Текст книги "Вампиры - дети павших ангелов. Реквием опадающих листьев"
Автор книги: Ирина Молчанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
Вильям попрощался.
Талилу, порывисто обняв, поцеловала его в щеку.
Кто-то жал руку, кто-то хлопал по плечу.
И вот перед ним Катя. Сейчас она показалась ему совсем юной, маленькой и беззащитной. Казалось, ее хрупкую изящную фигурку можно с легкостью переломить.
Ну... прощай, – невнятно проговорил он.
Отчего-то ему было неловко под взглядом брата и
своей возлюбленной. Вряд ли кто-то из них понимал, что эта рыжеволосая девушка, несмотря ни на что, значит для него куда больше, чем любой из присутствующих здесь вампиров. Пусть обратил ее Лайонел. Вильям едва заметно улыбнулся. Но именно он, а не брат, привел ее за руку в их мир. И она его перевернула. Ци– маон Ницхи был прав, Катя, даже не являясь бесом, стала для них символом освобождения. Они убили ее, а она убила их всех.
Девушка не осмелилась обнять его, сказала лишь:
Спасибо за все.
Вильям кивнул, зашагал к Бесс, поджидающей его у черты, и, поймав скептическое выражение синих глаз, шепнул:
Не ревнуй.
Шаг, за ним еще... И в легкие ворвался ледяной аромат снегов. Перед глазами зелень сменилась поражающей белизной.
Бесс окинула потрясенным взглядом мост из золотистого сияния.
Черт возьми!
Она подошла ближе, хотела ступить на него, но прежде сняла с пальца кольцо с шипом и, не глядя, бросила в снег.
Вильям следил за ее действиями будто во сне и то, что увидел, вызвало у него чувство, словно он теряет равновесие.
Лайонел, – с трудом вымолвил тот, – посмотри на ее палец.
Бесс удивленно посмотрела на свои руки, а потом на него.
Что с ними?
Метка, у тебя метка дьявола, – выдохнул Вильям, проклиная все на свете и себя заодно, не догадавшись посмотреть под кольцом.
У нее была крошечная родинка в виде восьмиконечной звездочки -на указательном пальце, которая находилась сбоку, со стороны среднего пальца.
Бесс передернула плечами.
Кажется, у моей бабки такая же была. Это серьезно?
«Взойди на мост», – приказал Лайонел.
Девушка взбежала по нему .и, обернувшись, продолжала идти и улыбаться.
Что должно произойти? – спросил Вильям
Ягуар опустил голову.
«То, что должно было произойти, не произошло. Она не бес».
Но... – Вильям двинулся по мосту к девушке и тут заметил, что его руки изменились, стали больше и какими-то чужими.
Бесс, глядя на него, попятилась и воскликнула:
Что происходит?
«Ангел меняет тела», – объяснил Лайонел.
Вильям в ужасе уставился на девушку, затем медленно перевел взгляд на Ягуара.
Она дочь дьявола, она не бес, но тогда... – Он растерянно умолк и обернулся, глядя туда, где за невидимой чертой находилось межмирье и осталась Катя.
Позови ее, мы должны проверить, – потребовал Вильям; его тело сотрясала дрожь, оно продолжало меняться.
«Не проси меня об этом, – сказал Лайонел и тихо добавил: – У Киры те же симптомы, что и у тебя».
У Киры?– вскричал Вильям. – Но что у нас общего?
Ягуар в два прыжка оказался впереди.
«Я не знаю, Вил».
Кира не может быть бесом! Только ангелом! А раз так, то я...
Взор зеркальных глаз на миг обратился на него.
«Нет, ты не бес – это исключено».
Вильям протянул руку к брату.
Я не говорил тебе... но... в лавке слепой Даримы я видел картину, там нарисован я, а со мной ... – он запнулся, – прости, я думал, это невозможно! Я не хотел делать тебе больно.
Ягуар пошел по мосту, лапы его утопали в золотом сиянии. Голос брата прозвучал холодно:
«Нам пора!»
Вильям побежал за ним.
