Текст книги "Вампиры - дети павших ангелов. Реквием опадающих листьев"

Автор книги: Ирина Молчанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Девушка обследовала ворота на предмет звонка или того, что могло бы привлечь внимание хозяев, но не нашла ничего подобного. Тогда недолго думая она подпрыгнула, ухватилась за верхнюю планку и, подтянувшись, перемахнула через ворота.

Двери дома оказались не заперты, и Бесс вошла. Отыскала на стене выключатель – зажглась свисающая с потолка лампочка, озарив прихожую. Или то, что было вместо нее. Пустая комната с облупившимися стенами и рядом ржавых крючков. Тут явно никто не жил.

«Солгал», – потрясенно поняла девушка, отступая к дверям. Развернулась и наскочила на кого-то маленького и черного. Перед ней стоял голый чернокожий мальчик, настороженно глядя на нее темно-карими глазами.

Черт, что ли? – пораженно спросила Бесс.

Тот оскорбленно фыркнул:

Это еще почему?

Она видела его раз в компании летучей мыши. Тогда ей показалось, что мальчишка превратился в собаку, но сказать с уверенностью не могла.

Черный, – издала смешок Бесс и, покосившись на проход между стен, поинтересовалась: – Логово вампиров?

Ну да, – кивнул мальчик. – А тебя пригласили?

Бесс повела плечом.

Как сказать. – Она перешла в следующее помещение и за ним попала в длинный коридор со множеством дверей.

Чернокожий последовал за ней.

–Тебе на второй этаж.

Девушка обернулась, но мальчика позади уже не было. Пришлось подниматься по лестнице и искать самой. Верхний этаж куда больше походил на жилой дом.

Бесс заглянула в пару комнат, но в них никого не оказалось. Наконец, дернув за ручку, она попала в кабинет и увидела Лайонела, сидящего за столом. Он что-то увлеченно писал, но при ее появлении поднял глаза.

Ошиблась дверью, спальня Вильяма рядом.

Она уже хотела выйти, но передумала и спросила:

Что тебе было нужно от моего друга Максана?

А это кто? – разыграл удивление блондин и вновь принялся что-то писать, ясно давая понять, что аудиенция закончена.

Лиза вышла и остановилась перед дверью соседней комнаты.

А мы думали, ты нашла себе другого, – неожиданно послышалось рядом.

В трех шагах от нее стояла Катя в легком шелковом халатике.

«Думать – самая трудная работа; вот, вероятно, почему этим занимаются столь немногие»⁴⁶, – едко процитировала Бесс. – Я бы на твоем месте даже не утруждалась.

Дверь распахнулась – появился Вильям с голым торсом, в джинсах и босиком.

Он пропустил девушку в комнату, но она успела увидеть, как он улыбнулся Кате. Та ответила ему тем же, и на ее щеках появились очаровательные ямочки, делая ее необыкновенно хорошенькой.

Ты к Лайонелу?

Та показала ему какую-то монету.

Чувствую, бедному Теофано еще пару веков придется ходить по морям, ожидая, когда у Лайонела появится свободное время.

Бесс оглядела комнату. Ничего особенного, та походила на стандартный гостиничный номер. Кровать, тумбочки, шкаф.

Молодой человек закрыл дверь, но разговор первым не начал.

У вас мило. – Девушка села на кровать.

Чем обязан? – напряженно спросил он.

Она знала, тот не обрадуется ее визиту, но сегодня утром поняла, что больше не в силах сопротивляться желанию увидеть его. Бесс и не подозревала, как сложно будет говорить. Никогда прежде ни с одним мужчиной ей не приходилось так долго подбирать слова.

Как насчет секса? – спросила она, расстегивая куртку.

Спасибо, нет, – ответил он. – Чаю? Или мне тебя проводить?

Чаю! – Ей требовалось время, чтобы решить, как следует поступить. Уйти она могла всегда, но это уже ничего бы не изменило. А пока дверь за ней не закрылась, пока сама ее не закрыла, всегда существовал шанс все исправить.

У нас нет чая, – признался он. – Это просто вежливость.

Тогда, может, нальешь мне того, что у вас вместо чая?

Вильям прошелся по комнате и остановился у окна,

отодвинув темную портьеру.

Зачем ты здесь? Насколько я помню, ты упоминала – Ювелир лучший из любовников.

