Текст книги "Вампиры - дети павших ангелов. Реквием опадающих листьев"

Автор книги: Ирина Молчанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Вильям поднял голову и улыбнулся. Кажется, за все пятьсот лет ему не было еще так хорошо. С того дня, как впервые посмотрел на брата чуть дольше и почувствовал нечто большее, чем тоску по былым отношениям, он словно носил на сердце тяжесть гранита всего города. Было и тошно от самого себя, и страшно, и предательски хорошо от своих пагубных мыслей. В один день он жаждал, чтобы Лайонел, наконец, все понял, в другой – сильнее всего на свете этого боялся.

Переступая вчера порог его кабинета, Вильяму казалось, в голове у него стоит неумолкаемый крик: то ли о помощи, то ли с признанием.От Лайонела только вышла Катя. Они были близки, об этом говорил наэлектризованный страстью воздух, прозрачно-голубые глаза, в которых точно ледяные края растаяли тонкие розоватые шрамы на груди брата. Тот все еще находился в полувоз– бужденном состоянии.

Вильям провел зубами по нижней губе. От воспоминания о прикосновении губ с крепким ароматом первых морозов внутри все холодело. В миг, когда брат слизнул его кровь, у него сердце ожило. Оно ударилось ровно три раза, болезненно, сильно, и вновь замерло.

Сперва ему показалось, Лайонел хотел лишь посмеяться над ним, а потом понял, что тот решил, облегчить ему мучительное признание. Как всегда взял на себя самое трудное, брат сделал за него шаг, который он сам никогда бы не осмелился сделать.

И стало легко, исчезла из сердца тяжесть гранитных плит. И вовсе он не сошел с ума от любви к собственному брату. Лайонел и объяснение всему запросто подобрал: «Апофеоз падения ангела» – только и всего. Что может быть проще?

Вильям еще никогда не испытывал к кому-то такой всепоглощающей благодарности. Он являлся настоящим трусом, ему требовалось оправдание.

А что до его ангела...

Молодой человек вздохнул. Как же так вышло, что падение началось до встречи с бесом?

Он как безумный, слепой ревновал Катю, даже на миг не в силах представить, кого на самом деле ревнует. Все чувства и эмоции оказались множеством частичек от одного большого безумства. И он знал имя ему. У его Безумства были глаза цвета льда, а вместо стука сердца играла музыка.

Вильям остановился.

Он умирал от зависти, что не ему выпал шанс слышать ее.

На Памятном знаке «Послание через века» в виде огромной гранитной раскрытой книги лежала Бесс. Между страниц, как закладка. На груди у нее покоился потрепанный томик «Капитала» Маркса, Глаза де– 12 Зак. 470 вушки были закрыты, в ушах наушники, куртка полурасстегнута.

Бесс находилась либо в сильном алкогольном опьянении, либо под кайфом. На шее ее темнели засосы. Вряд ли их оставил дьявол. Скорее какой-то юный и пылкий.

Молодой человек присел на гранитный край книги – отсюда открывался прекрасный вид на Медного всадника и Исаакиевский собор, до половины скрытый желтыми кронами деревьев.

Девушка шевельнулась, ресницы задрожали, но она не пробудилась. Глядя на нее, такую потерянную, беззащитную, в полном беспамятстве после развлечений с кем-то, в нем боролись злость, ревность, нежность и страсть.

Даже такой, чужой, оскверненной, она ему нравилась, возбуждала, заставляла его дышать через раз. Она сказала ему, что любит. Какой же странной была ее любовь – жестокой, безжалостной, эгоистичной, свободной.

Он смотрел на ее губы и думал, сколько мужчин их ласкали, сколько рук прикасалось к этому гибкому, красивому телу. Перед глазами пронеслись фотокарточки, где Лиза – маленькая девочка, которая не любит фотографироваться и все время отворачивается. Что за жизнь она прожила? Ее комната была пуста, ее друзья грубы и неотесанны, ее любовники все слишком разные, ее преподаватели щедры на хорошие отметки, ее отец устал. Она сама точно закладка в любимой книге дьявола. А теперь и в книге вампиров, где точкой должна стать ее смерть.

Бесс открыла глаза – зеленые, лучившиеся светом. Но заметила, что не одна, и радужка окрасилась темносиним.

Кого я ви-ижу, – засмеялась девушка. – Потрахаться захотелось, и ты мне все простил?

Ты пьяна.

