Текст книги "Boys"

Автор книги: Ирина Шанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Глава 7
Москва, 2003 год. Анна

Не могу сказать, что я – горячая поклонница группы «Ленинград». Правда, некоторые их песни мне нравятся, а Шнур, безусловно, харизматичен, пусть даже его харизма требует постоянного допинга в виде напитков разной степени крепости.

Еще совсем недавно я положительно относилась к творчеству данной группы. Но за последние несколько месяцев (под воздействием внешних причин) мое отношение сильно изменилось. Дело в том, что в соседнем подъезде проживает гражданин, который просто обожает «Ленинград». Днем гражданин работает водителем на автомобиле марки «Газель», а вечерами, приблизительно с 23–00, когда по правилам социалистического общежития музыку громко включать нельзя, оный гражданин ставит свою «Газель» под нашими окнами и, полностью игнорируя все запреты, включает автомагнитолу на полную катушку.

Поскольку фанатеет он исключительно от «Ленинграда», каждый вечер примерно с 23.00 мы всем домом вынуждены слушать одну и ту же кассету. На той кассете водителю «Газели» более всего нравится песня, где в припеве есть слова «у нее такая жопа». Между прочим, я интересовалась у нашего музыкального редактора – эта песня еще не выходила ни на кассетах, ни на дисках. Стало быть, незнакомый джентльмен из соседнего подъезда истинный меломан, достал редкую концертную запись, что достойно всяческого уважения.

Я ничего не имею даже против припева «у нее такая жопа», но слушать одно и то же с 23.00 до примерно пяти утра немного утомительно. Тем более что дом у нас – девятиэтажная «коробка» с низкими потолками. Люди, спроектировавшие сей шедевр архитектурно-строительной мысли, сильно сэкономили на звукоизоляции, поэтому Шнур поет практически у меня в комнате. На старой квартире, на Кутузовском, такой слышимости не было.

Э, да я, кажется, забыла представиться: меня зовут Анна, Анна Петровна Керн. Я не всегда жила в таких экстремальных условиях; большая часть моей жизни прошла в гораздо более приличном районе. Впрочем, все по порядку.

Лет десять назад мне довелось слетать в Гонконг, где я стала участницей невероятных приключений, о которых лучше не рассказывать в обществе людей разумных и здравомыслящих, дабы тебя не сочли за сумасшедшую. Тогда, десять лет назад, мне пришлось столкнуться с самой настоящей гонконгской мафией, познакомиться с настоятелем буддистского монастыря и подержать в руках (и не только в руках) легендарный бриллиант со сказочным названием «Поцелуй смеющегося Будды».

К счастью, из всех передряг я выбралась живой, не приобретя, правда, особого богатства, но зато получив в личное пользование замечательный амулет – сушеный плавник какого-то неизвестного зоологии животного.

Сведущие люди говорили мне, что амулет сей обладает невиданной мощью, да к тому же еще и двойного действия: притягивает богатство и одновременно отпугивает всяческие злые силы. Вернувшись в Москву, где мой супруг так и не оставил попыток «вести свой бизнес», я, признаюсь, крепко рассчитывала на помощь амулета. Но, оторванный от родной почвы, амулет, видимо, потерял большую часть своих чудесных свойств. Богатство упорно не желало приходить к нам в дом, зато разного рода невзгоды, напротив, сыпались как из рога изобилия.

Последнюю имевшуюся у нас в наличии сумму мой муж умудрился вложить в печально знаменитую «Властилину». Причем сделал это по рекомендации знакомых из соседнего дома, которые тоже вложили туда деньги несколько месяцев назад, а теперь разъезжали на новеньком автомобиле. Ну, а мы, как всегда, опоздали.

Итак, денег не было, зато были долги. Если к этому гремучему сочетанию добавить общую нерасположенность моего супруга ко всякого рода труду, то сами понимаете…

Допотопная контора, в которой я трудилась до командировки в Гонконг, давно приказала долго жить, я была без работы, Игорь был без работы, будущее рисовалось в основном черными и серыми красками.

