Текст книги "На земле и на небе"

Автор книги: Ирина Тарасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Налить тебе чаю? – спросил Дмитрий, чтобы нарушить затянувшуюся паузу.

– Да, пожалуйста!

Дмитрий ушел заваривать чай, а она задумалась. Вот и у Дмитрия семья распалась. И что за напасть сегодняшнего времени! Кажется, и люди неплохие, а отгораживаются друг от друга будто стеклянными стенами. Вроде бы и рядом человек, а тепла его не чувствуется. И живут все поодиночке, бьются об углы не знающей сострадания жизни, разбивая душу в кровь. А лечить нечем. Любовь ушла из жизни, а вместе с ней – уверенность и счастье. Хорошо, что у нее есть такая замечательная дочка, думала Катя и в который раз улыбнулась этой согревающей душу мысли.

Дмитрий разлил чай по белым в мелкий цветочек чашкам. Катерина поднесла чашку к лицу – вдохнула тепло чая и пряность бергамота, сделала глоток:

– Спасибо, хороший у тебя чай, крепкий. Я уж и соскучилась. Мы с хозяйкой только травяной чай пьем или молоко.

– А может, кофе хочешь? У меня есть хороший, в гранулах, – предложил Дмитрий.

– Да нет, спасибо. Я от кофе не сплю, а сейчас уже почти ночь.

Дрожащее пламя свечи притягивало их взгляды. Они сидели в тишине, но в этом молчании было некое ощущение единения. Дмитрий вдруг коснулся ее руки. Она невольно сжала пальцы в кулак. Он, не сказав ни слова, убрал руку и встал. Подошел к кровати, где спала Ксюша, и долго смотрел на спящего ребенка.

– У тебя славная дочка, – тихо произнес он, возвращаясь к столу.

В полумраке его глаза казались ей бездонными.

Кате захотелось притянуть его голову к себе и поцеловать эти глаза так, чтобы веки его сомкнулись, а когда бы он вновь открыл глаза, его взгляд стал бы радостным и открытым. Но вместо этого она налила себе еще чаю и, сделав глоток, спросила:

– А твою дочку как зовут?

– Как ни странно, тоже Ксенией, – грустно улыбнулся он.

– А жену?

– Мариной.

– Давно вы в разводе?

– Да, с девяносто седьмого не живем вместе.

Дмитрий долго смотрел на горящее пламя свечи и о чем-то думал. Неяркие блики огня делали его лицо печальным.

– Знаешь. – Он повернулся к Кате и опять взял ее за руку. На этот раз она не отдернула руки. – Мне кажется, я не знал, что такое любовь, до недавнего времени.

– А что, ты встретил другую женщину?

Катерина пристально смотрела на вдруг посерьезневшее лицо Дмитрия.

– Можно сказать и так…

В его глазах она вдруг увидела какую-то нечеловеческую боль.

Он так сжал ее пальцы, что Катя невольно вскрикнула.

– Прости, я не хотел…

И снова воцарилось тягостное молчание.

– Вот так и другим делал больно, сам не замечая того… – Дмитрий встал и вышел из комнаты, но тут же вернулся. В руках у него была зажженная сигарета. – Я тут постою покурю. Вообще-то я бросил, да сейчас что-то потянуло. – Он сделал несколько затяжек, потом резко раздавил в пепельнице недокуренную сигарету. – Слабость все это. Наверное, стоит рассказать тебе…

Он опять сел рядом и начал свой рассказ:

– Помнишь начало девяностых? – И, не дожидаясь ее ответа, продолжил: – Все как с ума посходили, шальные деньги вскружили голову не одному мне.

– Шальные деньги? Но откуда? – спросила Катя.

– Я раньше спортсменом был, призы брал. Да и фарцевал при Советах, это мне тоже потом помогло. Бензином стал торговать – удачно. Фирму организовал, потом еще одну. Все новое, интересное, кучу времени съедало. Семья казалась неглавным. Есть где-то, и ладно.

