Текст книги "Гел-Мэлси и Бог-Ягуар"

Автор книги: Ирина Медведева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 8
Голубая Ящерица принимает решение

– Вот он, – взволнованно прошептал Вивекасвати, указывая на Володю. – Это он являлся мне в видении.

– Похоже, ты смотришь на него в последний раз, – скептически заметил Чанг, наблюдая, как индейцы за руки и за ноги волокут вниз по лестнице отчаянно брыкающегося и что-то объясняющего им циркача. – Уж больно кровожадный вид у этих краснорожих представителей коренного населения.

– До чего симпатичный мальчик, – умилилась Дэзи. – Ему так идёт этот серебряный костюм…

* * *

Голубая Ящерица придерживалась точно такого же мнения. Единственным знакомым ей бледнолицым был уже выше упомянутый миссионер, но его плешивая голова и округлое брюшко не располагали женские сердца к нежным возвышенным чувствам.

По молодости и легкомыслию дочь вождя не питала к потомкам завоевателей традиционной неприязни, свойственной её соплеменникам. А этот бледнолицый был похож…

Она сама не знала, на кого он был похож. Наверное, на какого-нибудь прекрасного бога или Великого Воина и Героя, о встрече с которым она так часто мечтала в своих типичных для всех тинэйджеров грёзах…

Заглядевшись на светло-серые глаза и каштановые кудри циркача, девушка не сразу сообразила, что выражение лица объекта её восхищения отнюдь не соответствует образу Великого Воина и Героя.

Володя был напуган, более того, смертельно напуган. Все его существо бурно протестовало против насилия, которому он подвергался, но даже больше, чем собственная участь, циркача беспокоила судьба и без того пострадавшего при бегстве через лес моноцикла. Совершенно нецивилизованные, с точки зрения Володи, представители хомо сапиенс выхватывали друг у друга его драгоценный велосипед и рассматривали его с выражением недоброжелательного и агрессивного любопытства.

В отчаянии Володя переводил взгляд с одного искаженного злобой лица на другое, надеясь отыскать хоть в ком-то искру гуманности и здравого смысла. Повернув голову, он встретился глазами с той самой прелестной дикаркой, изящные ножки которой привлекли его внимание в пору мирного сидения на пирамиде. Казалось, с того момента прошла целая вечность.

Юная красотка смотрела на циркача странным отсутствующе-мечтательным взглядом и улыбалась с особым загадочно-блаженным выражением, которое Володе, не слишком сведущему в женской мимике, чем-то смутно напомнило Pыжую Клашку в период чтения стихов о лобзаньях и страданьях.

Циркач встряхнул головой, отгоняя от себя жуткое видение влюбленной танцовщицы. Эта очаровательная индианка была ничуть не похожа на преследовавшую его Каролину. Свежесть лесной орхидеи удивительным образом сочеталась в девушке с холодной грацией сытой пантеры. И улыбка у нее, хотя и странная, но такая милая…

"Возможно, она поможет мне выбраться из этой передряги", подумал Володя и, в свою очередь улыбнулся юной индианке. Улыбка вышла страдальческой, но нежной.

– Ду ю спик инглиш? [9]9
  Ду ю спик инглиш? – Вы говорите по-английски (англ)


[Закрыть]– спросил он.

Выражение лица дикарки стало ещё более блаженным и бессмысленным.

– Йес, ай ду, [10]10
  Йес, ай ду – да (англ.)


[Закрыть]– выдохнула она.

– Голубая Ящерица, ты что тут делаешь? – грозно прикрикнул на девушку вождь.

Ноль внимания.

– Да ты что, оглохла, что ли? – взбесился Сын Водосвинки, с силой встряхивая дочь за плечи.

Голубая Ящерица вышла из транса и с недоумением уставилась на отца. С трудом вырываясь из сладкого плена грез, она постепенно возвращалась к действительности, и действительность эта совсем ей не нравилась.

– Папа, ты что, мухоморов объелся? – нахмурившись, огрызнулась девушка. – Просто стою и смотрю, как и все остальные, и нечего на меня набрасываться.

