Текст книги "Boys"

Автор книги: Ирина Шанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Глава 43
Когда моя очередь в ад?

На берегу стояло порядка шести домиков, но я прикинула, что тот, в котором хранится инвентарь, должен быть побольше размером. Такое строение имелось – длинный сарай, торцом выходящий к озеру. Дверь, скорее всего, должна быть в дальнем торце, то есть мне предстояло пробежать еще метров сто, причем половину из них – под светом прожектора.

Василий, судя по доносящимся издалека выкрикам, уже покинул помещение и жаждал встречи со мной. Он хоть и не самый великий ум современности, но по сторонам посмотреть догадается… А тут я бегу, вся такая красивая в луче прожектора. Рискованно, очень рискованно. Как там в детском фильме про Бармалея было? Нормальные герои всегда идут в обход. Я резко свернула в сторону, куда не доставал свет прожектора. Здесь тропинка была почти не расчищена, пришлось с легкого бега перейти на шаг.

На повестке дня остался еще один вопрос: как я попаду внутрь сарая. Инвентарь наверняка хранится под замком, а у меня нет отмычки. И даже если бы она была, я все равно не умею ею пользоваться. Придется через окно, если, конечно, в здании есть окна. Я осторожно, стараясь избегать освещенных участков, кралась вдоль берега. Васькиных воплей больше не было слышно – наверное, он побежал туда, где меня держали. Таким образом, у меня не больше десяти минут в запасе. Сейчас он обнаружит запертого в домике восточного мужчину, и дальше они будут искать меня уже вдвоем. А если у них есть собака, то мои дела совсем плохи. Хотя данную территорию вряд ли охраняет специально обученный доберман-пинчер, скорее – демократичный двортерьер. Сумеет ли такой пес взять след? Проверять не хотелось.

Как я и предполагала, дверь в сарай оказалась в дальнем торце здания. Освещение здесь было весьма скудным – заляпанная грязью лампочка честно старалась рассеять ночную мглу своими шестьюдесятью ваттами. Справа от входа висел пожарный щит – ведро, лом и пара топориков. Топорики – это какое никакое, а оружие. Правда, вряд ли я смогу им воспользоваться. Я уверена, что способность убивать – врожденное качество. Или вырабатываемое путем долгих тренировок. Я стопудово не смогу никого ударить топором. Так что лучше его и не брать. Если Васька меня поймает, то без топора в руках я отделаюсь побоями средней степени тяжести. А вот с топором… Человеку свойственно судить о других по себе. Васька обязательно решит, что я собираюсь его пристукнуть… Закончится тем, что он отберет у меня топор, даст им мне по голове, и самое смешное – суд вполне может его оправдать. В лучшем случае ему инкриминируют превышение пределов обороны.

Ладно, не нужно думать о грустном. Меня еще не поймали, вот когда поймают… Хотя нет, и эта мысль неправильная. Нужно сделать все, чтобы меня не поймали. Что тут у нас с замком?

Я внимательно осмотрела дверь и поняла, что мне в очередной раз повезло. То ли все отпущенные деньги руководство комплекса пустило на приобретение инвентаря, то ли это самое руководство было весьма легкомысленным, но вместо хорошего врезного замка на дверях красовался большой навесной ветеран, легко открываемый с помощью лома. А лом висел рядом, на пожарном щите. Не скажу, что сразу все пошло гладко. Замок удалось сбить только с четвертой попытки. Я повесила ломик обратно на щит, немного подумала, вновь сняла его и разбила лампочку. Будем перенимать опыт. Они же расколотили или выкрутили лампочки в моем подъезде перед тем, как на меня напасть. Я нападать не собираюсь, но держать оборону тоже лучше в темноте. К тому же так они не сразу заметят, что замок сломан.

