Текст книги "Чужая судьба"

Автор книги: Ирина Сафина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Она моя мама, – призналась Лиза.

– Божечки мои! – воскликнула позади продавщица. – Что делается! Это та Татьяна, которую Константин как-то сюда приводил? Она?

– Она, – с гордостью подтвердил Тривольский.

– Божечки...

– Хватит соплей, – грубанула Катька. – Поехали.

Лиза попыталась сгладить грубость подруги:

– Константин, поедем, вы покажете, где живете. Я хочу познакомиться с мамой...

Тривольский, видимо, никак не мог до конца осознать, что от него хотят и почему с мамой нужно знакомиться. Он продолжал сидеть, сжимая в руках контейнер. Тогда продавщица, отодвинув в стороны подруг, подошла к нему и лупанула бывшего оперного певца тряпкой по вязаной шапке со словами:

– Чего сиднем расселся?! Видишь, девушка сестру свою нашла! Их в детстве разлучили! Теперь маму хочет увидеть! Тут такое делается, а он сидит! Быстро поднимайся!

Настаивать не пришлось. Тривольский, привыкший слушаться взмахов тряпки, живо подскочил на ноги и шустро пошел к выходу из магазина вперед подруг.

– Только вы мне потом все расскажите! – прокричала вслед продавщица.

Лиза ответила:

– Обещаю!

Высокая, статная, но излишне худая женщина, так сильно похожая на Ангелину Васильевну, встретила гостей приветливо, но с опаской.

Лиза не сводила с нее глаз. Лицо Татьяны Васильевны еще сохранило следы былой красоты, но излишество спиртного и нереализованные возможности оставили на нем неизгладимый след сетью глубоких морщин, отечностью под глазами, шрамами от частого герпеса вокруг губ.

Вместе с тем, Татьяна Васильевна была одета в старые, застиранные, но чистые вещи, да и комната позади нее, насколько ее охватывал глаз Лизы, – чисто убрана.

Лиза и Татьяна Васильевна смотрели друг на друга на пороге комнаты в коммунальной квартире. Позади Лизы стояла Катька, и лишь за ней топтался Тривольский.

– Мама, – тихо проговорила Лиза, и при звуках этого слова слезы брызнули из глаз. Лиза бросилась на шею женщины. – Мама!

Татьяна Васильевна обняла Лизу, разрыдалась, а затем отстранилась, чтобы лучше рассмотреть дочь.

– Виктория! – спросила она. – Ты нашла меня... Ты не отказалась от меня...

– Нет, – замотала головой Лиза. – Я – Лиза. Я – ваша вторая дочь, которую вы подкинули на порог детского дома, но я не обижаюсь! Я так рада, что нашла вас! А с Викой все хорошо, она сейчас с Ангелиной Васильевной! Мама...

Внезапно настроение Татьяны Васильевны изменилось. Она оттолкнула от себя Лизу со словами:

– Уходи!

– Но почему? – не понимала Лиза.

– Уходи! – повторила женщина.

– Как вам не стыдно! – взорвалась позади Лизы Катька. – Лиза столько натерпелась в жизни! Вы бросили ее, подкинули в детдом, а теперь снова прогоняете? Какая вы мать! У вас нет сердца!

Татьяна Васильевна мотала головой так быстро, что Лиза невольно забеспокоилась – так и до обморока недалеко!

– Нет, – твердила Татьяна Васильевна, – нет! Ты не моя дочь!

– Ваша, – настаивала Лиза. – Там, в Питере, провели анализ ДНК. Я и Вика – родные сестры-близнецы! Это совершенно точно!

– Нет, – упорствовала женщина, и вдруг, силы оставили ее, и Татьяна Васильевна грузно осела на пол.

При помощи впавшего в крайнее беспокойство Тривольского подруги перенесли Татьяну Васильевну на продавленный диван. Катька ударила ее по щекам, и Татьяна Васильевна открыла глаза.

Лиза хорошо помнила свое состояние после обморока и то, что полагается в таких случаях делать. Она отправила Тривольского за теплым сладким чаем, а Катьке приказала что-нибудь подложить под ноги лежащей женщины, чтобы кровь отлила к голове.

Когда Татьяне Васильевне стало легче, она произнесла:

– Я расскажу все. Признаюсь. Видимо, пришло время искупать грехи. Ты не моя дочь. И Виктория тоже. Викторию я воспитывала до десяти лет, но я ее не рожала...