Происхождения я, знаете ли, смешанного: по папиной линии мой биологический дедушка неизвестен, вопрос о его национальности остался невыясненным даже для сотрудников КГБ. В досье (о существовании которого мне поведал второй мой дедушка Григорий, как раз работавший в этой хитрой организации) предлагалось несколько вариантов: предположительно чех, предположительно немец, предположительно еврей. С маминой стороны таких сомнительных родственников не было. Ее биография удовлетворяла требованиям самых суровых партийных анкет. Ни одного самого завалящего дворянина или, на худой конец, представителя купеческого сословия. Одни крестьяне.

Быть полукровкой всегда тяжело: «свой среди чужих, чужой среди своих» – это о нас. Если тебе выпало «еврейское счастье» родиться в смешанном браке, будь готов к тому, что исторические, былинные и сказочные персонажи, чьи деяния передаются из поколения в поколение и в конечном счете формируют национальный характер, у тебя присутствуют в двойном комплекте. Героические эпосы пытаются формировать ТВОЙ характер, зачастую входя при этом в конфликт, как две системы защиты от вирусов.

Самый видный исторический деятель по папиной линии к тридцати трем годам успел не только поработать плотником в небольшом городке Назарете, но и создал учение и даже за него пострадал. Не самый видный, но вполне уважаемый (его портрет в компании двух коллег висит в Третьяковской галерее и, согласно опросу, считается символом России) персонаж по маминой линии, житель города Мурома, в те же тридцать три впервые слез с печи, а до того момента фактически сидел на шее у престарелой мамы.

Каюсь, первые три с лишним десятка лет во мне доминировали мамины гены. Большая часть тогдашней моей жизни проходила в попреках и жалобах (попреки сыпались на голову супруга, а жалобы – на головы тех, кто соглашался это слушать, в основном на головы подруг). Я долго и терпеливо ждала, когда же наступит «светлое завтра». Временами я даже верила в скорое его наступление. Потому как один несомненный талант у моего супруга все же был – талант выдавать желаемое за действительное. Так, например, когда у нас не было денег заплатить за квартиру, он мог часами вдохновенно разглагольствовать о том, как приобретет остров в Средиземном море. Причем говорил так убедительно, что сразу верилось – да, остров обязательно будет, просто сейчас у парня временные трудности – ботинки прохудились и «ягуар» угнали.

Дни шли, остров в Средиземном море по прежнему оставался сказочной мечтой, вроде Фаты-Морганы, о которой все слышали, но никто не видел. Амулет бездействовал. Нужно было его активизировать. Но как?!

Совершить ритуальное жертвоприношение? Идея выглядела неплохой, но, немного поразмыслив, я отказалась от этой мысли. Неизвестное животное вполне могло при жизни быть травоядным и не принять моей «жертвы» в виде куриных окорочков. Наверное, чтобы амулет начал работать, нужно активизироваться самой.

В один прекрасный день, крепко поругавшись с супругом и высказав все, что я думаю, по поводу его методов ведения «бизнеса», я села за компьютер и лихо сочинила себе липовое резюме.

Написать резюме – дело совсем не простое. Конечно, в процессе многолетнего сидения дома по уходу за ребенком женщина приобретает массу полезных навыков. Так, например, она точно знает, от какой еды у дитяти бывает жидкий стул, какие продукты могут вызвать аллергию и массу других полезных вещей. Но все эти знания и умения вряд ли привлекут внимание солидного работодателя. Опыт настоящей работы на «фирме» у меня составлял несколько месяцев, в течение которых я бодро отвечала на немногочисленные звонки и научилась пользоваться факсом. Все, что я могла записать себе в актив, так это мою первую и единственную заграничную командировку в Гонконг. Там-то опыта по части выживания в экстремальных ситуациях я получила столько, что вполне могла бы стать участницей какого-нибудь реалити-шоу. Однако где можно применить данный опыт в Москве, оставалось загадкой. Я регулярно покупала газеты с объявлениями о приеме на работу, но ни в одном из них не требовались женщины, умеющие переместить бриллиант из пункта А в пункт Б, используя в качестве тары собственный желудок.