Это так. – Бесс сняла куртку, в голове крутилось множество фраз великих, но она пыталась составить свой собственный ответ, зная, как Вильям не любит цитирования.

Он смотрел на Лизу и ждал, а у нее сердце билось в сумасшедшем ритме, словно они уже занимались сексом. Страшно было представить, что бы с ним произошло, прикоснись к ней Вильям сейчас.

Когда ты предлагал мне встречаться и дальше, ты говорил о свободе...

■– Верно, – кивнул он, – я думал, меня это устраивает. Оказалось, нет. Извини, мы не можем встречаться на таких условиях.

Она долго молчала, собираясь с мыслями и с духом. Наконец осторожно спросила:

Тебе нужна физическая верность?

Да.

Бесс облизнула пересохшие губы, опустила глаза под его пристальным взглядом и тихо сказала:

Хорошо.

Она приблизилась к нему и провела ладонями по груди.

Он перехватил ее руки, промолвив:

Я буду за тобой ухаживать.

Ей хотелось рассмеяться, но не получилось – в горле застрял ком, поэтому она лишь кивнула.

Молодой человек улыбнулся. От его улыбки у нее сердце сладостно замерло. Бесс потянулась к его губам, но он, смеясь, уклонился и повел ее за собой.

Они вышли в коридор.

Куда мы?

Вообще-то у нас есть чай, – смущенно признался он.

Вот как...– Сердце стучало в висках, а в пальцах, которые сжимали его ладонь, ощущалась пульсация. От необъяснимого счастья кружилась голова. Девушка медленно вздохнула. В книгах она читала о любви, дивясь, какие же глупые эмоции испытывают женщины. А сейчас с поразительной ясностью поняла, что впервые в жизни влюбилась.

Конечно, был Ювелир. Но сколько ни вспоминала, не могла припомнить, чтобы когда-нибудь рядом с ним мир казался ей таким же прекрасным, каким он виделся ей рядом с Вильямом.

В кабинете стоял полумрак, горела лишь одна свеча на письменном столе. Двое склонились над старинной, пожелтевшей от времени картой Петербурга.

Лайонел положил золотую монету на изображение пристани возле Зимнего дворца, затем взял иголку и жестом приказал Кате дать ему руку. Та послушно положила ладонь на стол, молодой человек уколол ей палец и выдавил несколько капель крови на монету. Поднес к аккуратной лужице свечу – кровь зашипела и исчезла.

Лайонел обвел свечой вокруг монеты, образовав на карте кант из воска.

Спустя минуту указал место на карте, где проступила кровь.

Теофано сейчас неподалеку от Новой Зеландии.

Но он скоро будет тут?

Боюсь, не завтра.

Свеча, словно от налетевшего ветерка, потухла, погрузив помещение во мрак. Лайонел отодвинул карту. Девушка положила голову ему на плечо, одной рукой обняла за шею, запустив пальцы в волосы. Она нежно гладила его, точно кота. Подобные ласки каждый раз приводили его в изумление. Чего только женщины не делали с ним за бессмертное существование, а он с ними, но вот так гладить не осмеливалась ни одна.

Катя провела пальчиком ему за ухом, спустилась по виску к шее. Он едва не растворялся в ее нежности. С ней он вновь полюбил сон. Раньше спал лишь по необходимости, чтобы восстановить силы. А теперь иногда даже жалел, что ему нет нужды делать это каждый день. Но в те недели, когда требовалось несколько часов, он приходил к Кате – она всегда ложилась с ним. Устраивалась в его объятиях, прикасалась к нему, целовала.

Порой ему хотелось другого – как прежде – жестоких игр, насилия. Но стоило этой девочке погладить его, и вздыбленная шерсть внутреннего зверя, послушная ее нежной руке, делалась гладкой-гладкой. Весь он точно превращался в жидкий шелк, неизрасходованная ярость, успокоенная, мягко стелилась внутри.

С тех пор, как ты узнал про эти дурацкие загадки, совсем не замечаешь меня, – тихо сказала девушка.

Замечаю, – возразил он. Хоть и понимал, что она права. Загадки, запертые в сознании его врага и соперника, не давали покоя. Днем и ночью он пытался сложить все детали головоломки и каждый раз обнаруживал лишние. Фарнезе со своими чувствами к Кате неизменно оказывался за бортом. Лайонел не видел связи между желанием старейшин свести ангела и предполагаемого беса с появлением правителя Венеции. Тот должен был выполнить какую-то особенную миссию, но какую?

