Текст книги "Месть в три хода"

Автор книги: Ирина Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Пьер зевнул и, попрощавшись, удалился к себе.

Я тоже зевнула, мечтая последовать его примеру, но любопытство оказалось сильнее усталости, и я сняла с полки фотоальбом.

– Утром я взглянула на твои снимки. Как тебе удается так здорово выглядеть на фотографиях?

– Я вообще на удивление фотогенична, – без ложной скромности заявила Глаша.

– Там и пейзажи потрясающие. Все эти снимки сделаны в окрестностях Ниццы?

– Не только. Многие были сняты в Италии. Если хочешь, я тебе расскажу, что к чему.

Разумеется, я хотела.

– А это место я, кажется, узнаю, – обрадовалась я, указывая на фотографию, где Аглая позировала у фонтана. Площадь Массены, верно?

– Похоже, ты успела неплохо изучить Ниццу.

– Я бывала здесь раньше. Тебя Пьер снимал? Немного неудачно выбран ракурс. Было бы лучше, если бы ты оказалась в центре.

– Нет, – покачала головой Аглая. – Этот снимок был сделан до того, как я вышла замуж за Пьера. Помнишь, я писала, что со мной были две сокурсницы по университету?

– Помню, – кивнула я.

– Фотографировала Танька, а камеру она сместила для того, чтобы Светка попала в кадр.

– Светка – это блондинка слева?

– Точно. Это Света Фокина.

– А почему вы не сфотографировались вместе?

– Ну‑у, – неопределенно протянула Глаша. – Можно сказать, что у нас были некоторые трения. Знала бы ты, как они мне завидовали, когда узнали, что Пьер сделал мне предложение! Танька еще ничего, а Светка чуть с ума не сошла. Она еще с Танькой пари заключила, что мне не удастся Пьера заарканить, и, разумеется, проиграла.

– А где они теперь? Тоже во Франции?

– Что ты! Какая Франция? В Москве.

– Но в гости к тебе они приезжают?

– Я что, похожа на сумасшедшую? Запомни одно золотое правило: если хочешь сохранить мужа – держи его как можно дальше от лучших подруг.

– Неужели ты даже не познакомила их с Пьером?

– Разумеется, нет. Я же тебе объяснила.

– Но меня‑то ты приглашала в гости.

– Ты – другое дело. Во‑первых, ты не лучшая подруга, а всего лишь знакомая по переписке, из чего следует, что у тебя нет желания делать мне пакости. Во‑вторых, ты тоже неплохо устроена в жизни – живешь в Испании, от отсутствия поклонников не страдаешь, так что мой Пьер тебе даром не нужен.

– Честно говоря, у меня никогда не возникало желания отбивать ухажеров у своих приятельниц. На свете так много мужчин, что я просто не вижу в этом необходимости.

– Не стоит судить обо всех по себе. Хоть Светка и клялась мне когда‑то в любви и дружбе, она бы с удовольствием всадила мне нож в спину.

– Просто так, без всякой причины?

Аглая вздохнула.

– Не то, чтобы уж совсем без причины. Кое‑какие основания у нее, конечно, были, хотя в целом все это глупости.

– Глупости?

Некоторое время Глаша молчала, словно прикидывая, рассказывать мне или нет.

– Помнишь героя моих книг, сыщика Гава?

Лицо Аглаи приобрело отрешено‑мечтательное выражение погруженного в приятные воспоминания человека.

– Такой типаж не забудешь, – усмехнулась я. – Кстати, я давно хотела тебя спросить – зачем ты сделала главного героя кривоногим, длинноруким, волосатым и похожим на обезьяну? Чтобы уйти от стереотипного образа частного детектива?

– Ни от чего я не хотела уходить. Просто он таким и был.

– Кто он?

– Колька Сугавов. Светкин жених. Он хотел, чтобы мы называли его Ник, но, с моей подачи, все звали его Гав.

– Жених той самой Светки, с фотографии?

Аглая кивнула.

Ситуация постепенно начинала проясняться. Теперь я понимала, откуда у Глаши появилось такое недоверие к моральным и нравственным качествам лучших подруг.

– И ты увела Гава у Светки. Я угадала?

Глаша поморщилась.

