Текст книги "Немир-3"
Автор книги: Ирина Гоба
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Найт отстраняется, и заглядывает в мои глаза... «Дорогой дневник, помнишь, я „писала“ в тебя о том, что я сама себе удивляюсь? Так вот, дорогой дневник... то были цветочки, а ягодки...». Не имею ни малейшего представления о том, как мой «жених» расценивает это мое удивление, но реагирует он на него вполне естественно – еще раз мягко прижимается к моим губам, дарит мне улыбку, встает и уходит.
Ага... вот это ты правильно сделал, что ушел... от греха подальше.
Элена присаживается рядом со мной на краешек дивана:
-Госпожа?
-Да, милая.
-Госпожа уже два дня не звонит родителям и не включает коннект. Мне помочь Вам поставить Защиту, чтобы Вы могли поработать, или позвонить?
Я потягиваюсь, как кошка, и лениво говорю ("я" и «лениво»?):
-Не хочу, не буду. От работы, дорогая Элена, как известно, кони дохнут. У меня – отпуск, так что, никаких коннектов. А родителям я позвоню после ужина.
Моя служанка смотрит на меня во все глаза. Что ж, я не только сама себя удивляю, но и близких мне людей.
Она явно колеблется, говорить мне, или нет очередную фразу, и я поощрительно ей киваю «выкладывай». Элена наклоняется к моему уху, и говорит на Священном языке (вот уж излишняя перестраховка, как по мне):
-Арина, я тут общалась со служанками, а они же все знают больше и лучше всех.
Тоже мне, Америку открыла:
-И что же ты такого узнала?
-Они говорят, что знатные Гражданки расхваливают Найта, как любовника.
-Что?
Спрашиваю, и чувствую, как мои щеки заливает румянец. Арина, да какая тебе разница, какой он любовник, и какого мнения о нем его любовницы? Ты чего так неадекватно реагируешь на эти сплетни?
-Говорят, что попасть в его постель мечтает каждая знатная госпожа Королевства, и что... не знаю, верить ли этому, но... что Прима Западного Королевства... что она предлагала ему стать ее любовником, и, когда он ей отказал, то она предложила ему стать ее мужем. И что Найт отклонил это предложение. И что из-за этого чуть было не разразилась война между Королевствами.
У меня в висках больно шумит кровь. Да что со мной не так? Да, какое мне до этого дело? Спокойно, давай рассуждать по порядку. Что тебя так удивляет? Мой «жених», при своем телесном уродстве, которое я про себя в шутку называю «зловещей красотой», является, несомненно, притягательным мужчиной. Не знаю, каков он в качестве сексуального партнера, но то, что у многих дам (и не дам) возникает естественное желание убедиться в том, что его мужественность не только внешняя, но и «практическая», меня не удивляет. Он – во всех отношениях неординарен, так что можно смело предположить, что эти слухи имеют под собой реальную подоплеку. Арина, да я же не про основательность этих слухов сейчас говорю, а о твоей реакции на них. Да нормальная реакция. Ага, расскажешь это... дневнику, но вот только мне заливать баки не надо.
Элена сегодня проявляет небывалую ретивость:
-Говорят, что он может всю ночь без перерыва...
Я взмолилась:
-Элена... остановись.
Закрываю лицо руками, и пытаюсь совладать со своими непонятными ощущениями, вызванными словами моей служанки.
Элена мягко кладет мне на голову руку. Нет, это не Элена. Поднимаю свое лицо, и встречаю обеспокоенный взгляд Найта. Утихомириваю его тревогу легкой ободряющей улыбкой «все в порядке, не волнуйся», Найт улыбается мне в ответ, и отходит в сторону, чтобы дать возможность Харду присесть рядом со мной на диван.
Слегка отстраненно выслушиваю восторженные отзывы сына о том, что он видел на крупнейшей ферме Королевства. Как там чисто... какое там большое поголовье скота... как там ужасно воняет... как там все автоматизировано. Мой сыночек видит, что я витаю в облаках, и обиженно надувает губки.
Потом Хард говорит Элене о том, что он оденет на завтрашнюю ярмарку, просит ее проследить за тем, чтобы к утру эта одежда была готова. Обращается он при этом к ней «барским» тоном, и я «на автомате» делаю ему замечание:
-Хард, сбавь обороты.