Татьяне Долголевой едва исполнилось двадцать семь, когда она поняла – влюбилась. Впервые в жизни по-настоящему влюбилась! Раньше у нее были мужчины, много мужчин, и Тане казалось, что она каждого любила, но... Только взглянув в лучистые карие глаза Станислава Крутикова она поняла – то были миражи. Она принимала за реальность собственные фантазии. Такого чувства, когда, находясь рядом с любимым, хотелось остановить мгновение – не было раньше никогда.

Но существовала проблема. Станислав был давно и бесповоротно женат. Он говорил, что любит лишь Татьяну, а с женой живет по привычке, и однажды уйдет от нее. Татьяна верила. Если бы ей такую историю поведала какая-нибудь из подруг, Татьяна бы тут же воскликнула: "И ты веришь? Это же стандартная сказка! Он никогда не уйдет от жены!". Но это относилось к подругам. Когда точно такая же история касается тебя лично, кажется, что твой случай другой – исключение из правил. Ты уверена – все будет именно так, как он говорит: он разведется, и вы поженитесь. Татьяна верила. Ждала.

Когда Таня сообщила Станиславу о беременности, он сиял! Татьяна ощущала себя на седьмом небе от счастья. Он сказал, что хочет ребенка, станет помогать, но пока не сможет уйти от жены. У него еще есть данные ей невыполненные обещания. Но он обязательно это сделает. Когда-нибудь потом.

Все время, пока Татьяна носила ребенка, Станислав действительно помогал и ждал дочь. Ему отчего-то казалось, что будет именно дочь. В семье у него уже росли три сына, а Станислав мечтал о маленькой принцессе. УЗИ показало, что Таня ждет девочку, Станислав был счастлив.

Все шло хорошо до того момента, когда начались схватки. За неделю до этого Татьяна приехала из Москвы в Петербург, погостить у сестры. Именно Ангелина отвозила Татьяну в роддом. Ни Таня, ни Ангелина еще не рожали, но даже они понимали – что-то идет не так. Схватки должны быть периодическими, через определенные интервалы времени, а Татьяну пронзала острая нестерпимая, непрекращающаяся ни на минуту боль. Татьяну тошнило и рвало.

В роддоме ее сразу положили на стол, дали наркоз, чтобы делать кесарево, но было уже поздно. Поставили диагноз – произошла отслойка плаценты, кроме того выяснилось, что вес плаценты был критически малым для полностью сформировавшегося ребенка весом три килограмма семьсот грамм. По неизвестным Татьяне причинам наблюдавший ее гинеколог во время беременности не смог этого установить.

Девочка родилась мертвой.

Когда Татьяна пришла в себя, и ей сообщили эту весть, она впала в ступор. "Только никому пока не говорите! Не говорите сестре! Никому!" – как заведенная повторяла она. Врачи пошли ей навстречу и предоставили Татьяне право самой рассказать родным трагическую весть.

Однако судьба развернула все иначе.

Вместе с Татьяной в послеродовой палате положили Анжелику, родившую двух девочек-близняшек в тот же день. Анжелика была женой Андрея Лобачева – богатея, поднявшегося в девяностых из "новых русских". Лобачев желал детей, однако Анжелика – еще юная длинноногая красавица вовсе не стремилась сидеть дома и вытирать сопливые носы. Она вообще не хотела детей! У нее были другие планы на жизнь, но суровому, скорому на расправу мужу она признаться в этом боялась. Она хотела сделать тайком аборт за деньги, но врач оказался знакомым Лобачева и позвонил ему. Тот предупредил жену, что если она еще выкинет подобный финт – он выставит ее на улицу в чем взял, то есть – голой. Потери денег Анжелика боялась больше всего.

Слушая беспрестанные стенания Татьяны, Анжелика придумала выход – для нее и для себя. Татьяна не знала, с помощью какого количества денег или каких еще обещаний, но Анжелике удалось решить проблему. Главврач переписал карты. По документам выходило, что именно Анжелика родила мертвую девочку, а Татьяна двоих дочерей.

