Текст книги "Вампиры - дети павших ангелов. Реквием опадающих листьев"

Автор книги: Ирина Молчанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Конечно, – улыбнулся юноша.

– Рядом с ней должен быть кто-то особенный! Очень может быть, мы его знаем! – пришла к выводу Анжелика. Грусть как рукой сняло. Девушка не могла поверить, что есть на свете столь замечательный человек, рожденный мудрым. Этому должно было быть объяснение.

В «Rock Cafe», как всегда по вечерам, собрались веселые компании, оккупировавшие диваны, стулья у барной стойки и столики перед сценой. Сегодня выступал молодой коллектив.

Завсегдатаи находились в возбужденном настроении из-за предстоящего переезда клуба. Новое место – новые возможности.

Бесс заметила, что к ней направляется очередной знакомый, и махнула ему рукой. Этот был шестым за последние полчаса, кто задал ей один и тот же вопрос.

Парень как будто не заметил ее жеста и, приблизившись, поинтересовался:

Слушай, а твоя знакомая... ну, та, умопомрачительная красотка...

Она американка, сегодня утром улетела на родину, больше никогда не приедет, – выдала девушка заготовленный ответ.

Понятно, – протянул парень, постоял, словно собирался еще что-то спросить, затем нехотя отошел.

Бесс закатила глаза и продекламировала:

Что есть красота?

И почему её обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?»⁴⁰

Все это время никак не реагирующий на происходящее Максан вдруг очнулся, посмотрел на нее и, пригубив кружку пива, сказал:

Ко мне на улице сегодня подошел один человек...

Какой человек? – насторожилась девушка.

Попросил прикурить. – Друг повернул кружку, стоящую перед ним, против часовой стрелки. – Я перерыл все карманы, никак не мог найти чертову зажигалку. А он все это время смотрел на меня так, словно я должен был его узнать.

И что ? – не поняла девушка. Друг редко рассказывал о чем-то не имеющем значения. Но пока она не улавливала особого смысла.

Максан побарабанил пальцами по столешнице вокруг толстой оранжевой трубы.

У меня возникло чувство, что мы знакомы. Но быть этого не может, такую внешность, как у него, нельзя забыть, даже если увидишь где-то мельком.

Девушка натянуто улыбнулась.

Красивый, что ли?

Ответа ей не требовалось – она уже знала, кто повстречался ее другу, и ее охватила ярость.

«Да как он посмел?! Что вынюхивает?» – пронеслось в голове.

Максан не заметил, провел ладонью по лысой макушке.

Да, такой женщинам явно понравился бы. Блондин, глаза необычные. Я с ним взглядом встретилс5|^|щочув– ствовал, что знаю его, или знал когда-то. – Он помолчал, усмехнулся и покосился на девушку. – Думаешь, брехня?

Не знаю, – поднимаясь, передернула она плечами.

Куда ты?

У меня есть дела.

Максан пренебрежительно сложил губы.

С этим мажорчиком? А говорила, больше видеться с ним не будешь! Быстро меняешь мнение!

Лиза прищурилась.

«Говорят, истина лежит между двумя противоположными мнениями. Неверно! Между ними лежит проблема»⁴¹. И я ее решаю, о'кей?!

Говорят, кур доят, – парировал друг и отвернулся.

Она накинула куртку и вышла из кафе.

На улице давно стемнело, дул пронизывающий ветер, гоняя опавшие листья по дороге. На небе не наблюдалось ни звезд, ни луны.

Бесс прошла вдоль здания Ленсовета и завернула на парковку, где среди других стоял ее мотоцикл.

К рулю была привязана красная ленточка с маленькой открыткой в виде сердечка. Девушка против воли улыбнулась и, открыв ее, прочитала: «Обернись!»

Она посмотрела через плечо и все что успела увидеть: как Вильяма с огромным букетом красных роз загородила только что остановившаяся «Газель». Из нее вышел огромных размеров мужчина.

