Текст книги "Чужая судьба"
Автор книги: Ирина Сафина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Глен подошел к Лизе, предложил ей коктейль. Лиза не удержалась, чтобы еще раз не осмотреть его с ног до головы. Глен приехал минут через десять после их прихода. Представляя друга, Виктория в шутку предупредила: "Этому симпатичному парню можете глазки не строить, он – гей!". Лиза поначалу смутилась от такой откровенности, но вскоре поняла, что Глен свою ориентацию не скрывает, не считает чем-то постыдным, и успокоилась. Однако продолжала удивляться этому человеку.
Так получилось, что проживая в Москве, Лиза ни разу не сталкивалась с парнями, подобными Глену, и представляла их такими, как показывают в кино – жеманными, переиграно женственными. Глен оказался совсем иным. Внешне – обычный красивый парень, в меру накачан, одет модно, но не броско. Умный, спокойный взгляд, грамотная речь без тени каких-либо игривых интонаций. Если не считать слова "лапусик", которым он называл Викторию. Лиза призналась сама себе, что если бы не предупреждение Виктории, она непременно начала бы строить глазки Глену.
Лиза приняла из рук Глена коктейль.
– Благодарю, – сказала она и повернулась к Виктории: – Вика, я бы с удовольствием, правда! У меня сейчас такой период в жизни, что все надоело, хочется перемен. Я бы с превеликим счастьем влезла в эту авантюру, но есть один нюанс...
– Какой?
– Я ничего не знаю о твоей жизни. Вдруг тетя начнет задавать вопросы? Или еще кто-нибудь, кто знает тебя с детства? Что я скажу?
Глен и Виктория переглянулись.
– Я тебя подготовлю, расскажу о себе, – не слишком уверенно сказала Виктория.
Лиза покачала головой.
– Ты не сможешь рассказать мне всего. Начнут задавать вопросы – проколюсь на мелочах.
– Она права, – резюмировал Глен. – Это будет провал.
– Да... я как-то об этом не подумала... И что? Все пропало?
– Авария! – заявила доселе наблюдавшая за всем со стороны Катька.
Остальные с недоумением уставились на нее.
– Какая авария?
Катька пожала плечами и пояснила:
– Обычная, автомобильная. Почему нет? Можно сказать, что ты попадала в аварию, сотрясение мозга, провалы в памяти. Сейчас по телеку в каждом сериале такой финт, народ привык и с легкостью поверит.
Глен рассмеялся:
– Какая умница! Тори, лапусик! А ведь тебе даже придумывать не придется! Помнишь, четыре месяца назад ты протаранила столб? – спросил он у Виктории, а потом пояснил Катьке и Лизе: – Тори – лихачка, и любит разговаривать за рулем по телефону без гарнитуры. ДТПшки с ее учатием – это уже классика, но тогда, четыре месяца назад ей очень повезло. Удар был такой силы, что машина – в хлам, потом пришлось покупать новую. Гибддешки поражались, что Тори отделалась легким испугом, только царапины и сотрясение. Сказали, что ангел-хранитель сидел на плече, не иначе. Так что, можно для убедительности взять выписку из медкарты и валить все на ту настоящую аварию!
– Отлично! – воскликнула Катька.
– Нет, – возразила Виктория. – Ничего не выйдет. В больнице я не жаловалась по потерю памяти, и в выписке это будет отражено.
Глен присел на подлокотник кресла и обнял Викторию за плечи:
– Тори, сколько раз я говорил, что ты думаешь эмоциями, а не разумом? Пошевели соображением! Ты у нас кто?
– Кто?
– Модель, которой уже 25 лет, а в этом возрасте очень легко сойти с дистанции. Не обижайся, лапусик, ты знаешь, что это правда. Так вот, зачем тебе лишние помехи в карьере? Потеря памяти у тебя частичная, свои проф.навыки ты помнишь, а то, что детство стерлось из памяти – так зачем об этом говорить? Лишние пересуды, а завистников много. Улавливаешь?
– Улавливаю...
– Ну и отлично! Вот и будем придерживаться этой линии. О частичной потери памяти ты никому не сказала, потому что боялась остаться не у дел. Девушки, вы поняли, о чем я?
Катька кивнула, а Лиза радоваться не спешила.