А вот и нет, – снова засмеялась она и выдернула наушники. Музыка не играла.

Он схватил ее за руку и задрал рукав куртки. На вене остался след от укола.

Вильям отшвырнул ее руку, выдохнув:

Глупая!

Бесс попыталась сесть, у нее не вышло, тогда она закинула руки за голову и немного заплетающимся языком промолвила:

«Разнообразие – мать наслаждения»⁴⁹.

Зачем тебе жизнь? Чтобы вот так ее промотать?

Она истерично захохотала.

«Жизнь – это слабый отблеск времени между двумя вечностями»⁵⁰. Каким будет мой отблеск – личное дело! Не находишь, вампир?

Бесс насмешливо сделала ударение на последнем слове и, приподняв руку, шлепнула его по щеке. Снова зашлась приступом смеха.

Проваливай. У меня сегодня уже был мальчик. Два. Хватит. – Она посмотрела на него и сквозь смех выдала: – Три будет перебор? Не хочу, чтобы ты подумал, будто я шлюха.

Вильям схватил ее за полы куртки и усадил. Она смотрела на него, едва сдерживая хихиканье.

Это домогательства?

Замолчи, – процедил он сквозь зубы, – я не хочу...

Что? – толкнула она его в грудь. – Не хочешь сделать мне больно, гребаный вампир? А почему нет? – Бесс снова его толкнула. – Что так? Тебе же хочется походить на своего крутого братца? Он бы мог меня трахнуть прямо тут. А ты что? Слабак! – Она рассмеялась ему в лицо.

Он смотрел на нее и молчал.

Девушка тоже посерьезнела и, ткнув пальцем ему в подбородок, проворковала:

А знаешь, я тут подумала... Я соблазню его, – она покрутила пальчиком у него перед глазами, – Но тебя мы не позовем. Будет смешно, третья девушка и опять не с тобой.

Соблазни, – глухо отозвался Вильям.

Я позволю ему все-все, – шептала Бесс, – мы сделаем это на твоей постели. Ты можешь посмотреть!

Молодой человек кивнул.

Мне нравится идея.

Солгал ли он?

Пошел ты! – выкрикнула девушка, отталкивая его руки, сжимающие ворот ее куртки.

Вильям отпустил и поднялся.

Старейшины придут за тобой.

Она взяла скатившуюся к ногам книгу, раскрыла ее и сделала вид, что читает, бросив:

Ну-ну, пусть приходят. Братцу передай, пусть готовится. Тренирует свой... талант.

Ты все это говоришь, потому что находишься под воздействием наркотиков. Когда ты будешь...

Бесс подняла на него глаза, и он осекся.

Ошибаешься. Вот увидишь.

Вильям отступил:

Хочешь сделать мне больно? Не я изменил тебе. Не ты стояла под дверью, слушая, как я занимаюсь любовью с другой женщиной!

Пошатываясь, она сползла с памятника, придержива ясь за него, поднялась.

Какого же черта ты там стоял? – горько засмеялась она. – Ты прав, не я стояла под дверью. А я бы, я бы не позволила сесть тебе тогда в ту машину. И потом бы не стояла... – Она взяла книгу, прижала к груди и побрела прочь.

Бесс, – выдохнул молодой человек.

Та не обернулась, а просто показала ему средний палец.

Я думал, что даю тебе право выбрать, – прошептал Вильям ей вслед.

Глава 21

Прости

_В

белоснежном мраморном зале подземного дворца собралась вся «компания» из Тартаруса, братья, Бесс, Катя, Анжелика с Даймондом и еще один мужчина с бакенбардами, смахивающий на Пушкина. Анжелика звала его «Гера».

Бесс затянулась косячком и медленно выпустила облачко дыма.

Все ждали главаря. Девушку при его упоминании постоянно разбирал смех. Казалось нелепым звать какого– то старика «Создателем». Но вампиры всегда были донельзя серьезными, упоминая его. Поневоле капля уважения передалась и ей.

Бесс переступила с ноги на ногу и огляделась в поисках чего-нибудь, куда могла бы присесть. Не нашла. «Пыточный зал», – раздосадованно подумала она. Тот, первый зал, с трибуной и удобными креслами, понравился ей куда больше. Впрочем, вариант поехать после института в «Rock Cafe» или домой даже не мог сравниться с тем, что ей пришлось тащиться сюда.

У дверей института ее встретила Анжелика и сказала, что ей велено доставить «беса» к Создателю, прибавив: «Ты облегчишь мне задачу, если подвезешь меня!»