Войдя внутрь, я плотно закрыла за собой дверь. В помещении было тепло и темно, двигаться приходилось на ощупь. Я сделала шаг, сразу же наткнулась на что-то, и это «что-то» с грохотом упало. Так дело не пойдет, я тут себе все ноги переломаю. Нужно спокойно постоять несколько минут, дать глазам привыкнуть к темноте. Сколько времени требуется, чтобы глаз начал видеть при почти полном отсутствии освещения? Никогда этим не интересовалась, а теперь вот подвернулся хороший шанс выяснить это на практике. Я вытаращила глаза в наивной уверенности, что так процесс адаптации пойдет быстрее. Не знаю, насколько это помогло, но через пару минут я уже смогла различить стеллажи вдоль стен, заполненные разнообразным инвентарем для активного отдыха. На стеллаже слева были представлены лыжи и ботинки, справа лежали коньки, санки, снегокаты. Коньки, санки и снегокаты мне вряд ли понадобятся, другое дело – лыжи. Пожалуй, единственный вид спорта, где я могу выступить не позорно, – это беговые лыжи. Я пошла вдоль стеллажа, перебирая ботинки и прикидывая, какие мне подойдут. За это время глаза мои настолько адаптировались, что я умудрилась рассмотреть таблички с цифрами, прикрепленные около каждой ячейки. Чья-то заботливая рука вывела цифры так крупно, что их не составляло труда разобрать даже в темноте. Наличие табличек существенно облегчало мою задачу. Нужно было только подобрать ботинки, а потом взять лыжи из ячейки с таким же номером. Я прошла стеллаж до конца и в самом углу обнаружила кое-что интересное – снегоходы.

Я представила, как эффектно можно выехать из сарая на снегоходе. Почти как спасающийся от эсэсовцев Индиана Джонс на мотоцикле. Жаль, что я никогда в жизни на таких агрегатах не ездила. Правда, в экстремальной ситуации люди зачастую берутся за то, чего никогда не делали раньше, чуть ли не самолеты водят. Но это только в кино у героев все получается. В жизни же даже те, кто умеет управлять снегоходами, частенько попадают в аварии. Я читала в газетах, что какой-то олигарх здорово ушиб спину, а депутат – тот вообще под лед провалился. Чем может закончиться мой дебют в качестве водителя снегохода, страшно подумать. Впрочем, чего это я заморачиваюсь с лыжами и снегоходами, мне все это без надобности – ведь скоро приедет Георгий на своем «фольксвагене»…. Мне сейчас главное – тихо отсидеться, а потом…

Кстати, а что потом? Георгий-то едет, но у него устаревшая информация. Я ему сказала, что Васька лежит связанный в сторожке и что я сижу в той же сторожке. Но за время, прошедшее с момента моего звонка, ситуация радикально изменилась. Васька, злой, пьяный, но от этого не ставший менее опасным, бродит по территории, я прячусь в сарае на отшибе, а мужчина моей мечты едет прямо в ловушку. И получается, что заманила его в ловушку я. Я посмотрела на часы – я звонила ему минут тридцать назад. Если он выехал почти сразу, то очень скоро будет здесь. Надо срочно его предупредить. Я вытащила телефон и вспомнила, что аккумулятор сдох. Но ведь у меня есть еще один, трофейный телефон, вполне в рабочем состоянии. Куда только я его засунула? Телефон нашелся во внутреннем кармане куртки; я нажала кнопочку с изображением телефонной трубки, засветился дисплей. Аккумулятор полон, картинка неприличная… Одна незадача – я не знаю на память номер Георгия.

Трясущимися руками я вытащила свой злосчастный аппарат и попыталась включить его.

– Ну, пожалуйста, включись… Ненадолго, я только загляну в телефонную книгу, и потом ты можешь опять вырубиться, – бормотала я шепотом, гипнотизируя телефон взглядом.

Святой, отвечающий за мобильную связь (не знаю, есть ли такой в православной церкви, к коей я принадлежу, а вот у католиков есть наверняка), не стал придираться к моей конфессии, а волевым решением включил аппарат. Телефон пискнул, немного пожужжал и наконец ожил. Однако радоваться рано, ожить-то он ожил, но начал неторопливо искать сеть. О том, чтобы открыть телефонную книгу до того, как сеть будет найдена, не могло быть и речи. Люди, придумавшие и запрограммировавшие данную модель, видимо, считали, что в отсутствие сети телефонная книга на фиг не нужна. Мое терпение испытывалось еще несколько минут, в течение которых единственной доступной информацией была надпись «открывается телефонная книга». Наконец по-явился значок-книжка, я нажала «выбрать», аккумулятор угрожающе пискнул… Затаив дыхание, я быстро набила буквы «Г» и «е» и нажала функцию «просмотреть». Теперь надо было постараться запомнить высветившийся номер. Когда мне нужно запомнить какие либо числа, я обычно несколько раз повторяю вслух запоминаемое число. Как скороговорку… Первые четыре цифры – восьмерку и код оператора – я опустила, сконцентрировавшись на семи последних. Я успела повторить их всего два раза, как телефон сдох второй раз за вечер. Продолжая бубнить себе под нос комбинацию цифр, я схватила вражеский аппарат и стала набирать номер. Ура! Получилось! Я бодро нажала кнопку вызова, представляя, как удивится Георгий, увидев незнакомый номер.

