Текст книги "На земле и на небе"

Автор книги: Ирина Тарасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Катя вернулась в комнату, но долго не могла заснуть. Тишина оглушила ее, и непрошеные мысли о невеселом прошлом и о непонятном будущем вновь зашевелились, не давая уснуть. И только когда начинала светать, ей удалось забыться. Сквозь утреннюю дремоту она слышала, как начинается день с петушиного крика и возни утренней дойки. Потом опять стало тихо, и к ней пришел здоровый, крепкий сон.

…Она проснулась от мерного стука молотка. Подняла голову – дочки рядом не было. Катя быстро оделась, заправила кровати, сполоснула лицо прохладной водой из рукомойника, прикрепленного к стене сарая, почистила зубы и пошла на звук.

Ее дочь стояла рядом с незнакомым мужчиной, забивающим гвоздь в доску забора. Увидев мать, Ксюша не бросилась ей на шею, как это было всегда, а спокойно и даже с некоторой укоризной сказала:

– С добрым утром, мама. Пока ты спала, мы тут много работы сделали.

Катя заметила, что девочка держит в ладошке несколько гвоздей.

Мужчина выпрямился. Он был чуть выше среднего роста, широкий в плечах, крепкий, русоволосый. Лицо с трехдневной щетиной на щеках казалось серьезным; темные глаза смотрели невозмутимо. Он был одет в вылинявшую клетчатую рубаху с рваным на локте рукавом и потертые грязные джинсы.

Катя опустила глаза, чтобы скрыть брезгливую гримасу. Она не любила неопрятности. Дети, конечно, дело другое. Нормальный ребенок, как она считала, исследователь по своей природе, и сверкающие белизной колготки послушных девочек ее всегда удивляли. Ксюшка частенько приходила с прогулки в разодранных штанах и грязной куртке, но Катя никогда не пеняла дочке за испачканные вещи, предпочитая покупать ребенку недорогую одежду, иногда даже в «секонд-хенде», чем постоянно ругать за испорченные дорогие тряпки. И сама она легко расставалась с надоевшими вещами, стараясь обновлять свой гардероб, тем более что ей это было сделать легче, чем остальным, – ведь она могла сшить любое понравившееся ей платье. В мужчинах же она ценила прежде всего чистоплотность и подтянутость. Конечно, этот парень не в офисе сидит, а забор чинит, и все же… мог хотя бы побриться.

Мужчина вытер руки о большой носовой платок и протянул ей руку:

– Будем знакомы – Дмитрий.

Катя с некоторым колебанием вложила свою маленькую гладкую ладошку в большую шершавую ладонь, Мужчина ее пожал, и Катя, успев разглядеть не только красивую форму кисти, но и, увы, черные от грязи ногти, быстро отдернула руку.

– Мам, это Дмитрий Петрович, он тут нам с тетей Сарой помогает.

Дмитрий чуть исподлобья оценивающе смотрел на свою новую знакомую – щупленькая фигурка, бледное лицо, грустные, усталые глаза. «Если бы не дочка, ей можно было бы вполне дать не больше двадцати. Типичная мать-одиночка, – подумал он. – Залетела, наверное, по глупости, вот и растит дочь одна». Он перевел взгляд на Ксюшу, и глаза у него потеплели.

– Ваша дочь очень понятливая девочка, – похвалил он.

– Да, мам. Я прихожу, а у дяди Димы изо рта гвоздики торчат. А ты же сама мне говорила, ничего в рот грязного не брать. А гвоздики же очень острые, можно и ротик поранить, правда?

– Твоя правда, Ксения, – согласился Дмитрий. – Вот поэтому ты мне и нужна, без тебя никак. Сама посуди – кто мне гвозди будет подавать? – Он заговорщически подмигнул Кате. Потом серьезным тоном попросил Ксюшу: – Подай, пожалуйста, гвоздь, только на этот раз самый длинный.

Девочка наклонилась над железной коробкой, где гвозди были строго разложены по своим ячейкам: длинные в одной, средние – в другой, короткие – в третьей, достала самый длинный гвоздь и протянула дяде Диме.

– Этот?

– Молодец. – Мужчина опять наклонился и несколькими взмахами молотка вбил гвоздь в доску. Спина его была мокрой, и рубаха прилипала к коже. Катя невольно передернула плечами, ощутив тяжелый запах пота.