– Еще один нюанс, – сказала она. – Если потеря памяти частичная, то я должна хоть что-то помнить и знать...
– Не вопрос! – в порыве радости Виктория схватила Лизу за руки. – Я расскажу, все, что успею за эту ночь!
– За эту ночь?! – в один голос спросили Лиза и Катька.
– Ну да... по условиям тетушки, я должна отправиться к ней завтра. Лиза, ты согласна? Это всего на четыре дня! Потом я вернусь из Германии и поменяемся обратно. Ты согласна?
Лиза с ответом не торопилась. Видя замешательство подруги, Катька встала и потянула ее за руку, сказав при этом Виктории:
– Нам с Лизой надо поговорить наедине.
Виктория тут же подорвалась с места, засуетилась:
– Да, да, конечно! Можете пройти в спальню или в столовую... можно на балкон, там есть кресла, столик...
– Мы на балкон, – сделала выбор Катька и потащила Лизу за собой.
На широком балконе было довольно уютно. Много цветов, два плетенных креслица, и столик посредине. На нем – пепельница и открытая пачка тонких, дамских сигарет, зажигалка. Лиза первым делом схватилась за сигарету. Она курила когда-то, на заре детдомовской юности, потом рассталась с этой вредной привычкой, но держала дома пачку сигарет для минут особого волнения. Это была именно такая минута.
Лиза затянулась, поморщилась. Катька фыркнула и отошла к перилам. В отличие от Лизы она бросила курить решительно и бесповоротно. Впрочем, Катька все делала так.
– Что ты решила? – спросила Катька.
– Не знаю... боязно как-то... Одно дело быть подругами, узнавать информацию постепенно, а другое – выдать себя за Вику!
– Дурында пирожковая, – ругнулась Катька. – Это ведь еще лучше! Вика говорила, что ее воспитывала тетушка, так что ты попадешь, так сказать, в самую семейную колыбель! Если у них в шкафах есть скелеты, то эти шкафы стоят там, у тетушки! Тебе обязательно нужно ехать!
– А вдруг я не справлюсь? Провалюсь, что тогда? Если бы это была просто шутка, а тут речь идет о громадных деньжищах! О наследстве! Если я не справлюсь, Вика будет меня ненавидеть.
– Глупости. Тебе надо продержаться только четыре дня. Всего четыре! Потом вы с Викой поменяетесь обратно. За это время ты ничего не успеешь испортить! Зато можешь многое узнать от тетушки. Она ведь при смерти, больна, одинока, захочет исповедаться, как пить дать!
– Думаешь?
– Уверена!
Подруги смотрели друг на друга. Лиза все еще сомневалась, а Катькин взгляд буравил ее, подстегивал, ждал ответа.
Внезапно балконная дверь распахнулась и оттуда буквально выскочила взволнованная, но радостная Виктория.
– Все! – возвестила она. – Позвонил тетушкин юрист, и я сказала, что еду!
– Но я еще не согласилась...
– Лиза, прости, но времени совещаться не было. Я решила за нас обоих.
Лиза хотела возмутиться, но Катька вытащила из ее пальцев недокуренную сигарету и выбросила ее за балкон.
– Ну и отлично! Кто-то должен был решить за нее. Лиза у нас молодец, только раскачивается долго.
– Катя!
– Что Катя? Вика все правильно сделала, так и надо. Кто еще час назад говорил: "Я стала другой, стревой, решительной! Хочу перемен!". Там, в кафе, я тебе даже поверила.
Виктория слушала перебранку подруг с улыбкой.
– Это правда? – спросила она Лизу. – Ты хочешь стать стервой?
Лиза почувствовала, как начинают гореть ее щеки. Зачем Катька об этом сказала? Ведь это было настолько личное... Лиза опустила голову.
– Забудь... глупости это...
– Ничего не глупости! – возразила Виктория. – Это замечательно! Потому что я – стерва! Да, да! Настоящая стерва! К тому же я капризная, так что любую свою нестандартную выходку у тети можешь смело списывать на каприз, говорить: "Я так хочу!". Поверь, это никому не покажется странным.
– И еще Тори ужасно ленива, поэтому можешь особо не напрягаться по хозяйству, – заявил заглянувший в дверной проем Глен.