– Мужчина – не ишак. Против воли его не уведешь.

– Но морковкой перед носом все‑таки надо помахать. Вряд ли парню ни с того, ни с сего приспичило бросить свою невесту.

– Разве я виновата в том, что мужчины так и липнут ко мне? С Колькой я вела себя точно так же, как с другими ухажерами, и если у него поехала крыша, моей вины в этом нет.

– А тебе самой он нравился – волосатый, обезьяноподобный и с кривыми ногами?

– Ты не понимаешь, – мечтательно вздохнула Аглая. – В Гаве за километр чувствовался настоящий мужик. Густая черная шерсть на груди, в которую можно было зарыться, как в ковер, мускулы, как сжатые пружины, острый звериный запах от подмышек… Это тебе не малохольный красавчик с рекламы одеколона. С ним я чувствовала себя как… как…

Глаша запнулась, не в силах подобрать адекватное сравнение.

– Как горилла в период случки? – с невинным видом подсказала я.

Аглая бросила на меня косой взгляд, гадая, что стоит за моими словами – ирония или искреннее желание помочь.

Я, хоть и с некоторым трудом, сохраняла на лице серьезное и заинтересованное выражение.

– Звучит несколько грубовато, но, в целом, верно, – признала Глаша. – В любви он был как зверь. Дикая, животная, всесокрушающая страсть.

– Настоящая идиллия, – восхитилась я. – А почему ты не вышла за Гава замуж?

– Замуж? За рядового милиционера? О чем ты говоришь!

– Да уж, российский мент – это действительно не подарок, – согласилась я. – И чем все закончилось?

– Это был настоящий кошмар, – Аглая блаженно зажмурилась от воспоминаний, как объевшаяся сливок кошка. – Светка накатала предсмертную записку на пять страниц и наглоталась снотворного. К счастью, ее вовремя нашли и откачали. Гав терзался от чувства вины, и в то же время был не в силах побороть всесокрушающее влечение, которое он испытывал ко мне, а я…

Честно говоря, если не брать в расчет постель, где он был бесподобен, я относилась к нему совершенно равнодушно. По сравнению с интеллектуальной элитой, среди которой я вращалась, Николай был, как бы помягче выразиться… несколько неотесан. Из тех парней, что путают Бодлера с борделем, Сартра с сортиром, а Ван Гога с Ван Даммом. В конце концов мы расстались, естественно, по моей инициативе.

Гав, как безумный, преследовал меня около полугода, но у меня к тому времени появился новый любовник, один кинорежиссер, подающий большие надежды. Убедившись, что мы с Николаем расстались, Светка снова стала со мной общаться, мы даже вместе съездили в Ниццу, где я и встретила Пьера.

– И с тех пор ты не видела Гава?

– Ни разу. В Москву меня что‑то не тянет, а на милицейскую зарплату во Францию тоже особо не накатаешься. Впрочем, из милиции его выгнали.

– Выгнали? За что?

– Боюсь, в этом была доля и моей вины, – притворно сокрушаясь, вздохнула Аглая. Чувствовалось, что роль роковой женщины весьма ей импонирует. – После того, как я в очередной раз отвергла его ради режиссера, Николай безобразно напился и в таком виде отправился на задержание.

В результате его напарник погиб, а Гав вместо бандита подстрелил сидящую на лавочке старушку. За убийство его не упекли его лишь чудом: вскрытие показало, что бабулька, испугавшись стрельбы, скончалась от инфаркта за несколько секунд до того, как Гав всадил в нее пулю. Не знаю, правда это или нет – патологоанатом, выдавший это заключение, был Колиным приятелем. В тюрьму Гав не сел, но из органов его с треском выперли. Чем он потом занимался – не знаю.

– С ума сойти, – оценила я. – У тебя жизнь – почище чем детективный роман.

– То ли еще будет, – заговорщицки подмигнула мне Глаша.

* * *

Утро следующего дня было почти точным повторением предыдущего: Аглая блистала отсутствием, а Пьер собирался на работу.

Впрочем, Глашино исчезновение меня не удивило: еще вчера она предупредила, что с утра у нее назначена важная встреча. Мое знакомство с Андресом было Аглае только на руку – теперь ей не нужно было заботиться о том, чтобы развлекать неожиданно свалившуюся на голову гостью.