– Мам, правда, дядя Дима очень сильный? И чтобы забор чинить, для этого нужна мужская сила?

Катя кивнула и подумала, что у них в семье в последнее время почему-то вся работа считалась женской. Сколько раз она просила Романа повесить кухонную полку! Наконец, когда надоело смотреть на ворох посуды на столе и подоконнике, она взялась сама. Долго же она тогда провозилась со сверлом, дюбелями и шурупами! А Роман даже не заметил, что полка оказалась на стене, или сделал вид, что не заметил.

Из задумчивости ее вывел голос тети Сары:

– А! Проснулась наконец. Ну и славно. Здесь тебе торопиться некуда, спи сколько душеньке угодно. Хозяек и двух хватит, правда, Ксения?

Ксюшка радостно кивнула, но тут же выступила в защиту матери:

– Тетя Сара, мама дома никогда не отдыхает. Она всегда то в магазин, то на кухне, то убирает, то шьет, то меня воспитывает.

– А чего тебя воспитывать, ты уже большая, сама себе хозяйкой можешь быть.

Ксюша задумалась. Дома она почему-то была маленькой, а здесь – другое дело. И курочек ей поручают кормить, и посуду полоскать, и дяде Диме гвоздики подавать. Нет, здесь ей нравилось решительно все, тем более что никто раньше ее всерьез не воспринимал. А тут даже хозяйкой называют. «Правду сказал Санька, – подумала она, – в деревне все по-другому».

– Ну что, Дмитрий, скоро закончишь? – спросила тетя Сара. – А то пойдем сначала позавтракаем. Вот и девушка еще не емши ходит.

– Мам, там такой творожок скрипучий есть, вкусный-превкусный, а чай конфетами пахнет, – затараторила Ксюшка, блаженно жмурясь и похлопывая себя по животику.

Хозяйка улыбнулась, ласково глядя на девочку.

– Пойдемте в дом, – пригласила она. – Творог домашний, утром только сделала, и чай с мятой, и ватрушки остались.

– Спасибо, тетя Сара, вот еще пару досок прибью – и работа будет закончена, тогда и поем, – с видимым удовольствием согласился Дмитрий. – Давно домашней стряпни не ел.

– А ты почаще приходи, мужская работа всегда у меня найдется, и постряпаю для тебя с удовольствием, – предложила тетя Сара. – Ну ладно, заканчивайте, а я пока чайник на огонь поставлю.

Катя тоже поспешила в дом. Ей совсем не хотелось завтракать рядом с этим плохо одетым, пахнущим потом мужчиной. Она положила себе в тарелку творог и посыпала его сахаром. Творог действительно был свежим и вкусным. Дмитрий вошел в дом, когда она налила себе чаю. Она слышала, как он во дворе шумно обливается водой из шланга, а Ксюшка визжит, когда до нее долетают холодные брызги. Дмитрий был раздет до пояса, и Катя стыдливо опустила глаза при виде его торса, казавшегося необъятным и сплошь покрытого волосами.

– Прошу у дам прощения, – сказал он виноватым голосом, – не захватил с собой чистой рубашки, а грязную после такого замечательного душа надевать не хочется.

– Ничего-ничего, – заметила тетя Сара. Она достала из холодильника початую бутылку водки. – Ну что, работник, с устатку будешь?

– Да нет, спасибо, – покачал головой Дмитрий, – мне бы лучше молока.

– Да, конечно, кто же с утра пьет, – с готовностью согласилась хозяйка и поставила бутылку на место. – А молока я тебе с удовольствием налью, да еще с собой дам. И ватрушки бери, не стесняйся. Я опять тесто поставила – ближе к вечеру мы с Ксенией булочки печь будем.

– Ой, как здорово! – воскликнула та. – Только я не умею.

– А тут и уметь не надо – все просто. Я тебе покажу, не волнуйся, – успокоила ее тетя Сара.

Катя быстро допила свой чай, с удивлением наблюдая за своей дочерью. Видимо, действительно, деревенский воздух ей на пользу – вон какой аппетит.

– Ай да Ксюшка, молодец, – похвалила девочку хозяйка, – сразу видно, хорошо поработала.

– Да, мамочка. Я помогала дяде Диме и курочек кормила и Бульку.

