Текст книги "Немир-3"
Автор книги: Ирина Гоба
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
НеМир -3
БОЛЬ... БОЛЬ... БОЛЬ...
ЕЕ НЕ БЫВАЕТ СЛИШКОМ...
ЕСЛИ ОНА ЕСТЬ, ТО В ТЕБЕ, КРОМЕ БОЛИ, НИЧЕГО НЕ ОСТАЕТСЯ...
ОНА СТИРАЕТ ВСЕ...
ОНА СЪЕДАЕТ ВСЕ...
ОНА СМЫВАЕТ ВСЕ...
НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ... НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ...
Рэд, ты же обещал мне «больше никакой боли», ты же обещал...
-Арина...
-Да...
-Завтра Кирочке исполняется годик.
-Мам, неужели ты думаешь, что я могу забыть о том, что завтра – годовщина смерти Рэда...
-Кира...
-Ты хочешь организовать ее День Рождения?
-Да.
-Меня в список гостей не включай.
-Но...
-Не начинай... Прости, тебя не затруднит оставить меня ОДНУ наедине с собой?
-Пока.
-Пока...
БОЛЬ... БОЛЬ... БОЛЬ...
ЕЕ НЕ БЫВАЕТ СЛИШКОМ...
Рэд, солнце мое, жизнь моя...
как ты мог? ...
как ты мог не сдержать свое обещание? ...
ты клялся, что мне больше никогда не будет больно...
ЕСЛИ ОНА ЕСТЬ, ТО В ТЕБЕ, КРОМЕ БОЛИ, НИЧЕГО НЕ ОСТАЕТСЯ...
Год без тебя...
ОНА СТИРАЕТ ВСЕ...
ОНА СЪЕДАЕТ ВСЕ...
ОНА СМЫВАЕТ ВСЕ...
Год без тебя... а у меня ощущение, что прошло уже сто лет...
Неужели это было всего лишь год назад?
Мы с Хардом играем в саду...
-Мамочка, а папа скоро приедет?
-Завтра утром.
Нашему сыночку всего два годика, а говорит он не хуже шестилетки:
-Где он?
-Хард, тебе нравится задавать мне одни и те же вопросы снова и снова?
-Ну, скажи...
-Я же тебе уже объясняла, что папу вчера срочно вызвали в сообщество Мэрилэд.
-Но это же так близко, почему же он еще не вернулся?
-Потому что у него не получилось бы обернуться за один день, не говоря уже о том, чтобы успеть решить там все вопросы.
-А где Вил?
-Не знаю, я его с самого утра не видела.
Кирочка сильно толкается во мне. Я кладу руку на живот, и тихо успокаиваю нашу доченьку:
-Эй, что за бунт на корабле? И ты недовольна тем, что папочка уехал? Лапочка моя, я тоже по нему ужасно соскучилась...
Хард срывается с места:
-Бабушка, деда!!!
Я поворачиваюсь, и вижу своих родителей. Встречаю их с улыбкой:
-Какими судьбами?
Они не отвечают на мою улыбку. Я леденею:
-Что случилось? Что-то с Никитой?
Отец просит Харда:
-Малыш, подожди нас у себя в комнате, хорошо?
-Да, только вы недолго. Я хочу вам новую игру показать.
И убегает в дом.
-Мама, что случилось? Мама, не молчи... Папа... Вы меня пугаете...
Я говорю это, но на самом деле ощущаю волну тупого спокойствия. Меня выводит из себя это несоответствие моих чувств:
-Вы что, влияете на мои эмоции? Прекратите немедленно!
Папа уже берет мои руки в свои:
-Доченька... Рэд... Рэда больше нет...
Я уже ничего не слышу, кроме своего истошного крика... я вижу, как шевелятся губы отца, которые произносят мне какие-то слова, но я не слышу ни единого звука...
НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ... НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ...
-Где он? Что вы такое говорите? Этого не может быть! Рэд... Рэд... Рэд...
Меня больше всего страшит мысль о том, что эта ужасная правда лишь временно не укладывается в моей голове... что совсем скоро она заселится в мою голову, и станет там полноправной хозяйкой... и... что для меня там уже не будет места рядом с этой правдой...
Папа обнимает меня, прижимает к себе, издает какие-то звуки, которые мой слух отказывается формировать в слова...
Меня застилает... пелена... и я уже не только слышу, и ничего при этом не понимаю, но и вижу, и ничего при этом не различаю...
Мама... ах да... здесь же еще должна быть мама... она тоже пытается что-то донести до меня... но что? ... и почему мне так сложно понять то, о чем она мне говорит? ...
Меня куда-то ведут... папа пытается взять меня на руки, потому что меня не слушаются собственные ноги... я вырываюсь, и кричу ему, чтобы он поставил меня на землю...
Парадный вход? ... Почему меня привели к парадному входу? ...
Мне не удается распознать лица людей, столпившихся в холле...
Я опускаю глаза, и... вижу на полу чье-то тело...
Слезы... слезы... у меня не получается поднять руку, чтобы поднести ее к своим глазам... мне же надо вытереть их, чтобы посмотреть на это тело... не смотри... не смотри... не смотри... мне надо... мне надо... мне надо увидеть, чье это тело...
У этого тела... лицо моего мужа... я не могу оторвать свой взгляд от этого мертвого лица... это не может быть он... этого не может быть:
-Рэд, любимый... Рэд, пожалуйста, встань... Рэд... Рэд... Рэд...
... Год без тебя...
...Год без меня в себе...
Я смутно помню то, как рожала мою доченьку, я смутно помню то, как хоронила моего мужа... Эти воспоминания странным образом образовали во мне одно серое пятно физической и эмоциональной боли...
Помню, как впервые всматривалась в личико своей доченьки...
Помню, как в последний раз всматривалась в такое до боли родное, и такое до боли чужое лицо моего мертвого мужа...
Помню, как в моей голове роились никому ненужные мысли о том, почему он выключил в тот роковой день свой Кокон? почему он возвращался домой окольным путем? почему на его пути появились Отступники? почему соРодичи не увидели в модели его будущего грозящую его жизни опасность?
ПОЧЕМУ ОН ДАЛ СЕБЯ УБИТЬ?
ПОЧЕМУ ОН УШЕЛ НАВСЕГДА, И ОСТАВИЛ МЕНЯ?
КАК ОН ПОСМЕЛ ОСТАВИТЬ МЕНЯ?
ОН ЖЕ ОБЕЩАЛ, ЧТО ВСЕГДА БУДЕТ СО МНОЙ....
...Год без тебя...
Год без мыслей...
Год без чувств...
Год тупых простых движений...
...Два года без тебя...
Два года без мыслей...
Два года без чувств...
Два года тупых простых движений...
-Адам, я же просила тебя не приезжать сюда.
-Любимая...
-Уйди.
Ух ты, а ведь я уже неплохо владею собой... Мне потребовалось два года на то, чтобы при встрече не посылать его на все буквы алфавита, а просто сказать «уйди».
-Арина, ты не можешь целую вечность жить отшельником.
-И кто же мне помешает? Может, ты?
-Да, я. Но не помешаю, а помогу.
-В чем?
-Вывести тебя из этого ненормального состояния.
-Слушай сюда, Адам! Слушай и запоминай!!! У меня – нормальное состояние. Мое состояние соответствует тому, что я чувствую. Так что не лезь ко мне со своим мерилом нормальности, ясно?
-Ты овдовела два года назад, так неужели ты считаешь нормальным то, что тебя до сих пор ничего не радует, и то, что ты заморозила себя в своем горе, и даже не пытаешься оттаять? Или ты считаешь нормальным то, что твоя дочь ни разу в жизни не видела на лице своей матери улыбку?
-Уйди.
Он молча выходит, а я подбегаю к зеркалу, и пальцами растягиваю свои губы. Улыбайтесь, улыбайтесь... я же каждый день пытаюсь научить вас этому простому мимическому фокусу... может, у меня атрофировались какие-то группы лицевых мышц, отвечающих за улыбку?
Надо ехать, пока я не передумала... Арина, лови момент!
Пересаживаю на диван Кирочку, и говорю Элене:
-Я уеду ненадолго.
-Да, госпожа.
Моя верная служанка уже такое количество раз слышала от меня подобные «угрозы» по поводу моего отъезда, что даже не оборачивается на мой голос.
Ее скептицизм вполне обоснован, учитывая то, что я так ни разу никуда и не выехала за все четыре года нашего здесь пребывания.
На этот раз я смогу....
На этот раз у меня все получится...
Транспорт... Сколько раз я сидела здесь, и выбирала в навигаторе маршруты до Мирного... Запредельного... Священного... Ровно столько же раз, я выходила из него, так и не решившись ни выбрать, ни отправиться ни в один из этих родных мне когда-то городов...
Арина, если тебе не удается сделать свой выбор осознанно или под влиянием импульса, тогда вооружись своим излюбленным методом и распредели варианты в алфавитном порядке. Ох, какая непосильная задача. Прекрати язвить.... Да у тебя же руки трясутся, потому что первый город – это Запредельный, так что я не злорадствую, а пытаюсь тебя отвлечь. Все... нажимай. Жми, я сказала!
Стучу в дверь, и слышу приглашающий голос Вилена:
-Да.
Захожу, и, убедившись в том, что кроме моего деверя в комнате никого нет, выключаю свой Иллюзор.
-Бэмби, девочка моя, здравствуй, как же я рад тебя видеть.
Говорит и подходит, и обнимает, и крепко прижимает меня к своей груди. Хм, сколько положительных эмоций:
-Вил, да мы же с тобой виделись позавчера. Что, успел соскучиться?
Говорю, и отодвигаюсь от его груди, и мягко высвобождаюсь из его объятий, и отхожу от него на несколько шагов.
-Ты все-таки пересилила себя?
-Ничему тебя жизнь не учит. Ты ведь прекрасно знаешь то, как аккуратно с нами надо использовать в своей речи слова, однокоренные Роду и Силе.
Деверь усмехается, и поправляет сам себя:
-"Переборола" подходит?
-В данном контексте – да. Но ты главное не обольщайся, плиз, потому что я не знаю, на чем держится мое самообладание, и не уверена, что это что-то удержит его надолго.
-Чем займется хозяйка этого дома в этом доме?
-Мне кажется, что ты применил ко мне некорректное определение.
Вилен нахмурился, и слегка резковато отпарировал:
-Это – твой дом. Ясно? И никаких других определений. Ясно?
Как день... Только вот не за тем, чтобы предъявлять на что-то свои права, или отказываться от них, я сюда приехала. Ой, не за тем...
-Мне нужна твоя помощь. За пределами моей недвижимости...
-Ты все-таки решила?
-Поможешь?
-Конечно.
Родители, сразу после похорон, забрали меня, точнее мою бездушную оболочку, к себе домой в Мирный. Эта оболочка была способна только на то, чтобы отсчитывать минуты между кормлениями, и менять подгузники своей дочери. На этом мои самостоятельные действия заканчивались. Прошло сорок дней, прежде чем я смогла без напоминаний сходить сама в туалет, ощутив нужду, сама сесть кушать, ощутив чувство голода, сама лечь спать, ощутив усталость. Все сорок дней моя мама терпеливо ходила за мной, как за маленьким ребенком: «Ариночка, сядь покушай, моя девочка. Вот, теперь открой ротик... вот моя хорошая, глотай... умничка моя...» «Доченька, давай я тебя умою, моя куколка... вот, не нужны нам эти штанишки, давай-ка, мы их снимем.... Сходи сначала в туалет... вот так...» «Маленькая моя, ложись спатки, закрывай свои красивые глазки и спи, моя девочка... вот так.... нет-нет... не волнуйся... я тебя разбужу, когда придет время кормить Кирочку. Спи, засыпай... баю-бай...»
Все эти дни мои органы чувств яростно сигнализировали мне о том, что рядом со мной кто-то есть, помимо мамы и Киры... но я попросту игнорировала эти сигналы, потому что мой Мир сузился до мамы и дочки...
Через сорок дней в него требовательно и нетерпеливо ворвался Хард:
-Мама, мамочка, почему ты все время молчишь? Мамочка, все говорят, что тебе нужно время, чтобы опять научиться разговаривать, но я устал ждать. Мамочка, ну скажи мне хоть что-нибудь.
На какое слово меня хватит? Какое слово я смогу сказать нашему любимому мальчику, который потерял отца, и на глазах которого рассыпалась на части его мать?
-Привет.
-Мамочка, ты только больше не молчи, пожалуйста. Я так скучаю по тебе. Ты только не молчи.
-Хорошо. Не буду. Обещаю.
И вот нас уже четверо: я – бездушная-пустушка, я – мальчик-понимайчик, я-бабушка-хлопотушка, я-девочка-припевочка.
Кира... нормальные дети гулят и улыбаются, а моя девочка... напевает грустные мелодии... ла-ла-ла-ма-ма-ма-па-па-па...
Кто-кто в теремочке живет? я – бездушная-пустушка, я – мальчик-понимайчик, я-девочка-припевочка, я-бабушка-хлопотушка, а ты кто? А я-волчок-твой-браток, пустите меня к себе... Нет у меня для тебя места, злой – родной – мой– серый– волк. А я тебя, бездушная-пустушка, и спрашивать не буду:
-Аринка, сестренка моя любимая. Ну вот, ни на минутку тебя нельзя одну оставить. Посмотри, на кого ты стала похожа. Придется мне тебя, наверное, снова похитить.
-Сева, иди ты в... сад.
-Там я уже был. Ты не поверишь, я, перед тем, как сюда попасть, куда только послан не был. Ты и мест-то таких не знаешь, да и не для твоих ушей они. Иди ко мне, моя хорошая.... Вот так... Сильная наша девочка... ты прорвешься, ты обязательно все преодолеешь... уж если ты меня переборола, то себя и подавно сможешь...
-Сева...
-Что, моя хорошая? Спрашивай.
-Сева, почему я не могу плакать? Мне надо, мне хочется, но у меня ничего не получается. Попроси маму, чтобы она не мешала мне плакать. Пожалуйста, она тебя любит, и ни в чем тебе не откажет... Сева, помоги...
-Ш-ш-ш... никто на тебя не влияет, поверь мне. Никто не может на тебя сейчас повлиять... Просто, у тебя твои предохранители временно вышли из строя...
-Почему никто не может повлиять?
И вот нас уже пятеро...Кто-кто в теремочке живет? я – бездушная-пустушка, я – мальчик-понимайчик, я-девочка-припевочка, я-бабушка-хлопотушка, я-волчок-твой-браток,... а ты кто? А я-папа-семьи-рода-глава:
-Сева, нет.
-Арина – существо разумное, отец. И ей нужны знания, чтобы понимать свое состояние. Как она сможет выкарабкаться из него, если не знает, что с ней происходит?
Слышу мамин голос:
-Сережа, я думаю, что он прав.
А я – Никитос-твой-любимый-братос:
-Согласен.
И вот нас уже семеро. Семь-я... все дома... только вот у меня не все дома...
-Я сошла с ума?
Сева ласково смотрит мне в глаза:
-Нет, ты не можешь сойти с ума, потому что психика Носителя является непробиваемой для любых ударов. Она – твоя броня.
-Так что же со мной происходит? Почему я не чувствую... себя?
-Потому что ты... каким-то образом отключила себе практически все эмоции... Арина, а у меня есть для тебя подарок. Я тебе твою Элену, которая не Олена привез.
-Спасибо.
И никакой радости, и никакой благодарности... Я понимаю, что должна это чувствовать, но вот никак не могу вспомнить то, как это делается...
Вскоре после этого, я приняла решение:
-Пап, ты говорил мне что-то про небольшой остров, который ты подарил маме еще до моего рождения. Скажи, там есть дом и все необходимое для проживания?
-Да, милая. Но к чему ты об этом спрашиваешь?
Одно дело страдать у себя дома, и совсем другое – причинять страдания другим в их доме. Мой дом в Мирном – не вариант, потому что все в нем напоминает мне о Рэде. Мой дом в Запредельном – второй не вариант по той же причине. Значит, надо найти третий вариант...
Мы с детьми и Эленой переехали туда, когда Кирочке исполнилось три месяца. Мы быстро наладили свой быт, упорядочили связь с внешним Миром. Мои родные приезжали к нам почти каждый день. Уже через два месяца я попросила Всеволода подсоединить мой коннект к ВсеЗнаниям, которые хранятся в серверной Священного города. Еще через три месяца я уговорила родителей привлечь меня к аналитической работе их Рода. Я занималась детьми, домом, распределением информационных потоков, которыми все-таки стали обмениваться оба Рода при моем непредвзятом посредничестве. Я стала вести вполне обычную жизнь, но вот только ощущение, что я проживаю чью-то жизнь, а не свою собственную, не покидало меня ни на минуту. Мои чувства так и остались отрезанными от моего естества, и я не хотела и не могла прикладывать даже малейшее усилие для того, чтобы пришить их обратно к себе...
Я с трудом вспоминала свою жизнь в периоде до знакомства с Рэдом, я с трудом вспоминала те события своей жизни, которые происходили со мной после его смерти. Вообще-то, мое однообразное существование в последние четыре года и жизнью-то назвать нельзя. Да ведь я с трудом помню то, что делала вчера, не говоря уже о том, что делала неделю назад. Зато, я отчетливо помню каждое мгновение с Рэдом – мне даже не надо переключаться, или напрягаться для того, чтобы восстановить в своих мыслях наше каждое сказанное друг другу слово, наше каждое сделанное в присутствии друг друга движение, наш каждый взгляд...
-Вил, спасибо.
-Ты как, терпимо?
-Вполне. И... я побуду здесь одна, ОК?
-Когда мне за тобой вернуться?
-Я сама найду дорогу к дому.
«Мысо» – это мысленный обман. Как по мне, так это – довольно странное определение для этого прибора, учитывая тот факт, что «мысо» не только обманывает все органы чувств, но и создает вокруг себя ментальное поле Кошнера. Именно гигантское Мысо закрывает собой целое Обетованное Королевство.
Склеп, защищенный Мысом...
Здесь нашел свой вечный покой мой любимый. Мне потребовалось четыре года для того, чтобы заставить себя вернуться сюда после его похорон...
Все люди, которые знали о его смерти, были подвержены вмешательству соРодичей, направленному на удаление этих знаний из их памяти. Все жители Единого Королевства были извещены Первым Настоятелем о том, что Прим со своей женой были призваны к престолу Отца Небесного (без подробных причин и временных сроков данного призыва), а также о том, что во время их отсутствия руководить Королевством будет вице-Прим Вилен.
На склепе – табличка с одним-единственным знаком «бесконечность».
Ни имени, ни дат рождения-смерти, ни описаний чувств...
Лишь только ∞
... «Ариночка, что ты хочешь, чтобы мы написали на склепе?» Я беру в руки листок и рисую этот знак, который для меня символизирует то, что Рэд – моя бесконечность... который символизирует мою бесконечную Любовь к нему... который символизирует мою бесконечную благодарность ему за все наши совместные мгновения...
Это место... Здесь так тихо, и так неестественно опрятно. Травинка к травинке, цветочек к цветочку, кирпичик к кирпичику. Моему глазу реально не за что зацепиться, потому что ничего не выбивается из этого идеального порядка.
Это место... Оно для меня ничего не значит, и поэтому никак меня не трогает. Мне не удается нащупать даже малюсенькую эмоцию, соответствующую пониманию того, что я нахожусь там, где покоится мой любимый.
Кто-то приходит к могилам своих родных, чтобы почтить их память. Кто-то – для того, чтобы на время отвлечься и отрешиться от повседневной суеты и полностью посвятить эти минуты возрождению покойных близких в своей памяти, чтобы еще раз отметить то, что они когда-то были частью их жизни, и чтобы осознать всю бренность и срочность жизни своей...
Мне же не надо для этого приходить сюда, потому что мой Рэд постоянно живет в моих мыслях.
Наша комната... наша кровать... наше окно...
Оборачиваюсь на звук двери. Вилен подходит ко мне, и тихо спрашивает:
-Останешься на ужин?
-Спасибо, нет.
Мой деверь приезжает на остров несколько раз в месяц. Он обожает своих племянников, возится с ними, балует их. Он – один из самых желанных и долгожданных наших гостей.
-Останешься навсегда?
-Что, прости?
Он стремительно обнимает меня, и начинает покрывать мое лицо поцелуями:
-Бэмби, пожалуйста, пожалуйста, останься... пожалуйста, войди в мою жизнь... пожалуйста, стань ее частью...
-Вил, не надо... что ты делаешь? Перестань.
Мой деверь держит мою голову так, чтобы видеть мои глаза:
-Хорошо, тогда скажи мне, что тебе надо время, и что мне надо подождать. Я – готов, я буду ждать тебя столько, сколько тебе понадобиться, чтобы принять меня.
-Нет, этого я тебе никогда не скажу.
-Почему?
-Потому что с моей стороны это будет нечестно по отношению к тебе. Вил, скажи, сколько раз мы с тобой обсуждали эту тему, сколько нужных и не очень слов уже было сказано? Почему ты заставляешь меня снова и снова проходить через это? Пойми, Вил, ты – уже часть моей жизни. Но ты не заслуживаешь на бесчувственную спутницу своей жизни.
