Текст книги "Лебедь(СИ"

Автор книги: Ирина Гордеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

В этом месте рассказа мы стали хохотать почти до слез, как сумасшедшие. Я, во всяком случае, был близко к ним. Представляю, каково было Лехе услышать от меня, что это Павлик Морозов. Когда мы закончили хохотать, Леха продолжил:

–Тут этот Павлик Морозов застонал. Я говорю: "Он живой". А ты мне: "Это же наш Павлик Мороз, из нашего класса. Только вот, что он тут делает?" Я посмотрел повнимательнее и увидел, что он весь в крови. Говорю: "Ему помощь нужна, его избили, похоже..." А ты, Ванька осмелел, поднял ему голову, стал пульс щупать, прямо как врач. Этот Павлик стал приходить в себя и опять застонал. Через пять минут мы помогли ему встать и зашагали в сторону дач.

На этом Лешкин рассказ закончился.

Павлик Мороз – мой одноклассник, он самый маленький из нашего класса. Выглядит примерно как четвероклассник, а уж на фоне наших девочек вообще за сына бы сошел. Учился он всегда хуже среднего. Я его помнил еще с первого класса. Его тогда отец-инвалид водил в школу. Они всегда опаздывали, потому что отец ходил с палочкой, хотя был нестарый. Павлик был тихоней, всего стеснялся и всегда молчал. Раньше его дразнили Павликом Морозовым, а теперь никак не дразнят, просто не замечают. В четвертом классе его хотели исключить за неуспеваемость, но отец сходил к директрисе, и его оставили. Вот и все, что я о нем знал. По дороге на Лешкину дачу я все думал, как он очутился здесь, на кладбище, и почему мы его нашли. Ночью. На огромном кладбище я налетел прямо на него. Почему?

Придя на дачу, мы окончательно успокоились и даже стали немного подшучивать друг над другом. Мы уложили Пашку на кровать. А я, как внук врача, то есть своей бабушки, его осмотрел. Опасных ран я не нашел, голова вроде целая, жить будет. Нам с Лешкой не терпелось услышать от Пашки, что же с ним произошло. После двух чашек сладкого травяного чая Пашка почему-то разрыдался и сказал:

–И зачем вы меня спасли, лучше б я подох там!

–Как это – подох? – сказал я, – Ты что, только жить начинаешь!

Но он своим тихим монотонным голосом продолжал:

–Вам-то хорошо, а мы ужас, как живем. Батя у меня инвалид давно, не работает. А тут совсем захворал, год с постели не встает. Мамка пьет. Нас обзывает, бьет, мужиков приводит, все пьяные. Есть нечего. А у меня еще братик – 6 лет. Жалко его, – и опять зарыдал.

Мы тоже чуть не зарыдали с Лехой. А, главное, учимся в одном классе уже 7 лет, а я этого не знал. Мы наперебой с Лешкой заговорили:

–Что ж ты ничего не говорил, мы бы помогли.

–У меня ни одной рубашки нет – в школу надеть. Хожу в драном свитере весь год. Мыла нет, чтобы постирать. Зачем такая жизнь?

Леха накрыл его вторым одеялом:

–Холодно? Может еще чаю?

–Нет, спасибо. Я хлеба у вас нет?

Мы обыскали всю дачу. Как назло – хлеба не было. Вдруг я вспомнил, что один бутерброд с колбасой я заныкал в куртку, как средство от страха, чтобы закусить на кладбище.

–Вот, ешь. С колбасой.

Пашка жадно проглотил бутерброд, Лешка опять поставил чайник на плиту. Пашка успокоился и продолжал:

–Я и бутылки пробовал собирать, и банки из-под пива, и объявления нанимался клеить, только меня там надули с деньгами. А бутылки собирать – стыдно, как не пойду куда – то знакомый идет, то одноклассник. Вот даже вас на кладбище ночью встретил...

–Это мы тебя встретили, – сказал я, – ты как там оказался? Вроде там бутылок не так уж много?

Пашка стал что-то мямлить. Было видно, что он не хотел говорить, но потом все-таки раскололся:

–Да, это соседка наша, тетя Оля, предложила мне собирать свежие цветы с могил, когда все разойдутся после похорон. Она их обрезает, в сладкую воду на ночь кладет – а утром они как свежие. Но меня какие-то мужики засекли, конкуренты. Они тоже этим делом промышляют и избили. Потом я сознание потерял...