– Боже мой, – Лиза сидела, обхватив голову руками. Смысл содеянного только-только начал в полной мере доходить до нее. Она собирается совершить мошенничество! Выдать себя за другого человека! Но... разве не этого она хотела? Лиза вспомнила, как накануне, в порыве отчаяния, кричала в ночь, что хочет другую судьбу. Все исполнилось. Рядом стоит Виктория, и ей предстоит четыре дня жить чужой жизнью под чужим именем. Чужой судьбой.
Виктория не дала Лизе времени и дальше упиваться запоздалыми размышлениями. Она хлопнула в ладоши и заявила:
– А теперь прошу всех в дом, пойдем пить кофе, ночью спать не придется. Лиза, я дам тебе блокнот, будешь записывать все важные моменты. Прошу!
Всю ночь заговорщики, всей компанией, провели за столом в гостиной. Виктория показывала Лизе семейные фотографии, кое-какие дала с собой. Лиза записывала памятные даты и кратко о важных этапах жизни Виктории, также записала несколько существенных деталей: что Виктория любит из еды, что не ест совсем, а также другие мелочи. Несмотря на насыщенный событиями день и бессонную ночь, она не чувствовала усталости, только адреналин, предчувствие нового этапа в ее жизни. Будущее приключение будоражило кровь.
Единственное, о чем умолчала Виктория – это о Вильгельме и о Вячеславе. О Вильгельме, потому что это тайна для всех, кроме нее с Гленом, а о Вячеславе... Виктория сама не знала почему. Умолчала и все. Даже фотографию почти бывшего мужа не показала.
Утром, перед тем, как распрощаться, Виктория позвала Лизу в спальню. Пошарив в прикроватной тумбочке, достала оттуда свой паспорт и отдала его Лизе.
– А как же ты? – удивилась Лиза. – Тебе ведь в Германию ехать? Вдруг кроме заграна российский понадобится?
Виктория отмахнулась.
– Прорвемся! Знаешь, мне кажется, что нашу встречу готовили на небесах, – сказала она. – Так получилось, что у меня два паспорта. Год назад я думала, что потеряла паспорт, написала заявление, сделала новый, а потом тот, потерянный, нашелся. Он, конечно, недействительный, и кредит по нему не получишь, но на всякий случай в приложении к заграну сойдет, хотя вряд ли он вообще понадобится. Вот тебе без моего действующего паспорта никак. Я на этот паспорт тебе билет на самолет до Питера заказала. Так что – бери, пользуйся!
Лиза паспорт взяла.
– Билеты курьер привезет?
– Обещали где-то через час. Кстати! Чуть не забыла самое главное! – Виктория расстегнула блузку, сняла с шеи нательный крест и отдала его Лизе. – Возьми, это твоя визитная карточка. Крест золотой, с драгоценными камнями, антикварный. Мне его дядя Семен подарил на совершеннолетие. Можно сказать, что это его предсмертный подарок, через месяц дядя умер.
– Дядя Семен это муж тетушки? – на всякий случай уточнила Лиза.
– Молодчина! – похвалила ее Виктория. – Запомнила! Надень крест, я с ним никогда не расставалась, об этом все знают. Увидят крест, сразу сомневаться перестанут, решат, что ты – это я.
– Может, не надо...
– Надо!
Лиза с осторожностью приняла из рук Виктории драгоценность. Не очень большой, но ощутимый по весу крест был усыпан мелкими драгоценными камнями. Лиза камни любила. Ей даже удалось скопить деньги на хороший гарнитур – сережки и кольцо с изумрудами и бриллиантами. Она отдала за гарнитур почти сорок тысяч рублей и надевала его только по праздникам. А вот маленькие сережки с крохотными бриллиантиками носила постоянно и копила деньги на хороший гарнитур с сапфирами. Так что, Лиза камни любила, часто заглядывала на интернетовские странички заводов изготовителей, любовалась украшениями и считала, что уже может в них разбираться.
Крест с россыпью бриллиантов, рубинов и сапфиров был выше всяких похвал. У Лизы захватило дух. Несмело, с благоговейным трепетом она накинула на шею цепочку и застегнула замок.
– Где у тебя зеркало?
– Да вон же, – хихикнула Виктория, – целая зеркальная стена!