Надо было срочно что-то придумать. Я позвонила знакомой, которая, как я знала из достоверных источников, в данный момент так-же находилась в поисках работы, и попросила ее, во-первых, прислать мне образец ее резюме, а во-вторых, поделиться списком контор, в которые его можно было бы направить. Знакомая вошла в мое положение, и уже к вечеру я получила список бюро по трудоустройству с телефонами и написанными ее рукой комментариями, куда стоит соваться, а куда нет.

Тщательное изучение присланного образца резюме показало, что все не так уж и плохо. Просто чтобы привлечь внимание работодателя, нужно на время забыть, что в детстве тебя учили говорить правду. Мой пятимесячный опыт легким движением руки превратился в пять лет непрерывной работы в фирме, успешно торгующей женской одеждой. Единственная командировка удивительным образом размножилась, и теперь, если верить написанному, выходило, что в Гонконг я летала каждые полтора месяца. Причем вела там сложные переговоры, закупала товар, оформляла карго, а вернувшись, еще и общалась с таможней.

Перечитав то, что получилось, я осталась вполне довольна результатами и, не откладывая дело в долгий ящик, отправила свежеиспеченное резюме в пять контор, выбрав их наугад из присланного списка. На следующий день мне позвонили из трех, а через неделю я уже трудилась в средних размеров фирме по продаже вентиляционного оборудования. Мое первое и самое шокирующее впечатление – то, что в мире, оказывается, еще существует порядок. Далеко не вся страна потонула в волнах мелкого и очень мелкого маргинального бизнеса. Как и раньше, люди ходят на работу и получают за это деньги, существуют премии и карьерный рост.

К сожалению, 1998 год был не самым удачным в плане начала карьеры. Приступила я к своим обязанностям в апреле, а через несколько месяцев разразился печально знаменитый августовский кризис. Начались сокращения персонала. Под первые два я не попала; мое замечательное руководство уволило меня ровно за семнадцать дней до наступления Нового года.

Праздник оказался безрадостным. Только через полтора месяца мне удалось устроиться на низкооплачиваемую и неинтересную работу. Правда, у этой работы было два плюса: она находилась в двадцати минутах ходьбы от моего дома, а еще мы начинали в восемь утра и заканчивали в пять часов. Это позволяло брать на дом подработку. Работа изнурительная, монотонная и не очень хорошо оплачиваемая.

Когда я особенно сильно уставала, я вынимала амулет, гладила его и тихонько плакала. Амулет на слезы не реагировал – и поступал, между прочим, совершенно правильно. Жалеть можно и нужно только плачущих детей и стариков, потому что они не могут найти выход из трудной ситуации: первые – из-за отсутствия опыта, вторые – потому что уже нет сил. Если же человек находится в полном здравии, руки, ноги, голова на месте, но при этом сидит и жалуется на жизнь, значит… Его это устраивает. Если хочешь выиграть в лотерею, то потрудись хотя бы купить лотерейный билет.

Однажды, просматривая газету в поисках более приличной работы, я наткнулась на объявление о наборе на курсы HTML в МВТУ им. Баумана. Курсы были вечерние, занятия начинались в шесть часов. Я как раз успевала после работы. Получив гонорар за очередную халтуру, я поехала в МВТУ и записалась на курсы. За четыре занятия я выучила основные тэги, могла худо-бедно сваять несложную веб-страницу, что вселяло некоторую надежду на получение работы веб-редактора.

Таковы были мои скромные планы, но в их реализацию энергично вмешался внезапно заработавший амулет.

Еще в процессе учебы, на перемене, я зашла на один из развлекательных сайтов и подписалась на рассылки по моде и кулинарии. Рассылка по кулинарии пришла, а вместо рассылки по моде пришло письмо следующего содержания: «Извините, но у этого раздела нет ведущего. Не хотите ли попробовать? Основные требования – знание HTML-редактора. Можно без отрыва от основного места работы. Зарплата – 50 долларов в месяц».

