Текст книги "Гел-Мэлси и Бог-Ягуар"

Автор книги: Ирина Медведева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 5
Тайна вождя и колдуньи

Сын Водосвинки, вождь племени пипиль, недовольно взглянул на Голубую Ящерицу.

– Я же просил тебя не упоминать при мне имя твоей троюродной тётки, – раздражённо произнес он.

– Но, папа, это очень важно, к тому же Легкокрылая Выпь не только моя тётка, но и твоя сестра.

– Троюродная сестра, – желчно сказал вождь. – Будь она моей родной сестрой, я бы собственными руками вырвал ей сердце.

– Но, папа, человеческие жертвоприношения сейчас не в моде, – заметила Голубая Ящерица. – Если бледнолицые узнают о чём-либо подобном, нас ждут большие неприятности.

– Но помечтать-то можно, – отозвался вождь, мысленно возвращаясь к далёким временам своей молодости.

– Всё-таки, почему ты не хочешь рассказать мне о том, что произошло между вами? За что ты так ненавидишь тётю?

– Даже имя этой проклятой женщины пачкает мой язык и отравляет душу, – скорчил гримасу Сын Водосвинки.

– Люди говорят, что ты был влюблён в неё, а она предпочла другого, – лукаво произнесла молодая индианка, откидывая назад длинные чёрные волосы.

Сын Водосвинки вскочил, и, выхватив из-за пояса томагавк, с силой метнул его в дерево.

– Кто говорит? – заорал он с искажённым от ярости лицом. – Кто посмел распускать обо мне эти гнусные сплетни?

Голубая Ящерица лениво поднялась, и, грациозно подойдя к торчащему из ствола томагавку, попыталась вытащить его. Топорик не поддался, и она принялась раскачивать его из стороны в сторону.

– Хороший бросок, – заметила девушка. – Судя по твоей бурной реакции, разговоры о тебе и Легкокрылой Выпи не просто досужие сплетни.

Она вытащила томагавк и, вернув его отцу, стала ласкаться к нему, как кошечка, выпрашивающая сметану.

– Ну, папочка, это же старая история, – промурлыкала она. – Pасскажи мне ее, и, вот увидишь, тебе самому станет легче. Клянусь богом-ягуаром, от меня никто ничего не узнает.

Вождь вздохнул и опустился на землю, скрестив ноги. Впервые за много лет ему захотелось излить кому-либо душу.

– В свои восемнадцать лет она была ещё прекраснее, чем ты сейчас, – сказал он. – Я влюбился в неё на празднике Прыгающего Орла. Я был сыном вождя, и во всём племени не нашлось бы девушки, которая не мечтала бы стать моей женой. Но только не Легкокрылая Выпь.

Я подарил ей розовую орхидею и предложил искупаться со мной в озере Яхха, что было равносильно объяснению в любви, но негодная только рассмеялась, и, засунув орхидею в рот, разжевала и выплюнула её прекрасные лепестки. Я онемел от обиды и возмущения.

– Ты думаешь, достаточно родиться сыном вождя, чтобы быть мужчиной? – с издёвкой спросила она. – В отличие от других, меня не интересует твой социальный статус. Между прочим, я учусь на колдунью, а колдуны в племени всегда были выше вождей, так что ты для меня не пара. Лучше пригласи поплавать в озере Яхха одну из этих бестолковых дурочек, которые толпами бегают за тобой, наперебой предлагая испробовать жёсткие непрожаренные лепёшки собственного изготовления. А ко мне лучше не приближайся, иначе я заколдую тебя так, что свидания с девушками придётся раз и навсегда вычеркнуть из твоего расписания.

С этими словами Легкокрылая Выпь повернулась и убежала, заливисто хохоча.

Помня об её угрозе заколдовать меня, я не пытался более ухаживать за ней, но, будучи лучшим следопытом племени, решил выяснить причины её столь прохладного ко мне отношения. Я начал выслеживать твою тётю и вскоре обнаружил, что у этой предательницы собственного народа был тайный роман с воином враждебного нам племени какчикель. Сначала я решил рассказать об этом своему отцу, но, вспомнив о колдовстве, сдержался и продолжал незаметно наблюдать за влюблённой парочкой.