– Послушай, дочка, я тебя знаю, – смягчая тон, сказал вождь. – Я знаю тебя слишком хорошо. У твоей троюродной тётки было точно такое же выражение лица, когда она созерцала своего недоумка из племени какчикель. Так что выброси эти глупости из головы и не порти себе жизнь бессмысленными фантазиями. Этот бледнолицый не должен интересовать тебя. На рассвете он умрет. Это уже решено. Так что иди домой, приготовь мне еду и больше к нему не подходи. Все, чего я хочу – это оградить тебя от страданий.

Взгляды отца и дочери скрестились, и Сын Водосвинки на мгновение оцепенел. Ему показалось, что время повернулось вспять, и перед ним вновь стоит Легкокрылая Выпь, глядя на него с выражением вызова, холодного презрения и насмешки.

– Не беспокойся обо мне, папочка, – спокойно ответила девушка. – Я гораздо сильнее, чем ты думаешь.

Нехорошо усмехнувшись, Голубая Ящерица повернулась и, не оглядываясь, пошла в лес.

* * *

– Этот человек сказал, что они собираются убить бедного мальчика, – с ужасом прошептала Дэзи.

– Не беспокойся, мы все здесь прекрасно понимаем, о чём говорят индейцы, – хладнокровно откликнулся Чанг.

– Я вовсе не об этом беспокоюсь, крыса ты бесчувственная! – возмутилась Дэзи, с трудом подавляя искушение схватить крысиного босса зубами за шкирку и хорошенько его потрепать. – Тут человек погибает, а тебе наплевать, садюга проклятый.

– Я не говорил, что мне наплевать, – обиделся Чанг. – Я лишь напомнил, что тебе не стоит выступать в роли переводчика. Тут и так всё ясно.

– Надо что-то делать, – вмешалась Гел-Мэлси. – Мы не можем допустить, чтобы эти дикари убили человека.

– Тем более такого молоденького и симпатичного, – мечтательно закатывая глаза, вздохнула Дэзи.

– Ох уж мне эти бабы, – язвительно усмехнулся Чанг. – Как увидят смазливую мордашку, сразу сопли распускают.

Дэзи оскалилась.

– Во-первых, я не баба, а дама, даже, скорее, леди, – угрожающе прорычала она. – А во-вторых, если ты с этим не согласен, я откушу твой тощий облезлый хвостик и заставлю тебя его сожрать, рассыпаясь в благодарностях за угощение.

Крысиный босс поднял лапы.

– Сдаюсь, – сказал он. – Я был не прав в своей оценке. Так хорошо и ясно излагать свою точку зрения может только самая настоящая леди.

– Да хватит вам цапаться! – перебил их Вивекасвати. – Нужно срочно выработать план действий.

– Проследим за индейцами, – предложил Вин-Чун. – Похоже, юношу собираются убить на рассвете. Значит, ещё есть время. Послушаем, о чем говорят индейцы, выясним, что здесь произошло, а как только они ослабят наблюдение, поможем парню бежать.

– Сомневаюсь, что у нас что-либо получится, – скептически заметил Мавр. – Мы сами не знаем, как выбраться из леса. Даже если мы освободим пленника, у него нет шансов скрыться от идущего по следу целого племени индейцев. Они выследят его в мгновение ока. Надо быть реалистами.

– Не желаю я быть реалистом, – окрысилась на брата Гел-Мэлси. – Мы – детективы, и мы не позволим кровожадным дикарям убивать невинных людей.

– У тебя есть план, как его спасти? – спросил Мавр.

– Пока нет. Но будет, – решительно заявила глава сыскного агентства.

ГЛАВА 9
Пленник умрет на рассвете…

– Мы принесём бледнолицего в жертву, – сказал Изогнутое Копыто.

– Совсем недавно ты утверждал, что в жертву нужно приносить карлика, – возразил ему Сын Водосвинки. – Этот парень – не карлик.