Бесс ощутила, как сердце бешено сжалось в груди, а потом застучало так, что его удары буквально оглушили ее. Она стояла, слушая звенящую тишину, не в силах отвести взгляда от стоящего перед ней великана. В нем было более двух метров. Могучий, подтянутый, широкоплечий, одетый в длинное пальто из грубой шерсти. Он совсем не изменился с их последней встречи и выглядел моложе своих сорока девяти лет. Лицо с жесткими чертами украшали морщины, седые волосы, зачесанные назад, точно серебряные нити стекали на спину и плечи.

Тебя уже выпустили, – только и смогла прошептать Бесс. В его присутствии ее всегда охватывала невероятная робость.

Да, девочка, – широко улыбнулся он и шагнул к ней, расставив руки, – я свое отсидел.

Бесс видела Вильяма, вышедшего из-за машины, но как и прежде, послушная этому грубому голосу с хрипотцой, шагнула в объятия мужчины. Рядом с ним она никогда не принадлежала себе. Его огромная ладонь легла ей на затылок, прижимая голову к могучей груди.

Он отстранил ее.

Дай-ка рассмотреть тебя. Как же ты повзрослела, девочка.

Она смущенно улыбнулась. Его манера называть ее «девочкой» всколыхнула в памяти все их краткие встречи и заставила сердце точно перевернуться в груди от счастья. Внутри все кричало и шептало одно-единствен– ное слово: «Ювелир, Ювелир, Ювелир!»

Три года прошло, – с трудом вымолвила Бесс.

Губы ее не слушались, став твердыми-твердыми.

Она кусала их, но все напрасно, слова давались по– прежнему тяжело. Девушка посмотрела туда, где стоял Вильям, встретилась с ним взглядом и беззвучно вскрикнула от боли. В сердце точно воткнулась игла, а затем ее обуял страх. Приступ паники, какой она раньше испытывала рядом с этим зеленоглазым. В такие секунды ей казалось, что она падает вниз головой в черноту и стремительно летит навстречу страшной неизвестности.

Бесс почувствовала на своих щеках тепло больших рук, ладони стоящего перед ней мужчины обхватили ее лицо и повернули к себе. В тот же миг страх исчез, внутри сделалось легко и просторно, как если бы одно прикосновение вынуло из груди все то лишнее, что там хранилось, позволив сердцу беспрепятственно танцевать в огромном зале.

Ты свободна?

Для тебя всегда, – ответила она.

Бесс, – позвал Вильям, сокращая между ними расстояние.

Она не отозвалась, просто не смогла произнести ни слова, забралась в машину и села на диван рядом с водительским местом. Но молодой человек кинулся к открытой двери.

Что это значит? – воскликнул Вильям. – Кто он?

Я потом тебе позвоню, – пообещала девушка.

Он посмотрел на цветы в своей руке, затем на нее – в зеленых глазах отпечаталось глубочайшее разочарование. Пышный букет выскользнул из пальцев и упал на асфальт.

Хорошенькие личики бархатистых бутонов уткнулись в пыль, а молодой человек, едва слышно сказав: «Не надо... звонить», зашагал прочь со стоянки.

Бесс встрепенулась:

Вильям, подожди! – Она хотела выскочить из машины, но на колено ей легла теплая ладонь.

Молодой человек обернулся. Глядя в его глаза, девушке показалось, что ее разрывают – больно и беспощадно, рвут как лист бумаги.

Уходи, мальчик, – произнес Ювелир.

Вильям гневно прищурился.

Бесс, ты этого хочешь? Мне уйти?

Девушка растерянно моргнула. Казалось, ей кричат в оба уха, но в одно «Да», а в другое «Нет».

Сама же она толком не понимала, чего хочет в данный момент. Когда только увидела открытку на руле, она хотела увидеть Вильяма. Она радовалась встрече с ним, желала его поцелуев и ласк, неустанно думала о нем. И эти мысли все меньше и меньше мешали ей, и уже почти не пугали – даже нравились.