Телефон секунду подумал и начал соединение. Когда я увидела, что высветилось на дисплее, я сначала решила, что ошиблась и нажала не ту кнопку. Быстро нажав «отбой», я осторожно вызвала список набранных номеров. Несколько мгновений я тупо смотрела на имя последнего вызванного с этого аппарата абонента и думала о том, какой же дурой я была.

Человек разумный, читающий не поглощает литературу просто так: он либо ищет и находит в прочитанном глубокий внутренний смысл, либо черпает некие практические знания. Лично я люблю детективы. Глубокого внутреннего смысла в такой литературе нет, но в подобных произведениях можно найти немало практических советов. Существуют законы жанра, они фундаментальны, как законы природы. Самое обидное, что, начиная свое расследование, я про главный закон прекрасно помнила, но в процессе как-то подзабыла. За что сейчас мне и придется расплачиваться собственной головой.

Все факты были у меня в руках. Я просто неправильно их интерпретировала. Посмотри я хоть раз на ситуацию под другим углом, все части головоломки сложились бы сами со-бой. И не пришлось бы встречаться с кучей народа и подозревать ни в чем не повинных людей. Более всего меня взбесил тот факт, что преступник особо не скрывался, о нем рассказывала Женька, когда еще была жива, и называла его имя. О нем говорили и его друзья-приятели, и я, оказывается, тоже с ним неплохо знакома. Правда, зовут его немного иначе. Точнее, это другая форма одного и того же имени. Я даже застонала, потрясенная собственной глупостью. Ведь и это я тоже знала. Могла вспомнить, по крайней мере.

В детстве я читала повесть, к сожалению, имя автора не отложилось. Там речь шла о двух девочках, которые были очень похожи друг на друга, потому что оказались сводными сестрами по отцу. Вот в той повести как раз и обыгрывались разные формы одного и того же имени: Гюрги, Дюрги, Дюк.

– Дура, – смачно выругалась я, имея в виду собственную персону.

Остался, по сути, только один вопрос: что делать дальше. Сидеть и ждать, когда наступит моя очередь в ад? Я уже и так немало глупостей совершила, но в роли жертвы выступать не намерена. Надо подобрать себе лыжи и, сверяясь со схемой, нарисованной на визитке, идти на лыжах через лес к Киевскому шоссе. Как пастор Шлаг через границу. Для лыжной прогулки, конечно, темновато и холодновато, но, боюсь, альтернативы нет.

Первые ботинки оказались малы, я взяла со стеллажа другую пару. Эти были чуть-чуть великоваты, но дальше я пробовать не стала. Велики не малы, дойду как-нибудь. Я перешла к стойке с лыжами и вытащила себе пару из ячейки с номером 135. Надеть лыжи в почти кромешной темноте не представлялось возможным, поэтому я решила, что пора выбираться, надо только сначала взять палки. Я поудобнее перехватила лыжи и двинулась на поиски палок. Видимо, палки считались более ценным инвентарем, ибо лежали не на виду, а в большом ящике в углу. Я не стала привередничать и схватила первые попавшиеся, о чем впоследствии пожалела, так как они оказались коротковаты.

Попытка надеть лыжи прямо в помещении склада не увенчалась успехом. Крепления оказались какой-то современной, совершенно не знакомой мне конструкции. Впотьмах я зацепилась лыжей за откуда-то взявшийся стул и неэстетично шлепнулась на задницу, и без того сильно пострадавшую в уличной драке пару дней назад. Стул, упавшее тело и вопль, который я издала в момент контакта задницы с полом, вместе произвели довольно много шума. И если бы кто-нибудь в данную минуту проходил мимо, он бы непременно этим заинтересовался. Я выждала минутку, дабы убедиться, что Василий пока ищет меня в другом месте, после чего медленно, без конца спотыкаясь и роняя то лыжи, то палки, поплелась к входной двери.

