайке, но тот парировал, что у мужчин тоже бывают разгрузочные дни.
После обеда Сеня обнаружил в гараже Вольчинского старенький волейбольный мяч. Вячеслав его надул, и они устроили футбольный матч на газоне у дома. Лиза попросила Вячеслава вынести во двор кресло-качалку, что стояло у камина в гостиной, и уютно разместилась на нем. Мужчины отвели Лизе роль судьи матча, однако она начала подсуживать Сене, заявляя о нарушении правил Вячеславом, и тот потребовал сдать судью на мыло.
Время летело незаметно.
Все смеялись, дурачились, и на какое-то время Лиза забыла о проблемах. Вот оно – семейное счастье! Муж, сын, кресло-качалка и старенький волейбольный мяч...
На крыльце зазвонил оставленный Вячеславом телефон.
– Слава! Звонят! – крикнула Вячеславу Лиза.
Тот пнул мяч Сене и подбежал, утирая со лба пот.
– Загонял, Марадонна! – пожаловался Лизе Вячеслав, а затем ответил на звонок: – Да, Вика! Ты приехала?
Подбежал Сеня и забрался на колени к Лизе. Она обняла ребенка за талию, а сама не сводила глаз с Вячеслава:
– Вика? Разве ты не позвонил ей?
– Кто это? – встрял в разговор Сеня, но взрослые его не услышали.
– Я звонил, она была недоступна, – пояснил Лизе Вячеслав, а затем продолжил разговор с Викторией: – Ты где? На шоссе? Да, у нас все нормально, Лизу отпустили пока...
Виктория привычно держала телефон одной рукой, а другой выкручивала руль. Скорость, с которой она ехала, уже превысила все мыслимые пределы, встречные машины с шумом проносились мимо. Вшик, вшик – доносилось из открытого окна...
– Слав, я на шоссе. Проехала пост ГИБДД. Что? Рядом проселочная дорога? Нет, по ней я еще дольше буду тащиться. Я скоренько, по трассе...
Нестерпимо хотелось пить. После перелета она так и не улучила момент, чтобы купить себе хотя бы стакан воды. Слушая Вячеслава, Виктория обшаривала глазами салон – обычно водители держат в машине бутылку с водой, и заметила горлышко пластмассовой полуторолитровой бутылки с красной пробкой на полу между передним и задним пассажирскими сиденьями. Расстояние вытянутой руки.
Виктория бросила взгляд на дорогу – встречные машины далеко.
Она зажала телефон между плечом и ухом. Освободившейся рукой потянулась за бутылкой... Горлышко ускользнуло. На один миг она ослабила пальцы, державшие руль, чтобы продвинуться еще и...
Пронзительный рев клаксона.
Вика выпрямилась, посмотрела вперед...
Поздно.
Удар.
Больно.
Темно.
– Вика! Вика! – кричал Вячеслав.
– Что там? – Лиза смотрела на вмиг посеревшее, искаженное ужасом лицо Вячеслава. – Что?
– Вика! Вика! Ты слышишь?! Вика!!!
Лиза все поняла. Из сотни причин, по которым Вика могла прервать разговор, Лиза интуитивно, послушав ухнувшее куда-то вниз сердце, выбрала одну:
– Она разбилась...
– Кто? Кто разбился? Вика? – Сеня теребил Лизу за рукав, но она смотрела только на Вячеслава.
Он все еще прижимал трубку к уху, но уже не кричал, не звал. Смотрел в пространство, поверх ее головы пугающе стеклянным взглядом...
– Поехали! – скомандовал Вячеслав и схватил Лизу за запястье, поднимая с кресла. – Я знаю, где она! Недалеко от поворота на проселок!
Они добежали до дома Бориса Львовича. Вячеслав зашел в дом, а Лиза попыталась отцепить от себя Сеню и уговорить его отправиться к тетушке, но он упрямился:
– Я с вами!
– Нет! – Лиза была непреклонна. – Ты останешься здесь!
– Я хочу...
– Нет! – в сердцах Лиза слегка шлепнула Сеню по заднице. Шлепнула слегка, чуть-чуть, но рука заныла, будто она со всей силы ударила ей по бревну. – Прости...
Сеня засопел. Лиза села перед ним на корточки:
