Текст книги "Время звёзд (СИ)"

Автор книги: Ирина Соколова

Когда до похитителей оставалось совсем немного, чёрные камни подвесок ощутимо похолодели. Останавливаю коня, мягко спрыгиваю на землю. Они рядом, всего в нескольких сотнях шагов. Остановились.

Недовольно морщусь. Не нравится мне всё это!

– Так, Мрак, будь здесь. Жди меня, мальчик.

Погладив коня по умной морде, бесшумно скрываюсь в зарослях. Вдоль дороги разрослись кусты орешника, за ними начинается смешанный лес.

Тихо, по-кошачьи, крадусь к месту их остановки, немного забирая вправо. Прячась в тенях, сливаясь с сумерками, словно бесплотный дух. Сотня шагов… пятьдесят… тридцать… Язык и губы все ощутимее ноют.

Я плохо вижу в темноте, но издалека замечаю среди деревьев покосившийся домишко, далеко в стороне от дороги. Судя по всему – давно нежилой. Впрочем, нет. Вон он, хозяин, пришпиленный стрелой к одной из стен оборванный старик. Плохо – запах крови напрочь отбивает все прочие. Окна не светятся, тишина почти зловещая. Но я точно знаю – они там.

Подхожу к самому краю освещённой звёздами поляны, застываю в тени низко нависших ветвей. Серьги и кулон уже буквально обжигают холодом, предупреждая о нешуточной опасности. Нет, напрямик мы туда не пойдём.

Осторожно обхожу избушку по кругу, по-прежнему держась в тени деревьев. Желания выходить на свет нет ни малейшего. Терпеть не могу очевидные ловушки – от них никогда не знаешь, чего ожидать!

Ни похитителей, ни Лерды, ни звука. Беззвучно рычу, как волк перед флажками – вроде бы и не опасно, но до неприличия подозрительно!

У задней стены привязаны лошади. Ни одна не стрижет ушами, не фыркает, не переступает с ноги на ногу. Даже дыхания не слышно. Странно. Мягко сказать!

Глубже втягиваю ноздрями воздух, но запах свежей крови перебивает все остальные. Меня непроизвольно передёргивает – не люблю смерть. Она уродлива, особенно такая. В этой жизни, к сожалению, не убивать себе могут позволить лишь немногие счастливцы, но мне это действо всегда казалось нарушением гармонии.

Пристально вглядываюсь в тёмные окна, пытаясь решить, что же мне предпринять.

В это мгновение изнутри донесся пронзительный женский крик.

– Пустите! Отпустите меня! Мори!

Этот голос я ни с каким другим не спутаю! В следующую секунду раздался звук удара и всё стихло.

Нет, надо уже на что-то решаться! Достаю из ножен клинки и делаю осторожный шаг вперед, готовясь в любой момент нырнуть обратно, в спасительную тень.

Два события слились во времени – ослепительная вспышка и щелчок арбалетной тетивы. Уклоняюсь, кожей чувствуя ветерок от пронёсшегося в волоске от шеи болта. Перекатываюсь вперёд, вскакиваю на ноги. Автоматически отбиваю мечом ещё один болт и тут же отскакиваю в сторону, пытаясь сориентироваться. Перед глазами непроницаемый мрак, обоняние напрочь отбито кровью. Прислушиваюсь. Нападавших четверо, они дышат, шуршат ногами по траве, глухо топают, подбегая ко мне. Слышу, как тихонько позвякивают их кольчуги. Арбалеты, кажется, только у двоих – они стоят чуть позади. Я не помню, чтобы кто-то выходил из избушки. Значит, неподвижно стояли вокруг неё, прикрытые заклинанием. Так, среди них всё же есть маг! Вот Бездна!

Что-то проносится над головой – надеюсь не заклинание – пригибаюсь. Топот ног – двое мечников, наконец, бросились в атаку. Слышу, как арбалетчики перезаряжают оружие.

Свист стали справа – уклоняюсь, одновременно выбрасывая назад левую руку. Кончик клинка рассекает упругую плоть, запах крови накатывает с утроенной силой. Короткий тонкий вскрик, человек откатывается назад, шипя от боли. А он невысок – попало по лицу вместо горла. Второй нападавший тоже отскакивает в сторону.