– Бульку? – удивилась Катя. – Это кто? Собака? Я ее что-то не слышала.

– А она, мама, только утром была, и мы с ней подружились. Она такая славная и не страшная вовсе, только, правильно Санька говорил, – ленивая. Я ей говорю: «Дай лапу», – а она отворачивается, как будто не понимает.

– А где она сейчас? – спросила Катя.

– Да отвязалась, бестия! Я ее вчера отпускала, так ей понравилось, видимо. Ну придет, я ей покажу кузькину мать! – ответила тетя Сара и помахала кулаком в направлении конуры.

Ксюшка умоляюще посмотрела на хозяйку:

– Тетя Сара, не бейте ее, пожалуйста, ведь маленьких нельзя бить.

– Хороша – маленькая. Уже пятый год будет, – ворчливо ответила она.

– Я и говорю – маленькая. Вот мне пять лет, а мама меня никогда не бьет. – Девочка готова была заплакать.

Тетя Сара серьезно посмотрела на нее.

– У собаки другой срок. Ну да ладно, заступница, не обижу твою собаку. Но на цепь посажу. Собачья работа – дом сторожить.

– А я никуда не уйду, – быстро залопотала Ксюха, – я и посторожу.

Все засмеялись.

– Здорово ты придумала, – сквозь смех проговорила тетя Сара. – Ты вместо Бульки и лаять будешь?

Девочка не поняла, почему ее слова так насмешили взрослых, но явно с облегчением заулыбалась:

– Конечно, я умею!

Она выбежала из-за стола, кружась по комнате и звонко залаяла. От этой картины взрослые совсем покатились со смеху.

– Ну ладно, ладно, – вытирая слезы, сказала ей Катя, – хватит, угомонись.

– Спасибо хозяйке, – вставая, вежливо произнес Дмитрий. – Если что – зовите, помогу чем смогу.

– Забери молоко-то. Что вечером-то ешь? Небось только супчик из пакетов. – Хозяйка подала ему трехлитровую банку.

– Не волнуйтесь, у меня всего достаточно, – успокоил ее Дмитрий.

– Бери-бери, не обижай. За работу надо платить, не буду же я у тебя в должниках ходить, – решительно сказала тетя Сара, – вот и ватрушек тебе завернула. Не обижай.

Парень, стараясь скрыть недовольство, взял банку, пакет и направился к выходу. Он остановился у порога, оглянулся и еще раз поблагодарил:

– Спасибо еще раз за угощение, до свидания.

Когда он вышел, Катя спросила хозяйку:

– Дмитрий из местных или дачник, как я?

– Да нет, он тут один недострой сторожит. Богачи себе дачи у реки строят: им удобно, до города близко. А тут хорошие места, красивые. Речка чистая, рыбка есть, и лесок поблизости грибной, и малинник.

– Правда, – согласилась Катерина, – золотые места.

– Медовые, – добавила тетя Сара. – Медок у нас славный. Недалеко гречишное поле – поэтому мед у нас нынче будет темный, густой, пахучий.

– А домов много построили? – поинтересовалась Катя.

– Да нет, с десяток будет. Но, думаю, и дальше строить будут. Местные-то наши поначалу возмущались, а потом привыкли. А кому от этого плохо? Новые поселковые не бедокурят, не пьянствуют, а тихонько себе обустраиваются. И нам подспорье – вот молоко иногда продаю, сметанку, яйца. Деньги-то тоже по нынешним временам нелишние. Младшему вот посылаю. Ему ж там тоже кушать надо, сама знаешь, как молодые парни едят, все им мало. А впрочем, откуда тебе знать, у тебя же дочка! – спохватилась хозяйка и спросила: – Кстати, где-то она, что-то ее не слышно.

И правда, девочки рядом не было. Катя тревожно встала из-за стола.

– Да ты не беспокойся, у нас тут покойно, никуда не денется, – успокоила ее хозяйка.

Катерина заглянула в свою комнату. Ксения как была, одетая, свернувшись калачиком, спала на кровати.

– Умаялась, – улыбнулась тетя Сара. – Она у тебя молодец. Ни секунды не сидит, все время в заботах. Умница девочка.

У Кати от похвалы, услышанной из уст этой прожившей такую тяжелую жизнь женщины, стало легко и хорошо на душе. Они вышли во двор и присели на скамейку.