Дмитрий умолк, глядя в темноту.

– А как жена? – пытаясь вывести его из задумчивости спросила Катерина.

Дмитрий перевел отсутствующий взгляд на ее лицо. Наконец, словно очнувшись, продолжил:

– Я ее тогда не понимал, да и она, впрочем, вряд ли могла понять меня. Я иногда по нескольку недель дома не бывал – все по командировкам. Домой приезжаю – а там слезы, упреки: где был, почему не звонил? Спать раздельно стали. Ну и, сама понимаешь, другие женщины появились.

– И что же? – Кате хотелось понять женщину, которая смогла уйти от этого сильного и богатого мужчины.

– Марина не раз пыталась со мной поговорить, а я ей одно: я, мол, работаю, тебе денег уйму даю, а ты в мои дела не суйся. Но жена моя была не просто красивая женщина, она – гордая, умная и сильная. Несмотря на золотые горы, ушла от меня и от денег отказалась.

– А как же дочка? С дочкой тоже не разрешила встречаться?

У Кати от волнения перехватило дыхание.

Дмитрий глубоко вздохнул, налил себе чаю и в задумчивости сделал несколько глотков.

– Дураком я был самовлюбленным.

– Так ты и с дочерью не виделся? – Голос Катерины зазвенел от возмущения.

Дмитрий схватился за виски и замычал, как от жуткой головной боли:

– Боже! Каким я был уродом! Все какая-то суета: деньги, дорогая одежда, коньяк, путешествия за границу с девками пустоголовыми… Вспомнить стыдно. А Марина, наверное, тогда помучилась! И дочку, представляешь, я только на Новый год поздравлял, даже дату дня рождения не помнил.

– А сейчас? Сейчас помнишь?

– Сейчас-то помню… – Он покачал головой. – Но, знаешь, есть одно емкое слово – поздно!

– Поздно – что? Любить поздно? – В голосе Кати прозвучало недоверие.

– Мне кажется, у меня внутри выгорело все… Знаешь… – Дмитрий встал и подошел к окну. – И годы эти все – как дошло, что натворил, – жил словно по инерции, в работу с головой ушел – пахал как проклятый. Вот ругаю себя: дурак, от жены ушел, ребенка бросил, но ведь не все это, Катя. – Он повернулся к ней. – Еще и убийца я – я женщину убил.

– Что? – Катерина даже задохнулась от такого признания. Она видела только темный силуэт на фоне окна. Голос Дмитрия звучал глухо, выдавая душевную боль пережившего трагедию человека.

– Ехал я как-то… из командировки возвращался, стемнело… Зимой это было, когда темнеет рано. На спидометре – сто двадцать, дорога без ограничения скорости. И вдруг под колеса что-то бросается. Я по тормозам… Думаю, зверь какой-то дорогу перебегал. Ведь темно кругом, ельник вдоль трассы. Выхожу – а на дороге женщина лежит. Я в беспамятстве в машину ее, в больницу. А там сказали, что она сразу погибла, шейные позвонки я ей перебил…

Он замолчал.

– А откуда ж эта женщина взялась, почему она в этом месте дорогу перебегала? – сдавленным от ужаса голосом спросила Катя.

– В том-то и дело, что не перебегала, а бросилась под колеса. Специально ждала… Только ошиблась немного. Думала, ее любовник возвращается. У него тоже джип, как потом оказалось, был.

– То есть… Я не поняла…

Катерина вся сжалась в комок от страха. Она никогда, даже в самые тяжелые мгновения своей жизни, не испытывала того состояния глубокого отчаяния, когда проще одним махом, одним прыжком преодолеть неизмеримое пространство между реальностью жизни и жуткой неизвестностью небытия.

