Текст книги "Любовь и что-то еще (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

   – На нас никто не смотрит! – прошептал Рам, охваченный неожиданным порывом властного желания, вновь ее обнимая. Он чувствовал, что и Лил хочет того же, что и он, и это почти сводило его с ума.

   – Нельзя! Это опасно! – так же шепотом возразила Лил, и замолотила по его груди кулаками. Впрочем, удары были слабыми, и не способными погасить пламя, внезапно в них обоих вспыхнувшее.

   – А мы зайдем в воду, по пояс – оттуда никто нас не достанет, зато мы будем видеть весь берег. Пошли!

   Лил больше не сопротивлялась. Действительно – кто мог их увидеть кроме Тушкана, который сегодня отпросился слетать на «большую землю», и неожиданно появиться просто не мог? Бухта была совсем небольшой, ее обрамляли скалы, между которыми и располагался песчаный пляж шириной метров в 15.

   Однако их видели. За ними с самого начала наблюдали две пары цепких и внимательных глаз, которые не пропустили ни малейшей детали такого занимательного зрелища, как предававшаяся любовной утехе пара молодых, красивых сильных тел: мужчины и женщины. Смуглого и белого, мускулистого и нежного, гибкого. И донельзя привлекательного. Такого доступного – но для кого-то, не для них.

   И когда Рам и Лил вернулись с пляжа домой, то прямо перед входом на лестницу парадного крыльца бывшего клуба их встретило конвульсивно дергающееся тело, свисавшее с ветвей ближайшего ко входу дерева.

   – О нет, только не это! – воскликнула Лил, вытаскивая из кармана очередной прибор, словно у нее там их был бесконечный запас. Руки у нее дрожали, и она не сразу сумела направить струю горелки на веревку, держащую тело за шею и не позволявшую тому упасть. – Рам, подхватывай его за ноги!

   Но Рам уже и сам бежал к висевшему человеку, преодолев последнее расстояние почти в прыжке. Подхватив свалившееся на него мешком тело, он бережно уложил его на плиты двора и ослабил узел стягивавшей шею веревки. Человек еще дышал, и это подавало надежду. Вытащив из кармана мобильник, Лил вызвала реанимацию, и принялась осматривать лежащее перед ними тело. Человек хрипел, и в сознание не приходил.

   – Перелом шейных позвонков, – констатировал Рам. – Боюсь, ему ничто уже не поможет.

   – Поможет, – возразила Лил, – если реанимация успеет вовремя. Пока он жив – жива и надежда.

   Реанимация успела – когда неудачливого самоубийцу погружали в машину, он хотя и был без сознания, но дышал.

   – А есть ли смысл его спасать? – угрюмо проговорил Рам, проводив глазами аэробус скорой помощи. – Чего хорошего лежать овощем или быть парализованным, чтобы остаток дней провести в инвалидной коляске?

   – Если головной мозг сможет профункционировать до того момента, когда этот человек ляжет на операционный стол, то поврежденные шейные позвонки ему заменят на биопротезы.

   – А разорванные нервы?

   – Нервы скорее всего просто пережаты. Но в любом случае их проводимость восстановят.

   – Хорошо если так. Ладно, пойду посмотрю как там остальные наши двое.

   И Рам ушел. Оставшись одна, Лил посидела немного на крыльце, затем встала и двинулась в противоположную сторону. На сердце у нее было тяжело, и висящее на дереве дергающееся тело продолжало стоять перед глазами.

   Слишком далеко ей, впрочем, отойти от здания клуба не удалось. Не успела она свернуть на боковую аллею, как мужские руки крепко обхватили ее корпус, сжав его так сильно, что она с трудом могла дохнуть и осознать, кто из остававшихся на острове пациентов мог бы это быть.

   – Я хочу тебя, – прохрипел мужчина. – я очень тебя хочу!

   – Отпусти немедленно! – испуганно вымолвила Лил, пытаясь вырваться, но сделать это было нелегко, потому что мужские руки держали ее крепко. – Ты не понимаешь, что ты делаешь!