–Фу! У покойников отнимать! – вырвалось у Лешки. Но я решил поддержать бедного Павлика и сказал:

–Вот если бы у тебя не было еды и одежды, отец больной и братишка на шее, неизвестно еще, чтобы ты придумал. Ничего, Пашка, теперь не пропадешь. Мы тебе будем помогать, правда, Леха?

–Конечно, поможем.

Пашка застонал. Было три часа ночи. Мы решили лечь спать прямо на даче, утро вечера мудренее.

Приключения продолжаются

Утром, часов в шесть, мы пошли в сторону остановки. Маршрутки уже ходили. Я в сторону кладбища даже смотреть не хотел. Пока шли, многое обговорили. Я узнал, что младший брат Пашки, Сережа, целый день сидит дома, в этом пьяном угаре, потому что в садик его не берут – нет мест, да и платить им нечем. Отец сильно кашляет уже два месяца, лекарств нет, врач к ним не приходит. В поликлинике сказали, что по притонам они не ходят.

–Я попробую упросить свою бабушку, – сказал я, – положить твоего отца к ней в терапевтическое отделение в 10-ю больницу. Сережу пристроим в Машкин садик. Заведующая этого сада – бывшая мамина одноклассница. Она не откажет. А вот как с матерью твоей быть?

Лешка предложил такой вариант:

–Может, отца моего попросить, он же милиционер. Он ее припугнет пару раз, собутыльников – в каталажку. Авось, поможет.

–А что касается одежды и еды, – продолжал я, изо всех сил пытаясь приободрить Пашку, – вообще не беспокойся. Мы тебя завалим этим. Лешка! Давай поищем ему рубашек, брюк и обувь, всего побольше.

Нам было настолько жалко его, что не терпелось принести ему все это прямо сегодня.

–И насчет еды – даже не волнуйся. Будешь с нами обедать вместе.

–Нет, -сказал Пашка, – я так не могу. Я сам должен зарабатывать...

–Да, зарабатывай себе на здоровье. Деньги лишние не бывают, а от помощи не отказывайся. Гордость здесь плохой советчик. Мы ж тебе от чистого сердца предлагаем, а неприятностей у всех хватает, – пояснил я и привел свою ситуацию в пример.

Пашка посочувствовал, а потом сказал нам:

–А я ведь уже повеситься хотел.

–Не смей! Этого делать нельзя, – строго сказал Лешка, – все у вас наладиться.

Мы сели в маршрутку и разъехались по домам радовать родственников своим появлением чуть ли не с того света, правда, они об этом и не догадывались.

Дома я попросил бабушку и маму посодействовать своему однокласснику Пашке, набрал ему кучу своей одежды, сгреб пару кусков мыла, новый шампунь и прочие мелочи. У меня была новая спортивная сумка, подарок отца. Все эти вещи я упаковал в эту сумку и решил отдать их вместе с сумкой Павлу. После этого я отправился к Дарье Ивановне.

У Дарьи Ивановны никого не было. Женщина, похожая на крысу, открыла мне дверь и проводила в комнату Олиной бабушки. Она сидела в кресле и, казалось, что спала. Я поздоровался.

–А, Ваня! Ну, как, напугался вчера?

Я понял, что она все знает. Плохое предчувствие опять посетило меня. Я просто запутался в трех соснах, а выход был где-то рядом.

–Да, было немного, – ответил я.

–Я тоже когда-то, как и ты, бросала клубочек и сильно напугалась тогда... Но ты не должен бояться... Тем более, у тебя есть эти кольца. Ты даже не представляешь, кто ты и, что ты можешь! Ты гораздо сильнее меня. Эх!

Я ничего не понимал и молчал. Почему я сильнее ее и в чем?

–Давай свой клубочек и обещай не бояться больше. У тебя много сомнений и вопросов в последнее время. Сейчас ты все увидишь своими глазами.

Она взяла мой клубочек, потом медленно встала, подошла к входной двери и закрыла дверь на замок. Я почему-то поежился. Слишком много событий, которые не укладывались в разряд обычного. Что меня ожидает на сей раз?