Дарима могла ошибиться, разве нет? – Он крепко схватил за руку Бесс. – Не могу поверить! Просто не могу! Я не люблю Катю. А Кира... Господи, да мы едва знакомы с ней!
Брат ничего не ответил, и его молчание болью отозвалось в сердце. Бесс чуть наклонилась и негромко спросила:
А дочь дьявола – это как?
Он с раскаянием повернулся к ней и прошептал:
Лиза, я люблю тебя, тебя... все остальное не важно!
Когда он склонился к ней, чтобы поцеловать, она нервно засмеялась и отклонилась.
Это не ты... – девушка смутилась, – я хочу помнить твой поцелуй, Вильям, а не...
Да, конечно.
Мост был таким длинным, что казался бесконечным. Молодой человек смотрел то на хвост Ягуара в черных пятнах, мелькающий перед ним, то на идущую рядом черноволосую девушку, и внутри у него все протестовало против той несправедливости, которая вот-вот должна была свершиться.
Он так надеялся, так верил в свою вечность с Бесс, а теперь впереди его ждала полнейшая неизвестность. Надежды рухнули.
Девушка не выглядела сильно огорченной, волнение выдавали лишь необычайно потемневшие синие глаза. Он подозревал, что она просто не осознает до конца ужаса ситуации. И даже завидовал ее блаженному неведению.
Ягуар обернулся, устремив глаза вниз.
«Вильям, все будет так, как тому суждено!»
Его слова и холодный родной голос придали сил, позволили вдохнуть полной грудью, наполнив легкие морозно-свежим пронзительным воздухом. Он словно открывал, распахивал внутри невидимые двери, заполняя пустоту, медленно вытесняя ее. Сердце стало легким-легким, словно окончательно освободилось.
Молодой человек улыбнулся.
– Ты прав.
Ягуар оттолкнулся, прыгнул в солнечное сияние и исчез. Бесс смело шагнула за ним.
Вильям помедлил какую-то долю секунды и, погружаясь в солнце, засмеялся над собой. Впервые за все свое существование он не сомневался. А просто верил. Верил в лучшее.
Возникло краткое чувство полета.
А затем тьму на сотни голубых зеркальных огней разбила музыка.
Шуберт. Это был Шуберт.
С тех пор как она находилась в межмирье, в голове у нее поселилась тишина, страшная и зловещая.
Катя смотрела, как вслед за Ягуаром уходят те, кого она хорошо знала, успела полюбить и совсем неизвестные ей вампиры. Видела и своих случайных знакомых: того господина с тросточкой со станции, который рассказал ей про альбом Вселенной. Мужчина узнал ее и даже усмехнулся, видимо, вспомнив, как сказал, что Лайонел знатный ловелас и к женщинам куда снисходительнее, чем к мужчинам. Видела она и девочку-ра– дугу, что рисовала разноцветными мелками на асфальте. И старика в остроконечной шляпе, гревшегося под лучами солнца на скамейке. И тех двух дам из Франции, подсказавших ей дорогу к станции. Слепую предсказательницу Дариму с молодой продавщицей из сувенирной лавки – те держались в стороне ото всех. Видела и тех, о ком ей только приходилось слышать от других вампиров: святого Авдотия – старичка-целите– ля, знаменитых московских красавиц в шикарных вечерних туалетах, правителя Петергофа Вячеслава Бого– ярова, зачем-то взявшего с собой доску для серфинга, и многих других.
Лайонел ни разу не посмотрел на нее с тех пор, как перевоплотился.
Ее переполняло чувство тоскливого ожидания, непонятной горечи и даже обиды, хоть она и понимала насколько глупо, опасно ловить взгляд хозяина загробного мира.
Несколько минут назад зеленый мирок межмирья покинул Порфирио Фарнезе.
Он был. по собственному желанию одним из последних, в числе амнистированных Создателем вампиров, которых парализованными достали из Пожирателей и передали заботам Святого Авдотия. Тот в два счета поставил несчастных на ноги. Они не разговаривали – разучились, издавали лишь нечленораздельные звуки и стонали, испуганно жались друг к другу и подчинялись всем приказам своего целителя беспрекословно.
В ту секунду, когда Лайонел назвал имя Порфирио, на лице венецианского ловеласа отпечатался страх.
Катя запомнила его. Ей хотелость попросить не мучить правителя Венеции, но она промолчала. В поступи
Ягуара еще десятью вампирами ранее возникла тяжесть, он заметно устал.
Девушка покосилась на сидящего рядом Йоро, прижавшего к себе колени. По его босой ноге ползал паук Анжелики, а на плече, сложив крылья, примостилась Орми.
Мальчик пребывал в глубокой задумчивости, но словно почувствовав на себе взгляд, чуть повернул голову.
Уже недолго осталось ждать, – ободряюще сказал он.
А куда ты пойдешь... после? – Голос задрожал, но и Катя не могла ничего поделать.
Он открыл ладошку и показал ей круглый камень – глаз волка.
К своим. Луна и Солнце ждут меня. Они хотят, чтобы я стал одним из них.
Стражем? А разве ты не являешь им?
И да, и нет... Быть Стражем – это не только перевоплощаться в волка когда тебе вздумается и жить вечно. У нас есть обязанности.
Какие же?
Мальчик погладил летучую мышь.
Мы должны следить, чтобы особи, наделенные привлекательностью и силой, приводя в межмирье других, не нарушали необходимый баланс. Мы обитаем в лесах и в трудные голодные времена помогаем обитателям выжить. Мы живем среди людей, чтобы наблюдать, как они обращаются со своими животными. И если их отношение дурно, мы...
Что? – насторожилась Катя.
Вызволяем таких зверей. Нам дана власть убивать жестоких людей.
Страшная власть.
Йоро опустил глаза.
Многие из Стражей до последнего пытаются смягчить черствые сердца людей, но, говорят, не всегда получается.
Катя погладила его по волосам.
Ты будешь самым лучшим Стражем, мой дорогой. Потому что от взгляда твоих теплых глаз и доброй улыбки даже самый дурной человек станет немного лучше.
Я боюсь, что не сумею, – признался мальчик.
Все у тебя получится, – заверила Катя.
Она и не заметила, как зеленая долина межмирья, освещенная закатом, опустела. Над головой изредка пролетали огромные птицы без оперения, с длинными толстыми клювами, огромными кожистыми крыльями и пустыми глазницами.
Но не осталось больше ни одного вампира. А тишина еще никргда не казалась такой пустой и бесконечной.
Сперва в теплый воздух, наполненный ароматами трав, цветов, разных плодов и воды, ворвалась морозная вьюга, а потом появился Ягуар.
«Уйди», – приказал он Йоро.
Катя поднялась навстречу, а когда мощный зверь бросился на нее, в ужасе зажмурила глаза. И открыла лишь, когда почувствовала, что сильные руки обхватили ее и оторвали от земли.
Прозрачно-голубые глаза, всегда такие ледяные и пугающе спокойные, горели лихорадочным огнем. Лайонел запрокинул голову девушки, жадно впиваясь в ее губы. Он хотел разорвать платье, но она сама торопливо развязала ленты на светло-зеленом корсаже. Его руки, лаская, скользнули под тонкую материю, он опустил девушку на траву, продолжая целовать.
Его натиск, сперва напугавший, теперь вызывал ответную страсть. Тело отзывалось на прикосновения требовательных губ и языка, выгибалось навстречу и точно горело в огненной власти нежных рук.
Катя ощущала пульсирующее давление между ног, легкое дыхание на шее и щекочущее касание золотистых ресниц на своей щеке. Ее ногти впивались в обнаженную спину и плечи Лайонела, она стонала от удовольствия, а с его губ вместе с поцелуями сорвалось:
Я люблю тебя...
Лайонел занимался с ней любовью как одержимый или просто как в последний раз.
Она смотрела в ледяные глаза, ища ответ, спрашивая себя, что он скрывает от нее. Что заставляет его снова и снова повторять заветные слова любви. Ведь он всегда скупился на признания.