   – Как раз понимаю, – снова прохрипел парень. – Ты говорила, что за прикосновение к тебе кара смерть. Ну так я согласен. Убей меня, если сможешь, прямо сейчас. А не можешь – потом. Мне все равно. Я устал. Устал терпеть, устал смотреть, как ты лазишь среди нас, словно мы сделаны из глины, и ты боишься запачкаться. Ты нежная, мягкая, сочная. И сжимать тебя в объятиях перед смертью – чего может быть приятнее для такого гнусного мерзавца как я?

   Дальше Лил уже не слушала. С огромным трудом она изогнулась и, сделав подсечку, повалила парня на росший сбоку куст, чтобы он хоть на мгновение ослабил хватку, и она могла бы освободить руку. Прием сработал, и отключить нападавшего после этого было делом уже возможным. Спутав ему все четыре конечности, и стащив с куста, Лил вызвала Рама и вдруг почувствовала резкую боль внизу живота. По ее ногам потекла кровь, и она со всей трагической ясностью поняла, что это значит. Надо было снова вызвать «скорую помощь» – на этот раз для себя.

   Когда Рам показался из-за поворота аллеи, она сидела на плитах тротуара в луже крови и плакала. Не от боли, нет, хотя боль и была такая, словно ее разрывало на части. Лил прощалась с мечтой о нормальной семейной жизни. А виновник произошедшего сидел связанный рядом и испуганно на нее таращился.

   – Вторая попытка суицида, – кивнула на него Лил. – Посадить в чулан и не выпускать до моего возвращения... Где же «скорая»? Почему они летят так долго?...

   Вернулась она через три дня, бледная, осунувшаяся, поникшая. Вместе с ней в одной машине вернулся и неудачливый самоубийца. Поплакав на плече у мужа, Лил вызвала Фогеля с Соболем, и когда они прилетели, велела всей компании собраться в большом доме в общем зале.

   – В общем, так, – сказала она, – поскольку кое у кого поползли нервы, то я думаю, что пора нам выложить все карты на стол и объясниться. Начну с себя. Я вовсе не какая-то там крутая королева мафии, а просто жена Рама. Вы здесь находитесь потому что двое из вас выразили желание пройти курс лечения и избавиться от зависимости от чунга.

   – Я не изъявлял такого желания, – буркнул бывший полицейский.

   – Угу, ты только намеревался его убить, чтобы он вам не мешал. Извините, но мне жизнь моего мужа дороже ваших хотелок... А теперь я расскажу вам, в чем состояла суть вашего лечения, чтобы вы понимали, что с вами происходит...

   Она сделал паузу и обвела глазами присутствовавших – каждый приготовился внимательно слушать.

   – Чунг нельзя просто так взять и бросить, но зато с него можно сойти. Медленно сойти, ступеньками. Для этого надо ту дозу, в которую вы уже втянулись, разделить пополам, и пару-тройку недель на этой дозировке посидеть, пока организм не научится уменьшить количество ферментов, необходимых для нейтрализации той дозы, в которую вы втянулись. После этого надо снова разделить это количество пополам и посидеть на получившейся дозировке пару-тройку недель...

   – А потом снова делить, и снова, – угрюмо завершил бывший самоубийца.

   – Совершенно верно. И чем больше таких ступенек, тем легче организм переносит отвыкание. Будь у нас чунга побольше, мы бы первый раз уменьшили дозировку не в два раза, а на треть или даже на четверть. Но у нас его было недостаточно, и мы следили только за одним – чтобы ваши организмы выдержали, не сломались. Ну а поскольку количество зелья, выдаваемого вам, по объему было крошечным, мы закатывали его в карамельки, которые и выдавали вам. Ваше паршивое самочувствие связано с тем, что вот уже целый месяц вы не получаете чунга совсем – просто конфеты.

   – То есть ты хочешь сказать, что вот уже целый месяц, как мы не получаем никакого лечения? – пораженно воскликнул один из тех двоих, кто ездил с Фогелем и Соболем на строительство.

   – Да, в медицине это называется «плацебо», то есть пустышка.

   – У вас сейчас депрессия, связанная с синдромом лишения. – пояснил Рам. – Для организма она безопасна, но паршивость в том, что ничему обрадоваться не можешь. Потом это пройдет, надо просто набраться терпения.