Главврач вызвал Татьяну к себе и сказал, по-видимому с надеждой облегчить свою совесть:

– Хочу объяснить, почему я так поступил. Лобачевой дети не нужны. Ее мужа я знаю, не лично, но о нем знают многие. Он – криминальный авторитет. Богатей! Ворюга! Ненавижу таких! Бандитский Петербург! Наш город так прозвали из-за подобных Лобачевых! Пять лет назад, когда бандиты прямо в жилом квартале наводили свои разборки, погиб мой брат. Он вышел выносить мусорное ведро. В домашнем трико и тапочках... Вышел выносить ведро и погиб! Понимаете?

– Понимаю, – ответила Татьяна, а сама думала о том, что ей повезло. Главврач желал мести таким как Лобачев, а ей это было все ровно. Главное – он поможет.

Главврач продолжал:

– Вы так убиваетесь из-за смерти дочери. Я думаю, вы станете хорошей матерью девочкам. Поэтому я согласился помочь Лобачевой. Вы вырастите достойных дочерей.

– Спасибо! – горячо поблагодарила его Татьяна, пытаясь опуститься на колени: – Спасибо!

Однако уже в палате, Татьяна осознала, что вместо одной дочки у нее – две. Как она справится с обоими? Вдруг Станислав испугается? Вдруг не женится на ней? Сможет ли она поднять обеих?

Тогда Татьяна обратилась к Анжелике за помощью еще раз. Она боялась отказаться от одной малышки еще в детском доме, потому что главврач мог тогда передумать, решив, что она будет плохой матерью. И Татьяна разработала план. Она попросила Анжелику, чтобы в день выписки пришел какой-нибудь доверенный человек. Татьяна настоит, чтобы сестра не встречала ее, она сможет сделать это – скажет, что ее должен встретить отец ребенка, и свидетелей не нужно. Ангелина согласится, ведь она знает, что любовник Татьяны женат, только не знает его имени. Порядочная Ангелина не станет подсматривать. На пороге они разыграют сцену на случай, что будет смотреть главврач – будто Татьяну встречает счастливый муж, а затем доверенный человек заберет одну девочку и подкинет ее в дом малютки.

Анжелика согласилась, ей было все равно. Что станет после с ее ребенком, ее это ничуть не волновало.

Так все и произошло. Доверенный человек Анжелики забрал одну девочку, а Татьяна, погостив неделю у сестры, вернулась в Москву к Станиславу с дочкой на руках. Дочку она назвала Викторией. Однако в Москве ее ждал неприятный сюрприз. Жена Станислава – беременна.

Он говорил, что это произошло против его воли, но он – человек чести, а потому не сможет уйти из семьи. Но он станет помогать Татьяне воспитывать дочь. Татьяна снова поверила.

Жена родила Станиславу дочь. После ее рождения он стал приходить реже, ссылаясь на занятость дома, на истерики жены. Затем еще реже, а после стал избегать Татьяну, пока, в конце концов не объявил, что станет лишь помогать деньгами. Отношений у них больше не будет.

Десять лет Татьяна ждала, что он вернется. У нее случались мимолетные романы, но она ждала его – единственного, пока не встретила Александра Журавлева – художника с нежной и ранимой душой. Все повторилось – желание остановить мгновение, и Татьяна забыла о Станиславе. Александр не хотел иметь детей, плохо воспринял Викторию, и Татьяна отправила дочь к сестре в Петербург.

– Вот и вся история, – закончила рассказ Татьяна Васильевна. – Прости меня...

Лиза, Катька и даже Тривольский слушали Татьяну Васильевну, открыв рот.

– Что стало с Анжеликой, вы знаете? – спросила Лиза.

– Нет. Знаю только, что она развелась с Лобачевым и уехала заграницу с испанцем, кажется...

– А папа? Вы не знаете, где его можно найти в Питере?

– Зачем искать в Питере? – удивилась Татьяна Васильевна. – Он тут живет, в Москве. Я ходила к нему.

– Ходили? Зачем?! – в один голос воскликнули трое слушателей.

Татьяна Васильевна потупила взгляд.

– Когда в моей жизни все разладилось и я... запила, я решила, что пойду к Лобачеву, попрошу денег за рассказ о его дочерях.

– И что? – снова воскликнули трое. – Он дал? Вы рассказали?

– Я рассказала все, покаялась, но денег он не дал. Сказал, что я должна быть благодарна хотя бы за то, что он не открутил мне голову.

– А надо было открутить! – ледяным тоном заявила Катька.

– Подожди, – попросила ее Лиза, а затем обратилась к Татьяне Васильевне: – Как увидеть его? Скажете?