Нужно быть очень крупным идиотом, что-бы согласиться работать за такие деньги. Но, во-первых, если у тебя денег мало, то и полсотни долларов представляются сумасшедшей суммой. Во-вторых, я никогда не отличалась практичностью. Недостаток практичности с лихвой компенсировался избытком неортодоксального мышления. Ход моих мыслей был примерно таким: без постоянной практики я забуду все, чему меня учили на курсах, а тут я не только смогу постоянно использовать полученные навыки, но мне еще за это будут платить деньги. Короче, я быстренько написала ответное письмо, что, дескать, я готова и горю желанием вести страницу моды.

Как я буду это делать и что собираюсь рассказывать посетителям сайта о моде – эти сложные вопросы я предусмотрительно оставила на потом.

На деле все оказалось не так уж страшно: милая девушка, которая до меня вела раздел моды, объяснила, что «новости можно брать у партнеров, а можно переводить». Очень скоро выяснилось, что «партнеры» себя особо не утруждают. Новостная лента у них менялась приблизительно раз в неделю, что никоим образом меня не устраивало. Пришлось заняться переводом. Новая работа мне нравилась. Рассказывать я умела с детства, но только сейчас узнала, что за это платят деньги.

Обстановка дома лучше не становилась, но исправлять что-либо пока совсем не хотелось. Впервые в жизни я нащупала то, что было мне интересно, и полностью ушла в работу.

Весной 2001 года меня впервые посетила мысль о разводе. За считанные недели мысль окрепла, в результате чего моя мама отправилась в суд, неся в руках написанное мной заявление. Развели нас быстро, потому как имущественных претензий к бывшему супругу я не предъявляла. Правда, муж разводиться не хотел, что было вполне объяснимо. В нынешней ситуации он мог спокойно целыми днями лежать у телевизора, периодически интересуясь, когда же мне выплатят зарплату, а в случае развода ему пришлось бы обеспечивать себя самому.

Развод оказался не проблемой, гораздо сложнее оказалось разъехаться. Воланд, утверждая, что «москвичей испортил квартирный вопрос», был прав лишь отчасти. Пресловутый квартирный вопрос испортил не только москвичей. Поскольку малая родина моего теперь уже бывшего мужа была довольно далеко от Москвы, уходить ему было некуда. Выход был один – продавать нашу замечательную большую квартиру на Кутузовском. Мама хваталась за сердце, весьма категорично (и крайне нелестно) высказывалась в адрес Игоря, приводя в качестве примеров «правильного поведения» бывших мужей своих институтских подруг. Эти благородные бывшие мужья после развода собирали чемоданы и уходили в никуда, оставив имущество жене и детям. Видимо, такие мужчины исчезли одновременно с распадом СССР. Среди моих подруг таких вариантов, чтобы после развода все имущество оставалось жене и детям, не было ни у кого.

В течение двух месяцев, пока шел процесс продажи-покупки, я кочевала с узлами по знакомым, ребенок жил у мамы, а бывший супруг жил в моей квартире. Уезжать с Кутузовского в какое-нибудь экзотичное «Новоподмышкино» мне сильно не хотелось, но на нашу с дочерью долю от продажи квартиры нечего было и думать о покупке приличного жилья. Поняв, что ничего, кроме малогабаритной двушки, мне не светит, я купила самую дешевую из предлагаемых на тот момент на рынке квартир, и весной 2002 года мы переехали.

Если вы никогда не жили в рабочем районе, то вряд ли меня поймете. Не скажу, что там живут какие-то плохие люди, нет. По-своему они даже хорошие. Просто их представления о том, «что такое хорошо и что такое плохо», резко отличаются от того, что мне старательно внушали в детстве. Не совпадают также наши мнения о том, что такое нормальный отдых и как лучше всего проводить вечера и уикенды (извините, конечно же, не уикенды, а выходные после тяжелой рабочей недели).

С соседями же мне повезло особо: в квартире наискосок первые полгода никто не жил, зато потом туда стали ходить разнообразные типы, выглядящие так, как будто они только что откинулись из мест не столь отдаленных. Бабулька из квартиры напротив «по секрету» сообщила мне, что раньше тут жил мужчина, дважды осужденный за изнасилование несовершеннолетних. С зоны он не вернулся, а вот сомнительные типы… Честно говоря, она даже и не знает, кто это такие. Может быть, его друзья.