   – И долго терпеть? – поинтересовался бывший полицейский.

   – Примерно полгода.

   Компания переглянулась.

   – Если ты все это знал, зачем мы вообще сюда летели? – проговорил кто-то из пятерых угрюмо. – Можно было и на Тьере организовать эту бодягу.

   – Рам ничего не знал, – возразила Лил. – Пока он не привез вас сюда и не возникла необходимость самим готовить состав, он даже не подозревал, что все так просто. Кстати, чтобы уменьшить депрессию, существует способ, доступный каждому человеку. Надо найти себе занятие по душе, и переключиться на него.

   – Хобби, значит?

   – Ну да, что-то вроде. Кто-то заводит большую семью и растит детей в количестве десяти гавриков, кто-то в походы ходит, кто-то фантики собирает. В принципе, это неважно – лишь бы было какое-то увлечение.

   – Зачем тогда нас тут держать? – спросил бывший полицейский по-прежнему угрюмо.

   – Затем, что к карамелькам вы тоже могли привыкнуть. Мы собирались весь следующий месяц не давать вам ничего, кроме самой обычной пищи. Кстати, сообщаю на всякий случай: в карамельках этих ничего нет, кроме сахара и молока. При желании вы всегда сможете сварить их у себя дома на сковородке, согласно вашему собственному вкусу.

   – Чтобы окончательно освободиться от зависимости, вам надо продержаться еще несколько недель, – пояснил Рам.

   – А зачем освобождаться-то? – буркнул тот парень, который напал на Лил. – Если ничего впереди нет, кроме пустоты? Ты меня прости, конечно, я очень виноват, но зачем было показывать нам то, что нам уже недоступно?

   Глаза Лил наполнились слезами. Она молча с укором взглянула на мужа, а затем вскочила и выбежала из комнаты.

   – Здоровье вам вернут, – сказал Рам печально. – Полностью вернут. Здесь только мертвых воскрешать не умеют. А на Лил не обращайте внимания – она на днях потеряла ребенка, и очень переживает.

   – Я тоже хочу ездить на стройку, – проговорил бывший самоубийца. – Ездить каждый день, чтобы видеть людей, а не только деревья и море.

   – Там осталась только отделка, – сказал Фогель. – нужно быть специалистом.

   – Ничего, я научусь. Я хваткий.

   – Я сейчас, – сказал тот, кто дожидался возвращения Лил из больницы в чулане в скованном наручниками виде.

   И вышел на улицу.

   – Лил, – сказал он, увидев ее скрюченную фигурку, на ступеньках крыльца, – меня необходимо наказать.

   – Зачем? – спросила та равнодушно.

   – Потому что я провинился, и все наши это знают.

   – Ты успел им рассказать?

   – А мне нет нужды рассказывать: мы все считываем эмоции друг друга без осечки. Даже сейчас, без чунга. Еще немного, и они поймут, что ребенка ты потеряла из-за меня.

   – Ну и что?

   – Это подрывает дисциплину. Они и без того воспринимают тебя не как львицу, а как лань. Как добычу. Тебя никто из нас не боится, потому что тебя не боятся твои якобы охранники – боятся только их, потому что они сила. Ну и еще Рам – он тебя любит, и ты даже не представляешь насколько.

   – Ну и что? Почему это меня обязывает тебя наказывать?

   – Потому что мы не просто бандиты. Все потребители чунга не дорожат не только чужой жизнью, но и своей. Мы живем сегодняшним мгновением, потому что завтра для нас нет. То, что я видел на пляже, уже никогда не исчезнет из моей памяти: я хочу тебя, и даже сейчас готов заплатить за один сеанс того, что имеет Рам, своей башкой. Жаль, что это невозможно по объективным причинам, но если меня вылечат в вашей чудо-клинике, то пиши пропало. Придумай что-нибудь, чтобы меня изолировать, и чтобы все знали, что это наказание за какой-то проступок.

   – Но за то, что ты натворил, по местным законам полагается пожизненная ссылка на Гиблый остров. Туда отвозят, но никогда никого оттуда не забирают.