– Вполне по русским понятиям банальная история, – продолжал бесстрастным голосом Дмитрий. – Богатый мужик закрутил с молодой девчонкой. Для него это так, развлечение: в деревеньке в баньку сходить да девку, кровь с молоком, трахнуть. А у нее, глупой, любовь неразделенная. Вот и решила она броситься под колеса машины своего возлюбленного, чтоб его…

Дмитрий глухо выругался. Катя даже немного поежилась от грубого слова, но она понимала, что ему надо как-то снять нервное напряжение, даже на расстоянии ощущаемое ею.

– Как же ты пережил весь этот ужас? – спросила она участливо.

– Сложно, конечно, было, могли и срок дать. Хорошо, что девчонка записку оставила, вернее, целое письмо на пяти страницах.

– А сколько лет ей было?

– Двадцать два, совсем еще ребенок.

Он опять подошел к столу, сделал глоток остывшего чаю. В его глазах читались недоумение и гнев.

– О чем она думала? Ладно – любовь, страсть… Но у нее же маленький ребенок был! Ведь сироту оставила!

– Как – сироту? – спросила Катя.

– Да был у нее сын, в семнадцать родила от одноклассника, а тот в Чечне сгинул. И жила она с матерью-алкоголичкой. Представляешь, в какой клоаке эта девчонка обитала? Холод, голод, ребенок маленький. А тут – царевич-королевич на джипе, с кучей денег. Вот и вскружил ей голову, А она уже не смогла больше вернуться к прежней жизни.

– И что? Что с ребенком? – Катя вдруг разволновалась.

– Я хотел усыновить, жалко мальца стало. Да дед с бабкой, родители погибшего парня, не отдали. Они ничего, крепкие. Я им регулярно деньги высылаю. Они даже и не знают от кого – сказали им, что это русский благотворительный фонд помощи старикам, которые детей в Чечне потеряли. Так они и дом отремонтировали, и машину купили. Дед с внуком на базар ездят морковку-картошку продают.

– Ты что, следишь за ними? – Катя удивленно посмотрела на него.

– Есть немного, – спокойно ответил он.

– Проверяешь, как деньги твои расходуют? – От негодования у нее задрожал голос.

– Да! – резко ответил Дмитрий. – Если деньги действительно в помощь – не жалко, на то они и деньги, чтобы их по уму тратить. Это дураки только да преступники откупаются от своих грехов. А я действительно хочу, чтоб старикам легче жилось и из парня чтобы вышел толк.

Катя молчала, не зная, что и сказать.

– И дальше буду следить… – В напряженной тишине эта фраза прозвучала как приговор.

Катя почувствовала правоту Дмитрия, и у нее отлегло от сердца.

– А ты говорил, что твоя бывшая жена в Москве живет. Ты виделся с ней? – Она поспешила увести Дмитрия от тяжелых воспоминаний. – А с дочкой?

Дмитрий вздохнул:

– С Мариной-то встретился, да.

– Как же вы встретились? – Кате стало до неприличия любопытно.

– Как-то собрался я на отдых в Испанию. Сижу рейса жду. И тут вижу – Марина стоит, табличку держит – «Калейдоскоп-тур». Оказывается, она в туристическом агентстве работает, туристов провожает тоже на этот рейс.

– Ну и как она? – перебила Катя.

– О! Все такая же красавица! Только лицо усталое и морщинки появились. – Дмитрий грустно улыбнулся и замолчал. Взгляд его потеплел, мелькнула улыбка, но тут же исчезла. – Фотографию показала дочки. Она у нас оказалась вундеркиндом, к математике у нее открылись особые способности. – В голосе Дмитрия звучала отцовская гордость. – Программированием занимается. Даже пригласили в какой-то международный лагерь для особо одаренных детей. Хорошо, что я тогда Марину встретил. Она как раз сильно переживала, что девочка не сможет поехать – нужно было где-то около пятисот баксов. А она и так сильно потратилась, в долги залезла – девчонке компьютер надо было мощный купить.

– А ты же сказал, что твоя жена снова вышла замуж.