Тихо скрипнула дверь, кто-то выглянул из избушки и застыл на пороге. Его почти не слышно, но я замечаю. Искомый маг?

Стрела из арбалета навылет пробивает полу куртки. Кто это у нас такой меткий? Новый болт, прилетевший от его товарища, отбиваю в сторону лезвием кинжала. Нападавшие, даже раненый, одновременно бросаются на меня. Глухой стук отброшенного в сторону арбалета, шелест вынимаемой из ножен стали – один из стрелков меняет самострел на… м-м-м… прямой полуторник?

С относительно короткими кинжалами невозможно на равных рубиться против трех мечей. Приходится уклоняться, вертеться, «сливать» удары по лезвиям своих клинков и двигаться, двигаться, двигаться… Бой длиться меньше минуты, а кажется, словно несколько часов. Маг не может целенаправленно воздействовать на меня, но, видимо, как-то помогает своим сообщникам – движутся они чересчур быстро для людей. Непонятный шорох – на одном из лезвий повисает что-то мягкое. Камни леденеют – движением кисти отбрасываю нож в одного из нападавших, удачно отступившего. Тот самый, невысокий, я целюсь в лицо. Звук падения. Один из оставшихся с диким криком бросается ко мне, чтобы тотчас напороться горлом на оставшийся кинжал.

В следующую секунду последний оставшийся в живых мечник всё-таки умудряется достать меня своим мечом. Левый бок обжигает боль. Успеваю перехватить его руку, но рана всё равно достаточно серьезна. Оборачиваюсь, одновременно высвобождая кинжал. И, не прерывая движения, всаживаю его нападавшему под подбородок.

Отталкиваю обмякшее тело, чужой меч выскальзывает из обмякшей ладони и моего тела. Зажав рану одной рукой, направляюсь к последнему из нападавших. Быстрее, Орин! Уклонившись от арбалетного болта, подбегаю к нему и, не дав времени среагировать, одним движением перерезаю горло. Замираю на месте, напряжённо прислушиваясь. Ну? Что ты предпримешь, колдун?

Со стороны хижины доносится какой-то шорох, шаги, глухой удар…

Внезапно перед глазами проясняется. Маг, судя по ушам и сложению – полуэльф, лежит ничком перед входом. За его спиной стоит бледная, трясущаяся Лерда, сжимающая связанными руками какую-то каменную статуэтку.

– Мори! – девушка выронила окровавленную фигурку и бросилась ко мне, – Мо-ори!

Следующим её действием были, разумеется, обильные слёзы и повисание на мне. Да осторожнее, больно же!

– Мори! – Ничего не замечая, она вцепилась в мою одежду, прижалась всем телом и дрожа как в лихорадке. – Мори… пожалуйста, не оставляй меня больше одну… никогда-никогда!

– Конечно. – Неловко провожу запястьем по её напряжённой спине. – Ну, тихо, тихо. Всё закончилось. Ты молодец.

– Мо-ори-и!

Девочка-девочка… что же мне с тобой делать? Я ведь всё вижу… да ты и не стремишься скрыть.

Грустно. Любовь смертных давно уже не вызывает у меня никаких эмоций. Надоело. Их во все времена привлекали красота и экзотичность, а во мне хватает и того и другого. И мне никогда не казалось чем-то неправильным использовать их в своих целях или причинить им боль.

Но сейчас всё по-другому. И даже не в возрасте твоем дело, в четырнадцать лет девушки порой бывают весьма… зрелыми. Как же ты ухитрилась до сих пор не повзрослеть, Лерда? Как у тебя получается мечтать, чувствовать как ребёнок? Придумала себе влюблённость… и смотришь на меня как на прекрасного принца-спасителя из сказки. А я убей, не знаю, как мне с тобой поступить.

– Пойдём в дом? – осторожно отстраняюсь, разрезаю верёвки на её запястьях. Лерда удивлённо смотрит на тёмные пятна на своей одежде.

– Ты ранен?!

– Ничего серьёзного. Пошли.