Увидеть Ювелира она не ожидала. Но и сказать, что забыла о нем, не вспоминала, просто не могла. Напротив, с тех пор, как в ее жизни появился Вильям, Ювелир посещал ее мысли все чаще – со звериной настойчивостью вторгался в них и, как ей казалось, наводил там порядок.

Я хотела бы тебе позвонить позже, – наконец произнесла Бесс. – Я давно не видела этого человека и должна побыть с ним.

Должна? – переспросил молодой человек. – Кому должна?

Ювелир перегнулся через нее и захлопнул дверь, так и не позволив ничего ответить.

Машина тронулась с места и, разворачиваясь, наехала колесом на букет роз, так и оставшийся лежать в пыли.

«Газель» мчалась по ночному шоссе, в салоне стоял полумрак, рассеиваемый светом огоньков на приборной

панели.

У тебя появился друг? – спросил Ювелир.

Нет, – поспешно покачала головой Бесс, а помолчав, неожиданно для себя призналась: – Да. Думаю, да. Это плохо?

На его лице ничего не изменилось, только желтые звериные глаза вспыхнули и погасли.

Ты любишь его? – обманчиво мягким голосом продолжил он допрос.

Люблю? – Она нервно засмеялась. – Нет. Наверное, нет.

Хорошо, – улыбнулся тот.

Девушка отвела взгляд. Она помнила его улыбку – та походила на волчий оскал – пугающая, прекрасная и опасная. Бесс сложила на коленях ладони вместе.

Ей было двенадцать, когда снежной зимой он подошел к ней на детской площадке. Девочка кружилась на карусели, мальчишки раскрутили ее сильно-сильно, и она сидела, запрокинув голову назад, и смотрела на то, как в небе кружатся снежинки. Те падали на губы, Бесс жадно слизывала их, ее черные длинные волосы развевались на ветру.

А он остановил карусель, подал ей руку и сказал:

Мне многому предстоит тебя научить.

Она совсем не испугалась, у нее не возникло желания убежать от него, как и не возникло мысли спросить, кто он такой. Все это словно не имело никакого значения.

Спросила лишь:

Как тебя зовут?

Ювелир, – ответил тот.

Просто Ювелир, и все? – удивилась девочка.

Именно так.

Чуть позже она сказала ему, что станет звать его Вел– ли. Он позволил.

А до того, забрав девочку с площадки, привел в квартиру на Швецова, где сейчас жили его кореша и куда она частенько ездила. На ее наивный вопрос: «Мы будем пить чай?» – седовласый мужчина ответил:

Чай – это скучно. Мы будем пить грех.

В то время ей уже было известно, что может произойти между мужчиной и женщиной. Отец, конечно, пытался объяснить на птичках, но еще до его первой попытки в подвале детского сада она с дружками нашла журналы сторожа и колоду карт. Лучшего пособия и придумать было невозможно.

Предложение раздеться ее не шокировало. Скорее показалось захватывающим, вызвало приятное волнение в животе и щекочущее тепло между ног. Ювелир разделся сам и, видя, что она не спускает завороженного взгляда с его восставшей плоти, пообещал:

Это то единственное, девочка, что в этом мире примет твое сердце.

И он не солгал.

Машина остановилась возле желтой четырехэтажки, не въезжая во двор. Девушка спрыгнула на землю и, не дожидаясь своего спутника, двинулась к последнему, хорошо знакомому подъезду. Поднялась на последний этаж и остановилась в темноте возле дверей.

Ювелир впустил Лизу в квартиру. Тут стояла непривычная тишина: не играл блатняк, не доносилось грубоватых голосов и звона рюмок.

Бесс прошла в комнату, включила ночник и села на постель.

Мужчина приблизился, расстегивая ремень на брюках. Девушка следила за ловкими движениями его больших рук и ничего не чувствовала. Что-то было не так – в ней, точно в отлаженном механизме, произошла поломка. Обычно в их краткие встречи она сама остервенело стаскивала с него и с себя одежду, дрожа от возбуждения и нетерпения. А сейчас даже вид его внушительного члена не вызывал у нее никаких эмоций. Перед глазами возникла открытка со словом «Обернись». Она улыбнулась и вздрогнула, услышав:

Сколько тебе лет?

