Текст книги "Вампиры - дети павших ангелов. Реквием опадающих листьев"

Автор книги: Ирина Молчанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Перед ней предстал Лайонел и его бесчисленные женщины. Со многими он был отвратительно груб_г но они продолжали слетаться к нему, как мотыльки на свет. Обласканный со всех сторон миллионами рук: женских, мужских, детских – он улыбался своим победам, и лед в глазах, точно бритва, заострялся с каждым томным вздохом любовниц, с каждым криком жертв. Казалось, он просто идет и убивает одного человека за другим, убивает зверей и птиц, вампиров, уничтожает все живое. Сменялись века, дорогие костюмы и города. Неизменным оставался лишь обладатель ледяных глаз, всегда идеально прекрасный и ко всему безразличный.

За какой-то ничтожный миг, пока смотрела в воду, она увидела столько жестокости, ненависти, издевательств, грубости, насилия и смертей, что, закрыв глаза, не увидела благословенной черноты – вместо нее была кровь.

Катя долго стояла с закрытыми глазами, а когда в голове тихо и нежно зазвучал «Свадебный марш» Джонатана Кэйна, открыла их. Река уже приняла свой прежний вид, а на набережной никого не было.

Девушка бежала до дома не останавливаясь. Только войдя в темную прихожую с облупившимися стенами и ржавыми крючками, позволила себе опереться о дверь. Увиденное привело в смятение, как будто надорвало сердце и вывернуло его наизнанку.

На одном из вздохов она глотнула морозно-свежий холодный аромат, и, прежде чем перед ней появился хозяин этого запаха, ее охватил ужас. Лайонел в какую-то долю секунды оказался рядом, протянул руку к ее лицу, и Катя в страхе дернулась, зажмуриваясь.

Прикосновение оказалось негрубым, он нежно погладил ее по щеке.

Где ты была? – но этот обманчиво-мягкий голос не смог ввести в заблуждение. Лайонел был зол.

Гуляла, – пробормотала Катя, осторожно отнимая его ладонь от своего лица.

Он крепко сжал ее пальцы, его слова прозвучали обвиняющее:

Почему ты дрожишь?

Она попыталась отнять у него свою руку – не вышло.

Я просто немного расстроена. Ерунда.

Молодо человек задумчиво оглядел ее платье, затем просунул одну руку ей за спину, стал расшнуровывать корсет, другой провел по шее, спускаясь к груди.

Катя вжалась в дверь, взмолившись:

Пожалуйста, не надо...

Он остановился.

Хочешь отказать мне?

Я... – голос ее дрогнул, – я просто не хочу.., прости.

Не важно.

Девушка вскинула голову, уверенная, что он все равно намерен добиться своего. Но Лайонел развернулся, чтобы уйти.

Прости, – повторила она, – не уходи.

Он холодно взглянул на нее и, сказав: «У меня есть дела», – покинул прихожую.

Катя притронулась к шее, где сохранилось тепло от его прикосновения, – сердце легонько сжалось. Кем бы ни был тот мальчик с ледяными глазами, своего он добился. С какбй целью кому-то захотелось показать ей нелицеприятную сторону ее возлюбленного? Сторону, которую он сам не хотел показывать, чтобы не шокировать и не оттолкнуть.

На днях же говорила: «Нас хотят разлучить», – и вот сама делала первые несмелые шаги к ссоре.

Девушка присела на корточки, обхватив колени. На запястье упала обжигающая капля. За ней еще и еще, глаза горели огнем.

Хватит плакать, – услышала она над собой.

Катя вытерла щеки, подняв голову. Лайонел стоял над

ней, хмурый, но совсем не злой.

Она подала ему руку, он взял, легонько ее пожал, затем присел рядом на корочки.

7 Зак. 470

Что случилось?

Девушка набрала в легкие воздуха, чтобы выпалить: как устала, как ей больно от увиденного, как ей хочется чего-то, чего сама не понимает.

Ты обижаешься из-за Киры? Думаешь, я проявил излишнюю резкость? – спросил он.

В этот миг перед глазами пронеслись все его злодеяния, у нее вырвался из груди нервный смех. Что значила та резкость по сравнению с тем, на что он был способен? Какой нереальной силой воли обладал, если сдерживал все свои желания, привычки? И вместо того чтобы жестоко надругаться и убить, лишь проявлял резкость на словах.