– Скажу. Никакой он не криминальный авторитет, занимается бизнесом. Он ищет тебя. Только тебя и ребенка Виктории.

– Что?! – воскликнула Лиза, и они с Катькой переглянулись. – Вы знали, что Виктория родила ребенка?

Татьяна Васильевна вздохнула:

– На мне столько грехов... Семен Яковлевич рассказал мне о беременности Виктории и о том, что она собирается отказаться от ребенка. Хотел, чтобы я отговорила ее. Но как я могла отговорить? Я ведь знала, что в жизни бывают моменты, которые...

– Бред! – со злостью закричала Катька. – Какой бред! Нет в жизни таких моментов, чтобы бросить свое дитя! Вы – чудовище! Вы – само зло!

– Подожди, – снова попросила ее Лиза. – Татьяна Васильевна, я чего-то не поняла. Отец ищет только меня и ребенка Виктории? А Викторию?

– Видишь ли... Когда я пришла к нему, я была... не в себе. Я тогда много пила. Я рассказала ему много лишнего, о Виктории рассказала...

– А он? Что сказал он?

– Сказал, что не желает иметь дочь, которая отказалась от своего ребенка. Он заявил, что найдет тебя и ребенка Виктории, даст вам все, что только может дать. Еще он сказал, что если вас усыновили, то он обеспечит приемных родителей до конца дней...

– Вот оно! – вдруг воскликнула Лиза, встала и принялась ходить по тесной комнатушке. – Вот оно! Вот зачем Анатолий Грачев хочет усыновить Сенечку! Каким-то образом он узнал, что мой отец дал такое обещание!

Татьяна Васильевна нахмурилась, вспоминая, а затем сказала:

– Это не тот ли Толька Грачев, с которым крутила роман Виктория?

– Вы знаете его? – воскликнула Лиза.

Татьяна Васильевна кивнула:

– Они были знакомы еще с детского сада, в то время его семья еще жила в Москве, по соседству с нами, после они переехали в Петербург. Боюсь, это я рассказала ему о Лобачеве. Год назад мы встретились тут, в Москве, он только что освободился из заключения. Ему негде было ночевать, и я пригласила его к себе, я тогда жила у... своего друга. Мы много вспоминали о прошлом, и я расчувствовалась...

– Понятно! – оборвала ее Катька. – Пьяные сопли, и ты все выложила!

– Простите меня...

– Ладно, – сказала Лиза, повернувшись к собравшимся, – отмаливать грехи будете потом. Сейчас скажите мне адрес Лобачева и собирайтесь. Я забираю вас к себе.

– Что?! – воскликнула Катька. – Лизка, ты с ума сошла?!

– А меня? Как же я? – влез в разговор Тривольский.

Лиза проигнорировала реплику Катьки и сказала Тривольскому:

– Константин, и вы собирайтесь! Нечего тут водку пить.

Катька схватила Лизу за руку и потащила за собой к выходу со словами:

– Пойдем-ка, подруга, надо поговорить!

Часть 5

Вместе навсегда

Катька вытащила Лизу на лестничную клетку, дрожащей рукой достала из пачки сигарету и закурила. Лиза без спроса вытащила из ее рук пачку и достала сигарету себе.

– Ты сошла с ума! – заявила Катька. – Зачем ты тащишь их к себе?! Ты полоумная? Она бросила тебя! Отдала неизвестно кому! Если бы она вырастила тебя, как Викторию, я бы еще поняла, но так! А пьяница тебе этот зачем?

Лиза затянулась, выдохнула облачко дыма и лишь затем ответила:

– Ты правильно сказала, она вырастила Викторию. Мою сестру. Пусть до десяти лет, но все же... И еще, она сестра Ангелины Васильевны. Та не хочет ее знать, но я не могу оставить ее спиваться.

– Но почему?! – возмущалась Катька. – Ты что, мать Тереза?! Это проблемы тетушки! Кстати, она даже тебе не родственница! Даже Ангелина тебе не родственница! Не родная кровь!

– Кать, перестань. Ангелина вырастила Викторию. Я не могу об этом забыть. Я должна...

– К черту! – перебила ее Катька. – Ты никому ничего не должна! Это они должны тебе. Много должны, всю жизнь не расплатятся! Зачем тебе вся эта мутотень?