На полу хибарки прямо от порога начинался какой-то сложный магический рисунок с увесистыми каменными статуэтками на углах. То ли демоны, то ли стилизованные драконы, но всё равно твари на редкость мерзкие, особенно на морды. Не дай Богиня приснится. Ближайшая к двери отсутствует. По понятным причинам. На столе в углу несколько полусгоревших свечей. Странно, света их снаружи даже после смерти мага не было видно. Стараясь не наступить на светлые линии, прохожу к единственной лавке. С облегчением вкладываю кинжал в ножны, вытягиваю ноги, сбрасываю куртку и заворачиваю рубашку, пытаясь, наконец, осмотреть рану.

– Лерда, воды принеси.

С потерянным видом топтавшаяся рядом Лерда опрометью унеслась исполнять приказание.

– Стой! Да стой же, дурёха! Видишь, в углу сумка чья-то стоит. Посмотри в ней, там наверняка фляга есть.

Фляга была, и даже почти полная. С опаской принюхавшись к горлышку, опрокидываю её себе в рот. Блаженство! Напившись, выливаю оставшуюся воду на рану. Глубокий разрез пониже рёбер, длинной больше пяди. Непристойно разошедшаяся кожа обнажает ярко-алые, распоротые мышцы, сочащиеся кровью. Крупные сосуды, по счастью, не задеты.

– Нужно зашить. Лерда, сможешь?

И без того бледная девушка стремительно зеленеет.

– А придётся. Сейчас помоги перевязать, хотя бы.

В конце концов, ранами можно и позже заняться, когда в лагерь вернёмся. Кровь вроде более-менее остановилась, а остальное может и подождать.

– Что им было нужно? – спрашиваю я, когда мы совместными усилиями затягиваем последний узел. Перевязочным материалом послужила порезанная рубашка мага, благо – льняная и чистая. Снимать ее, правда, пришлось мне – Леренва наотрез отказалась подходить к трупу ближе чем на пару шагов.

– Не знаю, – в голосе девушки непривычная хрипотца. Перевожу на нее обеспокоенный взгляд – неужели горло повредили?

– Вот он, – кивок в сторону полуэльфа, – Сказал, что они должны доставить меня куда-то.

– Доставить?

– Угу. Это заклинание-портал, – она указала на чертёж на полу, – Я как-то видела у господина такое.

– Точно такое?

– Н-не знаю, похожее.

– Ясно. – Всё равно что-то не сходится. Слишком бездарное похищение. Почему они не стали дожидаться меня у реки, а сразу решили возвращаться? И как узнали где нас искать? Неужели в Ашшиане?

– А как работают эти порталы, ты не знаешь?

– Примерно. Их очень сложно создать, не все маги такое могут. Сейчас существует постоянная сетка порталов между обиталищами магов. Чтобы пройти из одного места в другое надо изменить рисунок строго определённым для каждого образом.

Только сейчас замечаю, что помимо меловых линий в узоре есть и другие, более старые, нанесённые белой краской. Весёленький отшельник тут, оказывается, жил! Впрочем, мне, кажется, про него рассказывали. Сумасшедший старик, чью избушку обходят стороной даже дикие звери. Значит, из портала ребята вышли, в него же собирались вернуться, бойцы охраняли, пока маг настраивал портал, потом отвлекся на шум, не выдержал, решил своим помочь… откуда у меня ощущение, что я притягиваю версию за уши? Ладно, подумаю об этом позже.

– Лерда, сумку захвати. – Пороюсь на досуге. Надо будет и сюда завтра вернуться. Я сейчас не в том состоянии, чтобы устраивать полноценный обыск, а с Леренвы в этом деле толку чуть.

Подхожу к трупу полуэльфа, носком сапога переворачиваю его на спину. Это тяжело – для полукровки он удивительно массивен. Вглядываюсь в обесцвеченное смертью лицо. Заострённые уши, характерный разрез глаз, но вот в лице преобладают человеческие черты – крупный нос с горбинкой, массивная челюсть. Иссиня-чёрные волосы не достают до плеч. Мы не знакомы.

С трудом наклонившись, вытаскиваю его меч из ножен, чувствуя, как кровь пропитывает повязку. Разворачиваюсь к магическому чертежу.

– Отойди в сторонку.

Осколки фигурок разлетаются по комнате. Не удовлетворившись результатом, кончиком меча несколько раз перечёркиваю рисунок, затем втыкаю клинок в его центр. Надеюсь, этого хватит.