Лиза смутилась. Действительно, что-то она совсем растерялась при виде драгоценности! Сбоку от широкой двуспальной кровати – встроенный шкаф купе с полностью зеркальными дверцами. Лиза подошла и с восхищением затаила дыхание – так изысканно смотрелся крест на ее груди.
– Сними это немедленно! – раздался грубый Катькин окрик за ее спиной.
Увлеченная созерцанием себя, Лиза не заметила, как Катька с Гленом вошли в спальню.
– Почему? – возмутилась Лиза.
– Это я дала, – пояснила Виктория. – Это мой крест, я ношу его постоянно. Если он будет на Лизе никто даже не усомниться, что она – это я.
– Потому и сними! – настаивала Катька и протянула к Лизе руку. – Отдай немедленно!
– Кать, что за муха тебя укусила?
– Ты что, дура совсем? Не понимаешь?
– Катя, прекрати! Не сниму, так надо.
– Вы точно с ума посходили. Одно дело назваться чужим именем, подменить подругу, если вы так схожи, но другое – надеть чужой крест!
Виктория разозлилась:
– Да что в этом такого? Что ты разоралась!
– Я по делу разоралась, – парировала Катька. – Надев чужой крест – принимаешь чужую судьбу! Если она, – Катька показала пальцем на Лизу, – станет его носить, она твою судьбу заберет. Насовсем!
– Глупости какие-то...
– Ничего не глупости! Это всем известно.
– Предрассудки!
– Может, правда, обойдемся без креста, – встрял в разговор Глен.
Виктория фыркнула.
– Да ну вас к черту! Лизка, крест не снимай! Мне уверенность нужна, что тебя за эти четыре дня не выгонят – раз, а во-вторых, если приедешь без креста, тетушка обязательно спросит, где он. Скажешь, что потеряла или дома забыла – обидится.
– Но ведь не обязательно его на шею вешать! – упорствовала Катька. – Пусть в сумке привезет.
– Нет, – настаивала Виктория. – Я так никогда не делала. Это... это особый подарок, для меня он много значит. Не спрашивайте почему, не расскажу. Просто на словах поверьте, что я никогда не снимала этот крест, это – воспоминание о... Неважно о чем! Это мой крест, который я несу! Тяжкий крест...
– Вот! – вставила свои пять копеек Катька, обращаясь к Лизе. – Слышала? Тяжкий крест! Ты хочешь нести его вместо Вики?
Лиза разозлилась:
– Хватит нести чушь! Поехали домой, мне нужно вещи собрать.
– Нет-нет-нет! – Виктория подскочила с кровати. – Никаких домашних тряпок! Всю одежду возьмешь у меня. Ты должна быть в моих вещах!
Судя по Катькиному виду, она собиралась еще что-то говорить, настаивать, но зазвонил ее телефон. Пал Петрович уже волновался и ждал жену домой. Нехотя, Катька распрощалась с Лизой, еще раз напомнила ей, что надев чужой крест, она сделала большую глупость, и ушла. Следом засобирался Глен, и Лиза с Викторией вскоре остались вдвоем, собирать сумки и готовиться к отъезду.
Во второй половине того же дня Сидоров докладывал шефу о результатах слежки за Викторией.
– Слав, тут какая-то фигня получилась.
– Что именно?
– Пока точно сказать не могу, ребята еще проверяют, но суть в следующем, – Сидоров достал из тонкой черной пластиковой папки лист бумаги с распечатанным на нем текстом и стал читать вслух: – Вчера в 16-32 Виктория приехала домой. Ребята сидели в машине у подъезда и вели наблюдение. Вот фото Виктории.
Вячеслав Громов взял фото, скользнул по нему взглядом и отложил на стол.
– Что дальше?
– Дальше, по утверждению моих ребят, Виктория из подъезда не выходила. В 17-18 у дома припарковалась машина, ауди, гос.номер московский – К276ЕХ. Из машины вышли две девушки и направились к подъезду. Одна из девушек нам не знакома, а другая – это сама Виктория. Взгляни на фото.
Громов взял фотографию, посмотрел, положил ее на стол рядом с первой.
– Ну и что? Прошляпили твои ребята, не заметили, как Виктория вышла. Заметили только ее второе возвращение.
Сидоров улыбнулся.