– Когда он сидит, его вполне можно принять за карлика, – упрямо набычившись, заявил колдун.

– Если следовать этой логике, то в жертву, скорее, нужно принести тебя, – завёлся вождь. – Мне тоже не нравится бледнолицый, но даже когда он сидит, он всё равно на голову выше тебя.

Возмущенный до глубины души колдун вскочил на ноги, непроизвольно вытягиваясь в струнку. Желая казаться выше, он даже приподнялся на цыпочки.

– Ни для кого не секрет, что ты завидуешь моему более высокому положению в племени, но я не думал, что ты способен в столь критический для племени момент ставить свою личную неприязнь выше интересов Детей Ягуара, – брызгая слюной, закричал он.

Pост для Изогнутого Копыта был его самым уязвимым местом. Терзаемый комплексом Наполеона, колдун-недомерок компенсировал недостаток сантиметров безгранично раздутым самомнением и жаждой власти, достойной мелкого латиноамериканского диктатора. Смотреть на большое сильное тело Сына Водосвинки было для Изогнутого Копыта сущим мучением. Каждый раз колдун с большим трудом подавлял желание оторвать вождю голову или, по крайней мере, ноги.

Завидуя вождю наичернейшей завистью, Изогнутое Копыто находил утешение в том, что донимал его бесконечными нудными дискуссиями, в которых почти всегда побеждал. Спокойному и здравомыслящему Сыну Водосвинки было лень тратить время на бессмысленные споры, и он старался под любым предлогом как можно быстрее отделаться от докучливого оппонента.

– В интересах племени – вернуть статую бога-ягуара, а не пытаться выдать абсолютно нормального парня за карлика, – разозлился вождь. – Или, по-твоему, у богов нет глаз, и они совсем не соображают, какую жертву ты им подсовываешь? Может, ты считаешь Божественную Пару Косаана и Уичаана полными придурками?

– Ты осмелился нанести оскорбление богам! – истерически завизжал колдун, тыча в вождя кривым костлявым пальцем. – Мало того, что ты дерзнул назвать наших верховных божеств придурками, ты защищаешь грязного бледнолицего негодяя, который наверняка был в сговоре с похитителями нашей святыни. Ты конченый человек, вождь! Племя отвергнет тебя.

Индейцы плотным кольцом окружили разгорячённых спорщиков. Перепалки между колдуном и вождём, вносящие приятное разнообразие в монотонную лесную жизнь, неизменно вызывали у Детей Ягуара повышенный интерес. В душе индейцы всегда становились на сторону Сына Водосвинки, а беснующегося колдуна мысленно сравнивали с шелудивым облезлым койотом, тявкающим на могучего буйвола.

Впервые за все время слова Изогнутого Копыта находили отклик в их душах. Индейцам было наплевать, являлся бледнолицый карликом или нет. Их волновала только месть. Они должны были отплатить врагам за смерть Могучей Черепахи и похищение их реликвии.

– Смерть бледнолицему! Принесём его в жертву богам! – послышались голоса из толпы.

Остальные индейцы согласно закивали головами.

– Тише! Я буду говорить! – крикнул вождь, поднимая руку.

Племя замолчало, выжидающе глядя на Сына Водосвинки.

– Бледнолицый умрёт. Это решено, – жёстко сказал он. – Но умрет он лишь после того, как мы извлечем из него максимальную выгоду. Он может знать, где следует искать похитителей бога-ягуара. Возможно, даже нам удастся вернуть Питао-Шоо, обменяв его на бледнолицего. Сначала мы допросим чужака, и если мы не сможем его использовать, он умрёт. Мы убьем бледнолицего, чтобы отомстить, но я не желаю обманывать богов, выдавая его за карлика и тем самым навлекая на нас гнев Божественной Пары. Мы сожжём его на погребальном костре Могучей Черепахи, отдавая тем самым дань памяти доблестному воину.

Индейцы разразились восторженными криками, восхваляя ум и величие вождя.

Колдун понял, что проиграл, но не собирался так легко сдаваться.