Катя провела ладонями по его щекам и спросила:
Вильям и Лиза – они ангел и бес, правда?
Он помешкал с ответом лишь какую-то долю секунды, а у нее вдруг сжалось сердце от страшного предчувствия.
– Это никому не известно, – сказал Лайонел, глубже погружаясь в нее. И только она приоткрыла рот, чтобы задать еще один мучивший ее вопрос, он принялся неистово целовать ее, вновь умело затягивая в любовную игру, доставляя наслаждение и отгораживая от всего остального, что сейчас имело значение.
Девушке даже показалось, он использует на ней какие-то свои способности, вытесняет из ее разума посторонние мысли. Она думала об удовольствии, думала о его словах. Еще никогда их не было так много, и все они предназначались ей одной. Иногда он переходил на другие языки: на французский, латынь, но потом спохватывался и переводил. Он говорил, что до боли любит ее. Что его мир без нее был нестерпимо скучен и сер. И что ревновал ее к каждому, особенно к Вильяму, Йоро и Олило, эгоистично желая, чтобы ее любовь принадлежала ему одному. Говорил, как ему нравится прикасаться к ней и сколько раз он отказал себе в этом, боясь наскучить ей своей любовью. Признался, что постоянно вспоминает их первый поцелуй в сгоревшем доме – какими обжигающе горячими были ее губы и какой она сама желанной для него. Вспоминал он и первую ночь, когда занимался с ней любовью в облике своего брата. С грустной улыбкой Лайонел сознался, что ему хотелось быть с ней тогда грубым, сделать больно, наказать за то, что она смо– треда на него, а видела Вильяма. За то, что отдалась Вильяму.
Молодой человек провел пальцем по ее кудрявой пряди волос, повторяя изогнутые линии, и прошептал:
Позже, узнав, в какую игру со мной сыграли, внутри своей ярости я улыбался, осознавая, что ты всегда принадлежала мне. – Он уткнулся губами ей в ухо. – Я счастлив, что все закончится прежде, чем... – Лайонел ненадолго умолк, а когда продолжил, голос его звучал холоднее и чище: – Ты не узнаешь боли от моих измен, ты единственная, кому я был верен за всю свою жизнь и бессмертие. Ты навсегда останешься девочкой, ради которой я каждый день совершал подвиг, борясь с самим собой, чтобы не сделать тебе больно. Чтобы в своей привычной беспощадности не сломать, не убить то, что мне столь дорого. Вечность – для чувств на земле – непреодолимое испытание, поверь.
Катя лежала в его объятиях, прижавшись щекой и губами к его груди. А его руки гладили ее плечи, волосы, спину и ягодицы, теснее прижимая к себе.
Каждый раз, когда Лайонел что-то произносил, она боялась услышать «Нам пора».
И он, словно чувствуя ее страх, оттягивал этот миг как мог. Но все-таки тот настал.
Лайонел медленно зашнуровал ее платье, целуя каждый миллиметр кожи, которую от стягивания лент прятала мягкая ткань.
Девушка, взволнованно закусив губу, спросила:
Другим вампирам очень было страшно?
Цимаон Ницхи сильно мучился, – глухо ответил молодой человек. – Для него лабиринт был поистине бесконечен. Наркисс страдал.
А если не смотреть? Просто закрыть глаза? – наивно воскликнула она.
Когда дьявол тебе показывал что-то, у тебя получись не смотреть?
Нет, – обреченно покачала Катя головой.
Лайонел мягко тронул ее за плечо.
Горстка твоих грехов очень мала по сравнению с тем, что накопилось у старых вахмпиров. Для тебя лабиринт будет коротким.
Девушка улыбнулась.
Хорошо. Главное, что ты рядом. Я готова и совсем не боюсь.
Тут она слукавила. Боялась, еще как.
«Это все-таки не в очереди у зубного нервничать», – подумала Катя.
Лайонел оценил ее самообладание и вознаградил за него словами:
Мне кажется, лежать на путях и ждать поезда было страшнее.
Перед ней возник Ягуар, опустившийся на лапы и в один прыжок оказавшийся у черты.