-Подумай о детях...
Я начинаю кричать в голос:
-Не смей! Никогда, слышишь, никогда не спекулируй моими чувствами к детям в своих интересах! Никогда, если хочешь и дальше оставаться близким и родным мне человеком!
Беру себя под контроль, мысленно настраиваю свой голос на другую тональность, и почти спокойно говорю:
-Разговор окончен. Мне пора. Увидимся. До свидания.
Я прохожу мимо него, не оборачиваясь, и не останавливаясь ни на миг вплоть до самого Транспорта...
Следующий по алфавиту – Мирный...
Здесь все тоже заканчивается моим несдержанным криком:
-Хватит! Да почему все вдруг решили, что мой выезд за пределы острова является причиной каких-то возможных изменений в составе моего ближайшего окружения? Почему вы считаете, что этот состав может изменить мою жизнь к лучшему? Да я вообще не хочу никаких изменений, слышите?
Папа старается меня угомонить:
-Доченька, я ведь только сказал тебе, что Адам – неплохой парень, и что я знаю его много сотен лет. Что вывело тебя из себя?
-Не притворяйся. Ты все прекрасно понимаешь, и сказал ты это не просто так, а со смыслом. Мол, чего тебе, дурехе, не хватает? Смотри, какой Родич по тебе сохнет! Да хватит тебе ломаться, и строить из себя непонятно кого.
Моя мама строго меня обрывает:
-Арина, остановись. Так мы не придем ни к чему хорошему. Твое горе и твоя боль не дают тебе права общаться с отцом в подобном тоне.
Ах так?
-Но они также не дают ему права учить меня тому, с кем мне надо жить.
Папа говорит почти примирительно:
-Девочки, все, проехали... Я влез не туда, куда надо со своими советами. Арина же вспылила на это не по теме. Все, больше не буду вмешиваться в твою жизнь, обещаю. Но я также обещаю тебе то, что буду с нетерпением ждать твое приглашение к тому, чтобы принять в ней активное участие, когда ты почувствуешь в этом свою потребность.
Последний по алфавиту – Священный...
-Сева, привет.
-Привет.
-Я скоро буду, подготовишь купол?
-Да.
Для того, чтобы открыть купол, на площадке, кроме Всеволода, должен находиться весь его Круг. Если же кто-то из них не может присутствовать, то вместо него там должны быть двое его «ближников», если же и кто-то из них не может, то вместо него – четверо его... и так далее в геометрической прогрессии...
Мой Транспорт мягко приземляется, и я выхожу из него в объятия брата:
-Аринка, как же я счастлив тебя видеть! Как здорово, что ты, наконец, ко мне приехала.
-Рано радуешься, потому что, судя по результатам моих визитов в Запредельный и Мирный, мои посещения после себя не оставляют хороших впечатлений.
-Разберемся.
Он выпускает меня из кольца своих рук, и я по очереди осматриваю лица его «пятерки»: Адам, Виктор, Влад, Гейдар, Гамзат. Киваю им, и говорю стандартное приветствие:
-Здравствуйте, рада видеть вас всех в добром здравии. Надеюсь, что мой внезапный приезд не явился помехой для ваших планов, и не отвлек вас от ваших текущих дел. В противном случае, приношу вам за это свои извинения.
Шента делает несколько аккуратных шагов по направлению ко мне. Что ж, никаких возражений:
-Не сдерживай себя.
Он широко мне улыбается, и стискивает в своих руках так сильно, что я с трудом произношу:
-Пусти, задушишь...
-Не пущу, а вот возьму, и вообще, никуда и никогда тебя не отпущу в отместку за то, что ты так долго меня игнорировала.
Виновата ли я, виновата ли я? Виновата ли я, что люблю?
-Шента, я уже на пути к исправлению – ты только дай мне время, и не дави на меня, ОК?
-ОК. Завалишься ко мне в гости?
-Сегодня точно нет, но в следующий раз – обещаю.
Оборачиваюсь к брату:
-Ну что, твой дом – мой дом?
-Всегда...
Сева дарит мне очень правильную, соответствующую моменту улыбку, а я не могу ему на нее ответить, и опять виню свои губы за их непослушание.
-Аринка, все хорошо, не дергайся.