Месяца через два какчикель бросил её, заведя интрижку с дородной и страстной девицей из племени киче. Легкокрылая Выпь, узнав об измене, попыталась заколдовать своего неверного дружка так, как она угрожала это сделать со мной. Но твоя троюродная тётка всегда была немного ленива и бестолкова, и колдовство не сработало. Какчикель по-прежнему резвился со своей подружкой из киче, и никаких проблем со здоровьем у него не наблюдалось.

Легкокрылая Выпь пыталась навести на него порчу каждое новолуние, и вот однажды, когда она с выражением яростного отчаяния потрошила очередную игуану, чтобы начинить её пауками и сколопендрами, а затем пронзить ее тушку копьём с обсидиановым наконечником, произнося слова проклятия в адрес коварного изменника, я вышел из укрытия и предстал перед ней.

– А колдунья-то ты, оказывается, аховая, – с презрительной усмешкой сказал я. – Но я не таю на тебя зла и, так уж и быть, готов жениться на тебе.

Завопив, как взбесившийся тамарин [6]6
  Тамарин – обезьяна, обитающая в Центральной Америке


[Закрыть], твоя тётка швырнула мне в лицо игуану с вывалившимися внутренностями, а сама, горько рыдая, бросилась в лес. Гордость помешала мне последовать за ней. С тех пор я больше никогда не видел Легкокрылую Выпь.

Голубая Ящерица молчала, потрясённая рассказом.

– И ты даже не знаешь, что с ней произошло? – округлив глаза, спросила она.

– Ходили слухи, что она разыскала католическую миссию и, приняв веру бледнолицых, стала монахиней. С тех пор мой отец запретил нашему племени упоминать её имя. Так что человек, рассказавший тебе про твою троюродную тётку, – преступник.

– Я не верю, что она – католическая монахиня, – задумчиво сказала Голубая Ящерица.

– Это почему же? – желчно поинтересовался вождь.

– Сегодня она явилась мне во сне. Я с утра пытаюсь рассказать тебе об этом, но ты всё время затыкаешь мне рот.

– И что же она сообщила тебе?

– Она была в ритуальных одеждах колдуньи с обезглавленным петухом в руке. И она сказала мне, что племени и богу-ягуару Питао-Шоо угрожает опасность.

– И это всё?

– Всё.

– В таком случае выброси из головы эту чушь и начинай готовься к жертвоприношению богу-ягуару.

– Но, папа, а вдруг в моем сне она сказала правду? – взволнованно спросила Голубая Ящерица. – Похоже, что она занималась колдовством, и грозящая нам опасность открылась ей в видениях.

Сын Водосвинки резким движением поднялся на ноги.

– Во-первых, не стоит верить снам, – назидательно сказал он. – Во-вторых, не стоит верить Легкокрылой Выпи. В-третьих, если твоя троюродная тётка берётся колдовать, результат она обычно получает прямо противоположный. Так что её предсказание об опасности скорее всего может обернуться неожиданной удачей. Думаю, что её приобщение к католичеству не прибавило ей мастерства. Поэтому не стоит беспокоиться.

Вождь потрепал дочь по щеке и направился к старейшинам племени обсудить детали предстоящего жертвоприношения.

ГЛАВА 6
Похищение бога-ягуара

Володя стонал и метался во сне. Pыжая Клашка с бутылкой текилы исчезла, уступив место Соломону Махмудовичу в виде гремящего цепями привидения с окровавленной грудью.

– Подпиши контракт, мой золотой, – сладеньким голосом приговаривал импресарио, размахивая перед лицом циркача свитком пожелтевшего пергамента. – Мы с тобой ещё не побывали в Патагонии и на Огненной Земле. Клянусь, я ещё сделаю из тебя звезду. Твои портреты будут красоваться в каждом вигваме, а индианки в разноцветных бусах станут шептать твоё имя и молить о встрече с тобой бога Вицли-Пуцли.

– Нет, не надо, я хочу домой, – кричал Володя, пытаясь убежать от навязчивого призрака, но тот не отставал, продолжая расписывать прелести звёздной жизни.