   – Да и наплевать. Хуже, чем я сейчас себя чувствую, ни на каком Гиблом острове мне уже не будет. Сумеют забрать – спасибо. Не сумеют – так значит такова моя судьба.

   Он вернулся через месяц, мрачный и дисциплинированный, а еще чуть позднее, когда вся пятерка «пациентов» была расформирована, и каждый был отправлен туда, где не было никого из его знакомых, другая пятерка людей, а именно: четверо парней и одна особа женского пола, забрались в свой звездолет и незамедлительно покинули Новую Землю: планету чудо-клиники и населения, где «лох на лохе, и лохом погоняет» по выражению многоопытного Соболя.

7. Любовь и традиции

   – Знакомьтесь, это мой друг, его зовут Том. Он поживет у нас целый месяц, потому что я ему это пообещал.

   Это было первое, что произнес Рока, едва переступив порог родного дома. И странно распорядилась судьба – случилось это ровнехонько в тот день, когда Рам решил во что бы то ни стало вернуть себе доверие Лил и ее саму.

   – Здрасьте! – растерянно проговорила Нурия. – Ты хоть бы предупредил нас, сынок, чтобы мы как-то приготовились.

   – А я и сам не знал, что так будет – все произошло внезапно. Если бы не Том, мы со Старой не сумели бы сразу расписаться и получить отпуск вне графика.

   – Ну, если он там у вас, в вашем секторе, такая важная персона, то добро пожаловать, – сказал хозяин дома, стараясь придать своему голосу некоторую шутливость, чтобы сгладить неловкость.

   – Здравствуйте! – сказал Туман как можно вежливей. – Я постараюсь вас не очень стеснить. Но мне не хочется оправляться в гостиницу – надоели общежития, мне хочется тепла и уюта. Рока говорил, что у вас есть комната для гостей, а свою лепту в ваш семейный бюджет я готов внести хоть сегодня.

   Действительно: дом, в котором обитало семейство Эреро, был гораздо больше, чем требовалось для проживания троих взрослых и одного двухлетнего ребенка. Он был двухэтажным, с террасой и садом вокруг. Двор тоже был вместительным: с гаражом, который стоял отдельно, и сараем.

   – Какая еще лепта? – замахала руками хозяйка дома. – Неужели один лишний человек нас объест? Где шестеро за столом уместятся, там и семеро сядут... Зови меня тетя Нурия.

   – Асеро, – протянул руку хозяин. – А это наша дочка, Олеада.

   – Можно просто Оле, – сказала стройная темноволосая девушка, появившаяся в прихожей. Она руки не подала, и взгляд ее, обращенный к незваному гостю, излучал что угодно, но только не сердечность. – Старочка, я так рада, что ты к нам вернулась! Идем наверх, я приготовила все-все-все для своего племянника. И люльку, и пеленки.

   Вечером, когда гость отправился отдыхать, хозяин дома постучался в комнату к молодоженам.

   – Я хочу серьезно поговорить с тобой, сынок, – сказал он, когда дверь за ним закрылась. – Ты ведь не просто так привел сюда этого самого Тома, да?

   – Угу, – согласился Рока. – Я хочу, чтобы у них с Оле был шанс узнать друг друга. Ну и вы тоже могли бы к нему присмотреться.

   – То есть он – жених.

   – Угу.

   – И ты думаешь, что мы с матерью совсем слепые и не догадаемся, кто он такой?

   – И кто же? – невозмутимо спросил Рока. Он заранее продумал, что ответить родителям по поводу излишнего сходства внешности Тумана с парнями клана.

   – Если у кого-то глаза как у пантра, уши как у пантра, ходит он на четырех лапах и имеет хвост, да притом еще и мурлычет – то кто он такой? Да и фамилия у него – ты в курсе, что «кузнец» на одном из тьеранских языков переводится «Смидт»?

