Текст книги "Время звёзд (СИ)"

Автор книги: Ирина Соколова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

В тот момент, когда это стало ясно почти всем, в спины отступникам неожиданно ударил отряд рыцарей, возглавляемых невысоким воином в подозрительно знакомых фамильных доспехах. На секунду мне показалось, что я сплю. Впрочем, миг растерянности прошел, и теперь основной задачей стало докричаться до юной воительницы сквозь шум битвы.

– Белка! Прикажи своим людям не трогать обычных этха!!! – могу, если надо, как выяснилось.

Альрэна, умница, не растерялась. Лишь замерла на секунду, увидев и узнав меня. И тут же передала команду своим воинам.

* * *

«…Рьешши встретила его в одном из постоялых дворов Шерла. Через два дня после отъезда из Серого Замка. Она не знает, куда он мог направиться в дальнейшем».

Дэррик Витанийский отложил письмо и глубоко задумался. В Ллевельдеиле полуэльф не появлялся. Более того, знакомый эльфийский маг сообщил, что в числе подданных Князя авантюрист и путешественник по имени Морион вообще не значится. Волшебник чуть заметно поморщился. Вся эта история была, кажется, намного загадочнее, чем он предполагал.

Маг достал из стопки чистый лист бумаги и принялся набрасывать письмо Аркаю. Обезумевший от горя файх, предложивший верность всего своего клана в обмен на покровительство и помощь в отмщении, кажется, в этот раз всё же будет полезен. Если добыча затерялась в Степи, он её найдёт.

* * *

В превращённом в лазарет Храме было шумно и людно. Уцелевшие файхи уже послали гонцов к своим кланам за воинами и целительницами, а пока прекрасные жрицы лично меняли повязки, готовили еду, поили раненых и отгоняли смерть от тех, кому посчастливилось выжить в произошедшей бойне. Альра с её отрядом смотрелись здесь довольно чужеродно, но Верховная непререкаемым тоном заявила, что неожиданные спасители останутся здесь, пока не залечат раны и никто не посмел с ней спорить. Старшая жрица тоже получила лёгкие ранения в предплечье и бедро, но отлеживаться не пожелала, быстрым шагом перемещаясь по всему Храму и железным тоном командуя как своими уцелевшими девицами, так и суровыми воинами, причём не различая этха и жителей Альянса. Даже Белка поглядывала на неё с нескрываемым уважением.

Мой файх ещё не пришёл в себя. Джалэнай неподвижно лежал на циновке, вынуждая меня, как единственного оставшегося невредимым воина, сидеть у его изголовья с самым преданным и обеспокоенным видом. Разумеется, собрав перед этим всех способных держаться на ногах Каракалов, раздав, на правах самого старшего, срочные поручения, проследив за тем, чтобы к Белке и её людям отнеслись со всей возможной вежливостью, поприсутствовав на совещании Верховной с уцелевшими файхами и теми, кто вызвался их заменить, приняв посильное участие в оказании помощи раненым… Честно говоря, это была первая и, кажется, единственная возможность присесть за весь день.

– Яаттай… – лежащий на соседней циновке Ваэй заворочался и попытался подняться.

– Лежи, ты что! – укладываю его обратно. – Пить?

– Да. – Подношу к его губам чашку с водой. Напившись, мальчик утомлённо закрывает глаза и, кажется, вновь засыпает. А я в который раз чувствую смешанное со стыдом облегчение. Говорить, что он теперь глава семьи, придется ещё не сейчас.

– В себя не пришёл? – неслышно подошедшая Верховная Жрица уселась рядом, звякнув многочисленными украшениями. Даже хромать бесшумно умудряется. Потрясающая женщина!

– Нет.

– Перемотай потуже, – она протянула мне раненую руку. – И скажи, наконец, своё имя, я вчера не успела его расслышать.

– Яаттай, – склоняюсь над её рукой, распутываю тугие узлы на совесть наложенной повязки, – Могу я просить об ответном даре?

– Наглее-е-ец! – жрица криво усмехнулась, – Впрочем, признаю, заслужил. Алаксая. При рождении – Алаксана.