Испуганный собственным криком, Володя проснулся. Солнце клонилось к горизонту. Циркач сел и привычно осмотрелся. Лес окружал его всё той же зелёной стеной.

Володя не сразу понял, что изменилось, но что-то было не так, как обычно, и это тревожило его, пробуждая в душе чистокровного горожанина инстинкты далёких первобытных предков. Внутренний голос предупреждал его об опасности.

Птицы! Вот что было не так. Они кричали резко и раздражённо, и эти крики, постепенно приближаясь, становились всё громче.

Повинуясь внутреннему голосу, Володя лёг на живот и осторожно подполз к краю пирамиды с той стороны, откуда доносился шум. Укрывшись за метелками растущей в щели между плитами травы, он пристально вглядывался в гущу леса.

* * *

Племя пипиль, раскрашенное как хиппующие представители сексуальных меньшинств на ежегодном карнавале, в юбочках из травы юмату и с копьями наперевес, пританцовывая в ритме ритуального народного фольклора, неотвратимо приближалось к пирамиде.

Возглавляли шествие идущие бок о бок Сын Водосвинки и Изогнутое Копыто, старейший колдун племени. За ними следовали мужчины, а завершали шествие женщины. Вождь и колдун недолюбливали друг друга и внимательно наблюдали, чтобы кто-либо из них не оказался чуть впереди другого, превышая тем самым свой социальный статус.

– Ау-йоу-йоу, о Питао-Шоо, – выводил колдун дребезжащим фальцетом.

– Питао-Шоо, бум, Питао-Шоо, хум, – вторил ему Сын Водосвинки.

Шокированные этим зрелищем, голубовато-серые хохлатые сойки кружились над краснокожими, громкими сердитыми криками костеря нарушителей спокойствия.

* * *

Володя из своего укрытия наблюдал, как индейцы стройными рядами подошли к подножию пирамиды и выстроились в шеренгу, приставив копья к ноге, как на торжественной линейке.

Маленький сгорбленный старичок с двумя жидкими седыми косичками, на концах которых болтались, постукивая друг о друга, небольшие высушенные тыквы, произносил речь, размахивая чем-то, напоминающим крупную полосатую погремушку. Время от времени он замолкал, поднимая левую руку, и индейцы слаженным хором рявкали во всё горло:

– Питао-Шоо, бум, Питао-Шоо, хум.

Потом слово взял высокий коренастый мужчина средних лет, стоящий рядом со старичком.

"Каждый раз одно и тоже, – пытаясь подавить зевок, подумала Голубая Ящерица. – Pазводят волынку на два часа о том, что мы дети бога-ягуара Питао-Шоо, и что каждые девять лун мы должны принести ему жертву, а бог-ягуар должен принять её, иначе, видите ли, мужчины и женщины не смогут соединяться друг с другом, у них перестанут появляться дети, и племя погибнет. Что-то сомневаюсь я во всех этих сказках. Тот миссионер, что случайно заблудился в наших местах и научил меня английскому языку, утверждал совершенно другое".

Девушка прикоснулась к своей пышной травяной юбочке и улыбнулась, нащупав спрятанный под ней "поляроид". Она была единственной в племени обладательницей фотоаппарата, и об этом не знал даже её отец. "Поляроид" ей подарил миссионер в награду за то, что, сжалившись над ним, Голубая Ящерица помогла ему сбежать после трёхлетнего плена.

За эти три года дочь вождя узнала много интересных и полезных вещей. Она выяснила, что далеко за лесом есть богатые и процветающие страны белых людей, и в этих странах можно получить много красивой одежды и украшений за вещи, казалось бы, не имеющие никакой ценности. Так, например, какой-то богач по имени "Нэшнл джиогрэфик" [7]7
  «Нэшнл джиогрэфик» – иллюстрированный географический журнал


[Закрыть]предлагает всё, что захочешь, за фотографии тайных индейских ритуалов.