Молодой человек запрокинул голову назад и закрыл глаза. Он запутался в тысяче разных версий, ни одна из которых, в сущности, не подходила.

На столе зажегся экран сотового, высветилось «Георгий».

Лайонел ответил.

Бывший друт сказал:

У меня есть для тебя новости. – Выдержал паузу. – Из Тартаруса выступил отряд.

Прекрасно, – процедил сквозь зубы молодой человек.

Поскольку Георгий молчал, уточнил:

Что-то еще?

Да... тут Стиан спрашивает, нужен ли он тебе еще?

Нет, не нужен. Пусть зайдет завтра ко мне, я с ним расплачусь.

Георгий помолчал, но больше ни о чем не спросил, попрощался.

Старейшины идут? Зачем? Расплатишься? Как? – засыпала вопросами Катя.

Лайонел поднялся и молча отстранился от девушки.

Расплатишься? – повторила она.

За проделанную работу я пообещал ему одну редкую скрипку. Когда он не занят в опере, балуется игрой.

Мне показалось, он к тебе нер... – она не договорила, в кабинет заглянул Йоро,

Вильям зовет вас попить с ним чаю.

Идем, – охотно пообещал Лайонел и потянул девушку к двери. Пить «чай» с братом и его ненормальной подружкой сейчас он предпочитал куда больше, чем обсуждать, что именно попросил у него Стиан и в чем он ему отказал.

Так сильно хочешь увидеть эту Бесс? – точно невзначай поинтересовалась Катя, когда они спускались по лестнице.

Я ее уже видел, – обронил Лайонел.

Ничего кроме раздражения эта девица у него не вызывала.

Брат с Лизой сидели на креслах посреди гостиной, между ними располагался столик, а на нем бутылка с кровью, четыре бокала, кофейник, две кружки и тарелка с пирожными.

Йоро, перемазавшись кремом, как раз жевал одно, устроившись на полу возле своей бывшей клетки.

Вильям разлил кровь по бокалам и когда все присутствующие вампиры взяли напитки, посмотрел на оборотня и спросил:

Не позовешь Киру?

Мальчик облизнул пальцы и выбежал из гостиной.

Какой забавный, – прокомментировала Бесс, закидывая ногу на ногу.

Лайонел прошелся до окон и насмешливо поинтересовался:

Когда свадьба?

Сразу после вашей, – парировала Бесс и отпила из кружки кофе.

Молодой человек отвернулся, залпом опустошив свой бокал. С той минуты, как девица ошиблась дверью, его не оставляло нехорошее предчувствие.

А сейчас, увидев, как девчонка смотрит на брата, а тот на нее, его словно током ударило. Казалось бы, он должен быть счастлив, что Вильям нашел себе кого-то и больше не претендует на Катю. Но вместо этого его душила ненависть и все его эмоции по поводу союза брата со странной Бесс едва ли чем-то напоминали радость.

А как там поживает твой любовник, – Лайонел щелкнул пальцами, – Ювелир, кажется? – Он устремил взгляд на Вильяма. – Или ты...

Лайонел! – воскликнула Катя, возмущенная его бестактностью.

Прошу прощения, это, конечно, не мое дело. Так спросил, разговора ради.

Вильям яростно сверкнул глазами.

Она больше не станет с ним встречаться.

Да ну? – снисходительно засмеялся Лайонел и перевел взгляд на девушку, чьи глаза из ясно-зеленых поменяли цвет на темно-синие. – Я единственный в этой комнате не верю ей, или есть кто-то еще?

Лайонел, – повторила Катя.

Вернулся Йоро и сообщил:

Кира не захотела.

Молодой человек вскинул бровь.

Что значит «не захотела»?

Оборотень пожал худенькими плечами.

Я приведу ее, – с этими словами Лайонел покинул гостиную.

Ему требовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Собственные чувства его обескуражили. Злость и ненависть поселились внутри. Нечто подобное он испытывал в начале зимы, когда узнал, что брат тайно встречается с какой-то девчонкой. И теперь все снова повторялось, они оба будто шли по заколдованному кругу.

Лайонел без стука вошел в комнату Киры и, застав ее сидящей в кресле, заявил:

У нас гостья.