– Вышла-то вышла, да на этот раз с другого краю зашла. Непризнанного гения где-то откопала. Наверное, лежит себе на диване, стишки кропает, а жена его зарабатывает на всю семью, – досадливо поморщился Дмитрий.

– Это она тебе сказала?

– Да нет, она у меня жаловаться не мастак, знаю я ее: терпит-терпит – а потом взорвется, и все! Не залатаешь… – Дмитрий сделал паузу, задумавшись. Потом тряхнул головой, как будто откидывая неприятные мысли, и продолжил: – Так и со мной было. Терпела она мои выкрутасы долго – почти пять лет. А потом враз отрезала – и обратной дороги нет.

– Значит… и возврата нет?

Он отрицательно покачал головой.

– Но теперь мы хоть не враги. Обещала, как только дочь вернется, организовать нам встречу. Моя Ксюха, наверное, не больно-то своего отчима любит. Марина говорит – резкая она.

– А может, это возраст такой? Сколько ей сейчас?

– Четырнадцать. И на меня похожа.

Катя невольно взглянула на Дмитрия оценивающе. Красивым его, конечно, не назовешь: высокие скулы явно достались от далекого монгольского предка, густые, сросшиеся на переносице брови, прямой нос, небольшие, глубоко посаженные карие глаза, в темноте казавшиеся черными, еле заметные ресницы…

Дмитрий перехватил ее взгляд и усмехнулся:

– Да нет, внешностью она в мать, слава богу, а характер вот мой. Я ж тоже в спецшколе учился, если бы не спорт, может, с золотом бы школу окончил. И упертая она, как я. Мне если надо что – землю переверну, а цели своей добьюсь!

Катя еще никогда не встречала таких людей, и ее поразило жесткое, почти злое выражение его лица и безапелляционный тон, каким была произнесена последняя фраза. Она усмехнулась:

– А если по головам придется идти?

Дмитрий резко повернулся к ней: под рубашкой заиграли мышцы.

– Иногда и приходится – время нынче такое жестокое. Грехов у меня предостаточно. Но свои дела на костях, на чужом горе не строю, и на руках моих крови нет. Не все сегодняшние большие люди могут о себе это сказать.

Они замолчали, задумавшись каждый о своем. Катерина была далека от перипетий большого бизнеса, но прекрасно понимала, что отнюдь не всем удается сделать карьеру, сохранив при этом душу. Ей захотелось перевести их беседу в другое русло.

– А ты много путешествовал? – спросила она. Ей пока не довелось побывать за границей, но она страстно об этом мечтала.

Дмитрий помедлил с ответом. Видимо, тяжелые мысли еще крутились у него в голове. Но, заглянув в расширившиеся то ли от любопытства, то ли от недостатка света Катины зрачки, вдруг озорно улыбнулся:

– Да! Я попутешествовал. – Его голос стал по-юношески звонким.

Катя невольно вздрогнула и оглянулась на спящую дочку. Дмитрий проследил за ее взглядом, кивнул и продолжал уже тише, почти шепотом:

– Очень люблю море, поэтому на всех теплых морях побывал. Был в Испании, Турции, Египте, Тунисе, Греции, Франции, на Мальте…

– А океан видел? – Катя тоже перешла на шепот.

– Океан – это чудо. Да, я был в Австралии. Поразительная страна: иной мир, иная природа, иное мироощущение.

Мысленно Дмитрий перенесся на другой конец планеты. Ночной покой деревенской жизни, свеча, мерцающая ярким островком среди темноты летней ночи, молодая женщина, сидящая рядом, – все это растворилось, исчезло, отступило. Перед его мысленным взором предстало величие безграничного водного пространства, сливающегося у горизонта с таким же бесконечным небом.

– Океан – это олицетворение вечности. Когда ты рядом с ним, твое «я» исчезает, растворяется, как нечто несущественное, ненужное, наносное. Мыслей нет, остаются только ощущения. Подсознание управляет тобой. Когда я впервые увидел океан, вдохнул его воздух – сразу влюбился, раз и навсегда. И мир около него другой: ярче, сказочнее. Кажется, что и ночи там чернее, и солнце более жгучее, и воздух легче, и запахи там особенные: свежие и чистые, но в то же время дурманящие и чувственные.