Лиза затянулась, выпустила дым, наблюдая как он клубится, перемешиваясь с подъездной пылью.

– Не знаю, как лучше объяснить... Понимаешь, это будто порочный круг. Один человек сделал зло, потом это зло породило новое, потом история повторилась. Ты будешь смеяться, но я верю, что там, где-то там, высоко, смотрят на нас. Надо кому-то разорвать круг, начать первым. Сделать хорошее дело, оно вернется. В твоей жизни или в жизни родных.

Катька фыркнула:

– Ау, Лиз! Ты несешь пропагандистскую чушь!

– Может быть. Наверное, я говорю какие-то банальности, но я верю в это.

Катька, щурясь, смотрела на подругу:

– Все же ты мать Тереза, мать твою! – она присовокупила к этой фразе еще пару нецензурных слов и рассмеялась. – Ладно, верь. Тебя не разубедить, ты всегда была упрямой.

Лиза улыбнулась:

– Ты разрешаешь забрать их с собой, в ваш дом в Мякинино?

Катька хохотнула:

– Фиг с тобой, забирай хоть всю родню, только не спейтесь!

– Ты чего такое сейчас сказала? – беззлобно возмутилась Лиза.

– Да ладно тебе, я шучу...

Они вернулись в комнату Тривольского. Татьяна Васильевна сопротивлялась, но Лиза проявила твердость и настояла на своем. Полчаса спустя Татьяна Васильевна и Тривольский уже садились в машину Катьки. Та обещала доставить новоявленных домочадцев в Мякинино и выдать им орудия труда – Катька настояла, чтобы исправление зла началось с трудотерапии – мытья дома. Она обещала проследить за началом исполнения поручения и даже помочь собственноручно, а перед отъездом она выдаст новые ц.у.

Лиза была вынуждена согласиться с условиями подруги. Во-первых, – это ее дом, а во-вторых, – все лучше, если Татьяна Васильевна и Тривольский займутся делом, а не начнут поиски ближайшего магазинчика.

Сама Лиза, записав со слов Татьяны Васильевны адрес, отправилась на встречу с отцом.

Консьерж элитного дома, в котором проживал Лобачев, долго не пропускал Лизу.

– Позвоните Лобачеву, скажите, что пришла его дочь! – настаивала Лиза.

– У Андрея Сергеевича нет детей, – упрямился консьерж. – Идите отсюда!

– Вы все-таки позвоните, иначе потом пожалеете, – пригрозила Лиза. – Чего вам стоит? Если Андрей Сергеевич скажет, что никакая дочь ему не нужна – я уйду, а вы подстрахуетесь. Представьте, что он с вами сделает, если окажется, что вы прогнали его родную дочь, которую он потерял много лет назад? А ведь окажется именно так!

Консьерж размышлял, морщил лоб, чесал затылок, но, в конце концов, решил подстраховаться и набрал номер Лобачева:

– Тут пришла какая-то девушка, она утверждает, что является вашей дочерью. Просит сказать, что адрес ей сказала Татьяна Долгалева, которая забрала у Анжелики... Понятно! Слушаюсь! – консьерж изменился в лице. Даже на расстоянии Лиза услышала голос отца, который кричал в трубку: "Что ты ее там держишь, старый козел!". Консьерж поспешно повесил трубку и заискивающе проговорил: – Поднимайтесь на лифте на пятый этаж, ваш папа ждет...

Лифт ехал так долго! Сердце Лизы загнанной птицей билось о грудную клетку, стало трудно дышать. Еще мгновение, и она увидит своего отца... своего родного отца...

Едва двери лифта разъехались, черная тень ворвалась внутрь и кинулась к Лизе, сжала ее, принялась тискать, причиняя боль.

– Дай-ка я на тебя посмотрю, – наконец сказал мужчина и отодвинул Лизу от себя.

– Я ваша дочь Лиза, – пробормотала Лиза, не зная, что еще сказать.

Она во все глаза смотрела в чуть полноватое лицо седовласого человека, лет шестидесяти, в его миндалевидные серо-голубые глаза с лучиками морщин, разбегающихся к вискам, и все повторяла про себя: "Папа... папа...".

Двери лифта закрывались и открывались – Андрей Сергеевич застыл в дверях и не обращал на это внимания, будто створки дверей и не касались его тела вовсе.

– Ты так похожа на свою бабушку в молодости. На мою маму. Я покажу ее фотографию. Вы – одно лицо!

