Текст книги "Возвращение любви"

Автор книги: Ирина Хохлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Давай-ка завтракать.

– Мысль, конечно, интересная. Обсуждению не подлежит.

Едва успели перекусить, как поезд прибыл на конечную станцию Лабытнанги. Они вышли из вагона и направились к зданию станции, чтобы выяснить, как добираться дальше. Но другие прибывшие бросились, сгибаясь под тяжестью вещей, к автобусу, который разворачивался на площади.

– Бежим! – сказала Елена и подхватила чемодан, чтобы нести вдвоем.

– Еще чего? – отстранил ее Валерий и вскинул чемодан на плечо. – Рысью вперед!

Толпа сгрудилась у задних дверей и топталась на месте, колыхалась из стороны в сторону. Каждый норовил протиснуться первым, отчего и возникла пробка.

– Товарищи! Господа! Сеньоры! Мужики! Позвольте! Позвольте! – взмыл над головами звонкий голос Валерия. – Пардон! Мерси! Вы очень любезны!

Эти бессмысленные слова странным образом подействовали. Люди с любопытством оглядывались, и он, пользуясь этим, протискивался все дальше, а Елена следовала за ним, и впрямь, как за ледоколом.

Им даже удалось занять сиденье на двоих.

– Ну, артист! – шутливо восхищалась Елена, устраиваясь. – Гипнотизер, да и только!

– Я вижу, всем не протиснуться, – отвечал, скромно потупив очи, Валерий. – Пришлось лицедействовать. Правда, я так и не понял, зачем мы забрались в этот автобус и куда едем. Вроде ты говорила, что нам предстоит плыть по реке.

– Предстоит. Но сперва надо добраться до пристани. Пешком далековато.

– Все понял.

– Такой понятливый.

– Сам собой восхищаюсь.

– И главное – скромный!

– О да! Этим я всегда отличался.

Елена засмеялась и прижалась к нему плечом.

– Валера.

– Что?

– Ты еще не забыл наше купе?

– Я забывчивый, но не до такой степени.

– А что мы там оставили, помнишь?

– Забыла что-то? – всерьез озаботился Валерий. – Задержи автобус, я сбегаю.

– Я же сказала – оставили, а не забыли.

– И что мы там оставили? – он смотрел на нее.

– Очень-очень счастливые часы, минуты.

Он покачал головой:

– А я так точно забыл.

– Что ты забыл? – на этот раз обеспокоилась она.

– Что ты у меня чокнутая. Каждый раз слушаю, развесив уши, думаю – всерьез.

– А разве я не всерьез? Валера, очень даже всерьез. Если ты этого не понимаешь, то мне тебя жаль.

– Отчего же? Понимаю. Но ты всегда находишь самое подходящее время поговорить о подобных вещах.

– Я боюсь, потому спешу сказать.

– Чего ты боишься?

– Иногда, когда у нас все особенно хорошо, мне кажется, что я могу растаять от счастья, как мороженое от тепла.

– Я тебе растаю! – шутливо пригрозил он.

В автобусе было тесно, народу набилось столько, что становилось боязно – вот-вот колеса лопнут и все четыре враз.

«Если заклинит двери, мы так и останемся в этой железной коробке, как кильки в консервной банке, – подумала Елена. – Терпеть не могу тесноты. А каково тем, кто стоит в проходе! Молодец все-таки Валера, а то я бы не выдержала. И вообще, он молодец. С ним спокойно».

Автобус шел по улицам Лабытнанги без остановок: все ехали до пристани.

Сидевший за Еленой и Валерием мужчина сказал соседу, что речной трамвай отходит через час. Но многие, видимо, этого не знали. Или в природе людей спешить в пути: опять устроили несусветную толчею.

После гнетущей тесноты и людского гомона поразительной показалась обская ширь, когда теплоходик, названный «речным трамваем», вырвался из протоки и закачался на волнах.

Противоположный высокий берег казался синим – так был далек. Огромное водное пространство жило своей, далекой от мелких людских забот жизнью. Равномерно вздымались волны, пенились и плескались. Теплоходик казался щепкой, досадной помехой для этих волн; он норовил проскочить мимо, выбирая путь между валами.