-Спасибо, родной.
Я вернулась на остров далеко за полночь. Зашла в комнату к детям, поцеловала их спящие мордашки, и медленно побрела к себе.
Сева прав.... Сева прав.... Сева черт-побери-абсолютно-прав...
Мама сильно возмутится моему позднему звонку? Но, я же попросту не смогу заставить себя дожидаться утра, чтобы сообщить ей о своем решении, и чтобы обсудить с ней варианты его последствий.
-Мама, прости.
-Ничего, я еще не ложилась.
-Мне надо поговорить.
-Нам приехать?
-Мне неудобно просить вас об этом.
-Неудобно спать на потолке. Мы скоро будем. Поставь кофе.
-Хорошо. И... спасибо.
-Мам, угостишь сигареткой?
-С каких это пор?
-Так, балуюсь изредка.
Прикуриваю, и глубоко затягиваюсь.
-Не понимаю, как вы меня терпите?
Мамочка ласково мне улыбается, такие же точно улыбки играют на лицах Никиты и папы.
-Легко проявлять терпение по отношению к тому, кого любишь.
-Я не заслуживаю вашей любви, и я не заслуживаю на любовь моих детей, да я вообще не могу заслуживать ничьей любви.
Никита вступает в наш с мамой разговор:
-Да, заслугами ты в последнее время не блещешь, но вот только нам твои заслуги как-то до лампочки.
Теперь, к делу:
-Я была сегодня у Севы.
Папа утвердительно кивает:
-Мы знаем – он звонил, и предупредил нас о том, что ты захочешь с нами встретиться.
-Откуда? Вот самоуверенный Всезнайка. Что еще он сказал? Ну, это я к тому, чтобы не повторяться.
-Ничего, он даже не сообщил нам предмет предстоящего обсуждения. Вот только не знаю, стоит ли тебе об этом говорить...
-Стоит.
-Он сказал, чтобы я прекратил тебя нервировать разговорами про Адама.
Я даже рот раскрыла от непонимания сути этой просьбы:
-Серьезно? Это – что-то новенькое.
Мама возвращает меня к причине моего приглашения:
-Что Сева тебе предложил?
-Суть вопроса заключается в том, что мой брат готов согласиться с тем, что этот остров может оставаться вполне приемлемой для меня средой обитания до скончания веков. И что он не видит ничего плохого в том, чтобы я и дальше вела подобный образ жизни, но.... Всегда есть это самое пресловутое «но». Так вот, он аккуратно намекнул мне на то, что это – проявление моего махрового эгоизма – найти себе зону комфорта, и не задумываться о том, что эта зона – непригодна для моих детей. Хард с Кирой по моей милости отделены от остального Мира, они не имеют возможности общаться со своими сверстниками, у них очень узкий круг общения, и все это приведет их к тому, что они вырастут абсолютно асоциальными и неприспособленными к жизни... существами. Он так и сказал «существами». Вы с ним согласны?
Никита мягко шутит:
-Если ты по поводу «существ», то мы уверены в том, что твои дети – не люди, а Родичи.
Мама продолжает:
-Если же ты спрашиваешь нас про «асоциальных и неприспособленных к жизни», то мы считаем, что Сева абсолютно прав. Так что же он тебе все-таки предложил?
-Полевую работу.
Папа взрывается:
-Что? Да он в своем уме? Да я никогда не дам на это своего согласия! Моя дочь не будет выполнять работу, на которую мы даже рядового Родича не определили бы.
-Пап, да причем здесь мой высокий статус твоей дочери? Я могу хотя бы попытаться, понимаешь? Если у меня не получится, или меня это не устроит по какой-то другой причине, то мы всегда сможем с вами все переиграть, и придумать другой вариант...
...-Элена, уложи мне прическу пониже, пожалуйста.
-У Вас уже такие длинные волосы, что, боюсь, у меня ничего не получится.
-Постарайся, милая. Да, детей я уже предупредила о том, что уезжаю в резиденцию. Ты, главное, проследи за тем, чтобы они не играли со своими пажами допоздна.
-Хорошо, госпожа.
-Элена, спасибо. Ты даже не представляешь себе, какая ты у меня во всех отношениях незаменимая помощница. Ну что, как там развивается твой роман с адъютантом барона?
– Простите, Арина, но... он уже в прошлом.