Кажется, этой девушке невозможно было отказать, столь нереальным шармом она обладала.

Бесс вздохнула и, обведя взглядом мрачные лица свиты Цимаон Ницхи, пихнув плечом Анжелику, обронила: – Интересно как выглядит член Создателя.

Та с ужасом посмотрела на нее. Лица с каменными выражениями обратились в ее сторону. Лиза пожала плечами.

– Что, никто не видел?

Все молчали и смотрели на нее так, словно за все свое бессмертие не слыхивали ничего более возмутительного.

Не смотрел на нее лишь Вильям, он вообще с момента своего появления уставился в одну точку и не проронил ни слова.

Какое ханжество, – вздохнула Бесс. – Ведь всем интересно! Вы прожили столько столетий, а словосочетание «Член Создателя» приводит вас в ужас. Вот где ужас-то!

Вампир в черном одеянии, с лицом, закрытым капюшоном, зааплодировал. Когда он заговорил, смотрел на Анжелику.

Ханжество и снобизм – наше все.

Та натянуто улыбнулась, порекомендовав:

Если тебе интересно, дорогая, попроси его показать. Уверена, он не откажет тебе.

Наконец появился и тот, кого обсуждали. Старец прошел в центр зала, встал между женами и дал им свои руки, точно подарки вручил.

Затем чуть наклонил голову, к нему тут же склонился великан с мечом и что-то сказал ему. На губах Цимаон Ницхи возникло подобие улыбки.

Я рад, милая, что ты прибыла, – мягко сказал он Бесс.

Она передернула плечами.

Да-a, вот только «похороны – единственное светское мероприятие, на которое можно прийти без приглашения»⁵¹. Но все равно спасибо за приглашение!

Он засмеялся. Его свита как по команде повторила за ним.

Замечательное чувство юмора, – похвалил Создатель и, отняв свои руки у жен, хлопнул в ладоши. – Перейдем к делу. Тебе, девочка, суждено стать нашей освободительницей, ты...

Бесс, – сказала она.

Прости? – удивленно поднял брови старец.

Меня зовут Бесс, а не девочка.

Установилась неприятная, давящая тишина. Девушка затянулась косячком и захихикала:

Если убрать последнюю букву, получится «Бес».

Верно, – уже совсем недобро улыбнулся старец. – Нам ведь нет необходимости беспокоиться, что ты испортишь наш праздник?

В негромком голосе прозвучало столько угрозы, что только полный дурак решился бы что-нибудь испортить этому старику.

Ваш праздник – траурная процессия для меня. Если я все равно умру, какой смысл мне участвовать? – осторожно поинтересовалась Бесс.

Скажу, – едва заметно кивнул Цимаон Ницхи, – ты умрешь. Либо с нами, либо с теми, кто тебе дорог.

Девушка прыснула в кулак.

Как в кино! Простите, если я умру, то какая мне к черту разница, кто умрет со мной? Живым есть дело и до живых, и до мертвых, а мертвым нет дела ни до кого.

Создатель задумчиво потер подбородок.

Ты чего-то хочешь?

Конечно, – улыбнулась она.

Он заметно расслабился и улыбнулся в ответ.

Прости!

Бесс кивнула на Лайонела.

Его мотоцикл...

Бери, – взмахнул рукой старец.

Блондин возмущенно уставился на нее:

Это мой мотоцикл!

Уже нет, – ухмыльнулась Бесс.

Лайонел, – громыхнул Создатель, – что за ребячество?! – Перевел взгляд желтых глаз на девушку. – Что-то еще, милая?

Ага. Секс на отметке спидометра «До бесконечности».

Кажется, тот не совсем ее понял, но сказал:

Без проблем.

В человеческом обличии, – прибавила она.

Вмешался Лайонел:

Рехнулась?! У тебя сердце остановится!

Пусть остановится.

Цимаон Ницхи посмотрел на вампира в черном капюшоне, тот пожал плечами. Другие растерянно переглядывались. И тогда Создатель промолвил:

Секс на мотоцикле с Вильямом, ну что же... оригинально. Ну и нравы.

Нет, – запротестовала Бесс.

Нет? – переспросил тот.

С истинным хозяином мотоцикла. – Произнося, она смотрела на Вильяма.