Прости, – выдохнула Катя. Глаза вновь заполонило пеленой слез.

Уж лучше смейся. – Он поднял ее на ноги и прижал к себе.

Она уткнулась ему в шею, прошептав:

Я умру, не вынесу, если ты разлюбишь меня.

Играла «Песнь индийского гостя» Римского-Корсакова из оперы «Садко» – сладкая, ласково-обманчивая, глубокая и таинственная.

Лайонел погладил девушку по голове и прижался губами к виску.

Иногда одной любви недостаточно, чтобы двое могли быть вместе.

Она потерлась макушкой о его подбородок.

Неужели ты не понимаешь – мне хочется услышать от тебя совсем другое!

Заверения в вечной любви может позволить себе лишь Бог. Помнится, тебе не нравились мои игры в Бога!

Катя вздохнула.

Временами не грех и сыграть!

Сыграем в твою игру о вечной любви после моей? – предложил он, выкладывая дорожку из поцелуев у нее на шее.

Девушка неопределенно хмыкнула.

Почему-то все твои игры заканчиваются у меня в... м-м-м...

Золотистые кончики ресниц дрогнули точно в усмешке.

Если хочешь, чтобы мужчина играл с тобой в любовь, поиграй с ним в секс.

Возле собора в форме латинского креста в огромном окне левой колоннады, откуда открывался вид на Невский проспект, канал Грибоедова и Спас на Крови, стояло шесть мотоциклов.

Среди байкеров в черных кожаных куртках Бесс была единственной девушкой. Казанский собор, облицованный темным пудостким камнем, величественно устремлялся в темнеющее небо – навстречу сумеркам.

Друзья курили, перекидывались отрывистыми фразами о предстоящей гонке.

Максан пульнул хабарик в стоящую неподалеку урну и, нахлобучивая на лысую голову шлем, заметил:

Ждем еще пять минут этого урода и валим. Организаторы ждать не будут, сегодня касса в пол-ляма. – Он обвел всех взглядом. – Команды со всего города будут.

Лизо! – окликнул друг.

Девушка перевела на него задумчивый взгляд и вытащила из уха наушник.

Ну?

Не спи, – разозлился Максан. – Ты и гоняться сегодня вот так собираешься в полудреме? Тогда уж лучше катись домой.

Успокойся. – Она кивнула на подъезжающего мотоциклиста: – Все в сборе.

Максан накинулся на прибывшего, бешено жестикулируя, тем самым говоря опоздавшему, какой тот идиот.

Наконец друг успокоился и дал всем отмашку. Один за другим парни на мотоциклах проезжали вдоль колонн и исчезали за собором.

Бесс уж надела шлем и завела байк, как вдруг кто-то схватился за ее руль.

Что за... – она не договорила.

Молодой человек в длинном черном пальто бесцеремонно постучал ей в стекло шлема, точно в дверь, и насмешливо спросил:

Есть кто дома?

Девушка увидела, что Максан машет ей рукой, пытаясь поторопить.

Тогда она сняла шлем и крикнула:

Я вас догоню! – Затем сердито уставилась на молодого человека с хрустально чистыми глазами и светлыми волосами.

Че те надо?

Тот поморщился, глядя на нее как будто от неприязни. После схватил за локоть, поднял с мотоцикла и уведомил:

Прогуляемся.

А ну отпусти! – толкнула его Бесс. Но ей даже на миллиметр сдвинуть его не удалось. Зато он нарочно до боли сжал ее руку.

В твоих интересах вести себя так, словно мы старые хорошие друзья. – И он улыбнулся, расправив складки на ее куртке, которые образовались от его хватки.

Девушка прищурила пышущие гневом синие глаза.

Да неужели?! А не пойти ли тебе в задницу?

Непременно. Сразу после того, как замолим твои грехи, – и он потащил ее к входу в собор.

Вампир хочет сходить в церковь? – потрясенно уточнила она.

Он дернул ее за собой, заставляя идти быстрее.

Наушники выпали из ушей и повисли на шее, из них бодро донеслось: «Я когтями разрываю ночью свежую могилу, я кулаком ломаю гроб и съедаю труп, подобно крокодилу, я торчу и наслаждаюсь эксгумированным трупом, я впиваюсь в тело трупа своим старым острым зубом...»*

Сектор Газа и «Вурдалак».