Речной плес оказался так велик, что не было видно берегов, река сливалась с небом. Там, севернее, начиналась Обская губа, а еще дальше – простиралось Карское море.

– Дух захватывает, – сказал Валерий.

Они сидели в верхнем переднем салоне и через широкие окна видели весь речной простор.

– Как на другой планете, – снова проговорил Валерий. – Нет, не хочу.

– А почему? – заглянула Елена ему в лицо. – Я же с тобой. Что тебе еще надо?

– Всего не перечислить.

Какой женщине понравится, если для любимого человека существует еще что-то важное, кроме нее? Да нет такой женщины. Ищите днем с фонарем по Африке и Австралии, в Европе и Азии, на севере и на юге – не найдете, потому что женщина тем и сильна, что уверена: она, только она, и есть то, что нужно мужчине.

– Перечисляй, я не обижусь, – сказала Елена, невольно хмурясь.

– Не хочу произносить громкие слова.

– А ты попробуй.

– Могилы отцов и дедов, например. Мой народ. Его обычаи. Культура. Друзья, живые и погибшие.

Она положила голову ему на плечо. На них смотрели соседи, но ей было наплевать.

– И мне не надо другой планеты, – вздохнула Елена и вдруг резко выпрямилась. – Погоди! Как ты сказал? «Друзья, живые и погибшие». У тебя есть погибшие друзья?

Он кивнул:

– Одного ты знала. Олега помнишь?

– Конечно. Ты же говорил, что его перевели в другую часть.

– Не хотел тебя расстраивать. Теперь, по прошествии времени, можно сказать. Помянешь добрым словом, ему будет легче.

– Валера, где это было?

– На Кавказе.

– Может, наше счастье, что ты уже не в армии?

– Не хочу об этом.

– Прости, прости. Дура я беспросветная. А много ли возьмешь с дуры.

В ее голосе дрожала слеза. Она замолчала и сидела притихшая, задумчивая, печальная. Ей казалось, Валерий никогда прежде не был таким родным, таким близким. Она благодарила огромное небо и великую реку, что они – а это именно они! – помогли ей понять, помогли разобраться в огромности того чувства, которое она питала к мужу. Она самая счастливая женщина, потому что любит. И если бы в жизни были только эти минуты, она и тогда была бы благодарна судьбе.

Потом Елена не раз будет вспоминать эту поездку и эти разговоры, которые обретут особый смысл и особое значение.

Теплоходик, одолев Обь, с явным облегчением свернул в Полуй. Защищенный от северного ветра крутыми берегами, Полуй был спокоен. Город Салехард начинался с одноэтажных деревянных домишек, потом пошли двухэтажные барачного типа строения. Вдоль берега теснились разномастные катера и небольшие сухогрузы, на рейде стояли большие лихтеры, или, как тут их называли, – самоходки. Пристань выскочила из-за поворота неожиданно. Большой дебаркадер – пестро окрашенный терем на железной барже – был соединен широкими мостками с берегом, и длинная лестница в несколько маршей вела на вершину горы, где стояло вокзальное здание.

Теплоходик доверчиво прильнул к дебаркадеру. Бойкий низкорослый мужичок подал сходни, и пассажиры потянулись на берег, опять же торопясь и мешая друг другу.

Поднявшись на гору, Елена и Валерий узнали в зале ожидания, что «Метеор» будет завтра утром; им еще километров триста предстояло плыть вверх по реке. Валерий попросил ее посидеть, а сам ринулся в разведку и, вернувшись, с удовольствием доложил, что оплатил два места в комнатах отдыха, что находились в этом же здании, но на втором этаже.

– Отдельных номеров, естественно, нет, – сказал он. Тебе придется спать на женской половине, а я заглянул в мужскую комнату – двенадцать кроватей.

– Я не пойду. Выражаю протест.

Он пожал плечами и сел рядом.

– Обычные казарменные условия. Ты, конечно, привыкла к пятизвездочным отелям.