– У моей сестры Вики такое же лицо, – сказала Лиза.

Андрей Сергеевич нахмурил брови и будто только теперь заметил, что они стоят в лифте.

– Что же я, старый дурак! Пойдем в квартиру, дочь... Моя дочь! Лиза...

Андрей Сергеевич провел Лизу в гостиную, предложил что-нибудь выпить. Лиза выбрала сок, а Андрей Сергеевич плеснул себе изрядную порцию виски.

– Прости, – сказал он, – мне надо выпить... Боже, как дрожат руки...

Лиза улыбнулась:

– Папа, не переживай. Я здесь и никуда не тороплюсь. У нас впереди вся жизнь.

Они проговорили весь день. Лиза рассказала о своем детстве, о том, как жила после детского дома, поведала о случайной встрече с Викторией и о том, что из этого вышло. Рассказала обо всех и обо всем. Но Андрею Сергеевичу этого было мало, он все спрашивал и спрашивал, хотел уточнить детали, желал услышать описания, мысли Лизы, что она думала в тот момент, а что в этот. Ему хотелось знать все.

Лишь когда солнце скрылось за горизонтом, Лиза спохватилась:

– Так поздно! Как я доберусь до Мякинино?

– Зачем тебе в Мякинино? – удивился Андрей Сергеевич. – Твой дом здесь.

– Я знаю, – согласилась Лиза, – но у меня есть незавершенные дела...

– Какие?

Лиза рассказала о Татьяне Васильевне и Тривольском, о своем решении вытащить их из омута пьянства на божий свет.

– Еще не все потеряно, – говорила Лиза, – Татьяна Васильевна хоть и пьет, но еще следит за собой, а Тривольский не потерял голос. Его можно устроить петь в какое-нибудь место, да и Татьяне Васильевне найти занятие тоже можно.

– Зачем это тебе? Ты не помнишь, как с тобой обошлась эта Татьяна?

– Помню, – возразила Лиза, – но не убеждай меня. Моя подруга пыталась меня отговорить, но сдалась. Сказала, что я – упертая. Папа, пойми, я не могу поступить иначе. Кто-то должен им помочь...

– Но почему ты?!

Лиза хмыкнула:

– Есть другие кандидатуры?

Андрей Сергеевич смотрел на дочь, и тень печали легла на его лицо.

– Ты такая, – сказал он, но не договорил.

– Какая?

– В тебе слишком много сердца.

Лиза рассмеялась.

– У меня одно сердце!

– Нет, – покачал головой Андрей Сергеевич. – В тебе слишком много сердца! Так много, что оно может не выдержать, надорваться. Нельзя взваливать на свои плечи столько чужих проблем. Проблемы других людей – это их крест, им его нести. Самим.

– Они несут, поверь! Жизнь уже покарала Татьяну Васильевну за ее грехи, я тебе рассказала, что с ней произошло, до чего она докатилась. Впрочем, ты сам ее видел. Они несут! Каждый несет свой крест! Виктория тоже! Зря ты обиделся на нее. Она столько пережила, раскаялась. Главное – она смогла все изменить! Она станет хорошей матерью Сене, это я точно тебе говорю!

– Если она и станет хорошей матерью, то только потому, что ты была для нее примером. Ты заставила ее измениться...

– Вот! – воскликнула Лиза. – Я не хотела этого, не делала ничего специально! Я просто поступала так, как считала нужным в тот момент. Теперь я считаю, что должна помочь Татьяне Васильевне и Тривольскому.

Андрей Сергеевич прикрыл глаза ладонью, а затем, когда отнял ее, Лиза увидела, что его глаза полны влаги.

– Я горжусь тобой, – тихо проговорил Андрей Сергеевич и повторил: – Я горжусь тобой...

– Пап, можно тебя попросить?

– Конечно! Проси что хочешь!

– Можешь каким-нибудь образом сообщить Грачеву, что ты не станешь его обеспечивать, даже если он усыновит Сенечку?

– Грачев – это отец моего внука?

– Да, но видишь ли... Грачев дважды сидел в тюрьме, один раз за убийство. Про него узнавали, говорят, что он – бешенный и сильно пьет. Однако год назад Татьяна Васильевна случайно встретила его и проговорилась о твоем намерении обеспечить даже приемных родителей своих дочерей. Помнишь?