– Двадцать.

Как летит время, – промолвил он, удерживая ее лицо в ладонях и направляя к губам свою плоть, – еще недавно ты...

«Могла отсасывать не нагибаясь», – мысленно продолжила за него Бесс и подняла глаза.

Почему ты выбрал меня? В тот день на площадке было множество других девочек.

Она никогда не спрашивала у него. Ее это попросту не интересовало, а сейчас вдруг – во что бы то ни стало захотелось узнать.

Ювелир сильнее сжал ее голову.

Ты особенная, моя особенная.

Бесс краем глаза увидела, как за окном что-то промелькнуло, и попросила:

Занавесь окно.

Он подошел к нему, несколько секунд смотрел вниз, затем задернул штору. А девушка выключила ночник, чего прежде никогда не. делала.

Ей хотелось закрыть глаза и открыть их где-нибудь в другом месте. Она ублажала главного мужчину своей жизни и сама все думала, думала о глупой открытке, о шелковистых бутонах роз, задохнувшихся в пыли.

Ни в одну из их близостей Ювелир не был с ней груб, являясь внимательным, терпеливым, снисходительным любовником. Но сегодня, не сумев пробудить ответную страсть, он с ожесточением брал ее снова и снова, как будто хотел наказать.

А когда довел до оргазма, кончил сам и просто молча вышел из спальни.

Бесс лежала на влажных простынях, глядя из тьмы на тонкую полоску света между занавеской и стеной. В носу до странного кололо, а под веками словно плавилось железо, обжигая глаза.

Отчего-то прежде она не замечала холодности и безразличия этого великолепного и могучего мужчины. Его отстраненность раньше ничуть не задевала. Ювелир уходил сам, а других выгоняла она.

Лишь одного не сумела оттолкнуть. Вильям оставался, крепко сжимал ее в объятиях после всех ласк, говорил, что она красивая. Или молчал, уткнувшись поцелуем в шею.

Девушка положила ладонь слева на грудь. Пару дней назад он сказал, что любит стук ее сердца. И оно остановилось на долгий-долгий, страшный миг. Тогда она не поняла, что значила та остановка, теперь же было слишком поздно. Ее мир рухнул, а она даже не заметила.

Бесс оделась и, не прощаясь, покинула квартиру. Ювелир не остановил – сидел на кухне без света, мелькал только огонек сигареты и клубы дыма поднимались над седой головой.

Девушка вышла со двора и остановилась возле скамейки, залитой желтым светом фонаря. На ней лежали опавшие листья. Налетевший ветер подхватил их своими невидимыми руками и бросил в черную фигуру, одиноко стоящую посреди улицы.

Лиза обессиленно опустилась на скамейку и впервые в жизни заплакала.

Она не видела, как открылась дверь парадной, вышел высокий мужчина в шерстяном пальто. Тот бесшумно двинулся к выходу со двора, но когда из-за дерева выскользнула тень с яростно сверкающими изумрудными глазами, остановился.

Так они стояли до тех пор, пока девушка не поднялась и не зашагала прочь.

В тишине улицы долго раздавались ее шаги и шорох листьев, танцующих на асфальте от холодного дыхания ветра.

Глава 17

Ювелир

_В

ильям дернул за ручку двери, влетел в спальню бра– та и у кровати замер, сообразив, что не постучался. Лайонел лежал на спине с закрытыми глазами, Катя спала рядом, положив голову на его обнаженную грудь. Судя по сползшей с постели, точно изжеванной, простыни, эти двое ночью не скучали. И раз не пробудились от звука открываемой двери, значит, уснули перед самым рассветом.

Перед глазами тотчас возникла другая, уже знакомая комната, увиденная через стекло. Он видел перед собой черноволосую девушку, сидящую на постели, и высокого седовласого мужчину, стоящего перед ней, сжимая ее голову руками.