– Я последовал твоему совету, – сказал Пьер.

– Какому именно?

– Узнать, не въезжал ли во Францию некто с фамилией, начинающейся на "Гав".

– Как я поняла, ответ был отрицательный?

– Совершенно верно. Все туристы с подходящими фамилиями по окончанию визы выехали из страны. А откуда ты знаешь, что из этой затеи ничего не получилось?

– Потому что фамилия прототипа сыщика Гава – Сугавов. Николай Сугавов.

– Сугавув, – сделав ударение на последнем слоге, повторил Бриали. – Как ты узнала?

– Спросила у твоей жены, – объяснила я, гадая, рассказывала ли ему белобрысая лисичка о том, что она знакома с Аглаей, и как Глаша отбила у нее жениха. – Тебе приходилось когда‑нибудь слышать эту фамилию?

– Нет, – покачал головой Пьер, и по выражению жадного интереса на его лице я поняла, что он говорит правду. – Что это за тип?

– Кажется, бывший милиционер, в смысле полицейский.

– У него что‑нибудь было с Аглаей?

– Понятия не имею, – соврала я. – Поинтересуйся у нее.

– Нет. Я уже объяснял, почему не могу расспрашивать Глашу.

– Тогда узнай еще у кого‑либо, кто может быть в курсе, – забросила я пробный шар. – Наверняка, ты знаком с какими‑нибудь русскими подружками своей жены.

– Представь себе, нет. Аглая шутила, что не доверяет подругам и никому не позволит отбить меня у себя. В Россию я не ездил, а сюда она подруг никогда не приглашала.

Ситуация становилась все более интригующей. Если Бриали не врал, он понятия не имел, что Света и Аглая знакомы. Неужели злопамятная "лисичка" решила отплатить Аглае той же монетой, отбив у нее мужа? Судя по всему, подобное поведение весьма характерно для лучших подруг.

Любопытно, знает ли Света о том, что ее бывший жених тоже находится на Лазурном берегу и работает на Аглаю? Скорее всего, нет, иначе она постаралась бы довести это до сведения Пьера. Обвинив Глашу в связи с бывшим любовником, "лисичка" могла бы подтолкнуть Бриали к разводу, а потом занять ее место.

Непонятно только, что делать мне в такой ситуации. Меньше всего мне хотелось ранить чьи‑то чувства и провоцировать конфликты, а это означало, что всю компрометирующую информацию следовало держать при себе. Пьер просил меня присмотреть за Аглаей и удержать ее от неразумных шагов, которые она могла бы предпринять в отношении Ива Беара. Именно этим я и стану заниматься, а за странными хитросплетениями любовных взаимоотношений буду просто наблюдать со стороны, исключительно из писательского любопытства.

Была в этой истории еще одна странная нестыковка. "Лисичка" могла утаить от Бриали свое знакомство с Аглаей, но скрыть свое русское происхождение ей бы не удалось. Русский акцент во французской речи был прекрасно известен Пьеру – он каждый день слышал его у себя дома, и он не спутал бы Свету с чешкой или полькой. Почему же в таком случае он попросил именно меня перевести ему бумаги, обнаруженные в тайнике Аглаи?

Бриали заявил, что у него нет других знакомых русских. Почему он соврал? Не хотел посвящать любовницу в свои отношения с женой, или же он, показывая мне отчеты Гава, преследовал некую цель? Если да, то какую? Зная мой интерес к таинственным историям, решил пустить меня по следу полумифического сыщика? Зачем ему это понадобилось?

Если Бриали показал бумаги не только мне, но и "лисичке", Светлана должна была понять, что Гав находится во Франции и работает на Глашу. Как она могла на это отреагировать?

Пьер уехал на работу, а я направила свои стопы на кухню. Вытащив из холодильника корзинку с добрым десятком разновидностей французских сыров, я с полминуты помучалась проблемой выбора, и в конце концов остановилась на бри – любимце королей, вероятно потому, что он наводил на мысль о ненависти и убийстве.