Вздрагиваю. Вот это да! Первый раз слышу, чтобы верховной жрицей становилась нечистокровная этха. К детям от чужаков в кланах относятся не слишком хорошо. Жить позволяют лишь доказавшим свою полезность.

– Ну, сам расскажешь, или мне тебя расспрашивать придётся? – Приподнятая насмешливо бровь, ясно различимый приказ в негромком голосе.

– У меня целебная мазь ещё есть. Разрешите воспользоваться?

Она фыркает.

– С девицей твоей я уже с глазу на глаз пообщалась. Не бойся, файх не узнает. На вашу связь обратила внимание одна я.

Поднимаю на жрицу ошарашенные глаза.

– Моя мать была родом из Альянса, так что я прекрасно говорю на их языке, – Снизошла до объяснений Алаксая, – Так ты будешь говорить или нет?

А вот это – невероятная редкость. Женщинам этха порой случается понести от мимоезжего чужака. Одного из купцов, которых этха изредка пускают к себе, хотя и предпочитают добывать вещи Альянса в набегах, или просто от странника. Но чтобы мужчина этха взял в жёны чужачку! Такое не в каждом поколении случается.

– Как она здесь оказалась? – всё же вытаскиваю из поясной сумки флакон с остатками мази. Жрица легким интересом наблюдает за моими действиями.

– Пустельги напали на одно из приграничных селений, – при упоминании рода отступников она брезгливо морщится, – Дальше сам представляешь. Дай-ка сюда!

Алаксая подносит к носу флакон, сосредоточенно принюхивается.

– Надо же, самое обычное лечебное зелье. Не ожидала!

– Верховная, вы… вы ведь меня сейчас почти прямо обвинили?

– Прости, – далёким от раскаяния тоном бросила она, возвращая флакон, – Должна же я быть уверенной в твоих целях. Сам ни к девчонке, ни к воинам её приближаться не вздумай, если что-то нужно, я передам. Не хватало ещё кого-нибудь на подозрения навести. Но прежде ответь мне на один вопрос…

– Потерпите, она щиплется. – Начинаю аккуратно наносить мутно-белёсую жидкость на края раны. Старый, проверенный временем состав, помогающий избежать воспаления. Кровотечение уже давно остановилось, шов покрылся корочкой запёкшейся крови. Замечательно.

– Юлишь как змея. Я же всё равно… ой!

– Я предупреждал. И, Верховная, вы же сами всё поняли, к чему вам мои слова?

– Значит… да?

– Да, – затягиваю последний узел повязки, – Готово.

– Благодарю тебя, воин, – женщина грациозно, словно и не была ранена, поднялась на ноги, – Я надеюсь, что мне ещё удастся поговорить с тобой.

Допросить Аркая решили только через несколько дней, когда прибыли воины. Им предстояла нелёгкая миссия – найти оставшихся в живых пустельг и вырезать их до последнего младенца. Так борются с чумой. Так выжигают колонии крыс. И мне и в голову не пришло бы осудить их.

Файх отступников сидел на земле в центре храмовой площади, связанный по рукам и ногам. Слепые глаза прикрывала побуревшая от запёкшейся крови повязка. Вокруг него широким кольцом собрались все, кому Верховная жрица сочла нужным разрешить присутствовать. Допрос отступников традиционно проводят старшие жрицы, способные различить ложь. Ввиду серьезности преступления, в этом участвовала сама Алаксая.

Солнце неумолимо подбиралось к зениту – время начинать. По крыше храма бестолково скакала какая-то маленькая птичка.

Алаксая посолонь обошла пленного, рассыпая под ноги соль и семена полыни. Предосторожность, защищающая от зла. В нескольких шагах от меня Белка поёжилась и чуть не осенила себя знаком Троих. Ей дозволили присутствовать на допросе, но явно не предупредили о соответствующих ритуалах. Украдкой посылаю ей ободряющий взгляд – ничего страшного не предстоит. Жрица тем временем остановилась напротив пленника и прижала кончик ритуального ножа к его лбу.

Странно, солнце печёт вовсю, почему мне так зябко? Или это камни в ожерелье холодят кожу? Но вокруг ничего угрожающего.

– Аркай, бывший файх Пустельг, что лишены звания рода, ответишь ли ты Верховной служительнице Богини Неба?