На улице было все так же морозно и темно. Как ни крути, а для того, чтобы нацепить лыжи, придется выйти на хотя бы относительно освещенное место.

Таких мест здесь было немного. Одно из них, самое светлое, но и самое опасное, – стоянка возле сторожки. Лампа-прожектор хорошо освещает окрестности в радиусе пятидесяти метров, кроме того, стоянка просматривается практически отовсюду. Если я начну возиться там с лыжами, меня непременно кто-нибудь увидит. Зато оттуда можно стартовать и резво двигать вдоль трассы по направлению к Киевскому шоссе. Пока они не спохватятся и не бросятся в погоню. Но ведь машина ездит быстрее, чем я хожу на лыжах, меня поймают метров через восемьсот. Лесом идти гораздо безопаснее – туда на машине не сунешься, а пешком они не рискнут. Но в такой темноте я не найду лыжню, а без лыжни, по сугробам, далеко не уйдешь. Значит, придется идти вдоль шоссе, и да пребудет со мной удача!

Почти по-пластунски я продвигалась к стоянке, стараясь держаться в тени банных домиков. Георгий еще не приехал. На площадке рядом со сторожкой по-прежнему стояла только одна машина – злосчастная «девятка». Бросить бы сейчас лыжи, вскрыть «девятку» – и только меня и видели. Реализации этого плана мешало полное отсутствие у меня опыта в такой деликатной области, как угон машин. Я с сожалением распрощалась со сладкой мыслью «угнать за 60 секунд» и попыталась надеть лыжи. Задача совсем нелегкая, поскольку от холода мои пальцы решительно отказывались сгибаться и производить какие-либо действия. Защелкнуть застежки на креплениях удалось лишь с четвертой попытки. Я энергично оттолкнулась палками, сделала размашистый «лыжный» шаг… Лыжи скользнули по обледеневшему снегу, и я в очередной раз приземлилась на «пятую точку». Непроизвольно вскрикнув от боли, я тут же прикусила язык. Со стороны шоссе на стоянку медленно въезжал темный «фольксваген». Быстро перебирая руками, я отползла как можно ближе к сторожке, в тень. Здесь меня точно никто искать не будет. Машина тем временем припарковалась рядом с «девяткой», фары погасли, открылась дверь со стороны водителя…

Даже отсюда было понятно, что это – не Георгий. Вылезший из машины мужчина был выше ростом и, кажется, несколько потоньше (насчет этого я не очень уверена, так как трудно оценить комплекцию человека, одетого в теплую зимнюю куртку). Неужели в этом забытом богом месте нашелся еще один мобильный телефон и злобный Васька вызвал подмогу?

Ну что же… Я всю жизнь мечтала получить «Оскар» за главную женскую роль. Домечталась! Сегодня ночью моя роль – самая главная, правда, в этом случае «Оскара» за хорошую игру не полагается. В качестве утешительного приза – жизнь. Если верить нарисованной на визитке схеме, к Киевскому шоссе – направо. А это значит, что придется идти через ярко освещенную стоянку. Нужно выждать, когда приехавший мужчина отправится на поиски Васьки и меня, а потом стремительным спуртом рвануть к дороге. Неожиданно открылась дверца «фольксвагена» со стороны пассажира, и в свете мощной лампы-солнце я увидела Георгия. До этой минуты я еще сомневалась, списывая не укладывающийся в голове факт на приступ временного помешательства. Увы, та надпись на дисплее телефона была настоящей… Он приехал на своем черном скакуне… Гюрги-Дюрги-Дюк, Георгий-Юрий, злой гений интриги, сумасшедший убийца, который все время ходил рядом и которому я сама, по собственной воле, рассказывала, как продвигается наше расследование. Собственно, о том, что в игре два сыщика-любителя, он и узнал от меня. Представляю, как он хохотал после моей исповеди в кафе «Тарелка». Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Боюсь, что сегодня шансы на последний смех не у меня.