Когда‑то этот сыр привел на плаху Людовика XVI. В 1789 году, спасаясь бегством от революционно настроенных пролетариев, король не удержался от искушения заглянуть на ферму Варен, где производили лучший во Франции бри. Во время дегустации сыра Людовика узнали, схватили и отправили прямо на гильотину, наглядно продемонстрировав всему миру, что люди гибнут не только за металл, но и за сыр.

От казни французского монарха мои мысли плавно переместились к мадам Глушко‑Бриали. Выходит, подсознательно насильственная смерть ассоциируется у меня с Аглаей. В том, что она способна на убийство, я не сомневалась, и теперь, зная что Глашиного мужа втайне окручивает ее бывшая подруга, предчувствовала беду.

"Из лучших друзей получаются лучшие враги", – подумала я.

В том, что рано или поздно Света раскроет свои карты, я не сомневалась. Она связалась с Бриали лишь для того, чтобы отомстить. Что сделает Аглая, когда узнает правду? Она и так на взводе из‑за истории с Беаром, и еще один удар может обернуться непредсказуемыми последствиями.

Некоторое время я размышляла над тем, стоит ли поговорить с Аглаей начистоту, но поняла, что убедить ее не ввязываться в драку и философски отнестись к происходящему мне все равно не удастся. С тем же успехом я могла бы читать проповеди о всепрощении графу Монте‑Кристо.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, я быстро покончила с бри и отрезала ломтик Brin d'Amour, острого корсиканского сыра с романтичным названием "Немного любви". Уж лучше думать о любви, чем о смерти. Если коснуться темы любви, сразу возникает несколько вопросов.

Аглая и Гав возобновили во Франции свои отношения?

Собирается ли Пьер жениться на бывшей невесте Николая Сугавова?

Входит ли в Глашины планы стать любовницей Ива Беара? Может, она уже это сделала? Если да, то зачем ей это понадобилось?

Было очевидно, что изнасилование (если оно действительно имело место), доставило Аглае особое извращенное наслаждение, которое она вряд ли когда‑нибудь испытывала со своим мужем. Не исключено, что она, соблазнив Беара и вступив с ним в связь, хотела таким образом окончательно убедиться, что ее обесчестил именно этот человек. Была ли она тайно влюблена в Ива? Любовь часто следует рука об руку с ненавистью. Вопросов было много. Ответов гораздо меньше.

Осененная неожиданной идеей, я положила на тарелку недоеденный бутерброд и бросилась к телефону, на ходу припоминая номер виллы "Сирена".

Трубку взял Анже.

– Je voulait parler avec Igor Kostromin, – сказала я.

– Un moment…

Полминуты спустя в трубке зазвучал голос насильника‑херувима.

– Игорь, привет! – поздоровалась я. – Я понимаю, что это немного неожиданно, но не мог бы ты познакомить меня с Беаром сегодня? Если возможно – прямо сейчас.

– Прямо сейчас? – удивленно повторил Костромин. – Почему вдруг такая спешка?

– Дело не в спешке. Просто сегодня мне нечем заняться, вот я и подумала – было бы здорово встретиться со знаменитым писателем.

– Ив сейчас дома. Подожди минутку, я схожу поговорю с ним.

Время текло невыносимо медленно. По мере ожидания любопытство и желание встретиться в Беаром возрастали даже не в арифметической, а в геометрической прогрессии. Буравя взглядом телефонный аппарат, я чуть не подпрыгивала на месте от нетерпения.

Наконец трубка снова ожила.

– Приезжай, – сказал Игорь. – Только не забудь, что ты моя троюродная сестра.

– Не забуду, братишка, – радостно воскликнула я. – Огромное тебе спасибо.

Второпях покончив с завтраком, я вывела за ворота желтый "ситроен" и понеслась меж зеленых холмов навстречу морю, небу и древним сарацинским башням мыса Антиб.

* * *

По взгляду, который бросил на меня дворецкий, чувствовалось, что он с большей охотой спустил бы меня с холма. В ответ на приветствие он процедил сквозь зубы: "Bonjour, madam". Вероятно, Анже не питал симпатии к представительницам российских спецслужб, шарящим по мусорным бакам.

Игорь, на сей раз одетый в короткие белые шорты, по обыкновению возлежал в шезлонге у бассейна.