– Да, Ксюша славная девочка, добрая, – согласилась Катерина.

– Только отца ей надо, чтобы в строгости держать. Видела Дмитрия, вполне положительный парень: трудяга, не пьет, не куролесит.

– Но вы же без мужа вырастили троих, а я что, не смогу одну на ноги поставить?! – возмутилась молодая женщина. Она уже поняла, что хозяйка неспроста завела этот разговор. Тетя Сара решила выступить в роли свахи.

– Но то я, – спокойно возразила хозяйка, – к тому же в деревне сама жизнь воспитывает, а в городе – одно баловство.

– Тетя Сара, прошу вас, не надо. Я пока еще замужем. – Катя резко встала, чтобы прекратить неприятный разговор.

– Ох, извини, а я-то, грешным делом, подумала, что ты незамуженка. – Тетя Сара виновато схватила ее за руку.

Катя остановилась и удивленно спросила:

– Почему?

– Не знаю, уж больно ты молода, да и не похоже, что кто-то у тебя за спиной есть. К тому же Славик тебя привез а не муж твой.

Чувствуя, как слабеют ноги, Катя опять присела на скамью:

– Не надо, тетя Сара, больше об этом. Мы недавно с мужем расстались, и как-то не по-человечески.

– А что такое, загулял? – участливо спросила хозяйка.

– Да не знаю, холодный какой-то стал и на девочку начал раздражаться.

– А спите вместе? – поинтересовалась тетя Сара и внимательно посмотрела в лицо молодой женщине.

– Он уже несколько месяцев с нами не живет. Да и до этого разве что спали в одной постели. Как Ксюха родилась, Роман как-то сразу переменился, охладел ко мне.

– И что, не ласкал тебя? Не любились, когда были бок о бок?

– Очень редко, раз или два в месяц. Да и то как-то не так, не как раньше бывало…

– Да-а, – женщина покачала головой, – значит, загулял, верные приметы.

Катя невольно расплакалась.

– Поплачь, поплачь, легче станет, – сочувственно сказала женщина и погладила ее по спине. – Погуляет и придет, не печалься. От красавицы жены да от такой дочки только дурак откажется.

Катя резко передернула плечами и вскинула голову:

– А я сама не хочу. Он дочку не любит, а может, и своей не считает! И мою любовь как высушило! – Катин голос сорвался на крик: – Не хочу больше! Ни его, никого!

– Хорошо-хорошо, – приобняв ее, согласилась тетя Сара. – Время покажет.

Она встала со скамьи:

– Пойду прилягу, а то с пяти утра на ногах. – И она тяжелой походкой стала подниматься на крыльцо.

Катя тоже поднялась и вышла за ворота. Сердце бешено стучало от одних только воспоминаний о муже. Она немного постояла возле забора и постепенно успокоилась, от сердца отлегло.

Все вокруг дышало покоем. Дом тети Сары стоял на самом краю деревни. За небольшим логом простирались луга, вдалеке виднелся лес. Катя решила прогуляться. В этом году в мае дождей выпало много, так что трава была высокой и густой. Она вспомнила, как девочкой, когда родители отправили ее в пионерский лагерь, устав от шумного коллективного отдыха с его утренними побудками, зарядками и множеством суетливых построений, она уходила гулять одна за пределы лагеря. Катя часами могла лежать на нагретой солнцем, скошенной траве, глядя на проплывающие в небе облака, и сочинять стихи. «Интересно, а что изменилось с тех пор?» – подумала она и, раскинув руки, упала на траву.

Небо было по-прежнему безмятежно-спокойным. Прямо перед ее глазами проплывало большое белое облако, похожее на коня. Она следила, как его силуэт постепенно размывается и конь превращается в верблюда… Катя закрыла глаза. Как здорово! Хочется ни о чем не думать, просто ощущать себя частичкой огромного мира. Вдыхать сладковатый запах трав, всем телом чувствуя упругость примятых сочных стеблей, слушать щебетание птиц и жужжание насекомых.

– Ой! – тоненькой иголочкой вонзилась в лодыжку боль от комариного укуса. «Не больно полежишь тут, закусают», – подумала Катя и нехотя встала. Она гуляла долго, наслаждаясь покоем и одиночеством. Нарвав небольшой букет полевых цветов, чтобы не расставаться и дома с запахами и красотой этого чудесного луга, Катя повернула к дому.