Его ресницы дрогнули, он опустил глаза это, и в этот миг она пожалела об о всем, что сказала сейчас и вчера. Хотела показать ему, как больно, когда от тебя отказываются. Думала, это станет достойным ответом за то, что тот отвернулся, когда она сказала ему: «Я тебя люблю». Отмахнулся вместе со своим задетым мужским самолюбием. Для нее не существовало слов значимее, она никогда их прежде никому не говорила. А тогда, на лестничной площадке у дверей квартиры Ювелира, они вырвались сами собой. Но назад к ней не вернулись, и ей показалось, что ничего горестнее она не испытывала.

Вильям развернулся и зашагал к двойным дверям. Просто уходил. И в этом был весь он.

Я не позволял! – прогрохотал Создатель ему в спину,

Молодой человек не остановился.

Вильям, я требую, чтобы ты вернулся!

Тот покинул зал.

Привести его? – спросил великан с мечом.

Оставь. – Создатель гневно уставился на девушку. – Как это понимать?

Плевать мне, как вы это будете понимать, – ожесточенно бросила Бесс.

Ошеломленный ее резким тоном, он перевел взгляд на Лайонела.

Не хочешь ничего объяснить?

Девушка злорадно отметила, что тот растерян.

Я ничего не сделал! – Говорил он это скорее не Создателю, а Кате, которая смотрела на него так, словно на ее глазах рухнул целый мир.

У нас все впереди, красавчик! – сказала Бесс.

Цимаон Ницхи прошелся взад и вперед по залу.

Неужели из всех моих подданных нельзя выбрать кого-то другого?

Девушка мстительно подмигнула Кате.

Мне рекомендовали лучшего!

Надолго установилась тишина. Первой не выдержала Катя, воскликнув:

Почему вы молчите? Дайте ей отпор! Лайонел, ты же не...

Наивная, – фыркнула Анжелика, ·– конечно, он хочет.

Создатель наградил рыжую недовольным взором.

Мы не станем, Катя, решать сию минуту.

А что тут решать? – завопила девушка.

Последняя воля умирающего, – улыбнулся тот, – есть о чем подумать.

Катя покачала головой:

Вы уже все решили! – и она выбежала из зала.

Лайонел проводил ее долгим взглядом, затем приказал всем:

Оставьте меня наедине с Лизой.

Создатель согласно кивнул, вампиры один за другим двинулись к дверям. Анжелика тронула Бесс за плечо и на прощание сочувственно сказала:

Он не из тех, кто не может поднять руку на женщину.

Остался только великан с мечом, пообещавший Цимаон Ницхи: «Я прослежу».

Девушка поднесла косяк к губам, но Лайонел выбил его из ее пальцев, его рука легла ей на нижнюю часть лица.

Лайонел, – раздался предостерегающий голос великана. Тот сделал к ним несколько шагов.

Молодой человек не оборачиваясь, ровно произнес:

Как думаешь, Уриэль, сильно будет мучиться твоя Сарах, если я в лабиринте вдруг случайно заблужусь?

Бесс ощутила жжение на лице от взгляда ледяных глаз. И лишь сейчас осознала, насколько он зол.

Ей хотелось сказать вампиру, оставленному для охраны, чтобы не уходил, но Уриэль уже устремился к выходу, предупредив:

Не делай глупостей, Цимаон Ницхи считает секунды до своего освобождения.

Ему стоило больших усилий, чтобы его рука оставалась на лице девушки и не съехала на шею, которую он бы переломил, как тростинку.

Я пошутила, – прошептала Бесс – Просто пошутила. Я тебя не выношу.

Лайонел сильнее надавил ей на челюсть:

Еще раз так пошутишь, и я без шуток заживо сдеру с тебя кожу.

Она попыталась отстранить его руку от своего лица.

Будь джентльменом, отвали!

Хочешь задеть моего брата? Твое дело! Но своей шуткой ты задела...

Да-да, Катя теперь будет плакать, и ты огорчен! Я все поняла! – крикнула она.

Он ударил ее по щеке так легко, как только смог. Она полетела на пол и прокатилась по нему. Щека сильно покраснела, девушка схватилась за нее.

Лайонел чертыхнулся. Он явно не рассчитал силу удара, и шутнице было больнее, чем ему того хотелось. Глядя на нее, сразу поднявшуюся, гордую и ничуть не сломленную, он окончательно понял: в ней он ненавидел себя.

Молодой человек на всякий случаи убрал руки в карманы брюк, пробормотав:

Вот и поговорили.