Светлоглазый хищно глянул на нее, обронив:

Какая прелесть. Идеальная подружка для вампира.

Они поднялись по лестнице, и у самых дверей Бесс

уперлась.

Зачем это все?

А что, у тебя какие-то сложности с религией?

Девушка пожала плечами.

«Религии – все до одной – нелепы: их мораль рассчитана на детей, их обещания эгоистичны и чудовищно глупы»²⁹. Никогда не была в церкви.

Он задумчиво наклонил голову, распахнул дверь, широким жестом пригласив:

Прошу в Дом Божий. – И брезгливо прошипел: – И выключи эту безобразную музыку, иначе Бог может подумать, что у меня тоже нет вкуса.

О, поверь, Богу будет о чем подумать, глядя на тебя, и помимо твоего вкуса.

Я жду, – напомнил вампир, указывая глазами на дверной проем.

Девушка втянула в себя запах свечей, смешанный с холодным ароматом зимы, и медленно переступила порог. Ощутив толчок в спину, она двинулась к следующей двери. Движения давались ей тяжело, как будто ступни налились свинцом. Сердце забилось до странного медленно и гулко.

Молодой человек открыл перед ней следующую дверь, и хлынувший из нее желтовато-оранжевый свет на миг ослепил девушку. От удушливого зловония ладана стало нечем дышать.

Провожатый буквально втолкнул ее в огромный зал. Свет мигнул, и множество зажженных свеч враз потухли. Слева стояла касса, справа – лоток с образами, свечами, календариками. Пожилая женщина шагнула к девушке, но вампир взмахом руки остановил ее – и та застыла на месте.

Кажется, тебе сюда нельзя, – выдохнула Бесс, потрясенно взирая на тонкие свечки с черными фитильками, еще секундой ранее пылавшие огнем.

Вампир чуть приподнял бровь, и было неясно, согласен он или нет.

Мне нечем дышать, – известила девушка, отступая назад к двери.

А ты задержи дыхание, – порекомендовал светлоглазый наглец и, ухватив ее за локоть, повел на середину зала под купол, поддерживаемый четырьмя мощными пилонами.

Убранство собора изобиловало позолотой. Три его нефа разделяли колоннады из двух рядов, высеченные из розового финляндского гранита. Пол покрывала мраморная мозаика.

Бесс осторожно огляделась, медленно втягивая тягучий, тяжелый воздух, и старалась как можно ближе держаться к вампиру. Морозный аромат, исходивший от него, казалось, не давал ей задохнуться в здешнем горячем воздухе. Ноздри обжигало, горло сдавило, точно удавкой, и лишь холод бледных глаз остужал пламя, охватившее все ее тело.

Ну как? – поинтересовался Лайонел, отпуская ее.

Девушка схватила его за рукав пальто.

Здесь всегда так?

Смотря что ты имеешь в виду под словом «так».

Жарко, – выдохнула она.

Не чувствую.

Он взял возле иконы свечку, зажег взглядом и подал девушке. Та осторожно приняла ее. Огонь потух, и тонкий парафин начал плавиться прямо у нее в руке.

Черт возьми, что это?! – отшвырнула от себя свечку Бесс. И не дожидаясь ответа, бросилась к выходу из собора. Выскочила на улицу и жадно глотнула вечерний прохладный воздух. С минуту стояла, просто дышала, пока по спине не прошел озноб и ее не затрясло.

В кармане запиликал сотовый, она вынула его трясущейся рукой и, увидев на экране мигающее имя «Мак– сан», ответила:

Я скоро буду!

Не так скоро, как тебе кажется, – по лестнице спустился светлоглазый.

Отвали, – прошипела Бесс и зашагала вдоль колоннады туда, где остался ее мотоцикл.

Лайонел неспешно последовал за ней, и ухмылка на его потрясающе прекрасном лице девушке совсем не понравилась. Уже через пару секунд значение ее стало ясно. Байка не было на месте.

Девушка смачно выругалась.

У меня еще есть к тебе вопросы, – сказал вампир.

Бесс яростно развернулась и съездила ему по лицу. От звона пощечины у нее самой заложило уши, а тому хоть бы что, только глаза стали страшными-страшными и какими-то прозрачно-бесконечными.

Девушка сложила руки на груди.

Вопросы, говоришь?