Солнце уже палило вовсю. «Хозяйка говорила, что тут речка неподалеку, надо бы сходить поплавать». – С этой мыслью Катя вошла в дом.

Ксюшка еще валялась в кровати, но уже не спала, а играла с игрушками. Катя не стала ей мешать и вышла опять во двор, где занималась привычной для нее работой тетя Сара.

– Тетя Сара, а речка здесь где? – спросила Катя.

Женщина оглянулась.

– Как выйдешь за околицу, сверни направо и иди по дороге, – стала объяснять она, плавными жестами сопровождая свой рассказ, – как дойдешь до последнего дома, сверни опять направо и иди вдоль посадок. Потом посадки закончатся, и там увидишь.

– А далеко?

– Минут двадцать пешком. Да девчонку не бери, – добавила она, – мы с ней наладились стряпней заняться. На первый раз сама сходи. Да долго не загорай, солнышко только с виду ласковое, обожжешься сразу.

– Я поплавать хочу.

– Под мосток не ходи, там глубоко, рыбаки там обычно удят. Ребятишки в заводи, где потеплее, барахтаются, а ты чуть поодаль иди. У нас река чиста, но прохладна, везде родники бьют. Так что не перекупайся.

– Спасибо, – поблагодарила Катерина. Она вошла в комнату. Ксюшка уже убежала на веранду, и оттуда был слышен ее звонкий голосок. Вероятно, она встретила там кошку и пыталась с ней поиграть.

– Хорошая, хорошая, – приговаривала девочка, – давай дружить. Давай я тебе бантик завяжу на шейку.

Катя улыбнулась. Сама она не любила бантики, предпочитая перехватывать мягкие волосы дочери яркими разноцветными резинками. Но тут тетя Сара с утра заплела Ксюше маленькие худенькие косички, и они у нее торчали в разные стороны мышиными хвостиками.

Катя надела свой старенький, чуть вылинявший, но все еще прекрасно подчеркивающий стройность ее фигуры, голубой купальник, накинула ситцевый в цветочек халатик, взяла полотенце и пошла на речку.

Домов в деревне было немного: пока она шла, насчитала не более пятнадцати. Одни из них были большие, добротные, со множеством хозяйственных построек во дворах, другие – маленькие, словно вросшие в землю, был и один совсем развалившийся дом прямо посреди деревни. Солнце припекало, обжигая кожу. Катя перешла дорогу, где уже образовалась короткая тень от раскидистых деревьев. Последний дом на краю деревни был особенно красив – красного кирпича, двухэтажный, крытый зеленой черепицей. На коньке крыши красовался кованый флюгер в виде петуха. Катя свернула направо и пошла вдоль прямой линии молодых осинок, обрамляющих колосящееся поле. Ее обогнал мужчина на старом-престаром велосипеде с обмотанным синей изолентой рулем. И хозяин этого «одра», казалось, тоже появился из далеких предвоенных лет: пожелтевшая от времени фетровая панама с бахромой по полям закрывала лицо, а черные галифе и серая потертая куртка полностью скрывали фигуру. Катя даже вздрогнула от резкой трели звонка, когда рыбак объезжал ее. Что это был рыбак, красноречиво свидетельствовали две удочки, притороченные к багажнику. Катя поспешила следом – и не прогадала: вскоре перед ней открылся чудесный вид.

Речка, как и говорила тетя Сара, была чистой и красивой. Неширокая полоска воды, отражающая голубизну неба, разделяла деревню на две части. Через нее был перекинут небольшой деревянный мостик, облюбованный местными рыбаками. Она заметила две фигуры, склонившиеся над перилами. Несмотря на жару, оба были в куртках цвета хаки и в кепках с длинными козырьками. Тот, что обогнал Катю, тоже остановил свое двухколесное чудо рядом с ними и уже разматывал удочки. Чуть ниже по течению, там, где была небольшая песочная отмель, в воде барахталась детвора.

Катя облюбовала себе место чуть в стороне от резвящихся в воде детей, постелила полотенце в ажурной тени большого клена и, скинув легкий халатик, бросилась в блестящую серебром воду.