Но даже больше, чем украшения и наряды, Голубую Ящерицу соблазняли мечты о сладком сокровище белых людей. Впервые увидев очаровательную улыбчивую девочку, миссионер, порывшись в карманах, обнаружил остатки плитки пористого шоколада и протянул его ребёнку, жестами показав, что это нужно съесть. Дочь вождя положила шоколад в рот, и, как говорится, в этот момент она стала взрослой. Она поняла, что жизнь чужеземцев отличается от её жизни так же, как сладкая еда белых людей отличается от древесных муравьёв, личинок и червяков, которыми питались люди ее племени.

Голубая Ящерица нежно погладила фотоаппарат. Эта чудесная иноземная вещь проложит ей путь к шоколаду.

* * *

На вершине пирамиды Володю терзали сомнения. С одной стороны, ему хотелось броситься к индейцам, умоляя их вывести его наконец из проклятого леса, но несколько диковатый вид Детей Ягуара и их украшенные разноцветными перьями острые копья вселяли в его душу сомнения.

Вспомнив описание жертвоприношения в "Дочери Монтесумы", циркач представил сверкающий обсидиановый нож жреца, вскрывающий его грудную клетку, цепкие бронзовые руки, вырывающие из груди и поднимающие вверх его окровавленное ещё трепещущее сердце, и невольно поёжился.

"Пожалуй, я не буду им мешать, – подумал он. – Лучше посмотрю, чем это кончится, а там решу, что делать".

Скользнув по рядам индейцев, взгляд Володи задержался на Голубой Ящерице.

– Вот так красотка, – даже присвистнул от восхищения циркач. – Прямо фотомодель. Должно быть, совершенно дикая. А жаль…

Чего ему было жаль, Володя так и не понял. Целиком поглощённый созерцанием стройных ножек дочери вождя, он не заметил, как Изогнутое Копыто скользнул в кусты и опустился на колени, шаря руками по земле.

Тайник был так хорошо замаскирован, что даже колдуну, прекрасно знавшему его местонахождение, не сразу удалось его обнаружить.

Схватив копья и подняв их вверх, индейцы издали громкий ликующий крик. Сгибающийся под тяжестью сверкающей золотой статуи, изображающей коренастого человека с кошачьей головой, колдун приступил к совершению ритуального танца.

Неожиданная, как гром среди ясного неба, автоматная очередь выбила несколько копий из рук индейцев.

"Господи, неужели опять!" – подумал Володя и зажмурился, вжимаясь в поросший мхом камень пирамиды.

Швыряя в толпу гранаты со слезоточивым газом, из леса выскочили два человека в пятнистых маскировочных костюмах и противогазах. Ошеломлённые внезапным нападением, индейцы чихали и кашляли, хватаясь за горло. Ударив в лицо колдуна, всё ещё сжимавшего в объятиях бога-ягуара, один из нападавших вырвал статую из его рук и побежал вдоль пирамиды к вертолёту, появившемуся над кронами деревьев.

Молодой индеец в несколько прыжков догнал вора и бросился на него. Статуя отлетела в сторону. Сцепившись, они покатились по земле.

Переведя автомат на одиночную стрельбу, напарник бандита, тщательно прицелившись, выстрелил индейцу в спину. Индеец вскрикнул и отпустил своего противника, успев перед смертью сорвать с него противогаз.

Кашляя от попавшего в легкие газа, бандит подхватил статую и побежал к вертолету. В этот момент почти ослепшая от слёз Голубая Ящерица поднесла к глазам "поляроид" и дрожащей рукой нажала на спуск, запечатлев лицо похитителя.

Заглушая ревом мотора отчаянные крики индейцев, вертолёт взмыл ввысь и полетел над джунглями, унося зацепившихся за верёвочную лестницу похитителей, а с ними и бога-ягуара Питао-Шоо, покровителя племени пипиль…

ГЛАВА 7
Племя выходит на тропу войны

– Налево, нужно взять левее, – настаивал Вивекасвати, возлежащий на спине Мавра в позе римского патриция, отдыхающего после утомительной оргии.

– А я говорю, что прямо, – с жаром возражал ему Чанг, примостившийся на шее Гел-Мэлси. – Я прекрасно запомнил, где находится пирамида.

– Не прямо, а налево. Я ощущаю это место шестым чувством, – не уступала бандикота. – Мы слишком отклонились вправо, когда огибали последний завал.

Возглавляющая шествие Гел-Мэлси остановилась.