Она отняла ладонь от алой щеки и с издевкой спросила:

Еще что-нибудь скажешь?

Ключи от мотоцикла будут лежать на столе в моем кабинете.

Лайонел покинул зал. У дверей его ждал Создатель со своими приближенными.

Ты знаешь, где меня искать, – сказал ему молодой человек.

Цимаон Ницхи собирался возразить, но неожиданно передумал:

Да. Так будет лучше. Не попрощаешься?

Лайонел усмехнулся.

Еще успею. С каждым персонально.

Ты куда-то уезжаешь? – возмутилась Анжелика, вцепившись в его локоть.

Черный капюшон Наркисса с интересом метнулся в их сторону.

Тебя с собой я не возьму! – категорично отрезал Лайонел.

Девушка смотрела на него с таким ужасом, что ему не осталось ничего иного, как кивнуть Создателю на нее:

Прикажи Наркиссу держаться от нее подальше. Не все, Цимаон Ницхи, разделяют твою радость по поводу скорого «освобождения». Так пусть их последние дни не будут омрачены еще и домогательствами твоего омерзительного пса.

Наркисс издал рык, но Создатель поднял руку, призвав его к молчанию, и пообещал:

Девушка под моей защитой.

Лайонел отцепил пальцы красавицы от своего локтя, проворчал: «Анжи, не мни пиджак», – и, жестом подозвав Георгия, зашагал по коридору.

Пока они спускались по белоснежным лестницам, Лайонел проинструктировал:

Все необходимые документы найдешь у меня в столе.

У ворот дворца, ведущих в мраморный сад, они остановились.

Лайонел... – нерешительно начал Георгий, но тот покачал головой.

У нас нет с тобой недоскзанностей.

Ты ошибаешься.

Значит, мне хочется ошибаться. – Лайонел махнул рукой. – До скорого.

Тот лишь вздохнул, но удерживать не стал. Все-таки за долгие годы их дружбы он как никто уразумел, когда стоит продолжать разговор, а когда бесполезно.

Молодой человек медленно шел по тускло освещенной аллее, украшенной скульптурами. В саду было тихо, свет лился только из окон дворца. На мраморной скамье возле скульптуры плачущего мальчика, склоненного над разбитым коленом, сидел Вильям.

Не спросишь, чем дело кончилось? – поинтересовался Лайонел.

Брат поднял голову, на его губах играла улыбка. Спросил, но совсем не то:

Почему ты влюбился в Катю?

Я не могу ответить.

Не можешь ответить мне или себе?

Тебе.

Они оба замолкли.

Я сейчас видел Бесс, она выглядела так, как будто готова с тобой к примирению, – сменил тему Лайонел и нехотя прибавил: – Я, кажется, немного ее ударил.

Вильям щелкнул языком.

Это не очень хорошо, что ты бьешь мою девушку.

Я тоже так подумал... уже после.

Брат криво улыбнулся.

Когда она сказала, что хочет тебя, о чем ты подумал?

Лайонел рассмеялся.

Я подумал – Кате больно.

А потом?

– Потом мне стало интересно, что чувствуешь ты. – Он помолчал. – И уже потом я представил, как бы сделал это...

Вильям подпер голову руками, пробормотав:

А я сразу представил, как бы ты это сделал.

Тебе не о чем беспокоиться, – заверил Лайонел.

Брат тяжело вздохнул.

Я не ревную ее к тебе. Около месяца назад я сам предложил ей тебя соблазнить.

Зачем?

Может, потому что всегда любил лишь твой интерес к моим женщинам, а не их самих?

Вильям, ты любил Элизабет, она не любила. Я должен был позволить тебе ошибиться с ней... Катю же ты хотел спасти. Но спасти ее следовало от тебя и твоей одержимости создать того, кем сам ты быть не смог. Она слишком похожа на тебя, чтобы вы могли быть счастливы вместе. А Бесс...

Бесс похожа на тебя и потому так нужна мне.

Лайонел перевел взгляд на скульптуру плачущего

мальчика.

Она любит тебя. И если ты будешь с ней, мне больше ни секунды не придется беспокоиться. – Он кивнул на прощание. – До свидания, Вильям.

Брат смотрел взволнованно.

Дай мне руку.

Лайонел помешкал, но все-таки протянул ему ладонь. Тот крепко ее сжал.

Всю жизнь я винил тебя за твою беспощадную силу, которая так безобразно оттеняла мою собственную слабость. Прости.