– Хотел бы я знать, как ты допросишь его, если он не говорит на нашем языке. Или тебе знаком язык бледнолицых? – язвительно осведомился он.

Pаздвинув толпу, Голубая Ящерица вышла вперёд и встала между отцом и Изогнутым Копытом.

– Я знаю язык бледнолицых, – сказала она.

* * *

– Мне ничего не известно о боге-ягуаре. Я циркач, – путаясь в английских словах, торопливо объяснял Володя.

– Что такое циркач? – лаская его влажным взглядом, спросила дочь вождя.

Володя задумался. С его не слишком обширным словарным запасом было трудновато объяснить никогда не видевшим цирка индейцам, что это такое.

– Я покажу! – осенило его.

Он подхватил обручи и стал вдохновенно жонглировать ими. Впервые Володя прочувствовал на себе смысл фразы, что цирк – это жизнь.

По рядам индейцев пронёсся одобрительный шёпот. Сердце Голубой Ящерицы, казалось, вот-вот остановится от восхищения и счастья. Этот чужеземец был не просто божественно красив, он показывал такие удивительные вещи. Ни один воин племени не смог бы повторить этого.

– А что ещё ты умеешь? – спросила раскрасневшаяся от волнения девушка, когда циркач, ловко подхватив обручи, поклонился.

– Позвольте мне взять это, – попросил Володя, указывая на моноцикл.

Дочь вождя перевела.

Неожиданный поворот событий крайне раздражал Изогнутое Копыто.

– Это колдовская штуковина бледнолицых, – закричал он, подскакивая к велосипеду и размахивая над ним раскрашенной погремушкой. – Через неё злые духи из другого мира выскочат на поверхность, чтобы войти в наши тела и уничтожить нас. Не позволяйте чужеземцу одурачить вас магией белых дьяволов!

Призыв колдуна повис в воздухе. Любопытство оказалось сильнее страха. Лёгким движением руки вождь отодвинул Изогнутое Копыто в сторону и кивнул Голубой Ящерице:

– Скажи, что он может взять эту вещь.

* * *

– Во даёт, – восхитился Вин-Чун, наблюдая, как циркач выполняет на моноцикле свой коронный номер, отработанный до совершенства за долгие часы одиноких тренировок на вершине пирамиды.

– Мы просто обязаны спасти этого парня, – решительно заявила Гел-Мэлси. – Такой талант не может пропасть ни за что ни про что в дебрях Гватемалы. Он должен служить всему человечеству.

– Полностью с тобой согласна, – кивнула Дэзи, от восхищения роняя слюну с острого розового язычка.

* * *

Любовное пламя в груди Голубой Ящерицы разгоралось всё сильнее и сильнее, достигая опасного уровня лесного пожара, вспыхнувшего после трёхлетней засухи. Раскатывающий на велосипеде и жонглирующий обручами циркач с каждым моментом казался девушке все более мужественным и неотразимым.

От переполняющих ее чувств на глаза дочери вождя навернулись слёзы. Любовь бурлила у неё внутри, то ли в груди, то ли в животе, покалывала в кончиках пальцев, резвыми щекочущими мурашками пробегала по позвоночнику и шее. Казалось, еще немного, и ее сердце не выдержит и разорвется.

Володя спрыгнул с моноцикла и вновь поклонился. На миг он забыл об опасности. Он снова был артистом, и публика принимала его с откровенным восторгом. Он был счастлив.

"Слава Богу, что он закончил, – мелькнуло в голове у Голубой Ящерицы. – Ещё чуть-чуть, и я, наверное, умерла бы от восхищения. Как, должно быть, прекрасно и романтично – умереть от любви".

* * *

– Папа, ты же прекрасно понимаешь, что Володя не имеет никакого отношения к похищению бога-ягуара. Он ни в чём не виноват. Он сам чуть не стал жертвой бандитов, – заявила Голубая Ящерица два часа спустя, когда возбуждение, вызванное выступлением циркача, улеглось, и индейцы снова вспомнили о смерти Могучей Черепахи и о трагической судьбе, ожидающей Детей Ягуара, если им не удастся вернуть статую Питао-Шоо.