-Прости, мам.
Найт с Кирой играют в «камни-ножницы-бумага». Моя дочь так самозабвенно выкидывает из кулачка свои пальчики после слова «три», что я задумываюсь над тем, чем именно ей нравится эта игра – процессом или партнером.
Хард обращается к Найту:
-Друг, давно хотел тебя спросить, – на эти слова, «друг» Харда (я моему сыну потом, наедине, в жесткой форме, объясню всю степень некорректности этого фамильярного обращения) поворачивается к нам, и ждет вопрос, – кто тебя сделал таким красивым?
Я с трудом сглатываю готовые сорваться с языка возмущенные слова. Найт спокойно улыбается, и слегка поднимает свои руки ладонями вверх.
Мой сын уточняет:
-Ты хочешь сказать, что стал таким по воле божьей, и что ты с ней смирился?
«Друг» серьезно кивает ему в ответ, и мы слышим хмыканье Харда:
-Молоток, вырастешь – кувалдой станешь. Найт, ты это... обращайся, если захочешь, чтобы я всыпал богу за то, что он это с тобой сделал.
Мой «жених» весело смеется этому заявлению моего сына, я же попросту цепенею. Хард что, перегрелся на ферме? Или тамошние специфические запахи повлияли на его умственные способности?
-Друг, ты не смейся, я лично знаком с богом, и не с одним, и...
Элена (Элена?) дает моему сыну подзатыльник со словами:
-Не богохульствуй, мальчишка!
Я с непростительным опозданием подключаюсь к «воспитательному процессу»:
-А то, еще чего доброго, «бог» узнает...
Многозначительно смотрю в глаза сына, и надеюсь на то, что он понимает мой намек – его дядя с ним не миндальничает, Сева участвует в его воспитании в лучших спартанских традициях.
-Прости, мам.
Я отвечаю вполне в тему (или мне так кажется?):
-У «бога» будешь просить прощения.
Мой сын все понял, и я прижимаю его к себе. Да, нелегкая это задача для маленького мальчика – быть не по годам интеллектуально развитым, и владеть Знаниями об Истинном Мироустройстве. Но, при этом, не иметь возможности хвалиться и делиться этими Знаниями со своими друзьями.
Кире надоела ее пассивная роль в этой сцене, и она решает вмешаться:
-Мам, а у Найта есть для тебя подарок, но он стесняется его тебе показать.
Бедный Найт. Мои дети сегодня явно играют не за его команду. Мой «жених» не выглядит сконфуженным (да я ни разу его таким, по правде говоря, и не видела), он твердо смотрит на меня, как бы спрашивая: «хочешь посмотреть?».
Я слегка неуверенно говорю:
-Да, почему бы и нет.
Ненавижу подарки, потому что не умею им радоваться, и не умею их принимать. Да мне легче самой сделать сто подарков, чем получить хотя бы один. Но, в данной ситуации, мне придется настроить себя на то, чтобы с улыбкой и благодарностью принять то, что подготовил для меня Найт, потому что он заслуживает на мое уважение к его бескорыстной заботе.
Я иду за Найтом, едва поспевая за ним. Как ему удается быть таким ловким и быстрым при его хромоте?
-Куда ты меня ведешь?
Он оборачивается на ходу, и «говорит» мне:
-В кабинет.
Я уже наловчилась читать не только слова, но и короткие предложения по его губам. Интересно, почему он не использует и не понимает жестовый язык, который я усвоила специально для него? Зачем ты его выучила? Ага, сама себе удивляешься, я в курсе.
Найт аккуратно протягивает мне коробочку со стеклянной крышечкой, и показывает мне, какое колесико надо крутить, а я... буквально таю от восхищения:
-Ты это сам придумал?
Кивок.
-Ты это сам сделал?
Кивок.
-Найт... это – удивительно. Я такого никогда не видела. Спасибо.
Ну вот, я думала, что мне придется заставлять себя улыбаться и говорить ему слова благодарности, а сама еле сдерживаюсь, чтобы не кинуться ему на шею. И из-за чего спрашивается? Да из-за всего – и от оригинальности задумки, и от красоты ее воплощения... и из-за того, что сделано это с приложенным усердием.