Мне бы хотелось остаться у себя в комнате.

А я бы хотел, чтобы ты спустилась в гостиную! – рявкнул он и, схватив ее за руку, выволок из комнаты.

Отпусти, – взмолилась девочка.

Он разжал пальцы, сжимающие ее запястье.

Исключив дорогое существо из своей жизни, якобы ограждая от некрасивой правды, ты причиняешь ему боль своим безразличием куда большую, чем могла причинить открывшаяся правда.

Я не могу смотреть ему в глаза, – прошептала Кира.

А как же ты раньше это делала?

Девочка опустила голову.

Пока нечестивая мысль не озвучена, за нее стыдно лишь перед собой.

Лайонел взял ее за плечи.

Ничего не озвучено, и это останется только между нами. Но если ты продолжишь вести себя как идиотка, которая считает, что должна быть заперта в монастыре за свою похоть, я всех просвещу на твой счет!

Она подняла на него несчастные глаза и, накрыв его руки на своих плечах ладошками, быстро заговорила:

Я влюбилась в тебя с первого взгляда, когда Аде– | лина привела нас с дедом к тебе. Ты ударил ее по лицу за жалость, проявленную к нам, и сказал: «Покинь мой город, вернешься, когда у меня исчезнет желание убить j тебя». Подписал бумагу и поставил печать «10 лет», 1 Аделина переехала за город. На меня ты едва посмот– рел... А я точно заглянула тебе в душу, объятую пожарами наслаждений. И мне стало так страшно, как не было, даже когда на Ленинград падали бомбы. Глядя на тебя, у меня внутри все разрывалось от горя при мысли, как больно тебе нести в себе столько безответной любви, чужих разочарований, смертей, разрушенных надежд и сожженные мечты. Потом, тебя всегда интересовали лишь разработки моего дедушки. Я же каждого твоего визита ждала как глотка свежего воздуха. Чаще всего дедушка запирал меня в комнате, когда ты приходил. Он очень уважал тебя, но говорил: «Лайонел есть зло, и маленьким хорошим девочкам, от греха подальше, лучше не попадаться ему на глаза». Бывало, я стояла за дверью и слушала твой голос...

Молодой человек отступил, скинув ее руки.

Знаешь, сколько я слышал таких признаний?

Она обреченно кивнула.

Прости.

Простить? – Он усмехнулся.

Да, за то, что, как и прочие, безвольно бросила перед тобой свои чувства. Повесила ответственность за них на тебя, тем самым облегчив собственные мучения. Ты такой сильный, каждый эгоистично уверен, еще одно «Люблю» не сломит тебя. Я прошу прощения, потому что знаю, как ты устал от слепого обожания, глупости, наивности и лицемерия.

По ее щекам потекли слезы.

Думала, могу быть благородной, любить тебя молча. Думала, моя любовь выше и сильнее, чем у прочих, и

я никогда не обременю тебя ею. А оказалось... Очень легко хранить святость, если у тебя нет шанса совершить грех. Когда в моей жизни появился Йоро, он заполнил ее своей добротой, я надеялась – забуду свои прежние чувства. Но с тех пор как мне выдался шанс жить с тобой в одном доме, видеть тебя каждый день, я только о тебе и думаю.

Лайонел утомленно хмыкнул.

Поскольку ты оказалась не лучше и не благороднее других, я отвечу тебе как привык. А именно: если ты мне понадобишься, мне будет глубоко наплевать, есть у тебя ко мне чувства или нет. Я просто возьму то, что хочу. Даже не знаю, почему я тебе понравился, а Павел Холодный нет.

Кира закусила губу.

Ты сердишься и разочарован. Мне жаль, что твое уважение я променяла на свое признание в любви, которое ничего не изменит.

Твой дедушка был мудрым человеком и вампиром, раз усмотрел в тебе душу, которую следовало спасать. Мне не больно, и уже очень давно. Идем, – сказал он и зашагал по коридору. А обернувшись, приказал: – Улыбайся.

Глава 19

Возлюбленный бес Люцифера

_Т

ы не появляешься у меня на Истории русской журналистики, – сказал он, поправляя тонкий шарф.

– Да, как ни странно, я не могу быть сразу в двух местах, – на ходу накидывая куртку, ответила Бесс.