Я простил. Всю жизнь ты делал меня лучше.

В голове играла третья часть семнадцатой сонаты Бетховена – то нежная, то грустно-тревожная, то сердито– страстная.

Катя сидела на кровати в своей комнате возле рюкзачка с собранными вещами. Остаться в мраморном дворце, где Цимаон Ницхи принимал решение относительно близости ее мужчины с наглой Бесс, девушка просто не смогла. Больше всего задевало, что сам Лайонел даже слова против не сказал.

«Зато его чрезвычайно обеспокоило, что у этой дряни может остановиться сердце!», – гневно думала Катя.

Между тем кроме Создателя никто бы и не огорчился, если бы бес лишился своего тела и новое смог обрести только через четыреста лет.

Отворилась дверь, воздух наполнился ледяным морозным ароматом. Девушка не стала оборачиваться. Упрямо ждала, когда сам заговорит.

И долго ждать не пришлось. Он никогда не играл в ее обиды.

Хорошо, что ты уже собрала вещи, – сказал Лайонел.

Да? – Голос предательски дрогнул.

В голове пронеслось, что он сейчас попросит ее уйти, и горло сдавило от застрявшего вздоха.

Лайонел положил рядом с ней карту.

– Идем. Йоро ждет внизу, он нас проводит.

Катя посмотрела на карту, где кровавое пятно проступило на Неве, неподалеку от Зимнего дворца.

Куда мы?

Молодой человек взял с туалетного столика шкатулку с драгоценностями.

Возьми с собой, побалуешь чертей.

Олило? – Девушка поднялась, недоверчиво глядя на него. – Мы на остров? А как же Бесс и... и...

Лайонел приподнял бровь.

Ты на полном серьезе полагала, что я планирую заниматься сексом с этой идиоткой, да ещё на скорости более тысячи километров в час? Закончил бы я уже с трупом.

Ты не возражал... – обвинила Катя.

Бессмысленно возражать против глупости, тем самым мы делаем из нее нечто серьезное. Знаешь, почему на свете так много глупцов? Потому что умные люди смекнули: глупость множится быстрее, а с ее помощью легко управлять безмозглой толпой.

Девушка сложила руки на груди.

Ничего, что безмозглая толпа тут дышит с тобой в одной комнате?

Он привлек ее к себе и, бесстыдно скользнув пальцами под ее тонкий свитерок, шепнул на ухо:

Отказаться от группового развлечения? Ни за что.

Катя отпихнула его и, подав рюкзак, проворчала:

Мужчина, понеси сумку.

Сама взяла карту. Лайонел сказал: «Оставь, она нам ни к чему», – положил в рюкзак шкатулку, затем открыл шкаф, вынул несколько тонких платьев.

Мы ведь вернемся сюда, правда? – настороженно спросила Катя.

Молодой человек ничего не ответил, тогда она с нажимом прибавила:

Я еще ничего не решила с родителями.

Он потянул ее за собой к дверям со словами:

Зачастую самые лучшие решения принимаются не

нами.

Мы вернемся? – повторила она, шагая за ним по коридору.

Конечно, – ответил он.

На улице ждал Йоро. У него на плече сидела Орми, которая указала когтем на девушку и гадко завопила: «Лайонел, только не говори, что она едет с нами!»

Молодой человек почесал ей за ушком, сообщив:

Она едет, а ты нет.

Орми яростно уставилась на него блестящими глазками.

«Отрежешь мне крылья?» – полюбопытствовала та.

Лайонел открыл дверцу своего золотистого авто перед Катей и строго взглянул на мышь.

Ты можешь проводить нас с Йоро до пристани. Избавь меня от объяснений, почему за считаные дни до смерти, своей и ее, – он кивнул на Катю, – мы хотим побыть наедине!

Орми обвила себя крыльями, но не возразила.

В машине негромко звучали «Времена года» Вивальди. Под скрипки «Осени» листья летели в лобовое стекло.

За окнами в рыжем свете фонарей проносились старинные дома, мосты, соборы, памятники, каналы. Машина остановилась напротив Эрмитажа на Дворцовой набережной возле спуска к воде, где на волнах покачивалась лодка. А рядом с ней возвышалась темная фигура, по всей видимости, гребца.

Катя спустилась по ступенькам, глядя на старинный корабль с черными парусами посреди Невы. На палубе стоял Теофано. Ветер трепал его серую рубаху и черные вихры, в руках поблескивала подзорная труба.