А небо на востоке уже зарозовело. Отправив Лерду отвязывать лошадей, подхожу к трупам. Двое – явные степняки, судя по всему – арбалетчики. Вот только одеты в принятые в астаях облегающие штаны и свободные рубахи навыпуск. Поверх них – кольчуги. Вместо родовых татуировок на щеках – следы свежих ожогов, волосы собраны в простые хвосты, а не традиционные сложные косы. Бесцветные глаза, как и у всех, употребляющих чёрную пыльцу. А вот это странно – кочевники убивают даже за упоминание о ней. На веках – тонкие серебристые линии, явно не являющиеся просто макияжем. Хм, так вот почему на них та вспышка не подействовала. Ещё один из местных – высокий и массивный, как и большинство мужчин южных астаев. Столь же непримечательная одежда, лужа крови, натёкшая из перерезанного горла… переворачивать его, дабы убедиться, что и он мне незнаком, желания не было. Чуть поодаль навзничь лежит женщина. Коротко остриженные, как у большинства наёмниц, чёрные волосы слиплись от крови, чуть ниже правого глаза длинный порез. В глазнице левого торчит мой кинжал. И… не только он. Из-под лезвия выбиваются нити толстой, белёсой паутины. Спускаются по щеке, переплетаются с травой, расползаясь на несколько шагов. Интер-ресненькая штучка. Брезгливо, двумя пальцами вытаскиваю из трупа кинжал, заворачиваю в обрывок маговой рубашки. Надеюсь, это отмывается.

– Мори, а что с лошадьми делать? – лошади, кстати, теперь вели себя совершенно по-лошадиному.

– Выбери, какая понравится, остальных расседлай и отпусти.

* * *

Высокий, изысканно одетый по последней моде северных Астаев мужчина зарычал и скомкал послание. Отбросил в сторону несчастный клочок бумаги и заметался по комнате, пинками расшвыривая попадающиеся под ноги предметы. Маг ещё никогда не испытывал такой ярости. Весь тщательно рассчитанный план летел в Бездну!

Посланные на место неудавшейся засады люди ещё должны будут выяснить детали, но он и так примерно представлял, что они там найдут.

Этот… этот… ухитрился перебить охотников и сбежать, прихватив с собой девчонку! Мерзкая нелюдь! Тварь! Хитрая, скользкая… сильная.

Ещё и портал уничтожил. А заодно – двух подмастерий мага, попытавшихся пройти через него в избушку Ингерта.

Ну ничего, решил маг, справившись с эмоциями. Куда они направляются ему известно, остаётся просто подготовить новую ловушку. На сей раз более продуманную. А слуги – дело наживное.

«Нет, но каков гад!» – Человек подумал это уже с некоторым восхищением. Пятеро бойцов, заклинания, магические ловушки! Вот… паршивец!

* * *

– …Ну а когда я пришла в себя, рядом был только тот полуэльф, чертил узор. Кхе… Ударил меня и велел замолчать. А потом шум послышался, и он бросился к двери. А я взяла статуэтку, подошла к нему и…

Лерду передёрнуло. Это ещё нормально, когда до неё, наконец, дошло, что она тогда натворила, истерика была… классическая, хоть в трактат вставляй. По счастью, случилось это уже после того, как мы с помощью иглы, нити и отнюдь не молитвенных упоминаний всех подвернувшихся богов привели в порядок мою рану, так что у меня были все возможности её успокоить.

– А больше они ничего не говорили?

– Нет, ничего.

Мы неспешно удалялись от оставшегося на месте избушки пепелища, восстанавливая по пути вчерашние события. Я верхом на Мраке, Лерда – на миниатюрной тёмно-серой кобылке с белой стрелкой на морде и в белых «чулках», после долгих колебаний нареченной Звёздочкой. Мрак подобному прибавлению в нашей компании был рад несказанно.

Сидела в седле девушка неуверенно, напряжённо вцепившись в поводья, да и в штанах ей было все ещё неловко. В астаях на женщин в мужской одежде смотрят достаточно спокойно – влияние эльфов и степняков. Вот что меня всегда восхищало в людях – умение заимствовать всё, что плохо лежит. Идеи, обычаи, изобретения… всё полезное. Так вот, в длительной поездке или во время тяжёлой работы, не говоря уж о сражении, штаны на жительнице Альянса вполне допустимы и ожидаемы. Но Лерду, по-видимому, воспитывали более строго, северяне к женщинам вообще иначе относятся.