Дарья Ивановна достала из-под своего дивана какой-то пакет. Из него она вытащила много очень запутанных белых ниток, потом, тяжело дыша, села в кресло, а меня усадила рядом на стул.

–Возьми эту кудельку, сделай из нее круг вокруг нас.

Я все исполнил.

–Вот так. Теперь добавь сюда же нитку из своего клубка. Правильно. И соедини.

–Готово, – сказал я.

–Вот, я тут припасла для тебя твою сказочку, у Оли взяла.

Она вытащила из своего пакета знакомые с детства сказки Пушкина.

–Не все сказки – ложь. Ты сейчас увидишь, как я работаю. Помнишь ту записочку, которую ты мне написал о всех ваших бедах.

Она нашла ее в кармане своей огромной серой кофты. Получилось, что мы сидели с ней в центре круга. Где-то я уже такое читал. Конечно, Гоголь, "Вий". Воспоминания отнюдь не приятные. Только там круг был начерчен мелом.

–Чтобы узнать истину, я прибегаю к помощи этого круга.

Она зашептала что-то, я разобрал только какую-то присказку:

"Ты, вода, в круг заходи

И меня в круг проводи,

Утопи всю ложь,

А меня не трожь!"

Вдруг я увидел, как мои ноги погружаются в воду, но ощущения мокрого не было. Вода поднималась все выше и выше, а Дарья Ивановна развернула мою записку и показала ее мне. Слова, написанные моей рукой, вдруг стали светиться каким-то синим светом и подниматься вверх.

–Они не тонут. Значит, ты написал мне правду. Но за любыми словами есть и дела. Чтобы мне увидеть что-то поподробнее, я просто дую на воду и смотрю. А там все видно. Так я и вашу Альбину видела, и ее подружку-гомеопатшу, и все, что ты не знал, все всплыло и показалось. Понял?

–Да.

Я не верил своим глазам. Можно было себя раз двадцать ущипнуть, но лучше бы не стало. Я решил высидеть до конца, хотя было большое желание сбежать оттуда. Жаль, что Лешка не успел мне дать эту молитву "Отче наш". Хотелось помолиться, но как, я не знал.

Дарья Ивановна открыла "Сказку о царе Салтане" в том месте, где было написано про Лебедь и Коршуна.

–Смотри внимательно и читай.

Я стал вслух читать Пушкина, а прочитанные строчки стали подниматься вверх и светиться:

"К морю лишь подходит он,

Вот и слышит будто стон...

Видно на море не тихо;

Смотрит – видит дело лихо:

Бьется лебедь средь зыбей,

Коршун носится над ней;

Та бедняжка так и плещет,

Воду вкруг мутит и хлещет...

Тот уж когти распустил,

Клев кровавый навострил...

Но как раз стрела запела,

В шею коршуна задела -

Коршун в море кровь пролил,

Лук царевич опустил;

Смотрит: коршун в море тонет

И не птичьим криком стонет,

Лебедь около плывет,

Злого коршуна клюет,

Гибель близкую торопит,

Бьет крылом и в море топит..."

–Видишь, ни одно слово не утонуло, значит – это все правда. Когда-то такое произошло на самом деле. Скажу тебе больше, Лебедь эта и царевич, спасший ее – твои далекие предки. Причем, по обеим линиям – и по материнской, и по отцовской, поэтому-то ты – Лебедь в квадрате.

Я сидел ни живой, ни мертвый. А Дарья Ивановна усмехнулась и похлопала меня по спине:

–Да не бойся ты. Хочешь, мы еще посмотрим, что здесь правда, а что нет.

Она открыла начало сказки и сказала:

–Ну-ка, читай.

Я покорно стал читать:

"Три девицы под окном

Пряли поздно вечерком.

"Кабы я была царица,-

Говорит одна девица,-

То на весь крещеный мир

Приготовила б я пир".

Последние две строчки утонули. Оно и понятно, так хвастаться, что на весь мир сготовить еды! Где это видано!

–Видишь, здесь неправда. Художественный вымысел. Продолжай.

–"Кабы я была царица, -

Говорит ее сестрица, -

То на весь бы мир одна

Наткала я полотна".