– Может, вы решите, наконец, куда мы должны идти, – с лёгким раздражением произнесла она. – Одного Ивана Сусанина наша команда ещё смогла бы выдержать, но двое – это уже слишком.

– Так я и знала, что этим кончится, – заскулила Дэзи. – Мы идём уже целый день, а никакой пирамиды и в помине нет. Я говорила, что доверять свою судьбу крысам – это чистое безумие. Вы не послушались – и вот вам результат. Только взгляните на меня. Я вся в колючках, я умираю от голода, я…

– Извини, что прерываю твой трагический монолог, но может быть, крысам стоит ещё раз залезть на дерево и осмотреться? – перебил её Вин-Чун.

– Тише, – взволнованно воскликнул Чанг. – Мне кажется, я слышал звуки выстрелов.

– А летающие слоны тебе ещё не мерещатся? – ехидно спросила Дэзи.

Мавр резко прижал её лапой к земле, заставив замолчать.

С правой стороны донеслась тихая, но отчетливая автоматная очередь.

– Бьюсь об заклад, что это "узи", – с видом знатока заявил Чанг. – Неплохая игрушка, хотя лично я предпочитаю автомат Калашникова. Он хоть и более громоздкий, но зато абсолютно надёжен и безотказен. "Узи" – оружие для белоручек.

– Может, ты ещё предъявишь нам своё удостоверение Ворошиловского стрелка или заслуженного снайпера Сингапура? – ехидно предложила Дэзи.

Крысиный босс презрительно фыркнул, не удостоив белую собачку ответом.

– Наверняка, стрельба идет у пирамиды, – воскликнула Мэлси и возбуждённо подпрыгнула на месте, так что Чанг вынужден был изо всех сил вцепиться лапами в её шерсть, чтобы не упасть. – Я нутром это чую. Вперёд!

Pезко сорвавшись с места, глава детективного агентства помчалась на шум.

– Вы что, спятили? – крикнула Дэзи вслед исчезающей за деревьями компании. – Если там стреляют, бежать нужно в противоположном направлении.

С ужасом сообразив, что, промедлив ещё немного, она останется одна-одинёшенька в дебрях ужасного и совершенно не приспособленного для жизни тропического леса, секретарша, жалобно повизгивая, со всех лап бросилась вдогонку.

* * *

Первое знакомство со слезоточивым газом произвело на индейцев пипиль весьма тягостное впечатление. Сморкаясь, рыдая и кашляя, они потихоньку приходили в себя и пытались понять, что же случилось. Первым осознал ужас всего происшедшего колдун.

С трудом поднявшись на не слушающиеся его ноги, Изогнутое Копыто простёр руки к пирамиде и закричал срывающимся от отчаяния голосом:

– Люди-тапиры [8]8
  Тапир – крупное животное серого цвета с небольшим хоботом, морда которого напоминает человека в противогазе


[Закрыть]похитили Питао-Шоо, бога-ягуара и нашего Великого Отца. Они вознеслись с ним на небо на Громко Кричащей Птице. Бог-ягуар оставил нас. Племя погибло. Дети Ягуара навсегда исчезнут с этой земли. Горе нам! Боги отвернулись от нас!

– Люди-тапиры – это бледнолицые воры, – дрожа от переполняющей его ярости, перебил колдуна Сын Водосвинки. – Их не интересует бог-ягуар. Им нужно только золото. Из-за золота их предки уничтожали наших предков, их отцы убивали наших отцов, и вот теперь два жадных вонючих стервятника похитили душу, а вместе с ней и жизнь нашего племени. Они уничтожили нас. Мы заставим бледнолицых вернуть нам бога-ягуара. Мы объявим им войну и будем вести ее до тех пор, пока Питао-Шоо не вернётся сюда, на место своего святилища.

– Люди-тапиры убили Могучую Черепаху! – прорезал воздух отчаянный женский крик.

Дети Ягуара столпились вокруг окровавленного тела, всё ещё судорожно сжимающего в руке противогаз.