– Не думал, что ты приедешь так быстро, – сказал он. – К сожалению, тебе придется немного подождать. Ив работает, а он не любит, чтобы его отвлекали. Думаю, через полчасика он спустится. Если хочешь, можешь пока поплавать.

"И впрямь было бы неплохо искупаться", – подумала я, но, немного подумав, приняла другое решение.

– Лучше позагораю, – сказала я, устраиваясь в соседнем шезлонге.

– Что‑нибудь выпьешь?

– Свежий апельсиновый сок, если можно.

Костромин отдал распоряжение Анже, и тот удалился со столь кислым выражением лица, словно слопал с десяток лимонов.

– Что‑то ваш дворецкий меня не жалует, – заметила я. – Ты объяснил ему, что с удостоверением я пошутила?

– Объяснил, да что толку, – махнул рукой Игорь. – Анже вообще какой‑то странный. Не от мира сего. Беару он достался вместе с виллой. Мало того, что Анже – истовый католик, вдобавок он придерживается более чем традиционных взглядов на отношения полов, и наша связь с Ивом кажется ему верхом бесстыдства. Разумеется, вслух он свое мнение не выражает – боится потерять работу, зато смотрит как епископ на монашку, заразившую его сифилисом. Ив давно бы его уволил, но найти хорошую прислугу почти невозможно.

– Странно. Я всегда полагала, что французы, в том числе и католики, весьма либерально относятся к нетрадиционному сексу.

– На всякое правило существует исключение, – пожал плечами Игорь. – Вообще Анже – личность весьма своеобразная. Не исключено, что он все еще девственник. Бывший хозяин виллы рассказывал Иву, что в молодости дворецкий пережил какую‑то трагедию, связанную с женщиной, и с тех пор ведет жизнь отшельника.

– Не знаешь, что именно с ним произошло?

– Понятия не имею. Иву нет дела до личной жизни слуг, так что он особо и не расспрашивал. Лично я уверен, что Анже со сдвигом, и весьма приличным. Несколько дней назад я случайно увидел, как он, стоя на коленях у машины, гладил ее правое крыло, прижимался к нему щекой и бормотал что‑то похожее на признание в любви. Кажется, он даже его целовал.

– Может, он молился богу? – предположила я.

– Он не молился, – покачал головой Костромин. – Говорю тебе, он объяснялся автомобилю в любви.

– Значит, ему нравятся машины. Один мой знакомый так мечтал иметь автомобиль, что, купив свой первый "запорожец", обнимал его сиденья и разговаривал с ним, как с собакой.

– Не думаю, что дело в этом, – покачал головой херувим. – Если бы Анже миловался с "мазерати" Беара – тогда другое дело, но лобызать крыло старенького "пежо", на котором прислуга ездит за покупками, может только законченный псих. Кроме того, когда дворецкий встал, я заметил, что выпуклость на его брюках заметно увеличилась. У Анже стоял член.

– Твой дворецкий мог бы обогатить сексопатологию новым термином – автофилия, – подытожила я. – Интересно, существуют мужчины, испытывающие неодолимое сексуальное влечение к мясорубкам, кухонным комбайнам или кофемолкам?

– После общения с шизоаналитиками я готов поверить в существование любой "филии", – вздохнул Игорь. – Стив Рыгайло окончательно подорвал мою веру в разумное устройство этого мира.

– Кстати, тебе не скучно целыми днями валяться в шезлонге?

Игорь посмотрел на меня с удивлением.

– Не думаю, что это может наскучить. Разве что чуть‑чуть. А почему ты спросила?

– Просто я подумала, что тебе не мешало бы немного развлечься.

– Развлечься? Каким образом?

– Например, поиграть в детектива.

Костромин расхохотался.

– Держу пари, тебе от меня что‑то надо.

– Угадал.

– И что же?

– Помнишь, вчера ты рассказал мне историю про Аглаю Стрельцову, которая обвинила Беара в плагиате?

Игорь кивнул.

– Я уже говорила тебе, что пишу детективы, и меня очень интересуют подобные ситуации. Я решила понаблюдать за Аглаей, тем более, что она живет неподалеку, но вышло так, что ее я потеряла, и от нечего делать стала следить за ее мужем.

– И что?