– Тебе сдавать экзамен, – вздохнул преподавать, открывая перед ней входную дверь и пропуская вперед.

Девушка вышла на улицу, и порыв ветра донес до нее аромат горячего кофе с противоположной стороны дороги.

11 Зак. 470

Лиза, ты меня не слушаешь, – обиделся мужчина, поравнявшись с ней.

Она нехотя перевела на него взгляд.

Как сумел войти в меня, так же попробуй войти и в мое положение с экзаменом, – подмигнула ему и перебежала дорогу.

Спустя миг ее обхватили сильные руки, оторвали от земли и усадили на парапет. Бесс обняла молодого человека и прижалась к его рту. Вильям мягко, но решительно отстранился и вручил ей стакан с кофе, а затем вынул из-за спины короткую белую розу. Легко провел бутоном по губам девушки.

Вильям держал слово. Он ухаживал вот уже неделю. Цветы, конфеты, свидания – и никакой близости. Впору было лезть на стену.

У меня билеты в театр на шекспировскую постановку «Ромео и Джульетты».

Бесс медленно втянула нежный аромат розы.

А может, хватит уже ухаживать? Поехали ко мне?

Не любишь театр?

Не чувствую потребности ходить в него постоянно, как твой больной на голову брат, который выводит в такие места свой Непревзойденный Вкус, точно собаку на прогулку.

А при чем здесь он? – удивился Вильям.

Да при том, он на дух меня не переносит, а я его! И сидеть в одной ложе с этим придурком я не намерена! Да и от его Кати, как ты помнишь, я не в восторге.

Да, помню, – вздохнул Вильям.

Девушку кольнула ревность. Она прекрасно помнила, какие на удивление теплые отношения между этими двоими. Все эти взгляды, поддержки, милые разговорчики. Как будто не было предательства со стороны рыжей и она вовсе не предпочла Вильяму его брата.

«Короткая же память у мужчин», – раздосадованно подумала Бесс. – Рохля.

Что? – воскликнул молодой человек.

Она впилась в трубочку ишринялась цедить кофе, неодобрительно глядя в сверкающие зеленые глаза.

Вильям оперся на парапет.

Не хочешь в театр – не пойдем.

Бесс удовлетворенно кивнула. Сама не понимала, что с ней творится. Театр она любила. Не любила Лайонела, и всякая ассоциация с ним, любое упоминание Вильяма о нем вызывало в ней жгучий приступ ревности. Она к Кате так не ревновала, как к его чертову брату. Ее раздражало, что Вильям восхищался им и вечно оправдывал мерзавца.

Видя, что молодой человек расстроился, Бесс куда мягче предложила:

Давай просто погуляем. – Она спрыгнула на бетонные плиты и потянула его за рукав легкой светлой куртки.

Они шли вдоль набережной. Внизу плескались волны, разбивающиеся о гранит, холодный ветер трепал волосы и гнал по дорогам листья.

Бесс частенько поворачивалась к своему спутнику и неизменно встречала его пристальный взгляд. От него по спине пробегала возбуждающая дрожь, сердце колотилось сильнее, а в области груди, словно горячей волной, растекалась нежность. Ей хотелось защитить Вильяма от всех несправедливостей на свете, уберечь от жестокости, грусти и тоски.

Пару дней назад он принес ей белого игрушечного тигренка, толстого и мягкого. Она сперва истерично смеялась, а потом неожиданно глаза обожгло, и из них хлынули слезы. От стыда ей хотелось убежать, но Вильям не отпустил, обнял ее и сказал, что если игрушка не нравится, можно выкинуть. Ей никто, даже родители, не дарили мягких игрушек. Ни одному живому существу, ни отцу, ни ее многочисленным мальчишкам-ухажерам и любовникам за всю жизнь не пришло в голову подарить ей игрушку. Дарили билеты в кино и на концерты, шоколад, сигареты, сигары, презервативы, бензин, дорогие алкогольные напитки, цветы, наркотики, кальяны, дорогие ручки.

Ночью, лежа в постели, она положила этого толстого тигренка рядом и до рассвета не могла сомкнуть глаз. Все смотрела на него и думала, думала. С той ночи ее не отпускало страшное чувство, будто она очень многое в жизни упустила. И осознание, что вернуться назад и все исправить уже невозможно, буквально разламывало ей мозг.