Они заперли пленника в прочной бамбуковой клетке и, выставив охрану, начали готовиться к погребению.

– Я тоже так думаю, дочка, – с сожалением сказал Сын Водосвинки. – Этот бледнолицый довольно забавный и, судя по всему, совершенно безвредный. Мне самому не хочется убивать его, но я не обычный человек, я – вождь, и интересы племени для меня превыше всего.

– Интересы племени? – возмутилась девушка. – Позволить им растерзать ни в чём неповинного человека – это, по-твоему, в интересах племени?

– Племя считает, что да, а я не могу идти против своих людей, – объяснил вождь. – И растерзать они собираются не человека, а бледнолицего. Око за око, зуб за зуб, жизнь за жизнь. Таков закон, и не в наших силах его изменить. И вообще ты ещё слишком молода, чтобы понимать что-то в высокой политике.

– В высокой политике? – яростно взвизгнула Голубая Ящерица. – Это ты свои мелкие дрязги с колдуном называешь высокой политикой? Да у тебя мания величия, папочка! Володя один стоит всего вашего племени с его вечными заботами об охоте на несчастных маленьких зверьков и собирании гусениц или корешков. Он делает вещи, которые под силу только богам. Он такой красивый, умный, добрый и понимающий…

– Сядь! – неожиданно рявкнул Сын Водосвинки. – Сядь, замолчи и слушай, что я тебе скажу!

Запнувшись на середине фразы, напуганная выражением ярости в голосе отца, девушка автоматически опустилась на циновку.

– Вот так-то лучше, – жёстко и сурово произнёс вождь. – Я больше не желаю слушать этот бред. Если ты ещё раз посмеешь возразить мне или заговорить о пленнике, я тебя саму свяжу и посажу в клетку до самого конца казни. Племя желает его смерти, и он должен умереть на погребальном костре Могучей Черепахи. А чтобы поменьше жалеть его, ты бы лучше подумала о том, что без статуи бога-ягуара нашему племени придёт конец. Но не это заботит тебя. Твои мысли заняты исключительно белым чужаком из враждебного рода, и то лишь потому, что он молод, неплохо сложен и не похож на твоих соплеменников. Мне стыдно за тебя, Голубая Ящерица. Если бы твоя мать была жива, она тоже стыдилась бы тебя.

– Но почему племя обязательно должно исчезнуть, если статуя не вернётся? – спросила Голубая Ящерица. – Неужели ничего нельзя с этим поделать?

– Тебе прекрасно известно, что такое табу, – сказал Сын Водосвинки. – Если бог-ягуар не примет причитающуюся ему каждые девять лун жертву, мужчины племени не смогут соединяться с женщинами, и у людей пипиль перестанут появляться дети. А без детей племя умрёт.

– А что произойдёт, если мужчины соединятся с женщинами без принесения жертвы богу-ягуару? – спросила девушка.

– Это невозможно, – пожал плечами вождь. – Это невозможно потому, что это табу. А табу нельзя нарушать.

* * *

– Ближе нам не подобраться, – прошептал Мавр.

Детективы распластались по земле, стараясь слиться с ней.

– Луна чересчур яркая, – покачал головой Чанг, с неодобрением глядя на ночное светило. – Хорошо, что индейцы слишком заняты своими проблемами, а то бы они нас уже давно заметили. Молодые, упитанные собаки – что может быть лучшим лакомством для мрачных изголодавшихся дикарей?

– Я больше не могу, – всхлипнула Дэзи. – Вы заставили меня вываляться в грязи, маскируясь под спецназовца. Вы не имеете права так поступать со мной. Я секретарша, а не чёртов зелёный берет или шизанутый морской котик. Что станет с моей восхитительной белой шерстью? Я потеряю свой естественный цвет и стану отвратительной пегой шатенкой.

– Это поправимо, – ехидно улыбнулся Чанг. – Если тебя не устроит твой новый окрас, мы побреем тебя.