Я посмотрела на часы: Георгий доехал сюда за тридцать пять минут, стало быть, если я сейчас позвоню, скажем, Ивану, то мне нужно будет продержаться чуть более получаса, пока не прибудет помощь. Нет, за полчаса он не доедет. Гюрги-Дюрги знал, куда ехать, а Ивану сначала нужно будет поймать машину, а потом еще искать это место. Вячеслав! Нужно звонить Вячеславу, он мужик неглупый, приедет быстро со своим «эскадроном гусар лету-чих». Вот только номер его в моем сдохшем телефоне, а второй операции по «оживлению» аккумулятор уже не выдержит. Я вытянула шею – посмотреть, что там делают враги.

Георгий захлопнул дверцу, тот, высокий, поставил машину на сигнализацию, но уходить они не торопились. Стояли себе и тихонько о чем-то разговаривали. В книгах часто пишут, что в морозные ночи звуки разносятся очень далеко. И при такой диспозиции, как у нас, герой обычно слышит «обрывки разговора», открывающие ему вражеские планы и позволяющие принять правильное решение. Сегодня ночь была более чем морозная, но никаких обрывков разговора до меня не долетало. Так что планы моих врагов мне были известны только в общих чертах: поймать меня и заставить замолчать навеки. Но это так, крупный набросок, а хотелось бы знать детали.

Мужчины продолжали совещаться, а я, спрятавшись за весьма кстати подвернувшийся сугроб, набрала номер Ивана. Только бы он не спал. Если спит, то разбудить его можно толь-ко ядерным взрывом средней мощности. Иван снял трубку так быстро, будто сидел и ждал звонка.

– Слушаю, – гаркнул он мне в ухо.

– Вань, – зашептала я, прикрывая телефон ладонью.

– Алло, алло, – продолжал голосить Иван, не обращая внимания на мой шепот. – Вас не слышно…

Черт, видимо, здесь телефон не очень хорошо берет… Я взглянула в сторону стоянки. Гюрги-Дюрги и неопознанный объект мужского пола продолжали стоять около машины, не иначе – проверяли, сколько времени выдержит человек на таком морозе при условии, что он не двигается. Я нажала «отбой» и задумалась. Время работает не на меня. Они, если замерзнут, могут отсидеться в сторожке или в машине, а вот я, если через пять минут не начну двигаться, через десять уже не разогнусь, ибо окоченею.

Я нажала «повтор последнего звонка» и стала ждать. На этот раз связь оказалась намного лучше (видимо, Иван, поняв, что звонят издалека, подошел к окну).

– Ваня, – зашипела я в микрофон, – не перебивай, слушай.

– Ты где?! – немедленно перебил он меня. – Я уже собрался в милицию звонить.

– Правильно собрался, – похвалила его я. – Но, боюсь, милиция в этом деле нам не поможет.

– Что случилось? Где ты? – продолжал твердить Иван. – Я заезжал к тебе домой – машина стоит у подъезда; поднялся, позвонил – твоя дочь дверь мне не открыла, сказала, что тебя нет.

– Она никому не открывает, даже соседям. Установка такая с детства. Ну ладно, Вань, у меня две новости. Одна плохая, другая условно хорошая.

– Начинай с хорошей, – попросил Иван.

– Хорошая новость – я знаю, кто убил Женьку. Более того, я вот прямо сейчас смотрю на убийцу.

– А он? – всполошился Иван. – Он тоже на тебя смотрит?

– Нет, – категорично заявила я. – Он не смотрит. Пока не смотрит. Он разговаривает с каким-то мужчиной, но если ты будешь продолжать меня перебивать, то очень скоро он меня заметит и я не успею объяснить тебе, куда надо ехать.

– А куда надо ехать? – повторил за мной Иван.

При всех неисчислимых достоинствах моего друга есть у него один минус: в ночное время скорость реакции на внешние раздражители у него резко падает. Говоря по-простому, по ночам Ванька здорово тупит. В обычных обстоятельствах это качество не сильно мешает окружающим, но в условиях форс-мажора хочется, чтобы респондент соображал побыстрее. Поэтому я на правах старой дружбы крайне невежливо и грубо перебила Ивана:

– Заткнись и слушай. Я где-то за городом, место могу назвать лишь ориентировочно, точного адреса не знаю. Значит так, едешь по Киевскому шоссе… – Дальше я медленно и внятно, учитывая неполную адекватность собеседника, повторила маршрут, обозначенный на визитной карточке. – Все понял? – поинтересовалась я, закончив.

– Угу, – буркнул Иван.