До рассвета оставалось каких-то несколько часов, город точно вымер. Нос судна, украшенный Граалем, смотрел на разведенный Троицкий мост, сияющий огнями. Выход к морю был свободен.

Девушка ощутила, как ее крепко обняли за талию. Обернулась и погладила Йоро по волосам.

Мы очень скоро увидимся.

Тот посмотрел на Лайонела и, опустив глаза, прошептал:

Ну конечно.

Мальчик с летучей мышью на плече взбежал по лесенке и на прощание поднял руку. Лайонел помог Кате ступить в лодку и последовал за ней; порывы влажного ветра растрепали ее волосы.

Мужчина, одетый в темные куртку и брюки, сел на весла.

Куда ты смотришь? – заинтересовалась девушка.

Лайонел указал на Грааль, венчающий нос корабля, и

задумчиво промолвил:

Это гениально.

–Что именно?

Петербург построен по плану. Если на карте соединить линией самые высокие шпили города, то получится крест, который упрется в Казанский собор, напоминающий своей формой чашу. Крест – меч и чаша – это символ Святого Грааля.

Молодой человек вынул из кармана золотую монету и подкинул на ладони – та упала изображением корабля вверх. – Конец поисков для одних, начало – для других. Жизнь и бессмертие. Игра потрясающей красоты.

Чья игра? – не поняла Катя.

Дьявола. Игра дьявола. Это ведь его корабль.

Девушка хмыкнула.

Скажи, по шкале от одного до бесконечности насколько тебе скучно со мной, когда я и половины из того, что ты говоришь, не понимаю?

От его улыбки у нее приятно дрогнуло сердце, а он сказал:

От одного до бесконечности я бесконечно тебя люблю. Все остальное не имеет значения.

Они причалили к кораблю. Для них уже была спущена веревочная лестница.

Теофано встретил их как родных, Лайонела порывался обнять, заявив: «Ты мне точно сын», а Кате более прохладно поцеловал руку, заметив: «Твоя дама очень мила».

Курс на Остров Чертовых зеркал, – сказал молодой человек и бросил капитану золотую монету дьявола.

Теофано жадно схватил ее, стиснул в кулаке и пригласил:

Идемте, моя Каридад будет счастлива вновь вас увидеть. – Он обернулся, хитро сверкнул глазом. – Особенно тебя, Лайонел. В прошлый раз она только о тебе и говорила как безумная!

«Мы и не сомневаемся», – подумала Катя и, чуть замедлив шаг, спросила своего спутника:

Ты не скажешь ему, что эта монета последняя?

Нет, не имею права.

Почему?

Лайонел в поцелуе коснулся ее уха.

Никому не известно, что уготовил Люцифер для Теофано и его дочери. Станет ли эта монета освобождением для них? Или она всего лишь билет из одного конца ада в другой. Думаешь, такую новость стоит сообщить?

Нет, – вздохнула девушка и двинулась за капитаном.

Молодой человек остался на месте, устремив взгляд прозрачно-ледяных глаз на ночной город.

Катя обернулась, хотела позвать, но не решилась нарушить его уединение. Звучало Адажио из пятой симфонии Малера, своими заунывными нотками похожая на прощание.

Девушка вошла в уже знакомую каюту. Труп в подвенечном платье не вызвал прежнего шока. Дочь капитана все так же сидела в кресле, с пугающим кокетством наклонив голову набок, на руках ее лежал трупик котенка.

Катя уселась за стол, где лежала старая потрепанная карта с проступившим пятном крови на Неве, и, как ни в чем не бывало улыбнувшись Теофано, сказала:

Добрый вечер, Каридад. Замечательная погода, не находите?

Тот еще вечерок их ожидал. Но к счастью, все это уже было...

Девушке взгрустнулось. Перед глазами пестрыми листками календаря пролетел целый год. Бессмертный год, еще недавно казавшийся ей целым веком.

А внутри вдруг словно ожили странные часы и стрелки времени, как дни осенью, резко пошли на убыль. И это ожившее чувство уходящего перевернуло ее сердце в груди.

Катя быстро поднялась и выбежала из каюты. Лайонела нашла на палубе, тот любовался Дворцовой набережной.

Девушка крепко его обняла и, уткнувшись ему в шею, попросила:

Я хочу, чтобы до самого конца каждую секунду ты держал меня за руку.

Ты тоже почувствовала? – промолвил он и, прижимая ее крепче к себе, шутливо обронил:

В лабиринте возьмешься за мой хвост.