– Слушай дальше. Мои ребята тоже вначале так подумали и пошли к консьержу. Дедок хоть и в возрасте, но бывший вояка, еще в здравом уме и трезвой памяти. Мы ему денежку приплачиваем за помощь и молчание, и дедок с нами сотрудничает. Так вот, он сказал, что тоже очень удивился повторному возвращению Виктории. Он не помнит, чтобы она выходила!
– Не исключено, что дед задремал и не заметил. Поехали дальше.
– Поехали. В 17-39 к Виктории приехал Григорий Приходько, тот, который Глен.
– Понял, Гришка, – Вячеслав нахмурился. Даже воспоминание о дружбе его жены с геем раздражало.
– А теперь давай считать. Виктория плюс незнакомая девушка, с которой она вернулась домой во второй раз, плюс Гришка – это три человека, так?
– Так.
– А вот и нет! В реальности, в квартире Виктории до утра находилось четыре человека. Утром, в 8-15 вышла незнакомая девушка и уехала на ауди, следом в 8-21 ушел Глен, а около двух часов дня, в 13-44, если быть точным, из подъезда вышла Виктория и... еще одна Виктория.
– Не понял, – Громов уставился на Сидорова.
Сидоров жестом фокусника достал из папки новое фото.
– Оп-ля! Смотри! Одна Виктория выглядит как обычно, а вторая в платке и в темных очках. Но теперь посмотри на увеличенное лицо девушки в очках, сделанное из того же фото. Кого узнаешь?
– Викторию...
– Вот, Слава, такая фигня у нас получается. Была у тебя одна головная боль и одна жена, а теперь их две. Проблемы размножаются.
– Ты еще похихикай тут! – беззлобно ругнулся на друга Громов. – Поерничай! Уволю к чертям!
Сидоров улыбнулся.
– Ладно, уже боюсь. Подводим итоги? За каким-то чертом твоей женушке понадобился двойник, и она его, точнее ее, нашла. От дома обе Виктории отъехали на одной машине, но на Ленинградском проспекте одна из Викторий пересела в такси, а другая отправилась в Шереметьево. Мои ребята были не готовы к раздвоению личности, и ту, что уехала на такси, упустили. Они решили отправиться за первой Викторией, которая вылетела из Шереметьево в Германию. Думаю, они поступили правильно, ведь Виктория и должна была лететь на показ в Дрезден.
Громов вскочил со стула и заходил по кабинету.
– Твою дивизию! Андрей! – закричал он на Сидорова. – Неправильно поступили твои ребятки! Очень неправильно! Мы и так знали, что Виктория собирается на показ в Дрезден, и никуда бы она от нас не делась. Упустили бы тут, подхватили бы в Германии, не велика потеря. Гораздо интереснее, кто та, другая Виктория! Зачем она появилась? С какой целью? Куда отправилась? Упустили ее, да? И что теперь? Концы в воду?
– Слава, не горячись. Работают, мои ребята над этим, работают. Видишь, телефон из рук не выпускаю. Скоро они позвонят и доложат о результатах.
Громов пригрозил Сидорову пальцем.
– Смотри у меня, Андрюха! Найди эту вторую Викторию, хоть под землей!
Всю дорогу от Ленинградского проспекта до аэропорта Домодедово Лизу била нервная дрожь. Ей так хотелось крикнуть таксисту: «Разворачивай! Вези меня домой!», но она понимала, что точка возврата пройдена, обратной дороги нет. Она дала слово, и ей придется его сдержать, иначе грош цена ее желанию изменить себя, изменить свою жизнь. Отказ от авантюры сейчас означал бы только одно – она не сильная женщина, а тряпка, раскисающая от мало-мальски серьезного испытания. Нюня.
"Только четыре дня, четыре дня, – повторяла про себя Лиза. – Я справлюсь". Кроме того, это единственный шанс узнать семейные тайны Виктории из первых уст – от тетушки. Так похожи могут быть только родственники, иначе не бывает! Она всю жизнь мечтала найти семью, неужели теперь, когда появился этот шанс, она струсит? Нет, нет и нет!
Тетушкин юрист оказался молодым парнем лет двадцати пяти от роду. Невысокого роста, полненький, в круглых очках, как у Гарри Поттера. Он подошел к Лизе, которая, как и договаривались, стояла рядом с эскалатором, ведущим на второй этаж аэропорта.