Лайонел провел белоснежными зубами по нижней губе, в голосе его прозвучали хрустально-нежные нотки:

Если я ударю тебя в ответ, ты уже не поднимешься.

Она беззлобно фыркнула.

Полагаю, хотел бы ударить – уже бы это сделал. Не будем терять время. Задавай свои гребаные вопросы. Мне еще мотоцикл искать по твоей милости!

Мотоцикл в паре кварталов отсюда, – он указал вдоль канала Грибоедова, обозначая их путь. – Меня интересует несколько моментов из твоего детства.

Чудно, – проронила она, следуя за ним, – будет еще здорово, если ты как-нибудь сократишь эти свои характерные паузы между словами.

Он шел мимо Поцелуева моста, когда увидел ее. Она стояла у самых перил, придерживаясь за них, как будто боялась упасть. На ней были невысокие белые сапожки, узкие черные брюки и тонкая серо-белая куртка. Длинные рыжие волосы, рассыпанные по плечам, отливали огнем в электрическом свете фонарей, светящих вдоль набережной.

Вильям остановился, но Катя его не заметила. Она с кем-то негромко разговаривала:

Я больше не хочу смотреть! – После короткой паузы: – И вовсе не для этого я пришла! Благодарю, насмотрелась в прошлый раз! Теперь хочу понять, кто же ты! – Девушка злилась и, сама не замечая, повышала голос: – Глупости! Ты – не он! Кто тебя прислал? Ты моя иллюзия?

Вильям нерешительно покашлял, пытаясь выдать свое присутствие. Катя резко обернулась, глаза ее от удивления расширились.

Что ты тут делаешь?

Хотел о том же спросить у тебя, – приближаясь, улыбнулся молодой человек.

Она осторожно посмотрела в сторону, куда смотрела ранее, и невнятно пробормотала:

Я... да так...

Ты с кем-то говорила?

Нет, – поспешно ответила Катя, тряхнув копной волос. – Репетировала речь, ничего особенного. – Не очень верилось, но настаивать на откровенности он не стал. Да и она быстро сменила тему: – Ну а ты куда?

Тут неподалеку лавка Даримы – слепой предсказательницы. Хочу зайти. – Он вынул из кармана куртки мяч и подкинул на ладони. – Есть вопросы.

Катя подалась к нему.

А можно и мне пойти? Что, если она и мне даст что– нибудь или предскажет?

Молодой человек пожал плечами.

Пошли.

Меньше всего он ожидал встретить именно ее. Несколько часов назад он видел Катю в кабинете брата, откуда доносился ее веселый смех. Думал, после те пойдут на вечер, который устраивала сегодня Анжелика Тьеполо в своей городской квартире – только для самых близких.

Больше всего интересовало: если девушка тут одна, то где Лайонел?

Вильям покосился на свою спутницу, и она сама ответила на незаданный вопрос:

Сказал, что у него какие-то дела.

Понятно, – кивнул Вильям, – бывает.

Разговор не клеился, и, поняв это, оба умолкли. Они

шли по улице Глинки, любуясь видом на Никольский собор в стиле елизаветинского барокко – белоснежно-голубой, с позолоченными куполами. В окружении деревьев с пышной желтой кроной он походил на сказочный ледяной дворец.

Поворачивая на проспект Римского-Корсакова, Вильям заметил на лице Кати мимолетную улыбку. И внутри его легонько ужалила ревность – девушка конечно же думала о Лайонеле.

На углу четырехэтажного розового дома молодой человек остановился перед лесенкой, ведущей к стеклянной двери с вывеской «Сувениры».

В витринах – трех окошках с затемненными стеклами – стояли всевозможные статуэтки, картины, куклы, блестящие сабли, глиняные игрушки, расписные тарелки.

Это магазин? – изумилась Катя.

Вильям толкнул дверь, звякнул колокольчик. Худая бледнолицая девушка за прилавком при появлении гостей поднялась с места.

Нам к Дариме, – отрывисто произнес Вильям.

Я передам. – Девушка исчезла за небольшой узкой дверцей, украшенной бисерной шторой.

Катя подошла к прилавку и взяла брелок с видом Казанского собора.

А тут все вещи особенные? И каждый человек может их купить?