Стоящий рядом с Белкой немолодой смуглый воин принялся быстро шептать ей на ухо, переводя.

– Да, отвечу.

На рассвете уже был проведён ритуал, лишающий всех бывших Пустельг имён и человеческого статуса. Теперь для этха они ничем не отличаются от животных. Аркаю имя оставили до конца допроса – с животным не говорят. Он это оценил. А может, ему просто было уже всё равно.

– Почему ты нарушил Закон?

– Я хотел отомстить.

Пичуга слетела с крыши и закружилась над площадью. Странная, таких здесь никогда не водилось. Крохотное тельце с непропорционально большими крыльями. Серебристая. Первый раз такую вижу.

– Ты сам решил напасть на Храм?

– Мне подсказал маг… из Альянса. Я не знаю его настоящего имени. Он обещал помочь мне отомстить.

А ведь он безумен. И не чёрная пыльца тому причина. Аркай сошёл с ума давно, когда ему только привезли завернутое в кусок кожи тело единственного сына. Но этого никто не заметил.

– Именно для этого ты приказал своим воинам попробовать запретное?

– Ради мести. Это было его условием…

Не могу не признать, хорошая идея. Зависимый позволит наложить на себя любые чары, в обмен на пыльцу. Какая-то мысль упорно скребётся на границе сознания.

– Зачем вы напали на деревню Альянса? – неожиданно подала голос Альрэна. Этха зашептались. Непозволительная вольность – прервать Верховную. Впрочем, жрица лишь слегка пожимает плечами. И невозмутимо повторяет вопрос на языке этха.

– Воинам хотелось убивать. Он обещал им кровь, но…

– Не применяй слово «воин» к своим людям. Так ты говоришь, он обещал им кровь?

Птица, наконец, определилась с намерениями и порхнула Аркаю на плечо. И, едва коснувшись его кожи, превратилась в аккуратно свернутый лист дорогой бумаги. Одновременно с этим бусины моего ожерелья налились мертвенным холодом. Опасность!

– Что это? – Алаксая подняла листок и, недоуменно хмурясь, развернула.

– Верховная, нет! – бросаюсь к ней, опережая собственный вопль. Медленно-медленно, как под водой, жрица поднимает глаза, недоумённо смотрит на меня. Резкий удар по запястьям заставляет её разжать руки, а я, обхватив женщину за пояс, оттаскиваю её как можно дальше от медленно падающего клочка бумаги, за очерченный солью круг. Примитивная, основанная исключительно на вере, но вполне действенная защита. Вспыхнул листок ещё в воздухе. Бледно-голубым, неестественным пламенем. Оно перекинулось на землю, охватило пленника. Жрица обернулась и осела на песок, вполголоса призывая на помощь Богиню. Мне зрелище заживо разлагающегося человека уже не в новинку, но к горлу всё равно подкатывает ледяной комок. Есть во всём этом что-то до дрожи жуткое. Что-то куда хуже обычного колдовства. Аркай молчит, судорога, исказившая его лицо, неприятно похожа на улыбку. Обнимаю Алаксаю за плечи. Верховная жрица дрожит и шепчет молитву, словно маленькая напуганная девочка. Опытные, многое повидавшие на своем веку воины в ужасе отворачиваются, Белка прикрывает рукой рот.

Через несколько долгих, страшно долгих минут тело, бывшее повелителем Пустельг, наконец рассыпается прахом. Алаксая неуверенно поднимается и стряхивает мои руки. Шаг в сторону, брезгливо искривившиеся губы – она вновь Верховная жрица, сильная и уверенная в себе.

– Полагаю, мы больше не в силах ничего узнать, – Алаксая покосилась на засыпанную прахом площадку, – Иннай, велите своим людям развести здесь костёр и жечь его до вечера. Всех остальных прошу за мной.

Воины Альянса уехали через пару часов. Альрэна кидала на меня отчаянные взгляды, но возможности поговорить так и не представилось. Незримую черту, разделяющую их и этха, нельзя было переступить, не привлекая внимания. Единственное, что удалось – день назад передать через Алаксу, что всё хорошо и что я объяснюсь, как только появится возможность.