И эти строчки утонули. Тоже ясно, стала бы она вообще прясть царицей-то? Негоже царицам прясть.

–Видишь, Ваня, опять вымысел Пушкина.

Я продолжал читать:

"Кабы я была царица, -

Третья молвила сестрица, -

Я б для батюшки-царя

Родила богатыря".

–А эти строчки не утонули, значит, эта девица и впрямь так говорила, – сказала Дарья Ивановна и перелистнула несколько листков.

–Давай, еще что-нибудь проверим. Читай.

Я стал читать:

"В синем небе звезды блещут,

В синем море волны хлещут;

Туча по небу идет,

Бочка по морю плывет".

Удивительно, но эти слова не утонули. Но как же они смогли спастись, сидя в бочке?

–Ну, не боишься уже?

Она что-то пошептала, и вода стала убывать, а вскоре совсем исчезла. И мы буквально вышли сухими из воды. Кстати, нужно еще выяснить происхождение этого выражения "выйти сухим из воды".

–Помоги мне собрать все это.

Я стал собирать белые нитки в пакет и машинально сунул свою нитку в карман.

–Ну, как папка лучше стал?

–Угу.

–Ну, потерпи еще немного. А мне надо с Коршуном твоим разобраться. Не пойму ничего.

Я попрощался и вышел. Сказать, что я был похож на пьяного – ничего не сказать. Меня и трясло, и тошнило, и качало. Этого не может быть! Но было.

Вещий сон

Как я добрался домой – не помню. Было часов уже часов двенадцать дня. Дома никого не было. Книжка графа Коршунова почему-то валялась в моей комнате на полу. Я ее поднял. Сегодня надо ее обязательно вернуть. Ведь сегодня открытие выставки. Меня очень сильно знобило. Но дойти до кухни, где хранились лекарства, не было сил.

И тут у меня возникла безумная идея, а что если мне самому попробовать также... Я вытащил клубочек, взял книгу и сел в центре комнаты на пол. Потом сделал вокруг себя кружок из нитки и произнес те слова, которые говорила Олина бабушка:

"Ты, вода, в круг заходи

И меня в круг проводи,

Утопи всю ложь,

А меня не трожь!"

В этот момент, наверное, я потерял сознание. Или уснул. Я попал в какой-то старинный дом и увидел пожилого мужчину с бородой, сидящего то ли в кресле, то ли на троне. Он знаками предложил мне сесть в другое кресло и стал рассказывать, а я видел все, что он рассказывал, как в кино или как во сне...

"Я, Димидий, и мой брат, Арий, родились очень давно в семье одной ведуньи, по-вашему, колдуньи. Ведунья или ведьма – та, которая все ведает, в отличие, например, от невесты, которая наоборот не ведает. Поэтому наша мать никогда не была невестой. Она рассказывала нам, что мой отец – белый день, а отец брата – темная ночь. И, действительно, я был светлокожий с русыми волосами, а брат – смуглый с черными курчавыми волосами".

Его голос звучал как бы за кадром, а я видел их домик на берегу моря, мать, закутанную в темную шаль и их самих, мальчиков, бегающих по берегу моря, веселых и озорных.

"Мы жили в маленьком домике на берегу моря. К матери часто приходили женщины и иногда мужчины, она что-то давала им, а нам говорила, что дает им травы для лечения. Они приносили деньги и продукты, которые позволяли нам жить.

Постепенно мать стала нас учить своему ремеслу, и через несколько лет мы даже превзошли ее в колдовстве, ворожбе, магии и чародействе. Брат мой вскоре ушел в горы, где поступил в обучение к могущественному волшебнику Гервесу.

Страна наша была отделена от других стран высокими горами с трех сторон, а с четвертой стороны было море. Столица – город Линника, находилась на острове. Мать моя вскоре умерла, и я остался один. Тут разнесся слух, что царская дочь, прекрасная Елена, больна. И царь пообещал большое вознаграждение тому, кто ее исцелит. Я решил попробовать и переправился на остров, в Линнику.

В царском дворце было много целителей, но никто не мог вылечить царевну. Осмотрев ее, я тоже вначале ничего не понял, но потом, пользуясь своими колдовскими методами, я выяснил, чем она больна. Я пришел к царю Мелетию и рассказал ему, что одна из его жен, а у него было три жены, решила погубить царевну. Что он с ней сделал, я не знаю. Я дал царевне своей заговоренной воды, и ей стало лучше.