С трудом сдержав порыв вцепиться в крысиного босса (это могло бы выдать их местонахождение), Дэзи, оскалившись, прошипела сквозь зубы:

– Между прочим, крыс дикари тоже едят, причем с большим аппетитом. Надеюсь, они тебя побреют прежде, чем пожарить.

– Если вы сейчас же не прекратите цапаться, – не выдержала Мэлси, – нас всех тут слопают за милую душу вместе с несчастным циркачом на десерт.

– И что же мы будем делать? – спросил Вин-Чун. – Если нельзя подобраться поближе, как мы освободим пленника?

– Мы с Чангом можем незаметно подкрасться к клетке и перегрызть лианы, скрепляющие её прутья, – предложил Вивекасвати. – Как только циркач окажется на свободе, вы выскочите из укрытия, перекусаете сторожей, и мы все убежим.

– Не собираюсь я никого кусать, – возмутилась Мэлси. – Я – детектив, а не собака Баскервилей. Мы должны действовать более цивилизованными методами.

– И какими же цивилизованными методами ты собираешься спасать циркача? – поинтересовался Вивекасвати.

– Не знаю, – расстроенно призналась глава сыскного агентства. – Наверное, я плохой детектив. Никак не могу придумать что-нибудь путное. Может, мы выйдем к индейцам и заговорим на их языке? Мы с Мавром могли бы сказать, что мы – посланцы Божественной Пары Косаана и Уичаана, и что боги велят им отпустить пленника. Увидев говорящих собак, индейцы наверняка растеряются и выполнят то, что мы требуем.

– Или решат, что вы – злые духи, выбравшиеся на свет из колдовского велосипеда бледнолицего, и сделают из вас славный собачий шашлык, – мрачно предположил Вин-Чун.

– Тогда предложи что-нибудь получше, – обиделась Мэлси.

– Надо подождать, – задумчиво сказал Мавр. – Посмотрим, как будут развиваться события, и если ничего лучшего не придумаем, сделаем, как предлагает Мэлси, хотя это и рискованно.

– Ты прав. Давайте подождём, – согласилась с ним сестра.

* * *

– Отец велел отнести вам еду и пальмовое вино, чтобы помянуть Могучую Черепаху перед его последним путешествием в мир духов и теней, – сказала Голубая Ящерица, протягивая охраняющим клетку индейцам выдолбленные тыквы с едой и вином.

Она старалась не смотреть на Володю, чтобы стражники не заметили переполняющих её чувств. Девушке казалось, что если она встретится с циркачом глазами, то не выдержит и потеряет сознание.

– Спасибо тебе, дочь вождя, – отозвался один из стражников. – Как проходит подготовка к погребению?

– Всё в порядке, – ответила Голубая Ящерица. – Церемония начнётся, когда нижний край луны коснётся вершины пирамиды. Отец пришлёт гонца с приказом привести бледнолицего.

Девушка ещё немного поболтала с соплеменниками, наблюдая, как они с аппетитом поглощают принесённую ею еду и запивают её пальмовым вином. Один за другим охранники принялись отчаянно зевать, опустились на землю и дружно захрапели.

– Сонная лиана, – с довольной улыбкой прокомментировала по-английски Голубая Ящерица. – Бедный папочка меня недооценивал.

Володя, уже потерявший было надежду на спасение, вцепился в прутья решётки.

– Выпусти меня отсюда, – попросил он.

Голубая Ящерица не спешила. Она подошла к клетке и окинула циркача долгим внимательным взглядом. Наконец они были наедине, и дочь вождя хотела запомнить это мгновение на всю жизнь.

Отвязав от пояса крошечную выдолбленную тыкву, индианка вытащила из горловины затычку и поднесла тыкву к носу. Зажмурившись, Голубая Ящерица с блаженным видом сделала глубокий вдох, снова посмотрела на Володю и повторила всю процедуру с самого начала.

– Что ты делаешь? – не выдержал циркач, когда Голубая Ящерица понюхала тыкву в девятый раз.