Он смаковал свои впечатления, на лице появилось выражение мальчишеского восторга. Катя подумала, что такое выражение лица было у ее Ксюшки, когда та начинала рассказывать о своих детских радостях. Казалось, что еще немного – и в рассказ Дмитрия начнут вплетаться, украшая повествование, яркие фантазии. Но Дмитрий ничего не сочинял, не приукрашивал, только лишь делился с ней тем состоянием счастья, что настигло его в той далекой, похожей на сказку стране.

– А с аквалангом ты плавал? – спросила Катя, вспомнив, что рассказывала ей Шура об их недавнем отдыхе в Турции.

– Конечно! И знаешь, что я тебе скажу? Это непередаваемо! Если верить в перерождение души, то в прошлой жизни я, вероятно, был рыбой.

Катя невольно улыбнулась, представив Дмитрия в виде маленькой золотой рыбки, что держал у себя на подоконнике в небольшом круглом аквариуме Шурин сын Санька.

– Чего смеешься? – вероятно прочитав ее мысли, несколько обиженно спросил Дмитрий. – Непохож?

– Почему же, – Катя невольно стала оправдываться, – только никак не определю, к какому виду рыб тебя отнести.

– Конечно, к высокоорганизованным! – Дмитрий тихо рассмеялся. – Но наверное, я был все же не рыбой, а дельфином. О! Как же я люблю этих умниц!

И Дмитрий даже прикрыл глаза от восторга.

– Я, как только смогу, куплю яхту и пойду в море, хотя бы на месяц. Представляешь, как разливается по водяной глади алый рассвет, а потом море из серого становится лазурным, как тихо бьется о борт волна, трепещет от легкого ветра парус, а в толще прозрачной воды серебром сверкает чешуя рыб…

Плоская пучеглазая рыба подплывала к ней все ближе и ближе. Катя усиленно замахала руками, раздвигая тяжелую, густую, казавшуюся вязкой воду, но не смогла даже двинуться с места. Она чувствовала дыхание большого животного на своем лице. От ужаса она закрыла глаза руками, силилась закричать, но вода заливала горло, и она не могла издать ни звука. Что-то шершавое и мокрое лизнуло ее щеку, а мягкое и липкое ткнулось в ее нос. Катя открыла глаза.

Ксюшкины глаза-пуговки изучающе смотрели на нее. Рядом сидел Рекс, дружелюбно поворачивая голову то к девочке, то к лежащей на диване.

– Она не спит! Она не спит! – закричала Ксюша, еще раз чмокнула Катю в нос и бросилась из комнаты.

Рекс остался рядом с Катей. Чуть склонив голову набок, он внимательно глядел ей в глаза. Она протянула руку, погладила жесткую шерсть животного, потрепала за ухом. Пес терпеливо сносил ее прикосновения.

– С добрым утром, Рекс, – сонно прошептала она, улыбаясь ощущению утреннего счастья.

Пес слегка шевельнул хвостом и внезапно лизнул ее в щеку. Как будто застеснявшись такого проявления своих чувств, он поднялся и поспешил за девочкой.

Катя огляделась. Она лежала на диване, голова ее покоилась на маленькой подушке, легкое байковое одеяло почти полностью сползло на пол, открывая ноги. Катя села, поправила смявшийся подол своего халата. Она не помнила, как заснула. Вероятно, ее сначала утомила баня, а потом убаюкал мерный рассказ Дмитрия.

– Ну что? Как спалось?

Он стоял на пороге комнаты, дружелюбно улыбаясь. На нем были только потертые джинсы, а в руках он держал влажное полотенце. Она невольно залюбовалась красотой обнаженного мужского торса – мускулистого, загорелого, с пушистым островком темных курчавых волос на груди.