Меня поселили во дворце, и я еще месяц давал ей свою воду. Постепенно она поправилась. За этот месяц мы полюбили друг друга. По обычаям нашей страны раз в год, весной устраивались скачки на лошадях. Мужчина, догнавший девушку, понравившуюся ему, и снявший с нее покрывало, получал право на ней жениться.

Вскоре должны были состояться скачки, и Елена сказала мне, что подарит мне самого лучшего коня. Я догнал ее и получил в подарок ее шарф. Царь дал согласие на наш брак, и вскоре мы поженились. Через год у нас родилась дочь, которую мы назвали также Еленой. Она была такая же красивая, как и ее мать. Через три года отец моей жены, царь Мелетий, умер. И царем стал я.

Я решил преумножить богатства нашей страны и расширил общение с другими странами посредством торговли. Построил быстрые суда, наладил торговлю винами, фруктами, тканями. Ввозил то, что в нашей горной стране не хватало: зерно, меха, оружие. Суд вершил сам. В запутанных случаях я пользовался своими методами, и всегда знал истину. Страна за 10 лет моего правления превратилась в богатое государство. Линника стала красивым городом с дворцами, богатыми палатами и крепостной стеной. К нам постоянно приезжали гости их дальних краев. Люди стали жить богаче. Но вскоре я стал замечать, что они стали много завидовать друг другу. И многие из них ходили в горы к колдунам и просили у них помощи в разных нехороших делах. Увы, я все это видел... Но не знал, что делать.

Помню, как пришла женщина ко мне, у нее вырос ужасный горб на спине, руки скрючились и стали походить на лягушачьи лапки... Ее супруг, видя такие изменения в жене, выгнал ее из дома. Я пожалел ее и стал лечить. Вскоре ее порчи прошли, но возвращаться к мужу она не захотела. Так и осталась жить у меня во дворце и привязалась к моей дочери.

Когда дочери исполнилось шестнадцать лет, мы устроили большой праздник. Моя жена решила проехаться на лошади. Я ехал рядом. Но дочь позвала меня что-то показать. В этот момент лошадь моей жены понесла... Увы, я не смог ее догнать. Елена погибла, упав со скалы. Целый год в нашем государстве был траур. Во дворце мы не принимали гостей. Я никак не мог простить своей оплошности. Увы... Я не мог воскресить свою любимую!

В это время в столицу приехал мой брат Арий. Мы долго не виделись, и я даже не сразу узнал его. Брат очень изменился. Он стал как будто выше меня, сухощавый, загорелый. Я, конечно, был рад его видеть и поселил его во дворце, рядом со своими покоями. Наверное, зря. Арий стал завидовать мне. А тут еще моя дочь, Елена. Она была даже прекраснее своей матери. И брат воспылал к ней запретною страстью и вскоре попросил ее руки. Я был его старшим братом и царем этой страны, поэтому он вдвойне должен был слушать меня. Конечно, я отказал ему. Тогда он разгневался на меня. Кричал, что мы на острове развратились богатством своим и живем за счет материковой части страны и горцев. Угрозы и проклятья получил я в ответ на свое гостеприимство.

Когда он уехал, я стал ожидать худшего. И худшее не замедлило прийти. Люди, ставшие на его сторону стали похищать из Линники девушек и детей. А потом требовали выкуп, и если его не получали, убивали похищенных. Они насылали на моих людей порчи и проклятья. Стали рождаться дети-уроды. Народ мой был в страхе и смятении. Я должен был что-то делать.

Я собрал лучших воинов нашей Линники и создал отряд морских дозорных, используя свои колдовские методы. Мимо них ни одна тварь не могла пролететь, ни проплыть, ни проскакать. Этих воинов я сделал неуязвимыми ни для лука, ни для меча, ни для копья. Вскоре мы разгромили мятежников и взяли остатки живых в плен. Но среди них брата своего я не нашел. Поэтому я оставил этих дозорных навечно ходить вокруг нашего острова и оберегать нас от врагов.