– Повтори, – потребовала я.

Конечно, он все запомнил не так: Киевское шоссе перепутал с Минским. Пришлось еще раз продиктовать весь маршрут. На этот раз до Ивана дошло.

– Аня, – зашипел он в трубку, – сколько их там? Вдвоем мы точно не справимся.

– Позвони… – Я запнулась и неожиданно вспомнила, кому все происходящее может быть очень интересно. – Ваня, позвони Вячеславу. Его номер есть у Эльжи. Скажи ему, что я нашла убийцу его дочерей. И что мне очень, очень нужна его помощь.

– Все понял, – возбудился Иван. – Держись. Эльжи дома, сейчас позвоним Вячеславу, и – вперед! Чип и Дейл спешат на помощь.

Я нажала «отбой». Индикатор на дисплее показывал, что телефон разрядился наполовину. Надо бы его выключить, пока не сел окончательно. Иначе я рискую остаться без связи. С другой стороны, прямо сейчас выключать его нельзя. Вдруг Иван или Вячеслав захотят что-то уточнить. Подожду минут пятнадцать, после чего вырублю на фиг. Решив таким образом проблему телефона, я посмотрела в сторону стоянки. Народу там заметно прибавилось. К Георгию и неопознанному мужчине добавился Васька и тот самый мужичок восточной национальности, которого я час назад закрыла в банном домике. Итак, вся шайка в сборе. Мини-ячейка ордена имени Святого Игнатия. Сеньор Лойола в гробу бы перевернулся, узрев таких последователей. Со стороны было видно, что в ячейке напрочь отсутствует столь ценимая орденом железная дисциплина. Рядовой член ордена Васька орал на «генерала», причем орал так, что до меня доносился весь текст, а не только обрывки разговора.

– Что значит, как ей удалось уйти?! – истерически кричал Васька – Удалось и всё. Взял бы и сам ее постерег, раз такой умный. Она же хитро… Далее Василий пояснил, какая часть моего тела отличается особой хитростью. С его слов выходило, что моя многострадальная «пятая точка». Гюрги-Дюрги, он же Георгий, он же Юрка, он же «генерал», что-то тихо спросил у раскипятившегося члена ордена. В ответ полилась речь, достойная пера Юза Алешковского, – непечатная брань с редкими вставками обычного текста.

– Да, ***, и телефон *** она забрала. А что я *** мог поделать, коли она *** меня чуть не придушила ***…

Георгий вытащил из кармана мобильник и начал набирать номер. Мне почему-то вдруг взбрело в голову, будто Василий так сильно нарушил субординацию, что «генерал» вызывает ликвидаторов, дабы покончить с ним. Неверность моих логических построений обнаружилась через полминуты, когда в кармане моей куртки зажужжал и заворочался трофейный Васькин мобильник, после чего в тишине подмосковного леса радостно зазвучали первые аккорды популярной песни «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла»…

Головы членов «ордена» мгновенно повернулись в сторону сторожки.

– Она там! – радостно завопил Васька и первым рванул ко мне.

Выключать телефон было некогда… Время внезапно заторопилось, секунды помчались одна за другой, больно поклевывая меня в виски. Я решительно поднялась и, более не скрываясь (один фиг – какой смысл скрываться, когда в кармане дурным голосом орет мобильник), оттолкнулась палками и поехала в сторону озера. Метров через десять мне удалось взять хороший темп. Думаю, со стороны на меня даже приятно было смотреть. Я энергично работала руками, лыжи не проскальзывали, хоть в соревнованиях выступай.

– А ну, стой! – закричали мне вслед.

Я немедленно отреагировала – добавила скорости. Но это уже было все, мой предел. Быстрее я бежать не смогу, даже если мне скипидаром зад намажут.

Удивительно, но, несмотря на столь бурный темп передвижения, я не утратила способности соображать. Оценивая ситуацию как вполне безнадежную, я тем не менее все же рассчитывала, что сумею выкрутиться. Просто потому, что раньше у меня всегда это получалось. Однако волшебные врата или сияющий портал, прыгнув в который, я ушла бы от преследования, не торопились появляться, зато где-то позади меня взревел мотор и взвизгнули покрышки. Мои преследователи не пожелали бежать по морозу, рассудив, что в теплой машине догонять меня будет гораздо комфортнее, а главное – это займет намного меньше времени.