Тщательный осмотр ничего не дал. В сумке мага, помимо моих вещей, оказались лишь несколько мутноватых кристаллов, мелок и костяное колечко, без колебаний отправленные мной в костёр вместе с сумкой.

На месте схватки, к которому мы вернулись около полудня (всё равно почти по дороге), тоже не удалось найти ничего, что бы пролило свет на происхождение нападавших. В доме кроме обычной утвари лишь плохо замаскированный тайник с какой-то чародейской мелочью, да запутанные узоры на каждой стене. У бойцов вовсе никаких мелких предметов – ни монет, ни драгоценностей, ни герба хозяина. Абсолютно одинаковые одежда, мечи и арбалеты (один из них послужил неплохим трофеем; мечи меня не привлекли – лезвия сплошь изрисованы какой-то чародейской тайнописью, мало ли что), у двоих в левой руке неприятного вида склизкие комки, словно слепленные из толстых нитей. После тщательных поисков ещё одна «паутинка», на сей раз расправленная, обнаружилась висящей на соседней ели. А вот арбалетные болты опять рассыпались в пыль. Надо будет их в ближайшем городе прикупить. Полуэльф тоже разочаровал – ни в одежде, ни в оружии ничего особенного, даже кулона со знаком мага нет.

Вообще, полукровки, особенно непризнанные, довольно часто становятся колдунами. Во-первых, потому что маги никогда не страдали предубеждениями относительно расы и происхождения и охотно принимают всех. По сути, чародеи уже почти стали отдельной нацией. Ставший магом оставляет свой народ и начинает превыше всего ставить интересы чародейского сообщества. А во-вторых, обычному смертному, чтобы получить возможность заниматься магией, требуется своего рода толчок. Что-то, что бы вывело его из внутреннего равновесия. Сильное потрясение, лёгкое душевное расстройство, несчастная (очень несчастная) любовь… что-то, порождающее дисбаланс, раскрывающее внутреннюю сущность для влияния извне. В душах потомков межрасовых связей такой дисбаланс присутствует изначально.

Каждая из четырёх, существующих на данный момент, рас воплощает определённую стихию.

Люди – это огонь. Яростное пламя, яркое и быстро гаснущее. Они живут меньше других, зато в полную силу, до конца отдаваясь достижению цели. Самые ужасающие зверства и самые великие подвиги всегда творились людьми.

Гномы – земля, скалы. Стабильность и надежность. Неторопливость, размеренность, нелюбовь к переменам. Самый приверженный традициям народ.

Ундины – вода. Хитрость, изворотливость, способность приспособиться к любым обстоятельствам, оставаясь в то же время собой. Самая миролюбивая раса, непревзойдённые дипломаты, торговцы и посредники. Среди прочих народов у них не без оснований сложилась репутация отъявленных лжецов и мошенников.

Эльфы – воздух. Лёгкость, мимолётность, неспособность к глубоким чувствам и долгой сосредоточенности. Они тщательно маскируют эти свои качества самоконтролем, но всё равно, особенно в юности, скорее играют, чем живут.

Полукровки – это сочетание двух стихий. Вечная борьба, изначальное внутреннее противоречие, смешение того, что смешиваться не должно. Дисбаланс заложен с самого рождения, и остается до конца жизни. Душа и тело, раздираемые двумя противоположными силами, неспособность стать кем-то цельным и настоящим… Возможно, именно поэтому у потомков смешанных пар никогда не бывает детей.

После обыска мы (помощь Лерды, правда, ограничилась моральной поддержкой) стащили трупы в хижину и подожгли её. Не то чтобы парой-тройкой мертвецов сейчас кого-то удивишь… Но не в моих это правилах – бросать тела без погребения. Пусть и врагов.

Мрак игриво куснул Звёздочку за холку. Шикаю на него – сейчас не до личной жизни!

– Ну а может ты заметила что-то? – продолжаю допытываться у понурой Лерды я, – Необычное, странное?

– Не… кхе… нет, – говорить ей ещё немного больно, несмотря на принятые меры, синяки на шее скрывает пропитанная целебной мазью повязка, – То есть… а что странное?

– Хороший вопрос! – меня, кажется, слегка занесло. – А, кстати, почему ты их приближения не почувствовала?