Между тем, моей дочери минуло девятнадцать лет. В этом возрасте обычно девушки выходили замуж. Ей понравился один парень, сын моего друга, знатного вельможи. В праздник наступления весны мы отправились, как обычно, в горы, чтобы устроить скачки невест. Я был уже уверен, что этот брак вскоре состоится. Но все сложилось совсем не так.

Когда был дан старт, все невесты и моя дочь поскакали. Но вдруг я увидел среди наездников-мужчин своего брата. Я потерял голову. Откуда ему тут быть? Схватив коня, я кинулся в погоню за ними. Моя Елена была в красивом небесно-голубом платье из нежнейшего восточного шелка, укутанная таким же шарфом. Иногда я видел ее между деревьями, скачущей самой первой. Она прекрасно скакала на лошади. Но тут я увидел, как мой брат стал вырываться вперед и уже скакал на две лошади от нее".

Слушая этот рассказ, я видел несущихся по горной дороге лошадей с девушками и юношам, прекрасную Елену и догонявшего ее Ария. Она обернулась и увидела вместо своего жениха – дядю. Она припустила лошадь еще быстрее. А мужчина продолжал свой рассказ:

"Я ужасно испугался, что потеряю Елену, как потерял ее мать. И еще ужаснее было то, что брат мог догнать ее и заявить свои права. Внезапно мне пришла мысль сделать ее платье блестящим, чтобы ослепить Ария.

В это время они доехали до крутого подъема, на который лошади не смогли забраться, и я увидел свою дочь на верху скалы. Я прочитал заклятье и платье ее, и все украшения, и струящийся по ветру шарф стали блестящими. Глаза любого, кто смотрел на нее, начинали мгновенно слезиться также, как от солнца. Все всадники и я, остановившись у скалы, смотрели вверх. А они забирались все выше и выше. Арий почти догонял ее, но ей все время удавалось вырваться вперед. Я не знал, что мне придумать, чтобы помочь дочери...

Внезапно он схватил ее за край платья, но оступился. Часть скалы под его лошадью обрушилась, и он стал падать вниз, а ее потащил за собой в пропасть. Я видел, как он начал биться о скалу и вдруг на глазах у всех стал коршуном. Ну, конечно! Я быстро читал заклятье Лебеди, чтобы обратить Елену лебедью и предотвратить ее неминуемую гибель. Времени мне хватило, чтобы прочитать только его первую половину. У самого дна пропасти моя дочь превратилась в лебедь. Она получила несколько травм, но осталась жива. Мои слуги пытались стрелять в коршуна из луков, но он улетел. Я долго лечил свою дочь. Но самое ужасное, что из-за того, что я не успел полностью прочитать заклятье, моя дочь смогла быть человеком только ночью. С восходом солнца она опять становилась лебедью".

Всю эту ужасающую историю я видел как в замедленном фильме. Вот она, Елена, в ослепительном сверкающем платье на краю пропасти пытается спастись от злодея, скала рушится, и они падают вниз. И вот он – уже коршун, а девушка становится лебедью. Рассказ продолжался:

"Меня долго мучил вопрос, откуда он узнал о готовящихся скачках. Мы скрывали от всех, что в них будет участвовать Елена. Оказалось, от той самой женщины, у которой был горб. Она влюбилась в брата и через голубей писала ему письма... Вот она человеческая неблагодарность. Я изгнал ее с острова.

Дни текли, а я никак не мог снять лебединое заклятье с дочери и очень горевал по этому поводу. Когда я был рядом, я мог ее оберегать от всего плохого, что могло угрожать ей, но когда она улетала, то я был бессилен. Я боялся, что Арий может вернуться. К тому же я не вечен, и если меня не станет, что будет с Еленой? Я приказал своему ювелиру сделать особые кольца в виде летящей лебеди в короне, и спрятал в них всю свою силу, переданную мне матерью перед смертью, как старшему в роде. Этими кольцами я окольцевал свою дочь – их было три. Два кольца на правой лапке, одно – на левой. Сам, того не подозревая, я сделал Елену, вдвойне желанной добычей Ария. Ведь, завладев кольцами, он получил бы всю силу рода.