– Помню, – подтвердил Андрей Сергеевич. – Я и сейчас не отказываюсь от своих слов.

– Ничего не надо! Грачев решил заполучить твои деньги, только для этого он собирается доказать свое отцовство и забрать Сеню! Сенечке будет плохо с ним! Этого нельзя допустить! Ты сам можешь проверить намерения Грачева. Скажи ему, что не собираешься его обеспечивать, что это он, наоборот, должен обеспечить своего сына Сеню, доказать тебе, что он достоин звания отца. Увидишь, Грачев тут же откажется от этой затеи с отцовством! Ему нужны твои деньги на скорую руку!

– Хорошо, я сделаю это. А где он живет?

Лиза порылась в сумке и нашла клочок бумаги, на который она еще в доме Вольчинского переписала Калининградский адрес Грачева.

– Вот, – Лиза протянула отцу листок. – Только прошу, сделай это как можно скорее!

– Обещаю, – заверил ее отец. – Ты все же хочешь в Мякинино?

– Да! Мне очень надо.

Андрей Сергеевич тяжело вздохнул.

– Не хочу тебя отпускать, но ты ведь все равно уйдешь, верно?

– Верно, – согласилась Лиза. – Но мы теперь вместе, будем видеться каждый день! Нас ничто не сможет разлучить!

Андрей Сергеевич подошел и обнял дочь:

– Я никому не позволю помешать нам. Никому не позволю разлучить нас снова.

Отец отвез Лизу в Мякинино. Вместе с ней зашел в дом, сухо поздоровался с Татьяной Васильевной, познакомился с Тривольским.

Уборка еще не завершилась, за время безлюдия дом переполнился пылью, но кухня, гостиная и одна спальня уже сияли чистотой.

– Вот видишь, они справляются! – похвалилась своими подопечными Лиза.

– Ну, дай-то бог...

Стоя на пороге дома, Андрей Сергеевич вдруг сообразил, что они не обменялись с Лизой номерами телефонов. Выполнив эту процедуру, отец поцеловал дочь, и они распрощались. До следующего дня.

На следующий день Лиза с отцом увидеться не смогла. Андрей Сергеевич позвонил и сообщил, что вылетает в Калининград на встречу с Грачевым. Лиза одобрила его поступок и занялась устройством своих дел.

Отец отсутствовал пять дней. На второй день он позвонил Лизе, сообщил, что Грачев оказался именно таким подонком, как она и предполагала. Услышав, что даже в случае усыновления Сени получение денег от Лобачева ему не грозит, Грачев тут же пошел на попятную и отказался от всех притязаний. Еще Андрей Сергеевич сообщил, что у него в Калининграде появились неотложные дела, и он вынужден задержаться.

За эти пять дней Лиза также многое успела сделать. Во-первых, они с Татьяной Васильевной и Тривольским продолжали успешно расчищать дом, а во-вторых, устроились на работу. Все трое.

Случилось это так. Лиза с Тривольским отправились в местный магазинчик за провиантом. Их путь пролегал мимо кафе. Лиза не обратила бы на это заведение внимания, если бы не Тривольский, который вначале буквально прирос к месту, разглядывая вывеску, а затем еле передвигал ноги, оглядываясь. Лиза тащила не пившего уже три дня Константина буквально за шиворот.

На обратном пути Тривольский взмолился:

– Давай зайдем, – попросил он. – Я пить не буду, я ведь слово дал. А слово Тривольского – закон! Я только посмотрю, попрощаюсь...

– Конечно ты пить не будешь, – заявила Лиза, – я тебе денег не дам. А чего прощаться-то? В чем смысл заходить? Попрощайся мысленно, у вывески.

Тривольский подошел к двери, и вдруг воскликнул:

– Ого!

– Что там? – Лиза стояла рядом с полными сумками поодаль и не видела, что так удивило Тривольского.

– Тут объявление. Приглашают певца или певицу с хорошими данными. Слышь, Лиз, а у меня еще хорошие данные? – Тривольский хохотнул.

Лиза вздохнула, но улыбнулась:

– Константин, это судьба! Бери сумки, пойдем, спросим, хорошие у тебя данные или нет.

Хозяин кафе и персонал просили Тривольского петь на бис еще и еще. Он исполнил им две арии из опер, затем заставил прослезиться душевным исполнением песен из репертуара Фрэнка Синатры. У Лизы замирало сердце, когда она слушала Тривольского, исполняющего "Дорогу в ад", он спел ее ничуть не хуже Криса Ри.