– Виктория Юрьевна, здравствуйте! Я юрист вашей тети – Прыгунов Петр Петрович, – степенно представился парнишка и вдруг невпопад добавил с нескрываемой детской радостью: – А я вас сразу узнал! Ангелина Васильевна мне фотографию показывала. Вы совсем не изменились!
Лиза улыбнулась и собралась уже спросить: "Как дела у Ангелины Васильевны? Как она себя чувствует?", но вовремя прикусила язык, вспомнив, что во-первых, она – капризная стерва Виктория, а во-вторых, у нее плохие отношения с тетушкой, ей плевать на ее здоровье, и она едет только за тем, чтобы получить наследство. Эти установочные данные Виктория вдалбливая в ее голову всю ночь. Лиза вздохнула. Надо быть в образе, следить за собой.
– Отлично, – холодно ответила она парню. – На какой стойке у нас регистрация?
Петя смутился.
– Да, да, конечно, пойдемте, я провожу... Давайте помогу донести чемодан...
Парень засуетился, чуть ли не побежал за стоящей поодаль тележкой, неуклюже водрузил на нее объемный Лизин чемодан. Вот только зачем он это сделал – непонятно. У чемодана отличные колесики и выдвижная ручка – в тележке не было никакой необходимости.
Лизе стало жаль парня. На вид они были ровесниками, но Лиза ощущала себя значительно старше Петра.
Опыт не соизмеряется количеством прожитых лет. У Лизы за плечами – детдом, трудовая жизнь с восемнадцати лет, бесконечная борьба за место под солнцем. Ну а Петр, скорее всего, детство провел в объятиях бесчисленных родственником, только-только окончил институт, и еще не имел понятия о том, как поступают в таких случаях знающие себе цену юристы. Не он должен пресмыкаться перед клиентом, это клиент должен заглядывать ему в рот, ловить каждое его слово, потому что от слова юриста может зависеть вся его дальнейшая жизнь. Ошибка юриста стоит на втором месте после ошибки врачебной. В случае ошибки врача пациент может лишиться жизни, а в случае ошибки юриста – в лучшем случае денег, а в худшем – свободы, что тоже немаловажно. Несколько лет назад эти прописные истины растолковал Лизе Анатолий – тоже юрист и ее бывший любовник, так и не ставший женихом.
Петр подкатил тележку.
– Виктория Юрьевна, пойдемте! – позвал Петр и замер, чуть ли не в полупоклоне. Лиза не двигалась с места, и Петр заметно волновался.
Лиза помнила, что надо быть в образе, надо быть наглой и самовлюбленной, но этот парнишка вызывал столько сочувствия! Плюнув на все установки, Лиза решила отложить вхождение в образ стервы еще на два часа. Она подошла к Петру и несмело прикоснулась ладонью к его руке со словами.
– Простите, Петр Петрович, я просто растерялась, переволновалась. Проведите меня к стойке, я вам доверяю!
И вроде бы ничего особенного она не сказала, получилось даже слишком наиграно, но Петя приосанился и велел Лизе следовать за ним. Лиза улыбнулась и последовала.
Во время полета они мило болтали на отвлеченные темы и по прибытию в Пулково уже стали добрыми приятелями. При этом Лиза слушала Петра Петровича с открытым ртом, а тот, в свою очередь, весьма покровительственным тоном разъяснял Лизе различные "тонкости" и всевозможные "аспекты".
Перед посадкой Петр наклонился к Лизе и сказал:
– Ваша тетушка ошибалась, вы не злая, вы добрый и хороший человек.
В этот момент Лиза вспомнила Викторию. Ей она тоже не показалась ни злой, ни стервой. Может, она такой желает казаться, но на самом деле она другая?
– Петр Петрович, у меня к вам большая просьба. Скажите то же самое моей тете. Вам она поверит.
В зале прилета Пулково их встретил водитель и сопроводил к машине. Лиза услышала, что они направляются в Гатчину и очень удивилась. Виктория утверждала, что у тетушки квартира в центре Питера, на Гороховой.
– Разве тетушка живет не в Питере?
– Вы не знали? Она продала квартиру и теперь у нее дом в Гатчине, – пояснил Петр.