Впрочем, педофилы (если это были педофилы) вели себя тихо, к моему ребенку не приставали. Неприятности стали доставлять соседи снизу. Когда я пришла оформлять документы в ДЭЗ, тамошняя женщина-инженер сочувственно сообщила, что «с соседями вам не повезло». Оказалось, что квартира мне досталась «с вендеттой». Бабуля, у которой я ее купила, много лет назад проживала в одной коммуналке с теми, кто теперь обитал подо мной. Их взаимная неприязнь имела долгую историю, а накал страстей был таков, что на его фоне воспетая Шекспиром вражда двух веронских семейств казалась просто детской забавой.

В нашем случае «Монтекки» были представлены тетей Шурой, общительной и энергичной старушкой. Проживающее подо мной семейство «Капулетти» состояло из двух человек: похожей на крысу старой бабки, у которой, как сообщила мне тетя Шура, прошлой весной окончательно поехала крыша, и ее великовозрастной незамужней и бездетной дочери. Словно в насмешку дочь звали Надеждой, хотя при взгляде на нее первым на память приходило слово «безнадега».

Все та же словоохотливая бабулька из квартиры напротив, искренне радуясь новому слушателю, поведала мне леденящую кровь историю. Лет десять тому назад Надежда попыталась было устроить личную жизнь. И ей это почти удалось. Почти – потому что нашелся мужчина, согласившийся вести с ней совместное хозяйство (на ее территории). Через три месяца, не выдержав ежедневного прессинга со стороны «тещи», мужчина бежал через зарешеченное окно. Не представляю, как ему это удалось, хотя, может быть, тогда на окнах еще не было решеток. Может, они появились после побега потенциального супруга, чтобы следующий кандидат уже не смог сбежать. Тот храбрый мужчина не вернулся даже забрать свои вещи. С тех пор в жизни несостоявшейся тещи осталось только одно развлечение – выяснение отношений с бывшей соседкой по коммуналке. В силу возраста они уже не могли энергично фехтовать на швабрах (тетя Шура показала мне несколько приемов, и я сразу поняла, что постановщики фильмов про д^,Артаньяна и трех мушкетеров не там набирали статистов на роль гвардейцев кардинала), а также использовать некоторые приемы из арсенала «бои без правил», как, к примеру, битье сковородкой по голове, – но такие мелочи не могут погасить огонь настоящей коммунальной склоки. Периоды бурной активности сменялись периодами относительного затишья, когда то одна, то другая из участниц конфликта болела. В один из «тихих» периодов старшая «Капулетти» немного тронулась. Масштабы ее сумасшествия не были глобальными: она не вообразила себя Марией Антуанеттой или, на худой конец, Мэрилин Монро, наверное, потому, что вряд ли знала о существовании этих дам. Нет, ее помешательство носило весьма прозаичный «коммунально-бытовой» характер. Ей все время мерещилось, что коварная тетя Шура заливает ее кипятком через плинтусы. Когда я купила квартиру, у жителей дома появилась слабая надежда, что отъезд одной из участниц положит конец многолетней вражде. Как же они просчитались! Два месяца бабка присматривалась ко мне, а потом как-то заявилась часа в два ночи и принялась трезвонить в дверь, громко вызывая «на разборки» отсутствующую тетю Шуру. Мои попытки внедрить в ее сознание тот факт, что врагиня уехала, что ее больше нет и не будет, натыкались на стену глухого непонимания. Бабка категорически не хотела лишаться своего единственного развлечения, поэтому продолжала свои ночные визиты.

В такой ситуации люди ведут себя по-разному. Можно было, конечно, подхватить знамя вендетты, выпавшее из тети Шуриных рук, но я поступила иначе. Приобретя в ближайшей аптеке «беруши», я стала на ночь отключать дверной звонок, а на работе сказала, что мне страшно повезло – я купила квартиру с «кентервильским привидением».

Впрочем, шутки шутками, но иногда дни выпадали очень утомительные. С 23–00 под моим окном пел Шнур, а когда стрелка часов переваливала за полночь, наступало время «кентервильского привидения».