В первое мгновение у нее перехватило дыхание – вода обожгла ее, но, чуть привыкнув, она с наслаждением предалась радости движения. Она недолго поплавала и вышла на берег, освеженная и немного уставшая, погрелась в лучах жаркого солнца и перешла в тень, растянувшись на своем махровом ложе.

– Откуда в этих глухих местах такая красавица? – услышала она у себя над головой приятный мужской голос.

Катя открыла глаза и села. Над ней возвышался красивый, мускулистый парень в длинных шортах, белоснежной футболке, с модной кепкой на темных вьющихся волосах; на вид ему было не больше тридцати. Катерина нахмурилась, пытаясь скрыть смущение.

– Не надо смущаться. – Парень присел на корточки рядом. – Давайте лучше знакомиться. – Стас. – Он шутливо приподнял кепку за козырек. – А вас как звать-величать?

– Катерина. – Ее голос прозвучал глухо и скованно.

Она взглянула ему в лицо. Красивый, легкий загар приятно оттенял синеву глаз, длинные, пушистые, как у девушки, ресницы делали его взгляд загадочным. Тонкий нос, немного полноватые губы. И улыбка! Безупречные, белоснежные, в тон футболке, зубы, – как в рекламе. А в дополнение ко всему – от него исходил прекрасный запах дорогого парфюма. Она уже забыла, что мужчина может так приятно пахнуть.

– А я только что из города, – начал разговор красавец, – тоже решил искупаться. Вышел из машины – и ба – такая нимфа! – Он, не смущаясь, окинул ее оценивающим взглядом.

Катерина застыла, краска залила ее лицо. Она видела, с каким интересом незнакомец рассматривает ее, а значит, он не мог не заметить, что мокрый купальник прилипал к груди, подчеркивая соски, а трусики, увы, тоже почти ничего не скрывали.

Катя притянула к себе колени, обхватила их руками.

– Вы меня смущаете, Стас, мне надо переодеться, – тихо сказала она.

– Ба! – опять воскликнул парень. – В нашем мире чистогана и сексуальных революций кто-то еще стесняется мужского взгляда. – Ну ты меня удивляешь… – ненавязчиво перешел он на «ты».

Его теплая ладонь коснулась ее прохладного плеча. Катя вздрогнула.

– Не надо, пожалуйста. – Она потянулась за халатиком.

– Ладно-ладно. – Стас убрал руку, встал и отвернулся. – Не буду тебя смущать, хотя, право, такой красотой только гордиться можно.

Катя облегченно вздохнула, накинула халат и тоже встала. Так она чувствовала себя уверенней.

– А вы из местных или в гости сюда? – поинтересовалась она.

– Не совсем, – уклончиво ответил парень, – здесь неподалеку есть коттедж. – Он неопределенно махнул рукой в сторону моста. – Может, не откажешься заглянуть – поболтаем, кофейку попьем.

– Да нет, спасибо, как-нибудь в другой раз. – Катя виновато улыбнулась.

– Ловлю на слове. В другой раз – это когда? Сегодня? Завтра?

Он пристально смотрел на нее, ожидая ответа, а сам мысленно давал ей оценку. «Для деревни очень даже, – думал он. – На пятерку тянет, и даже с плюсом».

– Я не знаю… – Катя не привыкла к такому напору. – Может, сначала погуляем где-нибудь… – неуверенно предложила она.

– Ага, в кино сходим, в ночной клуб закатимся, – иронично подхватил Стас. – Ты что, деревенская? Что-то не похоже, раньше я тебя здесь не встречал.

– Я дачу здесь снимаю, – пояснила Катя. Она хотела добавить, что она не одна, а с дочкой, но парень ее перебил:

– Понятно тогда, – и, чуть прикрыв глаза своими неотразимыми ресницами, предложил: – Может, вечером встретимся? Я тебя на своей машине по окрестностям покатаю, самые красивые места покажу.

– Хорошо, – неуверенным тоном ответила Катя.

– Давай на этом месте часов в семь, устраивает?

Она хотела было сказать, чтоб он подъехал к ее дому, но потом передумала и только кивнула.

– До встречи ровно в семь. – Стас лукаво подмигнул ей и, легко шагая, скрылся за кустами. Вскоре она услышала звук отъезжающей машины и облегченно вздохнула.