Она пришла к нему сама и села рядом на мраморную скамейку.

Вильям заметил на ее щеке розовый след от удара ладони, но девушка отвернулась и, поглядев на скульптуру ребенка, сказала:

Я никогда не разбивала коленей в детстве, не падала и не ударялась. Я и боли-то не знала... до встречи с тобой.

Ты цепляешься за жизнь, которой у тебя никогда не было, – изрек он.

А ты ни за что не цепляешься и ни за что не борешься!

Каждый день я -был слишком занят борьбой с самим собой, – вздохнул молодой человек.

Бесс с усмешкой хмыкнула:

Мне кажется, между нами километры воздушного пространства.

Он засмеялся.

Ты права. Ангелы живут на третьем небе, а бесы с сатаной на первом, на том, что над землей. И я совершил падение длиною в вечность.

А бес? Бес что-нибудь совершил?

Да. Отрекся от сатаны.

Ну, видишь, – дернула плечом девушка. – Как ни крути, жертву Любви приносят двое.

Надолго повисло молчание.

Одного не понимаю, – проронила Бесс, – неужели все вампиры так единодушны в своем желании умереть? – Она скривилась. – Или как называет старикан: «Стать свободными»?

Уверен, есть и те, кто вовсе не жаждет освободиться.

Тогда почему никто не восстанет?

Хочешь возглавить мятеж? – засмеялся Вильям.

Она смотрела очень серьезно.

Твой брат ведь не боится Цимаон Ницхи? Ты рассказывал, как он поставил ему ультиматум, заставил дать десять лет. И его уникальный дар – никто, кроме Ягуара, не сможет перевести вампиров через этот ваш чертов мост! Так почему Лайонел покорился? Он же без ума от Кати и наверняка хочет пожить с ней, а не умереть!

Упоминание о любви брата к Кате кольнуло ревностью.

Если бы Создатель не сказал про сияние от моста, думаю, Лайонел сделал бы что-нибудь.

Подумаешь, сияние! Да может, и не от моста! А просто в Антарктиде северное сияние!

Вильям грустно улыбнулся.

Нет, Лиза, Цимаон Ницхи не сделал бы столь громкое заявление на все города из-за обычного северного сияния. Он ждал этого явления много-много веков, и теперь его никто не остановит. Это понимает каждый вампир, и Лайонел, конечно, тоже. Видно, у него всегда были сомнения относительно беса в Кате, и он надеялся разрешить их за те несколько лет, которые выторговал у Создателя.

Девушка безнадежно склонила голову.

Значит, он даже не попытается?

Думаю, нет. До встречи с Катей Лайонел сам ждал Дня Искупления с не меньшей одержимостью, чем наш Создатель. Если что-то пойдет не так, то впереди долгие четыреста лет в лучшем случае, в худшем – цифра неизвестна.

Бесс взглянула с удивлением, на лице у нее промелькнула догадка.

Он хочет уйти с ней сейчас? – Бесс покачала головой. – Ну конечно! Он не верит, что любовь пройдет испытание временем – веками!

Мой брат реалист. Он прекрасно осведомлен, как действуют такие, как Цимаон Ницхи. Он сам такой. Все ради победы. Катя его слабость, Создатель ударит по ней в первую очередь. Лайонелу не нужна жизнь без этой его слабости, а если Цимаон Ницхи не получит то, что так жаждет, он никому не позволит быть счастливым.

Ты хочешь сказать, если бы не было Кати и твой брат сражался лишь за себя, то смог бы одержать победу?

Не знаю насчет победы, но сорвать планы Создателя уж наверняка. Вот только вряд ли бы увидел в том смысл.

Бесс устремила взгляд на свои руки.

А что там? За мостом?

Лабиринт.

А за ним?

Никто не знает.

Тогда почему Цимаон Ницхи так стремится туда?

Верит, что после Суда всех нас ждет новое рождение. – Перед глазами встала картина, увиденная в лавке слепой предсказательницы. Вильям вздохнул. Он не смог признаться брату, что видел себя с Катей. Сколько бы ни размышлял над этим, не понимал, что должно произойти, чтобы он или она вдруг решили быть вместе. Где-то в глубине души он знал ответ – и тот приводил его в ужас. Девушка могла попасть в его объятия лишь от отчаяния, а для этого с Лайонелом должно было что-то случиться. Что-то страшное и непоправимое...