– Не знаю… задремала я.

– Ясно, – слабые амулеты против мага не действуют. Чутье ясновидящих, как выяснилось, тоже. – А когда ты Источником любовалась, никого знакомого или подозрительного не видела?

– Нет. Но там такая толпа была… да я и не присматривалась.

– Понятно, – с сожалением отказываюсь от безнадёжной затеи хоть что-то узнать, – От меня теперь ни на шаг не отходи. Не знаю, что им было нужно, но лучше не рисковать.

– Угу.

Мы помолчали.

– Мори, а давай тогда как-нибудь вместе Магический Источник посмотрим?

Она что, специально?!

– Нет.

– Ну Мо-ори! Это же такая красота!

– Я видел вещи гораздо красивее.

– Да?! И что же?

Источник, которого не касались маги. Но тебе этого знать совершенно необязательно.

Молчу.

* * *

Объективных причин для того, чтобы заезжать в этот город не было. Субъективные же касались только меня. Так что недоумевающая Лерда была вынуждена на ночь глядя тащиться за мной в храм Троих, не понимая ровным счётом ничего. Оставлять её в гостинице в свете последних событий показалось мне не слишком благоразумным.

Религиозного чувства как такового во мне не то чтобы совсем нет… просто оно у меня на редкость гибкое. Я не верю ни в одного из богов, но всегда исповедую религию той страны, на территории которой нахожусь. Ну, разве что Стервозную Богиню поминаю постоянно… и то это скорее ругательство.

Храм стоял, как и положено, на окраине – достаточно высокое каменное здание с увенчанным знаком Троих шпилем и высоченными, в два моих роста, дверьми, сейчас гостеприимно распахнутыми.

Леренва несмело остановилась в дверном проёме, я же прохожу внутрь.

Огромное пустое помещение, витражные окна, высокий потолок… красиво. Центральный церемониальный зал в этот час почти пуст. Лишь худощавый немолодой священник с сонным видом маячит в уголке. При виде посетителей его сонливость как рукой сняло. Святой отец поспешил мне навстречу, расплываясь в угодливой улыбке.

– Чего изволите? Отпевание, поминовение, быть может… свадебный обряд?

Лерда, расслышав последнее предложение, хихикнула.

– Ничего. Просто хочу помолиться.

Священнослужитель с кислым лицом отошел в сторону, мигом утратив ко мне весь интерес.

Не переношу этот дух торгашества, пропитавший сейчас почти все святилища! Как на рынке, право слово, причём такое творится не только в храмах Альянса. Хорошо хоть атмосфера в храмах осталась прежней – возвышенной и умиротворяющей. Впрочем, чует моё сердце, это тоже ненадолго.

Высокие, в полтора человеческих роста, изображения Трёх Братьев стояли в алькове в глубине помещения. Умудрённый годами старик, зрелый мужчина, мальчик-подросток. Неразлучная триада, воплощения бесконечного мирового круговорота. Прошлое – настоящее – будущее, смерть – жизнь – новое рождение… мне искренне нравится религиозное учение Альянса Астэ, несмотря на недостатки его служителей. Подхожу к изображениям, чуть склоняю голову, кончиками пальцев правой руки прикасаюсь сначала ко лбу, затем к губам и груди. Складываю ладони перед грудью, одну на другой.

Странно, но первой в голову пришла молитва рыцаря Храма, убившего врага. Надо же, столько лет прошло, а я всё ещё её помню! Впрочем, какая разница. Лерда не поймёт, а священнику, судя по всему, происходящее глубоко безразлично.

– Во имя того, что здесь и сейчас, что прошло и что воплотится, да останутся прошлому окончившиеся жизни врагов моих, и да не будет преград у них в следующем рождении. Пусть примут они моё прощение, как боги прощают их. Да не останется…

На самом деле это нужно исключительно мне. Молитва, не важно, кому – древнейший и эффективнейший способ успокоить душу. Лучше разве только танцы и сочинение стихов. Я не люблю творить смерть. Убийство – оно всегда оставляет след. В душе, судьбе, мире… Отняв чужую жизнь, словно навсегда лишаешься чего-то важного. И очень хорошо, что было совершено какое-никакое погребение, а во мне не было ни ненависти, ни упоения. Это значит, что нити Мирового Полотна не порвалось – просто запутались и изменились. А изменения, даже самые тёмные, не так страшны. Как бы то ни было, они – часть хода вещей. А что до моей души… так что ж, не впервой. Один раз отвергнув неприкосновенность чужой жизни, назад уже не возвращаются. Молитва просто помогает это принять и смириться. Потом несколько дней будет воротить от мяса, да сниться не слишком приятные сны. А случившееся нужно оставить прошлому. Моей вины в нём нет.