– А мы уже на речку сбегали. – Его улыбка стала еще шире.

– Да, мамочка, мы с Рексом еще и зарядку сделали.

Девочка вынырнула из-под руки Дмитрия и затараторила:

– Сначала пробежка… Правда, дядя Дима? Потом приседания, потом апорт, потом водные процедуры… Бр-р-р! Знаешь, мам, какая вода холодная?

Девочка, запрыгала по комнате, напевая:

 
Холодная и мокрая бежала по дорожке,
холодная и мокрая мочила детке ножки.
Раз! Ух! В воду плюх!
 

На последнем слове она упала на мягкое сиденье дивана рядом с матерью, обняла ее за шею и опять чмокнула в нос. Катя невольно рассмеялась:

– Приветствие индейца, да?

– Нет, мам. Индейцы носами здороваются. А это мое приветствие – у тебя такой носик смешной, так и хочется укусить.

Девочка открыла рот, словно собираясь и вправду укусить ее, но Катя со смехом прикрыла свой нос ладошкой:

– Нет-нет, он мне еще пригодится!

– Тогда пойдемте скорее завтракать, а то эта голодная девочка и меня может съесть, – сказал Дмитрий.

– Съем, съем, съем! – Девочка соскочила с дивана, растопырила руки, открыла рот и с криком бросилась в его сторону.

– Ой-ой-ой! – Дмитрий, изображая сильный испуг, ринулся вон.

Вскоре Катя услышала лай: видимо, и Рекс включился в их веселую беготню по двору.

Она встала, потянулась и вышла во двор, щурясь от яркого солнца. Ксюшка, забравшись дяде Диме на плечи, шептала, наклонясь к его уху.

– Ну ладно, заговорщица, потом поговорим, – добродушно сказал Дмитрий и одним движением снял с себя девочку. – Все же пойдемте к столу, ужас как проголодался. И, обращаясь уже к Кате, спросил: – Плов доедать будешь?

– Да нет, я с утра только чай пью.

– А я буду! – напомнила о себе Ксюша. – Ой, как кушать хочется, даже живот хлопается!

Взрослые рассмеялись, и, глядя на них, и девочка залилась своим беззаботным, звонким смехом. Рекс не умел смеяться, поэтому просто залаял.

– Ну ладно, ладно, – пытаясь остановиться, стала урезонивать смеющихся Катя. – Вот от смеха точно живот может лопнуть.

– Хлопнуть-лопнуть, ха-ха-ха! – Ксюшка, не удержавшись, повалилась на крыльцо и задрыгала ногами.

Катя с трудом сдержала новый приступ смеха. Она с деланно-серьезным выражением лица взяла девочку под мышки, подняла и повела в дом.

Все вместе они сели за стол.

– Лопнуть, хлопнуть, топнуть… – Ксюшка хотела было продолжить веселье, но одного взгляда Дмитрия оказалось достаточно, чтобы девочка угомонилась.

– Ксения, осторожно, я несу горячее, – предупредил он и поставил на стол большую сковороду с пловом.

Катя с удовольствием наблюдала, как дочка уплетает за обе щеки красивый, золотистый рис с морковью и ароматными кусками мяса. Это дома она все ковырялась в тарелке: морковку, мол, она не хочет, а ежели лук жареный увидит, то все – тарелка в одну сторону, сама – в другую. «Правильно все же деревенских детей растят: не хочешь – не ешь, гуляй, пока аппетит не нагуляешь», – думала она. Воспоминания о доме легким облачком грусти набежали на ее лицо.

– Мам, смотри – бабочка! – вывела ее из задумчивости Ксения.

Катя посмотрела, куда показывала дочка. Яркая черная бабочка с голубыми глазками на крылышках кружилась по комнате, демонстрируя свое великолепие, но через несколько мгновений опять упорхнула на улицу.

– Красивая, да?! – Девочка от восхищения даже перестала жевать.