Катя смело пересекла линию межмирья, и ее ослепила белизна снега. Свет не причинил ожидаемой боли.
В голове проснулась печальная серенада ре-минор Шуберта, и от звуков ее щемило сердце и невыносимо хотелось плакать. Вместе с ней послышался уже знакомый величественный гул – голоса дрейфующих ,ьдов. Дале ки й – дале кий.
О чем они говорили сейчас? Поведает ли Богу какой– нибудь айсберг о том, как сильно она любит, о ее мечтах и надеждах?
Мост оказался точь-в-точь таким, как ей и обещал Лайонел весной посреди моря Уэддела – тот состоял из света и золотистой пыли.
На снегу сидел Йоро, он вскочил и крепко обхватил девушку за талию. А Лайонел приказал: «Отдай свое кольцо Орми».
Катя'взглянула на бриллиант в виде голубого сердца, со вздохом сняла кольцо и протянула мыши. Та сцапала и, злорадно блеснув глазками, прижала его к грудке.
«Всегда знала, что оно мне больше идет», – фыркнул рогатый дракончик.
Девушка потерла тонкий след на коже, оставленный дорогим подарком, и постаралась улыбнуться. Она ведь знала, что нельзя ничего с собой взять. Только свою веру.
Катя, – потряс ее за руку Йоро, – я обязательно разыщу тебя в твоей новой жизни и верну кольцо!
Спасибо, мой дорогой!
«Вот еще! – фыркнула мышь. – Я верну его Лайонелу! Вот если он захочет подарить кольцо тебе еще раз, тогда-а-а...»
Ну и вредина, – пожурил мальчик сидящую у него на плече рогатую негодяйку.
Та обхватила себя крыльями и гордо отвернулась.
«Кольцо вернется к Лайонелу. Мое последнее слово», – величественно изрекла Орми.
Катя почувствовала под своими пальцами мягкую бархатистую шерсть. Ягуар поднес морду к ее ладони и лизнул.
«Взойти на мост», – попросил Лайонел.
Девушка шагнула в золотистое сияние, уверенная, что нога провалится в снег. Но этого не случилось – шаг за шагом она поднималась все выше. Под ступнями находилась твердь.
Катя обернулась, воскликнув:
Ну, иди же ко мне!
Ягуар смотрел на нее в упор, и ей стало не по себе, она отвела глаза, поинтересовавшись:
Почему ты так смотришь?
«Я должен был удостовериться...»
Ей показалось, Ягуар улыбнулся. Затем повернул голову к Йоро с Орми, голос Лайонела прозвучал строго: «Береги кольцо. Оно нужно мне!»
В три прыжка он очутился возле Кати.
«Я подарю его тебе снова, девочка моя!»
Он лег у ее ног и мысленно приказал сесть ему на спину.
Но... – попыталась она возразить. Он рыкнул на нее, пресекая разговоры.
Катя перекинула ногу, села на широкую спину и обхватила за мощную шею. Ягуар поднялся. Она поняла, что он стоит, чтобы позволить ей последний раз обернуться.
Девушка посмотрела через плечо на стоящего посреди белоснежной пустыни маленького чернокожего мальчика с летучей мышью на плече, пауком в ладони, и ее сердце легонько сжалось от нежности.
До свидания, дорогой, – одними губами произнесла она.
Серенада Шуберта все не смолкала.
Йоро поднял руку, и его личико осветила улыбка. Совсем такая же, какой он одарил ее, когда висел перед окнами дворца в Тартарусе и два пожирателя растягивали его на цепях.
Кать, до скорого! Глазом не успеешь моргнуть, как мы снова увидимся!
Она кивнула, боясь, что сейчас из глаз потекут слезы и все испортят. Йоро был таким сильным и смелым, она не имела права показывать, как ей страшно и грустно.
Орми, веди себя хорошо! – крикнула девушка. – А то мы с Лайонелом не возьмем тебя жить с нами!
Она ждала, что рукокрылая ответит ей в своей обычной дерзкой манере, но та сидела, закрывшись крыльями с головой. Тогда девушка весело прибавила:
Но разве ты спросишь нас?