У меня в руках – некий модифицированный калейдоскоп, который при вращении колесика, создает многообразные по своим формам разноцветные узоры.
Мои глаза увлажняются от умиления, но мне не хочется демонстрировать Найту то, насколько меня тронул его подарок. Я аккуратно вытираю слезы, и не поднимаю голову от коробочки. Мой «жених» аккуратно берет меня за подбородок, и мне не остается ничего другого, как посмотреть ему в глаза. Он легко осушает своими губами мои слезы, и прикладывает руку к сердцу: «Спасибо». За что он меня благодарит? Странный он какой-то – сам сделал мне подарок, ничего не получил взамен, и вдобавок сказал мне «спасибо».
Это на мой ответный презент не дотягивает, но:
-Найт, я согласна. Я пойду завтра с вами на ярмарку.
Он показывает мне и своим взглядом, и своей улыбкой такую радость, что у меня на мгновение перехватывает дыхание...
Мы с Найтом оставляем детей на качелях под присмотром Элены со Стражами, и двигаемся сквозь расступающуюся перед нами толпу.
Граждане, не стесняясь, рассматривают спутницу их Первого Советника, то бишь меня.
Я – «богиня», Прима, Первый Советник, дочь Главы одного Рода, сестра Главы другого Рода, и многое-многое другое... смущаюсь из-за этого, повышенного к моей персоне, внимания.
Найт берет меня за руку, и ободряюще кивает: «ты чего? я – здесь, я – с тобой, все – путем».
Мне удается нащупать причину моего внутреннего дискомфорта – все окружающие смотрят на меня не для того, чтобы запомнить мое лицо, и потом рассказывать о своих впечатлениях своим знакомым. Они смотрят на меня с неприкрытым любопытством, оценивая мою степень соответствия статусу Невесты Советника Найта.
Мы останавливаемся возле помоста, на котором выступают то ли скоморохи, то ли клоуны.
Я смотрю на их кривляние с ярко выраженным равнодушием...
начинаю беззвучно улыбаться их нехитрым трюкам...
тихо смеюсь над их глупыми незамысловатыми шутками...
Я... смеюсь...
Я... смеюсь?
Осознание этого факта заставляет мою руку прикрыть себе рот. Я ведь забыла то, как это делается. Мне же казалось, что я никогда не смогу сделать это снова.
Найт притягивает меня к себе за талию, убирает мою руку вниз, и «говорит»:
«Мне нравится твой смех».
Он видит мою растерянность, и показывает головой в направлении лотков:
«Хочешь перекусить?»
После моего молчаливого согласия, Найт ведет меня к ближайшей торговке традиционными ярмарочными сладостями.
У этого лотка, я уже не сдерживаю свой смех, потешаясь над тем, как мой «жених» торгуется за, нанизанные на палочку и покрытые сахарным сиропом, райские яблочки. У него это получается до такой степени естественно, что я не сразу понимаю то, что он делает это специально, играя на публику, то есть, на меня. Когда «великие торги» закончились, мы с Найтом отходим в сторонку подальше от любопытных глаз. Он показывает, что будет сам держать палочку: «не хочу, чтобы ты испачкала свои руки». Я пожимаю плечами, и спокойно откусываю тающее у меня во рту лакомство. Боже, у Найта сейчас такой торжествующий взгляд. Проглатываю очередное яблочко, и спрашиваю:
-Тебе нравится?
Он утвердительно кивает, давясь от смеха. Я слегка обескуражено уточняю:
-Тебе нравится кормить меня с рук?
Он двигает губами, не убирая с них улыбку:
«Очень. Ты даже не представляешь себе, насколько мне это нравится».
Странный он, странная я, странные мы...
Найт вытирает свои пальцы, прежде чем взять меня за руку. Я интересуюсь нашим следующим пунктом назначения, и он говорит мне: «дети». Супер – мне, их матери, пока не до них, а моему «жениху» уже до них.
Я раздражаюсь от понимания этого сама на себя, но выплескиваю это раздражение на того, кто этого не заслуживает:
-Ты любишь возиться с детьми, или ты через них пытаешься завоевать мое расположение?
Он кивает два раза. Ага, значит, и первое, и второе... Честно...