Весь день она провела в тревожном ожидании. Машинально отвечала на вопросы дочки, пыталась что-то читать, потом взялась за вязание. Она любила рукоделие – оно ее успокаивало, помогая распутать клубок мыслей. На этот раз она задумала связать скатерть в подарок тете Саре. Комод в их комнате, конечно, был удобен – в него помещалось много вещей, но его поверхность была обшарпанной, со следом подошвы утюга. Вязаная кружевная скатерть должна будет скрыть следы прошлого и сделает комнату уютнее.

Работа крючком заставила ее забыть о времени. Но когда стрелки часов стали приближаться к шести, сердце ее учащенно забилось. «И что за непонятное существо женщина, – подумала она о себе как о постороннем человеке. Не успела с мужем расстаться, излечиться от прежней боли – как опять душа хочет любви». Нежданная встреча с красавцем взволновала Катю. Она достала косметичку, непонятно зачем, но, как оказалось, очень кстати взятую в деревню, Чуть-чуть туши на ресницы, легкий взмах карандаша – и ее взгляд стал более выразительным. Она повертела в руках губную помаду, что подарил ей Роман. Все еще сомневаясь, поднесла к губам, наконец решилась, сделала два движения – и рот ее стал чувственным и соблазнительным. Катя надела голубые вельветовые брючки, в цвет брюк – блузку с вышивкой по воротничку, помахала на прощание дочери и выскользнула на улицу.

Сердце ее колотилось, как перед сдачей экзамена. Она шла по деревне, стараясь дышать медленно и ровно и взять под контроль собственные эмоции.

Когда подошла к реке, Стаса еще не было. Катя перевела дух. Может, и не придет красавец, подумала она и вместе с легкой грустью испытала облегчение. Что-то настораживало в его облике: уж слишком совершенной была его красота. И она так и не смогла понять, что скрывается за ней, – плоховато она разбиралась в людях. А уж в мужчинах и подавно.

На берегу стояла простая деревянная скамейка: два вбитых в землю бревнышка с доской, укрепленной между ними. Она присела на нее и вдруг успокоилась. Ее взгляд заскользил по бегущей ряби реки, наслаждаясь розовыми отблесками заходящего солнца. Скольжение воды так заворожило ее, что она не заметила, как подошел Стас.

– О, нимфа, как всегда, у реки. – Он опустился на скамью рядом с ней и опустил руку ей на плечо. Катя почувствовала силу и тяжесть его крепких мышц. Она повернулась к нему и сразу отметила про себя, что, хотя его губы улыбались, глаза смотрели холодно и изучающе. Катя показалась себе неуклюжей, маленькой дурнушкой рядом с этим голливудским красавцем, и она невольно сжалась под этим оценивающим взглядом. Стас, вероятно, почувствовал ее внезапное напряжение и, убрав руку с ее плеча, достал тонкую черную сигаретку и предложил девушке.

– Спасибо, я не курю, – отказалась Катя.

– Попробуй, это не табак. Это пахитоска, мне из Испании привезли несколько пачек – хорошо расслабляет.

И, словно иллюстрируя свои слова, он вложил маленькую темную трубочку в свой чувственный рот, чиркнул зажигалкой, и колеблющийся язычок пламени жадно лизнул тонкий конец пахитоски. Стас с наслаждением затянулся. В вечернем воздухе запахло пряностями и чем-то еще дурманяще-сладким.

– Пожалуй, я тоже попробую, – неуверенно согласилась Катя.

Она робко взяла у Стаса дымящуюся папироску, похожую на легкую деревянную палочку, и осторожно сделала затяжку.

Вопреки ее ожиданиям, от терпкого дыма не запершило в горле, а, выдохнув его, она ощутила, как туманом заволокло ее сознание, словно что-то тягучее и вязкое окутало ее мысли. Она почувствовала легкое головокружение.

– О, как эротично! – Стас пристально смотрел на ее яркие губы, приоткрытые в предвкушении нового соприкосновения с сигаретой. И, не дожидаясь этого мгновения, он приблизил свои губы к ее губам.