В Голливуде любят такие сценарии: скромный герой, преследуемый группой оголтелых негодяев, чье единственное развлечение по жизни – охота на человека. Я и сама в свободное время люблю посмотреть незатейливый фильмец с похожим сюжетом. Мозги отдыхают, а главное – точно известно, что все закончится хорошо. Но! Есть разница – сопереживать герою, свернувшись калачиком в кресле и хрустя чипсами, или самой принимать участие в этом сомнительном приключении. Где, между прочим, никто не гарантирует тебе хэппи-энд. А если хочешь, чтобы «энд» был «хэппи», то уж будь любезен, проявляй смекалку.

Работая палками, я лихорадочно думала. У врагов численный перевес, который на данный момент, правда, не дает им никаких преимуществ. Зато у них автомобиль, а у меня только ноги и лыжи. Отобрать у них машину невозможно, значит… Значит, нужно создать условия, в которых это преимущество перестанет быть преимуществом, а станет помехой. С необычайной теплотой мне вспомнился Гонконг, где местные святые помогали людям посторонних конфессий, если эти люди проявляли завидную целеустремленность. Я еще активнее заработала палками, от души надеясь, что и наши святые, курирующие европейскую часть России, не останутся равнодушными к моей судьбе. В конце концов, ситуация им знакома: зима, мороз плюс некто, нуждающийся в помощи. Как там в стихах? «Гроза двенадцатого года настала – кто тут нам помог? Остервенение народа, Барклай, зима иль русский бог?» Мне даже не нужно значительной помощи – за эти годы я научилась выкарабкиваться с самого дна. Архимед требовал точку опоры, чтобы перевернуть мир. Я гораздо скромнее, я не собираюсь переворачивать мир… Все, что мне сейчас нужно, – как можно шустрее уйти от преследователей. Приветствуются любые виды помощи.

И русский бог не подкачал. Я вдруг почувствовала, что лыжи почти без усилий с моей стороны заскользили быстрее: дорога пошла под уклон. Сначала небольшой, он становился все более крутым. Я уже перестала отталкиваться палками, а скорость все увеличивалась. Я летела с горы, как знаменитый лыжник Херманн Майер, и радовалась, как ловко ушла от погони. Через пару минут выяснилось, что радовалась я преждевременно. Звук мотора переместился куда-то вправо; я осторожно повернула голову и с ужасом обнаружила, что справа берег гораздо более пологий, машина вполне может съехать вниз, и тогда шансы моих врагов опять резко вырастут. Похоже, что высшие силы не очень хорошо продумали свою гуманитарную помощь. Интересно, мои преследователи хотят сбить меня машиной или просто перерезать мне дорогу и поймать? У каждого из этих способов моего устранения свои достоинства. Машиной – быстрее и надежнее, но зато, когда потом найдут мой труп, любому криминалисту сразу станет ясно, что я погибла не своей смертью. Выйдут на Ивана, и не пройдет и сорока дней, как преступники окажутся за решеткой, а мой не успевший отлететь в потусторонний мир дух будет наблюдать за этим с чувством глубокого удовлетворения. Если это понимаю я, то уж такой неглупый парень, как Гюрги-Дюрги, об этом тоже подумает. Стало быть, будут брать живьем. В данной ситуации у меня только одно преимущество – чем дальше от берега, тем темнее. Противник словно прочел мои мысли и врубил дальний свет. Теперь я мчалась по заснеженному озеру, как заяц, случайно выскочивший на автостраду и попавший в «коридор» из света фар. Несколько лет назад я смотрела передачу, где ученый-зоолог объяснял, почему в такой ситуации заяц не сворачивает на обочину. Я тогда еще посочувствовала зайцам, потому что обидно погибать так глупо, когда есть хорошие шансы спастись. В сравнении с заячьими мои шансы куда как хуже. Нету здесь спасительной чащи на расстоянии прыжка от дороги, до леса добежать я не успею. Но у меня мозги не заячьи, стало быть, я должна что-то придумать. Причем на размышления у меня осталось от силы минуты три, дальше будет поздно. Меня догонят, и начнется такое… Я постаралась не думать о том, что начнется после того, как меня поймают. От таких перспектив даже самый заядлый оптимист может пасть духом.