– Оказалось, что у ее благоверного есть любовница, к тому же русская.

– Нашла, чем удивить. Во Франции у всех мужей есть любовницы, а русских девиц на Лазурном берегу хоть пруд пруди. Они спят и видят, как бы выйти замуж за француза.

– Это верно, – согласилась я. – Но в данном случае мне кажется, что все не так просто.

– В каком смысле?

– Это не обычное знакомство. Похоже, у этой женщины помимо желания выйти замуж есть особые, скрытые мотивы.

– Скрытые мотивы? Что ты имеешь в виду?

– Сама точно не знаю. Именно это мне и хотелось бы выяснить.

– На чем основывается твое предположение?

Я пожала плечами.

– К сожалению, исключительно на интуиции.

– Что требуется от меня?

– Чтобы ты проследил за Пьером и выяснил, где живет его любовница. Потом ты бы мог прикинуться "новым русским", охмурить девицу и выведать, каким образом она познакомилась с Бриали и чего от него добивается.

– La jus d'orange, – мрачно объявил изрядно подзадержавшийся Анже, протягивая мне бокал апельсинового сока.

– La biиre!

Два круглых картонных кружочка с видами старинного рыцарского замка аккуратно легли на столик у шезлонга Игоря. На один из них плавно опустилась запотевшая бутылка "Krieken", на другой – большой полукруглый фужер.

Не удостоив нас взглядом, дворецкий удалился с гордо поднятой головой. Даже спина его выражала молчаливое осуждение.

– Стал патриотом Франции? – я подмигнула Игорю, указывая на бутылку. – Предпочитаешь французские марки?

– Это пиво особенное, с вишнями. В России ничего подобного не делают. Хочешь попробовать.

– Нет, спасибо. Я так и не смогла привыкнуть к пиву. Очень уж оно горькое.

– По‑моему, ты что‑то недоговариваешь насчет Бриали и его подружки. И вообще, все это выглядит несколько странно. О Стрельцовой я рассказал тебе только вчера, а ты в тот же день ухитрилась установить ее адрес и организовать слежку. Не верится, что ты занимаешься этим из чистого любопытства.

– Дело не в только любопытстве. Я ищу сюжет для новой книги, а играть в детектива – на редкость увлекательное занятие. Адрес Аглаи я узнала через Интернет. Для этого было достаточно ввести в компьютер имя и фамилию ее мужа, город и страну проживания. Сведения о Пьере Бриали я тоже нашла в Интернете – там полно статей на тему тяжбы Стрельцовой с Беаром. Ничего сложного или странного в этом нет.

– Ты меня почти убедила.

– Тогда постараюсь убедить окончательно. Ты ведь хорошо относишься к Иву?

– Разумеется. Именно ему я обязан своей роскошной жизнью.

– Не исключено, что Аглая или ее муж могут замышлять что‑то против Беара. Если это так, будет полезно узнать об их планах, чтобы расстроить их. Вот и получается, что ты развлечешься, играя в детектива, а заодно, вполне возможно, поможешь своему благодетелю.

– По‑твоему, любовница Пьера тоже строит козни против Ива? Зачем это ей?

– Нет, конечно, но, наблюдая за ней, мы может получить некую полезную информацию. В этом и заключается прелесть детективной работы – ты можешь получить самую неожиданную информацию.

– А зачем тебе я? Если тебе так нравится изображать сыщика, почему ты сама за ними не последишь?

Объяснить, что Пьер знает меня в лицо, и я езжу на его машине, я не могла.

– Все дело в близорукости. Как только я надеваю очки, начинает болеть голова. Мне трудно следить так, чтобы меня не заметили, да и охмурить любовницу Бриали мне вряд ли удастся. Это ведь ты у нас роковой блондин.

– Да, но я никогда не имел дела с женщинами.

– Тогда представь, что это мужчина. Тебе нужно просто сыграть роль. Никто не заставляет тебя спать с этой девицей. Просто прикинься влюбленным. Это совсем нетрудно.

– Считай, что ты меня уговорила, – вздохнул Костромин. – И когда мне приступать к детективной деятельности?

– Если не возражаешь, то прямо сейчас. Бриали должен быть на работе, но наверняка сегодня встретится со своей любовницей. Ты мог бы подстеречь его около клиники.