Пару минут спустя мы рука об руку вышли из храма.

Сидящий на ступеньках нищий проводил меня тяжёлым взглядом бесцветных, как мутные льдинки, глаз. Мужчине хорошо если исполнилось двадцать пять лет, но лишённое выражения лицо уже испещрили морщины, а едва прикрытое лохмотьями тело было истощено до самых последних пределов. Передёргиваюсь – чёрная пыльца и те, кто её употребляет, всегда вызывали у меня плохо сдерживаемую гадливость.

Этот похожий на угольную пыль порошок дарует людям и гномам сладкие грёзы, почти мгновенно убивает ундин и превращает эльфов в берсерков. Получают его из одного практически повсеместно встречающегося растения и, несмотря на строжайший религиозный запрет, чёрную пыльцу можно найти в любой лавке травника.

Вечер удался просто божественный – ясный, тёплый, такой по-особому тихий, что, кажется, будто звук шагов разносится на многие лиги вокруг. Пребывающая в на удивление хорошем настроении Лерда мурлычет себе под нос какую-то незатейливую песенку и только что не подпрыгивает при ходьбе. Прислушиваюсь… знакомый мотивчик! Кстати, а неплохо получается. И кто ей сказал, что у неё голоса нет?

– Что поём?

– Да так… – она смутилась, – я от мамы слышала. Название только не помню…

– Я тоже. Но саму песню знаю. Давай вместе!

 
Мой дом в холмах зелёных, мой дом в высоких травах.
Взбираются по склонам весёлые дубравы.
С рукава слетает сокол – к нам приехал издалёка
Всадник изумрудноокий из страны лесов высоких -
Там мой дом в зелёных холмах.
 

На пятой строчке Леренва, наконец, справилась со смущением и чуть неуверенно подхватила:

 
Серебряные шпоры, а плащ, как лист, зелёный.
В кудрях полночно-чёрных жемчужная корона.
С рукава слетает сокол прямо в девичье оконце:
Я приехал издалёка, из краев, где дремлет солнце -
Там мой дом в зелёных холмах.
 

Прохожие оборачиваются. Лерда краснеет, я же лишь беззаботно смеюсь. Люди забудут нас на следующий же день. Какое нам дело до них, когда в воздухе пахнет цветущими вишнями, а тёплый ветер путается в волосах. Хочется бегать по стенам, творить красоту и совершать глупости.

 
   Возьми янтарный перстень, жемчужную корону.
   Скорей поедем вместе в мой дом в холмах зеленых.
   Там вино в подвалах бродит, там несутся к морю кони,
   Виноградной спелой гроздью звезды падают в ладони.
   Там печаль тиха, как вечер, там легенды море шепчет.
   Там поёт закатный ветер о давным-давно ушедшем.
   Там венки сплетают девы, там играют менестрели.
   Там давно собрались гости, ожидая королеву —
  Там мой дом в зелёных холмах
   Мой дом в зелёных холмах… [11]11
  Иллет «Дом в Зелёных холмах»


[Закрыть]
 

Наши голоса переплетаются, и звонкое эхо теряется в переулках.

На следующее утро, только проснувшись, отправляюсь проведать лошадей. У Звёздочки вчера, кажется, разболталась одна из подков. Искать кузнеца было поздно, надо бы сегодня обеспокоиться. Надеюсь, денег хватит. После всех моих трат болты к трофейному арбалету тихо и незаметно отодвинулись в область мечтаний, а в кармане опять болталось лишь горстка перламутра. Ну и десяток янтарём – в подкладке куртки. Но это – на самый последний предел крайнего случая.