Этха смотрели им вслед со странным выражением. Альянс и Степь враждовали испокон веков, но здесь умеют ценить помощь, а тем более – спасённую жизнь файха. Могу поспорить, не позже чем через месяц в Серый замок явятся посланники от всех кланов. Ловлю краем глаза задумчивую улыбку Верховной – она явно думает так же.

Ещё несколькими часами позднее Храм покидали этха. Большая часть отправлялась искать затаившихся отступников, остальные везли домой тех раненых, что могли перенести дорогу. Погибших этха похоронили утром, насыпав курган на берегу бывшего озера. Поминальный обряд проведут потом, отдельно в каждом клане, как только вернуться последние воины. А до тех пор по умершим не разрешено даже плакать. Тела отступников просто вывезли подальше и бросили, на радость лисам и шакалам.

Верховная жрица вышла на ступени Храма, держа в руке серебряный кубок с вином. Как ни странно, меня это не насторожило. Мне, как и ещё полутора десяткам этха из разных кланов, предстояло задержаться в храме, пока не смогут передвигаться оставленные здесь раненые. Мой файх уверенно шёл на поправку, что не могло не радовать. Его мнение о том, кто здесь слаб и не перенесёт дороги, до сих пор звенело в ушах у всех Каракалов. Женщина сердечно попрощалась со всеми этха, после чего подошла к Карлаю, старшему сыну Джалэная, взявшему на себя управление родом, пока отец не оправится от ран.

– Твой воин спас мне жизнь. Я благодарна.

Мужчина поклонился. Алаксая вежливо улыбнулась, продолжая держать кубок в чуть отставленной руке. В мою голову наконец-то закрались нехорошие подозрения.

– Отныне и до тех пор, пока я Верховная жрица, род Каракала почётные гости Храма в любое время и всегда могут рассчитывать на совет от меня и моих сестёр.

На сей раз поклонились все присутствующие Каракалы. Прочие этха покосились на них с лёгкой завистью. И, с неприкрытым любопытством, на сосуд, всё ещё находящийся в руках Верховной жрицы. Женщина тем временем повернулась ко мне. Жестом остановила попытку опуститься на колени, посмотрела в глаза.

– Ты же, воин, заслужил отдельную награду. Ночь Полнолуния уже окончилась, но праздник не был завершен как должно, – она обмакнула в вино кончики пальцев и протянула мне кубок.

Мёртвая тишина. Абсолютная. Неслыханная, высочайшая честь – быть избранным Верховной жрицей. Благословение и избраннику, и его клану, и всем его потомкам в течении трёх поколений. Редчайшее событие и, да, вполне достойная награда за спасённую жизнь. Богиня, признайтесь, что вы такое против меня имеете?

У меня тряслись руки. Так, что драгоценный кубок едва не упал на землю.

– Не отравлено, – одними губами прошептала Алаксая, придерживая мои пальцы, – Нужно поговорить.

Вкус вина в моей памяти не отложился.

Пламя в мгновение ока обняло иссохшие останки, укутало их рыжим коконом, наконец-то стирая из этого мира. Жаль, нельзя так же сжечь на погребальном костре память. У баюкаемого огнём трупа когда-то были зелёные глаза и сложный характер. Давным-давно…

– Кем он был? – в простом белом платье и накинутом сверху, как принято у женщин этха, вышитом халате, Алаксая смотрится моложе и, как ни странно, мягче.

Занятно, в легкомысленных, чисто символических ритуальных одеждах – Верховная жрица, та, чей голос перевешивает мнение файхов, лёд и властность во всей фигуре, а в скромном и закрытом одеянии – уже не юная, но сумевшая сохранить привлекательность степнячка. Хоть сватайся!

– Теперь это уже не важно.

Небо на востоке едва начинало светлеть, развалины были окутаны туманом, словно саваном. Мы стоим среди руин дворца и смотрим в огонь. Вряд ли кто-то из этха в состоянии представить, что подарившая ночь простому воину Верховная жрица будет до утра складывать с ним погребальный костёр для больше трёх столетий назад убитого человека. И говорить. Столь о многом.

– Ты ничего не скажешь ему в дорогу?

Несколько секунд раздумываю над этим вопросом.

– Между нами не осталось несказанного.

Жрица серьезно кивнула и зашептала провожающую молитву. Он чтил Богиню, пусть и не слишком серьёзно.