Но чем дольше Вильям всматривался в прекрасное лицо брата, тем сильнее в его воспоминаниях видоизменялись мужчина и девушка. Сперва в серебристых волосах заблестело золото, потом черные локоны завились в кудри и огнем заструились по белоснежной спине.

Предъяви билет, – услышал Вильям язвительный голос брата.

Что?

За представление принято платить. – Лайонел чуть приподнял край простыни, прикрывая Катю.

Только тогда Вильям понял, что брат решил, будто он любуется грудью его подружки. Его и самого поразило, как он мог не заметить? За те секунды, которые находился в комнате, он успел подметить, что шея брата в розовых пятнышках от засосов. Их было ровно семнадцать. Он успел сосчитать и тонкие, едва приметные линии от ногтей на плечах Лайонела. И то, какие длинные у него ресницы, похожие на лучи солнца.

Однако в упор не увидел обнаженной Кати.

Зачем притащился? – брат поднялся и, не трудясь прикрыться, указал на дверь.

Вильям в смятении отвернулся, пробормотав:

Оденься.

Что ты сказал? – недоверчиво прошипел Лайонел. – Я у себя в спальне, если ты не заметил!

Я хочу поговорить.

Да ну? Дать номер хорошего психоаналитика?

Вильям глянул на него через плечо.

Я видел мужчину Бесс.

Брат с явным сожалением скользнул взглядом по спящей Кате и, схватив черный шелковый халат, вытолкнул Вильяма из комнаты.

Они вошли в кабинет, Лайонел раздраженно плюхнулся в кресло, проворчав:

А я думал, у нее много мужчин и очередной не стоит того, чтобы будить меня!

Вильям открыл и закрыл рот, неотрывно глядя на брата, сидящего перед ним в распахнутом халате.

Неужели ты не можешь прикрыться?! – разозлился молодой человек, резко отворачиваясь. Он позабыл, что хотел сказать, и теперь не мог поймать нужную мысль.

Когда вновь посмотрел на Лайонела, тот взирал на него как на сумасшедшего.

Я... – Вильям осекся.

Брат запахнул халат, между его бровей пролегла морщинка, он отрывисто напомнил:

У твоей шлюховатой девки другой мужчина. Давай поподробнее.

Он приехал и увез ее. Мне кажется, она не хотела этого.

Бесс и не хотела? – засмеялся Лайонел. – Ты уверен, что мы говорим об одной и той же похотливой кошке?

Она не хотела, – повторил Вильям.

Брат, насмешливо закусив нижнюю губу, театрально вздохнул.

Ну а ты, Вил? Какими цепями были связаны твои руки на этот раз? Почему кто-то может просто прийти и увезти твою женщину? Не кажется ли тебе, что это какой-то нонсенс? Ты вампир, он человек, так какого же черта?

Человек, – повторил Вильям, – а может и нет.

Лайонел вскинул бровь.

Вот как... Значит, я все-таки был прав? Ты пропустил метку?

Я не знаю. – Вильям прошелся по кабинету. – Помнишь волка? У него желтые глаза, и у этого мужчины такие же, один в один.

И это единственная причина считать его не человеком? – съязвил брат.

Да, но...

Лайонел разочарованно застонал.

А собрать побольше фактов ума не хватило? Желтые глаза не только у твоего чучела, у Цимаон Ницхи желтые, у его дочерей и сыновей!

Ты не слышишь меня, – упрекнул Вильям. – Волк и мужчина как-то связаны, я чувствую.

Ах, Вильям, твои чувства – это последнее, чему я стал бы доверять. Что ты от меня хочешь? Мне пойти разобраться с ним вместо тебя?

Вильям оскорбленно фыркнул.

Нет же!

Что тогда я могу сделать для тебя?

Он и сам не знал и уже успел пожалеть, что примчался к брату, как последний болван, выложить что-то весьма невнятное.

Я, пожалуй, пойду. Извини, что разбудил.

Подожди. – Лайонел кивнул ему на кресло. – Ты говоришь, она не хотела? Видишь ли, если этот мужчина не человек, а тот, о ком мы думаем, она не может не хотеть. Он ее хозяин, он полностью владеет ее телом, душой и желаниями.