Я не уверен, – честно создался Вильям. – Дарима выходит лично к гостю очень редко. Но если она передает какой-то предмет – это предсказание. В «Питерском Зазеркалье» Давыдов пару лет назад напечатал большую статью о людях, которым Дарима лично продавала сувениры с предсказаниями. Там описывались пять историй. Один мужчина, заядлый моряк, пришел купить модель старинного фрегата. Между делом сказал, что вскоре везет жену на Карибские острова на лайнере. И тогда в зал, – Вильям обвел рукой помещение магазина, ·– вышла сама Дарима, взяла с полки модель самолета, подошла к мужчине и дала ему, а корабль забрала и сломала мачту. Спустя пару недель круизный лайнер затонул в районе Карибских островов. А тот мужчина, как потом стало известно, полетел самолетом и благополучно вернулся домой с женой.

Пришла молоденькая продавщица и протянула руку с чем-то в кулаке.

Вильям подставил ладонь, но та покачала головой и кивнула на Катю.

Для вас.

Катя взяла маленький деревянный крестик на серебряной цепочке и недоуменно вскинула брови.

Почему мне?

Вильям взял у нее вещицу и пояснил:

– Крест из тиса считается оберегом от дьявола.

Дьявола?! – потрясенно выдохнула девушка.

Они выжидающе уставились на продавщицу за объяснениями.

Дарима велит носить.

Молодой человек вернул крестик Кате и возмущенно воскликнул:

А мне что делать? Она не сказала?

Нет. – Продавщица вернулась за прилавок.

Катя нерешительно шагнула к выходу, но Вильям

удержал ее, заявив:

Я хочу видеть Дариму!

Продавщица вздохнула.

Она никого не принимает.

Молодой человек вынул из кармана мяч.

Она передала мне это, и я... – Он умолк, решительно обошел прилавок и, откинув мелодично зазвеневшую бисерную шторку, ворвался в хозяйственное помещение. Катя двинулась следом.

Пройдя по складу, они вошли в небольшую каморку, где и обнаружили молодую женщину с зачесанными назад русыми волосами, посеребренными седыми прядями.

Ее глаза были почти белыми с удлиненными, как у кошки, черными зрачками.

Бледная-бледная голубая радужка настолько выцвела, что сливалась с белком глаза.

Предсказательница сидела в углу перед мольбертом, держа в руках кисть и краски. Неподалеку стоял столик, заваленный самодельными, расписанными вручную сувенирами. В каморке тускло горел настенный светильник с абажуром, обшитым тканью.

Здравствуйте, – сказала Катя.

Дарима не отреагировала, только губ коснулась чуть грустная улыбка.

Она не слышит нас, – сказал Вильям и, приблизившись, положил женщине в руку мяч. Та указала ему на свой мольберт.

Вильям перестал дышать. На картине с голубым фоном был изображен он, стоящий посреди чего-то белого, похожего на вату, одетый в тунику. А рядом, склонившись к его уху, находилась Катя в бело-зеленом платье. Она касалась лбом его головы и, закрыв глаза, как будто что-то шептала. Его голова была немного повернута к ней, и он держал девушку за руку, их пальцы переплелись. Пара на картине излучала такую бешеную любовь и нежность, что мертвое сердце сжалось в груди.

Что там? – поинтересовалась Катя.

Ничего, – резко произнес он и выволок ее из мастерской прорицательницы.

Повежливее, – сердито взглянула девушка.

Прости. – И коротко объяснил: – Бесполезно разговаривать с глухонемой.

Они вышли на улицу и, обогнув угол дома, попали на набережную канала Грибоедова. Катя покачала пред глазами крестиком на цепочке, пробормотав:

Однако как странно... – Серые дождливые глаза устремились на него. – А что она рисовала?

Мазню какаю-то, – отмахнулся Вильям. Увиденная картина продолжала стоять перед глазами, но говорить о ней с Катей он не хотел. Да и какой это имело смысл? Она бы пришла в ярость, а потом испугалась бы. Ведь та картина – это предсказание, которое должно сбыться, хотят они того или нет.

Вильям поддел ногой желтые листья, упавшие с деревьев вдоль ограды канала, и посоветовал:

Тебе не помешало бы носить оберег.

Ага, – невесело кивнула девушка, – под одно из моих платьев, усыпанных бриллиантами, этот деревянный крест наверняка подойдет. Особенно Лайонелу с его высокохудожественным вкусом понравится.