Арина, прекрати, возьми себя в руки, и не порть никому настроение. ОК...
Я иду, глядя себе под ноги, и для того, чтобы скрыть свое лицо от заинтересованных взглядов, и для того, чтобы не наткнуться на какое-то препятствие. Чувствую, как направление нашего движения резко меняет свою траекторию:
-Найт, что? Куда?
Я не люблю непредвиденные перемены, и всегда интуитивно им сопротивляюсь. Из-за этого своего «не люблю», вырываю руку из ладони Найта, и жду объяснений... которые мне уже и не требуются.
Давненько я не видела такую разъяренную фурию.
-Здравствуй, Советник Найт.
Мой «жених» надевает холодную маску, под которой никто ничего не сможет прочитать, и кивает ей свое приветствие.
Эта, возмущенная непонятно чем, особа переводит свой гневный взгляд на меня:
-А вот и твоя Невеста.
Фи-и, как некрасиво... не нравится мне то, как она произносит слово «невеста». Даже мое крепкое ругательство звучало бы в моем исполнении мягче, чем ее «невеста».
Я поднимаюсь на цыпочки, притягивая лицо Найта к себе, и говорю ему одними губами так, чтобы никто, кроме него, не понял мой вопрос:
-Она для тебя что-то значит?
Он отвечает мне в той же манере, с ни капельки не изменившимся выражением лица:
-Нет.
Я возвращаюсь в «исходную позицию», и вежливо вступаю в диалог с невоздержанной гражданкой:
-С кем имею честь?
Она гордо расправляет свои плечи (а ведь хороша, чертовка! что ж, должна признать, что со вкусом у моего «жениха», до моих пор, все было в полном порядке), и представляется мне:
-Я – Глория. Я принадлежу дому своего отца, Первого Ремесленника.
-Приятно познакомиться. Жаль, что наше знакомство будет недолгим из-за того, что я очень тороплюсь, и у меня нет времени на его продолжение.
-Ах, ты ж...
Я еле сдерживаю свою врожденную язвительность:
-Девушка, мой вам совет – не злитесь. Во-первых, злость вам не к лицу, а во-вторых, она вас старит, прибавляя вам лишние морщины.
-Что?
-И прибавляет Вам проблемы со слухом.
-Что?
-И замедляет скорость вашего мыслительного процесса.
Арина, это – ребячество, не смей! Хочу!
Беру за руку моего «жениха» (может, хватит уже мысленно произносить это слово в кавычках?), прохожу мимо фурии, которая пытается подобрать свои прощальные слова, останавливаюсь, и... демонстративно целую Найта в губы. Вау! Я это сделала! Дура... взрослая женщина, а дразнишься, как ребенок, да еще втянула в это ни в чем не повинного парня. Хм, если я и раскаиваюсь, то перед ним, а не перед ней.
Мы с Найтом отходим от Глории на приличное расстояние, прежде чем я решаюсь прервать свое молчание:
-Прости, я не должна была использовать тебя, чтобы разозлить... кстати, кто она тебе? Твоя бывшая?
Он неуверенно кивает мне, и останавливается, чтобы прижать меня к себе:
-Пожалуйста, позли ее еще раз.
Я шутя его отталкиваю:
-Не балуйся – мне мои волосы слишком дороги, чтобы рисковать ими, испытывая терпение твоей бывшей.
Он не выпускает меня из объятий, и теперь уже моя очередь ему напомнить:
-Найт, дети.
Мое истерзанное тело распластано на каменном полу, мои органы слуха улавливают звук шагов, означающих приближение ко мне Боли, и мои органы зрения показывают мне ноги, означающие, что Боль уже здесь. Когда это закончится? Что я сделала такого, чтобы терпеть эти издевательства? Не надо, не трогайте меня...Маша-Синди, молчи, только молчи...
Я уже наяву слышу свои громкие вскрики, и уже наяву понимаю, что кто-то вырывает меня из этого кошмара. Различаю над ухом тихое цоканье, и, постепенно успокаиваюсь, всхлипывая в плечо Найта. Он крепко прижимает меня к своей груди, несмело водит по моей спине руками, и продолжает тихонечко цокать. Эти звуки и его руки действуют на меня самым необъяснимым образом – я моментально расслабляюсь, и выравниваю свое дыхание. Найт аккуратно укладывает меня в подушки, гладит меня по голове, и перемещается с кровати на пол, чтобы не выпускать мою руку, провожая меня в царство сновидений без Боли и кошмаров. Я проваливаюсь в сон с мысленным вопросом о том, каким образом Найту удалось услышать мой крик – ведь его комната расположена на другом этаже.