Она плакала, когда вышла от него, – тихо сказал Вильям.

Брат поднял глаза к потолку.

Какой-то бред, – рыкнул он. – Плакать после ночи с дьяволом? Ты веришь в подобное? Я – нет! Да она прыгала бы от радости, и потом пару лет у нее бы улыбка с лица не сходила.

Говорю что видел. Она плакала, сидя у дома на скамейке. Он вышел следом за ней, но я не позволил ему подойти.

О-о, – засмеялся брат, – лег, наверное, поперек дороги, да?

Он увидел меня и остановился, вот и все.

То есть испугался?

Мне так не показалось. Но он не предпринял никаких действий.

Какой загадочный мужчина. Пожалуй, мне следует посмотреть на него лично.

Да, ты и на друга Бесс собирался, только...

А я посмотрел. – Брат нахмурился. – Он не боится нас, как и девчонка.

И что думаешь о нем?

Ничего. На его теле искать метку я не стану. Если то территория дьявола, не хочется связываться, – заключил Лайонел.

Еще недавно ты собирался держать Бесс при себе на тот случай, если дьявол позарился на твою Катю.

А мне вдруг пришло в голову – он мог позариться не на мою Катю, а на твою.

О чем ты? – опешил Вильям.

Ты прицепился к его дочери, а он показал Кате все мои пороки не для того ли, чтобы она захотела вернуть тебя – святошу? Мне нечего с ним делить, я нигде не перешел ему дорогу. А вот ты...

А если Катя бес? Так уж и не перешел?

Он не может вмешиваться, ты же знаешь! Вампиры избавлены от влияния и Бога, и дьявола. А последний никогда не является без весомых аргументов. «Я соскучился по своему бесу» – прости, не аргумент. У него есть причины.

И что я должен делать? – взвился Вильям.

Найти себе другую девушку? – предложил брат. Но, видимо, ответ прочел на лице, поскольку сказал: – Я бы порекомендовал сходить к Кире и развести ее на парочку подсказок из будущего.

А сам почему так не поступишь?

У нас с ней возникли небольшие разногласия, – улыбнулся Лайонел.

Господи, не понимаю, как ты умудрился прогневать этого святого ребенка!

Я прогневал не святого ребенка... – Брат умолк. – Да не важно, ты же знаешь, временами я забываю о хороших манерах.

Вильям скептически сжал губы, буркнув: «Ты так строг к себе», и направился на поиски Киры.

Девочку он нашел в ее комнате. Та сидела в зеленом кружевном платье и лакированных туфельках в кресле, забравшись на него с ногами.

Можно? – спросил молодой человек.

Она замешкалась, но тот уже вошел, поэтому ей не осталось ничего иного, как одобрительно кивнуть.

–Кира... – начал он, она мягко оборвала:

Не могу, Вильям, я ничего больше не вижу. Видений просто нет.

Девочка выглядела изнуренной, как будто давно не спала, глаза на осунувшемся личике напоминали два огромных аметиста.

Ему стало неловко выпытывать у нее что-либо, поэтому он лишь спросил:

Как думаешь, с чем это связано?

–Ты правда хочешь знать?

Молодой человек подумал и обреченно кивнул. Кира повела хрупким плечиком.

Связано с девушкой, которая тебе нравится. Сперва я не смогла увидеть ее будущее и твое, рядом с ней. Чем ближе вы становились, тем короче мои видения. А потом мы все просто исчезли, как будто нас и не существовало.

Вильям не знал, что на это сказать. Постоял с минуту, девочка больше не заговорила, и он развернулся, чтобы уйти. Но любопытство победило:

Что у тебя произошло с Лайонелом?

Кира испуганно посмотрела на него, прошептав:

А что он тебе сказал?

Молодой человек усмехнулся.

Что временами забывает о хоооших манерах.

Она издала звук, похожий на смех и всхлип одновременно.

При случае, пожалуйста, передай ему, я не обижена.

Сама не можешь?

Я разочаровала его и уверена видеть он меня не хочет.