При воспоминании о тигренке, оставшемся на ее кровати, Бесс ощутила, как в носу закололо.

«Превращусь в плаксу», – с ужасом подумалось ей.

Она менялась каждый день, каждый час, каждую секунду внутри происходили какие-то странные перемены. Одно знала точно – все они связаны с Вильямом. Оборачиваясь на свою жизнь, ей казалось, та была черно-белой, даже разноцветные шарики мороженого в кафе с Ювелиром – и те черно-белые. Вампир внес в ее мир другие цвета: яркие, светлые, разные – изящно разукрасил каждую деталь. Будь то летящий на ветру красно-желтый лист, блестящая в свете фонаря песчинка на тротуаре или нечеткие очертания старинных зданий в лужах.

Неизвестность больше не путала. Бесс крепче сжала руку Вильяма. Непроглядная неизвестность отступала, когда он был рядом, освещая путь своим внутренним светом.

В голове звучал «Русский танец» Чайковского из «Лебединого озера».

– Напомни, с каких пор кровь разливают по бокалам в декольте Аделины? – едко поинтересовалась Катя.

Лайонел отвел взгляд от Суворовой, беседующей возле бассейна с Георгием, который нет-нет да и сам опускал глаза на внушительный бюст женщины.

Правитель явно хотел уже продолжить свой путь к столам с бокалами крови, но заметил, что из ворот Мраморного дворца, когда-то принадлежавшего Павлу Холодному, вышли Вильям с Бесс, и возмущенно поинтересовался:

А ее кто сюда пригласил?

Твой брат. Ее парень, если ты еще не понял! – Катя проследила, как девушку тепло поприветствовала Анжелика, облаченная в умопомрачительное платье из белых перьев. Та сразу подозвала официанта, и тот принес бутылку портвейна.

Их же собственная встреча была предельно краткой. Первая красавица взглянула на ее светло-серебристое платье от Талилу и лениво обронила:

Если безвкусный шматок тела завернуть в дорогую ткань от самого знаменитого модельера – получишься ты. Деревянная кукла.

Тряпичная, – устало поправила ее Катя и, поскольку красавица непонимающе вскинула брови, пояснила: – Ты всегда говорила: тряпичная. Память не та. Стареешь?

Та засмеялась, запрокинув голову с идеальной прической.

Смотрю, твой репетитор поднатаскал тебя.

Лайонел же, придирчиво оглядев ее перьевой наряд,

заявил:

Таких ощипывают в деревнях на суп. Я сам видел.

Даймонд лишь вздохнул и увел свою спесивую пассию

в мраморный сад. И вот теперь две фурии объединились и уже над чем-то или кем-то смеялись. Бесс пила.

Вильям топтался возле них с несчастным видом, но оставлять свою возлюбленную с коварной Тьеполо наедине, похоже, не собирался.

Катя огляделась. Большая часть сада из живых скульптур Моргана Нориша была погружена в полумрак.

Порфирио в смокинге цвета морской волны кружил неподалеку, выгадывая момент, когда Лайонел отойдет подальше, чтобы можно было беспрепятственно подойти.

С начала приема он уже сделал две попытки. Во время первой успел схватить ее руку в перчатке и исцеловать до локтя, а во второй раз – проходя мимо, громко шепнул на ухо: «Я мечтаю заняться с вами любовью в этом бассейне!»

Лайлонел, услышав подобные речи, примчался с другого конца сада, где он, точно павлин, в окружении самых хорошеньких женщин вел дискуссию о вчерашней постановке «Ромео и Джульетты».

После он никуда не отлучался. Разве что обязался сходить за напитками. В итоге спустя пять минут она нашла его неподалеку от бассейна – без напитков, пялящегося на бывшую любовницу с ее выдающимися прелестями.

И сцены из «Лебединого озера», мелодично переключающиеся в голове, лучше всяких слов говорили, о чем он думал.

Однако появление брата с Бесс отвлекло его. Лайонел взял Катю за локоть и повел к гостье. Та встретила его гримасой отвращения и, наморщив нос, спросила вместо приветствия:

Не пора ли сменить в вашем туалете освежитель воздуха с «Морозной свежести» на что-нибудь новенькое?

Анжелика прикрыла губы пальчиками, но засмеяться не посмела. Вильям сделал большие глаза и чуть выступил вперед, прикрывая свою дерзкую подругу.