– Настоящая принцесса, – согласилась Катя.

– Жалко, что сачок не взяли, а то я бы поймала и Саньке показала.

– А ты ему лучше нарисуй. И красота умножится: бабочка живая и бабочка нарисованная вместе будут жить, – предложил Дмитрий.

Катя невольно заметила, насколько он мудр и тактичен в общении с ее дочкой.

– А у меня ни карандашей, ни красок нет, – ответила девочка.

– А я тебе привезу. Я завтра в город поеду.

– Как – завтра? – Ксюша, только что весело смеявшаяся, уже выглядела расстроенной. – Надолго? – Глаза смотрели на него вопрошающе.

– Да нет, дня на три-четыре, – улыбнулся Дмитрий.

– А как же я? – Ее янтарные глаза наполнились слезами. – Не уезжайте, пожалуйста. – И первая слезинка скатилась по нежной щечке.

– Да не волнуйся ты так, я ненадолго. Просто у нас с Рексом в городе работа.

– И Рекс работает? – Девочка от удивления приоткрыла ротик.

– Конечно, у него очень ответственная работа.

– А что он там делает? Тоже дом сторожит, как здесь?

– И дом, и хозяина от бандитов спасает.

– От каких бандитов? – Секунду назад готовая разрыдаться, Ксюша сейчас уже сгорала от любопытства.

– Это я пошутил. – Дмитрий умоляюще посмотрел на Катерину, которая легко погладила девочку по голове, успокаивая.

– Ксюш, ты не забыла, что мы обещали тете Саре помочь окучивать картошку, – применила она отвлекающий маневр, – и ты, по-моему, хотела Бульку кое-чему обучить. Не все же ей скучать под забором.

– Мам, Булька такая бестолочь! – возмутилась девочка.

– Что такое? – Катя сделала вид, что не поняла, а сама подмигнула Дмитрию. – Что за слово?

– Тетя Сара ее так называет, – стала объяснять Ксюша. – Это значит – сколько ни толочь ей в голову всяких слов, все равно будет бесполезно. Одним словом – толочь не толочь – все равно будет бестолочь!

Дмитрий внимательно слушал.

– Да-а, – протянул он, – в логике тебе не откажешь. – И, обращаясь к Катерине, заметил: – Я подчас удивляюсь твоей дочке. У нее такое неординарное мышление, в каждом слове видит какой-то особый, только ей видимый смысл.

– Да, – согласилась Катя, – у нее явные лингвистические способности.

– Может, ее пораньше в спецшколу отдать? – предложил Дмитрий и добавил: – Если надо – помогу.

Катя посмотрела на дочку, которая с серьезным выражением лица наполняла свою чашку чаем.

– Да нет, спасибо. Пусть пока играет. Игра может гораздо больше дать в ее годы, чем любая наука. Я помню, как у нас в школе, когда мы учились в пятом классе, один мальчик сочинение писал на тему «Кем ты хочешь стать». Сочинение у него было в три строчки, ему двойку поставили и еще перед всем классом позорили. А я бы его слова как памятку всем родителям раздала.

– И что же он написал? – заинтересовался Дмитрий.

Катя с улыбкой произнесла:

– «Мама хочет, чтобы я был инженером, папа хочет, чтобы я был слесарем. А я хочу быть счастливым». Вот так, – закончила она цитату, – коротко и очень верно.

– Точнее не скажешь, – согласился Дмитрий.

– Мам, – вступила в разговор Ксюшка, – я не поняла, почему двойку поставили? Разве за счастье ставят двойки?

– Наверное, бедная учительница не знала, что такое счастье, – ответил за Катерину Дмитрий.

– Мам, а ты знаешь? – не отставала дочка.

– Знаю, моя хорошая, – после небольшой паузы ответила Катя. – Это солнце на улице, это чистая речка, это накрытый стол, а за столом здоровая, веселая дочка…

– И дядя Дима! – воскликнула девочка.

Катя несколько смутилась.