– Ладно. Как только Ив выйдет, я представлю вас друг другу и поеду.

– Ты представляешь, как выглядит Пьер Бриали?

– Разумеется. У Ива целая папка забита вырезками из газет, посвященных его тяжбе со Стрельцовой. Там были и фотографии Пьера. Я отлично запомнил его лицо.

– А ты имеешь представление о технике слежки?

– Я, между прочим, тоже читаю детективы, – обиделся Игорь.

– Не сомневаюсь. И все‑таки дам тебе пару советов. Ты поедешь на машине?

– На мотоцикле. У меня черная "Хонда супер фо". Она довольно компактная и не привлекает особого внимания.

– Отлично. У Пьера – белый "корветт кабрио". Держись от его машины как можно дальше, но так, чтобы не терять ее из виду. Если будешь следить пешком или с близкого расстояния, старайся ничем не выделяться из толпы. Характерная ошибка неопытных "филеров" – неадекватное поведение, выражающееся в резком переходе от деланного спокойствия к растерянности или суетливости в случае если произошла внезапная встреча взглядов с объектом наблюдения, или если объект временно потерян из вида. Необходимо выглядеть как можно более естественно.

Твою роскошную шевелюру было бы неплохо спрятать под неприметную бейсболку. Захвати с собой пару‑тройку разноцветных маечек, если есть – разные головные уборы и темные очки разных форм. Тогда ты сможешь время от времени менять обличье и не примелькаешься. Мобильный телефон при близкой слежке на всякий случай отключай.

– Понятно, – кивнул Костромин. – Я еще ничего не сделал, но с твоей легкой руки уже чувствую себя заправским шпионом. Не волнуйся, я справлюсь.

– И еще одно. Ты мог бы не рассказывать Беару о том, чем будешь заниматься? Не уверена, что он это одобрит.

– Договорились, босс, – подмигнул мне Игорь. – Пусть это станет нашей маленькой тайной.

* * *

Ив Беар говорил по‑английски почти без акцента.

– Странно, что Игорь решил оставить нас наедине, – заметил он, потягивая через соломинку "Голубую луну". – Вы его об этом попросили?

Я предпочла менее крепкий напиток, и удовольствовалась коктейлем "Французский поцелуй" – коллекционным брютом с добавлением малинового пюре.

С улицы мы перебрались в гостиную, где, благодаря кондиционеру, царила приятная прохлада.

– Вряд ли ему интересно слушать разговоры о литературе.

– Ах да, он упоминал, что вы пишите книги. Кажется, детективы?

Я кивнула.

– Неужели вы пришли сюда ради литературных дискуссий?

– Разумеется, нет. Я мечтала увидеть великого Ива Беара, создателя "Бесконечного падения".

– Вы не похожи на обычную поклонницу.

– Почему?

– Они смотрят на меня с обожанием, а вы…

– С неподдельным интересом, – подсказала я.

– Нечто в этом роде. Именно так энтомолог изучает незнакомое ему насекомое.

– А вам бы хотелось, чтобы в моем взгляде читалось обожание? Оно вам еще не наскучило?

– Это зависит от глаз, которые на меня смотрят. Обожающий взгляд красивой женщины заставляет сердце мужчины биться сильнее.

– Я полагала, что ваше сердце уже занято. Вчера, катаясь на яхте со своим другом, я случайно увидела вашу "Итаку". Вы целовались на корме с весьма фигуристой блондинкой. Она тоже ваша поклонница?

– Не в том смысле, как вы думаете. До нашей встречи она понятия не имела ни обо мне, ни о моей книге.

– Интересно, как это ей удалось. Неужто ваша подружка провела последние несколько лет в камере одиночного заключения? Или она принципиально не читает газеты и не смотрит телевизор?

– Хелена полька. Польская аристократка. К сожалению, на польский язык "Бесконечное падение" пока не переведено.

– Тогда понятно. Если не секрет, как вы познакомились?

– Весьма необычно. Вчера утром Хелена попыталась перебежать дорогу прямо перед моей машиной.

– И вы ее сбили? – догадалась я.

Похоже, за годы супружеской жизни Аглая не утратила былой сноровки.