Вильям издал смешок, представив лицо брата, когда тот увидит на своей возлюбленной этот безобразный крест, и весело сказал:

Сделай ему сюрприз.

Непременно, – засмеялась Катя, убирая подарок Даримы в карман куртки. Она еще что-то хотела сказать, но вместо этого прищурилась и замедлила шаг.

Молодой человек проследил за ее взглядом. Впереди, где на повороте из-за осенней листвы виднелся подвесной мостик с фигурами белых львов, шли двое. Брата он узнал тотчас, девушку рядом с ним тоже.

Вильям поймал на себе растерянный взгляд Кати и пробормотал:

Это не то, о чем ты думаешь.

О-о-о, – все что смогла выдохнуть та.

Лайонел заметил их, на лице его промелькнуло удивление, сменившееся неудовольствием. Бесс выглядела невозмутимой.

Брат с девушкой приблизились, и Катя, глядя в ледяные глаза, срывающимся голосом воскликнула:

Как ты мог?!

Лайонел подтолкнул Бесс к Вильяму, точь-в-точь повторив его слова:

Это не то, о чем ты думаешь.

Катя потрясенно посмотрела на Бесс, а та, беспечно дернув плечом, обронила:

Я всего лишь отсосала ему перед алтарем Казанского собора. – Она лукаво посмотрела на Лайонела, глаза ее при этом оставались темно-синими. – Да, красавчик?

Она лжет, – процедил сквозь зубы Лайонел и шагнул к Кате, но та отшатнулась.

Ненавижу, ненавижу тебя! – Она попыталась его обойти. Он схватил ее за руку, и она буквально протащила его за собой около метра.

Я ничего не сделал! – повторил Лайонел и махнул на Вильяма. – А вот тебе стоит объяснить, что вы тут делаете вдвоем?!

Катя высвободилась и пошла прочь, проорав:

Будь ты проклят!

Лайонел последовал за ней и вновь попытался ее схватить:

Перестань вести себя как избалованный ребенок!

Перестань сношаться со всем, что движется! – Катя остановилась и влепила ему пощечину.

Вильям даже сделал шаг вперед, готовый уберечь девушку от неминуемой расправы, но брат поймал ее руку и, поднеся к губам, поцеловал в ладонь.

С этой девкой у меня ничего не было.

Обалдеть, – прокомментировала Бесс, все это время молча наблюдавшая. – Оказывается, и у этого диктатора есть слабые места.

Лайонел холодно взглянул на нее и_г обратив взгляд на Катю, сказал:

Это подружка Вильяма.

И получил незамедлительную реакцию – Катя, уже готовая ему поверить, отдернула руку, прошептав:

Снова...

Ты не понимаешь, – начал Лайонел, но она перебила:

Мне кажется, я впервые понимаю.

Она опустила голову и быстро пошла вдоль перил. А когда Лайонел сделал за ней несколько шагов, обернулась, предупредив:

Оставь меня, иначе...

Он не дал ей договорить:

И что ты сделаешь? Ударишь меня раз, два, сто раз? – Лайонел рассмеялся. А затем вспыхнул, точно факел.

Девушка схваилась за живот, бормоча:

Нет, нет... я не хотела...

Смех стих, из огня вырвался снежный столп, устремляясь ввысь. В воздухе закружились горящие снежинки, точно светлячки во тьме.

Катя побежала по набережной, а снежный горящий вихрь, понесся за ней, яростно срывая с деревьев листья. И они кружили среди снежного пуха, точно в танце.

Вильям с Бесс остались на набережной одни и переглянулись.

Ты правда сделала то, о чем сказала? – осторожно спросил он и перестал дышать, ожидая ее ответа.

Синие глаза стали меняться, светлеть, пока не превратились в ясно-зеленые. Девушка проказливо улыбнулась.

«Правда всегда находится в пути»³⁰. Очень может быть, уже идет по дороге, ведущей к тому, о чем я сказала.

Молодой человек ощутил одновременно облегчение и разочарование. Лайонел не солгал, между ними ничего не было. Но все ли так невинно, как он пытался доказать Кате?

Бесс вынула из кармана сотовый и чертыхнулась.

Ну вот, пропустила гонку, а все благодаря твоему братцу.

А что он от тебя хотел?