– И Рекс, – не замечая смущения матери, продолжала Ксюша. – Только Рекс не за столом, а под столом!

Катя с явным облегчением рассмеялась, а Дмитрий серьезно посмотрел на нее, потом перевел взгляд на девочку, вздохнул и вышел во двор. Собака поспешила за ним следом.

Катерина прибрала в комнате, вымыла посуду, а Дмитрий тем временем вывел из гаража машину – большой серебристый «мерседес». Ксюшка ни на шаг не отходила от дяди Димы. Его, казалось, ничуть не беспокоило ее постоянное присутствие рядом с ним. Изредка он поглядывал на ее растрепанную головку с выгоревшими на солнце волосами и только усмехался. За то время, что они провели вместе, девочка, казалось, все рассказала ему о своей маленькой жизни: об игрушках, о своем друге Саньке, о детском садике, куда она ходит, потому что это ее работа, о папе, который будет только иногда приходить и дарить подарки на день рождения.

– Саньку папа на машине катает, а меня вы будете катать, ладно? – спросила девочка, стараясь заглянуть в глаза мужчине и прочитать там согласие.

– Ладно-ладно, – ответил Дмитрий, – зови маму, сейчас поедем.

– А давайте вы моим папой будете, – предложила девочка, глядя чуть исподлобья, и, поймав настороженно-вопросительный взгляд мужчины, добавила: – Понарошку. И Рекса к себе возьмем, он и наш дом будет охранять, и меня. И Мишку пусть покусает, чтоб меня не обижал.

– Ксения, чего ты там молотишь? Никого Рекс кусать не будет, – остановила ее Катя.

Она вышла из дома, неся в руках пакет с их банными принадлежностями. Услышав только конец фразы, но зная характер девочки, Катя предполагала, что та могла наболтать невесть что. «Хорошо, что Дмитрий не обращает внимания на Ксюшкину болтовню», – подумала женщина.

– Мамочка, можно я сяду вперед? – И, не дожидаясь ответа, девочка попыталась открыть переднюю дверь машины.

– Ксения, ты сядешь с Рексом сзади, а твоя мама – впереди, – остановил ее Дмитрий.

– Ура! – Ксюша захлопала в ладоши, словно только этого и ждала. – Рекс, ко мне!

Пес, виляя хвостом, подбежал к ней. Ксюшка присела, и он положил лапы ей на плечи.

– Мам, смотри, Рекс меня обнимает.

Пока она пыталась привлечь внимание матери, шершавый язык Рекса прошелся по ее мягкой щечке.

– Ой, он еще и целуется! – воскликнула она, заливаясь счастливым смехом.

За это время они с Рексом очень подружилась. Казалось, что животное понимает девочку без слов.

– Хватит шалить, – строго сказал Дмитрий и открыл заднюю дверцу машины, – быстро садитесь, а то я уже опаздываю.

Девочка шмыгнула на заднее сиденье и похлопала ладошкой рядом с собой, и пес вслед за ней прыгнул в машину. Катя сама открыла переднюю дверцу и села на прохладное кожаное сиденье.

Ехали они недолго, не прошло и десяти минут, как показался их дом. Когда они вышли из машины, тетя Сара встретила их с мешком в руках. Из мешка тут и там выглядывали травинки. Дмитрий, не выходя, поприветствовал ее, попрощался с Катей и Ксюшкой и уехал.

Пожилая женщина поставила легкий мешок на землю и испытующе посмотрела в лицо Катерине.

– Вы ничего такого не думайте, мы случайно заснули… – начала Катя, почему-то отводя взгляд.

– А я что?.. Ничего… Дело молодое, – понимающе закивала тетя Сара.

– Вы не то подумали! – Катя вспыхнула.

– Да ладно уж, сама молодой была, – махнула женщина рукой и пошла в дом.

«Вот так, без вины виновата», – подумала Катя и невольно улыбнулась. Ей почему-то было легко и весело.