– Еще бы! С видом на Средиземное море. Но я протестую не поэтому.

– А по какому тогда поводу?

– Потому, милый, что не хочу расставаться с тобой. Спрячь квитанции. Мы прошлую ночь плохо спали. Давай сделаем так: сейчас выспимся, а ночью пойдем бродить по городу. Мы с тобой никогда не гуляли в белую ночь.

– Предложение принимается. Но перед сном не дурно было бы подкрепиться.

Они перекусили в столовой, которую обнаружили с тыльной стороны здания, и расстались. Валерий оценил дальновидность жены: пока другие постояльцы бегали по городу, улаживая какие-то дела, можно было на славу обосноваться.

Елене казалось, что она не уснет, так велико было радостное возбуждение, но едва забралась под одеяло и свернулась калачиком, как тут же провалилась в сон.

Ей приснилось нечто ужасное. Какая-то прямая дорога… Черный небосклон впереди. Там сверкают молнии… Там очень страшно… А Валерий бежит туда… Елена понимает, что если он добежит до горизонта, то непременно погибнет, и потому его надо остановить. Она кричит, зовет его, а он не слышит. Она уже выбивается из сил. Уже сорвала голос. Уже понимает, что его не остановить… И просыпается.

«Надо же такому привидеться», – думала она, открыв глаза. – Обычно кошмары снятся, когда тревожно на душе. А я спокойна. Я совершенно спокойна. Я удивительно спокойна. А как там Валера? Дали ему соседи отдохнуть? Уж эти мужчина! Какие-нибудь командировочные собрались, пьют водку, болтают глупости… Бедненький! Что я валяюсь? Там мучается Валера, а я тут блаженствую. О! Вот почему сон разбудил. Очень даже вещий сон!»

Она посмотрела на часы и охнула. Был уже вечер. На двух кроватях спали какие-то мужчины.

Поднялась, быстренько оделась и вышла из комнаты.

– В конце концов Валерий разговаривал с дежурной – пожилой, полной и добродушной женщиной.

– О! – воскликнул он, увидев Елену. – Вот и моя проснулась. – Поднявшись пошел навстречу. – Как отдохнули, мадам?

– Ты давно встал? – спросила она.

– Часа два тому.

– Что же не разбудил меня?

– Еще чего!

– Сам-то хоть отдохнул?

– Отлично.

Он был как-то особенно оживлен как в прежние времена. Когда ему что-то удавалось по службе.

– Нелишне было бы ополоснуть мордочку, – посоветовал он и поцеловал Елену в щеку, на миг прижавшись. – О, какая теплая!

Поужинали в ресторане не очень вкусно, но очень дорого. Пошутили по этому поводу, выбравшись на улицу, но сегодня их ничто не могло огорчить.

– В ожидании, пока кое-кто проснется, я успел немного поразмыслить, – сказал Валерий.

Елена догадалась: он от того бодр и беззаботен, что решил для себя какие-то важные вопросы. Не стал ни о чем говорить в ресторанной суете, значит – это действительно имело для него большое значение. Елена хотела тут же услышать, в чем дело, и боялась, потому что это могло касаться их будущего.

– Я такой сон видела, – начала она вдруг, словно пытаясь оттянуть время, приготовиться внутренне к тому, что он скажет.

– Какой же? – спросил Валерий.

Елена рассказала, как бежала за ним, как кричала и он не услышал.

– Я добежал до туч?

– Не знаю. Я проснулась.

– Если не добежал, то все хорошо.

– Ты разгадываешь сны? Вот уж не знала! Ну, растолкуй, ясновидец.

– Сегодня понедельник. Сны надо понимать наоборот. Если тебе привиделось, что мы растерялись, то значит…

– Никогда не расстанемся.

– Угадала. Молодец!

– Это меня устраивает. Теперь, когда я совершенно спокойна за наше с тобой будущее, можешь рассказать, что же ты такое придумал, беседуя с дежурной.

– Надеюсь, это не упрек – насчет дежурной?