У двери Вильям остановился и, не глядя на Киру, промолвил:

Не знаю, что он натворил, но голову даю на отсечение – ты ни в чем не виновата!

Вот так и летят головы, – с грустью засмеялась девочка. – Мы автоматически верим человеку, если он никогда нас не обманывал, и так же не верим, если лгал прежде. Нам лень думать, мы часто обвиняем без всяких на то причин.

Когда речь о моем брате, причина только одна – жестокость, – возразил Вильям. – Я допускаю, вина за какой-то проступок могла лежать на тебе. Но твои слова «Я не обижена на него» говорят о том, что за свою ошибку ты ответила сполна. И даже не хочу знать, как именно. – Молодой человек сочувственно ей улыбнулся. – Воспитание посредством кнута проще и быстрее, а после пряника никогда не известно, закрепился урок или нет. Лайонел не терпит неизвестности. Увещевание и уговоры не для него, он решает проблему раз и навсегда. Но его решения слишком часто влекут погибель.

Девочка опустила снежные ресницы.

Он просто очень устал от того, что его окружают глупцы.

Бесс вышла из института и устремила взгляд на противоположную сторону дороги, где возле каменного парапета ее часто ждал Вильям с неизменным стаканом кофе в руке.

Сегодня он не пришел. Она звонила ему дважды, но телефон оказался отключен.

Успело стемнеть, воздух был влажным, асфальт блестел.

Почему ты вчера ушла? – послышалось слева от нее.

Я думала, мы закончили, – спокойно ответила девушка.

Ювелир взял ее руку и, накрыв своей, мягко заметил:

Ты изменилась.

«Непостоянство – доля смертных. В переменах вкуса – счастье их»⁴². – Бес посмотрела в лицо мужчины. – «Существование – это цепь перемен»⁴³. «Всякая перемена прокладывает путь другим переменам»⁴⁴.

Браво, – обнажил крепкие зубы Ювелир.

Я участвую сегодня в гонке. – Бесс высвободила свою руку. – Хочу победить.

Хочешь – значит победишь. – Желтые звериные глаза смеялись.

Девушка не решалась двинуться с места. Стояла и ждала, когда он даст понять, что отпускает ее.

А он медлил, рассматривая так внимательно, что Бесс сделалось не по себе, и она, сама не понимая зачем, застегнула до конца молнию на куртке.

Мне бы хотелось посмотреть, как моя девочка победит, – наконец изрек он.

Прежде Ювелир никогда не проявлял интереса к ее пристрастиям. Бесс могла только мечтать, чтобы он хоть раз поинтересовался, чем она занимается, когда не ублажает его. И вот сейчас так просто сбылась ее давняя мечта. Но оказывается, девушке она уже была не нужна.

Бесс всматривалась в лицо с потрясающе красивыми морщинами, глазами хищника, жесткой линией рта, и внутри не было прежнего трепета. Она с двенадцати лет смотрела на него как на идола, готовая на все. А теперь от былого поклонения и обожания остались одни воспоминания и странная пустота в сердце.

В какое-то мгновение у нее в памяти пронеслись все их мимолетные краткие встречи. Какой же счастливой они ее делали!..

Ей было тринадцать. Он встретил ее одним весенним солнечным деньком у школы и отвел в кафе, где купил целую гору разноцветного мороженого.

Он сказал ей тогда:

Мальчики – как замерзшие, твердые шарики мороженого, но если их облизывать, они будут таять, станут мягкими и послушными.

А потом попросил сделать ему приятно под столом.

Она воскликнула:

Но ведь все увидят!

Ювелир улыбнулся.

Да, но они сделают вид, что не заметили. Ты должна запомнить выражения их лиц. Люди – великие поборники морали, но большинство, оказываясь лицом к лицу с вопиющей безнравственностью, в панике отводят глаза и сбегают.