   – Наша фамилия «Эреро» обозначает то же самое. Однако ведь мы – рабочая сила? Ну да, он конечно же родственник Смидтам, ну и что? Твой собственный внук тоже приходится правнуком ихнему Дяде Виту, так ты же не собираешься его за это изгонять из дома? Ты же отлично знаешь, что раньше господа правители сеяли свою кровь где ни попадя. В общем, Том мой друг, и давай на этом закончим этот разговор.

   – А если он...

   – У него честные намерения. Если ему не понравится характер Оле, и дело не сладится, то он просто вернется на Четвертую Полосу, не доставив нам никаких хлопот. Думаю, что в течение трех дней все решится...

   А когда они со Старой остались наедине (малыш был не в счет, он в разговорах взрослых не участвовал), Стара проговорила тихонько:

   – Бедная Ната! Каково ей сейчас приходится! Родной брат – и тот сбежал, даже поплакаться некому. И как ты после всего этого сможешь там работать?

   – Между мной и ней ничего не было, кроме пары букетов. Я был скромен как шторка – приходил в гости только когда меня ждали, и лишнего не задерживался. И никогда не оставался с ней один на один – только при свидетелях или при ее брате.

   – А чувства? Думаешь, она просто так согласилась выйти за тебя замуж? Из-за пары букетов?

   Рока поразмышлял. Потом он взглянул на Стару, еще не так давно называвшую себя Стеллой Смидт, и шевельнул мозгой еще. Стара как раз кормила грудью их малыша, и ее тревога о неудачливой сопернице не была притворной. Необходимо было посоветоваться с кем-то, кто в таких ситуациях разбирался и был косвенным виновником произошедшего. Рока извлек из багажа кристаллер и набрал нужный номер. Скоро экран дивайса засветился, и на столе перед ним появилось нужная голографическая картинка.

   – Привет, Лил! – сказал Рока, увидев изображение. – У меня возникла проблема, которую кроме тебя разрешить никто не сможет...

   – Даже так? – прозвучал изумленно-усталый голос. – Ну, выкладывай.

   – На Четвертой Полосе есть девушка: красивая, честная, чистая душой – в общем, все достоинства. Но женихов вокруг нее нет – из клана там она одна. К тому же она имела неосторожность неудачно влюбиться – этот парень женился на другой, и теперь ее сердце почти разбито. Она девушка, конечно, сильная, но не знаю, надолго ли ее хватит. Как бы ее горем не воспользовался какой-нето жоржик из акционеров, и она не совершила глупость, склонив голову ему на плечо.

   – А тебе какая до этого печаль? – спросила Лил строго. – Отношения между двумя – это их личное дело.

   – Так-то оно так, но муж хозяйки – это хозяин над территорией. А мне туда возвращаться и три года там отрабатывать после техникума.

   – И чего ты от меня хочешь?

   – Найди парня, который способен перехватить инициативу и заменить ей ... в общем, ее несостоявшегося жениха.

   Лил подумала...

   – То есть тебя? – сделала она вывод.

   – Угу. Не подумай плохого, но не мог же я жениться стразу на двух девушках? Я не клансмен, и мне по рангу полагается только одна!

   Лил снова подумала.

   – Рада бы помочь, но в клане парень выбирает себе невесту, а девушка только говорит «да» или «нет», – произнесла она печально.

   – Я над этим уже думал, – возразил Рока пылко. – Ты как-то говорила, что у вас на Первой Полосе в вашем поселке полно парней таких же как я. Неужели среди них не найдется ни одного, кто бы согласился утешить красавицу и стать хозяином над сектором, где все будет делаться так, как он захочет, и куча народа будет называть его «господин правитель»?

   – А если она не согласится?

   – А ты на что? Убеди ее в необходимости сохранять лицо перед починенными, и что быстрая замена исчезнувшему жениху для нее наилучший выход. Если все провернуть за пару дней, то никто ничего вообще не поймет. И когда я вернусь из отпуска, она сможет меня спокойно игнорировать и говорить всем, что я приходил в их дом только как друг ее брата.

   – В общем, ты нашкодил и сбежал?

   – Я не шкодил, потому как не дурак и своей головой дорожу. Так ты поможешь, Лил?

   – Постараюсь. А как же твоя сестра?

   – Там все на мази...

   Стара прослушала весь диалог с широко раскрытыми глазами.