– Лёгкой дороги, – неуверенно произношу я в конце. Молчим. Показавшееся из-за горизонта солнце заливает заброшенный город розово-золотыми лучами, заставляя клочья тумана испуганно жаться к земле. Очень красиво и так… правильно? Тофайны моих воспоминаний нет и больше никогда не будет, а то, что от неё осталось, живет теперь своей жизнью. Наверное, мне стоило приехать сюда, чтобы это понять.

Когда костёр догорает окончательно, мы разворачиваемся и уходим. Теперь ветер разнесёт частицы пепла по Степи, сделав её частью. Обряд завершён.

– Скажи, как ты понял, про то письмо? – Алаксая споткнулась и ухватила меня под руку. Остатки камней на берегах бывшего озера скорее мешают, чем помогают идти, приходится постоянно смотреть под ноги.

– У меня есть амулет, предупреждающий об опасности.

– Ммм?

– Но я не маг.

– Зайнерию погубила магия… – Она нахмурилась, задумчиво оглядела окружающие руины, – С тех пор этха не общаются с теми, кто одобряет колдовство.

Возвращаемся мы кружным путем, по поверхности. Неспешно, любуясь начинающимся днём. В Храме скоро проснутся, но мы успеем вовремя, я это знаю.

– Я прослежу за тем, чтобы все файхи отблагодарили астаэс Альрэну не позже следующего полнолуния. И не забывали об этом долге никогда.

– Ты ведь не считаешь это правильным?

– Я не знаю, – она сокрушенно покачала головой, – Я ни в чём не уверена. После падения столицы мы отказались от общения с другими народами, боясь их влияния. Тогда это казалось правильным.

– Этха один из самых чистых народов этого мира.

– И уже давно начавший вырождаться. Ты слишком редко здесь бываешь, чтобы это понять. С каждым десятилетием этха теряют старые знания, забывают своё прошлое. Уже почти забыли. Ни древних песен, ни древних сил. Лишь пустые оболочки от ритуалов. Мы давно уже самый обычный народ кочевников, для которого изоляция губительна. Набеги не в счёт. Нам необходима связь с соседними странами и их правителями и как можно более прочная. Хотя бы потому, что рано или поздно Альянсу станет тесно в его границах, и ты знаешь, что тогда будет. Этха слабы и почти беззащитны, и отступник очень хорошо это доказал.

– Я не могу ни признать вашей правоты, Верховная. Но моё сердце спорит.

Мы почти пришли. Свежий курган рядом с храмовой площадью кажется странно уместным. Подчеркивает обречённость жилища Богини. Жриц традиционно хоронят в катакомбах под храмом, даже после смерти оставляя частью Храма.

– Так всегда бывает, когда принимаешь трудные решения. – Жрица выпустила мою руку. – Я передам Джалэнаю твои слова и извинения.

– Благодарю. Он поймёт.

– Не в первый раз? – она понимающе улыбнулась, – Что делать с Ваэем?

– Думаете, он что-то понял?

– Не знаю… ладно, я найду, что ему сказать. Уедешь не попрощавшись?

– Да, я уже собрал всё необходимое. Нужно спешить.

– Да хранит Богиня твою дорогу.

* * *

Лерда никогда не чувствовала себя такой одинокой и напуганной. Она потерялась в огромном, полном равнодушных людей мире и рядом нет никого, кто бы поддержал и одобрил. Она потеряла Мориона и теперь не знает, где его искать. А главное – она совсем-совсем запуталась и теперь даже не знает, что делать.

Леренва поудобнее устроила подбородок на коленях. Звёздочка паслась неподалёку и совершенно не мешала переживать. Девушка уже почти час сидела у корней раскидистого дуба на краю какой-то деревни. Надо было войти в неё и расспросить о Морионе, но почему-то не хватало духу. Деньги неумолимо кончались, она никогда не умела их тратить, о полуэльфе никто не знал, а что будет, если она его так и не найдёт, девушка просто боялась представить.