Лайонел скользнул оценивающим взглядом по черному вечернему платью Бесс, короткому, открывающему грудь, и обратился к брату:

Нет ли у нас газеты?

Зачем? – опешил тот.

Там полно бесплатных объявлений. Поищем кобеля для нашей суки.

Грубо даже для тебя, – оценил Вильям.

А Бесс оттолкнула его и, встав прямо перед Лайонелом, бросила ему в лицо:

Меня тошнит от твоего пафоса.

Только не на мой мраморный пол, иначе я вытру его тобой. Впрочем, тебе не привыкать!

Катя переглянулась с Вильямом, он был растерян и не знал что делать, а эти двое, казалось, вообще никого не замечали.

Давай, покажи всем, как самый сильный вампир города расправится с человеком, – издевательски рассмеялась она.

Лайонел поправил запонку – дымчатый топаз на рукаве серой рубашки.

Убью тебя, и что? А куда доброй половине мужиков нашего района сливать свое семя? Ты у нас вроде банка спермы.

Катя закусила губу. Это уже было слишком жестоко. Бес размахнулась, чтобы ударить его по лицу, но тот перехватил ее руку и так сжал, что девушка вскрикнула.

Подскочил Вильям:

Отпусти!

Брат подчинился, процедив сквозь зубы:

Убери ее отсюда!

Девушка отпила портвейн прямо из бутылки, а затем плеснула им в лицо Лайонелу.

В прозрачно-голубых глазах заострился лед, капли вина блеснули на кончиках золотистых ресниц, и в ту же секунду молодой человек кинулся на девушку. Вильям едва успел ее оттолкнуть и подставиться под удар. Тот рассек ему скулу. Раздался звон разбитой бугылки портвейна, Бесс прокатилась по полу, и в ее шею вонзился один осколок, разрезав кожу.

По саду пронесся всеобщий вздох. Лайонел поднял девушку на ноги и впился зубами ей в шею. Вильям рывком оттащил его – завязалась драка. Первыми на мраморный пол посыпались запонки, затем пуговицы. Ткань Схмокингов и рубашек трещала. Казалось, эти двое так ненавидят друг друга, что готовы убить. Гремел двенадцатый – Революционный этюд Шопена.

Вокруг дерущихся собрались гости, никто не вмешивался, только смотрели.

Достаточно, – неожиданно прогремел голос в сводах пещеры.

Все обернулись – повисла страшная тишина, нарушаемая лишь ускоренным стуком человеческого сердца.

На главной аллее сада стояла компания из Тартаруса. Создатель, по правую руку от него могучий Уриэль с женой – юной красавицей Сарах. Девушка уже получила от отца бессмертие. Наверняка в качестве подарка на свадьбу. Был тут и Наркисс в своем неизменном черном капюшоне, скрывающем уродливое лицо. Прибыл и Ни– ма-трак-дэн – тибетский учитель Лайонела. Обе жены Цимаон Ницхи Агарь и Наама. Несколько его уже обращенных желтоглазых сыновей. Один из них держал на огромной цепи Пожирателя вампиров. Существо* похожее на голую собаку, но в двадцать раз больше: безглазое, с грубой морщинистой кожей, огромной пастью и зубами в два ряда.

Братья поднялись с пола. Лайонел шагнул к Кате и встал рядом с ней.

Создатель добродушно засмеялся, глядя на него, и, точно в нетерпении, потер руки.

Чудесно. Просто чудесно. – Взгляд янтарных глаз переместился на Бесс и Вильяма, на губах старца мелькнула улыбка, затем тот взглянул на Фарнезе, почтительно склонившего голову.

Идемте, – жестом приказал Цимаон Ницхи и зашагал к воротам дворца со множеством окошек, похожего на пчелиные соты.

Свита последовала за ним – все, кроме Наркисса, тот остановился перед Анжеликой и негромко сказал:

Вот мы и встретились снова.

Катя заметила, что девушка дрожит.

Старейшина оттолкнул в сторону Даймонда.

Пошел прочь.

Тот не послушался.

Фарнезе, Вильям и Бесс двинулись вслед за Цимаон Ницхи. Лайонел медлил, поправляя одежду. Катя оставалась с ним.

Наркисс обнял Анжелику за талию.

Прогуляемся, красавица. Мы так давно этого ждали.