   – Лилиан о'Брайен в самом деле способна вот так вот взять и выдать любую девушку замуж? – спросила она ошеломленно.

   – Угу. Они там у себя на Первой Полосе переженили кучу народа, и знают, как это делается. И все созданные ими пары живут себе и не горюют... Ты сомневаешься?

   – Нет, я смеюсь над собой. Я когда-то думала, что ты хочешь жениться на девочке клана ради карьеры.

   – Вот еще! Когда ты поживешь здесь подольше, ты поймешь, что карьера не главное в жизни.

   – А Туман?

   – Туман пусть решает за себя сам. Он дал слово, что либо сумеет договориться с Оле без рук, либо возвратится на Четвертую ни с чем.

   – Ты ему доверяешь?

   – Как ни странно, но да. Он отличный парень, я не раз имел возможность в этом убедиться. И он всегда выполняет свои обещания.

   В том, что Туман отличный парень, скоро убедилась не только Стелла, но и все семейство Эреро целиком. Первым его признал Санни, который обычно к чужим не лез и материнские ручки предпочитал любому обществу. Даже бабушку с дедушкой он только снисходительно терпел, точнее, вел себя с ними как малолетний принц, которому прощались все его капризы. Но дядю Тома он слегка побаивался, а значит, слушался его беспрекословно. Каждый день они с ним вместе играли во дворе, в песочнице или в саду. «Дядя Том» соорудил для него качели, и ребенок был в восторге.

   Ну а после того как Туман попросил хозяина дома сводить его на завод, чтобы показать ему автомастерскую, растаял и Асеро. Он быстро увидел, что парень разбирается в технике и способен не только гаечный ключ в руках подержать, а еще и этим гаечным ключом ловко манипулировать. После этой экскурсии он полностью уверовал в то, что привезенный Рокой кандидат в женихи действительно из рабочей силы, тем более что одевался тот теперь по-простому и вел себя без загибов. Он помог Роке починить забор вокруг дома и разве что в парке с Санни не гулял, и то потому что Оле не позволяла ему это делать во избежание досужих сплетен.

   Впрочем, они и без того общались достаточно, чтобы Оле перестала чураться парня, которого ее брат привел в их дом погостить. Она перестала уходить в свою комнату сразу же после ужина, и даже выходила во двор, когда Туман и Санни там играли, не для того, чтобы забрать ребенка в дом, а просто чтобы посидеть на лавочке с рукодельем в руках. Лишь одно было плохо в этой идиллии: стремительно приближался конец отпуска у Роки, и всего через неделю ему надо было возвращаться на работу.

   – Ты зачем позволяешь Санни называть себя «папой»? – высказала Оле свое недовольство, когда до возвращения Роки на работу оставалось всего ничего. – И вообще, мне кажется, что ты слишком привязал его к себе.

   – Разве это плохо? – пожал плечами Туман. – Я же не один собираюсь лететь на Четвертую. Я хочу взять вас обоих с собой.

   – В качестве кого взять? – поинтересовался хозяин дома.

   – В качестве своей семьи, разумеется. Если Оле не против, конечно. Мы можем завтра же отправиться все втроем в ЗАГС, там скажем, что Санни – наш общий ребенок, и нас немедленно распишут.

   – Вот еще! – нахмурилась Оле. – Я никуда из этого дома не поеду. Ни на Четвертую Полосу, ни на Пятую, ни даже в другой город.

   – Доченька! – проговорила Нурия. – не надо думать о нас с отцом – тебе надо устраивать твою судьбу.

   – Если дело только в этом, – произнес Туман медленно, – то я могу изменить свои планы. Я человек вольный, и вовсе не обязан непременно куда-либо перемещаться. Я могу остаться в вашем городе и даже из этого дома не съезжать.

   Стелла изумленно на него посмотрела, а Рока спросил:

   – Ты это всерьез?

   – Вполне. Дом большой, его можно слегка перепланировать, чтобы прорубить отдельный вход и мы могли остаться все вместе в одном дворе. Другое дело, если мое присутствие здесь уже всех тяготит, и я по какой-то причине твоей сестре неприятен.