Тривольского приняли на работу безоговорочно, и хозяин, утирая слезу, даже пообещал, что накинет к оговоренной зарплате "еще тыщенку".

Пользуясь моментом, Лиза выторговала место официантки для себя и посудомойки – для Татьяны Васильевны. Тому немало помог Тривольский, который заявил, что в противном случае его голос не будет звучать в этих стенах.

Так они устроились на работу.

Лиза уже отработала две смены, и в понедельник – утром первого выходного дня -собиралась спать до обеда, но ее поднял с постели телефонный звонок.

– Да? – сонно проговорила Лиза.

– Спишь, что ли? – удивилась Катька. – Время – десять утра!

– Я работала до трех ночи...

– Работала? Где?!

– Кать, не кричи, в голове звенит. Мы все втроем в местном кафе работаем. Тривольский поет, Татьяна Васильевна моет посуду, а я – официантка.

Катька расхохоталась. Лиза отодвинула от уха трубку – настолько пронзительным был Катькин смех.

– Ну, ты умеешь удивить! – проговорила Катька, когда немного успокоилась. – А Лобачев в курсе, что его дочь разносит выпивку в заштатной забегаловке?

– Кать, не начинай... Мне нужны деньги, да и за моими присмотр нужен...

Катька зашлась в новом приступе хохота.

– Все, не могу! – кричала в трубку Катька. – Уморила! Ей нужны деньги!

– Что ты ржешь? – возмутилась Лиза. – Ты всерьез думаешь, что я стану просить у отца?

Но Катька все не унималась, она хохотала и хохотала.

– Ты ненормальная! – в конце концов вынесла Катька свой вердикт. – Во! Я знаю, как тебя обозвать!

– Как же? – с ехидством поинтересовалась Лиза.

– Экземпляр! Ты у нас – экземпляр!

– Ну тебя, – отмахнулась Лиза. – Городишь, черт знает что. Ты чего звонишь? Поржать?

– Не-е-е, – ответила Катька. – Я хочу с тобой новостью поделиться. Сногсшибательной! Обалденной! Супер-пупер новостью!

– Говори.

– Дудки! По телефону я ее сообщать не собираюсь. Это слишком замечательная новость! Вечером, часов в девять, я заеду за тобой. Мы поедем ко мне, и я тебе расскажу.

– Кать, ты в своем уме? Что так поздно? Мне завтра на работу, да и вообще... Давай днем встретимся, тогда и сообщишь.

– Нет, – твердо ответила Катька. – Жди меня в девять.

Лиза нажала на сброс и попыталась уснуть, но сделать это уже не вышло. Какую такую супер-пупер новость собралась ей сообщить Катька? Она беременна? Это замечательно, но почему она не может сказать об этом по телефону? Почему именно в девять вечера?

– Сумасшедшая, – проговорила вслух Лиза и встала с постели.

Весь день мысли о Катьке не шли у нее из головы. Они с Татьяной Васильевной продолжали убираться в доме, Тривольский занялся приусадебным участком. Все шло как обычно, даже хорошо.

Лиза обратила внимание какие взгляды бросают друг на друга Тривольский и Татьяна Васильевна. Они влюблены. Лиза искренне порадовалась за них. К тому же, за все дни, что они прожили вместе, никто из ее подопечных не пытался где-нибудь тайком раздобыть бутылку. Вечера они проводили мирно, возле телевизора или в саду. Лизино сердце подсказывало, что у этих двоих все будет хорошо. Жизнь изрядно их помотала, и они действительно подошли к той черте, у которой надо выбирать: дно или начало новой жизни. Они выбрали любовь и жизнь.

В семь вечера Татьяна Васильевна и Константин спустились в гостиную нарядные. Татьяна Васильевна облачилась в подаренное Лизой платье – благо они примерно одного роста и комплекции, а на Тривольском был надет невесть откуда взявшийся костюм. Лиза удивилась наличию такой вещи в гардеробе бывшего пропойцы, но спрашивать ничего не стало – мало ли, может, он берег его для особо торжественного случая.

Влюбленные отпросились у Лизы в кино. В первую минуту Лиза забеспокоилась, как бы не прошли они мимо кинотеатра в закусочную, но глядя в их освещенные любовью лица, устыдилась.