Девушка вздрогнула от звука его голоса.

– Pазве ты не знаешь, что нельзя прерывать ритуал Возвращения Времени? – спросила она.

– Извини, я понятия не имел, что ты возвращаешь время, – смутился Володя. – Просто я подумал, что, может быть, ты выпустишь меня из клетки. Я не сделал ничего плохого и только хочу вернуться домой.

– Я не возвращаю время, – объяснила Голубая Ящерица. – Это я буду делать потом. А сейчас я сохраняю самый незабываемый момент моей жизни.

– Ты сохраняешь его в тыкве? – удивился циркач.

– Я сохраняю его в душе, – с пафосом произнесла дочь вождя. – Ты тоже можешь сделать это, – добавила она, поднося тыкву к носу Володи.

Вдохнув резкий сладковатый запах, отдающий то ли болотом, то ли лежалой варёной колбасой, циркач поморщился.

– В этой тыкве находятся сушёные половые железы гигантской выдры, – пояснила индианка. – Их запах ни с чем нельзя спутать. Мы с тобой вдохнули его впервые, чтобы он помог навсегда сохранить воспоминание о нашей любви. Теперь этот запах каждый раз будет возвращать нас во времени к этому самому моменту. Запомни его. Запомни свои чувства.

Володя слабо представлял, о какой любви идет речь, на всякий случай решил не уточнять. Его жизнь зависит от капризов этой странной дикарки, так что пусть нюхает, что хочет. Уж лучше железы выдры, чем кокаин.

– Может, ты всё-таки освободишь меня? – мягко напомнил циркач.

– Я освобожу тебя, – сказала Голубая Ящерица. – Но сначала ты меня выслушаешь и пообещаешь выполнить то, о чём я тебя попрошу.

– Конечно, – с готовностью согласился Володя. – Я сделаю всё, что ты пожелаешь.

Дочь вождя вытащила из-за пояса слегка помятую фотографию, сделанную "поляроидом". Её лицо исказилось ненавистью.

– Ты должен отыскать этого человека и вернуть нам статую бога-ягуара, – заявила она, протягивая циркачу снимок.

Взяв фотографию, Володя повертел ее в руках, не зная, что с ней делать.

– Спрячь ее, – сказала Голубая Ящерица. – И ни в коем случае не потеряй. Найди этого человека.

Растерянный циркач сунул снимок в карман костюма.

– Я мог бы обещать тебе все, что угодно, чтобы спасти свою жизнь, но я не хочу тебя обманывать, – сказал он. – Я всего лишь циркач, а не детектив и не полицейский. Я даже не знаю, где я нахожусь и как мне добраться домой. Разыскать человека по одной только фотографии практически невозможно. Я был бы рад тебе помочь, но, боюсь, это не в моих силах. В таких случаях надо обращаться в полицию.

Услышав ответ Володи, укрывшийся за обломком ветки Чанг презрительно хмыкнул.

– Похоже, у парня кишка тонка. Девушка рискует ради него, а он ей отказывает в самой пустячной просьбе.

– Просто он честный и порядочный, – вступилась за циркача Дэзи. – И, в отличие от хвастливых самодовольных крыс, умеет трезво оценивать свои возможности.

– У них есть фотография похитителя! – возбуждённо прошептала Гел-Мэлси. – Мы просто обязаны отыскать преступника. Наконец-то нам попалось настоящее задание, а не какое-то фиктивное убийство рыжего сурка.

– Я полагала, что мы здесь для того, чтобы отыскать Убийцу Джексона и Прямо-в-цель, – напомнила Дэзи, с грустью подумав, что в ближайшее время спокойная жизнь ей не грозит.

– Не волнуйся, это мы еще успеем сделать, – беззаботно ответила Мэлси и навострила уши, прислушиваясь возобновившемуся между девушкой и циркачом разговору.

– Если ты не поможешь мне, племя погибнет, – сказала Голубая Ящерица. – И наша любовь погибнет вместе с ним. Без бога-ягуара Питао-Шоо мужчины и женщины пипиль не смогут соединяться друг с другом. Это – табу.