– Затянись мною… – Его голос звучал приглушенно-умоляюще. – Поцелуй меня…

Катя прикоснулась к мягким, податливым губам. И тут он страстно схватил ее в объятия и впился своим ртом в ее губы: его зубы коснулись ее зубов, и его язык устремился к ее нёбу. У нее перехватило дыхание. Он стал целовать ее шею, плечи. Поцелуи его были жесткими и требовательными. Его руки тискали ее грудь, причиняя ей резкую боль.

– Не надо, Стас. – Катя как будто очнулась. – Остановитесь, – она резко оттолкнула его. – Мы же почти не знакомы…

– Вот мы и знакомимся. – Парень слегка отстранился и, словно гипнотизер, медленно провел своими тонкими, чуть влажными пальцами по лбу Катерины. Она смотрела на него умоляюще, с каким-то беспомощным выражением – так, что Стас невольно выпустил ее из своих объятий. – Ладно, – произнес он, чуть изогнув бровь то ли в насмешке, то ли в недоумении. – Пойдем прокатимся…

Он взял ее за руку и повел к машине. Его машина была столь же изящна, как и ее хозяин: длинная, вытянутой формы, она поблескивала матово-молочными боками. Стас распахнул перед Катей дверцу, и она села на удобное, мягкое сиденье.

– Я знаю здесь удивительно романтическое место, тебе должно понравиться. – Стас повернул ключ зажигания, и машина плавно тронулась с места. Ехали они недолго. Когда Катя вышла из машины, пейзаж, открывшийся перед ней, буквально загипнотизировал ее. Она стояла на холме, вдыхая аромат свежескошенной травы. Стас тихо подошел к ней и взял за руку, как ребенка. Ладонь его была мягкой и прохладной, и ее растрогал этот непроизвольный заботливый жест.

Перед ними простирался восхитительный пейзаж – узкая полоска реки разрезала темно-зеленый луг, испещренный небольшими вкраплениями темного кустарника. Огнедышащий шар заходящего солнца едва не касался земли. Казалось, еще мгновение – и все заполыхает вокруг, и не будет ни реки, ни луга, ни их самих – все растворится в ярком, слепящем, очищающем пламени. Они стояли молча, переплетя пальцы рук. Ей не хотелось ни говорить, ни смеяться, ни дышать, ни чувствовать. А только быть. Быть частью этого прекрасного, слиться с ним и затеряться в первозданности окружающей природы.

Словно прочитав ее мысли, Стас, которому захотелось вернуть ее к реальности: он здесь, рядом, живой и жаждущий ее тела, – разжал свою ладонь и обнял Катерину за талию. Они прижались друг к другу, и тепло их тел стало общим. Катя почувствовала, как слезы наполняют ее глаза. Ей не хотелось плакать, но непрошеные слезы катились по ее щекам.

На этот раз Стас был нежен, его руки сомкнулись у нее за спиной, а его губы стали бережно снимать прозрачные капли с ее щек.

– Девочка моя, не надо плакать, – тихо прошептал он, – ты прекрасна, и ты моя.

Катерина в порыве нежности обхватила его за шею и закрыла глаза. Запах разгоряченного мужского тела, смешавшись с запахом скошенной травы, опьянил ее. И она не сопротивлялась, когда он взял ее на руки, отнес в машину, положил на заднее сиденье и бережно, как фарфоровую куклу, раздел. Вечерний воздух был прохладен, и поэтому его поцелуи казались ей особенно горячими. Потом он резко раздвинул ей ноги и одним движением вошел в нее так, что она вскрикнула от боли. Их близость была недолгой и обожгла ее, как глоток колодезной воды после долгой жажды.

Возвращались они уже в полной темноте. Катерина попросила остановиться у окраины деревни.

– Хочешь прогуляться? – спросил Стас. И, не дожидаясь ответа, сказал: – К сожалению, завтра я не смогу встретиться с тобой – ребята приехали из города, я и так сегодня улизнул, а нужно срочные дела решать. Но в понедельник я буду свободен. Давай встретимся пораньше, я покажу тебе свой дом.

Катя пребывала в растерянности, она не могла разобраться со своими чувствами – хочет ли она продолжения их близости или нет. Что-то неуловимое в его облике, в его манере держаться, в том, как он овладел ею, говорило ей о скрытой угрозе.

Не дожидаясь ее ответа, Стас распахнул перед ней дверцу, коротко поцеловал в висок и напомнил:

– В понедельник у реки, пораньше, часов в двенадцать, на том же месте.