Город готовился к Празднику Цветения – одному из трёх главных праздников Альянса, наряду с праздником Осенних Листьев и Середины Зимы. Начало года по астайскому календарю, день Младшего-из-Троих, весны, любви и юности. Завтра вечером, сразу после торжественного богослужения, на улицы высыпят празднично одетые горожане с цветущими ветвями в волосах. Будут костры, вино, музыка и пляски до рассвета. Ошалевшие от весны и свободы парочки, от подростков до их почтенных родителей, будут целоваться по всем углам, будут потешные поединки, выступления акробатов, бродячих артистов и певцов, и традиционные подарки незнакомцам. Этот обычай я просто обожаю – готовить к празднику подарки, чтобы в этот день вручать их тому, кто попадётся на глаза, безо всяких условий и условностей. День Цветения – единственный день в году, когда бедняк может получить золотое кольцо от богатого купца, а родовитая астаэс деревянную шкатулку от младшего ученика резчика по дереву. Мимоходом жалею, что не получится задержаться. Человеческие праздники – явление сумасшедшее и прекрасное, я их люблю всей душой.

Переговоры с кузнецом, к счастью не заняли много времени, как и его работа, и уже через час я снова стучусь в дверь номера. Общего, разумеется, к чему глупые вопросы?!

– Войдите! – глухо донеслось из-за двери.

– Доброе утро! – быстрым шагом вхожу в комнату.

– Ой, Мори, это ты?! – Лерда вскочила с подоконника, торопливо пряча за спину какой-то исписанный листок. Так, писать она умеет. Впрочем, не удивительно. – Я думала, это служанка…

– Что это у тебя? – подозрительно присматриваюсь. Бумага и рилбда явно позаимствованы из моих вещей, но это же не повод так нервничать!

– Ничего. Так… ничего особенного, – она отчаянно покраснела.

– Покажи, – мне стало любопытно.

– Нет! – девушка скомкала лист, – Там ничего интересного!

– Тем более покажи. Обожаю всё неинтересное!

– Ну Мори! Мори!! Отдай немедленно!!!

– Сейчас отдам, не волнуйся, – разворачиваю листок одной рукой, второй без труда удерживая девушку на расстоянии. Вчитываюсь. Надо же, стихи! Совсем детские, корявенькие, но было в них что-то…

– Мори, отдай! Не смотри!! Мори, пожалуйста!

– Это ты написала? – возвращаю ей бумагу. Невероятно! Мне, конечно, доводилось слышать, что сильные переживания могут способствовать пробуждению таланта, но чтобы так! Поверить не могу!

– Ну… да. – Лерда смяла в кулаке злополучный листок, – Очень плохо?

– Хорошо! – Хочется подхватить её на руки и закружить по комнате, но такие проявления чувств мне сейчас противопоказаны. Обнимаю Лерду за плечи, легонько целую в кончик носа. – Просто замечательно!

– Правда? – растерянная девушка смотрит на меня округлившимися глазами.

– Конечно! Очень красивые стихи. И очень искренние.

– Спасибо. – Она ткнулась лбом мне в плечо. – Это первый раз, когда я попробовала что-то записать… Никогда не думала, что смогу. Это о тебе.

– Я понял. Спасибо.

Она все ещё прижимается ко мне. Тёплая, вкусно пахнущая молоком и чем-то неопределённо сладким. Хм, карамель? С любопытством утыкаюсь носом в её волосы. М-м-м… действительно, карамель. И, кажется, свежие сливки. Кто-то опять поутру крутился у кухни! Глубоко вдыхаю аромат, жмурясь от удовольствия. Какой приятный запах! На завтрак, кажется, будет что-то интригующее. Хорррошшо…

– Мори, ты чего?! – испуганно пискнула Лерда, разом приведя меня в чувство.

– Что? Ой, прости! – торопливо убираю руки. Смущённая девушка отшатывается. – Ладно, пошли завтракать! Учти, это последняя приличная трапеза на ближайшие три-четыре дня. Потом переходим на походно-подножную кормёжку.

– А что такое?

Вздыхаю.

– Сегодня утром я потратил последние деньги.

* * *

…Кровь. Тёмная, густая. Она медленно, как-то лениво вытекает из длинных порезов, пятная светлое серебро. Багряный и серебряный – неудачное сочетание. Некрасиво. Режет глаза. Неправильное сочетание, никакой художник его специально не использует. Кровь на серебре… невозможно. Нельзя!..