–Чу-ушь какую-то! Сперва отвел в собор, а потом расспрашивал о моем детстве. Чувствую себя точно после посещения психиатра! – Она махнула на Львиный переулок, проворчав: – А вон и мой мотоцикл.

Вильям нерешительно взглянул на девушку. После той истории с майонезом они не виделись, но он не переставал думать о Бесс. Дошло до того, что она ему снилась.

Подкинешь меня до дома?

Моего или твоего? – усмехнулась та.

Он замешкался и, не глядя на нее, промолвил:

Твоего, если ты не против.

Она хмыкнула.

Ладно, только не надо делать мордашку, как у побитой собачки. Не очень-то возбуждает!

Вильям взял ее за руку.

Холодная.

Бесс ехидно усмехнулась.

Да-а, твой брат едва ли способен кого-то согреть своей снежной компанией.

Они направились к мотоциклу, Вильям все ждал, когда девушка потребует отпустить ее руку или сыронизи– рует по этому поводу. Но она промолчала, лишь когда они подошли к байку, задумчиво пробормотала:

Вы очень разные, в курсе?

Вильям был уверен, что она сейчас заговорит о Лайонеле, тот всегда производил сильнейшее впечатление на женщин, но ошибся. Взгляд Бесс прояснился, задумчивость исчезла, она тряхнула черным хвостом и заявила:

Ничего страшного не будет, если мы устроим легкий перепих. Пара часов – и разойдемся.

Можно было подумать, она убеждает саму себя или кого-то невидимого.

Но на всякий случай Вильям поддержал:

– Никаких обязательств, просто секс.

Он поймал ее взгляд, полный игривого веселья. Бесс сейчас походила на кошку, готовую заурчать от удовольствия, и ему такой она чертовски нравилась.

13 Глава

Вальс с призраком

_Т

ы должна была мне сказать! – Лайонел сидел на краю дубового стола в своем кабинете. Взгляд ледяных глаз следил, как на цепочке покачивается тисовый крестик, висящий у него на пальце.

Катя лишь вздохнула, откинула голову на спинку кресла и легонько потянула за крыло восседающую у нее на согнутом колене Орми.

Мышь обернулась и успела цапнуть зубами ее за руку, а потом злобно отметила:

«Кто бы мог подумать, что такая дура может понадобиться самому дьяволу!»

Лайонел метнул на нее строгий взгляд, мышь обхватила себя крыльями и сделала вид, будто ничего не говорила.

– Я не могла признаться, – прошептала девушка, – не могла после всего, что увидела.

«Да что ты такого там увидела? – зыркнула на нее Орми. – Подумаешь, тискал девочек!»

– И не только! – возмущенно воскликнула Катя, нервно закусывая губу.

Лайонел отвел взгляд от яростно сверкающих серых глаз, где, казалось, застыли глубокие осенние лужи, чью поверхность позолотили лучи солнца. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы эти глаза увидели его другим. Он всячески ограждал ее от своего прошлого, боясь, что она не сможет справиться, если узнает даже толику правды. Теперь же кто-то ее познакомил с его прошлым в полной мере. Оставалось лишь догадываться, в каком ужасе и смятении находится бедная девочка.

А это правда дьявол? – тихо спросила Катя.

Она избегала разговоров об увиденном. Это вызывало облегчение и в то же время беспокойство. Как надолго откладывался разговор?

Молодой человек бросил ей крестик, сухо проронив:

Носи его.

Я думала, это старейшины... специально. Не верила до конца...

От старейшин тисовый крестик тебе не поможет.

А от дьявола поможет?

Лайонел усмехнулся.

Нет. Дарима дала его не потому, что он может тебя спаси, а чтобы ты знала, кого встретила.

Катя потрясенно заморгала.

Он был тобой! Тобой, понимаешь?

Тебе следовало мне сразу все рассказать!

А тебе ничего не следовало? – встрепенулась Катя. – Я, кстати, все еще жду объяснений, что тебе понадобилось от той девушки?!

«Вот именно! – неожиданно поддакнула Орми, расправляя крылья. – Мы ждем объяснений!»

Лайонела так и подмывало ответить, что он не намерен ни перед кем отчитываться в своих действиях. Но учитывая, что сатана представил Кате отчет о его деяниях, сдержался. Ни к чему, кроме очередной ссоры, это бы не привело, поэтому он сказал:

Помнишь, я тебе рассказывал о парне из Москвы, который не ведал передо мной страха? И об отмеченных дьяволом людях?