Беар кивнул.

– Я ничего не мог поделать – она появилась так неожиданно. К счастью, все обошлось – я лишь вскользь задел ее крылом. Хелена упала, и вначале я страшно испугался, но потом выяснилось, что все в порядке. Другая на ее месте непременно раскрутила бы меня на кругленькую сумму – некоторые люди ради этого специально бросаются под дорогие машины, но Хелена проявила благородство. Она заявила, что сама виновата в случившемся и предложила позабыть об инциденте. В качестве компенсации я предложил путешествие на яхте вдоль Французской Ривьеры.

Я бросила взгляд на слегка приоткрытую дверь. Мне показалось, что из‑за нее донесся еле слышный сдавленный звук, словно кто‑то тихо всхлипнул или приглушенно застонал.

– Значит, вы познакомились только вчера? Что ж, вы не теряете времени даром.

– Это Франция, – пожал плечами Ив. – Здесь все происходит быстро, особенно на Лазурном берегу. Встреча, секс, расставание, новая встреча. Люди коллекционируют любовные приключения, как марки или спичечные этикетки. Некоторые заносят имена сексуальных партнеров в специальные тетрадки, а через несколько лет, перечитывая старые записи даже не способны восстановить в памяти черты очередной Жоржетты, Ивонны или Сюзанны. Таков наш образ жизни.

– Похоже, ваша польская аристократка быстро переняла местные обычаи.

– Она особенная. Непохожая на других.

– Непохожая? Чем?

– Трудно сказать. С виду она кажется мягкой, вкрадчивой, кокетливой, но под этой оболочкой чувствуется нечто инфернальное, кипение подавленных страстей, в любой момент готовое выплеснуться наружу расплавленной лавой.

– Сразу заметно, что это говорит писатель, – рассмеялась я.

– Издержки профессии, – Ив покаянно развел руками. – Но типаж, действительно, на редкость любопытный. Не исключено, что сегодня я раскрою эту загадку.

– Вы снова встречаетесь с Хеленой?

Беар кивнул.

– Этой ночью.

Я снова уловила легкий шорох, донесшийся из‑за двери. Что ж, подслушивание – излюбленное занятие слуг. Или это Игорь? Хотя нет, он же уехал. Вряд ли он вернулся чтобы подслушать нас с Ивом разговор. Или он опасается, что я составлю ему конкуренцию?

– Неужели вас так тянет к инфернальному? Я бы на вашем месте держалась от подобных дамочек подальше, иначе их расплавленная лава, как вы выражаетесь, может выплеснуться в самый неподходящий момент и здорово обжечь.

Писатель расхохотался и шутливо погрозил мне пальцем.

– А ведь вы ревнуете!

– Возможно, – соврала я, не желая его разочаровывать. – И все‑таки не стоит вам связываться с этой полькой.

– А я и не собираюсь с ней связываться. Я изучу содержимое этой шкатулки, внесу в записную книжку аристократическое польское имя и через несколько лет, перелистывая страницы дневника, с улыбкой вспомню белизну пышных бедер Хелены на антрацитовой крышке рояля.

– На крышке рояля? – удивилась я. – Немного неудобно, вы не находите?

– Зато необычно и возбуждающе. Я ведь, все‑таки, писатель.

– Без сомнения, это аргумент, – согласилась я.

* * *

Пару часов спустя Анже с каменным выражением лица проводил меня к калитке и нарочито громко захлопнул ее за моей спиной.

Включив в "ситроене" кондиционер, я прикрыла дверцу и минут пять стояла снаружи, ожидая, пока раскаленное солнцем нутро автомобиля перестанет напоминать чрево бронзового быка, в котором сицилийский тиран Фаларид живьем сжигал несимпатичных ему личностей.

Мысль о том, что Николай Сугавов вполне может наблюдать за мной из засады на склоне холма, пришла в голову совершенно неожиданно и слегка меня обеспокоила. Если Гав донесет Аглае, что Беару нанесла визит некая молодая шатенка, ничего страшного не произойдет. Но ведь он может дать ей детальное описание моей внешности и номер "ситроена", а то и сфотографировать меня. В таком случае мне предстоит весьма неприятное объяснение.