Анжелика, несмотря на то, что рядом находился Даймонд, устремила беспомощный взгляд на Лайонела и выдохнула его имя.

Тот уставился на нее, крайне недовольный, что его отрывают от его занятия.

Катя никогда еще не видела у первой красавицы такого умоляющего выражения лица. И хотелось бы ей позлорадствовать, что, наконец, та получит сполна за все свои насмешки, но отчего-то радость победы не ощущалась. Сколько бы ни злилась она на Анжелику, неподдельное восхищение ею мешало быть безразличной.

Наркисс махнул вслед удаляющейся процессии и сказал:

Вам туда. Поторопитесь.

Лайонел жестом подозвал Анжелику:

Пойдем-ка.

Девушка с облегчением шагнула к нему. Но Наркисс ухватил ее за запястье.

Не так быстро.

Лайонел холодно прищурился, отчеканив:

Женщины этого города принадлежат мне.

Не много ли для тебя одного? Нужно делиться.

Делиться? Ты заставишь меня?

Из капюшона донеслось страшное рычание. Анжелика в ужасе закрыла глаза, Лайонел схватил ее за другую руку и потянул к себе.

Наркисс отпустил девушку, процедив:

‘ – Не стоило...

Молодой человек подтолкнул ее в спину к Даймонду, приказав:

Вперед.

Все двинулись по главной аллее к белокаменным вратам, где стояли стражники, одетые в бело-голубые мундиры. Наркисс выглядел так, словно вот-вот накинется на Лайонела, поэтому Катя, тронув гостя за руку, пробормотала:

Привет. Как дела?

Капюшон метнулся в ее сторону и замер.

Ты, – пренебрежительно вымолвил старейшина.

Лайонел посмотрел через плечо, но девушка беспечно махнула ему:

Все в порядке. Мы дружим.

Наркисс на ее заявление издал звук, похожий на фырканье.

–■ Мы не дружим, глупая девчонка!

Катя пожала плечами. Не таким уж и страшным он был. Она знала его историю и просто не могла бояться.

Так что она смело взяла его под руку и сказала:

Знаете, Наркисс, а я вспоминала вас. Ваш рассказ запал мне, – хотела сказать – «в душу», но вовремя опомнилась: – В память.

Он попытался отнять свой локоть, но девушка не отпустила и улыбнулась черному проему капюшона.

Что новенького в Тартарусе?

Проклятие, – прошипел тот и взревел: – Лайонел, забери от меня эту надоеду!

Я хотела быть дружелюбной, – обиделась девушка. – Вас все ненавидят! Ценили бы, что хоть кому-то вы симпатичны!

Лайонел обернулся и, глянув на Наркисса, засмеялся.

Уродливый мешок, ты нравишься самой милой девочке на свете, это дорогого стоит.

Старейшина перестал отнимать у Кати свою руку и предостерег:

Я бы на вашем месте так не радовался.

И он замолк.

От плохого предчувствия у девушки легонько сжалось сердце.

Они находились в круглом зале для собраний. Создатель стоял перед трибуной. Его жены, дети и старейшины заняли один ряд.

Во втором ряду сидели брат с Бесс, Анжелика с Даймондом и Катя, Фарнезе примостился рядом с ней. Сам Лайонел остался стоять в проходе.

Все ждали, когда Цимаон Ницхи заговорит, но тот как будто специально тянул. Он разглядывал Бесс. Та вела себя как ни в чем не бывало: крутила головой, с любопытством поглядывая на Пожирателя, оставленного у выхода. А Вильям, наивно полагая, что та напугана, нежно сжимал ее руку,

От этого жеста Лайонел почувствовал былое раздражение и, устав от всеобщего молчания, отрывисто спросил:

Зачем здесь Фарнезе?

Создатель посмотрел на Анжелику и Даймонда, отметив:

Какая трогательная забота о бывшей любовнице, мой мальчик.

Лайонел хотел приказать им уйти, уверенный, что Цимаон Ницхи не хочет говорить при них, но тот властно взмахнул рукой:

Пусть остаются. Нам нужен тот, кто разнесет счастливую весть по свету.

Молодой человек медленно проговорил:

Как остановить того, кого остановить невозможно? Что нужно спрятать, чтобы тот, кто ищет, даже найдя, продолжал искать? – Лайонел опустил глаза. – Я не знаю ответа.