Лерда шмыгнула носом. Совсем одна. И никто не поможет…

– Таэс, у вас что-то случилось? Могу я вам помочь? – Надо же, так задумалась, что пропустила приближение человека. Человек в трёхцветном плаще рыцаря Храма, с вышитой на груди шестиконечной звездой подошёл к дубу со стороны деревни и, завидев девушку, остановился. Совсем молодой, всего на несколько лет старше неё. Темноволосый, как и все в астаях и довольно симпатичный.

– Не знаю… – Девушка подняла глаза, по привычке ловя взгляд неожиданного собеседника. Располагающие, широко открытые серые глаза, не затуманенные ни наледью корысти, ни склизкой плёнкой похоти. Она неуверенно улыбнулась. – Я заблудилась.

– Я неплохо знаю эти места. Этрам из Шерла к вашим услугам.

Юный рыцарь учтиво поклонился. Девушка смутилась и поднялась на ноги.

– Леренва, ученица менестреля. Я ищу одного человека, он должен был поехать в Ллевельдеил.

– В таком случае вы отнюдь не заблудились, Ллевельдеил всего в нескольких днях пути отсюда. Мой отряд как раз направляется туда же и, если хотите, вы можете присоединиться к нам.

– Было бы здорово!

– Тогда погодите немного, я провожу вас как только закончу, – С этими словами рыцарь опустился на корточки и принялся собирать жёлуди, придирчиво выбирая самые большие и ровные.

– Ой, а зачем они вам? – удивилась Леренва.

– С самыми серьёзными целями, – Этрам поднял голову и подмигнул, – Корсана, одна из наших лучниц, вызвала Гренда-мечника на состязание. Кто может дольше сквернословить не повторившись. А в таком деле без награды не обойтись. Они, вообще, на пинту пива спорили, но почётный знак тоже обязателен, верно?

Лерда вспомнила, что традиционная награда победителю рыцарского турнира – драгоценное ожерелье и захихикала.

– У вас, кстати, иголки с ниткой не найдётся? А то я, кажется не захватил.

– Конечно найдётся! – Лерда уселась рядом и тоже принялась искать жёлуди среди прошлогодней листвы.

* * *

Дэррик Виттанийкий, один из первых магов Ашшиана, решительным шагом вышел из портала. Сбросил на руки подошедшему слуге церемониальную мантию и, наконец, позволил себе недовольно скривиться. Очередное собрание Совета отличалось редкостной скукой. Как, впрочем, и всегда. Глупости, сплошные глупости вот уже почти сотню лет. Ничего по-настоящему важного. Маг поморщился. Столько времени теряется зря! От агентов давно должны были поступить донесения, а он вынужден выслушивать всякую чушь!

Мужчина вышел в холл и, как ни торопился, задержался у стоящей там статуи. Древняя работа, лет сорок назад откопанная в развалинах неизвестного дворца каким-то крестьянином. Невежда, тот даже не подозревал, насколько она на самом деле ценна. Вырезанное из белоснежного мрамора обнажённое существо танцевало под неслышную музыку. Не мужчина и не женщина, не принадлежащее ни к одной из существующих рас. Ослепительно прекрасное. В удивительно точно запечатлённой позе было что-то странное, неправильное. Человек может точно так же вытянуть руки, поставить ноги, изогнуться… но вместе производилось впечатление чего-то нереального. Это завораживало.

Маг чуть улыбнулся, заставляя себя стряхнуть очарование, и быстрым шагом направился в свой кабинет. Там его уже ждало донесение от обретающейся в последнее время у границ Степи Рьешши. Ундина с прискорбием сообщала, что Аркай и все его люди были уничтожены, предположительно патрулем из Шенгреила. Все, связанные с ними планы со свистом летели в Бездну.

* * *

До Ллевельдеила, одного из крупнейших эльфийских лесов, было десять дней пути по старому, почти заброшенному тракту ещё Зайнерийской постройки. Империя тогда очень активно торговала с Лесами. Да и вообще общались очень тесно, особенно после того как один из принцев (к радости императора не самый старший) ухитрился взять в жёны эльфийку. Сквозь небольшие серо-коричневые камни дороги росла трава, кое-где они рассыпались от времени, но тракт всё ещё был вполне проходим.