– А вдруг, Валерка, ты бабник?

«Что я болтаю! – одернула себя Елена. – Что за чушь несу? Почему волнуюсь? Мы ни разу не говорили, как сложится наша жизнь после его отставки. Что же он решил? Как я могу быть равнодушна к этому?»

Валерий шел молча, глядя под ноги и заложив руки за спину.

Они были в новом районе города. Стояли многоэтажные каменные дома, под ногами чернел асфальт.

Елена давно не была в Салехарде и удивились переменам. Цепким взглядом она примечала все, что было вокруг, а душа в то же время жила другим – ожиданием слов Валерия.

– С армией – все, – сказал он совершенно спокойным голосом. – Подумал, попрощался. Надо жить.

– Конечно, Валера.

– Перед отъездом я говорил с Сергеем Мешковым. Помнишь его?

– Его тоже в отставку?

– Расформировали часть. Понимаешь?

– И что Мешков? Он нечасто приходил к нам. Такой высокий, смуглый.

– Да, бывший капитан Мешков.

– О чем же вы говорили?

– Он живет под Москвой, в Болшево. То есть, там живут родители его жены. Поехал к ним. Оставил адрес. А дело в том, что он предложил один план. И довольно любопытный.

– Расскажи.

– Я неплохо разбираюсь в технике. Приходилось помогать механикам. Отремонтировать машину, собственно, ничего не стоит. Вот мы и решили открыть мастерскую.

– Уедем из Ярославля?

– Да. Я этого хочу. Меня тут хорошо знали. И я бы не хотел лишних вопросов.

– А как же моя школа?

– И там есть школы.

– Но мои ученики?

– Привыкнешь к новым. Эти ведь тоже не вечно с тобой будут.

– Мне пока трудно привыкнуть к мысли о переезде.

– Не в Америку едем. Те же мальчишки и девчонки. Ты выходила за офицера.

– Ты прав. Нас куда угодно могли перевести. Но теперь мы сами себе хозяева.

– Вот именно. И сделаем так, как будет лучше нам.

– Думаешь, будет лучше?

– Иначе зачем же затевать сыр-бор?

– Я пока не могу тебе ответить. Как-то ошарашил ты меня. Я привыкла к своей школе, нашла контакты с учениками. Это для меня много значит, поверь, очень много.

– Все прекрасно понимаю, но есть еще я.

– Разве тем же ремонтом нельзя заняться здесь?

– Чтобы кто-нибудь из знакомых приехал на своей машине и сказал: «Эй, почини!» Потом бы еще щедрые чаевые… Или как их там называют? Да я тут же… Меня не знаешь…

– Дай подумать, Валера. Мне надо решиться. Ты же видишь, я не отрицаю сразу такую возможность. Но и ты пойми меня.

Он говорил коротко и четко, как всегда, когда что-то обдумал и принял решение.

Очень было странно бродить по, городу в белую ночь. Вокруг ни души, а светло так, что можно читать, не оставляет ощущение, будто некий чудодей околдовал жителей и погрузил их в непробудный сон. Только они двое, Елена и Валерий, идут по улице, меряя, может быть, ногами Полярный круг. Тот самый, что опоясывает незримой чертой вершину планеты.

Планета Вселенная – и твое маленькое сердце, способное, оказывается, вместить все это наравне с самым личным, самым потайным. Непостижим человек – может страдать из-за какой-нибудь ерунды, вроде потерянной пуговицы, и в то же время ощущать бесконечность мироздания.

Они не возвращались больше к начатому Валерием разговору. В урочное время сели на «Метеор» и отплыли от пристани.

Ветер стих, но река продолжала волноваться, ходила мертвой зыбью. Отойдя от пристани метров на триста, судно включило двигатели на всю мощь и поднялось на подводных крыльях.

Елена устроилась у окна, Валерий сидел рядом и читал местную газету, купленную в киоске на пристани.

– Ты не примиришься, – вдруг сказала Елена. – Я уверена.

Он оторвался от газеты и вопросительно взглянул на нее.

– Мне бы еще понять, в чем ты уверена, – улыбнулся Валерий.