   – Не в этом дело, – сказала Оле, покраснев. – Но прежде чем предлагать себя в отцы моему ребенку, тебе следовало бы хотя бы узнать, от кого и как я его заимела. И послушать, что обо мне говорят в городе – вдруг у меня плохая репутация?

   – Про твоего ребенка я все знал еще до того как сюда прилетел – мне о нем рассказал твой брат. Что же касается репутации, то я выяснил, кто распускает о тебе грязные слухи и провел с этим персонажем разъяснительную работу. Больше он докучать тебе не будет, даже если мы с тобой не сговоримся и разойдемся в разные стороны, как две камнедробилки на разных маршрутах.

   – А вдруг эта репутация правдивая?

   – Не-а. – я наблюдал за тобой весь этот месяц. Ты не кокетка и не любительница коллекционировать мужские сердца. Я думаю, что ты такая жена, какая мне нужна. Я хочу, чтобы именно ты стала матерью моих детей, готовила мне еду и вела мой дом.

   – Если ты собираешься здесь оставаться, то еду у нас готовит моя мама... А ты сам-то – чем собираешься заниматься ты, если останешься здесь?

   – Прежде всего я постараюсь заставить тебя забыть поцелуи того, кого ты до сих пор не хочешь выбросить из сердца...

   Оле покраснела.

   – А во-вторых, устроиться на работу и помогать твоему отцу поддерживать в порядке ваш замечательный дом. Ну и делать другую мужскую работу, если понадобится.

   Оле грустно рассмеялась:

   – Я думала, ты скажешь, что будешь делить со мной семейные заботы пополам!

   – То есть толкаться с тобой возле стиральной машинки и мешаться у тебя под руками, вместо того, чтобы забивать гвозди, чинить розетки и делать то, что тебе не по плечу?

   – Розетки у нас ломаются редко, – возразила Оле. – И мужчина в доме у нас уже есть.

   – Нет так нет, – пожал плечами Туман. – я сейчас же отсюда съеду, а ты можешь и дальше ждать дурака, который захочет повесить себе на шею бездельницу и всю жизнь ее ублажать... Извини, Рока, но Лил ошиблась, думая, что твоя сестра годится в жены такому как я...

   И он встал из-за стола, намереваясь развернуться и уйти.

   – Подожди, – сказал Рока, хватая его за руку. – Не стоит верить всему, что говорят девчонки, когда хотят набить себе цену. Моя сестра всего лишь повторила глупости, которые слышала от своих подружек, а на самом деле она вбила себе в голову, будто соткана из особого эфира и сможет всю жизнь прожить одной.

   – Ну а если даже и так? Почему я обязана делить с кем-то постель? – сказала Оле, отвернувшись.

   – А ты спроси у отца своего ребенка, хочет ли он, чтобы ты посвятила свою жизнь воспоминаниям о тех прекрасных моментах, которые между вами были, или для него твоя неустроенность – тяжкое бремя, от которого он с радостью готов избавится, – сказал Рока. – Лил же говорила тебе, что Сандро никогда больше не появится здесь, и что если бы все зависело только от него, он бы собственноручно организовал тебе мужа.

   – Я понимаю, что я далеко не красавец, – сказал Туман, снова обращаясь к Оле – но я готов постараться сделать все, чтобы тебе не пришлось раскаиваться в своем выборе, если ты примешь мое предложение.

   – А как же любовь? – тихо проговорила Оле. – Я не хочу выходить замуж без любви!

   – Любовь? – Туман на пару секунд задумался. – Я тоже мечтал когда-то жениться по большому чувству. Я был тогда юн и горяч... Но так получилось, что девушка, которой я увлекся, была мне не ровня. В результате она вышла замуж за другого, и мое сердце до сих пор плачет кровавыми слезами. Когда я увидел тебя, я подумал, что в моей жизни не все еще потеряно. Ты мне очень нравишься, и если ты захочешь, ты сумеешь сделать так, чтобы боль в моем сердце наконец утихла. Мои чувства говорят мне, что мы оба с тобой еще сможем стать счастливыми.