Вскоре в порт прибыло судно с западных стран, груженое зерном. На судне были крысы, но не простые крысы, а больные чумой. К сожалению, мы узнали об этом поздно. Потом, глядя в свое серебряное блюдечко, я узнал, что это брат, полетев в соседние страны, где свирепствовала чума, отправил к нам такое судно. Горе постигло Линнику. Квартал за кварталом косила чума моих подданных, никого не жалела. Умер и мой друг, тот знатный вельможа, с которым я надеялся породниться, и его сын. Вечерами, одевшись в черное, я ходил по опустевшему городу и плакал. Вскоре почти все умерли. А я стал размышлять, почему я не в силах был спасти свой город... Почему боги прогневались на нас?

Мы, действительно, были виновны. Мы не молились и не приносили жертвы богам. Но мы не знали, каким богам нужно было молиться. До нас тут были греки, они молились олимпийским богам, потом люди стали молиться Астарте и даже воздвигли ей храм. Но вскоре храм сгорел, и Астарта не защитила его. Я помню, как приходили в город какие-то проповедники и говорили нам о Сыне Божием. Но мы не хотели их слушать. Теперь я раскаивался, что не принял их. Я потерял все, кроме дочери и решил просто молиться Богу, создавшему весь наш мир, прося Его о помощи. Так целыми днями я бродил по берегу, рыдая, и не находя себе покоя.

Линника совершенно опустела. Суда боялись приставать к нам, потому что слух о поразившей нас чуме быстро распространился по всему побережью. Я перебрался к самому морю в маленький домик и с утра до вечера каждый день ждал свою дочь. Глаза мои стали почти слепыми, ноги еле ходили, руки высохли. К закату прилетала моя Лебедь и становилась человеком. Я кормил ее тем, что приносило нам море. В город я не ходил, чтобы не заразиться. Нет, я не боялся чумы. Я даже желал себе смерти. Но я боялся, что заражу ее, Елену. Раз в день я наблюдал свой морской отряд, который обходил остров дозором. Вот только охранять было некого.

Однажды Елена прилетела вся окровавленная, а ночью она рассказала мне, что Коршун вернулся и напал на нее. Я очень испугался за свою дочь. Что ему еще надо? Он разорил нас и наслал чуму, моя дочь стала оборотнем, а я царем мертвого города. Я всю ночь слезно молился Богу, прося Его о помощи. А по утру к тому самому месту, где я жил, волны прибили огромную бочку. В ней была слышна человеческая речь. Я разбил одну стенку и помог выбраться из бочки двум пленникам: юноше и женщине. Женщина немного знала греческий, и мы смогли пообщаться".

С этого момента я почувствовал, что ход событий мне известен, но никак не мог понять, откуда я все знаю. Так иногда бывает во сне.

"Она рассказала мне грустную историю, как ее, княгиню, с сыном в отсутствие князя, заточили в бочку и бросили в море. Был у нее только мешочек муки и немного вина. День и ночь они молились Богу, и вот Бог услышал их молитвы и послал спасение. Ее звали Евдокия, а сына Ярослав. И были они из страны Берендеевой, где жили неведы. А в то время княжил у них князь Мстислав. А я рассказал им свою печальную историю.

К полудню небо стало чернеть, поднялся сильный ветер, начинался шторм. Я очень переживал за Елену. Вдруг я увидел ее, она была ранена и не могла лететь, а лишь барахталась в волнах. А над ее головой вился он, Арий, в виде коршуна. Я закричал, пытаясь его отогнать. Но он острыми когтями впивался в шею моей Лебеди. Еще немного – и она бы погибла.

Но тут княжич Ярослав, раздобыв где-то лук и стрелы, пришел на помощь. Он убил коршуна и кинулся в бушующее море за моей дочерью. Елена была спасена. Я возблагодарил Бога, что он не дал нам погибнуть. Потом я взял раненую Лебедь на руки, согрел ее, перевязал раны и уложил в домике, а вечером она опять приняла человеческий облик.

Вскоре княжич нашел в гавани неплохое судно и, взяв мой морской отряд, отправился на родину. А его мать осталась с нами. Она много рассказала нам об Иисусе Христе, Сыне Божьем, пришедшем в мир для спасения грешников, о Его Матери – Деве Марии. Именно Им молилась она весь месяц путешествия в бочке. Я же прозрел и понял, что это и есть истинный Бог, которому я в отчаянии уже год воссылаю молитвы. И я поверил, что Он спасет нас.