«Держись», – услышала она Лайонела. Ягуар сорвался с места и помчался по мосту.
А над ним вдрут раздался шелест крыльев – это Орми провожала их.
Впереди сияло ослепляющее солнце, и они неслись прямо на него, а когда достигли, Ягуар совершил прыжок, Катя крепче обхватила его шею, и они вместе погрузились во тьму.
Они очутились в лабиринте сплошь из зеркал. Девушка не видела в них свое отражение – в них, как на экране, вдруг возникли картинки. Только присмотревшись, она поняла – то была одна и та же картинка. Фото из ее прошлого.
Ягуар очень быстро продвигался по коридорам, но всюду из зеркал на Катю смотрела игрушка – белая лошадка, стоящая посреди игровой комнаты детского сада.
Девушка помнила тот день, как будто он был вчера. Ее первая зависть.
Лошадка принадлежала Виктории Ким – дочке богатых родителей. Она одевалась в очень красивые платья, каждый день приносила в садик новые игрушки и никому не давала с ними играть.
В зеркалах Катя видела себя – маленькую, тихонько крадущуюся по темному залу для игр к стоящей на полу белой лошадке.
Какой же чудесной она была – с голубыми стекляшками глаз, с пушистой гривой, которую так приятно погладить пальчиком.
Девочка из зеркала протянула руки к лошадке и схватила ее.
Катя ощутила, что ее начинает быть дрожь. Совсем как в тот далекий день. Она очень боялась, что войдет воспитательница и закричит, почему Катя не со всеми в гардеробной одевается на прогулку, или кто-то из детей вернется за чем-нибудь.
«Это всего лишь прошлое», – как издалека услышала она голос Лайонела.
Но другой – из зеркал – заглушил его.
^Ае моя лошадка? Где она? – кричала Вика Ким с ярко-красным лицом, топая ногами.
Катя ее тогда ненавидела – эту жадную девчонку.
«Ну, зачем ей одной столько игрушек?»
Лошадку искали всей группой. Только одна Катя знала, где ее сокровище спрятано. И чем громче Вика топала ногами, чем чаще выкрикивала воспитательница; «Де– тиг ищем! Все ищем!» – тем сильнее росла в Кате уверенность, что лошадку надо спасти.
В тот день она ушла домой напуганная, но счастливая.
Лошадку в спальне за ножкой одной из кроватей никто не нашел.
Глядя в зеркала, Катя словно заново переживала все чувства и эмоции того дня.
Но вот в зеркалах возникла детская комната, красивая, в точности как у Барби. На кровати лежала Вика, зарывшись лицом в подушку. Она больше не кричала, не рыдала в голос, а тихо всхлипывала. Рядом с ней сидела мать и гладила по спине, бормоча:
Ее обязательно найдут, крошечка! Обязательно!
Мамочка, Линда всегда спит на моей подушке, все
гда, каждую ночь. – Девочка провела рукой по огромному множеству игрушек у изголовья, шепча: Ната
ли, Крошка, Роджер, Ник, Бабочка, Люси, Кротик, Пес, Винни – все они должны быть со мной. Они меня охраняют.
Детонька, я буду тебя сегодня охранять, хорошо?
Я не могу без нее жить, – тихо сказала Вика. Искренно и горько. Совсем не так она разговаривала в садике. Там она чаще молчала, играя со своей армией неприкосновенных игрушек, или кричала, если кто-то ей мешал.
Мать вышла из комнаты, но вскоре вернулась и с сияющей улыбкой воскликнула:
А знаешь, что говорит папа? Он знает, где сейчас Линда, и обещал привести ее домой!
Правда? – встрепенулась Вика, ее огромные глаза были полны надежды. – О, мама, я отругаю Линду, и она больше никогда не пойдет со мной в садик!
Катя смотрела в зеркала, не понимая, почему тот случай – наивная детская зависть – так важен?
В зеркалах отражалась все та же комната – внутри нее шло время. Мать читала девочке книжку с красивыми картинками. А Вика нетерпеливо ерзала и то и дело