Девочка водила рукой вверх-вниз, вверх-вниз по его плоти, а он все говорил и говорил:

Возмущение, потрясение, отвращение, жалость ты видишь во взглядах этих людей. Но они поднимаются, проходят мимо и уходят. Они рады бы помочь, вмешаться, но у каждого есть свои причины, какая– то мелочь, не позволившая подойти и возмутиться вслух, хотя бы попытаться что-то изменить. – Ювелир взял ложечку, зачерпнул подтаявшее мороженое, отправил себе в рот и улыбнулся, совсем как напроказивший мальчишка. Кончил и дал ей салфетку. – Вытри лапку, солнышко. На жизненном пути много скользких мест, никаких салфеток не хватит. И если ждать чьей-то помощи, можно так никогда и не сдвинуться с места.

Ей было пятнадцать. Она пришла в его квартиру к одному из его корешей и увидела Ювелира с другой женщиной.

10 Зак. 470

В тот миг впервые узнала, что такое больно. Она попыталась уйти, но Ювелир вернул ее, а своей любовнице указал на дверь.

Позже он сказал:

Ревность – главное и самое унизительное доказательство собственной незначительности.

Бесс спросила:

И ты не станешь ревновать, если к нам присоединиться твой друг?

Ювелир расхохотался, крепко поцеловал ее,

Мне бы этого хотелось, девочка.

У нее впервые было двое мужчин одновременно.

Ей исполнилось шестнадцать. Они столкнулись в переходе метро поздней летней ночью. Вышли на улицу, Ювелир повел ее куда-то темными двориками. А в одном из них неожиданно попросил снять трусики. Когда она сделала это, прижал к стене, завел руки за спину и приковал наручниками к ржавой трубе.

Если тебя окружит стая волков, хуже нет, чем кричать «Помогите». Стоит им учуять в тебе зайца – разорвут.

И он просто ушел, оставив ее одну. Небо было звездным-звездным, а воздух теплым и сыровато-влажным в бетонном закрытом дворике.

Она ждала полчаса, не в силах поверить, что Ювелир не вернется.

Мимо шли четверо пьяных ребят. Они громко смеялись и били о стены пустые бутылки из-под пива.

Бесс понимала, что они ее вот-вот заметят, и не стала ждать, окликнула сама.

Те подошли, глаза их азартно поблескивали, кто-то присвистнул, прошептав: «Какой улов!» Намерения не– * трезвой компании сразу стали ясны.

Самый рослый спросил:

Не страшно? Девушка, вы тут совсем одна?

Нет, – ответила она и натужно рассмеялась, – уже не одна, теперь я с вами.

Парни переглянулись, а она чуть отошла от трубы и показала браслеты наручников. Понимала – все равно с минуты на минуту сами заметят.

Поможете мне?

Пробежался шепоток изумления, а затем посыпались вопросы:

Кто это тебя так?

Девушка попала в затруднительную ситуацию, пацаны!

А если не поможем?

И наконец главный:

А что нам будет, если мы тебя отстегнем?

Они были настроены добиться. Вряд ли кто-то из них предполагал, что она без колебаний предложит себя. Один сразу же отказался участвовать, оставил друзьям перочинный ножик и ушел. Трое других нерешительно переглядывались.

Вот они – звери, еще несколькими минутами ранее готовые растерзать жертву, стояли растерянные, не зная, как насиловать ту, которая ничуть не против.

Да ладно, – пробормотал лопоухий, рассматривая замок на браслетах, – отстегнем, конечно.

Пока он возился с наручниками, она сделала минет двум другим.

Позже они поехали к лопоухому на квартиру и там накурились, устроив групповуху.

С этими ребятами она и по сей день частенько встречалась. У них всегда была наркота и выпивка.

После того случая она заготовила целую речь для Ювелира. Его поступок уязвил ее, полгода она бесконечно думала об этом, мысленно проговаривая то, что ей хотелось высказать. А увидела его спустя год и забыла все слова.

Ювелир сидел за столиком «Rock Cafe» в клубах дыма и разноцветных огнях подсветки. Бесс подсела к нему. Он заказала ей выпивку. Случай с наручниками не вспоминал, вел себя как ни в чем не бывало.