Через месяц княжич прибыл обратно, привезя много печальных известий. Его отец успел уже взять в жены сестру Евдокии – Гордею, которая и явилась причиной их заточения в бочку. Каким-то образом, она похитила княжью печать и подделала княжеский указ. А бояре оказались злыми и завистливыми и поспешили исполнить непонятно жестокий указ князя.

Княжич побоялся предстать пред очами отца, а лишь забрал тайно верных друзей с семьями и одного священника, которому доверял. После чего отправился обратно к нам. Мы же благополучно пережили этот месяц, ожидая их возвращения.

Вскоре Ярослав стал строить церковь, посвященную своему Богу, в которого уверовали и мы с дочерью. Когда церковь была готова, я, моя дочь и мои верные воины приняли Святое Крещение. После этого Елена перестала превращаться в лебедь, а я потерял все свои колдовские способности, и был этому несказанно рад. Ярослав полюбил мою дочь и попросил благословить их. Я, как и княгиня Евдокия, с радостью благословил их. Мы сыграли скромную свадьбу, а кольца те я спрятал подальше..."

В этом месте его рассказа я вспомнил, что эти кольца, а точнее два из них у меня на пальце, и пытался ему об этом сказать, но оказалось, что у меня нет голоса. Я махал рукой и показывал ему кольца, но он почему-то меня не видел. Вдруг я оказался в воде, а сверху на меня летел огромный Коршун, который стал клевать мне руки, пытаясь отобрать кольца. Я закричал, а потом провалился в какой-то туман и долго-долго барахтался в нем. Дальше я ничего не помню...

Когда я проснулся, было пять часов вечера. Я проспал все уроки! Книга графа Коршунова так и валялась на полу, а я лежал на своем диване. Что это было, я не знаю. Но сон был очень реальный.

Я встал и почувствовал ужасную слабость. Кощенка Царапкина, испуганная и взъерошенная, стала на меня шипеть. Дед миролюбиво спал в зале, укрывшись газетою "Правда". Шатаясь, я побрел в ванную, чтобы умыться. Когда же стал мылить руки, то обнаружил, что все они изранены. Быть может, я поранился на кладбище? Но утром, когда я был у Дарьи Ивановны, ран не было. Коршун! Это он клевал меня. Ему нужны кольца. Я вздрогнул, потому что на моей руке их не оказалось...

Однажды бабушка рассказала мне подобный случай про вещий сон. Одна ее пациентка, перенесшая инсульт, не вставала с постели уже два года. Однажды ей приснился сон, как будто она пошла в магазин за хлебом, а у входа в подъезд на нее напали какие-то парни и избили ее, так, что она еле дошла до квартиры. Утром пришла ее дочь, и она ей рассказала свой сон. Руки ее все были в синяках. А соседка сказала, что, действительно, в десять вечера у подъезда была драка. Но эта больная не могла встать с постели, а уж тем более пойти за хлебом!

Я вспомнил о кольцах. Где я мог их потерять? Неужели Коршун украл их? Я побежал в свою комнату. Кольца валялись на ковре. Я поднял их и спрятал в надежное место. Значит, все это правда. Мой род берет начало от какой-то там колдуньи! Ужас! Но кто он такой, этот Коршун? Быть может, это тот самый мужик с козлиной бородкой, который следил за мной? Точно. Скорее всего, потомок графа Коршунова. Я разнервничался и вдруг вспомнил, что не вернул книгу в библиотеку!

И тут в моей голове понеслись мысли. Если это правда, то... Нет, это, действительно, правда. Иначе, откуда в мире столько сказок и легенд про лебедей. Взять хотя бы сюжет "Лебединого озера" Чайковского. Мы с мамой два года назад ходили. Мне очень понравилось, а Машка тогда изрезала мамину юбку – пыталась сшить себе пачку, как у балерины.

Или сказку "Дикие лебеди" Ганса-Христиана Андерсена про одиннадцать лебедей-братьев и их сестру Элизу. Их заколдовала злая мачеха и превратила в лебедей. А Элиза, чтобы их расколдовать, вязала им рубашки из крапивы. Мне эту сказку в детстве читали родители. Хорошая сказка.