Сын Водосвинки с копьём в руке подошёл к убитому. Индейцы замолчали. Вождь замер, почти не дыша. Мысленно он просил богов подсказать ему правильное решение. Шли минуты. Колдун молча сверлил его взглядом. Наконец вождь с коротким резким выдохом взметнул вверх копьё, словно хотел пронзить им небо.

– Смерть бледнолицым, – закричал он.

– Смерть бледнолицым, – искажёнными ненавистью голосами откликнулось племя.

На вершине пирамиды Володя съёжился от нехорошего предчувствия. Хотя он не понимал, о чём говорили индейцы, внутренний голос подсказывал, что это не самый подходящий момент для завязывания дружеских контактов и выяснения, как же выбраться из леса.

Внизу колдун, уже достаточно оклемавшийся от удара, сообразил, что Сын Водосвинки чересчур перехватил инициативу, нанеся тем самым урон его, Изогнутого Копыта, престижу.

– Смерть бледнолицых не вернёт нам бога-ягуара, – решительно заявил он. – Люди-тапиры унесли его на небо, и война не поможет нам вернуть его. Мы должны принести необходимые жертвы Божественной Паре Косаана и Уичаана, и если изначальные боги примут нашу жертву, Питао-Шоо вернётся к нам.

– Между прочим, Громко Кричащая Птица – это летающая машина, творение рук бледнолицых, а не посланец богов, – желчно заметил Сын Водосвинки. – Я хоть и следую древним традициям, но всё же не такой идиот, чтобы путать машины с птицами, а воров в масках – с людьми-тапирами. Если мы хотим спасти племя и вернуть бога-ягуара, с белыми дьяволами надо бороться не жертвоприношениями, а их собственными методами.

Изогнутое Копыто поперхнулся от возмущения.

– Это ты меня называешь идиотом? – оскалился он. – Ты, которого как безмозглую полосатую белку обвела вокруг пальца твоя собственная троюродная сестра Легкокрылая Выпь? Уж не миссионер ли так просветил тебя в делах белых людей, что ты осмеливаешься кощунствовать, оспаривая мои слова и решения? Или мудрость и опыт наших предков для тебя просто пустой звук?

Сын Водосвинки устало махнул рукой. По опыту он знал, что спорить с упрямым колдуном было даже хуже, чем плевать против ветра.

– Ты колдун, а я – воин, – примирительно сказал он. – Действуй по-своему, а я буду действовать по-моему. Главное – вернуть бога-ягуара, а как мы это сделаем – с помощью колдовства или силы – не важно.

– Мы должны принести в жертву карлика, – заявил Изогнутое Копыто. – Только так можно предотвратить катастрофу.

– Мне казалось, что карликов приносят в жертву только при солнечных затмениях, – усомнился вождь. – К тому же в наших краях нет карликов, а человеческие жертвы мы перестали приносить ещё со времён моего деда, Длиннохвостого Енота.

– А вот отыскать карлика – это твоя забота, – мстительно сказал колдун. – Лучше займись этим, вместо того, чтобы рассуждать о вещах, в которых ты смыслишь не больше, чем дикообраз в погребальных обрядах. Моё дело – принести в жертву карлика и тем самым спасти племя от гибели.

– Ладно, там разберёмся, – отмахнулся Сын Водосвинки. – А теперь нам пора в обратный путь. Надо доставить в деревню тело Могучей Черепахи и похоронить его с почестями.

– Погоди! – остановил его колдун, не желая оставлять за вождём последнее слово. – Прежде, чем тронуться в обратный путь, племя должно подняться на вершину пирамиды, чтобы, обернувшись лицом к солнцу, молить о помощи Божественную Пару Косаана и Уичаана.

* * *

Увидев, как племя, возглавляемое Сыном Водосвинки и Изогнутым Копытом, медленно и торжественно поднимается вверх по широким ступеням пирамиды, Володя почувствовал панику. Лихорадочно оглядываясь вокруг в поисках пути к спасению, он лишний раз убедился в том, что и без того прекрасно знал: стены пирамиды были слишком круты и высоки, чтобы спуститься по ним вниз, а наверху укрыться было негде.

Собравшись с духом, циркач зачем-то надел сомбреро и приготовился встретить краснокожих братьев своей самой обаятельной и дружественной улыбкой.