– Ты плохо себя знаешь, – сказала Елена, придвинувшись ближе, чтобы сидящие впереди и сзади не слышали разговора.

– Допустим.

– Ты лидер. Понимаешь? По своей природе, по своей сути, по генеалогическим, если угодно, корням ты – лидер. И никогда не позволишь себе оказаться в подчинении.

– Почему же? Я был военным человеком. А в армии дисциплина. Есть старшие по званию и должности.

– Ну, во-первых, ты служил в особом подразделении. Во-вторых, армейское подчинение, то есть подчинение не хозяину, а воинскому уставу – это одно и совершенно другое – быть наемным работником.

– Разница есть, не отрицаю.

– Тебе будут тыкать: «Сделай это, сделай то». Ты сам себе не будешь принадлежать. Крутить гайки – вот все, что от тебя потребуется. И это тебя устроит?

– Ну, во-первых, Мешков…

– Он был твоим другом, когда вы были равными. А если он станет владельцем мастерской… а предполагается именно это, как я понимаю. Да?

– Ты права. Его родитель какой-то директор, шишка в общем. Он обещал помочь с мастерской. Малое предприятие, так сказать.

– Так что не строй иллюзий насчет дружбы.

– Я в дружбу верю.

– Не сомневаюсь, но меняются времена, меняются люди. И ты сам не слепой, видишь, что происходит вокруг. Ну, это во-первых. А что во-вторых?

– Во-вторых, – задумчиво повторил Валерий и вскинул голову. – А то во-вторых, что я не позволю…

– Валера, – перебила Елена. – Не будь мальчишкой. Будешь выступать – тебя другим заменят, более послушным.

– Если тебя не устраивает мой план, что ты предлагаешь?

– Мы с тобой не избалованы богатством. Я думаю – пока.

– Мечтаешь стать богатой?

– А почему бы и нет!

– Были богатые учителя в истории российской?

– Могу сказать – нет. Но у меня есть муж. И знаешь, какой он?

– Не знаю, но любопытствую.

– Он умный, решительный, волевой, находчивый… Перечислять дальше положительные стороны?

– А есть отрицательные?

– Всего одна.

– Надо же было найти такого мужа! И что за черта?

– Он не всегда слушается свою жену.

– Ну, это, скажем, поправимо. Ты же видишь, как он развесил уши.

– И правильно делает. Тебе, Валера, надо учиться. Я говорю – пока мы не избалованы богатством, проживем на мою зарплату и на твою стипендию. А там…

– И куда я пойду учиться?

– Надвигается рынок. И надо найти соответствующую профессию. Я пока конкретно не думала, но вот вернемся, произведем небольшую разведку и решим. Как мой план?

Валерий молчал, глядя мимо жены в окно, за которым плыли плоские тальниковые берега.

– Я обещал Сергею, – сказал наконец он. – Так что придется поехать. Может, тут же вернусь.

– Но ты обдумаешь мое предложение?

– Конечно, конечно…

Так закончился этот разговор.

«Метеор» за несколько часов довез их до пристани Мужи. А там очень крупно повезло: Елена увидела на берегу мужика из родной деревни. Выяснилось, что он возвращается домой на моторке и с удовольствием прихватит их.

– Телеграмму-то давала? – спросил он.

– Нет.

– Вот уж будет неожиданность! Что ж ты так? Э-э, да что говорить! Вы, городские, по-человечески-то думать не умеете.

– Как там мои?

– Да как? Как все. Иринья все бегает. Она ж ходить не умеет, мать-то твоя. Все спешит. А Павел Иванович что-то сдает. Ноги у него, ноги.

Подошел с чемоданом Валерий.

– Твой, что ли? – спросил мужик, которого звали Афанасием.

– Мой.

– Молодой, – Афанасий протянул руку. – Здорово!

– Здравствуйте! Валерий.

– Конечно, молодой, – сказала весело Елена. – Вроде и я еще не старуха.

– Да я не к тому. Валентину мою помнишь?

– Учились вместе.