-Как? Почему? Он же тебе нравился. Ты ему сказала, что я за тебя отдам такое приданое, которому любая принцесса позавидует?
-Нет.
-Ты мне что-то не договариваешь?
-Госпожа, простите, но я не готова выходить замуж, потому что не хочу покидать вас и ваших детей. Мне очень хорошо с вами. Пожалуйста, госпожа, не принуждайте меня расставаться с вами.
-Элена, я очень ценю твою преданность, но мне невыносимо думать о том, что ты приносишь свою жизнь в жертву мне и моим детям. Тебе уже двадцать четыре, и с каждым годом тебе будет все труднее найти себе приличного спутника жизни. Ты и так, по моей милости, провела четыре года на острове, будучи отрезанной от человеческого общества. И вспомни, год назад, когда мы переехали сюда, ты говорила мне о том, что хочешь получить мое согласие на твою личную жизнь. Так что же изменилось?
В комнату входит «мой брат» Прим Норд:
-Дорогая, ты готова?
Отвечаю ему:
-Да.
И, глядя через зеркало в глаза Элены, обращаюсь к ней:
– Мы с тобой завтра же вернемся к этому разговору.
-Хорошо, госпожа.
Пока меня Нордом несут в резиденцию, я анализирую наш разговор с Эленой. Бедная девочка – я, сама того не ведая, сделала ее своей заложницей. Она все пять лет, проведенные с нами, не только помогала мне по хозяйству, но и получала образование под моим личным присмотром. Она также была посвящена мной в Истину Мироустройства. И теперь ей безумно тяжело найти себе подходящую пару. Ведь любой смертный, который ищет ее руки, попросту не может конкурировать с ее интеллектуальным уровнем, и поэтому, все они кажутся ей скучными и неинтересными. Помимо прочего, я сразу честно предупредила ее о том, что в том случае, если она примет решение пойти по жизни своим путем, то этот ее путь будет полностью мной материально обеспечен, но... но, моя мама сотрет ей всю память, связанную с нами. И как же ей к этому относиться? Вот что бы я решила на ее месте? Не знаю. Все в этом Мире – относительно. С одной стороны – она получила ту жизнь, о которой и мечтать не смела. С другой стороны – эта жизнь перевернула не только ее сознание, но и ее личность. Что ж, завтра нам с ней действительно предстоит серьезный разговор. И я торжественно себе обещаю, что ни в коем случае не буду на нее давить, и что ни в коем случае не стану принимать за нее решение, и делать ей что-то против ее желаний.
Перед моим мысленным взором пролетают месяцы, проведенные в Северном Королевстве...
И почему папа был так против моей «полевой работы»? Мне здесь нравится, меня здесь ничего не раздражает, да и работа эта – не работа, а так – одно название (хотя, я подозреваю, что именно по этой причине мне выбрали это Задание). Главное – то, что мои дети здесь счастливы. У них здесь много друзей, и они с такой ненасытностью утоляют свой голод в общении со сверстниками, что у меня сердце сжимается от чувства вины перед ними за то, что я столько лет насильно ограждала их от этого.
Для выполнения Задания мне состряпали непритязательную Легенду (лишь частично выдуманную). Мой «брат» Прим Норд (который по совместительству является человеком, рожденным в Мирном городе, и прошедшим специальную подготовку для «работы на полях») призвал свою родную сестру из бедного и далекого Оливкового Королевства после скоропостижной смерти ее мужа. Она с радостью приняла приглашение брата, потому что хотела начать с детьми новую жизнь в том окружении, в котором ей ничего не напоминало бы о безвременно ушедшем муже.
Я вошла в Совет в качестве Первого Советника, и принимала активное участие в политической жизни Северного Королевства.
Норд (который и не Норд вовсе, а Джон) прерывает молчание:
-Арина, что-то я очкую...
Джон отлично справляется с внутриполитическими вопросами, но совершенно беспомощен в вопросах, касающихся внешней политики.
-Расслабься.
Он резко поворачивается ко мне:
-Эта их притянутая за уши причина встречи на высшем уровне. С каких это пор Примы королевств обсуждают размеры пошлин? Ведь и ослу понятно, что они опять затронут тему о совместном выходе к морю. Да и вероятности слишком расплывчатые.
-Я изучила накануне просчеты соРодичей, и тоже обратила на это внимание. Таких непонятных процентов я уже давно не видела.