Мне снится ...Рэд. Мне снится то, как он держит мои руки в своих, и то, как он внимательно слушает мой рассказ о сегодняшней ярмарке, детях, Найте. Почему мой муж не злится на меня за то, что я поцеловала другого мужчину? Почему он не кричит на меня, а дарит мне мягкую понимающую улыбку? И самое главное – почему я отвечаю ему на эту улыбку, а не обвиняю его в своей обычной манере за то, что он ушел от меня навсегда.
Завтра меня отвезут в монастырь... Б-р-р... может, позвонить Севе, и попросить его явиться Настоятельнице Монастыря в голографическом образе, гневно указывая на нее своим перстом, и требуя от нее оставить Мистресс Карину в доме «жениха»?
Ох, Арина, ну и глупые же мысли иногда рождаются в твоей голове!
Хм, сигаретный дым? И кто же тут у нас курит?
Я поворачиваю с аллейки направо, и вижу на скамейке Найта. Он настолько ушел в себя, что не слышит мои шаги.
Привлекаю к себе его внимание своим тихим голосом:
-Не помешаю? Нет? Что, тоже питаешь слабость к вечернему моциону перед сном? Да? А сигареткой угостишь? А присесть рядышком позволишь?
После последнего кивка Найта на мой последний вопрос, я усаживаюсь поудобнее рядом с ним, беру из его рук сигарету, и делаю жадную затяжку.
-Я вообще-то не курю, так, балуюсь иногда.
Смотрю на тлеющий кончик сигареты, и продолжаю говорить, обращаясь непонятно к кому:
-Мой муж курил... Он думал, что мне не нравится запах табака, и поэтому всегда курил вне дома, а когда возвращался, сразу шел в ванную, чтобы почистить зубы... Я не говорила ему о том, что это – лишнее, и что я спокойно отношусь к сигаретному дыму, потому что мне безумно нравилось это его проявление заботы в отношении меня. И таких мелочей – несчетное количество. Я только после смерти Рэда стала задумываться над тем, что мы постоянно что-то не договариваем нашим любимым и близким. Причем, делаем мы это из лучших побуждений – для того, чтобы не причинять им боль, или для того, чтобы не вызывать у них ненужную неловкость. Своим же врагам и безразличным нам людям мы говорим только голую правду. Парадокс...
Найт аккуратно забирает из моей руки истлевший окурок, и прижимает меня к себе. Мне не удается сдержать свои тихие слезы:
-Как же мне не хватает Рэда... Найт, ты даже представить себе не можешь, как мне его не хватает... я так сильно его люблю, я так сильно по нему скучаю, что не замечаю вокруг красок Мира и простых житейских мелочей. Влюбленные никогда не должны расставаться, потому что это – противоестественно. Они всегда должны быть вместе для того, чтобы делить свои горести, и умножать свои радости.
Мне кажется, что объятия, в которых меня так твердо и нежно удерживает Найт, не только не дают перерасти моей тихой грусти в незатихающую истерику, но и заглушают мою тоску, заполняя собой мою болезненную опустошенность.
Найт... хороший мой... добрый мой... что же мне с тобой делать? Что же мне надо сделать для того, чтобы не стать для тебя причиной твоей личной пустоты, твоей личной боли? Меньше всего мне хочется быть основанием твоих переживаний.
Найт гладит мне волосы, нежно прикасается к ним губами. Я же окончательно утихомириваюсь, и не скрываю перед ним свое удивление:
– Я никогда ни у кого не ищу утешения, понимаешь? Мне противно признаваться в этом, но... обычно, я изливаю на других свою злость за свою потерю, и они это терпят, потому что любят меня. А я злюсь на них за это еще сильнее, потому что их терпение к моим выходкам заставляет меня ощущать вдобавок свою вину перед ними. Впервые я позволяю себя утешать, впервые вслух говорю о том, что чувствую к Рэду и к тому, что его нет рядом со мной. И это... удивляет...