– Тоже ведь в город уехала. Вышла за старика. Вот тебе и зять! Считай, меня старше…

– Богатенький, наверное.

– Деньжата, видать, водятся, – согласился Афанасий. – Приезжали тут… Так все коньяком угощал. А я эту холеру не люблю. Клопами пахнет. Мне бы нашей родной водочки, а попросить неудобно, некультурно получается. Так и маялся.

Он оценивающе присмотрелся к Валерию. Должно быть, прикидывая, стоит ли заводить разговор о бутылке, но что-то остановило его. Похоже, человек не балуется.

– Ну, садитесь.

– Что, прямо сразу и поплывем? – удивилась Елена.

– А что делать? Или у тебя какие заботы? – Да нет.

– Ну и все. Я свои дела справил. Домой надо, хозяйка заждется. Степанида моя строгая. Задержусь – подумает, загулял тут с молодыми.

Афанасий подмигнул Елене и сам засмеялся над своей шуткой.

Многосильный «Вихрь» натужно ревел, разговаривать было невозможно, плыли молча. Елена устроилась удобно: закутавшись в огромный брезентовый плащ, лежала, прикрыв глаза. Афанасий сидел на корме, держась за ручку руля и время от времени дымил папиросой. Валерий расположился на середине лодки и смотрел на таежные берега.

Проплыли по Оби километров тридцать и свернули в устье речушки, которая называлась Сыней.

Берега становились ближе друг к другу и пустынней.

Плыть долго. Вот на крутой горе показалась деревушка. Но Афанасий останавливаться не стал, даже прибавил ходу.

Валерий изрядно притомился от неподвижного сиденья. Елена открыла глаза и посмотрела на него с сочувственной улыбкой. Кивнула на часы и показала два пальца. Значит, дороги оставалось на два часа. Валерий тоже улыбнулся, мол, не беспокойся.

Когда мотор заглох и лодка уткнулась носом в берег, голова показалась Елене гудящей бочкой. Она встряхнула волосами, помяла ладонями уши и соскочила на прибрежную гальку.

– Вы вот что, – подал голос Афанасий, отключая топливный шланг. – Не торопитесь. Я пойду вперед, предупрежу.

– Да зачем? – удивилась Елена.

– Мало ли что… Уже не молодые, – родители-то. Павел Иванович все жалуется на давление. От радости ведь тоже бывает всякое…

Елена подумала, что Афанасий прав, и обругала себя за легкомыслие – поленилась телеграмму послать.

Афанасий с полупустым топливным баком на плече припустил рысцой, а Елена с Валерием двинулись следом. Не прошли и полусотни шагов, как увидели бегущих к ним людей – сработал беспроволочный телеграф.

Увидев мать, Елена кинулась навстречу, они со стоном обнялись.

– Куда же ты бежишь? – упрекала со слезами Елена. – Подождала бы у крыльца.

– Столько ждала! Доченька моя…

Но тут же отстранилась и бросилась к Валерию, тот обнял ее, погладил по плечам. А мать уже снова – к дочери:

– Приехали, мои милые… Отец-то вон! Заждался тоже…

На Елену накинулись тетки, обнимали, говорили какие-то слова.

– Долгожданные гости? – услышала Елена рокочущий голос.

Перед нею стоял высокий поджарый мужчина в спортивном костюме: большая голова, длинные черные волосы…

– Петр! – прошептала Елена. – Ты?

– Я говорил старикам, – улыбался Петр, – приедут нынче. Не верили. Здравствуй, голубушка! Здравствуй, любовь моя!

Он шагнул к ней, обнял за плечи и трижды по-русски поцеловал.

– Боже, как я рада тебя видеть, Петр! – прошептала Елена.

С каким-то детским обожанием смотрела она на этого человека, которому было немного за тридцать. Держался он свободно и чуть-чуть высокомерно. Сунул руку Валерию, скользнул взглядом по его лицу и, словно не увидев ничего интересного для себя, отвернулся, едва ответив на рукопожатие.

Валерий с первой минуты почувствовал к нему неприязнь.