–Да.

Так вот новая подружка Вильяма одна из них.

Ты уверен? – недоверчиво склонила голову девушка.

Я пытаюсь проверить, – уклончиво ответил Лайонел.

И как же, интересно? Снова мешая строить Вильяму отношения, да?!

Сно-ова! Ну, извини, что некогда разрушил твой с ним крепкий союз!

Катя насупилась и отвернулась. Эта ее манера замолкать и отворачиваться в иные дни его даже забавляла, но только не сейчас.

На сегодня с меня хватит, – отчеканил он, направляясь к выходу из кабинета.

Почему ты не можешь жить спокойно, зная, что Вильям в кого-то влюблен?! – выкрикнула девушка.

«Зачем так орать?» – Орми вспорхнула с ее колена и перелетела на люстру, повиснув там кверху ногами.

Молодой человек посмотрел через плечо.

Если я скажу, что их встреча не может быть простым совпадением, ты мне не поверишь. Предлагаю утешительную альтернативу: природа эгоистов такова – они не могут спать спокойно, пока кто-то счастлив.

Катя горько улыбнулась.

Ну и куда ты идешь? К девочкам, к мальчикам, или может...

Хочешь об этом поговорить?

Я просто не понимаю, почему... почему ты так порочен?! Конечно, пятьсот лет – это персональная вечность, но Вильям ведь сумел сохранить...

Молодой человек круто развернулся.

Люди делятся на два типа: нет-нет, не на порочных и непорочных, как ты себе возомнила. А на тех, кто вслед за удовольствиями перешагнул черту порока, и на тех, кто остался стоять у этой черты – слабовольные наблюдали, способные лишь на осуждение. Мой брат – один из них. Еще неизвестно, что больший грех: хотеть и брать или хотеть и бояться взять желаемое, мучая всех окружающих своей мнимой добродетелью.

Ты считаешь, в мире нет истинной добродетели?

Есть, – криво ухмыльнулся Лайонел, – но нас забыли представить друг другу! – Он вышел из кабинета, захлопнув дверь, но успел услышать тихий вздох девушки, заглушенный едким замечанием Орми:

«Все встречи с Добродетелью закончились в его постели со счетом: "Зло непобедимо!" и просьбой "На бис"».

Бесс облизнула белую верхушку мороженого «Сахарная трубочка» и, остановив языком потекший по вафельке молочный ручеек, перевернула страницу фотоальбома.

Отец везет меня на коляске в ясли, – прокомментировала фото девушка. И заметила, что Вильям смотрит не в альбом, а на нее, жадно следя за тем, как она уничтожает мороженое.

Молодой человек опустил глаза и долго молча смотрел на фотографию, не позволяя перевернуть страничку альбома.

Девушка закинула одну обнаженную ногу на другую и вздохнула. После секса, как она рассчитывала, выпроводить его не удалось. Он заявил, что хочет посмотреть ее фотографии.

«Ну и семейка», – подумала она, вспомнив его голубоглазого нахала-брата, который задавал ей какие-то странные вопросы с таким видом, будто от ответа на вопрос «Часто ли ее обежали в детстве?» зависела его жизнь.

Наконец Вильям позволил листать дальше.

Он внимательно рассматривал фотокарточки, пока она не прокомментировала очередную: «Мне пять лет, еду верхом на собаке, погоняя ее кнутом». Тогда он воскликнул: «Стоп!» – и схватил альбом, лежащий между ними на кровати.

В чем дело? – изумилась девушка, дожевывая хрустящий кончик трубочки.

Вильям, впившись взглядом в фотографию, растерянно пробормотал:

Я видел тебя.

Затем он принялся судорожно листать альбом, Бес только и успевала перечислять:

«Детский сад, моя нога стоит на щеке одного моего дружка детства».

«Первый класс, дарю училке две черные розы. Третья, сломанная, торчит из рюкзака».

«Я и мои друзья. Скидываем с крыши шины от легковушек».

«Вспорола столовым ножом брюхо Тедди».

«Разрисовываем стену школы».

«Курим травку».

Вильям рассмотрел лица ее дружков, дольше всех задержал взгляд на Максане и отметил:

Я видел тебя столько раз...