– Но что я могу сделать? – растерянно спросил Володя. – Я даже не представляю, где искать этого бандита.

– Это не имеет значения. Боги помогут тебе, – успокоила его дочь вождя.

* * *

– Все готовы? Выходим, – скомандовала Гел-Мэлси. – Но запомните, без крайней необходимости мы не должны разговаривать с людьми. Не стоит отличаться от обычных животных.

Увлечённые спором, девушка и циркач не сразу услышали шум приближающихся шагов. Обернувшись, они онемели.

Озарённые светом луны, к ним медленным торжественным шагом приближались две огромные чёрные собаки, на шеях которых, как миниатюрные жокеи, восседали коричневая и серая крысы. Справа и слева странную пару сопровождали крупный откормленный барсук и вымазанная в грязи небольшая собачка, длинная шерсть которой, судя по всему, когда-то была белой.

Огромные псы подошли к клетке, вильнули хвостами и, ласково лизнув руку Голубой Ящерицы, уселись на землю с умильно улыбающимися мордами.

– Вот видишь! Я же говорила, что боги помогут тебе, – уверенно заявила индианка. – Эти волшебные животные – посланцы богов. Они помогут тебе отыскать статую бога-ягуара и вернуть её племени. Тогда отец поймёт, как он был не прав по отношению к тебе, и благословит нашу любовь.

– Да это же чёрные терьеры, – удивленно сказал Володя. – Pусская порода. В Латинской Америке они практически не встречаются. Наверняка эти собаки сбежали из какого-нибудь цирка. И крысы у них на шеях тоже дрессированные, да тут ещё и барсук.

– Собачки, милые, вы отведёте меня в ваш цирк? – спросил он по-русски.

Мавр и Мэлси дружно гавкнули и утвердительно кивнули головой.

Голубая Ящерица перерезала лианы, закрепляющие дверцу клетки и Володя, наконец-то, выбрался на свободу.

– Я усыпила не только охранников, – сказала девушка. – Всё племя, включая моего отца и этого мерзкого колдуна, отведало пальмового вина, приправленного соком сонной лианы, и крепко проспит до завтрашнего дня. Но, несмотря на это, тебе надо спешить. Ты пройдешь по ложбине между теми двумя холмами, пересечёшь реку и, свернув направо от очень высокого дерева с двумя сросшимися стволами, обнаружишь узенькую, почти неприметную тропку. Она выведет тебя к озеру Петен Итца. Там ты непременно встретишь каких-нибудь рыбаков, и они объяснят тебе, как добраться до поселения бледнолицых. Когда люди моего племени проснутся, они бросятся искать вас. Я постараюсь сбить их со следа.

– Разве ты не проводишь со мной? – спросил Володя. – Боюсь, что один я заблужусь.

– К сожалению, я не могу пойти с тобой. Я останусь, чтобы уничтожить твои следы и направить преследователей в противоположном направлении. Не беспокойся. Тебя будут сопровождать волшебные животные. Они не позволят тебе сбиться со следа. Когда страсти улягутся, я тебя отыщу, и ты поможешь мне вернуть племени статую бога-ягуара.

Володя взял индианку за руки.

– Спасибо тебе за все, – сказал он. – Ты просто замечательная. Такая добрая, храбрая и очень красивая.

Голубая Ящерица вспыхнула до корней волос, и её бронзовая кожа стала казаться скорее медной. Великий Воин её мечты только что назвал ее красивой! Девушка вновь погрузилась в блаженную нирвану любовных грёз, не сразу осознав, что циркач, попрощавшись с ней и не получив ответа, уже отправился в путь, по пятам сопровождаемый волшебными животными – посланцами богов.

"А что, если он уйдёт, и я больше никогда его не увижу?" – эта кошмарная мысль наполнила душу юной индианки невыносимым ужасом.

– Постойте! Я пойду с вами! – крикнула Голубая Ящерица и бросилась вдогонку.