Времени в пути было вполне достаточно, чтобы не торопясь, понемногу отшелушить с себя Яаттая. Вокруг Лесов люди почти не живут, но мне всё равно не хотелось рисковать, без нужды появляясь в облике этха вне Степи. К тому моменту, когда вдоль дороги стали появляться первые редкие деревца, в седле сидел уже привычный бродяга-полуэльф. Мрак тоже заметно приободрился. Степь жеребец откровенно не любит, даже несмотря на то, что этха почти в каждый мой визит охотно привлекают его к улучшению породы своих лошадей.

Перелески с каждым днем становились всё гуще, сливаясь в рощи, а на горизонте неумолимо вырастала громада Леса. Нет в мире деревьев выше и величественнее, чем те, что растут в эльфийских лесах. Вековые дубы рядом с ними – всё равно что кустарник. Для лесного народа они и дом, и жизнь, и весь мир. Помнящие многое из того, что забыли смертные, древние и мудрые деревья. Кажущиеся вечными даже старшим из эльфов.

Дорога, наоборот, становилась всё хуже, пока совсем не превратилась в едва угадываемую стёжку. Вполне, однако, безопасную для лошадиных ног – здешние тропы не уступают по ровности и надёжности лучшим дорогам людей.

Последнюю ночь перед вступлением под своды Ллевельдеила принято проводить, не зажигая огня. Я просто лежу на земле, подстелив плащ, закинув руки за голову. Покусываю травинку и смотрю на звёзды. Машинально сжимаю в кулак левую ладонь, придерживая спадающий перстень. Он всегда был мне велик, а в последнее время просто сваливается с пальцев. Подношу руку к глазам, разглядывая тусклое золото. Массивная, но при этом удивительно изящная вещь, с тонкой резьбой по всей поверхности. Крохотные ветви ивы обрамляют стилизованное изображение стрижа – символа Ллевельдеила и его правителей. По ребристому ободку кольца очень приятно проводить пальцами, но смотреть на княжескую реликвию мне не слишком нравится.

Хорошо лежать вот так, полностью расслабившись и ни о чём не думая. Однако мысли помимо воли вновь и вновь возвращаются к предстоящему завтра.

Трудно признать, но мне не хочется возвращаться в Ллевельдеил. Совсем не хочется. Нет, было бы приятно вновь пройтись по величественному лесу, встретить старых друзей, послушать древние песни. Вот только старые друзья тоже будут мне рады.

Элистар. Сколько уже лет мы друг друга мучаем? Наследник князя, чья жизнь практически по минутам расписана на сто лет вперёд и… я. Безнадёжно. Давно надо было поставить точку в этих странных, никуда не ведущих отношениях, но не получается. Сил не хватает… или воли?

Если подумать, с моей стороны гораздо больше чисто практических причин. Он станет великим Князем. Действительно Великим.

И он – тот, на кого я всегда могу положиться, я могу ему доверять, рассчитывать на его помощь, а хорошие отношения с повелителем Ллевельдеила очень пригодятся мне в будущем. Я давно уже провожу подобные расчёты совершенно автоматически. А значит, буду и впредь возвращаться в Лес, не смотря на тяжесть на сердце.

А теперь я ещё и собираюсь использовать принца. Нагло и беззастенчиво, твёрдо зная, что он не откажет. Из-за этого на душе становится ещё гаже. Возможно, именно это и называют совестью.

* * *

Границу эльфийского княжества невозможно заметить. Только почувствовать. Казалось бы, всё так же стелется под ноги тропа, поют птицы, шелестят ветви деревьев, пока вполне обычных дубов и лип, но вдруг что-то меняется. Чуть ярче краски, чуть мягче травы, едва уловимый сладко-свежий привкус в воздухе. Мрак, давно уже идущий неторопливым шагом, по собственной инициативе останавливается. Спешиваюсь, снимаю перчатки и трижды произношу ритуальную просьбу войти. Старый этот обычай дает стражам время рассмотреть нежданного гостя и решить, можно ли ждать от него зла. Пустая формальность, здесь меня неплохо знают и без того.

– Кто вы и по какой причине желаете вступить под короны Ллевельдеила? – звонкий и подозрительно знакомый голос раздался словно из ниоткуда. Два стража в коричнево-зелёных лесных костюмах грациозно выступили из-за деревьев. Как из воздуха соткались. На эльфа в лесу можно в упор смотреть – не заметишь, пока он этого не захочет. Оба светловолосые и светлоглазые, да и вообще похожие как два жёлудя. И знакомые. На мою физиономию наползает совершенно неуместная довольная ухмылка.