По дороге Петр еще что-то рассказывал, но Лиза его уже не слушала. Она сидела, рассеяно глядя на проносившийся мимо пейзаж, теребила пальцами данный Викторией крест и задавалась вопросом: что ждет ее впереди?
В то же самое время в небе над Германией Виктория задавала себе тот же самый вопрос. Что ждет ее впереди? Все ли она предусмотрела? Она специально надела на себя темные очки, низко повязала шелковую косынку, убрала под нее волосы, чтобы шпионы бывшего мужа, дежурившие у подъезда, сосредоточили все свое внимание на Лизе. Если все получилось так, как она задумала, то они должны отправиться за Лизой в Питер. Пусть думают, что Виктория в последний момент поменяла планы и отправилась к тетушке за наследством. Пока разберутся, пока узнают, что она все-таки улетела в Дрезден – пройдет время, и его хватит, чтобы встретиться с Вильгельмом без лишних глаз. А потом... Что будет потом? Только бы Лиза продержалась четыре дня, не прокололась до ее приезда... Должна продержаться, а на всякий пожарный случай, у Лизы есть ее номер – позвонит, спросит совета.
Часть 2
Скелеты в шкафу
Ангелина Васильевна сидела в плетеном кресле под сенью раскидистых деревьев и любовалась на свой дом. На столике перед ней лежала раскрытая книга. Очки прижимали страницы, чтобы ветер не переворачивал их. Точно такое же плетеное кресло по другую сторону стола пустовало. Ангелина Васильевна посмотрела на него и подумала о том, какой, все-таки, молодец Борис Львович, что уговорил ее поменять пыльную квартиру в загазованном городе на эту красоту! Свежий воздух, чудесный сад, взлелеянный одним из лучших ландшафтных дизайнеров Петербурга, а дом... Нет, это не дом – это сказка, мечта! Она жила в нем уже два года, но все еще с восхищением любовалась им.
Двухэтажный коттедж, с широкой парадной лестницей и колоннадой у входа, всем своим видом соответствовал представлениям Ангелины Васильевны о том, как должна выглядеть дворянская усадьба в классическом стиле. Изыскано в своей простоте, но в то же время – дорого и удобно. Денег, вырученных от продажи трехкомнатной квартиры в центре Санкт-Петербурга, на покупку этого чуда не хватало, и Ангелине Васильевне пришлось расстаться с несколькими вещицами из коллекции покойного мужа. Но дом того стоил.
– Ангелина Васильевна, я несу вам плед! – раздался голос Бориса Львовича. Он шел по тропинке от дома с объемным клетчатым пледом в руках. – С утра лил таки сильный холодный ливень, в нашем возрасте нужно беречься!
Ангелина Васильевна улыбнулась другу и соседу. Участок Бориса Львовича примыкал к ее участку с правой стороны.
– Бросьте, вы же мой доктор и прекрасно знаете, что у меня довольно крепкий организм.
Борис Львович укутал ноги Ангелины Васильевны пледом и сел в кресло напротив нее.
– Вот именно! И не надо кликать беду! – сказал он.
Ангелина Васильевна отмахнулась.
– Опять вы за свое...
– Нет, голубушка, я за ваше! За ваше здоровье переживаю. Вы еще не передумали морочить племяннице голову? Прикидываться неизличимо больной – опасная авантюра, еще накликаете...
– Тьфу на вас, в самом деле! – разозлилась Ангелина Васильевна. – Что ж вы заладили: накликаете, да накликаете! Вы прекрасно знаете, почему я так поступаю. Другого выхода нет. Иначе Викторию сюда не заманить. Она любит деньги. Наследство – единственное, что могло заставить ее сюда приехать.
Борис Львович помолчал, а потом спросил с нескрываемой тревогой:
– Когда он приезжает?
Ангелина Васильевна нахмурилась.
– Через месяц.
– А когда возвращается Сенечка?
– Через три дня.
– То есть у нас будет почти месяц... Думаете, месяца нам хватит? То есть хватит, Виктории, чтобы все осознать и решиться?
– Право, не знаю... надеюсь на это. Но нам придется контролировать ситуацию, подталкивать. С вашей помощью, дорогой Борис Львович, мы справимся. Я верю.
– Ну, дай-то бог...