   – Доченька! – сказала мать. – Неужели тебе больше нравится быть предметом досужих сплетен? Скоро наш Санни подрастет и пойдет в школу. Ты хочешь, чтобы над ним смеялись, говоря, что его мать родила его, чтобы жить на пособие от господ правителей?

   – Санни нужен не только отец, но и брат с сестрой, а мне – помощник, – сказал хозяин дома. – Да и в ремонтном цехе у нас недавно открылась вакансия. Сделай это для меня, пожалей нашу с матерью старость. Выходи замуж, пока тебя берут. Поживешь несколько лет, и если не сложится – разведешься.

   Оле опустила голову.

   – Хорошо, я подумаю, – произнесла она, наконец.

   Разумеется, Оле только делала вид, будто ей все равно, уедет «Том» или останется с ней. Ей нравилось в нем все, кроме его излишней рассудочности. Но узнав ее причину, она прониклась сочувствием и уже без всяких возражений утром следующего дня отправилась с ним в ЗАГС, прихватив для компании также брата и сына, которому для пущей убедительности было решено покрасить волосы в темный цвет. Вряд ли в этом была нужда, так как в ЗАГСе никаких вопросов им не задавали – просто расписали, занесли имена брачующихся в компьютер, выдали соответствующую гербовую бумагу с печатями – и процедура была завершена.

   Фотографироваться в свадебном наряде невеста упрямо не захотела, но по городу они всей компанией прошлись, цветы к монументу на центральной площади возложили, посидели в детском кафе и прогулялись по парку. Туман нес на руках Санни, и вид малыша, доверчиво обнимавшего за шею идущего с Оле молодого мужчину, заставлял прохожих приветливо улыбаться, и уже к середине дня она поняла, что поступила правильно, рискнув послушаться совета родителей. Домой она вернулась веселая и почти счастливая.

   А через день Рока со Стеллой и наследником отправились к себе, на Четвертую Полосу. Накануне все семейство Эреро в полном составе сходило-таки в фотоателье, предварительно побывав в салоне для новобрачных, где приобрели кольца и прочие атрибуты начала семейной жизни, так что фотография это начало смогла отразить в полной мере. Они сфотографировались и втроем – на память для альбома.

   Кстати, Рока со Стеллой поступили точно также. То есть надели кольца и в соответствующем облачении запечатлели себя в виде супружеской пары, а также втроем. Правда, по городу обе молодые матери идти в фате и белых одеждах так и не рискнули, однако главное свершилось – обряд состоялся по всем правилам, то есть в их статусе законных жен усомниться теперь было невозможно.

   Они попрощались тепло и почти нежно – за этот месяц обе юные женщины сдружились почти как сестры. Туман позаботился, конечно, о том, чтобы у его зятя не возникло никаких особых проблем по возвращению на Полосу. Року уже ждала готовая квартирка в новостройке, и место бригадира за ним также было сохранено без шума и нервов.

   Ната приняла ситуацию как положено, тем более что хитрый план Роки подсунуть вместо себя кого-то из «резерва» сработал полностью: его возвращения на Полосу она «не заметила», и жизнь у него покатилась своим чередом. То есть без приключений, с обычными семейными буднями и самой обычной ежедневной работой. Рутина, одним словом. Однако эта часть нашей истории не о Роке, и вернемся-ка мы туда, откуда он уехал. То есть в большой добротный дом, выстроенный когда-то Асером Эреро для своей семьи.

   Неравные браки не случайно считаются штукой сложной. Особенно когда родители хотя бы одной из сторон не одобряют новую родню. Еще сложнее бывает, когда знакомиться с родственниками противоположной стороны не желают ни родители жениха, ни невесты.

   Отчего этого не хотели делать Асеро с Нурией, мы уже знаем: они догадались, что он родственник господам правителям и боялись узнать степень такого родства. Проще всего было предположить, что он был ребенком «второй жены», они и предположили. Звание это, конечно, отнюдь не было почетным, но давало возможность без особого напряга делать карьеру и вообще не бедствовать. Парень не хотел пользоваться блатом, и это им импонировало. Но знакомиться с его родителями супруги Эреро аж никак не рвались.