Тот, что повыше, продолжил по эльфийски:

– Назовитесь!

Негромко прокашливаюсь, потираю горло. После нескольких лет разговора на низких нотах возвращение на высокие почти болезненно. Небрежно, для порядка взмахиваю рукой с кольцом и отвечаю на том же языке.

– С каких это пор меня здесь не узнают, Риэ? – кажется, мне удалось добавить в голос достаточно язвительности. – Или, быть может, мне здесь не рады?

– Тебе здесь всегда рады, но порядок есть порядок! – тепло улыбнулся второй страж, гася такую многообещающую перепалку, после чего закинул лук в налуч и поспешил мне навстречу.

– Морвена, мягкой листвы тебе на дорогу!

– Листвы на путь и тебе, Риалойна! – искренне улыбаюсь подруге в ответ, легонько прикасаюсь губами к светлым прядям на её виске, – Рада тебя видеть!

А ведь она мне действительно рада. Эльфы, в отличие от людей, относятся к своим именам весьма легкомысленно, используя несокращённые формы только в особых случаях.

– Я тоже! – ответное касание губ, – Страшно по тебе соскучилась!

Риэллин презрительно усмехнулся, всем своим видом показывая, что уж он-то ни по кому не скучал. В отличие от сестры этот надменный эльф меня терпеть не может.

Все нелепые слухи о распространенности среди эльфов однополых отношений основаны на одном маленьком недоразумении – для того, чтобы отличить юного эльфа от юной эльфийки требуется определённая наблюдательность. И те и другие хрупкие, смазливые, длинноволосые, с мелодичными голосами. Дело осложняется ещё и тем, что «девичьи прелести» у эльфийских женщин оформляются только после первой беременности, а незамужние эльфийки могут состоять и в войсках, и в страже, и в посольствах.

– Как дела? – Риа взяла Мрака под уздцы, и тот тут же попытался пожевать её волосы. Эльфийка со смехом отклонилась. – Эй, не балуйся! Здравствуй, мальчик. Злая хозяйка всё ещё хранит это твоё дурацкое имя?

Иногда мне кажется, что она с ним ладит даже лучше меня.

– Неплохо. А менять имя подаренной лошади, к твоему сведенью, очень дурная примета, – имечко Мрака источник наших споров с тех пор, как он у меня появился. Я не возражаю, кличка глупая, но ведь конь к ней уже привык. Да и память всё же. – Проводишь до Ивовой Рощи?

– Разумеется! – вообще-то Стражи Границ и так обязаны сопровождать гостей княжества, но мне хочется, чтобы это сделала именно она. С Риалойной поговорить можно, узнать новости… а вот её братец так и будет всю дорогу гордо молчать, с выражением «полукровки-оскорбляют-древние-устои-Ллевельдеила-а-ты-в-особенности!» на породистом лице. Сволочь он, честно говоря.

– Что новенького? – мы с Риа прогулочным шагом направляемся вглубь Леса. Деревья, на границе совершенно обычные, понемногу сменяются узколистыми гигантами с гладкой, как стекло, золотистой корой. Линны, деревья эльфов. Ещё молодые и сравнительно невысокие, как и положено на периферии. Лес, незаметно для людей, с каждым столетием по чуть-чуть разрастается. В воздухе всё сильнее тонкий, горьковато-свежий аромат линновой коры, отгоняющий тоску и обостряющий чувства. За духи с таким запахом человеческие правительницы платят драгоценными камнями по весу флакона.

– Да ничего, всё тихо. Правда, когда Князь Эссариона с астаэ Сэлис поссорились, на наших тоже коситься начали, но, хвала Лесу, обошлось. И почему смертные никогда эльфов из разных княжеств не отличали? – Надо не забыть выяснить подробности, возможно, что-то важное. Но только не у Риалойны. Эльфийка – существо незамысловатое, мигом братцу растреплет. А нечистокровным бродяжкам политикой интересоваться не положено, не хватало ещё, чтобы он меня в шпионаже заподозрил.