– Но для нас важнее пережить первые три дня. Мы должны испытать Викторию до возвращения Сенечки. Я буду изматывать ее, просить ухаживать, делать то одно, то другое. Если за эти годы у Виктории появилось сердце – она выдержит ухаживание за больной старой женщиной, а если Виктория осталась прежней, то она пошлет меня в известном направлении дня через два.
– Думаете, желание получить наследство не заставит ее притвориться?
Ангелина Васильевна улыбнулась.
– Дорогой мой, Борис Львович. Вы помните Викторию? Она хитра и изобретательна, но слишком эмоциональна. Эмоции – помеха разуму. Она может претворяться только до определенного предела, но если дожать, Виктория вспыхивает и проявляет свою истинную сущность. Даже деньги не заставят ее терпеть выходки больной старухи дольше, чем пару дней...
Приглушенно зазвонил сотовый. Ангелина Васильевна пошарила рукой под пледом и достала из кармана платья телефон.
– Алло, – произнесла она в трубку, некоторое время слушала собеседника и, не произнеся ни слова в ответ, отключилась.
– Что случилось? – спросил Борис Львович.
– Виктория скоро будет здесь.
С минуту Ангелина Васильевна и Борис Львович с тревогой и волнением смотрели друг на друга, а затем Ангелина Васильевна отбросила в сторону плед и поднялась.
– Пора! Надо успеть подготовиться. Когда она приедет, будьте подле моей кровати. Я буду лежать, как немощная, а вы... ну, сделаете, что-нибудь, чтобы Виктория прониклась жалостью. И подготовьтесь! У нее наверняка появятся вопросы к доктору, – властным тоном произнесла Ангелина Васильевна и решительным шагом направилась к дому.
Борис Львович подхватил плед и засеменил вслед за ней. Догнав ее у подножья лестницы, он спросил, тяжело дыша:
– А Наташа в курсе вашего театра? Не выдаст?
– Не выдаст, – не оборачиваясь, ответила Ангелина Васильевна. – Я ей заплатила столько денег, что она готова исполнить любую мою прихоть.
– Вот и чудненько, – проговорил Борис Львович, но уверенности в его голосе не прозвучало.
Как раз в этот момент на крыльцо дома вышла Наталья – пышногрудая улыбчивая женщина лет сорока пяти, помощница Ангелины Васильевны по дому.
– Ангелина Васильевна, ужин готов, – возвестила она. – Будете в столовой кушать или в саду?
– Наталья, они едут!
– Божечки мои! – всплеснула руками Наталья. – Началось!
Борис Львович сдавленно рассмеялся.
– Вот именно, Наташа, началось!
Ноги не слушались. Каждый шаг по направлению к дому давался Лизе с огромным трудом. Петр заметил ее беспокойство.
– Виктория Юрьевна, вам плохо? Укачало?
Лиза оперлась о его руку.
– Нет, Петя, просто волнуюсь, – призналась Лиза.
– Понимаю... вы столько лет не виделись.
В ответ Лиза только кивнула, сдерживая приступ внезапной тошноты.
Шедший позади с чемоданом водитель не выдержал медленного темпа и обогнал их. Лиза вцепилась взглядом в его широкую спину, как в ориентир, спасительный маяк и нашла в себе силы прибавить шаг.
У входа в дом их встретила симпатичная женщина. Она стояла на верхней ступени широкой лестницы и улыбалась. Отчего-то именно ее улыбка помогла Лизе расслабиться. Может потому, что эта женщина была будто окутана ореолом домашнего уюта, доброты и надежности.
– Добро пожаловать, – поприветствовала она Лизу. – Мы вас так ждем! Ангелина Васильевна будет так рада! А меня зовут Наташа. Я вроде домработницы и кухарки, но Ангелина Васильевна говорит, что я должна считать себя экономкой.
Наташа рассмеялась. Лиза протянула ей руку.
– А я Ли... Виктория.
– Ну что вы, Виктория Юрьевна! Я знаю!
Лиза смутилась. Она чуть не назвалась настоящим именем! Так проколоться в самом начале! Надо исправлять ситуацию, завоевывать Наташино доверие. И она не придумала ничего лучше, чем ляпнуть:
– Наташа, а можно вас попросить называть меня просто Викторией или Викой?
– Хорошо, – протяжно ответила Наташа. При этом она перестала улыбаться и с прищуром посмотрела на Лизу.