Я отодвигаюсь от Найта, чтобы увидеть его вопросительный взгляд.
-Ты хочешь меня о чем-то спросить?
Кивок.
-О чем?
«О тебе»
-Обо мне? Что же тебя интересует?
«Когда не стало твоего мужа?»
-Рэда убили пять лет назад.
«Почему ты до сих пор не замужем?»
-Это – сложно. Те мужчины, которые могли бы получить мое согласие, знакомы со мной еще до того, как... Они полюбили меня ту, до смерти мужа, и они хотят вернуть мне себя. Только вот они не понимают, что я – не поломанная игрушка, и что меня нельзя починить, и что я уже никогда не стану прежней. Да и я не хочу быть кому-то бездушной обузой. Необходимо иметь желание для того, чтобы строить новые отношения, и для того, чтобы впустить кого-то в свое сердце и в свою жизнь, а у меня этого желания нет. Рэд – единственный, который всегда был, есть и будет в моем сердце. И кто согласится с этим мириться? Кто захочет получить мои душевные остатки? Какой мужчина будет жить с тем, что осталось от моей целостности после смерти моего любимого?
Найт внимательно меня слушает, и отвечает мне не только губами, но и жестом:
"Я"
-Ты – хороший, ты – очень добрый и... надежный. Только вот мне не нужна твоя жертва. Я никогда никому не приносила в жертву себя, и никогда ни от кого не позволю себе ее принять.
«Не жертва»
Я грустно усмехаюсь «как же»...
-Найт, давай сменим тему. Тебя еще что-то интересует?
«Почему ты любишь шоколад, но не шоколадные конфеты?»
-Упс... Найт, это из разряда тех вопросов, на которые я не хочу давать правдивые ответы, чтобы не причинять тебе боль.
«Пожалуйста!»
Он – терпеливый и заботливый, и он заслуживает на то, чтобы я посвятила его в это.
-Меня отравили семь лет назад, и яд был в шоколадной конфете.
Я, конечно, не скажу тебе того, что это был цианистый калий, и того, что только благодаря нечеловеческой выносливости организма Носителя, я пережила это отравление.
Найт учащенно дышит:
«Кто?»
-Неважно.
«Пожалуйста»
И почему я не могу тебе отказать?
-Сестра Первого Воина.
«Почему? Пожалуйста...»
-Найт, тебе не нужно это знание.
«Мне нужно...»
Вот же упрямец – не такой, как я, но где-то рядом.
-Она боялась, что я узнаю в ее брате и в его заместителях тех, кто меня изнасиловал.
Боже, зачем я это сказала? Что я наделала?
Найт прижимает меня к себе, и стискивает так сильно, как будто хочет растворить меня в себе и навсегда удержать меня с тем, чтобы никогда и никуда не отпускать. Он... рыдает? Нет, не может быть. Это же я плачу. Это же от меня исходят истерические вопли воспоминаний о том, что когда-то со мной сделали те люди.
...Не имею представления о том, сколько времени требуется Найту на то, чтобы меня успокоить. Он так трогательно утешает меня, и так сострадательно просит у меня прощения за то, что мне пришлось по его вине заново вспомнить о том страшном событии моей жизни. В его глазах – такой неподдельный ужас, что я беру себя в руки, и обещаю себе покончить на сегодня со своими слезами, чтобы не изводить ими небезучастного ко мне парня.
Перед тем, как проводить меня домой, Найт вытаскивает из кармана что-то, отдаленно напоминающее мне флейту. Он наигрывает несколько приятных и грустных мелодий, которые больше похожи на нежное щебетание птиц, чем на звуки, созданные музыкальным инструментом.
-Очень красиво. Спасибо.
«Я буду тайком проникать в монастырский сад. Когда услышишь это, приходи ко мне... Придешь?»
Я хотела сказать ему, что мне не хочется, чтобы он себя утруждал, и что в его тайных визитах нет никакой необходимости, но не смогла произнести это вслух (никакой правды с теми, кто тебе дорог... а вот и лишнее тому подтверждение, не так ли?)
-Хорошо, Найт. Я обязательно приду.
«Спасибо» и его губами, и его рукой, приложенной к его сердцу.
Начальница монастыря – сухая (и снаружи и внутри) особа неопределенного возраста, смотрит на меня холодным полным презрения взглядом:
-Перед Богом все равны.
-С этим я полностью согласна, но не согласна надевать на себя эту камизу.
Я держу в руках длинную рубашку, сшитую из мешковины. Материя камизы настолько грубая, что причиняет боль моим ладошкам.
-Все Невесты носят одинаковые рубахи, и ты не станешь исключением.
-Хорошо, но позвольте мне хотя бы не надевать ее на голое тело – у меня очень нежная кожа, и если я не поддену что-то под камизу, то...
-Легкая физическая боль учит нас смирению, а изнеженность ведет нас к греховному высокомерию.
Может, найти к ней другой подход?
-Не думаю, что мой жених будет в восторге оттого, что Вы заставили меня надеть на себя мешковину.
-То, что ты являешься Невестой Первого Советника, не дает тебе здесь никаких привилегий.
Так, авторитетом Найта ее задавить не получилось, может...
-Э-э-э... у меня есть желание преподнести Дар на нужды Вашего монастыря.
-Похвальный порыв. Но берегись, грешница. Если ты хочешь сделать это в корыстных целях, преследуя свои личные интересы, то тебя настигнет Кара Божья.
Проклятая фанатичка... ханжа... лицемерка...
-Хорошо, я сейчас переоденусь.
Она стоит, как будто не слышит меня.
-Э-э, вас не затруднит оставить меня одну?
-Я должна лично убедиться в том, что ты выйдешь отсюда только в камизе.
-Вы что, собираетесь смотреть, как я...
-Да.
-П-прос-стите, но это же...
-Бог накажет тебя за твою лживую стыдливость. Неужели ты думаешь, что меня может обмануть твое напускное смущение? Быстро раздевайся, ты и так забрала мое драгоценное время своими пререканиями.
И что мне делать? Может, стукнуть ее чем-то по голове, и позвонить папе, чтобы он забрал меня отсюда? Ага, представляю себе это шоу под названием «Вся небесная рать...», да эти бедные монашки реально обделаются от страха. Повезло им, что я сегодня не в настроении взывать о помощи.
Медленно раздеваюсь, и натягиваю через голову рубаху, которая больно царапает мне кожу.
-Все снимай.
-Этот браслет мне дорог.
Вообще-то, это – не простое украшение, а «кнопка экстренного вызова», реагирующая только на мои прикосновения.
-Снимай.
Вот зараза...
Открываю защелку, откладываю браслет к своим вещам, и чувствую себя совершенно беззащитной.
-Следуй за мной.
Я наклоняюсь, чтобы поднять свою одежду и сумку с пола.
-Нет, это останется здесь.
-Но...
-Ты – дерзкая недостойная грешница... Как ты смеешь открывать свой рот, чтобы перечить мне.
Недостойная грешница? А что, бывают грешницы достойные?
Мне показывают келью, общую трапезную, молельный зал. Я следую за Начальницей, и мысленно ругаю себя за то, что заранее не поинтересовалась ни распорядком жизни монастыря, ни тем, что здесь делают Невесты. Не понимаю, почему так легкомысленно отнеслась к своему недельному пребыванию в стенах этой «обители», и с чего вдруг решила, что это пребывание будет моим очередным приключением, при этом не подготовила себе ни пути к отступлению, ни варианты связи с внешним миром.
Найт... точно, вечером придет мой «жених», и я попрошу его организовать мне встречу с Эленой. Женщин ведь должны пускать на территорию женского монастыря, не так ли? Или сюда вход заказан всем, кроме послушниц, монашек и невест?
Целый день прошел в коленопреклоненных молитвах и в выслушивании бредовых проповедей.
Вечером нам выдали по кувшину воды и по куску пресной лепешки. Я не выдержала, и вспылила:
-И это все? Я кушать хочу!
Хлоп... моя голова дергается от пощечины.
Что за... Нет, я это так не оставлю:
-Да по какому праву? Да что Вы себе позволяете?
Начальница смотрит на меня, и произносит со зловещим шипением:
-Еще одно слово, и эту ночь ты проведешь в карцере.
Нет, у меня на эту ночь другие планы... Глотаю свое возмущение, сажусь за стол, и стараюсь унять закипевшую во мне злость. Как же меня угораздило позволить ей загнать себя в угол? Пусть она только посмеет еще раз меня хоть пальцем тронуть, и я ей все патлы за это повыдергиваю. Но это – после, а сейчас мне надо показать, что я испугалась ее угрозы. Молча кушаю свою лепешку, демонстрируя всем свое напускное смирение.
Только не закрывайте на ночь келью, только не закрывайте... ведь мы, невесты, можем захотеть ночью в туалет, и где же нам справлять свою нужду, если вы закроете дверь? Фух, никакого звука наружного засова. Ура, ура, ура. Теперь надо выждать немного времени, и выбираться в сад. Я совсем скоро увижу Найта!
Ох... Арина, не нравится мне это твое взвинченное состояние от предвкушения вашей встречи... ох не нравится! Неужели ты к нему неравнодушна? Неужели ты успела соскучиться по нему за один только день? Да... дела...
Звуки щебечущих птичек разлились по саду, как только я выскользнула за двери, и встала на первую ступеньку лестницы. Мои ноги уже не слушаются моих мысленных увещеваний: «Тише, не спеши, иди медленно, тебя могут услышать». Я не подчиняюсь этим своим разумным предупреждениям, и срываюсь в бег. Мешковина больно ощущается при этом на моих ногах, но мне уже все равно.
Мужской силуэт... Я на месте. И, не сбавляя скорости, прыгаю в объятия Найта... Ох... мне так хорошо в его руках, потому что в них я могу позволить чувствовать себя маленькой и беззащитной – эти руки не дадут меня в обиду, и эти руки накажут любого, кто посмеет причинить мне боль... кстати, о боли.
Тихонько шепчу ему прямо в ухо:
-Найт, ой... аккуратно.
Он осторожно опускает мои пятки на землю, и пытается найти на моем лице пояснения моему «ой». Арина, у него же на руках его неизменные перчатки, и он попросту не может почувствовать жесткую текстуру камизы, в которую тебя заставили облачиться.
Я опускаю к себе его лицо, чтобы не повышать свой голос из состояния шепота, и капризно хныкаю (капризно хныкаешь? ты что, с ума сошла? да когда это ты позволяла себе подобное?):
-Эта мешковина больно царапается.
Блин, да ты же еще и губки при этом надула, как маленькая девочка... да что с тобой не так?
Найт в ужасе (настоящий мужчина!) переводит свой взгляд с моей камизы на мое лицо, и при этом двигает губами:
«Мне жаль, маленькая моя, мне очень жаль»
Потом резко разворачивает меня к себе спиной и... показывает мне перед лицом свой указательный палец: «стой так!».
Стоять-то я стою, но мне очень хочется повернуть голову, и хоть краешком глаза увидеть то, что он там делает за моей спиной. Арина, прояви благоразумие и терпение. Ну, пожалуйста... одним глазком. Замри, я сказала.
Найт сам обходит меня, и становится передо мной, как лист перед травой. Он протягивает мне в руках свою рубашку?! Ура, я спасена! Какой сообразительный «жених» мне попался. Я смотрю на его грудь слегка разочаровано. Нет, Арина, это уже ни в какие ворота не лезет. Ты что думала, что он снимет и свой гольф тоже? И что ты хотела там увидеть?
Я жестом показываю ему отвернуться, и быстро переодеваюсь. Трогаю Найта за плечо, и... тут же опять оказываюсь зажатой в кольце его рук. Хорошо, что мне уже ничего не мешает наслаждаться его объятьями:
-Так намного лучше.
Он отвечает на мой шепот судорожным вздохом. Я пытаюсь его успокоить:
-Ш-ш-ш, все хорошо, не волнуйся.
Он не выпускает меня из своих рук, но слегка отстраняется, чтобы дать мне возможность «прочитать» его вопрос:
«Как прошел день?»
-Терпимо.
У меня так сильно чешется язык рассказать ему про мою незаслуженную оплеуху, что я прикусываю его со всей силы: «не надо, не говори ему, ты же видишь, что ему и так не по себе... не усугубляй его чувство вины»
«Это был долгий день для меня. Я скучал... Я очень скучал по тебе»
